Текст книги "Присяжный рыцарь (Верный меч)"

Автор книги: Джордж Р.Р. Мартин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Эгг впервые не нашел, что сказать. Темнота вокруг них сгущалась. Светлячки неспешно летали среди деревьев, их маленькие огоньки выглядели словно множество падающих звезд. На небе тоже были звезды, больше чем человек может надеяться когда-либо сосчитать, хоть проживи он столь же долго, как король Джейехерис. Дунку требовалось только поднять глаза, чтобы найти старых знакомых: Жеребца и Вепря, Корону Короля и Свечку Старицы, Ладью, Призрака и Лунную Деву. Но на севере были облака, и синее око Ледяного Дракона было от него скрыто, синее око, что вело на север.

***

Луна уже взошла, когда они приехали в Стэндфаст, мрачно нависавший с вершины холма. Тусклый желтый свет лился из верхнего окна башни. Сир Юстас почти всегда отправлялся в постель сразу после ужина, но видно не этой ночью. Он ждет нас, Дунк знал это.

Беннис Бурый Щит тоже ожидал их. Они нашли его на ступенях лестницы, он жевал кислолист и точил свой длинный меч при свете луны. Он длинными движениями медленно водил камнем по стали. Как бы сильно сир Беннис не пренебрегал собой и своей одеждой, оружие он содержал в прекрасном состоянии.

«Балда вернулся», сказал он, «а я здесь острю сталь, чтобы идти спасать тебя от этой Красной Вдовы».

«А где ребята?»

«Треб и Вит Уоты сторожат на крыше, на случай если придет Красная Вдова. Остальные уползли по кроватям хныкать. Зализывают болячки. Я как следует поработал над ними. Пустил немного крови из недоумков, чтобы разъярить их. Они дерутся лучше, когда взбешены». Он улыбнулся своей кроваво-бурой улыбкой. «Чертовски славные у тебя губы. В следующий раз, не ходи по камням. Что сказала женщина?»

«Она не хочет отдавать воду и хочет тебя из-за того, что ты порезал землекопа на дамбе».

«Чего вздумала». Беннис сплюнул. «Столько суеты из-за какого-то крестьянина. Ему следовало бы поблагодарить меня. Женщинам нравятся мужчины со шрамами».

«Тогда можешь не тревожится, когда она отрежет тебе нос».

«Да пошла она. Если я захочу потерять свой нос, то отрежу его сам». Он тыкнул своим большим пальцем вверх. «Вы найдете сира Бесполезного в его покоях, грезящим о былом величии».

«Он дрался за черных драконов», встрял Эгг.

Дунк собрался было дать пареньку затрещину, но бурый рыцарь только засмеялся. «Конечно. Только посмотрите на него. Он что производит впечатление выбравшего победившую сторону?»

«Не больше чем ты. Иначе тебя не было бы здесь с нами». Дунк повернулся у Эггу. «Позаботься о Мейстере и Громе, потом присоединишься к нам».

Когда Дунк поднялся по лестнице, старый рыцарь сидел в своей ночной рубахе перед очагом, хотя огня там не было. В руках он держал кубок своего отца, тяжелый серебряный кубок сделанный для какого-то лорда Осгрея еще до Завоевания. Клетчатый лев, украшавший чашу, был выложен кусочками нефрита и золота, хотя некоторые нефритовые клетки отсутствовали. Услышав звук шагов Дунка, он поднял глаза и замигал, как человек, который очнулся от дремы. «Сир Дункан. Вы вернулись. Привел ли ваш вид сира Лукаса Инчфилда в замешательство, сир?»

«Насколько я понял, нет. Больше похоже на то, что он разозлился». Дунк рассказал обо всем настолько подробно, насколько мог, хотя ту часть истории с леди Эллисентой, где выглядел полным идиотом, пропустил. О том, что ему врезали, он тоже хотел промолчать, но его разбитая губа распухла вдвое против обычного, и сир Юстас не мог не заметить.

Когда он закончил, он нахмурился: «Ваша губа…»

Дунк осторожно дотронулся до нее. «Ее светлость ударила меня».

«Она ударила вас?» Его рот открылся и закрылся. «Она ударила моего посла, пришедшего под знаменем клетчатого льва? Она посмела поднять руки на вашу особу?»

«Только одну руку, сир. Губа перестала кровоточить еще до того, как мы покинули замок». Он сжал кулаки. «Она хочет сира Бенниса, а не вашего серебра, и она не желает разрушить дамбу. Она показала мне пергамент, там были кое-какие слова и королевская печать. Там говорилось, что ручей принадлежит ей. И…» Он колебался. «Она сказала, что вы были… что вы…».

«восстал с черными драконами?» Сир Юстас как будто сдулся. «Я боялся, что она может сказать. Если вы пожелаете оставить службу у меня, я не стану мешать вам». Старый рыцарь уставился на дно своего кубка, что еще он мог ожидать услышать от Дунка.

«Вы говорили, что ваши сыновья погибли сражаясь за короля».

«Так и было. За законного короля, Дэйемона Черное Пламя. Короля Обладавшего Мечом». Усы старика задрожали. «Люди красного дракона называют себя верноподданными, но мы, те кто выбрал черного дракона, такие же верноподданные. Хотя сейчас… все кто выступил в поход вместе со мной, чтобы посадить принца Дэйемона на Железный Трон, улетучились как утренняя роса. А может они мне приснились. Но, скорее всего, лорд Кровавый Ворон и его Вороньи Клыки вселили в них страх. Все не могут быть мертвы».

Дунк не мог отрицать правдивость всего этого. До этого момента, он никого не встречал из тех, кто сражался за претендента. А ведь должен был. Их были тысячи. Половина королевства была за черного дракона, а другая половина за красного. «Обе стороны сражались доблестно, так всегда говорил сир Арлан». Ему подумалось, что старому рыцарю хотелось бы услышать это.

Сир Юстас мял руками свой кубок. «Если бы Дэйемон проехал мимо Гвейна Корбрея… Если бы Файрболл не был убит накануне битвы… Если бы Хайтауэр, Тарбек, Окхарт и Баттервел дали на всю свою силу, а не пытались угодить обоим партиям… Если бы Манфред Лотстон не оказался предателем… Если бы шторма не помешали приплыть лорду Бракену с мирийскими арбалетчиками… Если бы Быстрого Пальца не поймали с украденными драконьими яйцами… так много этих если, сир. Пойди что-нибудь иначе, все бы случилось совсем по-другому. Тогда бы мы назывались верноподданными, а красные драконы запомнились, как люди, которые пытались удержать Даэрона Незаконорожденного на краденом троне, но не смогли».

«Такое могло случиться, милорд», сказал Дунк, «но все пошло так, как пошло. Это было много лет назад, а вы были прощены».

«Да, мы были прощены. После того, как мы долго молили об этом и дали королю заложников, чтобы обеспечить нашу лояльность в будущем, Даэрон простил предателей и мятежников». Его голос стал резче. «Я выкупил свою голову ценой жизни дочери. Алисанне было семь, когда они забрали ее в Королевскую Гавань и двадцать, когда она умерла молчаливой сестрой. Однажды я поехал в Королевскую Гавань, чтобы встретиться с ней, а она не смогла даже поговорить с собственным отцом. Королевская милость оказалась отравленным подарком. Даэрон Таргариен оставил мне жизнь, но забрал честь, мечты и гордость». Его руки тряслись, и вино расплескалось по подолу, но старик не обращал внимания. «Мне следовало отправиться со Злым Клинком в изгнание или умереть вместе со своими сыновьями и любимым королем. Это была бы смерть достойная клетчатого льва, ведущего свой род от столь многих гордых лордов и могучих воинов. Милость Даэрона сделала меня ничтожным».

В его сердце черные драконы никогда не умрут, вдруг понял Дунк.

«Милорд?»

Это был голос Эгга. Он пришел как раз тогда, когда сир Юстас говорил о своей смерти. Старый рыцарь заморгал на него, как раньше увидав его. «Да, парень. Что тебе надо?»

«Если позволите… Красная Вдова говорит, что вы бунтовали, чтобы получить ее замок. Это правда или нет?»

«Замок?» он выглядел сбитым с толку. «Колдмоут… Колдмоут был обещан мне Дэйемоном, да, но… это было не из корысти, нет…»

«Тогда почему?» спросил Эгг.

«Почему?» нахмурился сир Юстас.

«Почему вы стали изменником? Если это было не только из-за замка».

Сир Юстас долго смотрел на Эгга прежде, чем ответить. «Ты всего лишь маленький мальчик. Ты не поймешь».

«Ну», сказал он «я попытаюсь».

«Измена… это всего лишь слово. Когда два принца бьются за трон, куда может усесться только один, лорды и простые люди тоже должны выбирать. Когда битва закончится, победители будут объявлены верными и преданными людьми, а проигравшие навечно станут известны, как предатели и мятежники. Такой была моя судьба».

Эгг какое-то время думал. «Да, милорд. Только… король Даэрон был хорошим человеком. Почему вы предпочли Дэйемона?»

«Даэрон…» Сир Юстас с таким презрением произнес это слово, что Дунк понял, что он опьянел. «Даэрон был тощим и сутулым, с небольшим брюшком, которое колыхалось, когда он ходил. Дэйемон держался прямо и гордо, его живот был плоским и твердым, как дубовый щит. И он умел драться. С топором, копьем или цепом он был так же хорош, как любой другой рыцарь, которого я видел, но с мечом он был самим Воином. Когда принц Дэйемон держал в руках Черное Пламя, не было человека способного сравниться с ним… ни Ульрик Дейн с Зарей, ни даже Рыцарь-Дракон с его Темной Сестрой».

«О человеке судят по его друзьям, Эгг. Даэрон окружил себя мейстерами, септонами и певцами. Рядом всегда были женщины, которые нашептывали в ухо, а двор был полон дорнийцев. Как же иначе, если он взял дорнийку к себе в постель и продал свою милую сестру принцу Дорна, несмотря на то, что был Дэйемон, которого она любила? Даэрон носил то же имя, что и Молодой Дракон, но когда его дорнийка-жена родила сына, он назвал ребенка Баэлором, как самого ничтожного из королей сидевших на Железном Троне».

«Дэйемон же… Дэйемон был не более благочестив, чем подобает королю, и все великие рыцари королевства собирались вокруг него. Это лорду Кровавому Ворону было удобно, чтобы их имена забыли, он запретил нам петь о них, но Я помню. Робб Рейн, Гарет Серый, сир Обри Амброз, лорд Гормон Пик, Черный Байрен Флауэрс, Редтаск, Файрболл… Злой Клинок! Я спрашиваю тебя, разве собиралась когда-либо более благородная компания, такой список героев?»

«Почему, мальчик? Ты спрашиваешь меня почему? Потому что Дэйемон был лучше. Старый король тоже видел это. Он дал меч Дэйемону. Черное Пламя, меч Эйегона Завоевателя, клинок, которым владел каждый король Таргариен со времен Завоевания… он вложил этот меч в руку Дэйемона, когда посвятил его, двенадцатилетнего мальчика, в рыцари».

«Мой отец говорит, так было потому, что Дэйемон был мечником, а Даэрон никогда им не был», ответил Эгг. «Зачем давать лошадь человеку, который не умеет ездить верхом? Меч не королевство, говорит он».

Старый рыцарь так резко дернул рукой, что вино выплеснулось из серебряного кубка. «Твой отец глупец».

«Он не глупец», возразил Эгг.

Лицо Осгрея исказилось от ярости. «Ты задал вопрос и я ответил, но я не потерплю дерзости. Сир Дункан, вам следовало бы почаще колотить этого мальчика. Его воспитанность оставляет желать лучшего. Или я буду вынужден сделать это сам, я сделаю…»

«Нет», прервал его Дунк. «Нет, сир». Он принял решение. «Сейчас темно. Мы покинем вас с первым лучом солнца».

«Покинете?» Сир Юстас пораженно уставился на него.

«Стэндфаст и вашу службу». Вы лгали нам. Называйте это как хотите, но это было бесчестно. Он расстегнул плащ, свернул и положил на колени старика.

Глаза Осгрея сузились. «Эта женщина предложила вам поступить на службу к ней? Или вы бросаете меня ради постели этой шлюхи?»

«Я не знаю, шлюха ли она», ответил Дунк, «ведьма, отравительница или наоборот. Неважно, что она делала, а что нет. Мы покидаем ваш кров не ради Колдмоута».

«Бросаете, вы хотите сказать. Вы бросаете меня, чтобы рыскать по лесам подобно волкам, чтобы подстерегать честных людей на дорогах». Его рука тряслась. Кубок выскользнул из его пальцев и покатился по полу, проливая вино. «Идите, тогда идите. Я не хочу вас видеть. Мне вообще не следовало брать вас на службу. Уходите!»

«Как скажете, сир», кивнул Дунк и ушел, Эгг последовал за ним.

***

Ночью Дунк желал оказаться как можно дальше от Юстаса Осгрея, насколько возможно, поэтому они легли спать в подвале, где расположилось на отдых скудное воинство Стэндфаста. Это была беспокойная ночь. Лем и красноглазый Пат оба храпели, первый громко, второй беспрестанно. Сырые испарения заполняли подвал, поднимаясь по лестнице из более глубоких помещений. Дунк метался и ворочался на скрипучей лежанке, плавая на грани полусна, когда внезапно проснулся в темноте. Укусы, которые он получил в лесу, жестоко зудели, в соломе также были блохи. Было бы прекрасно убраться из этого места, избавиться от старика, сира Бенниса и остальных. Может настало время отвезти Эгга в Летний Замок повидаться с отцом. Надо бы спросить мальчика об этом утром, когда они уедут отсюда прочь.

Однако до утра оказалось далеко. Голова Дунка была забита драконами, черными и красными… клетчатыми львами, старыми щитами и изношенными сапогами… забита рвами, речками и дамбами, бумагами с королевскими печатями, которые он не мог прочитать.

И она тоже там была, Красная Вдова, Роанна из Колдмоута. Он мог видеть ее веснушчатое лицо, тонкие руки, длинные рыжие косы. Это заставляло его чувствовать себя виноватым. Мне следовало бы смотреть сны о Тансель. Тансель Длинная называли ее, но она была не слишком высокой для меня. Она нарисовала герб на его щите, а он спас ее от Сияющего Принца, но девушка исчезла еще до испытания семерых. Она не смогла бы вынести вида моей смерти, часто твердил себе Дунк, но что он знал? Он был туп, как крепостная стена. Одни только мечты о Красной Вдове доказывали это. Тансель улыбалась мне, но мы ни разу не обнимались, не целовались и даже не касались губами щек. Роанна по крайней мере прикасалась ко мне; его раздувшаяся губа служила подтверждением. Не глупи, она не для таких как ты. Она слишком мала, слишком умна и чересчур опасна.

Дунк дремал и видел сны. Он бежал по просеке в сердце Леса Уота, бежал навстречу Роанне, а она пускала в него стрелы. Каждая стрела, выпущенная ею, летела верно и пронзала его грудь насквозь, только боль была странно-сладкой. Ему следовало развернуться и убежать, но вместо этого он продолжал бежать навстречу, двигаясь медленно, как всегда бывает во снах, будто воздух превратился в патоку. Стрелы настигали его одна за другой. Колчан похоже был бездонен. Ее глаза были серо-зелеными и полными озорства. Твое платье подчеркивает цвет твоих глаз, хотел он сказать, но на ней не было платья, на ней вообще ничего не было. Ее груди покрывала легкая россыпь веснушек, а соски были красными и твердыми как маленькие ягоды. Когда он дошел и упал у ее ног, то был утыкан стрелами так, что стал похож на большого дикобраза, но он нашел в себе силы схватить ее за косу. Одним свирепым рывком он повалил ее на себя и поцеловал.

Из сна его выдернул крик.

В затемненном подвале царила неразбериха. Проклятия и жалобы доносились отовсюду, люди натыкались друг на друга, бросаясь за своими штанами или копьями. Никто не знал, что происходит. Эгг нашел сальную свечу, зажег ее, пролив немного света на всю эту картину. Дунк первым взлетел по ступеням. И чуть не столкнулся с Сэмом Ступсом, который, пыхтя как кузнечные мехи и лепеча что-то бессвязное, мчался вниз. Дунку пришлось обхватить его за плечи, чтобы удержать от падения. «Сэм, что стряслось?»

«Небо», захныкал старик, «Небо!». Большего от него добиться не удалось, поэтому все поднялись на крышу. Сир Юстас уже стоял там в своей ночной сорочке, опираясь на парапеты, и смотрел вдаль.

Солнце восходило на западе.

Прошло довольно много времени, прежде чем Дунк понял, что это значит. «Лес Уота горит», с облегчением сказал он. Снизу от основания башни доносились проклятия сир Бенниса, поток такой отборной брани мог бы заставить покраснеть самого Эйегона Недостойного. Сэм Ступс начал молиться.

Они находились слишком далеко, чтобы увидеть пламя, но красное зарево поглотило половину западного горизонта, и выше начинали таять огоньки звезд. Корона Короля уже едва виднелась за клубами поднимающегося дыма.

Она сказала огнем и мечом.

Огонь бушевал до самого утра. Той ночью в Стэндфасте никто не сомкнул глаз. Вскоре они могли чувствовать запах дыма и видеть пламя танцующее вдалеке словно девушка в алых юбках. Каждый задавался вопросом: дойдет ли огонь до них. Дунк стоял у парапета, его глаза сверкали, высматривая всадников в ночи. «Беннис», сказал он, когда бурый рыцарь подошел к нему, жуя свой кислолист, «это тебя она хочет. Может тебе следует уехать».

«Что, бежать?» проревел тот. «На моей лошади? Может еще попытаться улететь на одной из этих проклятых куриц?»

«Тогда отдайся ей. Она только отрежет тебе нос».

«Мне мой нос нравится таким, какой есть, дубина. Позволь ей только захватить меня, и увидим, что мне отрежут». Он сел скрестив ноги спиной к зубцу и, достав точильный камень из своего мешочка, принялся острить свой меч. Сир Юстас встал над ним. Тихими голосами они обсуждали как вести войну. «Длинный Дюйм будет ждать нас на дамбе», услышал Дунк старого рыцаря, «вместо этого мы сожжем ее посевы. Огонь за огонь». Сир Беннис думал, что это было бы правильно, только может быть им еще следует сжечь мельницу. «Это в шести лигах с другой стороны замка, Длинный Дюйм не ожидает нас там. Сжечь мельницу и убить мельника, это дорого ей обойдется».

Эгг тоже слушал. Он кашлянул и уставился на Дунка расширенными невинными глазами. «Сир, вы должны остановить их».

«Как?» спросил Дунк. Красная Вдова остановит их. Она и этот Лукас Длинный Дюйм. «Они только болтают, Эгг. Иначе они обмочат свои бриджи. Да и бесполезно нам что-то делать сейчас».

***

Рассвет обнажил подернутое дымкой серое небо, воздух ел глаза. Дунк рассчитывал уехать с утра пораньше, но после бессонной ночи, не знал, как далеко они смогут уйти. Дунк с Эггом позавтракали сваренными вкрутую яйцами, пока Беннис выгонял остальных наружу, чтобы заняться с ними муштрой. Они люди Осгрея, а мы нет, говорил он себе. Он съел четыре яйца. Как он полагал, сир Юстас был должен ему больше. Эгг съел два. Яйца они запили элем.

«Мы могли бы поехать на Прекрасный Остров», сказал Эгг, когда они собирали свой скарб. «Если железные люди совершают на них набеги, то лорд Фарман нуждается в добрых мечах».

Это была хорошая мысль. «Ты раньше бывал на Прекрасном Острове?»

«Нет, сир», ответил Эгг, «но, говорят, там красиво. Усадьба лорда Фармана тоже очень красива. Она называется Прекрасным Замком».

Дунк улыбнулся. «Хорошо, поедем в Прекрасный Замок». Он почувствовал, как огромная тяжесть упала с его плеч. «Я позабочусь о лошадях», сказал он после того, как собрал свою броню в сверток и обвязал пеньковой веревкой. «Иди на крышу и возьми наши скатки, сквайр». Еще одной ссоры с клетчатым львом он этим утром желал в последнюю очередь. «Если встретишься с сиром Юстасом, оставь его в покое».

«Да, сир».

***

Во дворе сир Беннис выстроил своих рекрутов в линию и пытался научить их двигаться в унисон. Бурый рыцарь не обратил ни малейшего внимания на Дунка, когда он пересекал двор. Он приведет многих из них к смерти. Красная Вдова может оказаться здесь в любой момент. Эгг выбежал из дверей башни и прогрохотал вниз по деревянным ступенькам вместе с их спальниками. Над ним на балконе застыл, опираясь руками на перила, сир Юстас. Когда он встретился глазами с Дунком, его усы задрожали, и он быстро отвернулся. Воздух был заполнен клубами дыма.

Сир Беннис закинул свой щит на спину, длинный треугольный щит из некрашеного дерева, темный от бесчисленных слоев старого лака и окованный по краям железом. На нем не было никакой эмблемы, только металлическая шишка в центре щита, которая напоминала Дунку большой плотно прикрытый глаз. Такой же слепой, как он сам. «Как ты намереваешься с ней воевать?» спросил Дунк.

Сир Беннис поглядел на своих солдат, его рот окрасился красным из-за кислолиста. «Нельзя удержать холм с таким малым количеством копий. Запремся в башне. Мы все спрячемся внутри». Он кивнул на дверь. «Только один вход. Мы втянем лестницу внутрь, и они не смогут добраться до нас».

«До тех пор, пока они не сделают собственные лестницы. Они могут принести с собой веревки и кошки и обрушиться на вас с крыши. Кроме того их арбалетчики могут просто держаться сзади и, когда вы будете стараться защитить двери, нашпиговать вас стрелами».

Мелоны (пер. дыня), Бины (пер. Бобы) и Барлейкорны (пер. ячменное зерно) слышали все до единого слова. Все их бравые разговоры моментально улетучились, хотя не было ни малейшего ветра. Они стояли вцепившись в свои заостренные палки, поглядывая на Дунка, Бенниса и друг друга. «Вся эта компания ничего не сможет сделать», кивнул Дунк на оборванное воинство Осгрея, «рыцари Красной Вдовы порубят их на мелкие кусочки, если оставить их на открытом месте, а внутри башни их копья бесполезны».

«Они могут кидать что-нибудь с крыши», сказал Беннис. «Треб неплохо бросает камни».

«Думаю, он успеет бросить камень или два», возразил Дунк, «пока один из арбалетчиков Вдовы не прошьет его болтом».

«Сир», обратился к нему Эгг, «если мы хотим уйти, лучше сделать это сейчас, до того как сюда прибудет Вдова».

Мальчик был прав. Если мы задержимся, то окажемся в ловушке. Но Дунк все еще колебался. «Пусть они уходят, Беннис».

«Что? Лишиться наших отважных парней?» Беннис взглянул на крестьян и расхохотался. «Не надейтесь, что вас отпустят», предупредил он, «я зарублю каждого, кто попытается бежать».

«Тогда я зарублю тебя». Дунк вытащил свой меч. «Идите домой, все», велел он людям. «Возвращайтесь в свои деревни, и посмотрите, пощадил ли огонь ваши дома и посевы».

Никто не пошевелился. Бурый рыцарь пристально смотрел на него, его рот беспрестанно жевал. Дунк не обращал на него внимания. «Уходите», повторил он крестьянам. Как будто какой-то бог вложил в его уста эти слова. Не Воин. Есть ли бог дураков? «УХОДИТЕ!», на этот раз он заорал. «Берите ваши щиты и копья, но уходите, иначе вы не доживете до завтра. Разве вы не хотите вновь поцеловать ваших жен? Обнять ваших детей? Возвращайтесь домой. Вы что оглохли?»

Они не оглохли. Среди куриц возникла жуткая суматоха. Большой Роб наступил на квочку, когда рванулся прочь, а Пат едва не распотрошил Уилла Бина, когда споткнулся о собственное копье, но все же они бежали прочь. Мелоны бежали в одну сторону, Бины в другую, а Барлейкорны в третью. Сир Юстас сверху кричал им вдогонку, но никто не обратил на него внимания. По крайней мере, для него они оглохли, подумал Дунк.

К тому времени когда старый рыцарь появился из своей башни и кряхтя спустился по лестнице, остались только Дунк, Эгг и Беннис с курицами. «Вернитесь», кричал сир Юстас своему улепетывающему войску. «Я не разрешал вам уходить. Я вам не разрешаю».

«Бесполезно, милорд», сказал Беннис. «Они уже убежали».

Сир Юстас повернулся к Дунку, его усы дрожали от гнева. «У вас не было никаких прав отпускать их. Никаких прав! Я велел им оставаться, я запретил им уходить. Я запретил вам распускать их».

«Мы ничего не слышали, милорд». Эгг снял щляпу и помахал ею, разгоняя дым. «Куры кудахтали слишком громко».

Старик осел на нижнюю ступеньку Стэндфаста. «Что эта женщина предложила за то, чтобы вы сдали меня ей?» подавленно спросил он Дунка. «Сколько золота она заплатила, чтобы вы предали меня, отправили моих парней прочь и оставили меня одного?»

«Вы не один, милорд». Дунк вложил меч в ножны. «Я спал под вашей крышей и ел ваши яйца этим утром. Так что я должен вам кое-какую службу. Я не уползу отсюда поджав свой хвост. Мой меч остается здесь». Он коснулся его рукояти.

«Один меч». Старый рыцарь медленно поднялся. «На что может надеяться один меч против этой женщины?»

«Начать с того, что постарается не допустить ее на ваши земли». Хотел бы Дунк чувствовать себя столь же уверенно, насколько прозвучал его голос.

Усы старого рыцаря подрагивали каждый раз, когда он переводил дыхание. «Да», сказал он наконец. «Лучше смело выйти навстречу, чем прятаться за каменными стенами. Лучше умереть львом, чем кроликом. Тысячи лет мы были Хранителями Севера. Я должен одеть свои доспехи». Он начал подниматься по лестнице.

Эгг смотрел на Дунка. «Не знал, что у вас есть хвост», сказал мальчик.

«А в ухо хочешь?»

«Нет, сир. А вы хотите одеть броню?»

«Да», ответил Дунк, «и еще кое-что».

***

Сир Беннис хотел пойти с ними, но в конце концов сир Юстас приказал ему остаться и охранять башню. Его меч мало, что решал, несмотря на огромное превосходство противника, поскольку один его вид мог разъярить Вдову еще больше.

Бурого рыцаря не пришлось долго уговаривать. Дунк помог ему выбить железные штыри, которые удерживали верхнюю лестницу. Беннис, отвязав посеревшую от времени пеньковую веревку, навалился изо всех сил и затащил лестницу наверх. Деревянная лесенка, со скрипом и стоном раскачиваясь, уползла наверх, оставив промежуток в десять футов между верхней каменной ступенью и единственным входом в башню. Горбатый Сэм и его жена оба остались внутри, так что куры были предоставлены сами себе. Усевшись на своего серого мерина, Сир Юстас подозвал их и сказал, «Если мы не вернемся к наступлению ночи…».

«… я поскачу в Хайгарден, милорд, и расскажу лорду Тиреллу, как эта женщина сожгла ваш лес и убила вас самого».

Дунк поехал за Эггом и Мейстером вниз по холму. Старик присоединился к ним позже, его броня тихонько бряцала. На этот раз ветер усиливался, и он слышал как хлопает его плащ.

Там где стоял Лес Уота они нашли только дымящуюся пустошь. Пожар почти совсем затух к тому времени, когда они доехали до леса, но то здесь, то там он все еще полыхал огненными островками в море золы и пепла. В других местах подобно черным копьям торчали в небо стволы сгоревших деревьев. Часть деревьев упала и лежала, раскинув свои обугленные и сломанные ветви поперек западной дороги, в их выгоревших сердцевинах тускло тлели красные огоньки. Там были раскаленные участки леса и места, где дым висел в воздухе подобно горячему серому туману. Сир Юстас зашелся в припадке кашля, и Дунк какое-то время боялся, что старику придется вернуться назад, но все обошлось.

Они проехали мимо туши оленя, а позже мимо того, что вероятно было когда-то барсуком. Не было ничего живого, кроме мух. Похоже, мухи могли пережить все что угодно.

«Должно быть Огненное Поле выглядело точно так же», заметил сир Юстас, «это там двести лет назад начались наши бедствия. На том поле вместе с прекраснейшими цветами Простора погиб последний из зеленых королей. Мой отец рассказывал, что драконий огонь был так жарок, что мечи плавились прямо в руках. Позже их собрали и пустили в дело, когда делали Железный Трон. Хайгарден перешел от королей к стюардам, а Осгреи пришли в упадок и хирели, пока от Хранителей Севера не стали всего лишь посаженными рыцарями связанными вассальной присягой с Рованами».

Дунку нечего было ответить на это, и какое-то время они ехали в тишине, пока сир Юстас не кашлянул и не сказал, «Сир Дункан, помните историю, которую я вам рассказывал?»

«Может быть», ответил Дунк, «Какую именно?»

«О Маленьком Льве».

«Помню. Он был самым младшим из пяти сыновей».

«Хорошо». Он снова кашлянул. «Когда он сразил Ланселя Ланнистера, пришельцы с запада повернули назад. Без короля не стало войны. Вы понимаете, что я имею в виду?»

«Да», неохотно ответил Дунк. Могу ли я убить женщину? На этот раз он хотел оказаться тупым как стена. До этого не должно дойти. Я должен не позволить дойти до такого.

***

Несколько зеленых деревьев еще стояли там, где западная дорога пересекалась с Клетчатой Водой. Их стволы почернели и обуглились только с одной стороны. Сразу за ними мрачно мерцала вода. Голубое и зеленое, подумал Дунк, но все золото исчезло. Солнце скрывалось за пеленой дыма.

Сир Юстас остановился у кромки у воды. «Я дал священную клятву. Я не пересеку эту речку. Пока земля по ту сторону принадлежит ей». Старый рыцарь был облачен в кольчугу и пластинчатую броню под своей желтой накидкой. Меч висел на его бедре.

«А что если она не придет?» поинтересовался Эгг.

С огнем и мечом, вспомнил Дунк. «Она придет».

Не прошло и часу, как она приехала. Сперва они услышали лошадей, потом слабый металлический звон доспехов, который становился все громче. Дым мешал определить насколько далеко они находятся, пока ее знаменосец не прорвался через неровную серую завесу. С его древка, которое было увенчано железным пауком, раскрашенным в белое и красное, вяло свисало черное знамя Вебберов. Увидев их на другой стороне воды, он остановился на берегу. Сир Лукас, закованный в броню с головы до ног, появился мгновение спустя.

Только потом появилась леди Роанна собственной персоной, верхом на угольно-черной кобыле наряженной в нити серебристого шелка будто в паутину. Плащ Вдовы был сшит из того же материала. Легкий как воздух, он волнами спадал с ее плеч и запястий. Она тоже носила доспехи из покрытой зеленой эмалью чешуйчатой брони, отделанной золотом и серебром. Броня сидела на ней как влитая, и создавалось впечатление, что она облачена в летнюю листву. Длинная рыжая коса свисала по ее спине и подпрыгивала, когда она ехала. Рядом на крупном сером мерине скакал краснорожий септон Сефтон. У другого бока ехал верхом на муле ее молодой мейстер Сиррик.

Следом выехало полдюжины рыцарей, сопровождаемых множеством сквайров. Колонна конных арбалетчиков, замыкавшая шествие, развернулась веером на другом берегу, когда достигла Клетчатой Воды и увидела Дунка на противоположной стороне. Всего было тридцать три бойца, исключая септона, мейстера и саму Вдову. Один из рыцарей Вдовы перехватил взгляд Дунка – приземистый лысоватый человечек со злым лицом и уродливым зобом, похожий на затянутый в кольчугу и кожу бочонок.

Красная Вдова подъехала на своей кобыле к кромке воды. «Сир Юстас, сир Дункан», окликнула она через речку. «мы видели как у вас горело ночью».

«Видели?» Крикнул в ответ сир Юстас. «Да, вы видели… после того как подожгли».

«Это мерзкое обвинение».

«Для мерзкого деяния».

«Прошлой ночью я спала в своей кровати, рядом с моими леди. Меня разбудили крики со стены, как и почти всех. Взрослые поднялись вверх по крутым ступеням башни, чтобы посмотреть, а грудные малыши плакали от страха, видя красные отсветы. И это все, что я знаю о вашем пожаре, сир».

«Это был твой огонь, женщина», упорствовал сир Юстас. «Мой лес погиб. Погиб, я говорю!»

Септон Сефтон прочистил свое горло. «Сир Юстас», загудел он, «в Королевском лесу тоже бушуют пожары, и даже в Дождливом лесу. Засуха виновата в том, что наши леса горят».

Леди Роанна подняла руку и указала. «Посмотрите на мои поля, Осгрей. Какие они сухие. Я была бы дурой, если пустила огонь. Поменяй ветер направление, пламя бы легко перескочило через поток и сожгло половину моих посевов».

«Сожгло бы?» закричал сир Юстас. «Это мой лес сгорел, и ты подожгла его. Весьма похоже, что ты можешь с помощью колдовства управлять ветром так же, как ты использовала свое темное искусство, чтобы извести своих мужей и братьев».