Текст книги "Нацизм и культура. Идеология и культура национал-социализма"

Автор книги: Джордж Моссе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Йозеф Геббельс
Михель – судьба немца

3 июня

Заумь вгоняет меня в нестерпимую скуку. Тошнит от каждого печатного слова. Не нахожу в них ничего такого, отчего мне могло бы полегчать.

Рихард обещал помочь мне хоть в чем-то.

Не могу грубить ему.

Иногда я часами сижу в апатии, ничего не делая и ни о чем не думая. Но вдруг меня обуревают тысячи демонов, и я начинаю составлять один план за другим.

Но ни один из них даже не пытаюсь выполнить. Каждый вечер читаю Нагорную проповедь, хотя и не нахожу в ней ничего утешительного, только безнадежность и стыд. Стало быть, тут что-то не так.

В высшей школе Германии много работают, но не на будущее, а на сиюминутное.

Университетские умники не в состоянии исправить положение дел.

7 июня

Если бы вернулся Христос, такой, каким он был, это, может быть, стало бы нашим спасением.

10 июня

Я вижу перед собой новое отечество.

Теперь учусь любить его. И чем более позорным оно мне представляется, тем сильнее становится моя любовь к нему.

Если я вижу новых людей, то стараюсь определить, немцы ли они.

Хотел бы, чтобы душа моя принадлежала отечеству. В мыслях и желаниях страна моя для меня – мать.

Не будем закрывать глаза на ее недостатки и упущения. Ведь мы должны любить их, поскольку эти недостатки и упущения – наши.

Новый национализм – это будущее Германии, а не реставрация разрушенного прошлого.

Что такое национализм? Мы стоим за Германию, так как мы немцы, а Германия – наше отечество, немецкая душа – наша душа, ибо все мы частица немецкой души.

Ненавижу болтунов, которые слова «отечество» и «патриотизм» произносят втуне.

Отечество: слово это должно стать для нас самодостаточным.

Вся история Германии представляет собой непрерывную цепь битв с врагами.

Германская душа – нечто особенное. В ней заключены инстинктивное стремление к труду и страстное желание искупления.

Существует немецкая идея, как, впрочем, и русская. В будущем они должны будут учитывать друг друга…

15 июня

Ныне по всей Европе развернулось сражение между новыми аристократическими классами.

Каждая знаменательная историческая эпоха создавалась аристократами. Аристократия – правление лучших.

Люди никогда не управляют сами собой. Это бред либералов. За идеей суверенитета людей скрывается самое бесчестное жульничество, которое не желает быть опознанным.

Дешевый этот обман разглядеть довольно просто, так как он рассчитан на дураков с головой, набитой соломой.

Массы охвачены победным ликованием – какое безумие! Это все равно что сказать: мрамор делает статую. Нет произведения искусства без художника. Без государственных чиновников нет людей, как и нет мира без Бога!

История – результат многих зрелых решений. И победоносны не армии, а люди, их составляющие.

Европа будет восстановлена людьми, которые преодолеют массовый психоз и отыщут путь к истокам личности.

Как бы то ни было, новая аристократия возникла благодаря новому закону. Место традиции заняло дарование, да еще какое! При этом оно не наследуется.

Гениальность – это высшая форма выражения национальной воли и олицетворение созидательной силы народа.

Ни один дуб не вырастет без корней и силы. Ни один человек не появляется из бестелесного. Люди – почва, история – корни, кровь – сила.

Великие идеи всегда предлагаются меньшинством. В конце концов, они создают условия, позволяющие нациям существовать.

Произведения искусства, изобретения, идеи, битвы, законы и государства —. за ними всегда стоит человек.

Цементирующей средой созидательных сил является раса. Человечество – не более чем фикция, реальностью же является народ. Человечество – всего лишь множество людей. Люди составляют реально существующее организованное нечто. Человечеству еще только предстоит стать организованным.

Быть организованным означает обладать способностью производства организованной жизни.

Ведь и лес – это только множество деревьев.

Я не могу уничтожить нации, оставив жить человечество, как и сохранить лес, лишив деревья корней.

Деревья в массе своей создают лес.

Люди не образуют человечество.

Чем мощнее дуб, тем красивее лес.

Чем более совершенен народ, тем значительнее его служба человечеству…

Все остальное – наносное, не полученное естественным путем, а следовательно, не относящееся к истории.

В нашем случае меньшинство может определить судьбу Германии, если покажет лучшие свои качества.

Поэтому нам необходимо быть отважнее, умнее, радикальнее и тверже большинства. Тогда мы можем победить.

У нас не должна болеть голова о том, что людьми правят отбросы общества и всякие подонки. Лучшим ответом на возможные вопросы будет наш успех.

Оказавшись у руля, самые отважные должны будут заявить открыто: нам нужна диктатура! Мы берем на себя ответственность перед историей. Так кто бросит в нас первый камень?

Если же у руля окажутся проходимцы, они наверняка скажут: править должен народ. Они уклонятся от ответственности и забросают камнями всех, кто попытается объединиться против такого лицемерия.

Управление всегда будет делом меньшинства. Людям остается только один выбор: либо жить в условиях открытой диктатуры отважных и смелых людей, либо при лицемерной демократии трусов.

Мысль эта столь же проста, сколь и логична…

2 июля

– Я хочу идти работать, Агнес Штиль. В том – мое спасение.

– Ты всегда работал.

– Нет, я был мечтателем, эстетом, говоруном.

Я намеревался восстановить мир красивыми фразами.

И слишком высоко сам себя ставил.

Теперь же я хочу занять свое место в реальных делах. Никто не может оставаться в стороне, когда два вооруженных до зубов противника бьются за свое будущее.

– Два противника? Кто же это и где они?

– Да, ты не видишь этого, ты не хочешь видеть. Но от этого ничего не меняется. Деньги сделали из нас рабов, освободит же труд. Из-за буржуазной политики мы оказались на краю пропасти, политика же рабочего класса позволит нам воскреснуть.

– Но ты же противник классовой борьбы, а теперь восхваляешь роль одного из классов.

– Труд – это не класс. Класс образуется на экономической основе. Но корни труда – в политике. Таково исторически сложившееся положение дел в обществе. Нации приобретают значение, если их социальное правление имеет под собой реальную основу. Политика буржуазии – пустое дело и не может быть другой. Жить – вот ее основная цель, но жить весьма примитивно. Поэтому она обречена на поражение.

– Мы сможем сохранить жизнь, если будем готовы умереть за нее!

– Однако рабочий класс должен выполнить свою миссию, и прежде всего в Германии. Он обязан освободить народ как изнутри, так и снаружи. И миссия эта имеет международное значение. Если Германия рухнет, свет во всем мире погаснет.

– Ты не слишком современен.

– Только негодяи современны. Чем меньше я думаю о себе, тем с большим энтузиазмом веду борьбу за права моего народа. Когда же вижу, что буржуазия продала и предала его, я перечеркиваю прошлое и начинаю все с чистого листа.

– Вы можете совершить революцию, поскольку так хотят многие. Но жир всегда будет плавать на поверхности.

– Это точно, жирные всегда готовы говорить высокопарные слова, иметь собственные загородные виллы и произносить речи на праздниках. Они правят массами сегодня, надеясь, что так будет и завтра. Но мы хотим вписать в историю наши имена. Только наши!

Многие живут только сегодняшним днем. Вот почему они видят себя мертвыми в будущем. Но те, что хотят изменений, желают быть живыми и завтра.

– К чему это самоотречение? Кто поблагодарит вас за это?

– Благодарность? Такого слова я не знаю. Да я и не хочу никакой благодарности. Разве это что-то изменит?

– Но ведь ты же сам выходец из буржуазии.

– Поэтому-то я и научился ненавидеть ее столь глубоко. Любую вещь необходимо испытать, прежде чем сделать вывод, любить ее надо или ненавидеть.

А буржуазию я ненавижу, так как она струсила и не хочет бороться. Буржуа – всего-навсего зоологический организм, и ничего более.

Солдаты, студенты и рабочие создадут новый рейх. Я был солдатом, сейчас – студент, и хочу стать рабочим. Я должен пройти все эти три ступени, чтобы понять, куда двигаться дальше. У меня нет дара слова, поэтому надо действовать. Каждый должен быть на своем месте.

– Тебе хочется пожертвовать собой?

– Да, это даже необходимо. Хотя мне это и не очень нравится, я должен все же поступить именно так. Мне надо оказаться на самом дне пропасти. Начинать-то нам придется снизу.

Вплоть до сегодняшнего дня мы были наследниками, получая то, что давалось.

Сейчас же нам придется начинать с нуля.

Что же касается меня самого, мне надо быть жестоким и готовым ко всему.

– Ты и так был всегда готов на все.

– Но это было связано с неверными посылками. Новый немец должен быть рожден в мастерской, а не в книгах.

Мы писали, пустословили и мечтали более чем достаточно. Теперь же надо работать.

– Своими опытами вы погубите себя.

– Нет, я буду жить. И сейчас надо положить начало.

– Работа превратит тебя в раба.

– Ну уж нет, я постараюсь облагородить свою работу. Да и работа – не самоцель, а только ступень.

– Ты опозоришь нас всех.

– Не могу ничего обещать, но хочу действовать и быть тем, кем являюсь на самом деле.

Оба мы долго молчали, было уже поздно…

15 сентября

Чувствую себя хорошо, когда все крутом гремит и ходит ходуном. Когда шахтные стойки с треском ломаются, а порода рушится. Когда шум такой, что не слышишь собственного голоса.

Симфония труда!

Удовлетворенность и полная жизнь!

Созидание! Труд! Дело своих рук!

Мастер! Завоеватель! Король жизни!

Но вскоре я снова стал томиться от одиночества в горах и непорочно белого снега.

18 сентября

Оказывается, не дух и не труд делают нас свободными. Они лишь формы высшей силы.

Борьба – исток и венец всему. Я начал борьбу с самим собой. Сначала надо преодолеть негодяя в себе. Все остальное – детская игра.

Выбравшись из духовных оков, борьбы и труда, необходимо создать двигатель, который привел бы в движение нашу эпоху.

В новое время должна появиться и новая аристократия, способная на подвиг.

20 сентября

Деньги – проклятие человечества. Они душат в зародыше все великое и доброе. Каждая копейка пропитана потом и кровью.

Деньги порождают леность и пресыщение. Они портят наши собственные ценности и побуждают служить древним инстинктам.

Самый тяжелый день недели для меня – день получки. Они бросают нам деньги, как собакам кости.

Мир жесток. И такой же твердый, как те немногие гроши, зажатые в руке.

Необходимость экономии во всем очень неприятна.

Пусть они собирают драгоценности и золото, – я же буду расточать излишки своей души.

Деньги – основа либеральных ценностей. Эта идея столь иллюзорна, что может создать лишь видимость реальности. И по всей видимости приведет к краху. Деньги – проклятие труда.

Человек не может ставить деньги превыше жизни. Если это произойдет, все благородные помыслы иссякнут.

Деньги приведут к концу, если станут целью жизни.

Народ, оценивающий все деньгами, стоит на краю гибели. Он будет постепенно поглощен разрушительной силой золота, которое с незапамятных времен губило народы и культуры.

Если солдаты во время мировой войны жертвовали жизнью ради спасения своих домов (на поле брани осталось более двух миллионов человек), то спекулянты на их крови делали деньги. А впоследствии с помощью этих денег обманом выставляли возвращающихся солдат из их домов.

Война была потеряна трудом, но выиграна деньгами. Народ не был ни победителем, ни побежденным. Люди занимались ежедневным трудом, чтобы заработать немного денег, сопротивляясь по возможности превращению в рабов.

Германия сражалась за возможность трудиться, Франция же – за деньги. В результате проиграл труд, а выиграли деньги.

Деньги правят миром. Если это так, то это ужасно. Однако сейчас мы умираем, поскольку это реальность. Деньги и евреи – они принадлежат друг другу.

Деньги не имеют корней, они вне рас. Понемногу они прокладывают себе дорогу в здоровом теле наций и шаг за шагом отравляют их созидательную силу.

В результате борьбы и труда мы должны отойти от денег, отбросив иллюзию их всевластия. Тогда золотой телец рухнет.

В своем глубоком смысле либерализм является философией денег.

Либерализм означает: я поклоняюсь золотому тельцу.

Социализм провозглашает: я верю в труд…

28 сентября

Я начинаю понемногу завоевывать авторитет у товарищей по работе.

Время от времени кто-нибудь из них обращается ко мне. Некоторые делятся со мной своими заботами и трудностями.

Их недоверие постепенно исчезает.

Даже мой работодатель становится ко мне дружелюбнее.

Сегодня после обеда на моем столике оказались скромные цветы. Они очень обрадовали меня.

Ребятишки называют меня теперь по имени и цепляются за руки.

3 октября

– Ты работаешь на износ, Михель! Так больше продолжаться не может. Ты себя угробишь.

– Человек может вынести больше, чем мы думаем. Он должен, не придавая этому чрезмерного значения, брать на себя дополнительный груз.

Во время войны нам выпали еще большие нагрузки, но мы ведь выдержали.

– Однако тело и душа наши здорово страдали.

– Ты прав, Матиас, пережить все это было непросто. Но согласись, мы же тогда были вместе – солдат и начальник.

– Да, мы вместе лежали в окопах – тот, кто пришел из дворца, и тот, кто до того жил в шахтерской деревушке.

– Мы держались вместе, стали друзьями и впервые ближе узнали друг друга.

– Однако после окончания войны мы вновь разделились.

– Труд – это война без пушек. И здесь мы должны держаться друг друга, быть вместе словом и делом, понимать друг друга, и чем раньше – тем лучше.

Жизнь – весьма сложная штука. У нас недостаточно времени, чтобы быть врагами. Мы должны дать хлеб миллионам уже появившихся на свет людей и миллионам, которые еще появятся. Иначе рано или поздно мы придем к краху.

– Да, но ведь никто наверху не думает так, как ты, – их интересуют только деньги и власть.

– Этих тварей необходимо устранить силой. Многие из них становятся понятливыми, видя кулак под носом. И не нужны долгие обсуждения и уговоры. У нас, молодых, больше исторических прав.

– Но старики порой не хотят понимать этого и даже не замечают нашего существования. Они борются за свою власть до последнего.

– И все же настанет день, когда они окажутся побежденными. Молодежь должна победить.

Мы, молодые, должны перейти в наступление. Атакующий всегда сильнее обороняющегося.

Если мы освободимся сами, то сможем освободить и весь рабочий класс. А освобожденный рабочий класс сбросит с отечества сковывающие его цепи.

– То, что ты сказал в отношении труда и войны, абсолютно правильно. Но самое важное то, что ты своим примером доказываешь истинность этих слов.

Ты не только говоришь, но и действуешь.

Когда ты прибыл сюда, я увидел тебя в первый раз и сразу понял, что ты несешь новые мысли о труде.

Вообще-то сюда понаехало довольно много студентов. Все они энергичные ребята и добросовестно работают в шахте.

И все же многие из них не понимают нас, шахтеров. Они просто присоединились к нам и опустились до нашего уровня. Но все равно между ними и нами остается дистанция. А это вызывает недовольство рабочих против «белоручек».

Здесь ты еще не раз столкнешься с недовольством против студентов. Но я знаю, что ты желаешь исправить положение. Ты не намерен опускаться до нашего уровня, а хочешь, чтобы мы поднялись до твоего.

Ты знаешь, как это надо сделать, так как видишь в нас товарищей. Поэтому тебе нетрудно найти слова, которые откроют наши сердца.

Я опустился на колени рядом с Матиасом Грютцером во время перерыва для принятия пищи в забое. Из-за стоявшего шума нам приходилось говорить после долгих пауз и буквально кричать, чтобы понять друг друга.

(Геббельс Йозеф. Михель – судьба немца: Повесть в форме дневниковых записей. Мюнхен, 1929.)

Фридрих Бубенден
Германия должна жить

Боевая песня Альберта Лео Шлагетера:

 
Хотя теперь нас мало
И вас, наверное, не больше,
Дорога все же широка
И цель ясна.
Поэтому вперед,
Не теряя мужества!
И пусть нас мало,
Мы выдержим все,
Несмотря ни на что!
 

Клонился к закату ноябрьский день 1918 года, когда Германия развалилась на куски. Повсюду с деревьев падали желтые узорчатые осенние листья.

Внезапно наступила мертвая тишина на поле битвы, поглотившем миллионы жизней и покрытом мертвыми телами.

На перекрестках дорог, на пустых полях, на окутанных облаками отрогах гор, на морских побережьях, на которые накатывались ленивые волны, были видны удивленные, испуганные лица солдат, еще не остывших от боя, тяжело дышавших и недоуменно пожимавших плечами. Слышались беспокойные вопросы:

– Конец?

– Да, все кончилось!

Война подошла к концу. Это был заключительный аккорд мировой войны. Мертвецы насмехались над победителями и побежденными.

И кто же оказался победителем?

В тот момент, когда на землю опустилась тишина, этого никто не знал. Да и потом тоже.

Вечные законы, управляющие нашей планетой, снова заявили о себе, и Земля сделала еще один оборот. Оцепенение прошло. Люди, один за другим, вздохнули глубоко. Руки терли лбы. Земля стала вращаться быстрее и быстрее, обретя обычную скорость. Умные, наконец, понял и, что к чему. Кровь снова запульсировала в их жилах.

Мертвые трубы Вендельского рудника в Лоране казались стальными пальцами, упершимися в небо. У двери своего временного жилища стоял некий лейтенант с красным бантом в петлице и широко улыбался.

Ненужные больше винтовки грудой лежали в зале железнодорожного вокзала в Кельне. К платформе подходили и тут же отправлялись на восток поезда, стуча колесами на стыках рельсов. Со всех участков фронта на родину хлынули потоки людей.

Небольшая кучка героев осталась на покинутой всеми линии фронта, все еще не понимая, что произошло. Они еще не знали, что Земля стала вновь вращаться.

Среди них был и Альберт Лео Шлагетер.

Члены солдатского совета, видя их горящие, злые глаза и сжатые кулаки, отступили назад, пропуская их.

На родине торжествовали красные. Неистовство и пыл, жадность жизни пришли на смену парализовавшему всех шоку. Звенели бокалы с вином. Магазины и амбары стали постепенно наполняться. Люди привыкали к тому, что земная корка хрустит под ногами. Ха-ха! Возвратились добрые старые времена! Бизнес восстановлен! Все вновь обещает мир и покой.

Но вот среди студентов, уткнувшихся в книги, один сидит неподвижно. Он всегда стремился к лидерству, но это у него не получалось. Будет ли жить Германия или кто-то другой? Под яркими крышами Фрайдурга кто-то бормочет: это – Альберт Лео Шлагетер.

Но вдруг он исчез. Его позвала Рига. Артиллерийская батарея вела огонь в непосредственной близости от узких мостов. И вот Рига освобождена[19]19
  В 1920 г. была признана независимость Латвии. (Примеч. авт.)


[Закрыть]. Среди тех, кто вздохнул свободно и счастливо, был Альберт Лео Шлагетер, командир этой батареи. Наемник Шлагетер. Но наемник ли?

На родине было заметно сильное волнение. Жадные руки тянулись за золотом, которое в виде бумажных денег упархивало прочь. Не хватало многого. Однако различные голоса твердили: «Надо наслаждаться жизнью. Ведь, в конце концов, наступил мир». Но то был Версальский мир.

Лео Шлагетер прислушался и услышал подземный гул Рурских гор. Это поднималась дикая, введенная в заблуждение красная чернь. Мелкая буржуазия задрожала, даже не успев разглядеть наглую, желтую русскую маску. И снова батарея Шлагетера вела огонь, разгоняя красный сброд.

Буржуазия смотрела на происходившее и только улыбалась: плохого-то для нее ничего не было.

А где же руководство?

Для Шлагетера им оказался добровольческий корпус в Силезии.

Аннаберг смотрит на немецких героев. Поляки, показывая зубы, пятятся назад. Немецкая земля спасена. Но как много других немецких земель потеряно!

Торговцы и ростовщики подняли крик: «Долой добровольческий корпус, хоть он спас нас! Война окончена! Дайте нам мир и покой! Станьте гражданскими людьми!»

На заднем плане ухмыляются марксисты, ухмыляются коммунисты и евреи, имперское же правительство улыбается от удовлетворения.

Но один человек опять не улыбается. Ему что же, не нужен отдых? Зовет ли его вновь Германия? И действительно, она позвала его и тех, кто хотел услышать этот призыв. Эти люди были постоянно в движении, но им приходилось скрываться как от полиции, так и бюргеров. И они без отдыха появлялись то тут, то там. И он снова был среди них. Этот неизвестный солдат без имени, которого в то время знали лишь не многие, шел туда, куда его звали. Он так и не стал лидером, но всегда отвечал: «Здесь!» Только оказавшись под землей, он стал знаменем нации.

Положение Германии поставило перед Лео Шлагетером новую задачу. Между Руром и Рейном вновь вспыхнули языки пламени. В соответствии с договором и принятым соглашением бывший противник[20]20
  Речь идет о Франции и Бельгии. (Примеч. авт.)


[Закрыть] оккупировал эти земли, получив право бросать лучших немецких сыновей и дочерей в тюрьмы и возможность грабить и красть. В Рурской области началась тихая война.

И на этот призыв родины Альберт Лео Шлагетер ответил. Он, конечно, не знал, что Германия зовет его в последний раз. Война стала скрытной, тайной. Вместо открытой схватки на поле боя пришлось перейти к нелегальным действиям, к партизанщине. Но он крепко сжал зубы, укротив неуемный характер, и повел борьбу.

По Руру прокатилась волна глухих взрывов и крушений. Рельсы взлетали на воздух вместе с цистернами и товарными составами. Рушились мосты. У «победителей» затряслись колени, их охватил ужас.

И тут произошло самое обычное предательство.

Непостижим путь в преисподнюю. И все же время от времени кто-то встает на этот путь, ведущий к неминуемой смерти. Господи, прости их, ибо они не ведают, что творят!

Крест голгофы был вновь воздвигнут в пустынной песчаной местности под Гольцхаймом. Еще один великий человек, что случалось довольно часто в истории, опустился на колени перед ничтожными мелкими людишками, которые ненавидели его, не могли не ненавидеть.

На рассвете 26 мая 1920 года прогремел залп, отозвавшийся эхом.

Альберт Лео Шлагетер был мертв.

Но так ли это? Сегодня вокруг него и его героизма жизнь бьет ключом.

Он сражался в батальонах героев после войны. Рядом с ним, вместе с ним, перед ним и сзади него его товарищи сражались за то же самое – за Германию…

Таков был Альберт Лео Шлагетер, не знавший в жизни покоя, служивший верой и правдой Германии.

Так кем же был Альберт Лео Шлагетер?

Тот, кто читает эти простые строки и задумывается над ними, знает. И все же, был ли он создателем иллюзий? Или большим оратором? Или певцом свободы? Герольдом, поэтом?

Имеющийся в нашем распоряжении небольшой сборничек его писем говорит: нет.

Он был не кем иным, как истинным сыном своего народа и своей родины, и, даже погибнув, остался среди живых!

Поскольку он был человеком действий, а не слов, и верил в Германию до конца, выступая открыто, не сгибаясь, он был и остается ее совестью!

Он боролся, сколько жил, не помышляя о заслугах.

Борьба между Богом и дьяволом шла, идет и будет идти, как и борьба между светом и тьмой. И завершится она только с окончательным спасением мира.

А до тех пор мы, называющие себя немцами и чувствующие себя по крови немцами, должны стойко держаться в этой борьбе, даже если это и будет стоить нам жизни. И поступать нам следует, как поступал Альберт Лео Шлагетер, – во имя Германии.

Если все же нам откажут мужество и сила, если будет угрожать падение в бездну созерцания, тогда завещание, содержащееся в письмах Шлагетера, должно снова открыть дорогу к героизму. Совесть истинного немца, заключенная в этих страницах, должна воздействовать на нас воодушевляюще.

(Послесловие к сборнику писем Альберта Лео Шлагетера «Германия должна жить» / Под ред. Фридриха Бубендена. Берлин, 1934.)