Текст книги "Юстиниан. Великий законодатель"

Автор книги: Джордж Бейкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

V

Петру Саббатию было девять лет, когда на императорский трон взошел Анастасий. Мальчик был уже достаточно взрослым, чтобы понимать значение истории, которая разворачивалась на его глазах.

В то время как Лев и Зенон занимались задачей искоренения германского элемента в Константинополе и сражались с ним в Италии, они не обращали слишком пристальное внимание на природу происходящих в Италии процессов. Рим, практически переставший быть политической столицей, пережил второе рождение в качестве столицы религиозной. Чем больше погрязали германцы в поисках путей воздействия на детали поведения подданных, тем в большей степени патриарх Рима захватывал в свои руки принципы, на которые опиралось это поведение. До тех пор пока император находился в Риме, папа не мог претендовать на главенствующее положение в стране. Но папская власть стремительно усилилась, когда император стал послушной марионеткой в руках германской партии. Западные императоры съежились и исчезли с политической сцены; с началом правления Анастасия до всех дошла поразительная истина: светский глава империи пребывает в Константинополе, а духовный – в Риме. Империя начиналась с образования единого центра. Затем центров стало два. Наконец, центры приобрели различные свойства. Что будет дальше?

В действительности произошло следующее: общественное мнение империи стало проявлять недюжинный интерес к вопросу примирения двух центров власти. Рим, даже в дни великой республики, на высоте своего военного могущества всегда жаждал духовной власти; он всегда довольствовался установлением законов, не заботясь об их исполнении. Греки с самого начала отметили эту характерную римскую черту. Теперь, когда власть исполнения закона перешла в другие руки, древний римский инстинкт – держать мир в узде закона – проявился с особой силой.

Поле деятельности оказалось весьма обширным. Если власть не достанется Риму, то найдется немало охотников, готовых захватить ее. Здесь не место ставить, тем более обсуждать богословские вопросы. Каждый претендент был связан не столько с религиозными, сколько с политическими проблемами. [10]10
  Эти вопросы рассмотрены кратко и изящно в «Истории Византийской империи» Диля. Обобщая, можно сказать, что арианство было доктриной новых северных королевств, возникших на территории империи, монофизиты нашли себе сторонников среди носителей сирийско-египетского национализма, а католицизм со временем стал знаменем римского владычества.


[Закрыть]Когда Несторий, константинопольский патриарх, выдвинул свою доктрину, он высказал претензию на духовное господство от имени Константинополя. Когда Кирилл Александрийский добивался церковного осуждения Нестория, это была попытка утверждения духовного господства Александрии. Преемник Кирилла Диоскур почти преуспел в этом начинании, когда защитил ортодоксальность аббата Евтихия, сторонника монофизитов, на «соборе разбойников» в Эфесе. Папа Лев I вступил в эту драку, вооружившись теоретической доктриной, которая заведомо должна была стать популярной в глазах западных христиан. Император Марциан, сочувствовавший этой доктрине, стал союзником папы. На церковном соборе в Халкедоне Евтихий и монофизитство были осуждены, Диоскур низложен, а Рим продемонстрировал свою способность найти такую формулу, с которой может согласиться большинство христиан. То, что римское толкование оказалось подходящим, мы можем видеть даже сейчас, когда его придерживается большинство верующих христиан современного мира.

Триумф в Халкедоне сделал папу крупным церковным монархом, лидером христианского общественного мнения. Никто не сомневался в том, что отношения папы с Анастасием взаимно укрепляют их позиции. Даже тот факт, что Анастасий был иноверцем, играл на руку папе, ибо в противном случае его духовная власть оказалась бы ненужной.

С уверенностью можно утверждать только одно: разногласия между двумя центрами цивилизации едва ли могли способствовать делу цивилизованного человечества. Если антагонизм двух центров сохранится, то антицивилизация затопит цивилизованное человечество.

VI

Вся юность и начало зрелости Петра прошли во время правления Анастасия. Чтобы в полной мере воспользоваться плодами образования, его надо получить в юном возрасте. Путешествие Петра в Константинополь и начало его жизни там едва ли приходится на период позже 500 года. Петру было тридцать шесть лет, он давно стал Юстинианом к моменту смерти Анастасия. Можно сказать, что к тому времени становление Юстиниана уже завершилось.

Юстин никогда не отличался большим умом или предприимчивостью. Весьма вероятно, что все обстоятельства, вознесшие его на императорский трон, были плодом трудов Юстиниана. Старый Юстин, скорее всего, спокойно бы умер в звании префекта, но племянник услышал зов судьбы и проложил себе путь к власти, воспользовавшись дядей. Первым шагом было обеспечить избрание Юстина. Следующим шагом надо было сделать себя его преемником.

Принципом, которым были пронизаны вся жизнь и деятельность Юстиниана, стала доктрина целостности цивилизации и идентичность ее с Римской империей. Следовательно, он был религиозным ортодоксом. Можно сказать, что он в полной мере принял догматы веры, с помощью которых христианское исповедание, пережив череду императоров и церковных соборов от Константина до Никеи, стало универсальным, объединив принципы и воплощения, причины и следствия в одну всеобщую цивилизацию. Христианская вера представляла собой идеологическую теорию Римской империи. Именно политическая сторона дела обусловила недюжинный интерес императоров к христианству. Будь христианство всего лишь философией – простым объяснением, – императоры не обратили на него ни малейшего внимания. Никому из них не пришло в голову законодательно обосновать, например, неоплатонизм… Действительным предметом их пристального интереса стало свойство христианства как функции цивилизации. Христианство было принципом и средством управления человеческим поведением. Отсюда убеждение в единстве и всеобщности цивилизации неизбежно повлекло за собой убеждение в единстве и всеобщности церкви. Этот подход исключал существование таких еретических и миноритарных течений, как монофизитство. Самой природой обстоятельств молодой Юстиниан был вынужден противостоять взглядам Анастасия, и мы знаем, что так и было в действительности.

Но Юстиниан действовал изнутри, а не извне. Когда комес Виталиан поднял мятеж против Анастасия, Юстиниан был далек от мысли поддержать его. То, что решающая роль в поражении Виталиана принадлежала Юстину, говорит о том, что Юстиниан посоветовал дяде поддержать законного императора, невзирая на монофизитство последнего. Юстиниан желал получить титул абсолютно легитимным путем. Политика состояла в поддержке монофизитского императора во имя того, чтобы он мог, как того требовало право, передать свой титул законно избранному преемнику.

Анастасий умер бездетным и при жизни не назвал своего преемника. Неизвестно, осознавал ли он, что присутствие на троне следующего монофизита станет политической ошибкой, но после себя он оставил чистое пространство, допускавшее избрание императора на основе общественного мнения. Среди прочих кандидатов Юстин отнюдь не был самым блистательным. Более того, он не был даже более или менее важной фигурой. Его избрание стало следствием череды хорошо продуманных интриг, которые, несомненно, не были плодом его собственного труда. Шаг за шагом обстоятельства складывались таким образом, что Юстин оказывался все ближе и ближе к трону. Самым важным фактом было то, что он приходился дядей Юстиниану, хотя в то время мало кто так думал.

VII

Среди кандидатов на императорский трон были трое племянников Анастасия – Проб, Помпей и Ипатий, – которые, впрочем, не пользовались энергичной поддержкой. То же самое можно сказать и о Феокрите, человеке, которого проталкивал великий канцлер Амантий. Эти три человека начали, если можно так выразиться, предвыборную гонку; но, как мы увидим в дальнейшем, ни один не добрался до финала, когда проводились настоящие выборы. Великий канцлер, считая, что у Юстина нет ни малейших шансов быть избранным, обратился к нему с предложением соединить усилия и избрать Феокрита. Экскубиторы могли повлиять на результат, и Амантий дал Юстину значительную сумму денег, чтобы тот справедливо распределил их среди экскубиторов. Юстин, очевидно, не стал возражать.

9 июля 518 года начались выборы. Экскубиторы и школяры вместе с большим количеством прочей публики собрались на ипподроме, который был достаточно велик, чтобы вместить всех, кто должен был принять участие в выборах. Среди гражданских лиц находились вооруженные стражи «синих» и «зеленых». «Синие» – люди Юстиниана. Здесь присутствовал и сам Юстиниан с отборными гвардейцами. Сенаторы, члены имперской консистории и патриарх, одетые в серое, собрались в большом зале дворца. Обе части электората приступили к работе независимо друг от друга, чтобы назвать имя кандидата, который устроил бы всех. Дверь, отделявшая дворец от ипподрома (Ворота слоновой кости), была заперта и охранялась офицерами императорской стражи.

Совещание во дворце открыл магистр оффициорум, государственный секретарь, глава императорской администрации. Он посоветовал участникам собрания как можно скорее прийти к согласию относительно желаемого кандидата и назвать его раньше, чем это сделают люди на ипподроме. Собрание стало осторожно выдвигать имена кандидатов. Поначалу ни один из них не смог собрать достаточного количества голосов, чтобы быть названным.

Эта декоративная процедура бледнеет перед тем, что творилось в это время на ипподроме, где собрались избиратели низших сословий. Только атмосфера современных американских предвыборных митингов может дать отдаленное представление о том накале страстей, которые кипели на трибунах ипподрома. У экскубиторов был наготове их кандидат, некий командир по имени Иоанн. Солдаты подняли Иоанна на щит, не ожидая таких пустяков, как всеобщая поддержка, и начали стучаться в дверь дворца, требуя, чтобы Иоанну вынесли императорский пурпур. Сторонники «синих» высказали свое несогласие. Началась потасовка, полетели камни и обнажились мечи. В некоторых местах пролилась кровь. Несколько человек были убиты, прежде чем страже удалось водворить порядок. Школяры не остались в долгу и, предложив своего кандидата, тоже принялись стучать в Ворота слоновой кости. Экскубиторы возражали столь энергично, что Юстиниану пришлось вмешаться, чтобы спасти жизнь новоявленному претенденту. Офицеры, охранявшие ворота, резко отклоняли любые поползновения получить пурпурную тунику. Как только на месте споров появился Юстиниан, экскубиторы взяли его в плотное кольцо и провозгласили своим кандидатом. Он отклонил такую честь, и Ворота остались закрытыми. Таким образом, экскубиторы и школяры выдвинули по одному кандидату, причем один был отвергнут всеми, а второй «синими». Пока все шло хорошо, почести оказывались легко и никто не мог пожаловаться на нарушения.

Участники собрания во дворце не видели того, что происходило на ипподроме, но до их ушей, вероятно, доносился стоявший там неистовый шум; и присутствовавшие во дворце не оставались в полном неведении относительно тех имен, которые выкрикивал низший электорат. Для собравшихся во дворце проблема свелась к тому, чтобы выдвинуть из своей среды кандидата, который оказался бы приемлемым для ипподрома. Несомненно, надо было спешить, пока ипподром единогласно не избрал неподходящего человека. Высокое собрание остановило свой выбор на человеке, имя которого еще не упоминалось, но который объединит голоса экскубиторов и «синих». Имя этого человека Юстин.

Его торопливо повели к ипподрому. Собравшаяся там толпа, все еще занятая спорами, была поражена, увидев, что отворилась дверь Кафизмы, резиденции императора, выходившая к беговым дорожкам ипподрома. Перед толпой стоял человек, имя которого назвал сенат: Юстин.

Стон школяров потонул в неистовых радостных воплях экскубиторов и «синих». Офицеры стражи, стоявшие у Ворот слоновой кости, вежливо улыбаясь, поспешили к нему, неся с собой императорское облачение и регалии. На Юстина надели пурпурную тунику и алые башмаки. Патриарх возложил на его плечи императорскую мантию, увенчал его голову императорской диадемой, а слуги первыми официально приветствовали Юстина как нового императора. Ему вручили копье и щит, и все собравшиеся речитативом произнесли электризующие слова провозглашения: «Justine Auguste, tu vincas!» [11]11
  Юстин Август, ты победил! (лат.)


[Закрыть]Он ответил словами императорского коронационного ритуала: «С этой поры, волей и выбором всемогущего Бога и вашим единодушным выбором и поддержкой, я беру в свои руки империю, и да не покинет нас помощь Божественного Провидения». Толпа ответила хоровым речитативом: «Сыне Божий, не оставь его своими милостями. Ты избрал его, да сопутствуют ему милости твои». Наконец, произнеся торжественные слова коронационной императорской клятвы, он провозгласил свою милость. «Чтобы отпраздновать начало моего счастливого правления, жалую по пять кусков золота и фунт серебра на каждый щит». Прозвучал мощный ответ толпы: «Боже, храни христианского императора. Так говорит каждый из нас». Новый император закончил церемонию словами: «С вами Бог», после чего была выстроена процессия, сопроводившая императора в собор Святой Софии, а потом обратно во дворец.

Так случилось, что Юстин стал императором по предложению сената и при полном одобрении армии и народа. Титул остался значимым и законным.

VIII

Формальное избрание Юстина было, по существу, избранием Юстиниана. Последний, нося титулы управителя дома и воинского начальника, стал фактическим правителем империи. Старик, вооруженный золотой дощечкой с прорезью, через которую он писал свое имя, аккуратно подписывал все документы, которые клал перед ним племянник, и дела пошли отлично.

Уже первые шаги нового правления дали понять, какую политику будет проводить Юстиниан на протяжении следующих почти пятидесяти лет. Извещая папу о своем избрании, император вынужден приписывать его не только воле сената, народа и армии, но и милости неделимой Троицы. Этой фразы оказалось достаточно для того, чтобы к императору отнеслись как к ортодоксальному христианину. Комес Виталиан, с которым Юстин сражался по приказу императора-монофизита, был призван в Константинополь, чтобы принять участие в проведении новой политики.

Когда 1 августа началась официальная переписка с Римом, все нити власти были уже в руках Юстиниана. Император делал все, что желал. Патриарх стал его верным союзником, армия всецело была на его стороне, а «синие» партизаны контролировали общественное волеизъявление. Последовавшие длительные переговоры между императором и папой по сути представляли собой попытку достижения согласия между двумя разъединенными частями империи. Очень важно отметить факт, что переговоры начались по инициативе императора. Папа был не готов ломать голову над возникшими проблемами, идти на уступки ради достижения соглашения. Вся тяжесть труда по прокладке пути к миру легла на плечи Юстиниана в Константинополе.

Семь месяцев спустя, 25 марта 519 года, в Константинополь прибыли папские легаты. Они не привезли с собой искреннего энтузиазма, их инструкции были краткими и исчерпывающими. Энтузиазм был проявлен со стороны императорского двора. На десятой миле от столицы легатов ожидала торжественная встреча. Навстречу легатам выехали Юстиниан, Виталиан и другие высокопоставленные персоны, приветствовавшие посланцев папы медоточивыми речами.

Пленарное заседание двух сторон сразу показало, что римские легаты привезли с собой форму приведения императора в повиновение. Этот пункт был тщательно рассмотрен константинопольской стороной и принят. 27 марта патриарх проглотил горькую пилюлю и превратил голую формулу подчинения папской церкви в личное письмо, в середину которого были вкраплены необходимые фразы. В конце концов сошлись на том, что имена пяти константинопольских патриархов и двух императоров – Зенона и Анастасия – были вычеркнуты из анналов константинопольской церкви.

Доброжелательно настроенные друзья предостерегали легатов, вызвав их тревогу, что если условия будут подписаны, то по улицам Константинополя потекут реки крови. Легаты подписали документ, и ничего не произошло. Это ли не свидетельство гения Юстиниана, который сумел склонить свою партию к такому далеко идущему примирению?

Эти меры, результаты которых затронули весьма ограниченный круг людей в самом Константинополе, далеко не исчерпали всех проблем, связанных с примирением с Италией. Повсюду на Востоке из своих приходов изгонялись монофизитские епископы, закрывались монастыри, исповедовавшие еретическую веру. В Египте, Палестине и Сирии, где позиции монофизитов были особенно сильны, власть ненавидели, проклинали и открыто поносили. Это надо было вытерпеть. Правительство было достаточно сильным, чтобы проводить в жизнь свою политику. Монофизитство загнали в подполье.

IX

Подъем Юстиниана к вершинам власти никогда бы не удался, если бы он не обращал самое пристальное внимание на возможных соперников и явных врагов. В самом начале правления Юстина были казнены Амантий и Феокрит. Виталиан, гораздо более серьезный конкурент, требовал весьма деликатного обращения. Он помог императору в деле примирения и был вознагражден за это консульством. Подоплека дальнейших событий нам неизвестна, мы доподлинно знаем, что на восьмом месяце своего консульства Виталиан был убит во время ссоры во дворце. Даже если сам Юстиниан не был замешан в этом преступлении, люди, совершившие его, знали, что оно окажется полезным для Юстиниана. Виталиан был из тех людей, которые могут осуществлять власть в ее негативной форме. Он умел мешать и препятствовать, его влияние было столь значительным, что он мог быть достойным противовесом Юстиниану. Тем не менее его реальный вклад в политику был весьма скромным, у Юстиниана было немало разумных мотивов устранить Виталиана.

Но соперника мало было устранить физически, надо еще стереть память о нем, уничтожить его престиж. Для этого Юстиниан в следующем году сменяет Виталиана на должности консула. Год его консульства отличался невероятным блеском. Никогда еще на памяти живших в то время людей не было такого расточительства и столь пышных массовых зрелищ. На эти представления тратились огромные, по меркам старой империи, суммы денег. На арену одновременно выпускали по двадцать львов и тридцать пантер, не говоря о других диких зверях. Возбуждение толпы в тот день было так велико, что произошли волнения, из-за которых пришлось даже отменить финальные скачки.

Таков был Юстиниан, который стал другом Феодоры и, считая ее Пенелопой, охотно разыгрывал роль Одиссея. В то время он был уже на вершине власти и успеха, но еще не пришло время славы и величия. Он был готов выслушать любого, кто мог указать ему новую дорогу к этим вершинам.

X

Положение Феодоры отличалось тем, что она была выходцем из партии «зеленых». Ее несколько преувеличенная верность партии «синих» зиждилась на детском воспоминании сцены на ипподроме и была основой связи с вождем этой партии. Действительно, именно Феодора заставила Юстиниана с большей серьезностью отнестись к своему лидирующему положению в этой, партии. Разница в отношении Юстиниана к своей партии «синих» и отношении американского босса к его организации заключалась в том, что «синие» были конституированной старым законодательством группой населения, напоминавшей национальную добровольческую или гражданскую гвардию. Ее реальная роль становилась совершенно очевидной, когда Константинополь подвергался осаде. Именно в такие моменты становилось ясно, что «синие», «зеленые», «красные» и «белые» – это организации четырех кварталов города, в которых было зарегистрировано все гражданское население города, обязанное принимать участие в коллективных действиях в экстремальных ситуациях. Такие организации, отличавшиеся цветами эмблем, существовали во всех крупных городах империи. Уходивший корнями в незапамятные времена обычай состоял в том, что в мирное время эти организации соперничали между собой, что поддерживало их живой дух и энергию.

Столь активные организации любого вида почти неизбежно вовлекаются в решение самых жгучих вопросов современности. «Синие» и «зеленые» в большей степени, чем «красные» и «белые», были склонны к увлечениям политическими и религиозными течениями. «Зеленые» были монофизитами и националистами, «синие» – ортодоксами и приверженцами империи. Юстиниан, став покровителем «синих», придал их деятельности более живое и решительное направление. В его правление «синие» стали полувоенной организацией, напоминающей организацию современных фашистов. [12]12
  Следует напомнить, что книга была написана в 1931 году, то есть до того, как НСДАП стала в Германии правящей партией.


[Закрыть]Целью деятельности «синих» было склонение общественного мнения в пользу Юстиниана. Взамен Юстиниан предоставлял верным и надежным представителям «синих» высокие государственные посты, кормил голодных, навещал больных, а при необходимости обеспечивал вывоз перестаравшихся «синих» в безопасное место, где до них не могла дотянуться суровая длань закона. «Зеленые» по мере сил следовали примеру «синих».

Прокопий оставил нам очень живое описание членов партии «синих», какими он знал их: свирепые, исполненные сознания собственной значимости люди, во всем подражавшие гуннам. Почему они выбрали в качестве образца гуннов, остается загадкой, но факт остается фактом, и Константинополь близко познакомился с типом человека с длинными, ниспадавшими на плечи волосами, могучей бородой и бакенбардами, одетого в рубашку с «дутыми» рукавами. Многие из активных членов партии «синих» носили спрятанное под одеждой оружие, которым при случае могли умело воспользоваться.

Отношения Юстиниана с руководимой им партией «синих» пережили серьезный кризис незадолго до того, как он познакомился с Феодорой. В 524 году Юстиниан серьезно заболел, и в то время, когда он находился между жизнью и смертью, произошел ряд тревожных событий. Люди «синих» при свете дня и большом стечении народа убили в церкви Святой Софии влиятельного человека по имени Ипатий. Дело получило широкую огласку, разразился скандал, о котором было доложено императору. К делу подключились мощные и влиятельные силы, враждебные Юстиниану и партии «синих». Игра стоила свеч. Юстин создал комиссию, облеченную полномочиями, чтобы положить конец опасности, угрожавшей общественному спокойствию.

Вооруженный полномочиями комиссии префект Феодот, правитель Константинополя, воспринял это поручение как приказ искоренить партию «синих». Расследование затронуло всю организацию. Некоторые из руководителей были казнены, другим пришлось скрыться. Выздоровев, Юстиниан обнаружил, что часть его организации разгромлена, часть – рассеяна. В тот момент Юстиниан не стал заниматься поисками организаторов всего мероприятия, он нанес удар по исполнителю. У некоторых подчиненных Феодота были силой вырваны признания, компрометировавшие их начальника. Было доказано, что он превысил свои полномочия, приказав казнить без соблюдения должных процедур человека сенаторского звания. Источник атаки на «синих» можно было предположительно определить по тому, что на защиту Феодота рьяно выступил Прокл, бывший квестором, то есть имперским министром. Но Прокл был слишком слаб, чтобы противостоять Юстиниану. Император изгнал Феодота в Иерусалим, где тому пришлось провести остаток дней, прячась от мести организации «синих».

Этот удар возымел свое действие: действия «синих» стали более осторожными, с их деятельностью больше не связывали ни одного скандала. Такое изменение было обусловлено не потерей власти, ибо падение Феодота парализовало деятельность оппозиции, а партия «синих» продолжала пользоваться поддержкой Юстиниана, но он почувствовал, что дело зашло слишком далеко и выгоднее проводить более тонкую политику.