Текст книги "История крестовых походов"

Автор книги: Джонатан Райли-Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

Военно-монашеские ордена не были абсолютно самостоятельными организациями. И хотя большинство из них было освобождено от уплаты десятины и, таким образом, не подпадало под юрисдикцию епископа, все они находились в подчинении у папского престола, и папы вмешивались в дела орденов, если видели к этому причины. Иногда папы даже пытались влиять на назначение должностных лиц – либо по политическим причинам, либо в тех случаях, когда хотели устроить своего протеже. То же относится и к королям. Военно-монашеские ордена, связанные с другими религиозными организациями, находились под постоянным внешним контролем. Некоторые испанские ордена, в том числе Калатрава, Монтегаудио и Санта-Мария-де-Эспанья, были отделениями ордена цистерцианцев, а ордена Авиш и Алькантара стали филиалами Калатравы. Нам не всегда известны причины такого устройства орденов, хотя в случае Калатравы это может быть объяснено обстоятельствами основания ордена: он был организован после того, как цистерцианский аббат из Фитеро в 1158 году взял на себя обязательство защищать замок Калатраву (задача, с которой не справились тамплиеры). Отношения ордена Калатравы с орденом цистерцианцев складывались так же, как и между различными цистерцианскими монастырями, то есть глава центральной обители имел право инспекции и право голоса в выборе магистров. Однако большинство военно-монашеских орденов теоретически подчинялись только папе.

Монастырская жизнь

При вступлении в военно-монашеские ордена давались традиционные обеты – бедности, целомудрия и послушания. Только орден Сантьяго-де-Компостела принимал женатых мужчин. Члены орденов должны были вести монашескую жизнь в обители – спать в дортуарах, принимая пищу в трапезной. Все братья, находящиеся в монастыре, должны были посещать церковные службы, но, поскольку большинство из них были неграмотны, они только слушали то, что читали священники, и произносили «Отче наш» положенное число раз. Книг они, по неграмотности опять же, не читали, и хотя литературные занятия не были совсем чужды рыцарям-монахам, единственными книгами, найденными в монастырях тамплиеров во время суда над ними, были служебники и требники. Время между службами было заполнено различными практическими занятиями. Одни братья занимались административными делами и благотворительностью, а другие следили за хозяйством и за полевыми работами. К сожалению, мало известно о военной подготовке в мирное время. Уставы и правила были, в основном, направлены на то, чтобы не допускать в монастырях занятий, свойственных светскому образу жизни, – таких, как охота, например. Устав тамплиеров гласил: «Не подобает религиозному ордену наслаждаться таким образом мирскими удовольствиями». Однако в разоренных и пустынных областях братьям ордена Калатравы разрешалось охотиться для пропитания. В отличие от обычных монахов, братьям-рыцарям можно было есть мясо, правда, только три дня в неделю. Посты им дозволялось также соблюдать не так строго, а дополнительные посты без разрешения вообще были запрещены. И хотя посты обычно не совпадали с временами военных кампаний (за исключением Прибалтики, где военные действия чаще проводились зимой) и к тому же в военных действиях участвовала меньшая часть всех членов ордена, прилагались все усилия к тому, чтобы братья оставались в хорошей физической форме. Как и в обычных монастырях, во время еды следовало соблюдать тишину, хотя устав тамплиеров допускал некоторые разговоры из-за незнания братьями языка жестов. Что же касается одежды, то тамплиеры разрешили заменить шерсть льном из-за жары в Сирии и Палестине. Льняные рясы можно было носить от Пасхи до Дня Всех Святых. Но от всех членов ордена требовалось соблюдение скромности в одежде и в снаряжении, пышность и экстравагантность не допускались.

Для нарушителей устава была разработана целая система наказаний – от исключения из ордена до краткой эпитимьи, иногда сопровождавшейся телесными наказаниями. Но указы не могли полностью исключить все случаи нарушения дисциплины, к тому же в некоторых обстоятельствах допускались и отклонения от общих правил. Братья не всегда строго придерживались общежительного образа жизни, в документах и повествовательных памятниках встречаются многочисленные упоминания об отдельных апартаментах должностных лиц, а к началу XIV века рядовые братья ордена госпитальеров в Лимассоле жили в отдельных кельях или комнатах. (В то же время в документах суда над тамплиерами говорится об общих дортуарах в монастырях.) Допускались также послабления правил и по приему пищи, которые обычно, хотя и не всегда, объяснялись военными соображениями. Правила, относящиеся к одежде и снаряжению, не допускали исключений, но их было очень трудно проводить в жизнь. Устав госпитальеров, записанный в XIII веке, содержит резкое осуждение расшитой одежды и позолоченного и посеребренного снаряжения. Да и запрет на охоту останавливал не всех…

Строгому соблюдению правил жизни в военно-монашеских орденах мешало отсутствие института послушников, который позволил бы оценить способности кандидата к религиозной жизни и предоставил бы время для обучения. Лишь орден Калатравы настаивал на том, что каждый кандидат в члены ордена должен пройти через испытательный срок, другие же ордена пополняли свои ряды, не заботясь о предварительной подготовке. Правда, нельзя сказать, что новых членов совсем ничему не учили. Так, сразу после церемонии приема в орден тамплиеров новому члену рассказывали о наказаниях за различные проступки и о распорядке ежедневной жизни.

Периодически проводились публичные чтения устава вслух. Но этого было явно недостаточно: документы суда над тамплиерами свидетельствуют о распространенном среди братьев невежестве в отношении истинных целей и устройства ордена или превратном понимании их. Отсутствие института послушников и неграмотность большинства братьев создавали определенные трудности, но в то время несоответствие требуемому уровню было общим явлением в монашеском мире.

Критика и переориентация

Несмотря на то что в XII–XIII веках поток желающих вступить в главные ордена и пожертвования в эти организации не прекращались, отношение к военно-монашеским орденам было неоднозначным. Сомнения, высказывавшиеся при их основании, не только никуда не исчезли, но к ним еще добавились и обвинения. Ордена обвиняли в гордыне и алчности. То, как используют ордена поступающие к ним средства, стало предметом пристального внимания. Некоторые уверяли, что братья живут в роскоши и в праздности и все пожертвования уходят на поддержание такого образа жизни. Из этого вытекало и следующее обвинение, а именно – что ордена не держат на границах, особенно в Святой Земле, необходимое число рыцарей. Среди этих обвинителей был и Матвей Парижский, хронист из Сент-Олбанса (см. его «Сhronica majora»). Рыцарей-монахов, находившихся в приграничных районах, упрекали в применении силы к единоверцам. Особенно часто подобные упреки были направлены в адрес Тевтонского ордена, развернувшего свою деятельность в Прибалтике. Указывалось также, что тамплиеры и госпитальеры обращали оружие друг против друга из-за якобы существующей между ними непримиримой вражды, которая, как говорили, могла сыграть злую шутку с христианами в их борьбе против «неверных». Критики опасались, что независимость орденов может помешать эффективной борьбе с мусульманами на Востоке, к тому же некоторые из них обвиняли ордена в нерешительности. Когда, к примеру, тамплиеры и госпитальеры высказывались против нападения на Иерусалим во время третьего крестового похода, они подверглись яростной критике со стороны французских крестоносцев. Членов орденов подозревали даже в симпатиях к мусульманам. С другой стороны, в 1260-х годах английский монах-францисканец Роджер Бэкон обвинил их в том, что они вообще берут в руки оружие. Он считал, что военные действия орденов только мешают обращению «неверных» в христианство. Это мнение не было популярным, однако меченосцев и членов Тевтонского ордена время от времени упрекали в том, что они не занимались миссионерством и проводили политику, лишь мешавшую обращению язычников.

Такие упреки и обвинения необходимо рассматривать в общем контексте. Всем религиозным орденам в той или иной степени пришлось столкнуться с клеветой. К тому же случалось, что критиковавшие военно-монашеские ордена их же потом и защищали. Например, папы не раз выдвигали против них различные обвинения, но они же их и поддерживали. Некоторые же критики были очевидно пристрастны. Светское духовенство начало терять доходы и авторитет после того, как папство одарило привилегиями рыцарские ордена, к тому же в XIII веке эти священники должны были еще и постоянно вносить крестоносные сборы на помощь Святой Земле. В Прибалтике на Тевтонский орден нападали его соперники. Многие критики военно-монашеских орденов были плохо информированы об их деятельности и не имели личных контактов с его членами, так что они просто повторяли обвинения с чужих слов. Недоброжелатели преувеличивали богатство орденов и заявляли, что военно-монашеские ордена обладают достаточными средствами, чтобы полностью финансировать защиту Святой Земли. Однако перепись имущества тамплиеров во время суда над ними не создает картины большого достатка. Глухи о соперничестве орденов также были сильно преувеличены. V упреки в терпимости к «неверным» в Святой Земле были вызваны незнанием тамошней ситуации и отсутствием достоверной информации. Новоприбывающие крестоносцы часто не понимали политической ситуации на Востоке и долгосрочных интересов латинских поселенцев. Они хотели только бороться с «неверными» и рвались в бой, не задумываясь о будущем.

И все же не все обвинения были необоснованными. Временами ордена действительно злоупотребляли своими привилегиями и обращали оружие против братьев-христиан не только в целях самозащиты. Действия Тевтонского ордена, отстаивавшего свою независимость сначала в Венгрии, а потом в Пруссии, свидетельствуют о том, что орден был занят не только борьбой с язычниками.

К концу XIII века многие полагали, что военно-монашеские ордена нуждаются в проведении глубоких внутренних реформ. Церковные власти и авторы трактатов о крестоносном движении уделяли этой идее много внимания. Некоторые предлагали ограничить самостоятельность военно-монашеских орденов в восточном Средиземноморье, другие же – п их было большинство – выступали за объединение некоторых или всех рыцарских орденов для того, чтобы покончить с соперничеством между ними. Находились и такие, которые предлагали конфисковать имущество орденов и использовать его другими способами на нужды крестоносного движения.

Однако предложенные реформы проведены не были. Перемены произошли с возникновением новых обстоятельств в приграничных районах. В Испании в середине XIII века Реконкиста приостановилась, и изменения в рыцарских орденах протекали спокойно и постепенно. Для испанских военно-монашеских орденов борьба с маврами отошла на второе место, главным же занятием стало участие в конфликтах между христианами. Испанские правители рассчитывали на помощь орденов в борьбе со своими противниками, что и произошло в 1285 году при вторжении в Арагон французов; ордена также участвовали и в многочисленных междоусобицах в Кастилии.

В 1291 году Латинское королевство перестало существовать, однако никто тогда не поверил в окончательную потерю Святых Мест. Тамплиеры, госпитальеры и орден св. Фомы Акрского переехали на Кипр, находившийся на расстоянии 100 миль от сирийского берега, и в течение нескольких лет отправляли военные экспедиции против мусульман. Известно, что тамплиеры и госпитальеры совместно обсуждали планы возвращения Святой Земли. Однако обстоятельства не дали этим планам осуществиться. Вместо этого госпитальеры в первом десятилетии XIII века завоевали остров Родос, к юго-западу от побережья Малой Азии. Примерно в это же время орден св. Лазаря перенес свою штаб-квартиру в Париж, где орден не играл уже никакой военной роли, а центральный монастырь Тевтонского ордена переместился в Венецию, а оттуда – в 1309 году – в Мариенбург в Пруссии, и с этого времени тевтонские рыцари целиком посвятили себя интересам этого региона.

Суд над тамплиерами

После падения Латинского королевства военно-монашеские ордена претерпевали внутренние изменения и приспосабливались к новой ситуации, и только орден тамплиеров был уничтожен. В октябре 1307 года (тогда штаб-квартира ордена находилась на Кипре) тамплиеры во Франции были неожиданно арестованы по приказу короля Филиппа IV. Их обвинили в том, что во время вступительных церемоний кандидатов заставляли отрекаться от Христа, плевать на крест и непристойно себя вести; помимо этого им вменялись в вину содомия и идолопоклонство. Папа Климент V сначала протестовал против действий Филиппа, но после того, как магистр тамплиеров Жак де Моле и другие тамплиеры признали справедливость наиболее тяжких обвинений, он приказал всем западно-европейским правителям арестовывать членов ордена и конфисковывать их имущество. И только в Арагонском королевстве исполнители папского приказа столкнулись с трудностями: тамошние тамплиеры укрылись в своих замках и оказали сопротивление (нескольким замкам удалось продержаться больше года). В начале 1308 года расследование дел ордена приостановилось из-за трений между папой и королем Филиппом, но к 1311 году в дело вступила инквизиция. В результате во Франции и в некоторых областях Италии большинство тамплиеров признали обвинения справедливыми, парижский парламент признал их вину доказанной, и рыцари, обвиненные в ереси, вместе со своим великим магистром Жаком дс Моле были осуждены на смерть и сожжены на костре. Однако на Кипре, в Арагонском королевстве, Кастилии и Португалии у тамплиеров никаких признаний вырвать не удалось, а в Англии только три тамплиера сознались в том, в чем их обвиняли. Окончательно судьба ордена решилась на Вьеннском соборе, созванном в конце 1311 года. Прибывшим на собор тамплиерам, желавшим выступить в защиту своего ордена, слова не дали, несмотря на то что многие прелаты хотели их выслушать. 22 марта 1312 года, через два дня после прибытия на собор короля Филиппа, Климент объявил об упразднении ордена.

С самого времени суда над тамплиерами не прекращались споры о том, насколько обоснованными были выдвинутые против них обвинения и почему Филипп IV решил уничтожить орден. Трудно поверить, что тамплиеры действительно были виновны во всех тех преступлениях, в которых их обвиняли. Ведь даже во Франции, где тамплиеров схватили совершенно неожиданно, не было обнаружено никаких вещественных доказательств – ни идолов, ни текстов тайных уставов. Более того, признания обвиняемых не вызывают доверия – они непоследовательны, неубедительны, никто из рыцарей даже не пытался объяснить или оправдать те действия, в которых их обвиняли. Похоже, что тамплиеры признавались в том, в чем виновны не были, то есть возводили на себя напраслину. Некоторые из них потом отказались от своих слов и от раскаяния, но это уже никому не помогло, и их все равно сожгли как впавших в ересь вторично. Если бы орден действительно впал в ересь, да еще задолго до ареста его членов, вряд ли бы это осталось незамеченным. Надо также иметь в виду, что обвинения, выдвигавшиеся против тамплиеров, не отличались оригинальностью – ранее в том же обвиняли сторонников различных ересей и мусульман. К тому же признания были вырваны у тамплиеров под жестокими пытками, которыми в совершенстве владела средневековая инквизиция.

Трудно разглядеть мотивы, лежавшие в основе действий Филиппа. Принято считать, что французский король нуждался в деньгах и поэтому решил прибрать к рукам имущество ордена. Но это еще ничего не объясняет, тем более что имущество ордена не переходило автоматически французской короне. К тому же нет сведений о том, что Филипп действительно так уж нуждался в средствах. В качестве второй причины 'выдвигают желание короля расширить и упрочить свою власть и нежелание в связи с этим иметь на своей территории независимую, военную и аристократическую организацию. Но переселившиеся во Францию тамплиеры уже не были военной организацией, члены ордена в большинстве своем не принадлежали к аристократии, да и независимость ордена была очень относительной. Некоторые историки рассматривали суд над тамплиерами как победу светской, королевской власти над папством. Но вряд ли судебное разбирательство по делу об идолопоклонстве и ереси наилучшим образом подходило для этой цели; ведь французское правительство в конце концов должно было признать, что право вынесения приговора принадлежит папе (даже если король смог обмануть или запугать последнего). Остается еще одна версия: Филипп мог действительно поверить ходившим о тамплиерах слухам. После смерти своей жены (в 1305 году) он стал уделять очень много внимания религиозным вопросам, и он вполне мог усомниться, что папа без его помощи примет надлежащие меры против возможной ереси. Но это всего лишь версия, прийти же к какому-то определенному выводу по этому вопросу пока не удалось.

Начало XIV века, в основном, заканчивает первую фазу истории военно-монашеских орденов. Несмотря на то что орден тамплиеров был уничтожен, а другие ордена переживали в то время не лучшие свои времена и были вынуждены многое менять, ценность самого института таких орденов сомнению не подвергалась.

Глава 10
Ислам и крестовые походы
1096–1699

РОБЕРТ ИРВИН

Эсхатологические ожидания

Средневековые мусульмане так хорошо представляли себе все детали конца света, что арабский хронист XIV века Ибн Касир смог закончить свой исторический труд «Начало и конец» описанием грядущих событий. Во времена крестовых походов многие мусульмане верили в то, что конец света наступит тогда, когда на западе встанет черное солнце, а за ним последуют варварские орды Гога и Магога.[48]48
  Гог и Магог «в исламской мифологии – Иаджудж и Маджудж» – в эсхатологических мифах иудаизма, христианства и ислама воинственные антагонисты «народа Божьего», которые придут в последние времена с севера или с других окраин населенного мира


[Закрыть] Потом эти орды исчезнут (согласно одному описанию, составленному в XII веке в Сирии, перед тем как уйти дальше на восток, они выпьют всю воду из Тивериадского озера). Вслед за Гогом и Магогом придет одноглазый Даджжал[49]49
  Даджжал – в мусульманской мифологии искуситель людей, который должен появиться перед концом света; типологически и функционально соответствует Антихристу христианской мифологии


[Закрыть] (Антихрист), который проедет по Палестине на осле в сопровождении свиты из семидесяти тысяч евреев. Даджжал совершит множество лжечудес и установит свое царствование. Но через сорок дней (или сорок лет) с небес спустится Иса,[50]50
  (Иса – в мусульманской мифологии имя Иисуса Христа, признаваемого великим пророком)


[Закрыть] убьет Даджжала и призовет все народы обратиться в ислам. Затем солнце зайдет на востоке, прозвучит первый сигнал трубы – и все живое умрет. При втором звуке трубы все люди, мужчины и женщины, когда-либо жившие на земле, воскреснут и придут на суд в Иерусалим. (В некоторых версиях дается несколько иная хронология событий и роль Исы отводится Махди – человеку, «ведомому» Аллахом, обновителю веры. Он появится за несколько лет до страшного суда, убьет Даджжала, установит на земле справедливость и силой возвратит людей на путь Аллаха; его короткое царствование [от 3 до 9 лет] будет царством изобилия. После этого наступит воскресение мертвых и страшный суд.)

Размышления о конце света и роли Махди часто переплетались с пророчествами о победе ислама над христианством и о судьбе Иерусалима, Константинополя и Рима. Согласно хадису (рассказу о жизни пророка Мухаммада [Магомета], приводящему его высказывания), известному еще до первого крестового похода, Мухаммад сказал:

«Последний час не пробьет, пока Аллах не даст моему народу победу над Константинополем». На хадисах основана сунна – священное предание ислама. Автором некоторых апокалиптических писаний считался (вероятно, неправильно) Каб ибн аль-Ахбар – спутник Мухаммада. Сочинения же в жанре malahim (дословно – «избиения») о жестоких войнах перед концом света приписывались пророку Даниилу или, в XIII веке, мистику из Андалусии, последователю суфизма[51]51
  Суфизм – мистически-аскетическое течение в исламе, возникшее в VIII веке и испытавшее на себе известное влияние христианского аскетизма и неоплатонизма. Ею последователи учили, что путем самоотречения, созерцания, аскетических подвигов и отказа от благ мира сего человек может добиться непосредственного общения с Богом. Суфизм вызвал к жизни общины мусульманских аскетов (дервишей.)


[Закрыть] Ибн аль-Араби. Наиболее ранние malahim появились в то время, когда мусульмане пытались защитить свои сирийские владения от Византии. Пророчества говорили о том, что перед окончательной победой мусульманам придется пройти через трудности и поражения, более того – они даже могут на время потерять Иерусалим, который перейдет к христианам. Были распространены и рассказы о статуе, якобы хранившейся в центре Константинополя, которая держала земной шар с надписью: «Я буду править миром, пока этот шар находится у меня в руках», но, согласно арабским сказаниям, шар исчез из рук статуи.

Как видим, время перед появлением первых крестоносцев было для мусульман (и для евреев) периодом напряженных эсхатологических ожиданий (в частности – в связи с приближением 500-го мусульманского года, что соответствовало 1106–1107 году н. э.).

XI век на Ближнем Востоке был временем неуверенности в будущем и для мусульман, и для христиан, и для евреев. Одни ожидали усиления ислама в конце пятого мусульманского века, другие со страхом готовились к приходу Махди и к наступлению конца света. На более же прозаическом уровне многие мусульмане надеялись наконец-то дождаться решительной победы в затянувшейся борьбе фатимидских халифов и сельджукских султанов за контроль над Сирией. Но никто на Ближнем Востоке не ждал религиозно мотивированного вторжения армий Западной Европы.

Ближневосточный калейдоскоп

Успех первого крестового похода и образование христианских государств на Ближнем Востоке оказались возможны во многом благодаря распаду сельджукского султаната после смерти в 1092 году султана Мелик-шаха. Родственники султана немедленно начали междоусобную борьбу за его владения в Иране, Трансоксании (исторической области в Средней Азии), Ираке, Сирии и на Кавказе. При этом турецкие военачальники и местные вожди, поддерживая то одного принца, то другого, проводили все более самостоятельную местную политику. В это же время военачальники на службе египетских Фатимидов воспользовались междоусобицами и дезорганизацией сельджуков и захватили земли в Палестине и Сирии. Правда, старший сын Мелик-шаха Баркаярук пытался установить твердую власть в центре империи, но он умер в 1105 году, так и не достигнув успеха.

Начиная с 1038 года сельджукские султаны номинально подчинялись аббасидскому халифу в Багдаде и считались защитниками суннизма (одного из двух главных направлений в исламе). На деле же в XI веке Аббасиды уже не обладали политической властью (даже в самом Багдаде), и халиф аль-Мустажир (1094–1118) мог сколь угодно времени посвящать своей страсти к поэзии и к каллиграфии. И, тем не менее, аббасидский халиф признавался большинством суннитов (по крайней мере, формально) политической и религиозной главой исламского мира.

Сунниты наравне с Кораном чтили также и Сунну – сборник устных преданий о Мухаммаде и его спутниках, способствовавший выработке исламского законодательства – шариата – и норм личной жизни каждого мусульманина. Сунниты признавали высшую политическую власть халифов, даже если со временем эта власть превращалась лишь в легалистическую фикцию. А имамы в суннизме были выборными духовными главами общины. В отличие от суннитов шииты считали, что высшей религиозной и политической властью может обладать только семья Мухаммада, то есть его зять Али и его потомки и духовные преемники – имамы. Шиа Али – означало «партия Али». Большинство шиитов верили, что имамы – наследники Мухаммада, непогрешимые первосвященники, обладающие тайным знанием. Во второй половине VIII века в среде шиитов произошел раскол. Одна группа придерживалась веры в двенадцать имамов, прямых потомков Али. Каждый имам перед смертью назначал себе преемника. Одиннадцать имамов погибли мученической смертью, а двенадцатый в 878 году по воле Аллаха таинственным образом исчез и с тех пор пребывает в убежище и невидимо управляет шиитской общиной. Эта группа, наиболее многочисленная, называется имамитами, или двунадесятниками. Другая же – исмаилиты, или семиричники, – завершает цепь имамов не на двенадцатом, а на седьмом – Исмаиле, который исчез в 760 году. Перед концом света «скрытый имам» вернется в образе Махди и восстановит в мире справедливость, обратив все народы в мусульманство. В XI веке произошли и другие расколы внутри исламского мира – друзы (шиитская секта) и ассасины (организация неоисмаилитов в Иране) откололись от исмаилитского халифата Фатимидов в Каире и стали к нему в оппозицию.

Хотя разобраться во всем этом достаточно нелегко, кажется вполне вероятным, что в XI–XII веках большинство мусульман в Сирии, Ливане и Палестине были суннитами, официально лояльными к аббасидских халифам. Однако различия между суннитскими и шиитскими учениями и ритуалами никогда не были четкими, многие сунниты сочувствовали шиитам, а многие шииты служили Аббасидам и Сельджукидам. В крупных мусульманских городах сунниты и шииты мирно жили бок о бок. В некоторых сирийских городах шииты даже имели численное превосходство. Большинство сирийских шиитов, вероятно, были сторонниками двенадцати имамов. Но в начале XII века в Алеппо и других крупных городах исмаилиты-ассасины сделали несколько попыток захватить власть, после чего основали маленькое княжество вокруг крепости Масиаф в горной части Сирии.

Так обстояли дела на территориях, подвластных Фатимидам. В большинстве же других регионов исламского мира шииты находились в неблагоприятном положении. Современный Иран – шиитское государство, но в средние века он был бастионом суннитов. Однако Хасану ибн Саббаху, уроженцу Ирана арабского происхождения, удалось основать в горах к югу от Каспийского моря анклав исмаилитов-ассасинов. Его сподвижники захватили в 1090 году крепость Аламут («Орлиное гнездо»), после чего и другие замки этой области подчинились их власти.[52]52
  Хасан ибн Саббах – основатель воинственной шиитской секты исмаилитов-ассасинов. По названию наркотика, которым опьяняли себя последователи Саббаха, их стали называть «курильщиками гашиша» – по-арабски «хашишийун». Крестоносцы в Сирии переделали это слово в «ассасин». Зхватив Аламут и другие крепости в горах Альбурса, Кухистана и Фарса, а также в Ливанских горах в Сирии, ассасины образовали теократическое исмалитское государство (1090–1256).


[Закрыть]

Очевидно, что так называемая Большая Сирия (т. е. Сирия, Ливан и Палестина) не была единой монолитной мусульманской страной. В ней происходили не только религиозные расколы среди самих мусульман, там еще и сохранялись крепкие общины местных христиан – как в городах, так и в сельских местностях. Мельхиты (православные христиане) искали помощи и защиты у византийского императора, однако другие христианские общины (яковиты, несториане, марониты и др.), кажется, предпочитали мирное сосуществование с мусульманскими властителями, которые не мешали им следовать христианской религии. Многие христиане состояли на службе у мусульман и даже делали успешную карьеру. Например, некоторые из них работали в городских управлениях и занимались медициной. Еще благополучнее складывалась для христиан ситуация в Египте, где копты (египетские монофизиты) занимали почти все важные посты в налоговом аппарате, а армянские христиане служили в армии офицерами.

Политическая ситуация на Ближнем Востоке накануне первого крестового похода была еще более сложной и запутанной, чем религиозная (хотя, надо признать, в исламском мире религиозные и политические вопросы трудно разделить). Наиважнейшим событием исламской истории конца XI – начала XII века был распад империи сельджуков. После смерти Мелик-шаха халиф аль-Мустажир пытался быть посредником между его воюющими друг с другом родственниками и воспользоваться этими междоусобицами для усиления авторитета Багдада. Одновременно с этим губернаторы и военные, поставленные управлять сельджукскими городами и провинциями, тоже извлекали пользу из династических споров и становились независимыми правителями. Некоторые из них сохраняли свой официальный титул «атабак» (дословно – «отец-принц») для того, чтобы скрыть тот факт, что они фактически узурпировали власть. Атабак был чем-то вроде военной няньки, приставленной к отправленному управлять провинцией или городом несовершеннолетнему сельджукскому отпрыску. Но, как и следовало бы ожидать, в одной провинции за другой атабаки задвигали принцев в тень и брали власть в свои руки. Так, например, в Мосуле в 1090-х годах единолично правил атабак Кербога. Практически на всех территориях Ирака, западного Ирана и Сирии независимые тюркские вожди, амбициозные наемники и атабаки-узурпаторы делили земли между собой.

К концу XI века Большая Сирия превратилась в огромное поле боя, на котором сражались военачальники и бывшие подданные сельджуков с армиями египетских Фатимидов. Начиная с 1064 года на территорию Сирии начали проникать туркмены – тюркское племя кочевников. Они не подчинялись сельджукскому султану, но вслед за ними регулярная сельджукская армия заняла большую часть континентальной Сирии, однако им не удалось захватить прибрежные города, которые остались под властью Фатимидов. Ко времени первого крестового похода городом Алеппо и большей частью северной Сирии управлял племянник Мелик-шаха Ридван. Он подпал под влияние секты ассасинов и вообще был очень непопулярен в Алеппо. К тому же интересам Ридвана в Сирии противостоял его младший брат Дукак, номинальный правитель Дамаска. Антиохия, расположенная к западу от Алеппо и находившаяся под властью эмира Яги Сийана, вступила в союз с Дамаском против Алеппо. Мусульманское население в Антиохии, по всей вероятности, было небольшим, поскольку до 1084 года это был византийский город. А с востока Ридвану угрожал мосульский атабак Кербога. Похоже, что почти каждый сирийский город имел собственного правителя; многие из этих правителей были военными тюркского происхождения. Так, Хомсом правил атабак-тюрк Джанах ад-Давла. Несмотря на то, что большую часть населения Сирии составляли арабы, военная элита была представлена главным образом тюрками или курдами. Однако, начиная с 1086 года город и крепость Шейзар в северной Сирии находились под властью арабского шиитского клана Бану Мункыза. Портовый город Триполи, в котором жили в основном шииты, в 1070 году восстал против Фатимидов и до захвата его крестоносцами (1109 год) управлялся династией судей (qadis). Бейрутом, Тиром, Сидоном и Акрой владели Фатимиды (правда, последними тремя только с 1089 года, и власть их там была очень неустойчивой – время от времени в этих городах вспыхивали восстания против египетского владычества).

Что же касается Иерусалима, то в 1071 году он был отвоеван у Фатимидов одним из тюркских военачальников, но в 1098 году Фатимиды, воспользовавшись тем, что тюрки отвлеклись на военные действия против появившихся в северной Сирии первых крестоносцев, вернули себе город. По словам одного персидского путешественника, посетившего Иерусалим в 1050-х годах, в городе проживало около двадцати тысяч человек и в него приходило много мусульманских пилигримов, по тем или иным причинам не имевших возможности совершить паломничество (хадж) в Мекку и Медину. Иерусалим был для мусульман «третьим самым святым Божьим местом» и местом проживания многих мусульманских мистиков. В мусульманском видении конца света Иерусалиму отводилось особое место: в день Страшного Суда, когда труба воскресения протрубит второй раз и все мертвецы воскреснут, человечество соберется в долине Геенны, за западной стеной Иерусалима. Поэтому многие мусульмане хотели быть похороненными недалеко от этого места. В 692 году было закончено строительство мечети Омара, более известной как Купол Скалы, в долине Храма Соломона в Иерусалиме. Причины ее возведения окутаны тайной, но к XI веку среди мусульман прочно утвердилась вера в то, что именно со скалы в центре мечети Мухаммад отправился в путешествие на небеса. Хотя Фатимиды не поленились в 1098 году вернуть себе Иерусалим, особого значения этот город для них не имел. Их столицей в Палестине была Рамла, а флот базировался в Аскалоне. За пределами палестинских городов Фатимиды не имели никакой власти, и на палестинских дорогах бедуинские и туркменские грабители терроризировали поселян, купцов и паломников всех религий. В письме, написанном в 1100 году из Египта еврейским пилигримом, рассказывается, как его автор тщетно пытался в течение пяти лет добраться до Иерусалима – бедуины и бандиты сделали дороги практически непроходимыми.