Текст книги "Династия Плантагенетов. Генрих II. Величайший монарх эпохи Крестовых походов"

Автор книги: Джон Эплби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 7
Кларендонская ассиза, 1165–1166

Томас, поселившись в Понтиньи, посвятил свою жизнь раздумьям, молитвам и учебе. Его беспокоило то, что, будучи архиепископом Кентерберийским, он одновременно возглавлял монастырь Церкви Христовой, хотя и не был пострижен в монахи. Поэтому он попросил папу даровать ему одеяние инока. Александр III прислал ему рясу из самой грубой ткани и самого простого покроя, капюшон которой был слишком мал для головы архиепископа. Он сам благословил эту одежду.

Аббат Понтиньи в своей келье облачил Томаса в эту рясу, которую он стал носить под своей обычной одеждой. Александр Льюэлин не смог сдержать улыбки при виде своего хозяина в таком наряде и принялся отпускать шуточки по поводу его капюшона-маломерки.

«По крайней мере, – заметил архиепископ, – ты не будешь смеяться надо мной, как вчера».

«А что было вчера?» – спросил Александр.

«Ну, помнишь, вчера перед мессой я облачился в стихарь, который был мне слишком велик и который вспучился на спине, когда я завязал пояс, и ты спросил меня, с чего это мой зад так высоко вознесся. И если бы этот капюшон был слишком большим, ты бы заявил, что у меня вырос горб. Так что теперь я могу не бояться твоих насмешек»[129]129
  Алан из Тьюксбери. Указ. соч. Т. II. С. 345–346.


[Закрыть].

До этого Бекет хорошо разбирался только в законах, хотя после рукоположения в архиепископы он начал изучать Писание. В тишине и покое Понтиньи он взялся за освоение теологии. Под руководством Герберта Бошама он продолжал читать Писание. Бошам пишет, что с тех пор в его руках он всегда видел Псалтырь и Послания. Несколько дней Томас питался грубой безвкусной пищей цистерцианцев, но его желудок взбунтовался, и он заболел. Герберт напомнил ему, что он с детства привык к нежной пище и не должен в преклонном возрасте заставлять свой желудок привыкать к грубой. Так что Томас умерил свой пыл[130]130
  Герберт Бошам, де. Указ. соч. Т. III. С. 376–379.


[Закрыть].

Во время Великого поста 1165 года Генрих II приехал в Нормандию и 11 апреля в Жизоре встретился с Людовиком VII. Составители хроник не сообщают нам, какие вопросы обсуждали монархи, но можно не сомневаться, что главной темой была судьба архиепископа Кентерберийского. В следующем месяце Джон Солсберийский написал Томасу, что король Франции умерил свой пыл, защищая его, поскольку боялся, что Генрих, рассердившись, пойдет на него войной.

Джон выразил также свои сомнения в том, следует ли архиепископу изучать в ссылке каноническое право. Джон Солсберийский был одним из величайших гуманистов своего времени и признанным знатоком классической науки. Он опасался, и этот страх разделяли с ним все консервативные круги, что стремление Бекета изучить закон, который отвергал классическую школу, приведет к ее забвению и что молодое поколение юристов не получит настоящих знаний и культуры.

«Разве изучение законов и даже канонов помогает человеку избавиться от грехов? – спрашивал Джон. – Я скажу больше: школьные упражнения иногда увеличивают знание и порождают смятение души, но очень редко или никогда не приводят к вере. Уж лучше бы ты раздумывал над псалмами и обратился к нравственному учению благословенного Григория, чем философствовал о разных школах»[131]131
  Материалы. Т. V. С. 161–165.


[Закрыть].

Папа и король Франции больше всего боялись одного – как бы Генрих II не заключил союза с императором Фридрихом Барбароссой. А он сделал шаг в этом направлении, приняв в Руане посольство, которое возглавлял канцлер императора, Реджинальд Дассел, кельнский архиепископ. Они договорились о том, что Матильда, старшая дочь Генриха, которой в ту пору было восемь лет, выйдет за Генриха Льва, герцога Саксонского и Баварского, самого могущественного из вассалов Фридриха, его двоюродного брата и лучшего друга. Генрих I Лев, которому было уже тридцать шесть лет, подчинил себе восточную часть Германии, а когда император воевал в Италии, почти безраздельно хозяйничал в Германии. Послы договорились также о браке дочери Генриха Элеоноры, в ту пору трехлетней девочки, с сыном императора Генрихом, которому не исполнилось еще и года[132]132
  Роберт из Ториньи. Указ. соч. С. 224.


[Закрыть]. Когда послы императора находились в Руане, Матильда, несмотря на свою любовь к немцам, отказалась принять их по причине того, что они были схизматиками. Теперь, когда мечта всей ее жизни осуществилась и ее сын стал королем Англии, Матильда спокойно жила в этом городе, посвятив себя богоугодным делам. Ее воспоминания об Англии были не особенно приятными, поэтому после коронации сына она посетила эту страну всего лишь один раз – на День святого Михаила в 1155 году.

Вскоре после встречи в Руане король послал к императору двух своих самых доверенных слуг, Джона Оксфордского и Ричарда Илчестерского, которые должны были обсудить все детали намечаемых браков дочерей короля. Его послы присутствовали на совете в Вюрцбурге 23 мая 1165 года. Фридрих с большим трудом добился, чтобы его епископы поддержали нового антипапу, Пасхалия III. На этом совете он заставил всех их поклясться, что они никогда не признают папой Александра III. Два английских клирика присоединились к немецким епископам. В письме аббату Стабло Фридрих похвалялся:

«Досточтимые послы моего друга, английского короля, которых он отправил к нам, поклялись на мощах святых в присутствии всего нашего двора в Вюрцбурге, от имени короля Англии и его баронов, что английский король и все его государство будет твердо стоять на нашей стороне и подчиняться господину папе Пасхалию, которому подчиняемся и мы, и держать нашу сторону; и что с этих пор он не будет иметь никаких дел со схизматиком Роландом [Александром III]»[133]133
  Материалы. Т. V. С. 183–188.


[Закрыть].

Но либо послы превысили свои полномочия, либо император переоценил искренность их клятвы, но Генрих, не упускавший случая пригрозить Александру отвернуться от него, так и не признал Пасхалия настоящим папой.

Король вернулся в Англию примерно в середине мая, оставив Элеонору в Анжере. Ее поведение здесь, по-видимому, было весьма скандальным. Епископ Джон Пуатье писал летом своему другу Томасу, чтобы тот не ожидал помощи от королевы, ибо она всецело полагалась на советы своего дяди Ральфа Файе, относившегося к архиепископу враждебно. С каждым днем, писал епископ Джон, они ведут себя все смелее, так что все, что говорили об их отношениях в прошлом, соответствует истине. Впрочем, епископ не сообщал, что же на самом деле говорили о них в прошлом[134]134
  Материалы. Т. V. С. 196–198.


[Закрыть].

Вернувшись в Англию, Генрих II сразу же занялся подготовкой к войне с Уэльсом: сделал огромные запасы зерна, солонины и сыра, а также щитов, стрел, копий, пик и топоров. Помимо регулярного феодального ополчения баронов, графов и их рыцарей, он собрал войска во всех своих континентальных владениях, присоединив к ним фламандских наемников.

К концу июля все было готово. Армия короля, за которой двигался обоз, вышла из Шрусбери и двинулась на северо-запад, к Освестри. Тем временем главные силы валлийцев собрались в Коруэне, расположенном в долине реки Ди, северо-западнее Освестри. Между англичанами и валлийцами лежала Кейриогская долина, покрытая густым лесом, и горы Бервин, высота которых составляла около 600 метров.

Не успели англичане углубиться в лес, как на них напал авангард валлийской армии, применивший ту же самую тактику, что и в 1157 году. Валлийские бойцы, засевшие в лесу, так сильно досаждали англичанам, что Генрих II остановился и приказал прорубить в лесу широкую дорогу. Когда же англичане достигли подножия гор, почва у них под ногами из-за бесконечных дождей превратилась в болото. Лошади, тянувшие тяжело груженные возы, увязали в грязи, и сдвинуть их с места было невозможно.

А в это время быстроногие валлийцы, для которых дождь не являлся помехой, обрушивали на англичан град стрел и камней. Армия Генриха остановилась и стала ждать улучшения погоды. Ветер и дождь удваивали ярость англичан. Людей и лошадей надо было кормить, и, пока армия барахталась в грязи, ее запасы стремительно таяли[135]135
  Джеральд Уэльский. Описание Уэльса / Под ред. Дж. Ф. Димока // Opera. Т. VI. С. 143.


[Закрыть].

Обезумевший от ярости Генрих II со своей армией возвратился в Шрусбери. В его руках оказался двадцать один валлийский заложник, среди которых были два молодых сына Оуэна Гвинедда, и весь гнев короля обрушился на них. Он приказал жестоко изувечить их. Поход короля в Уэльс завершился полным провалом. Десять месяцев планирования и подготовки, а также огромные суммы денег пошли прахом[136]136
  Ллойд Дж. Э. История Уэльса. Лондон, 1948. Т. II. С. 516–518.


[Закрыть].

Пока Генрих II воевал, Томас Бекет внушал папе, что короля можно остановить только самыми жесткими мерами, ибо он не постеснялся заключить союз с немецкими схизматиками. Скорее всего, Бекет советовал отлучить короля от церкви или наложить интердикт на всю Англию, а быть может, и то и другое. В любом случае Александр III в июне 1165 года отправил Томасу письмо, в котором писал, что времена сейчас тяжелые и поэтому он должен действовать с большой осторожностью и предусмотрительностью и сделать все возможное, чтобы вернуть милость и доброе отношение «прославленного короля Англии». В заключение папа запретил ему предпринимать какие-нибудь действия против Генриха II или английского королевства до следующей Пасхи[137]137
  Материалы. Т. V. С. 179–180.


[Закрыть].

В это время города Ломбардии начали объединяться против императора и так успешно сопротивлялись ему, что у Александра III появилась надежда вернуться в Италию. Почувствовав, что его положение укрепилось, он 23 ноября приехал в Рим и поселился в Латеранском дворце.

23 августа третья жена короля Людовика VII, Адела Шампанская, родила ему долгожданного сына, которого окрестили Филиппом, а в октябре, в Анжере, королева Элеонора произвела на свет свою третью дочь, Джоану.

В январе или феврале 1166 года Генрих II провел свой Большой совет в Кларендоне. Главным предметом обсуждения стал вопрос об улучшении работы судов.

В те времена воров и грабителей, пойманных на месте преступления или с украденными вещами на руках, судил лорд манора, который имел право повесить их, и помещики очень дорожили этим правом.

Если же в городе убивали пришедшего сюда человека, а горожане не могли доставить убийцу в суд, то штраф за это убийство налагался на весь город, поскольку считалось, что преступника укрывают жители. В судебных архивах за 1166 год отмечалось шестьдесят пять таких убийств, за которые города выплатили 171 фунт 13 шиллингов 4 пенса штрафа.

Если убийца был известен, а пострадавший не являлся чужаком, один из родственников убитого обычно выступал с обвинением против убийцы в суде графства. Если обвиняемый не признавал себя виновным, суд приговаривал его к испытанию поединком, в котором он должен был биться с обвинителем. Однако во многих случаях убийца оказывался слишком богатым и влиятельным человеком, чтобы кто-нибудь осмелился обвинить его. Бывало и так, что погибший не имел родственников или же его близкие не хотели рисковать своей жизнью, чтобы отомстить за него.

Из-за громоздких судебных процедур многие убийцы оставались безнаказанными, хотя вся округа хорошо знала, что преступление совершили они. Аналогичным образом воры и грабители, имена которых все знали, смогли избежать казни только потому, что никто не мог доказать их вину, если они не были пойманы на месте преступления или за хранением украденных вещей.

Чтобы исправить это положение, Генрих II и его совет разработали судебные процедуры, изложенные в Кларендонской ассизе. Главным пунктом этого закона было следующее: для установления имен воров, грабителей и убийц и тех, кто их укрывает, создавалась группа присяжных расследователей, которая должна была выявить всех известных преступников с начала правления Генриха. От каждой сотни (административной единицы, из которых состояли графства) должны были быть выбраны двенадцать достойных доверия человек, а от каждого города – четыре. Они обязывались дать клятву, что будут говорить только правду. После этого юстициарии или шерифы должны были опросить их, не знают ли они кого-нибудь в своем городе, кого народ считает виновным в указанных преступлениях.

Названные люди подвергались древнему испытанию водой. Во время этого испытания подозреваемого со связанными руками бросали в пруд, который по благословению церкви использовался для этой цели. Если он был виновен, то вода принимала его и он тонул, если же нет, то вода отвергала его и он плавал на поверхности. Признанных виновными казнили через повешение. Однако если признанный невиновным человек имел плохую репутацию, то он должен был покинуть Англию и уехать в другую страну (многие беглецы находили приют в Шотландии), а его имущество конфисковывалось и передавалось королю.

Сразу же после окончания совета Ричард Люси, один из двух главных юстициариев, и Джефри Мандевиль, граф Эссекс, отправились внедрять этот закон по всей стране. Они выполняли свои обязанности с большим рвением. К Михайлову дню главный юстициарий в одиночку или вместе с графом Джефри ввел закон в действие в двадцати семи графствах, и во время своего полугодового отчета в казначействе шерифы рассказали о результатах своей поездки. Например, шериф Линкольншира «отчитался о конфискованном имуществе беглецов и тех, кто не выдержал испытания водой. Он передал казначейству 23 фунта 15 шиллингов и 4 пенса, которые были отмечены зарубками на двух счетных палках». За этим следовал список, содержавший сорок одно имя, и указаны выплаченные этими людьми суммы. Они варьировались от 12 пенсов, которые заплатил Херевард, до 71 шиллинга 10 пенсов от Гилберта из Харбро[138]138
  Отчеты казначейства, 12. Генрих II. С. 5–6.


[Закрыть].

В двадцати семи графствах были обнаружены 570 беглецов, которые предпочти покинуть страну, чем подвергнуться испытанию водой или не пройти его. Больше всего беглецов, 129 человек, нашли в Йоркшире, самом густонаселенном графстве, за ним шли Норфолк и Саффолк – 103 человека в каждом. Список замыкал Уилтшир, где отыскали всего трех беглецов. Общая сумма собранных денег составляла чуть меньше 400 фунтов.

Другим крупным указом этого совета стала ассиза «Новел диссейсин» («Новый владелец»), то есть указ о людях, которые приобрели имущество незаконно. Текст этого постановления не сохранился, но считается, что его приняли на этом совете, поскольку действия, которые он разрешал, были впервые отмечены в документах казначейства именно за этот год, например: «Томас Люфэм обязан [заплатить] 20 шиллингов согласно королевской ассизе о незаконном владении имуществом»[139]139
  Там же. С. 5–6.


[Закрыть].

Согласно этой ассизе, если человек заявляет суду, что у него незаконно отобрали землю, он может получить у короля приказ о том, чтобы королевский юстициарий принял клятву у двенадцати законопослушных людей, проживающих в этой местности, а потом спросил их: «Правда ли, что А. незаконно и несправедливо отобрал у Б. его земли?» Если ответ будет утвердительным, то земли Б. будут немедленно ему возвращены, а А., по всей вероятности, будет подвергнут штрафу, как и случилось с Томасом Люфэном. Если же ответ будет отрицательным, то Б., вероятно, самого подвергнут штрафу за ложное обвинение.

Значение этого указа трудно переоценить, поскольку он позволял быстро и по заслугам наказать преступника. Это была первая из ассиз, посвященная защите собственности. Именно эти указы являются одним из самых весомых вкладов Генриха II в английское законодательство. Более того, тем самым был сделан один из решающих шагов, направленных на ограничение прав частных баронских судов и передачу дел из них в королевский суд.

Дела, связанные с землевладением, обычно слушались в суде того лорда, который сдавал в аренду эту землю. А поскольку ее чаще всего забирал сам господин, то арендатор, естественно, не мог добиться справедливости. Передав имущественные дела в свой суд и поставив приговор в зависимости от клятвы двенадцати добропорядочных людей, английский король добился, чтобы бароны не отбирали земли у своих арендаторов.

И наконец, на этом же судьбоносном совете Генрих II потребовал, чтобы специальная комиссия точно определила, скольким рыцарям его главные землевладельцы раздали земли. До этого источником информации об этом служила «Книга Судного дня», составленная в 1086 году. От количества арендаторов зависел размер начисляемых сборов и налогов на освобождение от военной службы. «Книга Судного дня» содержала список феодов, принадлежавших Вильгельму Завоевателю и его арендаторам. Вильгельм раздавал своим баронам поместья при условии, что они будут выставлять для его армии определенное количество рыцарей, причем их число не зависело от размеров поместья. Однако бывали случаи, когда барон выставлял больше рыцарей, чем от него требовалось, а казначейство не учитывало «лишних» рыцарей в своих от четах.

Письмо архиепископа Йоркского английскому королю объясняет, чего хотел последний и почему:

«Своему самому дорогому, любимому господину Генриху, милостью Божьей королю Англии, герцогу Нормандии и Аквитании и графу Анжу, его слуга Роджер, той же самой милостью архиепископ Йоркский и легат апостольского престола, шлет привет.

Ваше величество приказали всем своим верным подданным, духовного и светского звания, которые держат Ваши земли в Йоркшире, сообщить Вам в письме, заверенном печатью, сколько рыцарей у каждого из них сидело на земле старого феода во времена Вашего деда, короля Генриха, в день и год, когда он еще был жив и умер, скольким рыцарям [этот землевладелец] раздал феоды из новых земель после смерти Вашего, блаженной памяти, деда, и сколько рыцарей не имеют земли во владениях каждого из землевладельцев.

И Вы повелели, чтобы в письме были указаны имена рыцарей, сидящих на новых и старых землях, ибо Вы желаете, чтобы те, кто еще не совершил оммажа перед Вами и чьи имена еще не внесены в Ваши списки, совершили оммаж перед Вами до первого воскресенья Великого поста.

Во всем покорный Вашей воле, я со всем старанием изучил все свои держания, насколько мне позволил недостаток времени, и посылаю Вам, милорд, в этом письме требуемые от меня сведения».

У короля были весомые причины запрашивать имена всех рыцарей. До этого его требования по сбору податей и налогов на освобождение от военной службы основывались на количестве рыцарей, которые имели феоды во владениях барона, хотя это число часто превышало то, которым владел барон при старом разделе феодов. Если барону, например, обязаны были служить сорок рыцарей, а на земле у него сидело пятидесяти, то ему начисляли больше податей и сборов.

Письма от землевладельцев должны были прийти не позднее 13 марта. Те рыцари, которые еще не принесли королю клятву верности, обязывались принести ее в присутствии королевских юстициариев на заседании королевского суда. В документах казначейства по Линкольнширу находим запись о штрафе, наложенном на того, кто не успел сделать это: «Алан Мамби должен 40 шиллингов за то, что он не присутствовал на принесении рыцарями феода клятвы королю»[140]140
  Отчеты казначейства, 12. Генрих II. С. 8.


[Закрыть].

Рыцари обязаны были приносить клятву верности своим лордам, когда те передавали им во владение феод. Генрих II же потребовал, чтобы они поклялись в верности и ему, как своему верховному владыке. Это требование, превосходившее все другие клятвы рыцарей, свидетельствует о том, что король, вероятно, почувствовал недовольство своим жестким правлением, которое могло привести к бунтам и изменам. До сих пор в Англии было спокойно, но Генрих II не зря беспокоился – через несколько лет разразится открытое восстание.

Глава 8
Покорение Бретани, 1166–1168

После того как король укрепил свое господство в Англии, усилив власть королевских юстициариев и приняв указы, направленные на борьбу с преступностью, ему пришлось обратить свое внимание на континент. Королева Элеонора, которую он оставил своей наместницей в Мэне, сообщила, что некоторые феодалы, возглавляемые графом Сеезом, подняли мятеж. А в Бретани подбивал своих друзей баронов на борьбу против ненавистного герцога Конана, вассала Генриха, Ральф Фужерский, один из самых влиятельных бретонских землевладельцев. Более того, король Франции так и ждал подходящего момента, чтобы досадить Генриху.

В середине марта 1166 года Генрих II высадился в Нормандии. Он сразу же вторгся в Мэн, захватил замки мятежного графа Сееза и восстановил порядок в этой провинции[141]141
  Роберт из Ториньи. Указ. соч. С. 227.


[Закрыть].

А тем временем приближалась Пасха – срок, установленный папой, к которому Томас Бекет должен был мирными средствами урезонить Генриха. Бекет дважды писал королю, в надежде убедить его изменить свое отношение к церкви и архиепископу, но тщетно.

Незадолго до Пасхи папа прислал Томасу письмо с сообщением, что дает ему власть карать церковными мерами всех тех, кто его оскорблял, обращался жестоко с ним самим и его сторонниками, а также присвоил себе владения кентерберийского престола. В отношении короля папа не дал Томасу никаких конкретных указаний, предоставив ему право сделать с ним все, что ему заблагорассудится. В Пасхальное воскресенье Александр III назначил архиепископа Бекета своим легатом во всей Англии, за исключением Йоркской епархии, чтобы он мог от имени папы исправить все, что поддавалось исправлению[142]142
  Материалы. Т. V. С. 316–317.


[Закрыть].

Получив такие права, Томас первым делом наложил проклятие на епископа Джоселина Солсберийского за непослушание ему и папе. Генрих Бомон, декан Солсберийский, стал епископом Байё годом ранее. На освободившееся место декана Солсберийского собора король приказал епископу и капитулу избрать Джона Оксфорда, одного из своих фаворитов. Однако Джон в свое время поклялся на совете в Вюрцбурге не признавать папой Александра III. Поэтому папа и Томас запретили епископу Джоселину утверждать Джона в должности декана. Однако епископ испытывал сильное давление со стороны короля и решил, что сейчас не время навлекать на себя монарший гнев. Он утвердил избрание Джона. Томас в ответ на это наложил на него проклятие, и папа 27 мая 1166 года утвердил этот приговор. Это был первый поступок папы, который должен был показать Генриху II, что он не является абсолютным господином английской церкви.

В конце мая король провел в Шиноне совет, где обсудил со своими баронами меры, направленные на подавление мятежа в Бретани. Во время заседания совета в зале появился босоногий монах по имени Джеральд, который вручил Генриху письмо от Томаса:

«Мне очень хотелось бы увидеть твое лицо и поговорить с тобой – ради меня, но еще больше ради тебя. Я надеюсь, что, увидев мое лицо, ты, может быть, вспомнишь ту преданную и верную помощь, которую я от всей своей души оказывал тебе во время своей службы (надеясь, что Бог поможет мне во время Страшного суда, когда мы все предстанем перед Ним и получим то, что заслужили своими поступками, хорошими или плохими, совершенными нами во плоти), и, быть может, ты пожалеешь меня, ибо я живу подаянием среди чужеземцев, хотя, Божьей милостью, мы не голодаем…

Ради тебя – по трем причинам: потому что ты мой господин, потому что ты мой король и потому что ты мой духовный сын. Потому что ты мой господин, я обязан помогать тебе советом и всеми своими делами, которые входят в обязанности епископа по отношению к своему господину ради Божьей славы и славы святой церкви, и я это делаю. Потому что ты мой король, я обязан уважать и наставлять тебя. Потому что ты мой сын, мое положение обязывает меня наказывать и исправлять тебя…

[Далее Томас напоминает Генриху, что короли получают власть от церкви, и наставляет его не иметь дела со схизматиками или подвергать гонениям церковь.]

Давай же, если захочешь, вернемся свободно и мирно к нашим обязанностям и будем свободно выполнять их, как это полагается и как требует от нас разум. И мы готовы служить тебе, как своему дорогому господину и королю, преданно и верно, изо всех своих сил, чем сможем, если это не нанесет ущерба Божьей чести и чести римской церкви и духовенства.

В противном случае можешь быть уверен, что сумеешь ощутить всю силу Божьего гнева»[143]143
  Материалы. Т. V. С. 278–282.


[Закрыть].

На словах монах Джеральд еще больше усилил угрозу, содержавшуюся в конце письма, предупредив, что Томас собирается применить самые крайние меры – наложить интердикт на Англию и отлучить короля от церкви, если он не откажется от дурных обычаев, не восстановит владения кентерберийского престола, которые были у нее отобраны, и не позволит архиепископу вернуться в Англию, не опасаясь за свою жизнь.

Генрих II зарыдал от ярости и заявил, что Томас хочет погубить не только его тело, но и душу. Он повернулся к баронам и епископам и заорал, что все они изменники, поскольку не могут избавить его от преследований этого человека. Он потребовал, чтобы они изобрели способ избежать интердикта и отлучения от церкви.

Епископ Арнульф из Лизьё сказал, что есть только одно средство – обратиться к папе через голову Томаса. Поэтому Генрих II отправил к Бекету Арнульфа и епископа Фрожера из Сееза, велев им предупредить его о том, что он будет апеллировать к папе, прося его заставить Томаса отказаться от своего намерения. Однако когда епископы прибыли в Понтиньи, Бекета там не оказалось – он отправился в паломничество в Везеле.

По пути его догнали послы короля Франции, которые сообщили, что Генрих II неожиданно серьезно заболел. Король Англии планировал встретиться с Людовиком VII и обсудить с ним дела, но болезнь оказалась такой тяжелой, что он вынужден был попросить французского короля отменить встречу.

Томас прибыл в Везеле накануне Пятидесятницы, 11 июня 1166 года. Главная церковь аббатства, прекрасный образец романского стиля, была местом всеобщего паломничества, потому что там покоились останки святой Марии Магдалены. Томас решил совершить то, что задумал, перед большим скоплением людей, а не тайно, как это случилось бы, если бы он остался в уединенном месте вроде Понтиньи.

По просьбе аббата он отслужил главную мессу Пятидесятницы и прочитал перед собравшимися проповедь. В конце своей речи он рассказал о причинах своих разногласий с королем Англии и своего изгнания.

После этого Томас велел зажечь свечи и поставить их перед ним. Загудел большой колокол, и архиепископ властью, данной ему римским понтификом, произнес приговор, который отлучал от церкви Джона Оксфордского за то, что тот связался с немецкими схизматиками, принес клятву на совете в Вюрцбурге и, несмотря на запрещение папы и архиепископа, занял пост декана Солсберийского.

Томас также отлучил от церкви Ричарда Илчестерского, архидьякона Пуатье, из-за того, что он связался со схизматиками и поклялся не признавать папой Александра III.

Он отлучил также Ричарда Люси, главного юстициария короля, и Джоселина Байёльского, потому что они были авторами Кларендонских конституций и подвигли короля на ущемление прав церкви.

От отлучил также Раннульфа Брокского, Хью Клерского и Томаса, сына Бернарда, захвативших имущество кентерберийского престола.

Произнося приговор каждому из этих людей, Томас гасил одну из свечей, что означало его духовную смерть.

Томас хотел отлучить от церкви и короля, как он позже признавался своим друзьям, но известие о болезни Генриха II заставило его всего лишь публично осудить действия короля и предупредить его, что если он не прекратит преследовать церковь, то тоже будет отлучен.

Архиепископ закончил тем, что проклял Кларендонские конституции и освободил английских епископов от данной ими клятвы соблюдать обычаи короля[144]144
  Материалы. Т. V. С. 381, 385.


[Закрыть].

Известие об этом событии достигло ушей короля, когда он еще лежал в постели, вероятно, в Шиноне. Он сразу же отправил гонца к Ричарду Люси с приказом собрать совет епископов и заставить их обратиться к папе с просьбой отменить приговор Томаса. Епископы собрались в Лондоне 24 июня и послушно составили обращение к папе. Александр III, должно быть, улыбнулся, читая начало этого письма, где епископы расписали короля как «истинного христианина в своей вере, самого честного и самого чистого в своих супружеских отношениях и столь действенного в сохранении и защите мира и справедливости, что никто не может с ним сравниться».

Таблица V. Герцоги Бретани, 1148–1203 гг.

Генрих тем временем поправился и во главе огромного войска вторгся в Бретань. Его сопровождал Вильям, король Шотландии, который в декабре прошлого года унаследовал трон от своего брата Малькольма.

Вся Бретань под руководством Ральфа Фужерского восстала против герцога Конана IV, которого бретонцы считали марионеткой в руках ненавистных нормандцев. Он оказался таким бездарным правителем, что бремя управления герцогством на время пребывания Генриха II в Англии пало на плечи королевы Элеоноры.

После смерти герцога Конана III в 1148 году в Бретани не утихали беспорядки. Конан III был женат на Матильде, внебрачной дочери Генриха I. Матильда родила ему двоих детей: сына Хёла и дочь Берту. Конан, однако, отрекся от Хёла, заявив, что это не его сын. Берта вышла замуж за Алана, графа Ричмондского, и родила ему сына Конана. Граф Алан в 1146 году скончался, и она вышла замуж вторично, на этот раз за Одеса, виконта Порхё. Два года спустя, после смерти Конана III, свои претензии на власть в Бретани заявили Хёл, виконт Одес и юный Конан.

Десять лет в Бретани шла гражданская война, пока не вмешался Генрих, заявивший, что верховная власть в герцогстве принадлежит ему, и он признал герцогом Конана. Последнего, унаследовавшего от своего отца английский титул графа Ричмондского, вся Бретань люто ненавидела, а его власть искренне презирала. В 1161 году он женился на Маргарите, сестре Малькольма и Вильяма Шотландских, и имел от нее дочь Констанцию.

Генрих II прибыл в Фужер с огромным войском и осадил замок Ральфа. Эта война шла по правилам Европейского континента, по тем самым, которых не признавали жители Уэльса. Увидев, что сопротивляться бесполезно, Ральф 14 июля 1166 года сложил оружие, и Генрих II приказал срыть его замок. В качестве гарантии своей верности Ральф отдал королю Англии нескольких заложников, среди которых была и его дочь.

После этого Генрих II заключил договор с несчастным Конаном. Он обручил своего третьего сына Джефри, которому в ту пору было восемь лет, с дочерью Конана, пятилетней Констанцией. Конан признал Джефри своим наследником и отдал Генриху всю Бретань, за исключением графства Гингамп. Король Англии должен был управлять Бретанью от имени Джефри до его свадьбы с Констанцией.

Этот договор признали почти все бароны Бретани, принеся клятву верности Генриху II. Король заставил виконта Одеса передать ему в качестве заложницы свою дочь, сводную сестру Конана. Из Ренна, главного города Бретани, Генрих II двинулся на север. Он прошел через Комбург в Дол, по пути приводя к повиновению бретонских дворян, а оттуда – в Мон-Сент-Мишель, где и рассказал аббату Роберту обо всем вышеизложенном[145]145
  Роберт из Ториньи. Указ. соч. С. 228.


[Закрыть].

Томас Бекет тем временем послал письма не только епископам, упрекая их в том, что они обратились к папе с жалобой на него, но и лично Гилберту Фолиоту, автору этой жалобы и письма, в котором он сообщал о ней Томасу. В обоих посланиях он ответил на обвинения, выдвинутые против него епископами. В своем письме Гилберту Фолиоту Бекет прозрачно намекнул, что нежелание видеть его архиепископом, а также все его дальнейшие поступки Гилберта частично объясняются тем, что тот сам хотел занять кентерберийский престол и завидовал ему.