Текст книги "Убей и умри"

Автор книги: Джон Макинтош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

– У нас есть хороший шанс против грузовика класса «С». Его вооружение не может быть…

– По этот шанс все же недостаточно хорош, Джек.

Они были вдвоем в рубке управления. Вера, конечно, не должна была находиться здесь. Стюардесса, медсестра, официантка давно уже были на Шане, как и все остальные за исключением Мессенджера и инженеров, с помощью которых Бриксби мог управлять «Мстителем».

Он разрешил Вере остаться, так как она настаивала, в действительности он попал в зависимость от нее. Она не делала никакого секрета из того, что хотела еще раз выйти замуж, и что он был первым в списке ее кандидатов. И она стала говорить об этом, причем не только ему, а каждому, кто соглашался слушать, как об уже решенном деле.

Бриксби не возражал против того, чтобы она спала в его каюте. Однако, он не давал делу зайти дальше.

– Я должен сначала отомстить Лудильщикам, Вера, – сказал он. – Не спорьте, я чувствую это.

Она не спорила с ним об этом, хотя готова была спорить по любому другому поводу.

Маленькому «Мстителю» было необходимо развить максимальную скорость, и при этом не сгореть в атмосфере Шана. Если все пойдет по плану, его поле заставит сработать защиту только тех мин, которые будут подвержены действию поля корабля Лудильщиков. Чтобы добиться этого, «Мститель» должен пройти не более, чем в миле от корабля Лудильщиков, уже стоящего на земле, как можно ближе к моменту его посадки. А миля для космических кораблей считалась почти столкновением. Да и наличие атмосферы тоже было проблемой.

Взрыв будет мгновенным, но, когда говорят «мгновенно», это не совсем научно, потому что достигнуть этого эффекта практически невозможно.

Бриксби надеялся, что он будет находиться в десяти милях к моменту взрыва.

Корабль Лудильщиков, очевидно, не заметил маленький «Мститель». При прочих равных условиях заметить большой корабль было гораздо легче, чем маленький.

То, что Бриксби собирался сделать, требовало большого искусства. Впрочем, никто не сомневался в том, что все будет в порядке. Только профессионал высокого класса мог стать капитаном такого лайнера, как «Флорибунда».

Рано утром Коттрел и генерал Горас еще раз осмотрели позицию с плоской крыши ратуши, самого большого здания на Шане.

За ними располагались больница, лаборатория, мастерские, школы, фундаменты которых были вырублены в скалах. За этими низкими зданиями на сорок миль тянулись скалы. Скалы были не очень высокими, зубчатыми и разрушенными; можно было не ждать нападения с этой стороны, если только корабль не сядет где-то совсем поблизости. Коттрел осмотрел скалы и еще раз убедился в том, что ни один командир в здравом уме не станет нападать с этой стороны. И все же, в этом направлении были установлены пращи и катапульты, и, если Лудильщики сунутся, вряд ли кто-нибудь из них уйдет живым.

У города пока не было названия – еще и потому, что поселенцы считали его планетой. Люди жили на территории, ограниченной с одной стороны – скалами, а с трех других – болотами. Шан был планетой, хотя официально назывался Персефоной Альфа.

Поселение не было городом в строгом смысле этого слова. Административные здания были разбросаны по всей равнине Шана. Река, которая тоже называлась Шан, текла по долине, и в нее впадало множество ручьев.

Всюду, где была хорошая земля, она обрабатывалась. Земля на Шане никогда не пропадала зря. Таким образом, пшеница с трех сторон окружала ратушу, единственным подходом к ней была узкая неудобная тропинка, большая часть которой проходила по скале, нависшей над долиной. Обработка новых земель не всегда давалась легко; часто, несмотря на большие затраты техники и труда, земля так и не начинала плодоносить, а иногда совершенно неожиданно все начинало расти само по себе. Кроме того, на Шане не хватало специалистов, способных решить эти проблемы. У них было много других забот. Если после осушения земля оказывалась плодородной – прекрасно, если нет – она использовалась для построек.

Коттрел раздумывал над тем, что, возможно, нигде в Галактике люди не селились так равномерно и в таком небольшом количестве на такой четко ограниченной территории. Весь Шан представлял собой одну большую ферму. Семьи были большими – в каждом доме, построенном из неотесанного камня, жило, по меньшей мере, двенадцать человек.

Однако, в задачу Коттрела не входило изучать настоящее и будущее Шана. Ему нужно было действовать.

Рабочие отряды по каждому сигналу тревоги отводились назад, чтобы сконцентрировать все силы в одном месте.

Лудильщики могли приземлиться в Центре Шана, считая, что их там не ждут. Но это не принесло бы им никакого успеха. Хотя центральная территория Шана и не была заминирована, здесь можно было собрать боеспособный отряд из шести тысяч человек всего за несколько минут.

Горас вторгся в раздумья Коттрела:

– А если в этот раз они будут атаковать большим числом? Дважды они посылали по шесть тысяч человек. А если теперь?..

– У второго корабля не было времени вернуться.

– Но даже обычный корабль может взять вдвое, втрое больше людей, если они самоубийцы. Достаточно дать им специальный препарат…

– Генерал, если бы они могли послать двадцать тысяч, они бы уже это сделали. Они же не дураки. Тогда, в первый раз, вы были не готовы к нападению. В тех обстоятельствах вы все сделали правильно.

– Мы ведь сражались с самоубийцами.

– Именно.

– Почему они это делают, Коттрел? У вас должны быть какие-нибудь соображения.

– Я собираюсь сделать сообщение на эту тему на Военном Совете сразу после нападения. С помощью Линн.

– Если вы что-то знаете, может, имеет смысл сообщить об этом заранее?

– Нет, – отрезал Коттрел и, чтобы переменить тему, добавил: – Очень хотелось бы, чтобы в их корабле было двадцать тысяч, и чтоб они сели на одну из мин.

Горас посмотрел на него с изумлением.

– А вы не борец за мир, не так ли?

– В общем, вы правы. Генерал, больше всего на свете я ненавижу маленькие грязные войны, в которых больше убийств, чем настоящих сражений. Такие войны могут продолжаться десятки лет. Эти войны полны ненависти и подозрительности, убийств и пыток, изнасилований и всего подобного. Никто не выходит из них чистым. Сражение в космосе честнее сражения на суше и на море. Вовлечены в эти сражения только те, чья работа заключается в том, чтобы убивать или быть убитым, а если корабль разбит, то погибают все. Одно сражение может не решить проблемы, но каждое сражение имеет свое значение. Если вы будете все время побеждать, враг сдастся, и наоборот, вас ждет полное поражение, если вы будете проигрывать сражения.

Он снова оглядел Шан, зная, что враг может очень скоро появиться в поле зрения.

– Человеческие существа неразумны и никогда не станут разумными, пока остаются человеческими существами, – сказал он. – Очень часто они затевают войну, зная, что никто не победит. Лудильщики не могут победить, так как собираются зайти слишком далеко, и…

– А вы не считаете, что они УЖЕ зашли слишком далеко? – сухо заметил Горас.

– Нет, не считаю. У них есть на то причина.

– Но вы говорили…

– Ну и что? Я говорю об их причинах. Конечно, им ничего не понадобится, если мы их разобьем. Зато, если они победят нас и захватят Шан, а вооруженные силы не смогут с ними справиться, тогда их причины окажутся вескими.

Генерал мрачно посмотрел на него.

– Я изучал историю отношений Лудильщиков с Шаном. Когда они пытались мирно договориться, все вели себя не очень-то доброжелательно, генерал. Лудильщики хотели получить землю на Альфе на любом расстоянии от центра, но вы им не позволили.

– Они бы…

– Я знаю, что бы они сделали. Мы сейчас говорим об их причинах. Тогда вы были достаточно сильны, чтобы мирным путем не пустить их на вашу планету. И вы их не пустили. Поэтому они захотели получить ее силой.

– И это считается в порядке вещей? Если вы захотите заполучить мою жену, а я вам откажу, вы застрелите меня и получите ее?

– Ну, хорошо, давайте рассмотрим этот, с вашей точки зрения, смешной пример. Если к тому моменту, как начнется расследование, ваша жена и я будем благополучно женаты, если она будет полностью на моей стороне, и все будет указывать на то, что я пытался договориться мирно, а именно вы захотели драться…

– Вы хотите сказать, что мы непременно должны победить в этой войне, не так ли?

– Отчасти, да. Но знаете что? Я хотел вам объяснить, что Лудильщики, может, еще и не зашли слишком далеко, даже взорвав «Флорибунду». Пройдут годы до полного расследования, а ситуация к тому времени может измениться. И все же я рад, что они взорвали «Флорибунду», и надеюсь, что им хватит смелости взорвать и Сибурга тоже. Я думаю, они это сделают.

– Вы… – генерал онемел. Про себя генерал Горас подумал, а не играют ли его личные соображения здесь главную роль. У него была красивая жена и пятеро детей, и, когда на Шане царил мир, его положение в обществе было не самым блестящим. Будучи генералом в военное время, он становился очень важным человеком, даже важнее президента, важнее Коттрела, который уедет, когда все кончится. Горас чувствовал неловкость от тайной мысли, что ему и его семье будет гораздо лучше, если Лудильщиков победят не слишком легко и быстро. И все же, он не мог хладнокровно заявить о том, что было бы неплохо, если бы Лудильщики решили уничтожить сотни невинных людей, втянув их в аферу, суть которой Горас вообще не понимал. А затем еще и заявить, что он надеется на то, что они убьют, к тому же, и Контролера Сектора.

– Если они взорвут Сибурга, – сказал Коттрел задумчиво, – они не смогут свалить несчастье с «Флорибундой» на каких-нибудь запаниковавших маньяков. Военный флот все равно не сможет добраться сюда быстрее, но уж когда они прибудут сюда, они никого не станут слушать. Они начнут с того, что уничтожат Лудильщиков; потом, поскольку им не останется ничего другого, они поговорят с нами.

Горас так ничего и не сказал.

Все получилось даже лучше, чем Коттрел планировал. Корабль Лудильщиков, как и предполагалось, приземлился утром на участке осушенной земли в нижней части долины.

Никто из Альфиан его не видел, так как всех людей отвели в безопасное место.

На этот раз Лудильщики собирались пройти по долине, убивая, по мере продвижения к Центру, изолированные фермерские семьи.

Но ничего этого не произошло. Корабль, к несчастию, приземлился как раз на одну из мин, приготовленных для него. Бриксби же сделал все как нельзя лучше, будто прорепетировал все несколько раз с добровольным участием Лудильщиков.

На Шане видели, как ракета пронеслась на бреющем полете, и они знали, что он пройдет достаточно близко от корабля Лудильщиков, чтобы выполнить свою задачу. Казалось даже, что он касается земли. Именно тогда Коттрел понял, что корабль Лудильщиков будет уничтожен, и единственное, чего он теперь боялся, что Бриксби в своем слепом желании отомстить погубит себя и свой «Мститель».

Коттрелу не стоило волноваться. Корабль Лудильщиков находился как раз на единственной мине, которая и взорвалась. Поскольку корабль принял на себя всю силу взрыва, ни Шан, ни «Мститель» совершенно не пострадали.

Мелкие обломки корабля падали на долину в течение нескольких дней. Естественно, все дома в этом районе были разрушены, но никто из Альфиан не пострадал. Пшеница только покачнулась и тут же выпрямилась, как ни в чем не бывало.

Уничтожение корабля Лудильщиков привело к тому, чего ранее никто не мог добиться – к немедленному радиоответу с Беты.

Был еще ранний полдень, когда члены Военного Совета, Коттрел и Бриксби собрались, чтобы обсудить сообщение Лудильщиков. Звучало оно так:

«Уничтожение нашего корабля решило судьбу Шана. Мы требуем немедленной капитуляции, иначе Контролер Сектора Сибург, который, как нам известно, находится в двух днях полета отсюда, будет уничтожен вместе со своим дурацким крошечным кораблем, а ответственность за это полностью ляжет на Шан. Вся Галактика узнает через Сектор Контроля 1444, что Шан мог предотвратить это, но не захотел. Если не последует полной капитуляции Сибурга, мы захватим Шан и всех вас уничтожим. Мы все будем жить и после смерти, а вы умрете. Этот тринадцатый день – ваш последний шанс. У вас есть всего сорок восемь часов, прежде чем катер Сибурга доберется до нас.

Распадись и восстань!

Пятерка».

Коттрел поднял руку, призывая к вниманию.

– Прежде, чем мы продолжим, – сказал он, – я хочу поставить вас в известность, что получено сообщение из Сектора Контроля 1444, переданное на Шан так, чтобы Лудильщики не смогли перехватить его. Контролер Сибург, летевший на Бету на максимальной скорости, приземлился там через четыре часа. Итак, информация Лудильщиков по этому поводу неверна, если только они не ведут двойную игру. Они могли просто решить, что Сибургу понадобится, как обычно, четыре дня.

Все заговорили одновременно.

Президент Виттакер повысил голос:

– Тише, пожалуйста! Если вы не возражаете, я сначала изложу свое мнение, а потом, кто захочет, сможет высказаться.

Он посмотрел на Коттрела, тот кивнул.

Президент сказал:

– Совершенно очевиден тот факт, что сообщение сейчас подписано: «Пятерка», хотя мы знаем, что раньше это была Шестерка. Вполне вероятно, что один из членов этой группы погиб от несчастного случая на Бете. Тем не менее, мне кажется, мы можем быть уверены в том, что он был на корабле и погиб вместе с ним.

Все закивали.

– Сообщение это истерично по своему характеру, можно даже подумать, что его составляли психически нездоровые люди. Нам предложено выбрать: безоговорочная капитуляция или ответственность за уничтожение Сибурга. А если они это сделают? Коттрел, как отнесутся к этому во всей Галактике?

– К сожалению, – сказал Коттрел мрачно, – совершенно не обязательно в нашу пользу. Мы знаем, что Лудильщики уже уничтожили около трехсот человек на «Флорибунде». Если они убьют Сибурга, общественное мнение может истолковать наши действия неверно и посчитать, что мы должны были сдаться, дабы предотвратить все эти несчастья.

– Но это же немыслимо, чтобы мы…

– Конечно, мы ни в коем случае не сдадимся. К тому же, мне кажется: если бы мы сдались, к моменту прихода военного корабля в живых не осталось бы ни одного Альфианина. Так или иначе, многих из нас убьют.

Виттакер кивнул.

– Я так понимаю, что никто не рассматривает капитуляцию всерьез?

– Естественно, – нетерпеливо сказала Линн. – Давайте продолжим.

– Очень хорошо. Кто хочет что-нибудь добавить?

– Уничтожение корабля было для них тяжелым ударом, – проговорила миссис Харди задумчиво. – Возможно, все дело в том, что погиб один из Шести. Может, это важнее всего. Мистер Коттрел, а что вы обо всем этом думаете?

– Они обеспокоены потерей одного из Шестерки, но, я думаю, еще больше их расстроила потеря шести тысяч Лудильщиков на корабле.

Все, кроме Линн, были удивлены. Кто-то сказал:

– Они и в последний раз потеряли шесть тысяч.

– Скажите им, Линн, – сказал Коттрел.

– В прошлый раз они ничего не потеряли, – сказала Линн, – смерть для них не была смертью. Именно об этом они и говорят в своем послании.

Президент Виттакер подался вперед:

– Вы имеете в виду, что на этот раз все шесть тысяч действительно погибли?

– Именно, – сказал Коттрел, – это и объясняет их ярость. Мы сражались нечестно. Вместо того, чтобы позволить им уничтожить несколько сотен жителей Шана без всяких потерь для них, мы уничтожили шесть тысяч Лудильщиков без всяких потерь для себя. Это игра не по их правилам.

– Но как…

– Интересно, почему никто не обратил внимания на очень важную фразу из послания Пятерки? «На тринадцатый день». Это был тринадцатый день после их первой атаки.

– А это важно? – спросил Президент.

– Да, так же, как и последние слова «Распадись и восстань».

– Мы не поняли значимости этих фраз. Мы все будем вам обязаны, мистер Коттрел, если вы просто и ясно объясните нам, что все это значит.

– Хорошо. Если корабль возвращается без тел Лудильщиков, то они продолжают жить. Если нет – они мертвы. Это значит, что корабль необходим для того, чтобы забрать настоящие «я» Лудильщиков в то время, как тела им уже не нужны.

На сей раз не было даже вопросов. Они еще не были готовы поверить в это. Коттрел дал возможность Линн рассказать о тех фактах, которые ей удалось обнаружить, указывающих на одно и то же, на то, что все остальные находили невероятным.

Интерес возник, когда она заговорила о машине Джордана.

– Более ста лет назад в разработку машины Джордана были вложены колоссальные средства, – сказала она. – Это было сложнейшее, полностью автоматизированное устройство для массового производства человеческих тел. Оно могло одновременно производить сотни андроидов. А у Лудильщиков, как вы знаете, есть не одна, а целых четыре.

По-прежнему медленно воспринимая объяснения, генерал Горас заметил:

– Вы только что сказали, что все тела Лудильщиков были настоящими.

И ей пришлось повторить все объяснения сначала.

Четыре машины Джордана за несколько недель могли произвести тысячу восемьсот новых тел. Для этого они и были предназначены. И тысяча восемьсот Лудильщиков захотели поменять свои нынешние тела. Вывод, каким бы невероятным он ни казался, был очевиден.

– Машины Джордана превосходно делают свое дело, но они оказались дорогостоящим фиаско. Они производили молодые, сильные тела, более красивые, чем настоящие, но они не имели никакой практической ценности. Не удалось сделать ни одной удачной пересадки мозга, – сказала Линн, подготавливая их к тому, чтобы сообщить последний фактор, в который она сама до сих пор еще не до конца верила. После эффектной паузы она продолжала: – Но Лудильщики научились делать это. Они сражались так именно потому, что хотели быть убитыми и стать моложе и сильнее. Вы заметили, что старые и уродливые сражались отчаяннее, чем молодые и привлекательные? Они хотели умереть и перейти в новые тела. Очевидно, новые тела они должны были привозить сюда с собой…

– Пока это только гипотеза, – сказал Президент.

– Да, но единственная, которая имеет какой-то смысл. Если уничтожение корабля не было для них таким жизненно важным, почему же они так разозлились? Новые тела необходимо было доставить сюда, чтобы душа, жизненная сила, могли перейти в них.

– И один из Шестерки, – сказал Коттрел значительно, – должен присутствовать при этом. Мне потребовалось немало усилий, чтобы убедить вас в верности своей гипотезы. Теперь догадайтесь, почему один из Шестерки должен присутствовать.

Они не могли дать никакого разумного объяснения. «Теперь они, наконец, готовы услышать правду», – решил Коттрел.

Пятерка встретилась в горах. Если бы они присутствовали здесь телесно, а не духовно, они не смогли бы продержаться долго. Воющие порывы ветра сотрясали скалы, вырывая кусочки то там, то здесь, расшвыривая их повсюду до тех пор, пока они не превращались в крошечные камешки, а потом и в пыль.

Первый вопрос среди этого воющего запустения задала Старуха:

– Мы уйдем искать другое место? Они не сдадутся!

Ей ответил нетерпеливый Воин:

– Ничего не изменилось, за исключением того, что мы потеряли Организатора. Мы тоже можем планировать. Конечно, она не была бы Организатором, если бы не умела делать это лучше нас. Ее замыслы были лучше, чем все, что мы могли бы придумать сами.

Следующим внес свой вклад в разговор Старик:

– Мы не можем отправиться туда, где слишком много людей. Давайте доведем дело до конца. Если мы проиграем, у нас будет время скрыться.

– Мы не можем бросить наших детей, – сказала Мать.

Последней заговорила Девушка:

– Значит, если я присоединюсь к Старухе, вероятно, в первый и последний раз, мы все равно будем в меньшинстве. Так или иначе, я не собираюсь этого делать. Если она думает, что мы должны уйти, мы, безусловно, должны остаться, даже если в данный момент я не знаю, почему.

Пошел снег, и буря превращала снежинки в клочья. Девушка подумала, что Старик, скорее всего, не случайно выбирал места их встреч, надеясь, что они повлияют на их решения. На самом деле, ей было тепло и уютно в постели со своим новым, жирным и храпящим любовником. Но пронизывающий ветер гулял по коридорам ее духа. Разве могло что-нибудь доброе и нежное родиться в таком ужасном месте, как ее душа?

– Этот Коттрел, о котором мы слышали, – сказал Воин, – единственный, кого нам надо опасаться.

– Я это чувствую, – согласилась Мать, – за исключением, разве что, Бриксби.

Она была среди них единственным настоящим телепатом. Даже находясь на Бете, она могла кое-что уловить из того, что происходило на Шане. Она послала мысленное предупреждение (когда корабль собирался садиться) о присутствии (она не могла определить точнее), которое было ничем иным, как «Мстителем» с Бриксби на борту, и который уничтожил их корабль вместе с Организатором.

– Может, надо убить этого Коттрела? – спросил Воин.

– Думаю, что да, – сказала Мать, – если бы не он, Организатор по-прежнему была бы с нами. Коттрел с его идеями – вот их главная сила. Нам не нужно, чтобы у них был такой человек. Нам будет легче сражаться, если на Шане воцарится страх и хаос.

– Но он закрыт для меня, – сказала Старуха.

– Но он один против пяти, – напомнил Старик. – У него сильный дух. Он мог бы быть одним из нас.

– Даже отсюда мы можем попытаться… Мы не хотим, чтобы он знал больше, чем он и так знает, – сказала Старуха. – Он знает слишком много.

– Он не может знать, – сказал Воин.

– Он знает, – мать была взволнованна, – он рассказывает им о нас.

Воин злобно рассмеялся:

– Так он знает! И рассказывает им. Какое значение это теперь имеет?

Но он был единственным, кто не боялся.

– То, с чем мы сражаемся, – сказал Коттрел спокойно, – называется очень просто – колдовство.

Так как он говорил об этом раньше только Линн, члены Совета были поражены, и недоверие отразилось на всех лицах, кроме одного. Коттрел отметил про себя с удовлетворением, что капитан Бриксби совершенно не удивился, потому что нашел, наконец, для себя ответы на многие вопросы.

– Конечно, – сказал Президент с сомнением, – вы шутите, мистер Коттрел. Я читал исследования о колдовстве, и все они…

– Неубедительны. Капитан Бриксби, вы, очевидно, встречались с колдовством. Не поделитесь ли вы с нами? Где это было?

– Всегда на границах обитаемых миров, – сказал Бриксби. – В таких местах, как это. Однажды на мою команду напустили порчу. У всех появились бородавки и нарывы, пища испортилась, и мы едва не столкнулись с метеоритом. Но, удалившись на несколько миллионов миль, мы заметили, что нарывы и бородавки быстро пропадают, и даже часть пищи оказалась съедобной.

Коттрел кивнул.

– Это хороший пример. Не подумайте только, что если вы имеете дело с ведьмами, все козыри у них на руках. Сила ведьм всегда была ограничена. У вас есть еще примеры, капитан?

– Однажды мы приземлились рядом с поселением, с которым не поддерживались контакты более пятидесяти лет. Жители его совсем одичали. Оказалось, что мы приземлились рядом с их святыней. Местный знахарь, они называли его священником, призвал проклятья на наши головы и пытался вселить в некоторых из нас дьявола. Мой помощник попытался убить меня. К счастью, это был не первый случай, когда я встретился с колдовством. И мы побыстрее убрались с этой планеты.

– И больше не было никаких несчастий?

– Нет. Помощник пришел в себя и сказал, что не владел собой.

Коттрел оглядел по-прежнему недоверчивые лица членов Военного Совета и слегка улыбнулся.

– Вы наверняка хотите узнать, почему, если ведьмы существуют, их существование никогда не было доказано – во всяком случае, в последние триста лет. По той же причине, что и телепатия, и телекинез никогда не были научно обоснованы и доказаны.

– Но они были научно обоснованы, – сказал генерал Горас. – Вы спрашивали меня, есть ли у нас телепаты, и я сказал… – он замолчал, глядя на Коттрела с сомнением.

– Да, генерал, я уже тогда все знал. Но, если все, что я говорю, кажется вам невероятным сейчас, разве вы поверили бы мне тогда?

Даже века спустя после того, как были начаты исследования характера этих явлений, их существование не было официально признано. Все, конечно, знают, что в этом что-то есть – в каждом достаточно большом университете существует кафедра телепатии и парапсихологии. И хотя каждый день удавалось достичь чего-то нового, ни один случай не подчинялся главному правилу научного эксперимента – невозможно было повторить эксперимент и получить те же результаты. Возьмите число 13 – ничего не удалось узнать про него. Некоторые люди считают его счастливым, особенно ведьмы. Число ведьм всегда должно быть тринадцать, и главным всегда должен быть мужчина. Пятерка, каждый член которой колдун или ведьма, постарались бы превратиться в 13, если бы им удалось собрать необходимое число. Но смертность среди них стала весьма высокой после того, как началась охота на ведьм.

– Особенно, среди несчастных старух, – сказала миссис Харди, – которые жили в одиночестве и держали кошку.

– Вы правы, но вряд ли мы сделаем такую ошибку. Я почти уверена в том, что каждый член Пятерки имеет отношение к колдовству, а Лудильщики – нет.

– Пятерка упомянула число 13, – сказал Президент. – Что бы это значило?

– Это счастливый день для них, для нас… Скорее всего, это ваш счастливый день. Мы уничтожили их корабль. И если не будет указаний на то, что Фортуна отвернулась от нас, я склонен сделать, спланировать или начать все, что возможно, сегодня, в день, когда мы убили одного из членов Шестерки.

– Вы сказали, что фраза «распадись и восстань» очень важна, – заметил Президент. – В чем тут дело?

– Практически это означает, что Пятерка сообщает нам, что они ведьмы. Это ритуал, взятый из алхимии, которую часто путают с колдовством. Когда вещество распадается, оно теряет свои характеристики и переходит в свое изначальное состояние. Соединение – это построение нового вещества или новой индивидуальности, посредством добавления новых качеств к исходному состоянию. Я не думаю, что они действительно полагают, будто…

Он замолчал, так как дверь неожиданно открылась, и члены Совета с неудовольствием взглянули на вошедшего.

Это была Вера с сообщением с радиостанции. Сибург слишком поторопился. Его корабль не выдержал перегрузок и вышел на эксцентрическую орбиту Беты, частично потеряв управление и превратившись в удобную мишень для Лудильщиков, если они его обнаружат.

Коттрел вздохнул:

– Я никогда не встречался с Сибургом, но чувствую: этот поступок в его стиле.

Затем он пожал плечами.

– Забудьте о Сибурге. Только, пожалуйста, обратите внимание на то, что это произошло на тринадцатый день. И я готов побиться об заклад на большую сумму с любым, кто понимает, что для нас тринадцатый день еще не закончился. Осталось еще десять часов.

– Я больше не собираюсь выслушивать эту чушь собачью, – сказал коренастый усач. Он встал, чтобы уйти.

– Сядьте, – резко приказал Коттрел. – Поверите ли вы тому, что я говорю, или нет – дело ваше, но вы должны выслушать правду.

– Правду? – сказал тот вызывающе, но сел.

– Пожалуйста, Морган, – сказала миссис Харди. – Мы должны это выслушать.

Коттрел обвел всех глазами.

– Вы что, просто не верите в существование колдовства? Думаете, это ерунда?

Никто ему не ответил.

– Мистер Морган, – сказал Коттрел, – могу ли я попросить у вас прядь волос?

– Не делайте этого, Коттрел! – сказал Бриксби поспешно.

– Они должны поверить.

– С такими вещами не шутят. Я не сомневаюсь, вы знаете, что надо делать, но…

– Господи! – воскликнул Морган, открывая складной нож. – Я же сказал: все это чушь собачья. Я сделаю все, что скажете. И если вы ничего не сможете доказать…

– Кое-что он докажет, – сказал Бриксби, который было поднялся, но снова сел. – У этого дьявола все получится.

Вместо того, чтобы обидеться, Коттрел улыбнулся ему.

– Вы-то все понимаете, Бриксби, – сказал он.

Он взял прядь волос Моргана. На чистый платок он собрал пот у того из подмышки и плюнул на платок.

– Все это очень просто, – сказал он спокойно. – Я мог бы использовать сотни совершенно разных вещей. Это не имеет значения. Важно, что Морган – враг, стоящий у меня на пути. Мне надо…

– Уничтожить его? – спросил Бриксби вызывающе.

– Помешать ему, – поправил Коттрел. – А вы сами сказали, что у меня это получится. Кроме того, сегодня тринадцатый день, и он еще не повернул против нас.

– А если они доберутся до Сибурга?

– Тогда я буду знать, что у вас все в порядке.

Бриксби повернулся и посмотрел на Моргана, который вдруг замолчал.

– Надеюсь, у вас сердце в порядке?

Морган нервно хохотнул:

– Как часы.

– Хорошо. Иногда сердце вдруг останавливается по непонятной причине.

Все остальные тоже молчали. К этому моменту, если они и не верили в колдовство, они не верили и в то, что у Коттрела ничего не получится, а он выставит себя на общее посмешище.

Коттрел положил прядь волос и платок в большой конверт, который нашел в ящике стола.

– Чтобы это выглядело, как полагается, – сказал он, – надо произнести заклинание, а девушки должны начать ритуальный танец обнаженными при лунном свете. Линн, вы не снимете свои одежды и не станцуете?

Линн брезгливо отвернулась. В Коттреле было что-то отталкивающее в этот момент. Он делал нечто отвратительное и получал от этого удовольствие.

Он был зло. Он был дьявол. Он был враг.

– Ну, ладно, отбросим заклинание и танцы. На самом деле в этом нет необходимости. У кого-нибудь есть булавка? Нет? Морган, ваш складной нож тоже подойдет. Это даже лучше. Спасибо.

Он раскрыл нож, оглядел их всех со злой ухмылкой, особенно внимательно посмотрел на Моргана, который сел и, казалось, не хотел встречаться с Коттрелом глазами.

Затем Коттрел вонзил нож в конверт, пронзив платок.

– Я не утверждаю, – сказал он мягко, – что что-нибудь случится немедленно. Но вам нужно было увидеть, чтобы понять, против чего мы сражаемся. Итак, вы должны знать, что Пятерка – это ведьмы и…

Морган вдруг застонал, и все посмотрели на него.

– Все в порядке, – пробормотал он.

Коттрел продолжал:

– Моргану, во всяком случае, хватило смелости сказать то, что некоторые из вас думают. И я сконцентрировался на его внутренностях. Много лет назад люди считали, что желудок – это средоточие всего, сама жизнь.

Морган закричал, конвульсивно вытянулся и скорчился.

Линн, которая была не только патологоанатомом, но и врачом, бросилась к нему. Остальные столпились вокруг. Только Коттрел и Бриксби остались на своих местах.

Совершенно хладнокровно Бриксби спросил:

– Вы его убили?

– Откуда я знаю. Я же не колдун.

– Но чтобы сделать это, вы должны были возненавидеть его.

– Конечно, он мне мешал.

Бриксби кивнул.

– Я понимаю.

– Прекратите! – сердито сказала Линн. – Морган, вы слышите меня? С вами все в порядке. Это аппендицит. Вам необходима срочная операция, но вы вне опасности.