Текст книги "Число погибших"

Автор книги: Джон Стиц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

16. СЕНСАЦИЯ

«Ручка» у меня в руках была теплой.

Окружающие, видимо, были настолько шокированы, что послушно расступились, и я получил возможность увидеть две вещи. Шон остановился на почтительном расстоянии, и в руках у него была камера. А «студент», уронивший цилиндрик, который я поднял, панически оглядываясь, бежал к боковому тоннелю.

Но я уже убедился, что там, впереди, нет никого, кроме «студента», и, размахнувшись, швырнул цилиндрик вслед убегающей фигуре. «Студент» нырнул в спасительное ответвление.

Цилиндр, задев за угол стены, отскочил туда же. Но пробыл он там недолго; не прошло и секунды, как меня чуть не сшибло взрывной волной. Из тоннеля вылетели обломки кирпича, сопровождаемые плотным облаком пыли и дыма.

Затем внезапно наступила полнейшая тишина. Потом кто-то в толпе сказал:

– Черт побери.

Эти слова как будто открыли шлюз, потому что тут же заговорили все сразу.

Я медленно двинулся к месту взрыва. Слева от меня какой-то мужчина прислонился к стене и внезапно сполз на пол – видимо, это была реакция на потрясение. Несколько человек хором вызывали полицию по своим компам.

Когда я подошел к боковому тоннелю, дым и пыль еще не рассеялись. Джанет догнала меня, а Шон уже направил свою камеру в тоннель.

– Мне кажется, вам не стоит на это смотреть, тихо сказал я Джанет.

Я оказался прав. Тело «студента» лежало не более чем в пяти метрах от входа в тоннель. Оно представляло из себя сплошное месиво. Мне и самому не стоило смотреть на это. Я вышел из тоннеля, уселся на пол и постарался успокоить свой желудок, ясно сознавая, что две минуты назад убил другое человеческое существо, хотя и потенциального убийцу.

Но мне не дали как следует почувствовать укоры совести. К этому времени все уже сообразили, что произошло, а из лифта высыпала новая порция пассажиров. Вокруг меня засуетились люди. Каждый считал своим долгом поздравить меня и спросить, откуда я узнал о бомбе.

Я не реагировал, и постепенно назойливые голоса начали стихать. Когда я снова открыл глаза, то увидел склонившегося надо мной губернатора Ньювела.

Я уже говорил, что его речь произвела на меня впечатление, а теперь, когда он был так близко, мне стало ясно, что из него вышел бы великолепный актер. Хотя кто знает? Может быть, тут нет никакой разницы. Его широко распахнутые глаза лучились честностью и благодарностью.

– Я хочу выразить вам свою крайнюю признательность, – сказал губернатор. – Не знаю, как вы сообразили, что нужно делать, но я весьма благодарен вам, как от лица всех собравшихся здесь, так и от своего собственного.

Я ничего не ответил, и после короткой паузы он продолжил:

– Вероятно, найдутся люди, которые, услышав об этом, скажут: «Старик Ньювел толкнул речь о насилии, и на обратном пути кто-то попытался его пришить. Наверняка это какой-то трюк». Но это же не так, правда?

На этот раз я не мог не ответить:

– Нет, сэр. Это не так.

– Но как вы догадались? – Он, так же как и я, прекрасно осознавал, что сейчас на нас направлены по крайней мере три видеокамеры.

– Я не знал точно, что именно готовится, – сказал я слегка дрожащим голосом. – Тем более что это будет бомба. Просто я обратил внимание на этого парня. – Я вовремя спохватился. – Он очень нервничал. Несколько раз огляделся. Потом вынул из кармана ручку. Только я сразу понял, что это никакая не ручка, потому что он специально бросил ее на пол. А потом быстро пошел прочь. Я люблю смотреть детективы и сразу подумал, что это неспроста.

– И вы оказались правы, молодой человек. Но как вас зовут? Должен же я знать имя своего спасителя?

Черт, я так и знал, что этим все кончится, но в суматохе это совершенно вылетело у меня из головы. Теперь моя физиономия будет красоваться на каждом экране, и тут уж не поможет никакой камуфляж. Однако нужно было отвечать. Молчать было еще опаснее.

– Билл Леттерер, – сказал я, стараясь не выдать своего смятения.

– Ну что ж, еще раз благодарю вас, мистер Леттерер. – Губернатор ухватил мою руку и долго тряс ее. Именно от таких субъектов, как тот, что лежит там, мы и должны защищать общество. И именно такие люди, как вы, необходимы нам для борьбы с насилием.

Ньювел выпрямился и протянул мне руку, чтобы помочь подняться. Я понимал, что это символический жест, и не посмел подвести губернатора. Несколько минут мы стояли рядом, глядя на направленные на нас четыре камеры. Ньювел лучезарно улыбался, я же стоял как столб, но тут наконец-то, приехала полиция.

Пришлось заново рассказывать им всю историю, но по крайней мере они отвели меня в укромный уголок. Из тоннеля гулко доносились голоса и какое-то бряканье – там трудились медицинские эксперты и уборщики.

Когда наконец все закончилось, я едва держался на ногах. Перед тем как сесть в машину, Шон заметил:

– Сегодня вы такая знаменитость, что, может быть, это я должен вас везти.

Однако он этого не сделал.

До дома я добрался буквально ползком, но не лег до тех пор, пока не увидел сегодняшний репортаж. Накануне я запрограммировал компьютер на запись всех передач МНБС. Пропуская рекламные вставки, я просмотрел сам репортаж, интервью с полицией, Олсопом, Слоаном и некоторыми другими людьми.

После первых двух поздравительных звонков я отключил все вызовы и вернулся к просмотру.

Случилось то, чего я и боялся. В некоторых кадрах меня показали крупным планом, и голос звучал вполне отчетливо. Горячо надеясь, что никто не станет возиться с уточнением моей личности, я наконец лег спать.

На следующий день по пути на работу я узнал, что выяснила полиция об этом парне с бомбой. Он никогда не был студентом. Его звали Гарри Венти, и был он механиком. Никто из его знакомых никогда не слышал, чтобы он плохо отзывался о губернаторе Ньювеле.

Только к обеду у меня появилась возможность поговорить с Джанет. Мы сидели в кафетерии, а Шон куда-то уехал.

– Вас не беспокоит, что кто-то из ваших знакомых, увидев репортаж, надумает позвонить в студию и уточнить, правильно ли он расслышал имя? спросила она.

– Беспокоит, – признался я.

– Не хочется говорить об этом, но, может быть, вам пора уходить отсюда? А я буду продолжать расследование. Или пусть полиция, если сможет, направит сюда еще кого-нибудь.

– Нет.

– И это все? Просто нет?

– Я не могу оставлять такие дела незавершенными, – ответил я. – Тем более сейчас, когда я почти уверен, что за всеми катастрофами стоит ктото из МНБС. Шон или кто-нибудь другой мог заплатить этому парню за убийство губернатора.

– Но у нас до сих пор нет никаких мотивов. Если не считать того, что людей приносили в жертву политическому рейтингу, но я в это не верю.

– Но должно же существовать какое-то логическое объяснение? Я думаю, все же стоит исходить из того, что МНБС, в той или иной мере, замешана в этом. И следовательно, должна получать какую-то выгоду от результатов. А результатами являются разрушения с большим количеством жертв и телерепортажи, которые смотрят люди.

Джанет на минутку задумалась:

– Ну, предположим. И что из этого?

– Может, я слишком глуп, но я не вижу никакого смысла в разрушениях и смертях. Стало быть, остаются репортажи и люди. Вот если бы просмотреть все репортажи о последних катастрофах подряд… Может быть, мне удалось бы заметить то, чего я не замечал раньше.

– А что если я сделаю копии и мы вместе просмотрим их вечером? предложила Джанет.

– Значит, до вечера.

* * *

Встретились мы у меня. Запись начиналась с той авиакатастрофы, в которой погиб Сэм.

– Я записала этот репортаж потому, что, по-моему, он удовлетворяет всем условиям. – Джанет замялась. – Но может быть, я просмотрю его одна и позову вас, когда начнется репортаж о взрыве в Эдоме?

– Спасибо за сочувствие, – мягко сказал я, но кажется, я смогу взять себя в руки.

Джанет настаивала, но я не сдался и вскоре пожалел об этом: после первых же кадров у меня из глаз потекли слезы.

Джанет не сказала ничего вроде: «Я же говорила!» Она вообще ничего не сказала, а просто обняла меня и дала мне выплакаться.

Пришлось начать со взрыва в Эдоме. Я молчал и смотрел только на экран.

И вот багровая вспышка вновь взметнула В ночное небо обломки купола и клубы пара. Из окна отеля опять повалил удушающий дым. Медленно, как в кошмарном сне, тяжелый грузовик пробил ограждение и рухнул с эстакады, а после вчерашнего репортажа с бомбой я испытал невыразимую радость от того, что остался жив.

Затем мы еще раз просмотрели все с самого начала, обращая внимание на всякие мелочи. Например, рекламные ролики, вставленные в репортажи. Нет, они каждый раз рекламировали разные компании. Дикторы тоже не повторялись. Время дня – и то не совпадало, как, впрочем, и причины катастроф.

Не считая того, что все репортажи принадлежали МНБС, их связывало только одно: люди, которых интервьюировали после происшествий. Это была полиция. Это были официальные представители. И, наконец, это был Олсоп и Слоан.

– Значит, мы опять возвращаемся к ним, – наконец сказал я. – Почему все время они?

– Сейчас это два наиболее известных политика в Гелиуме. До выборов всего месяца два. По-моему, это в порядке вещей. – Джанет сбросила туфли и забралась в кресло, поджав под себя ноги. Господи, неужели ей так удобно, подумал я, а вслух сказал:

– Может быть. Но кроме них, нам больше не за что уцепиться.

Джанет подавила зевок:

– Ладно. Но предупреждаю: у меня больше нет никаких идей.

Я задумался на мгновение:

– У меня тоже. А вам ничего не удалось выудить из тех клочков, которые я нашел в «Институте Моргана»?

– Нет. Вы их еще не стерли? Может, попробуем подумать вместе.

– Отлично. – Я вывел злополучную записку на экран. С тех пор, как я видел ее в последний раз, смысла в ней не прибавилось. Я похвастался Джанет о своей догадке насчет «ЗАКОНА О ПРАВОПОРЯДКЕ».

НУЖНО ОБ МАНИЕ КОН

О ПРА ДКЕ

ПРЕДЛА ГАНИЗО БЕЛЬ

ВЕСТ НОСТИ

Несколько минут мы дружно пялились на экран, а потом Джанет сказала:

– Первое слово во второй строке может быть «ПРЕДЛАГАЮ» или «ПРЕДЛАГАЕТСЯ».

– Охотно соглашусь. Но что дальше? – я уставился на экран так, словно хотел его загипнотизировать.

– Я не…

– Погодите, – остановил ее я. – Должно быть сегодня мои глаза немного отдохнули. Видите тонкую линию на зеленом клочке вот здесь? Между «ПРА» и «ДКЕ»?

– Вижу. Ну и что?

– В корзинке этот клочок лежал текстом вниз. Поэтому, когда я собирал записку, компьютер перевернул его. Вы в детстве никогда не пытались читать по следам на листке, лежащем под тем, на котором писали?

– Конечно. – Джанет наклонилась ближе к экрану. – Вы хотите сказать, что эта линия – и есть такой след?

– Наверняка. Но графическая обработка читает их лучше, чем дети, конечно, там, где следы не закрыты другими клочками.

Похожие вмятины нашлись еще на четырех обрывках. Я вспомнил Лоуэлла, который пытался составить карту того, что он считал марсианскими каналами. Задача, стоящая перед нами, была ничуть не легче.

Однако мало-помалу нам удалось с ней справиться. Иногда приходилось менять цветное изображение на черно-белое и выделять места контрастов, а иногда, наоборот, экран напоминал калейдоскоп: компьютер обозначал одним цветом те фрагменты, в которых мы были уверены, и другим – те, которые могли нам просто казаться.

Результат стоил всех трудов. Но, честно говоря, к радости моей примешивался неприятный холодок.

НУЖНО ОБ ТИТ ИМАНИЕ КОН

О ПРА ПО ДКЕ

ПРЕДЛАГ ГАНИЗО БЕЛЬ

ВЕСТНОЙ НОСТИ

– Вы тоже подумали о вчерашнем? – робко спросила Джанет. Она сидела тихо как мышь.

– Полагаю, вы имеете в виду нижнюю строчку, где вот это слово должно означать «ГИБЕЛЬ».

– Разумеется.

– А как насчет правого верхнего края? – спросил я. – В отчете об опросе общественного мнения говорится о людях, обеспокоенных вопросами правопорядка. Что вы думаете о моей догадке о словах «ЗАКОН О ПРАВОПОРЯДКЕ»?

Джанет согласно кивнула:

– Я думаю, любой любитель кроссвордов сказал бы то же самое. А вот слово из восьми букв, оканчивающееся на «ИМАНИЕ» наверняка означает «ВНИМАНИЕ».

Наделю программы осталось не так много работы, и скоро мы уже смотрели на две целые строчки, в которых угаданные буквы были выделены оранжевым цветом.

НУЖНО ОБРАТИТЬ ВНИМАНИЕ НА ЗАКОН

О ПРАВОПОРЯДКЕ

ПРЕДЛАГАЮ ОРГАНИЗОВАТЬ ГИБЕЛЬ

ИЗВЕСТНОЙ ЛИЧНОСТИ

– По-моему, губернатор достаточно известная личность, а повашему? спросила Джанет. – Особенно если он только что закончил речь о борьбе с насилием.

– Так-то оно так. Все прекрасно сходится. Но я по-прежнему не могу понять. Неужели они убивают людей только ради того, чтобы победить на выборах?

– По-моему, в записке сказано достаточно ясно. И вряд ли ее специально подкинули на случай, если вы захотите в эту ночь заняться фотографией. Странно только то, что она написана на бумаге.

– Может быть, кто-то просто готовил шифровку, а черновик выбросил, несмотря на удачу, я чувствовал себя неуверенно. – Ну и что же нам теперь делать? – спросил я.

– Ну, прежде всего мы… – внезапно Джанет резко вскинула голову. – Не знаю. Даже с этой запиской мы бессильны. Может, нам просто бросить эту затею и передать все полиции?

– Вы же сами сказали, что у нас нет никаких конкретных улик. И к тому же я не думаю, что мы можем в данный момент выйти из игры.

– Потому что, по вашим идиотским понятиям, нельзя бросать дело, за которое взялся?

– Хотел бы я, чтобы все обстояло именно так, мягко сказал я.

– Не тяните… выкладывайте.

– Вы, вероятно, тоже это понимаете. Только не хотите признаться даже самой себе. В записке сказано:

 «ОРГАНИЗОВАТЬ ГИБЕЛЬ».

МНБС собиралась снять об этом репортаж. Весь план, несомненно, был известен Шону.

– Продолжайте, – потребовала Джанет. Сегодня она была на редкость непонятлива, и я со вздохом сказал:

– Кто устроил так, что мы остались у лифта, а сам в это время отошел подальше?

Джанет побледнела. Теперь она поняла, куда я клоню.

– Вы хотите сказать, что Ньювел был не единственной мишенью?

Но по лицу ее я видел, что она сама уже в этом не сомневается.

17. НАЖИВКА

Джанет долго смотрела на меня и молчала. Наконец она криво усмехнулась и сказала:

– Ну что ж, не могу сказать, что испытываю большое желание идти завтра на работу.

Я с облегчением увидел, что она воспринимает случившееся без паники. Лично я имел куда больше времени, чтобы привыкнуть к мысли, что Шон и еще какие-то неизвестные мне личности горят желанием увидеть наши трупы, но до сих пор испытывал ту же неприятную резь в желудке, как и в тот день, когда впервые узнал, что Кэролайн мне изменяет.

– Еще бы, – согласился я.

– Так значит, им известно, чем мы занимаемся или по крайней мере что мы представляем для них угрозу. – При этом Джанет не сказала, что именно я втянул ее в эту историю и, стало быть, мне и отдуваться, а лишь посмотрела на меня задумчивым взглядом своих бирюзовых глаз.

– Хотелось бы мне, чтобы мы действительно представляли для них угрозу, – ответил я. – Но мы до сих пор не можем ответить на элементарные вопросы: кто, что и зачем? И у нас нет никаких прямых улик.

Джанет подумала несколько минут и вдруг прищелкнула пальцами.

– Черт, я только что догадалась. Конечно, это не слишком нам поможет, но вчера я подслушала один разговор. Кто-то из репортеров рассказывал кому-то, что ему поручили приготовить короткий биографический ролик о Ньювеле. Бьюсь об заклад, кому-то было нужно, чтобы этот ролик был под рукой и его в любой момент можно было бы вставить между репортажами о будущем убийстве. Интересно, наши «компетентность и осведомленность» всегда были такого рода?

– Просто это называется быть последовательными, – объяснил я. Скажите спасибо, что они еще не торгуют рекламным временем на эти репортажи.

– А может, и торгуют. Во всяком случае, что касается политической рекламы, то это именно так.

– Ну еще бы! Какой политик откажется лишний раз показаться перед публикой, да еще в тот момент, когда большинство людей торчат у телевизоров. А тут ему гарантирован высокий уровень важности новостей – по крайней мере тройка или четверка. А вчера он мог достигнуть даже пяти или шести.

– Все это верно, – сказала Джанет. – Но тогда зачем показывать еще и Слоана?

И она замолчала, вероятно, так же озадаченная этим обстоятельством, как и я.

После некоторого раздумья я решил сменить тему:

– Ну ладно. Теперь мы знаем, что нас подозревают, но у нас нет никаких осязаемых доказательств для суда. С этого момента наше расследование резко осложняется, и, стало быть, остается две возможности: А – уйти в подполье и Б – вынудить противника предоставить необходимые доказательства. Что вы предпочитаете?

– Честно говоря, мне что-то не по себе.

– А я знаю, что вы предпочли бы план Б. Это будет выглядеть так. Мы заставим их поверить, что у нас имеются неоспоримые улики. Их, конечно же, попытаются уничтожить, и вот тогда они у нас действительно появятся.

– Вы никогда не работали на правительство?

– Да ладно! Допустим, вы не воспринимаете меня всерьез. Но тогда что вы предлагаете?

– Что-нибудь такое, что позволит нам остаться в живых. Мы имеем дело с могущественным противником. Даже если мы получим эти неоспоримые доказательства, то, насколько я могу судить, они исчезнут из полицейского участка через пять минут после того, как мы оттуда выйдем.

– Хорошо. Придумайте что-нибудь получше. Я откинулся в кресле, и сам постарался придумать что-нибудь получше.

– Ответьте мне на один вопрос, – неожиданно сказала Джанет. – Каким образом вы предполагаете остаться в живых?

– Эту часть я еще не продумал. Планы же не рождаются у меня в голове в готовом виде.

– Но ведь вы не пытаетесь просто успокоить меня, а?

Я взглянул на нее и улыбнулся:

– Когда попытаюсь, я скажу вам об этом.

– Приготовьтесь, он уже идет, – раздался голос Джанет из динамика моего компа.

Я быстро двинулся по коридору. Если Шон услышит разговор, который я собирался сымитировать, то дело в шляпе. Я шел по направлению к архиву. Страх сковывал меня. Не исключено, что через пять минут Шон попытается убить меня прямо на месте.

Расчет оказался верным. Когда до двери оставалось всего несколько метров, за моей спиной послышались тихие шаги, словно, человек внезапно вышел из перпендикулярного коридора. Послышались – и тут же затихли. Это наверняка Шон.

В дверях я быстро осмотрелся, словно интересуясь, есть ли в архиве кто-нибудь еще. Разумеется, там никого не было. Я быстро вошел внутрь и, дав Шону время приблизиться на достаточное расстояние, заговорил в свой комп, перемежая речь паузами для ответов воображаемого собеседника.

– Я должен встретиться с вами сегодня вечером, – бубнил я. – Нет. Обязательно сегодня. Мне кажется, меня начинают подозревать. – Пауза. Давайте у меня. Да, часов в восемь. – Пауза. – Нет, я обязательно буду. Если меня пошлют на задание, я скажусь больным.

Говоря всю эту ахинею, я не отрывал глаз от открытой двери, и вдруг на противоположную стену коридора упала легкая тень. Даже не силуэт – но и этого было достаточно, чтобы удостовериться в том, что Шон заинтересовался. Я попытался расслабиться и продолжал;

– Это гораздо серьезнее, чем я думал. – Я импровизировал на ходу, чтобы наверняка заманить его сегодня вечером к себе. – Все эти катастрофы подстроены. И более того. Я собрал доказательства, которые спрятаны в надежном месте. С их помощью вы сможете разгромить их в пух и прах. – Я надеялся, что упоминание о спрятанных где-то доказательствах на какое-то время удержит Шона от решительных действий.

– Нет, – сказал я мгновение спустя. – Деньги на бочку. И я хочу видеть их до разговора. Материалы слишком ценные. – Может быть, Шон решит купить меня, вместо того чтобы убивать? Кроме того, мне было противно играть в замаскированного полицейского.

– Хорошо. В восемь. И не опаздывайте, иначе я найду других покупателей. – Пауза. – Полнее некуда. Сами убедитесь. – Пауза. – Нет. Если я говорю, что материал хорош, значит, он хорош. Вполне удовлетворит суд, если вас интересует именно это.

Я надеялся, что суд послужит еще одним сдерживающим фактором. Будь я нанят конкурентами, Шон мог бы запросто ликвидировать меня, не опасаясь, что когда-нибудь придется иметь дело с полицией. Следующие секунд пятнадцать я постепенно сводил разговор на нет, чтобы Шон успел незаметно удалиться.

– Послушайте, мне нужно идти. Вы придете сами или пришлете кого-нибудь? – Пауза. – Хорошо. Вы не пожалеете. – Я дал мифическому собеседнику свой адрес. – И не забудьте взять с собой деньги.

Мягкая тень на противоположной стене коридора давно исчезла, но тем не менее я завершил разговор как полагается.

Пора было возвращаться к себе. Когда я достиг более людных коридоров, три абсолютно незнакомых мне человека поздравили меня со спасением губернатора Ньювела.

Проходя мимо кабинета Джанет, я подмигнул ей. Вид у нее был не слишком радостный.

Сославшись на головную боль, я ушел с работы пораньше и, припарковав машину подальше от дома, решил пройтись. Прогулка помогла мне немного успокоиться и собраться с мыслями, но поскольку я так и не удосужился уделить достаточно внимания окружающему пейзажу, то едва не заблудился.

Повсюду торчали одинаково тусклые темно-красные цилиндры. Впрочем, один из Диогенов не поленился разукрасить свое жилище громадными пятнами разных оттенков красного и коричневого. Сгущались сумерки, и мне пришлось вглядываться во все глаза, чтобы не пропустить тот цилиндр, где меня будут искать.

Между моим и соседним домом стоял бежевый «Дракон» – я специально поставил его так, чтобы мои посетители думали, что он принадлежит соседу. Оглядевшись, я открыл дверцу и, благословляя про себя службу проката, скользнул внутрь.

На пассажирском сиденье, под парой грязных рукавиц, лежала камера тоже взятая напрокат. Чтобы остаться незамеченным, я еще немного затемнил стекла и поглубже откинул водительское кресло.

Потом я соорудил из видеокамеры некое подобие перископа и улегся на сиденье. Теперь оставалось только ждать. Если Шон решил просто проехать мимо и бросить в дом бомбу, камера это запишет, а видеозапись покушения на убийство является достаточно веским поводом, чтобы полиция смогла допросить Шона с помощью детектора лжи и вытряхнуть из него все. А если Шон в поисках доказательств ворвется в дом, там стоят другие камеры.

Солнце начало опускаться за горизонт, и в машине стало холоднее. Я включил обогрев и, закутавшись в плащ, продолжил наблюдение.

Постепенно в машине стало теплее. В наступившей темноте тускло светилось занавешенное окно моего дома. Все шло по плану, но я все равно нервничал.

В течение следующего получаса мимо проехали две машины. На всякий случай я включил запись, но ни одна из них даже не притормозила. И вот наконец, когда до назначенной встречи осталось не больше часа, показался третий автомобиль.

Я видел машину Шона всего лишь раз, но, по-моему, это была именно она. Я напрягся. Может быть, сейчас я наконец-то получу свои доказательства. Автомобиль остановился возле моего дома. Хорошо ли я все продумал, мелькнула у меня мысль.

Я схватился за трансфокатор. Это действительно был Шон. В инфракрасных лучах рожа у него была какая-то звериная. Интересно, захочет ли он со мной побеседовать или сделает то, что собирался, прямо с улицы? Чтобы лучше слышать, я немного опустил стекло.

Шон открыл дверцу и вылез из машины, словно намеревался сначала убедиться, что птичка в клетке. Он внимательно огляделся вокруг, затем тихо закрыл машину и, подойдя к двери, позвонил.

В ожидании ответа он вытащил пистолет и, заложив его за спину, принял небрежную, расслабленную позу. Интересно, что он сделает, когда ему не откроют: взломает дверь или будет дожидаться меня?

Внезапно я нахмурился и резко подался вперед. Я почти ничего не слышал, но мне показалось, что Шон что-то сказал и наклонился поближе к двери.

И вдруг она открылась. Безо всяких усилий с его стороны. Мое сердце не то чтобы совсем остановилось, но надолго замерло.

Брэд.

– Провались оно все пропадом, – рявкнул я, как только ко мне вернулось дыхание. – Что за чертовщина, как здесь очутился Брэд?

Окаменев от ужаса, я смотрел, как Брэд впускает Шона в дом. Потом дверь закрылась.

Мой замечательный план полетел ко всем чертям.

Я выключил внутренний свет, как можно тише выполз через противоположную дверцу наружу и, Обливаясь потом, припал к земле. Оставлять Брэда наедине с Шоном ни в коем случае нельзя.

Однако если я сейчас ворвусь туда, мы умрем оба. Черт, надо было взять пистолет!

Стараясь не споткнуться в темноте на каменистой почве, я обежал дом и припал к окошку, покрытому непроницаемым слоем вездесущей пыли. Проковыряв пальцем дырочку, я смутно увидел часть гостиной и разбросанную по всему полу любимую коллекцию Брэда. Однако ни его самого, ни Шона я не заметил и чуть было не ударился в панику, но вовремя взял себя в руки.

Проделав ту же самую процедуру со вторым окном, я наконец увидел их. Они о чем-то говорили, но я, естественно, не слышал ни слова. Пока Шон был спокоен и, должно быть, спрашивал у Брэда, когда вернется его папочка. Разумеется, Брэд этого не знал. Наверняка Кэролайн забросила его ко мне, а сама смоталась. Впрочем, она, конечно, тоже могла дождаться меня, но в этом я сильно сомневался.

Внезапно Шон, потеряв терпение, отвесил Брэду пощечину. Брэд упал на кушетку и, схватившись за щеку, заплакал. Кулаки у меня сжались сами собой.

Тем временем Шон наклонился над Брэдом и зачем-то стал с ним бороться. Сначала я никак не мог понять, чего ему надо, но спустя мгновение Шон выпрямился, держа в руке комп Брэда. Он бросил его на пол и поднял пистолет. Сверкнуло пламя, и от компа остался только обугленный остов. Пока я ломал голову, как проникнуть в дом и при этом не стать мертвецом, Шон задал Брэду еще пару вопросов.

Очевидно, ответы его не удовлетворили, и он влепил Брэду вторую пощечину. Не выдержав, я бросился было к входной двери, но усилием воли остановил себя. До тех пор пока он не знает, что я здесь, у нас еще остается шанс.

Волоча Брэда за собой, Шон обыскал дом, желая, видимо, удостовериться, что я не прячусь в шкафу или под кроватью. Сумасшедший, подумал я, но тут оба они пропали из поля зрения, и я побежал к первому окну. Дырку еще не успело занести, и я увидел, как Шон швырнул Брэда в угол и, перевернув кушетку, припечатал его ею к полу. Подергав кушетку за ножку, он, убедился, что у Брэда не хватит сил выбраться – из-под нее, и направился к двери. И тут я наконец догадался, что он задумал. Он попрежнему не терял надежды встретиться со мной, но его машина стояла у самого входа, и, чтобы не спугнуть меня, Шон хотел отогнать ее подальше, а потом вернуться и дождаться своего часа.

Я добежал до угла как раз в тот момент, когда Шон выходил излома. Он действительно направился к машине, и я замер. Если действовать быстро, то, вероятно, я успею вызволить Брэда и убраться отсюда до возвращения Шона. Но тогда вся наша затея потеряет смысл.

Поэтому я тоже решил дождаться Шона.

Он сел в машину и поехал куда-то за дом. Через пятнадцать минут ветер занесет пылью следы протекторов, так что никаких проблем у него не будет.

Едва он завернул за угол, я бросился к двери, стараясь при этом ступать по камням, чтобы, в свою очередь, не оставить следов. Если мне повезет, то ветер успеет занести и те немногие отпечатки, которые я все-таки оставлю. Открывая дверь, я окончательно отбросил мысль о бегстве: у нас уже просто не оставалось времени. Шон должен вернуться с минуты на минуту, так что он, без сомнения, увидит нас.

Из-под кушетки доносились рыдания Брэда, и у меня сжалось сердце. Приподняв ее, я быстро сказал:

– Это я, Брэд. Дэн. Давай вылезай отсюда, и поскорее.

Он выкарабкался из-под кушетки и уставился на меня широко открытыми заплаканными глазами.

– Папа? – недоверчиво спросил он и вытер глаза кулаком.

– Тише, – быстро сказал я и опустил кушетку на пол. – У нас нет времени. Он вот-вот вернется. Беги в ванную, запрись там и сиди тихо, пока я не позову.

Брэд хлюпнул носом. Он был изумлен и растерян, но в ванную бросился мгновенно.

Шум двигателя затих. Сейчас. Шон будет здесь. И с пистолетом.

Я поискал хоть какое-нибудь оружие. В кухне нашлось бы чтонибудь подходящее, но тогда Шон сможет увидеть меня в окно. Пришлось ограничиться увесистым булыжником из коллекции Брэда.

У меня был единственный шанс – спрятаться за входной дверью. Увидев, что Брэда под кушеткой нет, Шон сразу же сообразит, что к чему.

Едва я успел занять позицию, как за дверью послышались быстрые шаги. Шон, очевидно, очень спешил, поэтому, переступив порог, не обернулся, а просто протянул руку назад, чтобы захлопнуть за собой дверь.

Примерившись, я ударил его в висок. Позиция, надо сказать, была не слишком удобной, но бил я со всей силы, так что камень даже вылетел у меня из рук. Впрочем, это было и к лучшему – такое оружие эффективно только в случае внезапности.

Но Шон оказался крепче, чем я думал. Он пошатнулся, выронил пистолет, но, пока я отфутболивал его в сторону, уже успел оправиться и повернуться ко мне лицом. Пытаясь сохранить преимущество, я с силой ударил его кулаком, но он легко уклонился, и я сам чуть не упал.

Из его разбитого уха текла кровь, но лицо выражало ненависть и мрачную решимость.

Я снова ударил его, и на этот раз попал, но, по всей видимости, не доставил ему особых неприятностей.

Тут он сам пошел в атаку, и мне сразу же стало ясно, что я ему не соперник. Было очевидно, что у Шона богатый опыт.

Сделав ложный выпад, он сильно ударил меня в челюсть, а потом еще пару раз по корпусу. Мне показалось, что мои ребра хрустнули.

Я попытался ответить, но Шон, слегка переместившись, свел на нет почти всю силу моих ударов. Однако с третьего раза я очень удачно угодил ему в переносицу и почувствовал, как ломается кость.

Однако это, кажется, его только раззадорило. На меня обрушилась целая серия ударов, и последний из них отбросил меня назад так, что я врезался головой в закругляющуюся стену. У меня словно искры из глаз посыпались, и на мгновение все вокруг заволокло туманом.

Очевидно, Шон понимал, что инициативой владеет он. Теперь он старался бить не часто, но по возможности больнее и как будто даже наслаждался схваткой.

А может, не сомневаясь в ее исходе, он просто хотел причинить мне побольше страданий.

Мои силы иссякали. Шон продолжал избивать меня а я не мог даже уклониться от его кулаков.