Текст книги "Правила убийцы (Правила охоты)"

Автор книги: Джон Сэндфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

19

«Это было чудесно».

Лукас прослушал запись во второй раз, в груди его росла какая-то безнадежность.

– Ублюдок, – прошептал он.

Дэвенпорт перемотал пленку и снова прослушал запись.

«Это было чудесно».

– Ублюдок.

Он уселся за стол, положил на него локти и подпер голову одной рукой. Так он сидел минуты три и при этом не мог ни о чем думать. Дом обступил его со всех сторон, неосвещенный, тихий, защищающий. Мимо дома по улице проехала машина, свет ее фар скользнул по стене. Злясь на самого себя, он позвонил в Миннеаполис и попросил старшего дежурного.

– У нас ничего, – ответили ему.

В полиции Сент-Пола ответили то же самое. В Блюмингтоне ничего не случилось. Слишком много окраин, чтобы проверять их все. И Лукас подумал, что Бешеный, вероятно, убил кого-то на территории самого Лукаса. Теперь это уже было похоже на соревнование. Точно.

– Лукас? – Голос Даниэля звучал сердито.

– Он мне звонил. Говорит, что убил еще одну.

– О Господи! – произнес Даниэль.

Дэвенпорт услышал, как жена Даниэля спросила, действительно ли убили еще одну и где.

– Я не знаю где, – сказал Лукас. – Он мне этого не сказал. Он только сказал, что это было чудесно.

Девушку-студентку нашли через два дня. Ближе к вечеру. Она редко пропускала занятия. Когда она не пришла в первый день, то ее отметили как отсутствующую, но выяснять ничего не стали. Когда же она пропустила второй день, никого не предупредив и ничего не объяснив, ей домой позвонила подруга. Но никто не ответил. В обеденный перерыв подруга приехала к ней и увидела в окне свет. Она постучала, заглянула через окно внутрь и заметила торчащую из двери спальни ручку инвалидной коляски с резиновым набалдашником. Обеспокоенная, она пошла к старушке-хозяйке, которая принесла ключи. Так они ее и нашли.

– Боюсь, что ее убил Бешеный, – рыдала подруга, когда приехали первые полицейские. – Я думала об этом по дороге сюда. Что, если ее убил Бешеный?

* * *

– Красный Конь?

– Энни, еще одна жертва, – сказал Лукас. Он дал ей имя и адрес убитой. – Это около университета. Она студентка юридического факультета, инвалид. Ее зовут Черил...

– Продиктуй по буквам.

– Уиткрофт. Ч-е-р-и-л У-и-т-к-р-о-ф-т. В газетах было о ней несколько статей. Кажется, в «Стриб».

– Я могу посмотреть. У нас есть справочная библиотека.

– Посмотри еще и в «Пионер пресс». Она училась на последнем курсе, была одной из лучших. Ее родители тоже живут здесь, в восточной части Сент-Пола. Пока еще никто об этом не знает, но очень скоро это будет известно всем. На улице миллион полицейских, которые ходят туда-сюда. Медицинские эксперты. Мы опрашиваем студентов и соседей. Если ты быстро примчишься со своей командой, то застанешь, как будут выходить ее родители.

– Через пять минут, – сказала она и повесила трубку.

* * *

– Черил Уиткрофт, – произнес Даниэль.

Он стоял на кухне без шляпы, без пальто, сердитый.

– Что же она сделала, чтобы заслужить такое, Дэвенпорт? Она что, согрешила? Или блудила по ночам? Пропускала мессу по воскресеньям? Что же она такого сделала, черт побери, Дэвенпорт?

Лукас, видевший, в каком состоянии находится шеф, попытался отвлечь его вопросом:

– Что показали ее родителям?

– Лицо. И все. Ее мать хотела увидеть ее целиком, но я попросил отца увести ее. Он был почти так же плох, как миссис Уиткрофт, но все же понял нас и увел ее. А тут им прямо в лицо суют телекамеру. Господи, это не люди, а животные! Телевизионщики не лучше Бешеного.

Детективы из отдела убийств ходили по квартире, низко опустив головы, как будто их унылые фигуры могли уменьшить гнев Даниэля. Говорили шепотом. И, когда Даниэль уехал, все равно продолжали говорить шепотом. Когда он выходил на улицу, телекамера засекла его лицо. И потом его профиль, застывший от мучительных переживаний, как глыба льда с озера Верхнее, использовался в качестве заставки перед началом ночных новостей по восьмому каналу.

Пока эксперты проводили осмотр места преступления, Лукас терпеливо ждал.

– Есть какая-то разница по сравнению с его обычными приемами? – спросил он медэксперта.

– Да. Он ее резал, как мясник. Раньше он действовал с хирургической точностью. Приходил и убивал. А эту он искромсал. И она почти все это время была жива.

– А секс?

– Ты имеешь в виду, изнасиловал ли он ее? Нет. Не похоже. У нее несколько колотых ран над лобком с проникновением в вагину и ректальную область, потом в подлобковые области...

– Куда?

– Ну спереди, спереди, снизу вверх. Похоже на то... Матерь божья... – Медэксперт провел рукой по своим седеющим волосам.

– Сэм...

– Похоже на то, что он пытался обнаружить, где она начинала ощущать боль. У нее ведь целая история болезни, и, судя по всему, травма позвоночника, которая привела ее к инвалидности, произошла в верхнем отделе. Выше бедер, ниже груди. Она бы потеряла поверхностную... Господи, Лукас, это просто в голове не укладывается. Ты не мог бы подождать, пока мы составим отчет?

– Нет. Мне нужно знать сейчас.

– Ну, когда у человека бывает травма позвоночника, то он в разной степени теряет контроль за мышечными функциями, а также чувствительность в нижней части тела. Эти потери варьируются от незначительных расстройств до полного паралича, когда теряются все функции. Именно это с ней и случилось. Но в зависимости от того, какой участок позвоночника был травмирован, человек теряет поверхностную чувствительность... ну, он теряет чувствительность в различных частях тела. Мы говорим о болевой чувствительности. И похоже на то, что он методично исследовал ее тело, пытаясь обнаружить, где она начинала чувствовать боль.

– А как насчет колотых ран в вагинальной области?

– Так вот я и хотел сказать, что они не такие же, как все остальные раны. Это уже, похоже, связано с сексом. Такие раны не редкость, когда за убийством стоит сексуальная мотивация. Еще имеет место скальпирование груди...

– Что? Скальпирование?

– Он сдирал с нее кожу. Я думаю, что он перестал это делать, когда понял, что она умирает. Только тогда он в конце концов вонзил в нее нож, чтобы добить ее самому. Умертвить.

– Боже мой.

Эксперты обследовали все кругом. Лукас копался в вещах убитой и нашел несколько выпускных фотографий в верхнем ящике комода. На ней была черная мантия и академическая шапочка с кисточкой. Он сунул фотографию себе в карман и ушел.

* * *

Лукас уже не спал, когда услышал, как у его парадной двери шлепнулась газета. Он еще минуту полежал с закрытыми глазами, потом сдался и пошел к двери, чтобы забрать ее.

На всю страницу шел огромный заголовок. Под ним на четыре полосы расположился снимок, на нем было видно, как покрытое простыней тело везут на тележке. Фотограф снимал широкоугольным объективом, так что лицо человека, толкавшего тележку, было искажено. ЗВЕРСКОЕ УБИЙСТВО ДЕВУШКИ-ИНВАЛИДА, говорилось в заголовке. Лукас закрыл глаза и привалился спиной к стене.

* * *

Совещание началось зло, и злоба так и витала в воздухе до его окончания.

– Так вы говорите, ничего существенного?

Они все собрались в кабинете Даниэля – Лукас, Андерсон, Лестер и еще дюжина ведущих детективов.

– Все, как в остальных случаях. Он не оставил нам никаких следов, – сказал Андерсон.

– Больше я таких ответов не принимаю! – вдруг рявкнул Даниэль, ударив при этом по крышке стола и вперив взгляд в Андерсона. – Я не хочу больше слушать эту ерунду про...

– Это не ерунда, – так же на повышенных тонах ответил Андерсон. – Это то, что у нас есть: ни хрена. И я не хочу слышать ни от тебя, ни от Дэвенпорта о том, какую бурю нам устроит пресса. Это первое, что ты нам сказал, как только мы сюда вошли. Ну, что там с этой прессой? Да пошла она куда подальше! Мы делаем все, что только можем, вашу мать!

Он повернулся и вылетел из комнаты.

Даниэль, чей эмоциональный взрыв был на середине перекрыт шквалом эмоций Андерсона, плюхнулся обратно на свой стул.

– Пусть кто-нибудь пойдет и вернет его, – сказал он после минутной паузы.

Когда Андерсон вернулся, Даниэль кивнул ему.

– Извини, – сказал он, потирая глаза. – Я теряю контроль. Мы должны положить всему этому конец. Нужно его поймать. Идеи есть? Давайте ваши предложения.

– Не надо снимать наблюдение с Макгаун, – сказал Лукас. – Я все еще думаю, что с этим получится.

– После убийства Уиткрофт она все там облазила, – заметил один из детективов. – Как она узнала? Ведь она на добрых полчаса опередила всех остальных.

– Не беспокойся об этом, – ответил Даниэль. – Я хочу, чтобы наблюдение было таким тщательным, чтобы даже муравей не мог туда пробраться. Понятно? Что еще? Что-нибудь есть? Как там дела с опросом людей, которые могли купить пистолет у Раиса?

– Там кое-что есть, – сказал Слоун. – Сразу после войны Райс был в Японии и привез оттуда кое-какие сувениры, крошечные фигурки из слоновой кости. Ну, как их там называют? Не могу вспомнить. Так вот, он рассказал о них своему соседу, и тот посоветовал ему насчет художественной галереи, которая занимается искусством Востока. И вот человек из этой галереи пришел к нему и купил эти фигурки. Он дал за них Раису пятьсот долларов. У нас есть счет. Я ходил к нему поговорить, его зовут Алан Нестер, и его заведение находится на Николлет.

– Видел я его заведение, – сказал Андерсон. – «Алан Нестер. Предметы искусства Востока». На первом этаже «Балморал Билдинг».

– Шикарный адрес, – заметил Лукас.

– Он самый, – поддакнул Слоун. – Тем не менее он так и не нашел для меня времени. Сказал только, что ничего не знает и что только одну минуту поговорил с мистером Райсом и тут же ушел. Никакого пистолета не видел и ничего о нем не слышал.

– Ну и что? – спросил Даниэль. – Ты думаешь, что это он?

– Нет, нет. Он слишком высокий, должно быть, выше ста девяноста сантиметров, и очень худой. И по возрасту он староват. Ему лет пятьдесят. Один из тех придурков, что вместо галстука носят шарф.

– Галстук-эскот?

– Да, кажется. Я не думаю, что он убийца, но он занервничал и начал врать. Возможно, он ничего не знает про Бешеного, но из-за чего-то он нервничает.

– Приглядись там, посмотри, что можно раскопать, – сказал Даниэль. – А что с остальными?

– У нас еще шесть человек, – ответил Слоун. – Это наименее вероятные кандидаты.

– Займись ими в первую очередь. Кто знает, что там может оказаться.

Он посмотрел по сторонам.

– Что-нибудь еще?

– У меня ничего, – откликнулся Лукас. – Ничего не приходит в голову. Сегодня похожу по улицам, посмотрю, как там дела, а потом поеду на север. У меня здесь плохо получается.

– Задержись на минуточку, ладно? – попросил Даниэль. – Все свободны. И прошу прощения, Энди. Я не хотел на тебя кричать.

– Я сам от себя этого не ожидал, – проговорил Андерсон, горько усмехаясь. – Это все Бешеный.

* * *

– Андерсон не хочет говорить о прессе, – сказал Даниэль, хлопнув по стопке газет на своем столе. – Но надо же что-то делать. Я сейчас не говорю о том, как бы удержаться на службе. Ведь начнется паника. Где-нибудь в Лос-Анджелесе это обычная вещь, но наши люди... Такого просто не бывало. Все начинают бояться.

– Что ты подразумеваешь под словом «паника»? Люди кинутся бежать по улицам? Этого не будет. Все просто будут тише воды, ниже травы.

– Я говорю о людях, у которых есть оружие. Я говорю о студентах колледжей. Кто-то из них может вернуться с вечеринки в неурочное время, когда родители его не ждут, среди ночи, ведь папаша запросто разнесет ему голову из своего кольта. Вот о чем я говорю. Ты, вероятно, молод и не помнишь, как Чарли Старкуэзер убивал людей в Небраске, и тогда люди, выходя на улицу, брали с собой ружья. Нам такого не надо. И не нужно, чтобы Национальная ассоциация стрелкового оружия провернула очередную кампанию нагнетания страха под лозунгом «Пистолет в каждом доме, танк в каждом гараже»

– Мы должны побеседовать с издателями и управляющими телестанциями или их владельцами, – сказал Лукас после минутных раздумий. – Они могут просто распорядиться,чтобы журналисты умерили свой пыл.

– Думаешь, они на это пойдут?

Лукас еще немного подумал.

– Если мы правильно поведем себя. Репортеров в основном все презирают, но они ведь тоже люди, и, как все люди, они хотят, чтобы их любили. Дай им только возможность продемонстрировать, что они по-настоящему хорошие ребята, они ботинки тебе будут лизать. Но все должно исходить от тебя. На высшем уровне. Босс договаривается с боссом. Может быть, стоит взять с собой заместителей. Может быть, даже мэра. Это им польстит, продемонстрируй им, как ты их уважаешь. Конечно же, они зададут вопросы типа: «Вы что же, хотите, чтобы мы сами себя подвергли цензуре?» А ты должен ответить: «Конечно же нет. Мы только хотим предупредить вас о том, какую угрозу представляет всеобщая паника. Мы хотели бы, чтобы вы отнеслись к этому с пониманием».

– Должен ли я еще и поделитьсяс ними своими тревогами? – саркастически заметил Даниэль.

Лукас указал на него пальцем.

– Вот именно. И не стоит иронизировать. Ты имеешь дело с прессой. И можешь прямо так и сказать – «поделиться». Именно так и говорят: «Позвольте мне этим с вами поделиться».

– Думаешь, они на это купятся?

– Думаю, да. Это позволит газетам тоже почувствовать некоторую ответственность. Они могут на это пойти, потому что со всех этих событий особого навара не имеют. Газета не может привлечь рекламодателей только тем, что печатает сообщения об убийствах. И их не особенно интересует краткосрочное увеличение тиража. Они все равно не смогут все продать.

– Ну а телевидение?

– С ними забот будет побольше, потому что их рейтинг колеблется, и это для них действительно имеет значение. Господи, кажется, я где-то в газете читал на прошлой неделе, что близится подведение итогов. Если мы не заключим что-то вроде соглашения с телестанциями, то они просто с ума все посходят из-за этого Бешеного.

Даниэль тяжело вздохнул.

– Определение победителя среди телестанций. Я совсем об этом забыл. Но мы же полицейское управление. Мы должны ловить преступников. А я сижу здесь, и меня в пот кидает от какого-то подведения итогов на телевидении.

– Я составлю тебе список всех тех, с кем тебе нужно будет поговорить, – сказал Лукас. – Я передам его Линде через час. С указанием номеров телефонов. Лучше всего тебе позвонить им напрямую. В таком случае они подумают, что ты их знаешь.

– Ладно. Сколько встреч устраивать? Одну или две? Одну для газетчиков, а другую для телевизионщиков?

– Думаю, одну для всех. Телевизионщики любят принимать участие во всех мероприятиях, в которых участвуют газетчики. Тогда они тоже чувствуют себя журналистами.

– Ну а как быть с радио? – спросил Даниэль.

– К черту радио.

* * *

Андерсон заглянул в дверь кабинета Лукаса.

– Что-нибудь есть?

– Возможно, он ездит на «сандерберде» темного цвета, новом, может быть, темно-синем, – сказал он, и в его голосе прозвучал лишь легкий оттенок удовлетворенности.

– Откуда ты это взял? – спросил Лукас.

– Ладно. Медэксперты вычислили, что ее убили где-то между ночью среды и утром четверга. Нам известно, что в семь часов вечера она была жива, потому что тогда она разговаривала по телефону с подругой. Парень, который живет на противоположной стороне улицы, работает в ночную смену. Он возвращался домой в двенадцать двадцать и обратил внимание на то, что у нее все еще продолжал гореть свет. Он это заметил, потому что обычно она рано ложилась спать.

– Откуда он это знает?

– Сейчас расскажу. Он работает посменно, и смены постоянно меняются. Когда он работал в дневную смену с семи до трех, то он часто видел ее на улице, когда уходил на работу. Однажды он спросил ее, почему она так рано встает. Она ответила, что всегда встает рано, это лучшее время дня. Она не могла работать по ночам. Поэтому он обратил внимание на свет у нее в квартире. Подумал, может быть, у нее большая контрольная.

– И что же...

– Поэтому мы думаем, что тогда она уже была мертва. Или умирала. Дальше, около десяти часов – точно мы время не смогли установить, так что это примерно плюс-минус пятнадцать минут – по улице шел один паренек, который заметил, как какой-то человек идет по противоположной стороне. Он шел в том же направлении, что и мальчишка. Среднего роста. Темное пальто. Шляпа. Они шли по той самой улице, на которой находится дом Уиткрофт. Вот так они прошли пару кварталов. Но ты ведь знаешь, с каким особым вниманием относишься к людям, когда идешь по улице пешком поздно вечером?

– Да.

– Так вот, они прошли два квартала, и этот человек остановился около машины «сандерберд». Мальчишка запомнил это, потому что увлекается автомобилями. Человек открыл машину, сел и уехал. Позже, когда паренек услышал о том, что произошло с Уиткрофт, он начал вспоминать, что было тогда, и ему этот мужчина показался странным. На улице полно места, где можно припарковать машину, да вдобавок еще холодно, так зачем же ставить ее в двух или даже в трех кварталах от нужного вам места?

– Умница парень.

– Да.

– А ты его самого проверил? – спросил Лукас.

– Да. С ним все в порядке. Студент инженерного факультета университета. Он здесь живет постоянно. И тот, что живет на другой стороне улицы, тоже подозрений не вызывает.

– Гм.

Лукас покусал губы.

Андерсон пожал плечами.

– Это, конечно же, не ключ к разгадке, но уже кое-что. Теперь мы проверяем страховки на «сандерберды» за последние три года, разыскиваем тех, кто перевел свои страховые полисы к нам сюда из других мест. Ну, например, из Техаса.

– Удачи тебе.

* * *

Встреча с журналистами проходила на следующий день в конференц-зале газеты «Стар трибюн». Все были в костюмах. Даже женщины. У большинства были кожаные папки с листками желтой бумаги внутри. Все обращались к Даниэлю и мэру по имени. Лукаса называли лейтенантом.

– Вы хотите, чтобы мы сами себя подвергали цензуре? – спросил главный редактор «Стар трибюн».

– Ну что вы, нет, конечно, потому что мы знаем, что вы этого все равно не сделаете, – проговорил Даниэль, хитро улыбаясь. – Мы только хотим поделиться с вами озабоченностью и указать на возможность всеобщей паники. Этот человек убийца, он ненормальный. Мы делаем все от нас зависящее, чтобы установить его личность и арестовать его. И я вовсе не хочу преуменьшить весь ужас его преступлений. Но я хочу заметить, что на сегодняшний момент он убил пять человек в городе с населением почти в три миллиона. Другими словами, ваши шансы погибнуть при пожаре, или от руки члена вашей семьи, или быть задавленным автомобилем, не говоря уже о возможности погибнуть от сердечного приступа, так вот, эти шансы намного значительней, чем вероятность нарваться на этого убийцу. И сейчас мы говорим о том, что показывать выпуски новостей, которые вызывают панику, это просто безответственно, это приводит к обратным результатам...

– Приводит к обратным результатам по отношению к чему? К тому, чтобы вы удержались на своей работе? – спросил журналист «Стар трибюн», пишущий передовые статьи.

– Я отвергаю такую позицию, – резко ответил Даниэль.

– Не думаю, что данный вопрос был вполне уместен, – примирительно заметил издатель газеты.

– В любом случае ему не стоит об этом беспокоиться, – сказал мэр города Миннеаполиса, сидевший на другом конце стола. – Начальник полиции Даниэль отлично справляется с работой, и я намерен продлить его службу в этой должности еще на один срок, независимо от результатов этого расследования.

Даниэль посмотрел на мэра и кивнул головой.

– Тогда у нас возникает проблема, – проговорил управляющий телестанцией TV-3. – Сейчас эта история с убийцей больше всего интересует наших зрителей. Я никогда не видел ничего подобного. И если мы преднамеренно снизим, приглушим интерес к этой теме, а наши коллеги с восьмого канала, шестого канала и двенадцатого канала не станут этого делать, то мы потеряем в рейтинге. Нас не волнуют тиражи, как газетчиков, но рейтинг – это наша жизнь. И, учитывая, что популярность нашей телестанции самая высокая...

– Но только по десятичасовым новостям, а не по шестичасовым, – перебил его управляющий восьмым каналом.

– И так как наш итоговый рейтинг самый высокий, то мы теряем больше всех. Честно говоря, я сомневаюсь в том, что мы сможем достигнуть какого-нибудь соглашения, которого будут придерживаться все. Слишком многое поставлено на карту.

– Ну а что, если я и мои люди обратятся к каждому полицейскому нашего управления персонально и объяснят им, как данная телестанция причиняет нам вред своими обзорами новостей? А что, если мы попросим всех их снизу доверху не давать никакой информации этой станции? Другими словами, полностью перерезать все контакты этой телестанции с полицией. Заморозить. Это повлияет на ваш рейтинг? – спросил Лукас.

– Это опасное предложение, – заметил представитель прессы Сент-Пола.

– Если возникнет паника, спровоцированная средствами массовой информации, вот это и будет действительно опасно, – парировал Лукас. – Если какой-нибудь мальчишка-студент, который живет в общежитии университета, невзначай зайдет поздно вечером домой к родителям, а его папаша пристрелит его, потому что подумает, что это Бешеный, кого тогда обвинять? Кого обвинять в нагнетании страха?

– Это несправедливо, – заявил управляющий TV-3.

– Ну конечно. Вам просто хочется, чтобы это было несправедливо.

– Спокойно, лейтенант, – сказал мэр после минутной тишины. Он оглядел всех присутствующих. – Послушайте, мы всего лишь хотим, чтобы вы не слишком усердно эксплуатировали эту тему. Вчера я с часами в руках смотрел программу восьмого канала, вы уделили этому событию более семи минут, оно освещалось в четырех отдельных фрагментах. Честно говоря, это перебор. Других новостей почти что и не было. Я только предлагаю, чтобы вы внимательно посмотрели на каждый фрагмент обзора и сами себе задали вопросы: «Это действительно необходимо? Это на самом деле поднимет наш рейтинг? А что, если начальник полиции Даниэль, мэр, городской совет и законодательные органы штата рассердятся всерьез и начнут говорить о безответственности прессы, да еще упомянут конкретные фамилии? Это увеличит вашу популярность?»

– Подведем итог: вы хотите, чтобы мы вас не сердили, – резюмировал директор отдела новостей двенадцатого канала.

– Подведем итог, я обращаюсь к вам: подходите с ответственностью к своей работе. Если же нет, то вы за это заплатите.

– Это похоже на угрозу, – заметил директор отдела новостей.

Мэр пожал плечами.

– Вы все видите в драматическом свете.

* * *

Когда они выходили через вестибюль на улицу, Даниэль посмотрел на мэра.

– Я благодарен вам за ваши слова по поводу следующего срока моего пребывания на посту, – произнес он.

– Еще рано праздновать, – проговорил мэр сквозь зубы. – Если ты не поймаешь этого негодяя, я могу и передумать.