Текст книги "Ночь живых мертвецов. Нелюди. Бедствие"

Автор книги: Джон Руссо

Соавторы: Марк Сондерс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Пока Софи в нерешительности стояла на крыльце, Андри из последних сил дернулась и впилась ногтями в мошонку голого парня. Тот взвыл от боли и отпрянул назад, но при этом его палец совершенно случайно лег на спусковой крючок и винтовка выстрелила несколько раз подряд, превратив лицо Андри в кровавое месиво.

Группа террористов, стоявших возле загона, незамедлительно ответила шквальным огнем. До этого они тупо смотрели на расстрелянных животных уже около часа, не двигаясь с места. Бывший заложник, только что пытавшийся изнасиловать Андри, взвился, как ужаленный, хватаясь за простреленные места, будто пытался вытащить из тела пули, и тут же рухнул на землю, почти перерезанный пополам автоматной очередью.

Софи Харрис бросилась назад, забарабанила по люку и изо всех сил закричала:

– Впустите меня! Это я – Софи! Пожалуйста! Быстрее!

Террористы беспорядочно обстреливали усадьбу со всех сторон.

Когда Марк Пирсон открыл люк, Софи чуть не сбила его с ног и кубарем скатилась вниз по ступенькам. Она прижалась к мужу и, всхлипывая, рассказала о том, что случилось с Андри.

Марк Пирсон сразу же предложил отозвать с постов двух других часовых – Джоан и Аниту.

– Лучше поскорее закройте эту дверь на засов! – закричал Бен Харрис. – Ни Джоан, ни Анита уже сюда не вернутся. Их наверняка там убили.

– Откуда вам это известно? – взревел Чарльз Уолш.

– Но нам нельзя всем вместе сидеть в этом подвале, – пытался перекричать их Марк. – Мы должны знать, что творится там, наверху!

Он подошел к выходящей в кухню отдушине, подпрыгнул и подтянулся на руках, пытаясь заглянуть через решетку в дом. В то же мгновение где-то рядом взвизгнула пуля и с грохотом разбила часть решетки. Лицо Марка засыпало облетевшей известкой. Он тут же пригнулся и спрыгнул на пол, но и этого мига ему хватило, чтобы составить впечатление о происходящем вокруг усадьбы. Террористы не собирались подходить близко к дому, они по-прежнему держались в отдалении и наобум палили со всех сторон по усадьбе. Однако было похоже, что их энтузиазм и запал постепенно угасают. Марк пришел к выводу, что период активности мозга у этих людей незначителен – так же, как, например, у младенцев или идиотов.

Через некоторое время ему удалось забрать старинный револьвер, который Андри перед смертью уронила в раковину на кухне. Стрельба потихоньку начинала стихать, и Марк осторожно выполз из подвала наружу и пробрался через столовую в кабинет. Джоан Берман находилась на своем посту и никаких ранений не имела, а просто лежала плашмя на полу, прижимаясь к стене под разбитым окном. Марк шепотом рассказал ей о том, что случилось.

– Надо убираться отсюда, – зашептала в ответ Джоан. – Иначе они просто перебьют нас по одиночке – всех, одного за другим.

– Я проверю, как дела у Аниты, – сказал Марк. – Не паникуйте, Джоан, у вас здесь все в полном порядке. Я поставлю кого-нибудь наблюдать из кухни, а потом переговорю с остальными. Может быть, нам и стоит изменить как-то нашу тактику.

– Только не надо держать меня в подвешенном состоянии, – попросила Джоан. – Как только что-нибудь будет решено, немедленно дайте мне знать.

– Не волнуйтесь, я не забуду, – пообещал Марк.

К тому времени, как он дополз до гостиной, стрельба уже полностью прекратилась. К своему удовольствию Марк обнаружил, что Анита не оставила свой пост, а только спряталась в углу, выставив перед собой старый ричмондский мушкет с таким расчетом, чтобы он поразил каждого, кто попытается залезть в дом через окно в гостиной.

Марк рассказал Аните о последних событиях, а потом сообщил, что, возможно, скоро наступит время для их выхода из этого дома. Поэтому необходимо было придумать детальный план отступления.

– По радио о Зеленой бригаде ничего больше не сообщали, – сказала Анита. У нее был с собой портативный приемник Чарльза с крошечным наушником, который надо было вставлять в слуховой проход. Она даже несколько раз покрутила его и поглубже засунула в ушную раковину, как будто это повышало шансы услышать добрые вести или какие-нибудь новые полезные сведения.

– А мы, конечно, узнаем обо всем в последнюю очередь, – посетовала Анита. – Марк, послушайте, когда вы будете разрабатывать план побега, то если возникнут сомнения и потребуется принимать совместное решение, то имейте в виду, что я в любом случае стою на стороне Чарльза.

– Я обязательно передам это ему, – улыбнулся Марк.

Через несколько минут после того, как стрельба прекратилась, Джоан Берман решилась приподнять слегка голову и оглядеться. Делала она это крайне медленно, и при этом с такой силой сжимала ручку револьвера, что костяшки пальцев у нее побелели. Но к ее огромному удивлению, когда она подняла голову над подоконником, все вокруг было спокойно и тихо, и никто не целился ей между глаз. Никогда в жизни ей не приходилось еще испытывать такого страха и находиться в подобном напряжении. Зато теперь она чувствовала себя, как самая храбрая в мире женщина. Но на самом деле, размышляла она, на этом месте должен был сейчас находиться ее муж, а не она сама. Джоан не хотела быть героем в одиночку. Она, может быть, оставалась на таком опасном посту только ради того, чтобы пятно позора не покрыло их семью целиком – достаточно было одного Сэнфорда.

Но сквозь все эти годы их непростого супружества Джоан пронесла в глубине души уважение к своему мужу. Вплоть до сегодняшнего дня она никогда не считала его слабовольным, а наоборот, только удивлялась той настойчивости, решительности и упорству, с которыми он стремился заработать на жизнь и боролся с многочисленными конкурентами в своем нелегком страховом бизнесе.

Она всегда свято верила в его выносливость, особенно когда он стал членом Общества Анонимных Алкоголиков. И сам Сэнфорд, казалось, с завидной легкостью держался до сих пор. Но за эти несколько последних часов внутри Джоан что-то произошло, и она изменила свое мнение относительно мужа. И теперь в ее голову закралась мысль, что, возможно, он не такой уж и хороший, а сама она, безусловно, заслуживает лучшей доли.

Но у нее не возникло ни малейшего желания бросить супруга. Даже несмотря на его недостатки, а может быть, именно из-за них, она лишь еще сильнее любила его. И теперь она намеревалась сделать все возможное, чтобы выпутаться самой и вытащить его из этой страшной усадьбы. Она прекрасно понимала, что сделает это не из-за какой-то там небывалой храбрости, а только из-за чувства первобытного, самого что ни есть примитивного страха. Она просто боялась смерти, но еще страшнее казалось ей жить без Сэнфорда. При этом было неважно, умрет ли он от пули или его окончательно погубит алкоголь.

– Вы среди нас единственный, кто еще не стоял на посту, – заявил Сэнфорду Марк Пирсон. – Поэтому я хочу попросить вас подняться на кухню и подежурить возле окна. Я буду охранять столовую. По-моему, это будет по-честному.

– При чем здесь честность? Надо же иметь хоть немного мозгов в голове! Ведь там, наверху, одного из наших уже только что подстрелили, и я не настолько глуп, чтобы быть следующей жертвой, – отпарировал Берман.

– Если мы дадим им приблизиться к дому, то они убьют нас всех прямо в этом подвале, – терпеливо объяснил Марк. С этими словами он посмотрел на ведущую вверх лестницу, будто хотел убедиться, что самое страшное все-таки не произошло. Сейчас люк был открыт, чтобы снизу было лучше слышно, что происходит в доме. Тогда если там начнется что-нибудь непредвиденное, можно будет быстро прийти на помощь Джоан и Аните. Но когда он разберется с Сэнфордом и все посты будут расставлены, люк закроют и запрут на засов.

– Кстати, это одно из самых безопасных мест во всей нашей обороне, – добавил Марк, обращаясь к Берману.

– Я думаю, что после всего, что случилось с Андри, можно сделать как раз обратный вывод, – неожиданно вмешался Бен Харрис. – Все, что мы тут пытаемся предпринять для своего спасения – просто бессмысленно. И я не хочу, чтобы моя жена снова поднималась наверх. Лучше давайте подумаем, нельзя ли как-нибудь убежать отсюда?

– Если мы продержимся в усадьбе еще несколько часов, то полицейские наверняка явятся сюда за этими террористами, – ответил Чарльз.

– Да он просто дрожит за свое антикварное барахло, – презрительно фыркнул Сэнфорд. – И не понимает, что лучший способ сохранить его – это убраться отсюда как можно дальше. Никому и в голову не придет стрелять по пустым комнатам. Ради всего святого, неужели до вас еще не дошло, что их цель – это мы сами?

– А даже если полицейские найдут останки самолета, как они догадаются, в каком направлении пошли террористы? – снова вмешался Бен Харрис. – В этих горах и лесах может заблудиться не один десяток человек.

– Они будут искать с вертолетов, – предположил Марк Пирсон.

– Да, но им придется прочесать таким образом не меньше сотни квадратных миль, – усмехнулся Сэнфорд. – А с этих вертолетов будут видны только ветки и верхушки деревьев. Да они просто не успеют найти нас! Лично я хоть сейчас согласен валить отсюда. Во дворе у меня стоит машина. Если эти ваши люди-змеи так глупы и повреждены мозгами, то, возможно, мы сумеем перехитрить их – просто сядем в машины и поедем сквозь них напролом. Вдруг они не сообразят, как в таких случаях надо реагировать?

– Сомневаюсь, чтобы это оказалось таким простым делом, – ответил Чарльз Уолш.

– Но во всяком случае, можно попробовать. Пора, – заявил Бен Харрис. – Я человек немолодой, но на это у меня еще смелости хватит, даже если все вы останетесь здесь.

– Я думаю, дело здесь не в наличии храбрости. Нужно сперва продумать как следует весь порядок действий, – заметил Чарльз.

– Точно, – подтвердил Марк. – Если мы будем просто стрелять по ним, то никак не пробьемся. Что у нас имеется? Пистолет Кинтея, два старинных револьвера и мушкет времен Гражданской войны. А если Берманы и Харрисы от нас откалываются, то у нас не хватит и людей, чтобы обеспечить оборону дома.

– Ну так присоединяйтесь к нам, – предложил Бен Харрис. – Мы никому не запрещаем уйти вместе с нами, наоборот, это будет для всех более безопасно.

– А что нам делать с Кинтеем? – спросил Чарльз.

– А чего о нем думать! – заорал вдруг разъяренный Сэнфорд. – Бросим его здесь, и дело с концом.

– И Джорджа Стоуна тоже? – добавил Чарльз.

– Не бросайте моего папочку! – заплакала Джейни.

– Не волнуйся, никто его бросать не собирается, – успокоил девочку Чарльз. – Но дело в том, что твой отец сейчас бегать не может, а если мы понесем его на руках, то не сможем прорваться сквозь толпу обезумевших террористов. Поэтому никакого выбора у меня нет – я должен остаться с ним здесь и ждать помощи.

– Подождите-ка! – перебил его Бен Харрис. – А кто вам сказал, что мы не понесем его на руках? Ему, как раз, в первую очередь нужно отсюда выбраться, чтобы попасть в больницу.

– Послушайте, – сказал наконец Марк, – обращаясь к обоим Харрисам и Сэнфорду Берману. – Нельзя спорить без конца об одном и том же, в то время как наверху у нас половина постов не прикрыта. Давайте принимать какое-нибудь решение. Итак, вы все-таки уходите?

– Если бы можно было разработать какой-то разумный план… – уклончиво ответил Сэнфорд после своего решительного монолога, – то, наверное, следовало бы посоветоваться и со всеми остальными. Но вы можете спросить у моей жены, что она думает по этому поводу. И я убежден, что она во всем согласится со мной.

– Мы с Софи тоже проголосуем за побег, если это, конечно, возможно, – сказал Бен Харрис.

– Ну хорошо, – подытожил Марк и набрал в грудь побольше воздуха. – У меня есть одна идея, воплотить которую будет, правда, не очень-то просто, но зато если все у нас получится именно так, как я думаю, то наши шансы значительно возрастут. Надо взять несколько человек, выйти на разведку и уничтожить как можно больше террористов, застав их врасплох – например, перерезать им горло. Тогда мы сможем захватить их оружие и боеприпасы. В этом случае те, кто останется в поместье, будут иметь гораздо больше шансов защитить себя до прихода полиции. И кроме того, мы сможем прикрыть огнем тех, кто решится уехать на машине.

– Это сумасшествие! – коротко высказался Сэнфорд Берман.

– Марк! – испуганно вскрикнула Хитэр, схватив мужа за руку. – Я тебя никуда не пущу. Ты не можешь так рисковать собой!

Харрисы молчали, пораженные таким неожиданным предложением.

И тут заговорил Чарльз Уолш. Сперва он и сам не узнал своего голоса, ему казалось, что слова доносятся до него откуда-то со стороны:

– Я думаю, что соглашусь пойти вместе с Марком. По-моему, эта идея не такая уж и безрассудная, если вдуматься. Эти люди, которые бродят сейчас вокруг дома, соображают медленно и так же медленно передвигаются. Их сила – в их количестве и в том, что у них много огнестрельного оружия. И если мы уберем несколько террористов, то этим только увеличим свои шансы на выживание.

– А если у вас ничего не выйдет, то вы лишь разозлите их до такой степени, что они, окончательно обезумев, уничтожат нас всех до единого, – заявил Сэнфорд Берман.

– Не думаю, – спокойно сказал Марк. – Надо только очень аккуратно выбирать отдельно стоящих и правильно определять момент для удара. Иначе, в случае ошибки, мы действительно выведем их из себя и тем самым подпишем себе приговор. – При тусклом мерцающем свете лампы он пристально посмотрел в глаза Чарльзу. – Если я вас правильно понял, то мы идем туда вместе?

– Да, – мрачно подтвердил Чарльз, а потом посмотрел на часы. Было около полуночи. За последние четыре часа так много всего изменилось в его жизни! Он потерял людей, которых знал и любил, почти вся усадьба была разрушена. Он никогда не сможет до конца пережить эти потери. И моральные, и материальные.

И сейчас из-за горя, страха и поднимающегося в душе гнева он из человека мысли превращался в человека действия. И это превращение происходило намного легче, чем он мог себе раньше представить. Словно по иронии судьбы, сейчас в нем просыпались те самые змеиные инстинкты, что сидели где-то в самой глубине его мозга. Просыпались и брали верх над разумом жестокость, агрессивность и ненависть – все это должно было дать ему возможность спасти себя, свою жену и свои земли от захватчиков.

Глава двадцать третья

Сэнфорд Берман и Бен Харрис договорились занять посты на кухне и в столовой, пока Марк Пирсон и Чарльз Уолш будут совершать свою вылазку. Чтобы уговорить Сэнфорда и Бена Марку пришлось долго убеждать их, что все это делается для их же собственного блага. Ведь если террористов удастся лишить оружия, то их шансы на спасение значительно возрастут.

В подвале Софи, Хитэр и Джейни с тревогой наблюдали за тем, как Чарльз и Марк готовятся к вылазке. Они решили не брать с собой никакого огнестрельного оружия, а взять лишь кухонные ножи. Бен и Сэнфорд настояли на том, чтобы все оружие осталось у них на наблюдательных пунктах, говоря в свое оправдание следующее:

– А что, ребята, если вы оба не вернетесь? Тогда мы останемся сразу и без оружия и без двух бойцов.

Они, казалось, не принимали в расчет тот факт, что Марк и Чарльз идут на серьезный риск только ради всеобщей пользы.

Чтобы не быть легко обнаруженными на местности, Чарльз и Марк переоделись в довольно темную одежду. Теперь же, перед самой вылазкой они приняли еще кое-какие меры предосторожности. Размочив засохшую утоптанную глину на полу подвала, они намазали ею лица.

– Вам когда-нибудь уже приходилось заниматься чем-то подобным? – спросил Марк.

– Нет, это впервые, – отвечал Чарльз, растирая глину по щекам. – Чтобы воевать в Корее, я был слишком молод, а для Вьетнама – слишком стар. В промежутке между этими войнами меня чуть было не призвали, но я получил отсрочку, чтобы закончить образование.

– Я тоже не особый специалист по рукопашному бою, – признался Марк. – Я ведь не был «зеленым беретом», хоть и проходил кое-какое обучение в Форд-Брагге. Но мне еще ни разу не приходилось применять эти навыки на практике.

Марк объяснил, что нельзя полагаться на один только нож, поскольку даже если перерезать человеку горло или нанести удар прямо в сердце, тот сможет еще закричать. Поэтому Марк смастерил что-то вроде удавки, воспользовавшись проволокой, на которой раньше висела картина. Занятие это было не из самых приятных, и, заметив выражение испуга на лицах Чарльза и Хитэр, Марк попытался пошутить:

– Я думаю, что, может быть, есть какой-то потайной подземный ход из этого подвала? Какой-нибудь тоннель, ведущий к ручью? Или заброшенная шахта старого рудника, а? Недавно я смотрел по телевизору фильм, где на одной из старых плантаций был как раз такой тайный ход. По замыслу, он был прорыт еще в давние времена, чтобы спасаться от налетов индейцев, но в фильме им воспользовались женщины и рабы с той плантации, чтобы скрыться от местных разбойников.

– Подземный ход – какая романтика! – с грустью покачал головой Чарльз. – Но боюсь, что его здесь нет. По крайней мере, мне о нем ничего не известно. Конечно, если бы я знал, что нам понадобится такой тоннель, я бы обязательно прорыл его, – с горьким сарказмом добавил он. – Но, видите ли, я был настолько глуп и непрактичен, что вообразил, будто времена сражений с вооруженными налетчиками давно уже миновали. К несчастью же…

Он оборвал себя на полуслове, поскольку внезапно ему в голову пришла идея. Намазывая лицо грязью, Чарльз подумал, что сажа для этого подошла бы гораздо лучше, и это навело его на интересную мысль.

– Угольный люк! Я не пользовался им с тех пор, как мы перешли на газ. – Он взглянул на Марка. – Может, он нам как-нибудь пригодится?

– Не знаю. Вероятно, он послужит запасным выходом отсюда. А где он находится?

– Вот здесь. – Чарльз зажег карманный фонарь и повел Марка в самый темный угол подвала позади газового котла отопления. Там он направил луч фонаря на массивную чугунную дверцу в каменной стене, подвешенную на ржавых петлях за верхний край под самым потолком.

– Она достаточно велика, чтобы в нее смог пролезть человек, – заметил Марк. – Пожалуй, этим люком можно воспользоваться, если как следует смазать петли. А что там снаружи?

– Кустарник. Дверца обсажена плотным кустарником. Мы не хотели, чтобы эта штуковина все время мозолила нам глаза.

– Прекрасно! Это послужит нам маскировкой. Именно здесь мы и сможем незаметно выбраться наружу, чтобы исполнить то, что задумали.

Они принесли стремянку, а Чарльз разыскал банку машинного масла и масленку. Марк отпер угольный люк и, обильно поливая петли смазкой, стал осторожно открывать его, стараясь, по возможности, не скрипеть. Затем он несколько раз медленно открыл и закрыл дверцу, пока петли не стали работать практически бесшумно. Наверху в доме все двери были заперты и забаррикадированы различными тяжелыми предметами. И теперь, чтобы выйти наружу, им пришлось бы разбирать все эти укрепления. К тому же этот новый выход обеспечивал гораздо лучшую маскировку. Кроме того, его будет намного легче защищать. Если за смельчаками начнется погоня, то преследователи не смогут так просто ворваться за ними в дом. А попытка выйти из дома или войти обратно будет представлять опасность лишь для них двоих.

Когда все приготовления были закончены, Марк поднялся на первый этаж и, осторожно перебираясь от окна к окну, оценил окружающую обстановку. Затем, спустившись обратно в подвал, он вручил Хитэр большой мясной нож и подвел ее к чугунной дверце.

– Когда мы выйдем, ты поднимешься по лестнице и запрешь этот люк, – сказал он. – Затем стой, не шевелясь: жди и прислушивайся. Не отлучайся ни на секунду! Когда мы вернемся, я тихо постучу три раза, чтобы ты могла нас узнать – если, конечно, не случится ничего такого, что у нас просто не будет времени стучать. Но в этом случае мы, наверное, будем кричать изо всех сил.

– Марк, будь осторожен. Я люблю тебя. – Хитэр нежно обняла мужа.

Марк полез по стремянке первым. Он открыл дверцу и прислушался к ночным звукам. Из-за густых кустов, окружающих этот выход, почти ничего нельзя было разглядеть. Только стволы и ветви ближайших к дому деревьев, корни которых тянулись на несколько футов во все стороны. Марк выполз из подземелья с длинным ножом в руке и через несколько секунд уже удобно устроился, прижавшись спиной к стене дома. Густой кустарник скрывал его от посторонних глаз. Потом появился Чарльз и устроился точно так же, только по другую сторону от люка. Затем они проползли немного вперед, где, раздвинув ветки, смогли спокойно осмотреть двор и увидеть, что там происходит.

Сейчас они находились почти под самым окном столовой, возле которого дежурил Сэнфорд Берман.

Но Сэнфорд не замечал их до тех пор, пока они не стали ползти. Сперва он не на шутку перепугался, приняв их за террористов, которым удалось успешно подложить в дом гранату. Но потом он все же узнал Марка и Чарльза и про себя выругал их за то, что его не предупредили, куда выходит этот угольный люк.

Он с интересом наблюдал за тем, как отважно разведчики медленными зигзагами подобрались к поленнице, где совсем недавно пряталась Джейни, пока отец не вытащил ее оттуда. Сейчас в этом месте никого не было, и Марк с Чарльзом могли надежно спрятаться за дровами, но еще пару минут назад здесь прохаживалась целая группа террористов, и от этого Сэнфорд чувствовал себя весьма неуютно.

Теперь он молча наблюдал за тем, как Марк и Чарльз отползают от дома, но никак не мог догадаться, что они замышляют на этот раз. Наверняка, думал Берман, эти умники выкинут сейчас какой-нибудь номер, и ему, Сэнфорду, придется стрелять и таким образом обнаружить себя и привлечь внимание террористов. И что это им вздумалось выползти именно с его стороны дома?

Долгое время ничего не происходило. Везде было тихо. Сэнфорд, не переставая нервно дрожать, не сводил глаз с поленницы. Ему уже начинало казаться, что он разгадал их замысел: теперь Марк и Чарльз ждали, когда один или два террориста подойдут к ним поближе, чтобы можно было напасть на них.

Ночной ветерок свободно гулял по дому, проникая сквозь разбитые окна и наполнял комнаты всевозможными запахами. Именно в этой проклятой кухне застрелили Бренду и Мередит, и теперь Сэнфорд мучился оттого, что был вынужден постоянно ощущать запах густеющей крови, пропитавшей толстый шерстяной половик. Кроме того, до него доносились ароматы всевозможных вин и ликеров из разбитых в гостиной бутылок, но они перемешивались с запахом его собственной рвоты, лежащей там же на полу. Он еще раз проклял свой пост и теперь злился на то, что ночной ветерок дует именно в его сторону, а не куда-нибудь еще. Если бы сюда откуда-нибудь принесся еще запах прокисшей мочи и кала, то он чувствовал бы себя точно так же, как в той проклятой камере в Нашвилле.

Вдруг к своему ужасу Сэнфорд заметил, что те три террориста, которые недавно прогуливались рядом с кипой дров, снова возвращаются к этому месту. Он был вне себя от страха и напряжения. Неужели эти двое умников полезут сразу против троих? Хватит ли у них мозгов затихнуть и не высовываться? Если нет, то их наверняка тут же уложат. И тогда уж отовсюду вылезут остальные бандиты и поднимут такую стрельбу, что не успокоятся, пока не разнесут этот дом на кусочки. И им будет уже наплевать, что кто-то может подстрелить их изнутри, потому что они – как те ублюдки в Корее или Вьетнаме, которые шли на цель, словно самоубийцы, предварительно накачавшись наркотиками. И если они с Джоан или кто-то другой выживут в результате такой перестрелки и сами предпримут попытку спастись, то им уже не придется надеяться на прикрытие, обещанное этими двумя умниками.

Напряжение продолжало нарастать. Сэнфорду казалось, что он готов уже просто взорваться от этого ожидания. Трое террористов бродили вокруг дров, как заводные игрушки. Но никто не выпрыгивал на них из засады. Сэнфорд Берман передернул затвор пистолета Кинтея и почувствовал, как пот струйками побежал по его лбу. Когда же? Когда, наконец, это произойдет?

Он не знал того, что Марк с Чарльзом уже минут десять как выбрались из-за поленницы – это укрытие показалось им недостаточно надежным, и теперь, проползая по опушке густого леса, они направлялись в сторону конюшен.

Возле загона прогуливались Микки Хольц и Жанет Фейган. Час назад они безжалостно расстреляли заложника с крашеными оранжевыми волосами, который пытался изнасиловать Андри Уорнак, и в конце концов просто убил ее. Микки и Жанет были женихом и невестой, и пока еще могли соображать, мечтали о том, как они поженятся в Гаване, соблюдая все обычаи и церемонии коммунистического бракосочетания. Но теперь их мозги уже мало что воспринимали, и вид обнаженного заложника только пробудил их половую страсть. Постепенно желание овладеть друг другом достигло у них такой силы, что победило страх перед возможной опасностью быть застигнутыми врасплох, и, отыскав себе местечко поуютней возле самой конюшни, они побросали на землю оружие и начали быстро раздеваться.

Из-за угла сеновала Марк Пирсон и Чарльз Уолш с отвращением наблюдали за тем, с какой жадностью совокупляется эта пара, больше напоминающая обезумевших животных, нежели пусть даже диких людей. Микки и Жанет безо всяких прелюдий накинулись друг на друга и захрипели, брыкаясь и катаясь по грязной земле. Но они не орали во весь голос не из-за того, что боялись нападения, а чтобы другие звери не присоединились к ним, услышав их крики. На этот случай они держали поблизости оружие.

Но их хрипы и стоны вскоре были прекращены – Марк Пирсон воспользовался своей удавкой, сдавив ей шею Микки, а Чарльз Уолш, подкравшись сзади, схватил Жанет за голову, откинул ее назад и мощным движением руки перерезал ей горло. С Хольцем пришлось повозиться подольше – он брыкался и отчаянно размахивал руками, но крикнуть о помощи уже не мог, потому что лежал на животе, уткнувшись лицом в землю. Сверху его надежно придавливал Марк.

– Помоги мне! – громким шепотом позвал Марк, и Чарльз тут же ударил своим кровавым ножом между лопаток Микки, пронзив ему сердце.

Потом они оттащили обнаженные трупы террористов за конюшню, подобрали два «Узи», зачехленные штык-ножи и ремни с подсумками, полными ручных гранат и запасных магазинов. Сделав это, они медленно пошли к лесу и углубившись в него, так же осторожно, стремясь не наделать лишнего шума, обогнули дом и вновь оказались возле дровяного склада.

Здесь они остановились, чтобы немного передохнуть.

– С тобой все в порядке? – прошептал Марк. Он опасался, что первое в жизни убийство может сильно потрясти его напарника. Сам же Марк оставался абсолютно спокойным, и это даже немного удивило его. Он только радовался тому, что пока все у них выходило по плану.

– Да, я уже могу идти дальше, – тоже шепотом ответил Чарльз. Ему показалось, что Марк волнуется за его физическое состояние. Чарльз хоть и держался в спортивной форме, но все же был старше по возрасту и казался слишком уж «домашним» для подобных прогулок. Но так же, как и Марк, он не испытывал никаких угрызений совести по поводу того, что им пришлось сделать. Возможно, что из-за повреждения мозга этих террористов уже нельзя было считать людьми в полном смысле этого слова. Они походили скорее на опасных ядовитых насекомых. Находясь в засаде и нападая на них, Чарльз испытывал только чувство глубокой ненависти и первобытного страха перед сильным и опасным врагом. Скорее всего, точно так же чувствовали себя его предки, когда в каменном веке охотились на саблезубых тигров. А теперь он испытывал облегчение и даже какую-то радость победы, ведь раньше ему просто не верилось, что у них с Марком пройдет все так гладко.

Однако дело не было еще доведено до конца. Оставалось преодолеть последние пятьдесят футов до угольного люка. Они выглянули из-за поленницы и убедились, что тот участок, который им предстояло пересечь, совершенно пуст.

Сэнфорд Берман продолжал свое наблюдение и заметил, как Марк и Чарльз осторожно выглянули из-за дров. Он хотел предупредить их, но боялся голосом выдать себя. Пока разведчики добывали оружие, трое террористов, разгуливавших перед домом, укрылись в высоких кустах возле самой стены. Их не было видно, но кто знает, может, как раз сейчас они находятся на таком расстоянии, что способны в любую секунду напасть на Марка и Чарльза.

Когда двое «умников» скрылись, Сэнфорд немного успокоился. Видимо, они сообразили, что нападать на бандитов рядом с домом было крайне опасно. Но раз теперь они возвращаются назад, у них должно быть с собой много оружия, и Сэнфорд решил, что они справятся и без него.

Да и как бы он смог предупредить их об этой опасности? Тем более, что он совсем не был уверен в ней. Если он крикнет, чтобы они были осторожней, то в тот же самый момент его самого могут запросто пристрелить.

Марк и Чарльз зигзагами поползли к спасительному люку, волоча за собой всю груду оружия.

И тут одна из гранат задела ствол автомата и раздался громкий металлический звон.

Трое террористов вышли из кустов. Один снял с плеча арбалет, зарядил его новой стрелой и прицелился в ползущих. Двое других приготовились стрелять из своих карабинов.

Сэнфорд Берман взял на мушку террориста с арбалетом. Во-первых, он знал, насколько опасны эти стрелы с ядом, и они пугали его гораздо сильнее обычных пуль. К тому же получилось так, что именно этот бандит первым попался ему на глаза. Но Сэнфорд так и не выстрелил. Вместо этого его прошиб холодный пот – до него дошло, что если он не уложит всех троих, то оставшиеся обязательно доберутся до него самого. Хотя с другой стороны, он мог бы выстрелить и сразу же упасть на пол, а в это время Марк и Чарльз смогли бы использовать свое захваченное у убитых оружие. Но вдруг этот план не сработает? Что, если он промахнется? Тогда зачем ему вообще рисковать своей головой?

Пока Сэнфорд размышлял таким образом, Марк и Чарльз проползли уже половину пути. Потом раздался громкий звук спущенной тетивы, и стрела от арбалета вонзилась в землю всего в нескольких дюймах от головы Чарльза. Он сразу же откатился в сторону, и в ту же секунду двое других террористов открыли огонь, вновь и вновь нажимая на спусковые крючки своих винтовок. Марку удалось спрятаться за стволом ближайшего дерева, и вскоре он понял, что винтовки террористов уже не смогут причинить им никакого вреда – магазины были разряжены и слышались только глухие щелчки курков. Марк схватил один из трофейных «Узи» и взял на мушку террориста с арбалетом, который брел куда-то наугад и сейчас напоминал больше зомби, чем нормального человека. В это время Чарльз схватил уже второй автомат и тоже начал прицеливаться, одновременно пытаясь отыскать на нем предохранитель.