Текст книги "Хоббит, или Туда и обратно. Избранные произведения"

Автор книги: Джон Рональд Руэл Толкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

   – Говорили же нам Беорн с Гэндальфом! – пробормотал он. – А мы-таки вляпались! Бедный я, бедный! Один-одинешенек в этом жутком лесу!

   Наконец он худо-бедно определился и решил двигаться в ту сторону, откуда ночью как будто донесся крик о помощи (могу сказать откровенно – он не ошибся в своих предположениях; точнее, ему повезло). Бильбо надел кольцо и крадучись тронулся в путь. Вы уже знаете, что хоббиты, когда захотят, умеют передвигаться почти беззвучно. Вот поэтому науки его и не заметили.

   Впереди вдруг возникла густая тень, необычная даже для Лихолесья, сущий обрывок ночного мрака. Подкравшись поближе, хоббит разглядел, что тень образуют громадные, сплетенные в одно целое тенета паутины. На ветвях деревьев восседали здоровенные пауки. Кольцо кольцом, но Бильбо вздрог-нул при одной только мысли о том, что будет, если эти гнусные твари его заметят. Он укрылся за деревом и стал прислушиваться к паучьим разговорам. Да, пауки разговаривали, точнее, шипели – тонкими визгливыми голосами. Многих слов было не разобрать, но говорили они о гномах.

   – Драка была приличная, но дело того стоило, – сказал один. – Шкуры у них, конечно, жесткие, зато внутри, бьюсь об заклад, вкусный сладкий сок.

   – Вот еще немножко подвянут, – мечтательно протянул второй.

   – Главное – не передержать, – вставил третий. – Не такие уж они жирные. Верно, не слишком хорошо их кормили.

   – Убить, и все дела, – заявил четвертый. – Прямо сейчас, и пусть себе висят, дохленькие.

   – Да они и так дохлые, – отозвался первый паук.

   – Да? Я своими глазами видел, как один трепыхался. Очухался, видать, ну и задергался. Гляди!

   Жирный паук побежал по нити, тянувшейся к толстому суку, с которого свисала дюжина мешков. Бильбо ужаснулся – он только теперь заметил, что из мешков торчат ноги, концы бород, носы и гномьи колпаки.

   Паук подошел к самому большому метку («Наверняка это бедный старый Бомбур», – подумал хоббит) и щелкнул по торчавшему из горловины носу. Раздался приглушенный вопль, мешок зашевелился и ловко пихнул паука. Зашипев, как проколотый мяч, разъяренный паук свалился с ветки и повис на своей нити. Бомбур был жив!

   Остальные пауки загоготали.

   – Ты был прав, приятель! Гляди-ка, а мясцо-то пинается!

   – Я ему попинаюсь! – прошипел разгневанный паук, забираясь обратно на ветку.

* * *

   Бильбо понял – нужно что-то срочно предпринять. Но вот что? Нападать с мечом на такую ораву было глупо, стрелять не из чего; оглядевшись, он заметил в русле пересохшего ручья россыпь камней. Бильбо с мальчишеских лет славился среди хоббитов своей меткостью; белки, кролики и птицы, едва завидев его, разбегались и разлетались в разные стороны. Да и войдя в возраст, он не забросил детскую забаву – кидал дротики, стрелял из лука, играл в кегли, словом, наращивал глаз. У него многое получалось – он умел не только выпускать кольца дыма, загадывать загадки и вкусно готовить; я все собираюсь рассказать о нем поподробнее, да как-то недосуг. Короче говоря, Бильбо подобрал гладкий камешек точно по руке и, когда паук добрался до Бомбура, метнул изо всех сил. Камень угодил пауку промеж глаз. Тварь рухнула наземь и замерла в неподвижности.

   Следующий камень со свистом рассек паутину и насмерть поразил сидевшего в ее центре паука. Прочие твари забеспокоились и на время забыли о гномах. Они не могли видеть Бильбо, но быстро определили, откуда летят камни, и начали окружать хоббита, выпуская свои клейкие нити. Бильбо поспешно сменил укрытие. Он задумал увести разъяренных пауков как можно дальше от гномов. Около пятидесяти тварей собралось у того дерева, за которым он прятался раньше. Бильбо забросал их камнями, а потом, пританцовывая, запел – чтобы сильнее разозлить пауков и чтобы дать гномам знать о себе. Пел он вот что:

 
Эй ты, старый паучище-толстобрюх,
Не лови ты, паучище, дохлых мух!
Паучина! Паучина!
Не страшна мне. паутина!
Вот он – я! Беги за мной во весь дух!
Эй ты, старый паучок-дурачок,
Не поймаешь ты меня, паучок.
Паучина! Паучина!
Дурачина! Дурачина!
Не повесишь ты меня на сучок!
 

   Конечно, песенка получилась неказистой, но не судите слишком строго – ведь Бильбо сочинил ее сам, да еще в такой обстановке! Как бы то ни было, своего он добился. Пауки бросились за ним. Одни соскользнули на землю, другие перепрыгивали с дерева на дерево, выпуская все новые нити. Они клюнули на приманку гораздо быстрее, чем того ожидал хоббит, потому что пришли в дикую ярость. Кому это понравится, когда в тебя кидаются камнями, потешаются над тобой и называют «дурачиной»?

   Бильбо метнулся в сторону, однако пауки разбежались по всей поляне и принялись заплетать паутиной прогалы между стволами деревьев. Должно быть, они рассчитывали залучить невидимого врага в сети. И тут Бильбо, набравшись храбрости – или дерзости? – запел новую песенку:

 
  Остолоп и Дурошлеп
  ловят меня в сетки, —
   а я очень, очень сочен! —
  только сетки редки!
  Эй! Давайте, не зевайте,
  вы, простофили!
  Не поймать вам эту птаху,
   сколько б ни ловили!
 

   Обернувшись, он увидел, что пауки заплели и последний свободный проход. По счастью, паутина была хлипкой – всего лишь две или три толстые нити. Хоббит легко перерубил их мечом и убежал с поляны, продолжая распевать свою песенку.

   Меч пауки заметили, хотя и вряд ли поняли, что это такое. Целая свора ринулась вслед за хобби-том по земле и по деревьям: волосатые лапы так и мелькали, челюсти клацали, глаза сверкали от ярости. А хоббит, ускользнув от погони, тихонько вернулся обратно, предоставив паукам разыскивать его по всему Лихолесью.

   Времени у него было в обрез – пока пауки не разобрались, что к чему, и не возвратились в свое логово. Но он твердо решил, что должен освободить гномов. Труднее всего оказалось взобраться на то дерево, на котором висели мешки. Вряд ли у Бильбо это получилось бы, когда б не паучья нить, толстая и прочная; по ней он и вскарабкался, содрав себе кожу на ладонях. На дереве его встретил старый и злобный толстопузый паук, которого оставили стеречь пленников. Эта гнусное существо ощупывало гномов, проверяя, кто из них сочнее, – видимо, оно хотело попировать на воле в отсутствие остальных. Прежде чем сторож успел что-либо сообразить, господин Торбинс нанес удар, и паук бездыханным рухнул наземь. Теперь следовало прикинуть, как вытащить гномов из мешков. Если перерубить веревки, несчастные гномы попросту попадают на землю, до которой совсем не близко. Бильбо прополз по ветке – мешки с гномами внутри закачались, точно спелые плоды – и осторожно подобрался к первому мешку.

   «Наверно, Фили или Кили, – подумал он, глядя на торчавший из мешка кончик голубого колпака, из-под которого высовывался нос. – Вон какой нос длинный. Скорее всего, Фили».

   Скорчившись в три погибели, хоббит осторожно разрезал опутывавшую гнома паутину. Извиваясь ужом, Фили кое-как выбрался из мешка. Боюсь, Бильбо не смог удержаться от смеха при виде гнома, словно кукла на веревочках дрыгающего затекшими руками и ногами. В скором времени Фили достаточно оправился и принялся помогать хоббиту; впрочем, толку от него было немного – паучий яд еще действовал. Чтобы сорвать с бровей остатки паутины, ему потребовалась целая вечность, а бороду он просто обкорнал своим мечом.

   Вдвоем дело пошло быстрее. Освобожденные гномы, все до единого, едва стояли на ногах – кто от усталости, а кто от слишком сильной дозы яда.

   Освободить успели шестерых – Кили, Бифура, Бофура, Бомбура, Дори и Нори. Бедного Бомбура, самого толстого из всей компании, пауки так исщипали, что его не держали ноги – он плюхнулся на кучу листвы под деревом и остался на ней лежать.

   Оставалось еще пять мешков. Но тут возвратились разгневанные пауки.

Бильбо успешно отразил первый натиск, сбросив тех, кто пытался влезть по стволу. К несчастью, он был надеть кольцо, которое снял, вытаскивая Фили, И теперь пауки увидели, кто их так долго дурачил.

Вот ты какой, коротышка! – зашипели они. – Погоди, мы до тебя доберемся! Повисишь пару дней на ветке, сразу отучишься шутки шутить! И жало типе тебе не поможет!

   Пока они шипели на Бильбо, гномы освободили из мешков своих товарищей, разрезая паутину ножами. Ясно было, что готовиться надо к худшему. Одно хороню – светло, не то что ночью, когда их застали врасплох.

   Вдруг хоббит заметил, что несколько пауков собрались вокруг бедняги Бомбура и вновь опутывают гнома своими нитями. С громким криком он кинулся на тварей, цеплявшихся за ствол. Те отпрыгнули, а Бильбо напал на пауков, окруживших Бомбура. Его меч так и сверкал, словно радуясь битве! Полдюжины врагов пало, прочие отступили, оставив Бомбура хоббиту.

   – Спускайтесь! – крикнул Бильбо гномам. – Скорее, не то вас зацапают! – Он вовремя заметил пауков, которые вскарабкались на соседние деревья и уже исподтишка подбирались к ничего не подозревающим путникам.

Гномы поспешили последовать его совету. Кто  слез, кто спрыгнул, кто попросту свалился. Бильбо понял, что, покуда они не придут в себя, на помощь особо рассчитывать не приходится. Бифур и Бофур заботливо поддерживали Бомбура, а Бильбо сновал туда-сюда, размахивая клинком и отгоняя слишком уж ретивых пауков, которые окружили их со всех сторон.

   Выбор был невелик – либо победа в сражении, либо плен и страшная смерть. Кое у кого из гномов имелись ножи и палки, все они умели метать камни, а у Бильбо был эльфийский кинжал. Пауки наступали, их отбрасывали, они наступали снова, не обращая внимания на погибших. Долго так продолжаться не могло. Бильбо совсем выбился из сил, а из гномов лишь четверо достаточно твердо стояли на ногах. Пауки заметили, что противник слабеет, и, предвкушая торжество, принялись ткать паутину.

   Хоббит понял, что ему придется посвятить гномов в тайну кольца. Другого выхода не было.

   – Сейчас я исчезну, – сказал он. – Я постараюсь увести пауков подальше, а вы бегите в другую сторону. Лучше налево – по-моему, как раз там мы в последний раз видели костры эльфов.

   Одуревшие от паучьего яда, смертельно уставшие гномы не сразу сообразили, к чему их призывают, но объяснять все снова времени не было – пауки приближались. Бильбо надел кольцо на палец – и пропал, к великому изумлению своих товарищей.

   Вскоре справа послышалась песенка. Пауки взбеленились настолько, что дружно повернулись в ту сторону, откуда доносился голос. Тогда Балин, лучше других усвоивший план Бильбо, дал сигнал, и на пауков обрушился град камней. Гномы устремились вперед – и прорвали окружение!

   Пауки сообразили, что их провели, и бросились в погоню, тем более что невидимый обидчик перестал петь. Бежать быстро гномы не могли, а пауки наседали. То и дело приходилось останавливаться и сражаться с особо настырными. Некоторые твари вновь взобрались на деревья и выпускали оттуда длинные нити паутины.

   Вдруг откуда ни возьмись появился Бильбо и напал на изумленных пауков с фланга.

   – Бегите! – крикнул он. – Я их чуток пожалю!

   Хоббит сдержал обещание. Он то появлялся, то исчезал, перерубал нити и лапы, протыкал паучьи животы, выкалывал глаза. Пауки раздувались от ярости, шипели, захлебывались слюной, омерзительно бранились – но меч Бильбо так их напугал, что они не осмеливались подступать слишком близко. Тем временем гномы медленно, мучительно медленно удалялись. Сражение длилось не час и не два. Наконец, когда Бильбо почувствовал, что уже не может удержать в руке меч, пауки неожиданно отступились от них и направились к своему логову.

   Лишь тогда хоббит заметил, что они с гномами добрались до поляны, на которой прошлой ночью жгли свой костер эльфы. Чудилось, будто поляна эта – зачарованная, что ею правит доброе волшебство, и паукам оно вовсе не по нраву. Во всяком случае, на поляне было немного светлее, да и ветви деревьев выглядели чуть тоньше, чем в остальном лесу.

   Теперь можно было и отдохнуть. Все попадали наземь, не в силах вымолвить ни слова. А когда слегка отдохнули, гномы принялись расспрашивать Бильбо. Им хотелось узнать во всех подробностях, что это за кольцо и откуда оно взялось. Балин настаивал на том, чтобы хоббит заново рассказал про Гол-лума и про игру в загадки.

Впрочем, вскоре стали сгущаться сумерки, и гномы вспомнили о своем незавидном положении. Как отыскать тропу? Где раздобыть еду? Как выбраться из Лихолесья? Эти вопросы они задавали снова и снова, обращаясь к маленькому хоббиту. Как и предсказывал Гэндальф, их мнение о господине Тор-бинсе сильно изменилось к лучшему. Гномы словно ждали, что хоббит возьмет и предложит им какой-нибудь чудесный план спасения.

   Они даже не ворчали, ибо прекрасно понимали, что обязаны Бильбо жизнью. Хоббита благодарили много-много раз, даже пытались кланяться, после чего падали и долго не могли подняться. Их уважение к Бильбо ничуть не уменьшилось, когда он рассказал им о своем кольце. Подумаешь, кольцо! Такой штуковиной еще надо суметь воспользоваться! Тут ум нужен!

   Словом, они так восхваляли хоббита, что он чуть было не возомнил себя бесстрашным искателем приключений. Точнее, наверняка возомнил бы, если было бы чем утолить голод. На сытую утробу, как говорится, чего только не пригрезится! А так – мысли Бильбо все время возвращались к утерянной тропе. Он сидел, глядя перед собой и потихоньку клюя носом от усталости. Следом начали засыпать и остальные.

   Не спалось лишь Балину. Его товарищи уже храпели, а он все хихикал и бормотал себе под нос:

   – Нет, ну надо же! Голлум! Вот, выходит, как он проскочил мимо меня. А я-то, старый дурак! Хитрец ты, господин Торбинс, ой хитрец! Говоришь, пуговицы потерял? Хитрюга Бильбо... Бильбо... бо... бо...

   Заснул и Балин. Все было тихо и спокойно. Вдруг Двалин открыл глаза, сел и огляделся.

   – Где Торин? – спросил он.

   Вот ужас! Ну конечно же, их всего тринадцать – двенадцать гномов и хоббит. А должно быть четырнадцать! Куда мог подеваться Торин, какая злая судьбина его постигла? Гадали и вспоминали долго, но так ничего и не вспомнили. Потом усталость взяла свое, они заснули, и каждому снились страшные сны.

  С вашего разрешения мы оставим их спящими ни лесной поляне, слишком измученных, чтобы выставить дозор.

   Торина поймали раньше остальных. Помните, как Бильбо ввалился в круг света, как погасли огни и как хоббит заснул? В следующий раз Торин решил потолковать с эльфами сам. Его тоже постигла неудача, и он тоже заснул и не слышал ничего – ни криков, ни шума битвы. А потом на него наткнулись лесные эльфы и унесли в свои пещеры.

   Да, существа, пировавшие ночью в лесу, были лес-иыми эльфами. Злыми их никак не назовешь, просто они настороженно относятся к чужакам, несмотря на то что весьма сведущи в магии. Они приходятся дальними родичами Вышним Эльфам, но уступают тем в мудрости. Свой род они ведут от древних племен, никогда не покидавших Срединный Мир ради чудесной страны, что лежит на крайнем западе. В той стране некогда обосновались три племени эльфов – светлые эльфы, подземные и морские; из поколения в поколение эти племена накапливали мудрость, создавали свою магию и учились творить прекрасные вещи. Некоторые из них со временем вернулись в Срединный Мир. А лесные эльфы никогда его не покидали. Им светили луна и солнце, но они больше любили звезды и часто бродили по ночам в лесах, которых ныне уже не найти. Селились они обычно на опушках, а в глубь лесов забирались, чтобы поохотиться; но с появлением людей вынуждены были уйти в чащобы и буреломы. Как бы то ни было, эльфы всегда остаются эльфами, и злыми они попросту не бывают.

В большой пещере в нескольких милях от восточной опушки Лихолесья обретался верховный король лесных эльфов. У высоких каменных врат его обители текла река, бравшая начало в северных холмах и впадавшая в болото. Огромная пещера со множеством ответвлений уходила глубоко под землю; ее перегородили и разделили на залы. В ней было куда светлее и дышалось куда легче, нежели в подземелье гоблинов. Вообще-то подданные короля жили не в пещере, а в лесных хижинах или на деревьях, чаще всего – на буках. Королевская же пещера служила дворцом, крепостью и сокровищницей.

   А еще – тюрьмой. Именно в пещеру приволокли Торина. Обходились с ним не слишком вежливо, ибо эльфы недолюбливают гномов. В былые дни они частенько ходили на гномов войной, утверждая, что те крадут их сокровища. Гномы, понятное дело, не соглашались с этим. «Мы только берем свою долю, – утверждали они. – Ваш король много чего нам на-заказывал, а потом отказался платить за работу». Надо сказать, король эльфов питал слабость ко всяким сокровищам, в особенности к серебру и самоцветам. Ему хотелось иметь столько же сокровищ, сколько было у эльфийских князей древности. А еще любому гному было известно, что эльфы – бездельники, только и умеют, что потешаться да горланить песни: самоцветов не добывают, торговать не торгуют, землю не пашут.

   Торин все это отлично знал, но все равно не ожидал, что с ним станут обращаться как с мелким воришкой: он-то думал, что Торина Дубового Щита примут с подобающим уважением – ведь его род никогда не враждовал с эльфами. Поэтому он сильно разгневался и решил не отвечать ни на какие вопросы (тем более что так проще будет скрыть от короля истинную цель похода к Одинокой горе).

   Торина подвели к королю. Тот сурово поглядел на гнома и принялся расспрашивать. На любой вопрос Торин отвечал, что умирает с голоду.

   – Почему ты и те, кто был с тобой, трижды пытались напасть на моих подданных? – спросил король.

   – Мы всего лишь хотели попросить еды, потому что умирали с голоду.

   – Где теперь твои дружки?

   – Не знаю. Наверно, умирают с голоду в лесу.

   – Что вы делали в нашем лесу?

   – Мы умирали с голоду и решили поискать еду.

   – А что вас вообще сюда привело?

   Торин не ответил.

   – Вот и прекрасно, – сказал король. – Посадите его в темницу и не выпускайте, покамест не станет поразговорчивее. Ты упрям, но мы еще упрямее.

   Эльфы заковали Торина в кандалы и посадили его в одну из нижних пещер за крепкие дубовые двери. Пленника не преминули накормить и напоить, и не удивительно, ведь эльфы – отнюдь не гоблины, они заботятся о своих врагах, когда те попадают к ним в плен. Единственные, кого они убивают без жалости, – это гигантские пауки.

   Итак, Торин очутился в королевской темнице. Поблагодарив за хлеб с мясом и воду, он погрузился в размышления, гадая, что сталось с его спутниками. Вскоре он все узнал, но это уже новая глава, где речь пойдет о новом приключении, в котором Бильбо Торбинс опять доказал, на что способен маленький хоббит.

 Глава 9.
ВЕРХОМ НА БОЧОНКЕ

   На следующее утро двенадцать гномов и хоббит снова двинулись в путь, понимая, что если вскоре не найдут тропу, то наверняка умрут с голоду. Восьмеро из тринадцати считали, что тропа лежит вон в той стороне; туда и пошли, едва переставляя ноги. Однако выяснить, верно ли это, так и не удалось: под вечер, когда сгустились сумерки, вокруг десятками алых звездочек замерцали факелы. Из-за деревьев выступили лесные эльфы с луками и копьями в руках.

   Пришлось остановиться. Сопротивляться никто и не думал. Наоборот, гномы устали настолько, что восприняли плен как долгожданное избавление – ведь известно было, что эльфы хорошо относятся к своим пленникам; и потом, куда было гномам с их ножами против эльфийских стрел и копий? Поэтому они покорно дали себя связать. Но Бильбо был другого мнения. Он поспешно надел кольцо, и даже эльфы, видевшие в темноте, как совы, не заметили хоббита.

   Пленным завязали глаза (непонятно зачем – гномы и без того совершенно не представляли себе, в какой части Лихолесья находятся) и погнали через лес. Бильбо шел следом, стараясь не отставать – и не попасть невзначай в круг света, отбрасываемого факелами. Потом он все же отстал и нагнал отряд уже у моста, перекинутого через темную бурную реку. Этот мост вел к королевскому дворцу, и на дальнем его конце, в склоне высокого лесистого холма, виднелись ворота. Перед мостом выстроились огромные буки, их корни спускались к самой воде.

   Эльфы перегнали пленников через мост. Бильбо помедлил – уж очень ему не понравились ворота, живо напомнившие вход в подземелье гоблинов. Но он сумел преодолеть страх и кинулся за товарищами, которых уводили в глубь пещеры. Как раз вовремя – едва хоббит проскочил в проем, громадные створки с лязгом захлопнулись.

   В извилистых гулких коридорах горели факелы; эльфы запели, и по коридорам пошло гулять эхо. Это подземелье оказалось ничуть не похожим на логово гоблинов: оно было гораздо меньше и уютнее, и дышалось в нем легко. Пленников привели в просторную залу с каменными колоннами. Там стоял резной трон, на котором сидел король эльфов. На голове у него был венец из ягод и багряных листьев (это означало, что наступила осень; по весне королевский венец сплетали из лесных цветов), а в руке он держал резной дубовый жезл.

   Сурово поглядев на пленников, король велел развязать их.

   – Никуда они не убегут. Только посмотрите на них – они ведь едва живые от усталости. Да и наши зачарованные врата их не выпустят.

 Король долго и настойчиво расспрашивал гномов – кто они такие, куда и зачем идут, но узнал не больше, чем от Торина. Гномы были настолько рассержены, что не особо стеснялись в выражениях.

   – Чем мы провинились, государь? – спросил Балин на правах самого старшего. – Разве заплутать в лесу – преступление? Или мы виноваты тем, что чуть не умерли с голоду? А может, это ты натравил на нас треклятых пауков?

    Разумеется, король разгневался.

   – Вы посмели войти в мой лес без дозволения! – промолвил он. – Лес, река, дорога, по которой вы шли, – все здесь принадлежит мне. На вашем месте мне было бы стыдно! Разве не вы позапрошлой иочыо трижды нападали на моих подданных? Разве не вашими стараниями сюда сбежались все окрестные пауки? Владыка Лихолесья требует ответа – что привело вас в его владения? Молчите? Ну что ж, темница и не таких, как вы, учила уму-разуму и хорошим манерам!

   Он велел накормить гномов, развести их по камерам и не выпускать, пока хоть один не образумится и не станет сговорчивее.

   Как вы, должно быть, заметили, король ни словом не обмолвился о том, что Торин Дубовый Щит – тоже в плену у эльфов. Но гномы недолго оставались в неведении. Их выручил Бильбо.

* * *

   Бедный господин Торбинс! Сколько утомительно долгих дней провел он во дворце короля эльфов, изнывая от одиночества и страха! Кольца он не снимал, даже в самых темных закоулках подземелья, и почти не смыкал глаз. Чтобы хоть чем-то заняться, хоббит бродил по дворцу или выбирался порой за ворота – что называется, размяться (бросать гномов в беде он не собирался, да и не представлял себе, что будет без них делать). Конечно, ворота были зачарованы, но эльфы во главе с королем время от времени отправлялись на охоту или куда-либо еще, и проворному хоббиту удавалось выскользнуть наружу следом за ними. Это было опасно, несколько раз Бильбо едва не прищемило створками – ведь он держался позади, чтобы никто не заметил его тени или случайно об него не споткнулся. Впрочем, вылазки удовольствия не доставляли. Бегать по пятам за эльфами не хватало сил; отставая, Бильбо начинал плутать, и ему стоило немалых трудов снова отыскать вход во дворец. Вдобавок охотиться он не умел, поэтому на воле голодал, а во дворце всегда можно было стащить что-нибудь вкусненькое из кладовой или, при случае, прямо со стола.

   «Я как вор, который никак не может выбраться наружу, и потому, бедняга, вынужден день за днем грабить один и тот же дом, думал господин Торбинс. – Пожалуй, это самое противное, самое ужасное из всего, что со мной до сих пор приключалось. Вот бы оказаться сейчас дома, у камелька! И зачем я только послушался Гэндальфа и связался с гномами!» Он горько жалел о том, что не может отправить магу весточку с мольбой о помощи. Как ни крути, по всему выходило, что рассчитывать господину Торбинсу не на кого – придется выпутываться самому.

   Недели через две, обшарив весь дворец и ни разу не попавшись на глаза эльфам, Бильбо выяснил, где сидит каждый из гномов. Двенадцать камер – двенадцать пленников; каково же было удивление хоббита, когда из случайно подслушанного разговора он узнал, что в самой глубокой темнице король держит еще одного гнома! Хоббит сразу догадался, что речь идет о Торине. И он сумел отыскать эту

   темницу, улучил благоприятный момент, когда рядом никого не было, и через дверь дал о себе знать предводителю гномов.

   Торин пребывал в подавленном настроении – подумывал даже о том, не открыть ли королю эльфов истинную цель похода к Одинокой горе. Сами видите, он совсем пал духом – и тут из-за двери послышался писклявый голосок Бильбо! Торин едва поверил своим ушам. Впрочем, он быстро справился с изумлением, подобрался к двери, и они с хобби-том долго и обстоятельно побеседовали.

   По поручению Торина Бильбо переговорил с остальными гномами, рассказал им, что их предводитель здесь и что он запрещает о чем-либо толковать с королем эльфов. Услыхав голос хоббита, Дубовый Щит снова стал самим собой и наотрез отказался от мысли выкупить себя и своих товарищей у эльфов за долю драконьих сокровищ. (Надо сказать, гномы рассуждали о сокровищах так, словно уже победили дракона и завладели его кладом.) К чему это малодушие, если господин Торбинс на свободе? Гномы все сильнее восхищались хоббитом и ни капельки не сомневались: тот что-нибудь да придумает.

   Иными словами, случилось именно то, о чем говорил Гэндальф: мол, вы меня еще благодарить будете за то, что я привел господина Торбинса. Возможно, маг предвидел, как повернутся события, и уехал еще и для того, чтобы не мешать хоббиту показать себя во всей красе.

   Бильбо, однако, не разделял надежд гномов. Ему вовсе не нравилось быть палочкой-выручалочкой. В конце концов, он же не Гэндальф! Ах, если бы маг был сейчас рядом! Но ищи его свищи, этого Гэндальфа. Ускакал небось неведомо куда; эка невидаль – Лихолесье, у магов полно других забот... Бильбо думал и думал, да так, что голова чуть не лопнула, но ни единой стоящей мысли не приходило. Спору нет, кольцо, которое делает владельца невидимым, штука замечательная; но на полтора десятка пленников одного кольца маловато. В общем, хоббит весь извелся.

   Вы, конечно, догадываетесь, что он все-таки спас своих товарищей. Вот как это случилось.

   Блуждая по закоулкам пещерного дворца, Бильбо выяснил очень любопытную вещь: оказывается, ворота за мостом были не единственным входом в пещеру! У лесной реки был приток, вытекавший из пещеры чуть восточнее крутого склона, в котором располагались ворота. Там, где подземный поток вырывался наружу, имелось отверстие, перекрытое решеткой. Но эту решетку частенько поднимали, ибо эльфы предпочитали не возить грузы через лес, а сплавлять их по реке. Вдоль русла подземного потока, по темному подземному коридору, можно было проникнуть в недра холма. В сводах этого коридора имелись дубовые люки, открывавшиеся в королевские винные погреба, где стояли сотни, если не тысячи, бочонков с вином. Лесные эльфы вообще, а их король – в особенности были большими охотниками до вина. Однако в здешних краях виноград не рос, поэтому вино, вместе с другими товарами, приходилось доставлять издалека – покупать у южных эльфов или у людей.

   Притаившись за одним из бочонков, Бильбо присматривался и прислушивался. Вскоре он рассмотрел, как открываются задвижки на люках, а из болтовни королевских слуг понял, каким образом вино попадает в пещеру. Его доставляют по воде или по суше к Долгому озеру, где стоит на сваях, далеко от берега, город людей – вода защищает его от всевозможных врагов, в первую очередь – от коварного Смога. Оттуда бочонки везут вверх по лесной реке на плотах или на плоскодонных лодках. Порожние бочки эльфы сбрасывают в подземный поток, затем открывают ворота, и вода несет тару к скалистому мысу у восточной опушки Лихолесья. Там бочки сбивают в плоты и гонят к Эсгароту – именно так называется город на воде, стоящий поблизости от того места, где лесная река впадает в Долгое озеро.

   Прикинув так и этак, Бильбо понял, что бежать из пещеры все-таки можно; осталось лишь дождаться подходящего случая.

* * *

   Однажды вечером эльфы накормили пленников и ушли, забрав факелы; коридоры погрузились во тьму, и Бильбо услышал, как королевский виночерпий пожелал доброй ночи командиру стражи.

   – Пошли со мной, – пригласил виночерпий. – Тут на днях привезли свежее винцо. Я как раз собирался его отведать. Сам понимаешь, когда выпьешь, любая работа спорится. А мне сегодня нужно очистить погреб – слишком уж много пустой тары в нем накопилось.

   – Пошли, – охотно согласился командир стражи. – Заодно проверим, годится ли это вино для королевского стола. А то нынче пир, не хотелось бы пить всякую дрянь.

   Услыхав эти слова, Бильбо затрепетал от радости. Как удачно все складывается! Самое время бежать отсюда! Он пошел следом за эльфами. Те направились в маленький погребок, уселись за стол, на котором стояло два кувшина с вином, и, посмеиваясь, принялись за дело. Бильбо мысленно возблагодарил свою удачу. Чтобы одурманить лесного эльфа, вино должно быть достаточно крепким; «винцо» же, которым виночерпий потчевал командира стражи, прибыло из Дорвиниона и предназначалось для королевских пиров, а не для увеселений простых солдат и челяди, и пить его следовало маленькими чашами, а уж никак не кувшинами.

   Вскоре командир стражи стал клевать носом, потом упал лицом на стол и крепко заснул. Виночерпий продолжал смеяться и болтать сам с собой, не обращая внимания на спящего собеседника; постепенно сон сморил и его. Хоббит прокрался внутрь. Хоп! – и командир стражи остался без ключей. Бильбо со всех ног бросился к камерам. Тяжелая связка оттягивала руки, сердце бешено колотилось – увидеть хоббита никто не мог, но ключи то и дело позвякивали, и Бильбо всякий раз обливался холодным потом.

   Первым он выпустил Балина. Можете себе представить, как тот изумился и сколькими вопросами засыпал хоббита!

   – Потом, потом, – отмахнулся Бильбо, вновь запирая дверь камеры. – Надо освободить остальных. Не отставай. Мы должны держаться вместе. Другой возможности бежать не будет. Если нас поймают, я просто не знаю, что король эльфов с нами сделает! Будь паинькой, не спорь, пожалуйста.

   Он двинулся дальше, перебегая от двери к двери. В конце концов все двенадцать гномов, кроме Торина, очутились на свободе. Стоило кому-нибудь из них наткнуться в темноте на другого, тут же сыпались проклятия, слышался раздраженный шепот, и сердце Бильбо уходило в пятки. «Вот ведь олухи! – подумалось ему. – Ну неужели нельзя вести себя потише!» По счастью, обошлось – никого из стражников они не встретили. Как и говорил начальник стражи, король эльфов устроил пир – великое осеннее пиршество, и почти все его подданные веселились сейчас в лесу.