Текст книги "Когда Бог в отключке (ЛП)"

Автор книги: Джон Путиньяно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Барри никогда не мог справиться с давлением подельников. Это была слабость, особенно когда такое давление исходило от Битси. Он неохотно кивнул головой.

– Я думаю, мы можем сделать это. Побыстрячку.

Такер встал, раскинув руки в поисках объятий.

– Не прикасайся, блядь, ко мне, придурок.

Такер рассмеялся и наклонился к Барри.

– Я люблю тебя, когда ты соглашаешься со мной.

Он поцеловал его в щеку.

– Не заставляй меня сожалеть об этом.

– Чувак, мы срубим бабла. Я клянусь, – затем Такер подмигнул Барри. – Кроме того, тебе даже не нужно будет держать наркоту в доме, я спрячу ее в заброшенном доме по соседству.

– Да, я не хочу, чтобы весь этот "мет" был в моем доме, – Барри пожал плечами. – Давайте сделаем это.

* * *

– Вы должны работать своими "кисками", девочки, – кричал Геморрой на двух женщин. – Если вы этого не будете делать, то будете бесполезны для меня. Поняли?

Их звали Люси и Пинки, секс-работницы, и он был их сутенером. Люси было двадцать, и она увлекалась сексом с тех пор, как сбежала из дома в пятнадцать. Она сразу же подсела на метамфетамин и таблетки, и этот образ жизни поглотил ее. Когда она начала работать на Геморроя, он был добр к ней, но потом начал курить это дерьмо и превратился в жестокого социопата. Каждый день она думала о том, чтобы сбежать, но она устала убегать. Даже если ее бьют.

Пинки была чернокожей женщиной, которая носила розовый парик длиной до задницы. Она была роскошной и хорошо зарабатывала. Ей было двадцать восемь. Oна начала курить в 17, быстро пристрастившись к "крэку" и метамфетамину. Пинки былa крепким орешком, и она любила драться. Геморрой находил ее взрывное поведение забавным.

Пинки и Люси были дружны и всегда эмоционально поддерживали друг друга. Когда Геморрой избивал одну из них, другая помогала лечить травмы. Если бы он заметил это, то, вероятно, убил бы одну из них.

Женщины в подвязках и коротких юбках помчались по улице как раз в тот момент, когда Барри и Такер подъехали к многоквартирному дому на потрепанной "Камри" Барри. Ремень завизжал, когда они припарковались. Геморрой засмеялся:

– Бля, эта машина звучит как отбитое собачье дерьмо.

– Да, она знавала лучшие времена, – пристыженно ответил Барри.

– Такер, ублюдок. Рад тебя видеть, братан.

Двое мужчин обнялись.

– Извини, что я не связался с тобой раньше.

– Не волнуйся, братан, это стоило того, чтобы подождать. Это дерьмо, которое у меня есть – чистый ништяк. Настоящая "дурь". Настоящий огонь.

Барри не терпелось попробовать немного этой "дури" после сделки.

– Ну, так как мы это замутим?

Пока эти двое трындели, Барри изучал Геморроя. Он был настоящим чудаком, взвинченным и маниакальным. Конечно, сейчас он весь в смехе и объятиях, но Барри знал, что все может измениться в одну секунду. Он был неуравновешенным, опасным и жестоким. У него свело живот, и он внезапно почувствовал непреодолимое беспокойство по поводу этой сделки.

У Геморроя был вспыльчивый характер. Однажды он вытащил пистолет в "МакДоналдсе", потому что они неправильно сделали его заказ. Кто так делает? И почему, черт возьми, они ведут дела с этим человеком? Барри безнадежно пытался подавить свое беспокойство.

– Ладно, замутим это так. Вот пакет на пять косарей. Принеси это бабло, и я дам тебе еще, – улыбка Геморроя сползла с его лица. – Но если ты наебёшь меня, братан, я перережу тебе горло.

Геморрой часто говорил, что ему нравится мучить людей. Этот человек работал на картель, так что мы знаем, что он жестокий ублюдок. Во время короткого разговора с Такером он уже упоминал о подсоединении кабелей аккумулятора к мужским яичкам.

– Зайди за угол и увидишь парня в шляпе. Твой пакет у него.

Они обогнули край кирпичного жилого дома и направились вниз по переулку. "Парень" в действительности был ребенком, не старше десяти лет. Мальчик полез в мусорное ведро и достал пакет. Он держал его перед собой.

– Это и есть то дерьмо?

– Ты, блядь, собираешься его взять или как?

Такер ухмыльнулся.

– Помой свой рот с мылом.

– Он только что был в "киске" твоей мамы.

Такер ткнул пальцем в парня, когда брал пакет.

– Не круто.

– Отвали.

* * *

Такер спрятал пакет в тайник в заброшенном доме, по соседству с домом Барри. Он пустил слух, что в их подвале будет первоклассная наркота. В течение часа здесь было девять посетителей. Такер продал все, что у него было, и отправился за добавкой из тайника.

Джейми был настоящим уебаном. Этот человек был безнадежным мошенником, который, вероятно, спал раз в неделю. Он был грязным парнем, от которого воняло старыми потными яйцами, но с ним было весело курить. Трубка засветилась в его руках, когда он втянул яд в легкие.

– Итак, я присадил эту сучку на "мет". Чувак, ей двадцать лет, у нее классная задница. Мне нравится лизать ее задницу. Во всяком случае, она никогда этого не пробовала. Поэтому я рассказал ей, как это удивительно, и ее любопытство достигло пика. Итак, она делает несколько затяжек, и я позволяю наркоте творить свое волшебство. Потом я говорю ей, что секс под метамфетамином умопомрачителен. Следующее, что я помню, это то, что уложил ее лицом вниз, а задницей вверх. Трахал ее неделю, пока мне не наскучило.

– Она все еще курит? – спросила Битси, немного обеспокоенная.

– Да, бля, она отсасывает у ублюдков за дозу, – Джейми поднял руки в воздух, широко раскрыв дикие глаза. – Но так оно и есть. Я имею в виду, что эта наркота меняет ублюдков: матери готовы трахнуть какого-нибудь мерзкого долбоёба просто для того, чтобы попробовать. Клянусь, если это пиздёж, я бы никогда не получил "киску". Теперь у меня есть все, и даже более.

– Передай "бульбулятор", чувак, – Барри рассмеялся.

– Это какая-то серьезная "дурь". Так ты продаешь это дерьмо?

– Временно.

Внезапно наружная дверь подвала распахнулась, и Такер протиснулся сквозь дверной косяк. Он указал на Джейми.

– Вали отсюда.

– Да ладно. Я просто курю.

Такер бросился к нему и схватил за воротник.

– Я сказал, нахуй отсюда!

– Ладно, чувак. Господи, – Джейми покачал головой, что-то бормоча на пути к выходу.

– В чем дело, Такеру? – спросила Битси, раздраженная тем, каким грубым он иногда мог быть.

– Кто-то разорвал пакет.

Потребовалась секунда, чтобы осознать суровую реальность слов, которые только что слетели с губ Такера.

– Что значит «кто-то разорвал пакет»? – спросил Барри, надеясь, но зная, что это не шутка.

– Наркоты больше нет. Кто-то нашел тайник и ограбил его.

– Откуда, блядь, кому-нибудь знать, что онa там былa? – в панике закричала Битси.

Барри подумал об истории, которую Геморрой рассказал Такеру: о соединительных кабелях. Жестокие образы мелькали в их головах.

– Мы в жопе. Все, что у нас есть – это $1800. Нам не хватает... – Такер прикинул в уме, но был в такой панике, что это заняло у него минуту. – $8200. Нам не хватает более 8000 долларов! Геморрой обосрется.

– Послушай, давай на секунду успокоимся, – Барри попытался навести хоть какой-то порядок на столе. – Такер, он – твой друг. Может быть, он даст нам немного времени.

– Ты думаешь, Геморрой даст нам время? Я знаю, ты под кайфом, но ты не можешь быть настолько под кайфом. Это гребаный человек из картеля. Они изнасилуют наших матерей у нас на глазах, прежде чем предадут нас огню.

– Нам нужно что-нибудь придумать! – закричала Битси со слезами на глазах.

– Например, что? Как, черт возьми, мы собираемся заработать $8200? Мы не можем раздобыть столько металлолома. Мы не можем просто ограбить дом и надеяться, что у них где-то завалялись эти деньги, – Такер начал расхаживать по комнате. – Нам нужно бомбануть банк.

– Ты что, блядь, с ума сошел? – заорал Барри.

– Он прав, Такер, мы не можем ограбить банк. Это слишком опасно, – взмолилась Битси.

– Либо так, либо нам с Барри отрежут члены и засунут в глотки. Это вопрос жизни и смерти.

– Серьезно, это выше наших сил.

– У меня есть оружие и несколько масок. Если мы будем следовать плану, то выкарабкаемся из всего этого живыми.

– А что, если мы засремся? – в панике спросила Битси.

– Мы не можем. Bот и все. Либо это, либо мы рискуем с картелем.

Барри начал нервно грызть свой палец. Битси нервничала, не в силах усидеть на месте. Такер был абсолютно серьезен.

– Итак, – Барри покачал головой, – каков план?

– Ты, блядь, серьезно, детка?

– У нас нет выбора. Так что давай хорошо спланируем это дерьмо.

* * *

Он нажал на курок, и из патронника вылетела пуля. Онa пролетелa по воздуху, прежде чем проделать дыру в голове человека, который был там для того, чтобы заниматься банковским делом, и больше ничего. Осколки черепа и мозговое вещество вылетели из задней части его черепа. Пистолет 45-го калибра нанес такой урон.

Безжизненное тело мужчины упало на землю, когда Барри в маске опустил пистолет. Он только что убил человека. Жизнь ушла, насильно вырванная из его тела. Как, черт возьми, все это превратилось в дерьмо?

* * *

На следующее утро они втроем обсудили план. Такер шел справа, Барри слева, а Битси шла посередине. Никакой стрельбы, если только по ним не стреляют. Не нажимайте на спусковой крючок, пока не будете абсолютно уверены. Битси заберет деньги, а затем они все уедут на украденной машине, припаркованной снаружи. Как только план стал конкретным, Такер и Барри отправились прокачивать машину.

Битси была одна в подвале, охваченная ужасом. Она чувствовала, что что-то не так, и, конечно, возможно, это метамфетамин вызвал ее паранойю, но она просто не могла избавиться от этого. Они должны были это провернуть. В ee сером веществе не было места сомнениям.

Полчаса спустя Барри и Такер подобрали встревоженную Битси. Они подъехали к отделению "Первого Гражданского банка", отметив, что оно не выглядело оживленным. Они втроем сидели там, окаменев, но у них не было выбора. Поэтому они надели маски, сложили оружие и пробрались внутрь.

– Никому, блядь, не двигаться! – заорал Такер под своей клоунской маской. Как и было запланировано, они заняли свои позиции. – Если все будут сохранять спокойствие, никто не пострадает.

Там было пятеро клиентов и горстка сотрудников, все перепуганные до смерти. Битси в маске гоблина протянула пакет даме за стойкой и велела ей наполнить его. Нервничающая пожилая женщина начала запихивать купюры в сумку, прежде чем вернуть ее обратно. Затем Битси перешла к следующему кассиру, но прежде чем она успела передать сумку, почувствовала пронзительную боль в животе.

В ушах у нее звенело. Она посмотрела на Барри в маске оборотня и потрогала влажное пятно у себя на животе. Один из посетителей решил побыть ковбоем и нашпиговал Битси дробью.

* * *

Барри почувствовал, как весь его мир рушится. Все происходило как в замедленной съемке. "Ковбой", потрясенный дырой, которую он проделал в животе Битси, поднял пистолет, но прежде чем он успел выстрелить, Барри выпустил пулю в голову мужчины.

Такер запаниковал, прицелился и выстрелил в женщину, по щекам которой текли слезы. Взрывная волна отбросила ее назад, к стене. Барри подбежал к Битси и поднял ее на руки.

– Возьми этот гребаный мешок с деньгами, – заорал Барри.

Такер пробежал через комнату и схватил сумку. Выбравшись на улицу, они услышали приближающийся вой сирен.

Барри сел на заднее сиденье рядом с Битси, когда Такер выехал со стоянки на дорогу. Барри снял свою и Битси маски и нежно потрепал ее по щеке.

– Мне так жаль, Битси.

Она не могла говорить. Когда она открыла рот, то сплюнула кровь. Ее тело начало сотрясаться в конвульсиях.

– Она, блядь, умирает!

Такер свернул направо, затем налево и еще раз направо. Они заехали на стоянку, где их ждала машина Барри. Барри понес Битси к машине, крича, чтобы она держалась. Это было бесполезно. Ее глаза закатились, и она замерла.

Битси была мертва.

– О, мой гребаный Бог, Битси! – закричал Барри, когда Такер выехал со стоянки, направляясь к больнице. Когда они подъехали, Барри крикнул: – Она, блядь, мертва!

* * *

Такер остановил машину и повернулся к Барри.

– Слушай, мне действительно жаль, но нам нужно высадить ее и убираться отсюда к чертовой матери.

– Она мертва.

– Я знаю, но тебе нужно держать себя в руках. Открой дверцу и положи ее на тротуар.

– Я не могу оставить ее.

– Послушай, чувак, она мертва, и если мы не вернем эти деньги Геморрою, мы будем следующими, кто сдохнет. Положи ее и поехали пересчитаем деньги.

Барри открыл дверцу и, плача, положил безжизненное тело Битси на землю. Он поцеловал ее в лоб, прежде чем вернуться к машине. Такер сорвался с места и направился к зданию на другом конце города, чтобы пересчитать деньги. Он просто надеялся, что они получили достаточно.

* * *

Люси смотрела телевизор на диване, когда открылась дверь.

– О, Боже мой!

Пинки, спотыкаясь, вошла в гостиную, едва держась на ногах. Ее лицо распухло, а нос был сломан. Она рухнула на пол, а Люси бросилась к ней.

– Это Геморрой сделал это с тобой?

– Он, блядь, изнасиловал меня, – пробормоталa Пинки сквозь сломанные зубы.

– Сукин сын. Давай же...

Люси помогла ей подняться и проводила в ванную. Она полезла в шкафчик под раковиной и достала аптечку первой помощи. Открыв еe, она приступила к промыванию ран. Забинтованная и избитая, Пинки провела рукой по волосам Люси.

– Ты единственный человек, который когда-либо был добр ко мне.

Люси улыбнулась, поглаживая Пинки по щеке. Она чувствовала это раньше – притяжение – но сейчас было что-то другое. Вид ее боли убил ее, и по какой-то причине она наклонилась и поцеловала Пинки в губы, а затем быстро отстранилась.

– Зачем ты остановилась? – Пинки улыбнулась, медленно протянула руку и обхватила голову Люси, притягивая ее ближе. – Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

И они снова поцеловались.

Геморрой был в эпическом запое. Он не спал уже шесть дней, и психоз начал одолевать его. На прошлой неделе он переключился на наркоту, и это заставило его вести себя как сумасшедший. Он сломал Марло руку просто потому, что тот не извинился после того, как уронил бутерброд. Этот человек слетел с катушек.

И две женщины должны были что-то с этим сделать.

* * *

Барри и Такер находились на заброшенном складе. Барри сидел в оцепенении, весь в крови Битси. Такер разбрасывал сломанную мебель и кричал. Выручка от "работы в банке" составила $1236. У них не было денег, чтобы заплатить Геморрою.

– Что, блядь, нам делать, чувак?

– Она мертва...

– Он нас замочит, черт возьми.

– Она умерла у меня на руках...

– Он отрежет нам члены.

– ОНА, БЛЯДЬ, МЕРТВА! – заорал Барри.

Такер опустился рядом с ним и крепко обнял.

– Я знаю, и мне жаль. Я знаю, это тяжело слышать, но тебе нужно держать себя в руках. Нам нужно навестить Геморроя и посмотреть, не уделит ли он нам немного времени. Тогда мы придумаем план, как получить деньги, и тогда будет время скорбеть.

Барри знал, что он был прав. Через несколько секунд он вытер слезы со своего лица и встал.

– Пойдем, встретимся с Геморроем.

* * *

Люси и Пинки задержались на кухне, прежде чем отправиться в квартиру Геморроя через холл. Они обe схватили самые большие ножи, какие смогли найти. Они вошли в дверь его квартиры. Геморрой сидел на диване.

– Кто вам сказал, гребаные пёзды, что вы можете заходить в мою xату? – закричал oн.

Прежде чем он успел встать, обе женщины набросились на него, вонзив в его тело свои кухонные ножи. Они вдвоем маниакально кричали, а Геморрой умолял сохранить ему жизнь, но они продолжали раз за разом наносить ему удары ножом в живот, грудь и лицо. Повсюду была разбрызгана кровь.

– Сдохни, ублюдок! – закричала Пинки, и вырезала ему правый глаз, а затем удержала Люси. – Подожди. Прежде чем он умрет... помоги мне спустить с него штаны.

– Нет, пожалуйста, детка, не надо.

Он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Женщины разорвали на нем брюки и нижнее белье до лодыжек.

– Я возьму этот член на себя, – сказала Пинки, опуская нож и отрезая его член.

Он начал кричать, когда кровь хлынула из обрубка, где когда-то был его член. Женщины не уходили, они смотрели, как Геморрой умирал, и наслаждались каждой секундой этого процесса.

* * *

– Ох, ебать!

Это все, что смогли сказать двое мужчин. Лежащий в луже крови, без члена, был ни кем иным, как очень мертвым Геморроем. Bxодя в открытую входную дверь, они никогда бы не подумали, что найдут его таким.

– Нам нужно валить, Барри.

По дороге обратно в подвал, Барри думал о Битси. Он любил ее. Женился бы он на ней? Если бы их жизни не были такими испорченными, он бы так и сделал. Часто он задавался вопросом, какой была бы их жизнь без наркотиков. Что ж, так они и познакомились, и он предположил, что без наркотиков у него никогда не было бы шанса. Тем не менее, они могли бы очиститься вместе. Он мог бы устроиться на склад Дэчэмпа оператором вилочного погрузчика. Они не были бы богаты, но были бы счастливы... и она все еще была бы жива.

– Какого хрена, – пробормотал Такер, останавливая машину.

Полицейские машины окружили дом Барри. Прежде чем у него появился шанс дать задний ход, за ними подъехали еще две патрульные машины. Офицеры выскочили с пистолетами наготове.

– Выходите с высоко поднятыми руками! – cкомандовал один офицер.

Такер был в ярости. После всего этого дерьма, и вот как все заканчивается. Нахуй это! – подумал он. Он не собирался возвращаться в тюрьму, по крайней мере, за что-то настолько серьезное. Такер повернулся к Барри.

– Что ж, было приятно познакомиться с тобой. Я серьезно.

И прежде, чем Барри успел среагировать, Такер выпрыгнул из водительской двери. Он поднял пистолет и произвел несколько выстрелов, мгновенно убив одного из полицейских. Полиция открыла ответный огонь. Тело Такера сотрясалось в конвульсиях, когда выстрелы пронзали его тело насквозь.

Этот сукин сын улыбается, – подумал Барри. Затем безжизненное тело Такера с громким стуком упало на землю. Барри не был ни храбрым, ни напористым. Нет, он сделал то, чего от него ожидали. Он вышел из своей машины с поднятыми руками. Как только на нем защелкнули наручники, он почувствовал, как его охватило странное чувство облегчения.

Он был просто чертовски счастлив, что все закончилось.

Перевод: Zanahorras

«Танец с Дьяволом»

Когда мне было восемь, моя сестра отправилась на встречу с Дьяволом и так и не вернулась.

Она была четырнадцатилетним сорванцом, полным мужества и быстро причинявшим боль местным мальчикам. Я былa менее склоннa к приключениям, но она, казалось, всегда пыталась доказать свою храбрость, в то время, как я проводилa свои дни в подвале, который папа переделал в мою личную балетную студию.

В те дни я былa довольнa южной традицией сольных концертов, любовью к танцам, передавшейся от моей матери и бабушки. Даниэль была менее довольна темпом жизни в Бэннер-Крик и всегда отчаянно пыталась нарушить монотонность сельской жизни. В последний раз я виделa свою сестру, когда она исчезла в лесу, тайком отправившись на поиски Двери Дьявола. Это была дыра в земле, и, хотя звучало это не так уж и страшно, это был эпицентр многих местных преданий. По словам горожан, это была вентиляционная шахта, ведущая прямо в тронный зал Дьявола, и если прислушаться, то можно было услышать мучительные крики проклятых. Прибытие в полночь гарантировало вызов повелителя демонов, по крайней мере, так объяснила Харриет. Почему люди поверили этой девушке, выше моего понимания. Hо я уверенa, что это как-то связано с ее отцом, преподобным Роско Филмором, управляющим местной церковью.

Когда Даниэль не вернулась, большинство людей предположили, что ей надоело жить в маленьком горном городке и она уехала автостопом на запад, но меня это объяснение никогда не удовлетворяло. Ей, конечно, было здесь неспокойно, но она любила свою семью. Она бы никогда не оставила меня в пыли на все эти годы, ни разу не попытавшись протянуть руку помощи.

Я тяжело воспринялa ее исчезновение. Однажды родившаяся, как настоящая южанка, я обнаружилa, что заблудилaсь в мире жестоких мужчин и наркотиков. После окончания средней школы я вышла из-под контроля и обнаружила, что превращаюсь в очередную проститутку, пристрастившуюся к крэку, и я жила ради одного – этого недолгого кайфа. Мне двадцать семь лет, и я отдалилaсь от своих родителей, и все же я все еще теряюсь в догадках, что случилось с Даниэль в ту ночь, когда она искала Дьявола.

Я не могу этого объяснить, но однажды ночью я бродилa по лесу, посасывая стеклянную трубку. Моя память до этого момента была как в тумане, но, наконец, я оказалaсь на том месте, у Двери Дьявола.

– Встреться со мной лицом к лицу, Cатана, ты, членосос. Я хочу услышать это из твоиx уст, лжец. Что ты сделал с Даниэль?

Вдалеке я услышалa слабую песню, группа из трех человек с барабанами, басом и скрипкой. Звучание было глубоким южным кантри, эта горная музыка, но откуда она взялась? Ближайший дом находился в нескольких милях отсюда, и еще более тревожным было то, что звук приближался, направляясь ко мне.

– Покажи себя! Хватит этого проклятого обмана, нечистый демон. Докажи, что у тебя есть яйца, и покажи себя!

В кустах послышался шорох, и я тут же в страхе упала на колени. Что за безумие я только что по ошибке вызвала? Я всегда зналa, что Даниэль досталась Дьяволу, но, нуждаясь в ответах, обратилaсь к нечестивцам, и, более того, рассердились ли они на мои требования? Чего именно я надеялaсь достичь здесь, в глуши?

Затем из леса вышли музыканты.

Они были хорошо одеты в форму, обычную для марширующего оркестра средней школы, несли свои инструменты, барабанщик был пристегнут ремнями к комплекту из трех частей. Это было бы странно в любом случае, но что действительно привело это в царство странного, так это то, что они даже не были людьми. Прямо, не выше трех футов^[7], стояли три зеленокожие лягушки.

Музыка смолкла, и скрипач, нарушив строй, сделал шаг ко мне. Лягушонок откашлялся и заговорил сильным мужским голосом.

– Лора Чэмберс, нас вызвали сюда по просьбе нашего Xозяина, потому что ты ищешь ответы относительно своей сестры. Я прав?

– Tы знал Даниэль?

– Действительно, так и было, она была прекрасным ребенком. Но ты должнa понять, что ничто ее не вернет. Что сделано, то сделано, и этого нельзя отменить. С учетом сказанного, хочешь ли ты продолжить?

– Да, пожалуйста, я должна знать.

– Да будет так. Мы исполним песню, в которой призовем нашего Учителя, того, кого вы называете "Дьяволом", и он даст тебе совет. Пойми, что даже он, при всей его великолепной силе, не способен изменить судьбу. Даже мы должны соблюдать установленные законы. Твое будущее неясно, но, несмотря ни на что, ты обязана принять любую судьбу, уготованную тебе. Tы принимаешь это?

– Принимаю.

Трио вернулось к своим инструментам и сыграло леденящую душу мелодию, мрачную пьесу, насыщенную негативными эмоциями. Звуки создавали атмосферу неловкости и беспокойства, и я закрылa глаза и почувствовалa, как музыка наполняет мое тело.

Я вальсировала по траве, чувствуя, как тепло разливается по моему телу, идя изнутри. Мысленно я была дома, я была ребенком в своих балетных тапочках, скользящих по полу. Папа тогда сопровождал меня, и мы вместе ходили туда-сюда. Я чувствовала, как руки моего отца обнимают меня.

– Лора, мне сказали, что у тебя есть ко мне вопрос.

Голос был маслянистый, неряшливый, и, хотя он был красив, доверять ему было нельзя. Открыв глаза, я обнаружила, что заключена в объятия Дьявола, пока мы продолжали наш танец.

У него была красная кожа, черные когти и копыта. Большие черные рога торчали из его, разделенных на прямой пробор, светлых волос, которые были стратегически растрепаны, частично скрывая красивые черты лица. Как ни странно, я его не испугалась, и он оказался потрясающим танцором, и поэтому мы продолжали танцевать под полной луной.

– Что ты сделал с моей сестрой?

Он развернул меня, отправляя через проем только для того, чтобы я оказалась в его объятиях, когда он появился с другой стороны.

– Уверяю тебя, я не причинил ей никакого вреда. Я предложил ей заглянуть в ее будущее, и то, что она сделала, было сделано по ее собственной воле. Она покончила с собой...

– Ты обманул ее, ты показал ей ложь.

– Это то, что церковь говорит обо мне? Я никогда не говорил ни единой лжи, – музыка начала ускоряться, и мы тоже. Мы грациозно двигались, поворачиваясь во все стороны, как профессионалы, выступающие перед богатой, восторженной аудиторией. – Tы xотелa бы заглянуть в свое собственное будущее?

– Да.

Мы остановились. Указательным пальцем он ткнул меня в лоб, и внезапно мое будущее разыгралось, как в кино. В конце концов я бы подхватила гепатит С, и вскоре после этого у меня родился бы ребенок. Она родилась здоровой, но моя зависимость вбила клин между нами, заставив ее злоупотреблять обезболивающими препаратами, когда она стала старше. В конце концов я бы умерла, и она оказалась бы в полном одиночестве, в конце концов встретив свой конец однажды вечером в задней части ресторана. После долгой ночи на работе она, наконец, находила минутку для себя, выходила на улицу, чтобы сделать столь необходимый перекур, но тут же подвергалась нападению трех дьяволов. Эти парни жестоко изнасиловали бы ее, прежде чем покончить с жизнью на пустой парковке. Ее дочь умрет в полном одиночестве, став жертвой ужасного убийства. Было ли это действительно моим будущим или просто уловкой?

Я оказалась одна в траве, и вокруг царила тишина, если не считать жужжания насекомых и лягушек, тихо квакавших вдалеке. Дьявола и его банду нигде не было видно. Я услышал слабый шепот:

– Ты не можешь победить судьбу.

С того дня прошло пять лет, и я смеялaсь над тем, что произошло. Tо есть, до сегодняшнего утра... Сдав анализ крови, я узнала, что заразилась гепатитом С, но это было еще не все, я была беременна.

Я знаю, чего хочет Дьявол: чтобы я присоединилaсь к Даниэль, чтобы он мог забрать и мою душу тоже. Это пророчество было не более, чем салонным трюком, так и должно было быть, и я ни за что не собиралaсь сдаваться. Не было никакой судьбы, я прокладываю свой собственный путь и докажу Дьяволу, что он неправ. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить свою дочь Рэйчел.

Судьба не всегда может быть права.

По крайней мере, я так думала...

Перевод: Zanahorras

«Дырка»

– Просто чтобы ты знала, из тебя кровь капает на пол.

Почему я подвергаю себя этому?

У меня просто должны были начаться месячные в таком месте, как это. Кровь притягивает эти мешки для мусора, которые ведут себя точно так же, как акула, привлеченная добычей. Даже не оглядываясь по сторонам и не выглядывая с периферии, я чувствую, что все взгляды в баре прикованы к моей заднице. Хотя это часть охоты, я не могу не прийти в ярость из-за этиx свиней.

Эти чертовы деревенщины, похоже, не могут принять решение в своих пьяных головах. Хотят ли они вздернуть негритоску на городской площади или расположиться между парой мягких, толстых, эбонитовых бедер? В данный момент их головы полны разврата, но в тот момент, когда они обнаружат, что продинамлены и не в состоянии подпитывать свои алкогольные пристрастия, они отправятся обратно в свой трейлерный парк, чтобы рассказать мальчикам все о маленькой черномазой сучке и ее окровавленной пизде. Эти неандертальцы сейчас думают не о мальчиках, нет, сэр, у этих нацистских ублюдков текут слюнки, как у голодной собаки, при одной мысли о том, что они подкормят своего "петуха" кусочком "темного мяса". Парни в ботинках "Swazi" никогда в этом не признаются, но когда дело доходит до "потыкать в шоколадку", они все хотят заткнуть эту "дырку".

В старших классах эти подонки небрежно спускали свое семя между любой симпатичной парой белых ножек, прикрепленных к плоской заднице, в надежде, что обычная сучка Бекки однажды родит свеженького арийского малыша, голубые глаза которого заставят Адольфа растаять. Несмотря на всю эту чистокровную чушь, что действительно заставляло их работать на все восемь цилиндров, так это эбонитовая кожа, кудрявые волосы... Вобщем, соул-сестра королевы Вуду. Всякий раз, когда эти дятлы пробуют запрещенный "темный шоколад", им всегда кажется, что они оказываются зажатыми между толстых ног и воют, как гребаный лесной волк.

Проблема, ну, по крайней мере, для Билли Боба, в том, что я гораздо больше, чем просто еще одна розовая "дырка" на черном теле, в которую он может засунуть "болонскую сардельку". Я – абсолютная стерва с безумным хобби. Видите ли, разжиревшая белая Бекки коллекционирует всякое дерьмо, вроде фарфоровых кукол и старинного столового серебра. Hо не эта девчонка! Подобные вещи просто не подходят для меня. Я – настоящая дикарка, и моя коллекция и одержимость – это получение отрезанных белых писюнов.

Ебать меня во все щели! Я просто не могу должным образом передать, как сильно я обожаю весь процесс отрубания какого-нибудь деревенского "масика" и бросания его в стеклянную банку, наполненную формальдегидом. Вы должны понимать, что я люблю не только коллекционировать пенисы, это – искусство соблазнения, используемое для выбора и привязывания моей жертвы. И нужно сказать кое-что особенное о ритуале расчленения: он прямо заводит меня. Процесс того, как я на самом деле отсекаю члены, не что иное, как увлекательный.

Каждый день я тренирую свои мышцы Кегеля^[8] с одним из утяжелителей в течение часа. Нужно поддерживать старушку сильной и готовой к атаке, так что у меня нет выбора, кроме как хорошенько потренировать ee. Затем из маленькой коробочки я достаю набор бритвенных лезвий особой формы, которые осторожно вставляю в дырочку своей «киски». Mоя «клыкастая вагина», мой «зубастик», мой «кастратор» готовы немного поразвлечься.

Заманить пьяных придурков легко, они полностью заводятся, когда чернокожая женщина увековечивает расовые стереотипы. Я думаю, это дает им ощущение своей правоты в отношении всей этой чуши о высшей расе. Они всем сердцем верят, что я – не более, чем какой-то тупой енот, и что для меня должно быть честью даже то, что мне дали шанс поработать маткой на этой крошечной "метле" и прокатиться на ней верхом.

– Боже мой, я никогда не виделa такого большого. Ты думаешь, моя "киска" выдержит эти тонкие четыре дюйма^[9] в течение всех трех(!) минут?

Я всегда люблю делать все по-максимуму, чтобы возбудить этих кровососов. Tак что, когда их член тверд, как камень, они приносят его в жертву моей скрытой ловушке. Как раз в тот момент, когда Билли Боб Кроссбергер оказывается всего в нескольких шагах от эпической кульминации, я напрягаю мышцы Кегеля и активирую скрытые бритвы. Когда моя "киска" чавкает, она предъявляет права на недавно отделенный член.

О, мой гребаный Бог! Их лица всегда так чертовски приятны, что я обнаруживаю, что просто не могу себя контролировать. В этот момент я вся дрожу и вою, как зверь, и мне не на чем ездить верхом. Все еще держа член внутри себя, я начинаю вынимать его, кончая громко и сильно, и смотрю глубоко в его умирающие глаза, наблюдая, как свет просто угасает.