Текст книги "Мужчина, который забыл свою жену"

Автор книги: Джон О'Фаррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ты уверен, что полезно просто так лежать? – волновался Бернард. – Это не мешает сосредоточиться, а?

– Никоим образом. Я прикрыл глаза, чтобы меня ничто не отвлекало…

Проснулся я на медитативной декламации: «Фрэнсис? Фрэнк? Фрэнки? Франклин?» Бернард читал, похоже, несколько часов, но произносил каждое имя всё с таким же удовольствием и оптимизмом. А мне приснился уже знакомый сон: моментальный кадр – я смеюсь вместе с какой-то женщиной. Лица её и имени не помню, но она любит меня, а я люблю её. Ощущение чистого счастья, единственное цветное пятно в чёрно-белом мире, – и кошмарное пробуждение в абсолютном вакууме моего нынешнего существования. Не знаю, причиной ли тому увлекательное повествование из книжки Бернарда, но я позволил себе погрузиться в депрессию.

– Гэбриэл? Гаэл? Гэлвин? Ганеша?

– Хм, – заинтересовался я. – Вроде бы я не похож на Ганешу. Для начала, у меня нет четырёх рук и слоновьей головы.

Видимо, следовало попросить его прерваться; в конце концов, меня ведь могли утомить несколько часов интенсивной концентрации.

– Гаррет? Гарфилд? Гаррисон? (Со стороны поста дежурной медсестры донесся звук зуммера.) Гарт? Гарвин? Гэри?

И тут случилось неожиданное. Услышав слово «Гэри», я пробормотал: «07700…»

– Что это было? – насторожился Бернард.

– Не знаю. – Я сел в кровати. – Это само вырвалось, когда ты сказал «Гэри».

– Это ты? Твое имя? Ты что, Гэри!

– Не думаю… А ну-ка, повтори.

– Гэри!

– 07700… – Там точно было продолжение. – 900…913.

Это напоминало непроизвольный спазм. Никакого контекста, ни малейшего смысла – просто цифры естественным образом ассоциировались с именем.

– Это номер телефона! – воскликнул Бернард, торопливо записывая.

– Да, но чей?

Бернард посмотрел на меня как на полного идиота.

– Полагаю, кого-то по имени Гэри. Интересно, кто он такой?

Мы обнаружили фрагмент ДНК моей предыдущей жизни. Бернарду удалось отыскать путь в самые удалённые районы. Я был настроен скептически, а он доказал, что я ошибаюсь. Следовало, вероятно, поблагодарить его за упорство и предприимчивость, но именно эти качества заставили его потянуться за мобильным телефоном.

– Что ты делаешь? – заорал я, увидев, как он набирает номер.

– Звоню Гэри. Там в конце было 913?

– Не смей! Я не готов! Мы должны поговорить с врачом! Ты не имеешь права использовать…

– Есть соединение, держи! – И он сунул мне трубку.

Очень медленно я поднес телефон к уху.

– Не отвечают. Наверное, просто случайный набор цифр. Как я вообще мог тебя послушаться…

Тихое пощелкивание в трубке. И вот он, первый звук, донесшийся до спасательной команды после целой недели разбора завалов.

– Алло? – Мужской голос, слегка искаженный слабым электронным сигналом.

– Э-э… алло? Это… случайно не Гэри?

– Да. Воган! Это ты? Куда ты, чёрт побери, пропал? Словно исчез с лица земли!

В приступе паники я нажал на красную кнопку и швырнул телефон обратно Бернарду.

– Ну как, узнал голос?

– Нет. Я… возможно, это случайное совпадение, – пробормотал я, запинаясь.

Но незнакомец перезвонил. И вскоре они с Бернардом оживлённо болтали обо мне.

– Уже нет, – заявил Бернард. – Думаю, теперь яего самый близкий друг.

Глава 3

Гэри обнимал меня сердечно и крепко, а я с трудом терпел этот плотный физический контакт, словно подросток, которого тискает любящая тётушка на Рождество.

– Воган! Я так за тебя волновался. Как же я люблю тебя, парень!

– Любишь? – оцепенел я. – Так я что, твой… Мы что, гомосексуалисты!

Сердечное объятие мгновенно прервалось, и Гэри испуганно покосился на Бернарда.

– Нет, я не тактебя люблю. А как брата, ну, ты понимаешь…

– Ты мой брат?

– Нет, не в буквальном смысле. Я имею в виду, мы с тобой как братья, ты и я. Йа-ба-даба-ду!

– Как?

– Йа-ба-даба-ду! Мы ведь так говорили, а? Йа-ба-даба-ду! Помнишь? – И он игриво, но, впрочем, довольно болезненно стукнул меня в плечо.

Мой посетитель пытался быть сдержанным и скромным после короткой беседы с врачом. ещё по телефону Гэри предупредили, что я едва ли узнаю его и могу чересчур нервно отреагировать на бесцеремонность и недостаточную тактичность. Хорошо, что его подготовили. Несмотря на длительное одиночество, внезапная любвеобильность этого совершенно незнакомого человека показалась мне неуместной. Включился первобытный защитный механизм; древние охотники и собиратели определённо знали, что чужак может быть дружественно настроен лишь в том случае, если намерен заманить вас на поединок альфа-самцов.

– Послушай, понимаю, это звучит несколько невежливо, но, боюсь, я действительно не знаю, кто ты такой. Пока ты не обратился ко мне, я даже не знал, что меня зовут Воган.

– Вообще-то это твоя фамилия. Но всё тебя зовут именно так.

– Правда? Надо же, и не предполагал. Я вообще ничего не знаю о себе. К примеру, есть ли у меня мать?

Мой собеседник помедлил, потом осторожно положил руку мне на плечо:

– Мне так жаль, дружище. Твоя матушка преставилась пять лет назад.

– О, ладно… – Я лишь пожал плечами. – В любом случае, я ничего о ней не помню.

А он расхохотался, как будто услышал удачную шутку.

– Ну да, медсестра сказала, что ты потерял память или вроде того. А она та ещё штучка, а? Она видела тебя голым?

– Э-э, нет.

– Что ж, может, это и к лучшему. Пойдем пропустим пинту-другую? Просто мечтаю о маринованных корнишончиках.

И вдруг я рассмеялся. Впервые со Дня Ноль. Хотя мой посетитель вовсё не пытался меня позабавить. Произвольное и непредсказуемоё движение его мысли рождало освежающий комический эффект. Когда я оказался в больнице, моя личность для меня самого представляла тайну, нужны были определённые люди, чтобы распахнуть двери сознания и вывести меня наружу. Бернард вскрыл мою раздражительность, легкую нетерпимость; Гэри продемонстрировал, что именно может меня развеселить.

– Давай, Воган, накинь на себя что-нибудь. Бога ради, ты не можешь явиться в паб в этой долбаной пижаме!

– Ему нельзя выходить из больницы! – встрял Бернард, явно раздосадованный появлением этого нахала. – И вообще доктор сказала, что хотела присутствовать при вашей первой встрече.

– Да, но я заколебался её ждать! Тусил там целых двадцать минут. Да и чего ради я должен записываться на приём, чтоб повидаться с лучшим другом?

Я постарался скрыть самодовольство при этом описании моей персоны. После недели строгого режима пренебрежение правилами, демонстрируемоё моим другом, оказалось заразным, и мне ужасно захотелось воспользоваться шансом и увидеть внешний мир. Возможно, я так и пребывал бы в нерешительности, не запрети Бернард, совершенно недвусмысленно, сбежать из заточения.

* * *

Скорый выход на волю в компании с Гэри пугал и будоражил одновременно. Я почти забыл, как пахнет свежий воздух, а рядом к тому же находился человек, которому были ведомы всё тайны моей прошлой жизни. Мимо с рёвом пронёсся мотоцикл, и я заполошенно подпрыгнул, напугав спешащих куда-то прохожих, каждый из которых явно знал, куда и зачем спешит.

Гэри, высокий и нетолстый, примерно моего возраста, одет был как юнец двадцатью годами моложе. В байкерскую кожанку – хотя никакого байка, как выяснилось, у него не имелось. Бачки у него топорщились слишком кустисто, не согласуясь с аккуратной прической, и весь он источал аромат лёгкой самонадеянности вперемешку с резким запахом табака. Бесцеремонные его манеры чуточку смущали, но вместе с тем я испытывал облегчение от того, что хоть кто-то разговаривал со мной как с нормальным. Уже за одно это он мне понравился – мой друг Гэри. У меня есть друг, и мы с ним направляемся в паб.

– Ну, можно, конечно, отложить это дело… – сказал он, когда мы зашли за угол. – Но надеюсь, ты помнишь, что задолжал мне две штуки?

– Я? Прости, у меня нет с собой денег… Я… Не мог бы ты подождать немного?

Глаза Гэри лукаво блеснули, и он расхохотался во весь голос.

– Ох, не могу, ха-ха… ладно, не переживай! Я просто прикалываюсь!

– А, ну ясно! – И я постарался выдавить ответный смешок.

– Хотя мог бы и покруче чего придумать, как считаешь? Ты что, вообще ничего не помнишь?

– Абсолютно. Не представляю, чем занимался последние сорок лет.

– Ого. Теперь понятно, как ты себя чувствуешь.

Сорок – почти в точку. Мне было тридцать девять, и, по мнению Гэри, моё состояние являлось «типичным сраным кризисом среднего возраста». Создавалось впечатление, что медицинская сторона дела его не особенно волновала – как будто он годами практиковал разные наркотики и сейчас просто столкнулся с очередным измененным состоянием сознания. Вдобавок выбивало из равновесия то, как небрежно, походя этот парень называл меня «идиотом» или «тупицей», словно это такие имена мои. Я, конечно, быстро сообразил, что это такая ироничная манера общения, принятая между старыми приятелями, но когда человек, с которым ты едва познакомился, произносит: «Ну вот и паб, недоумок», с трудом преодолеваешь инстинктивную реакцию на грубость.

Время было обеденное, и мы едва успели занять последний свободный столик. Наконец-то я мог расспросить обо всём, что пожелаю. Получилось нечто вроде персонального шоу «Это твоя жизнь», но в этой версии ведущий подробно излагал приглашённой звезде невероятную историю жизни: «Ты не вспомнишь этот голос» или «Сегодня здесь присутствует та самая учительница, что вдохновила тебя много лет назад, но тебе придётся поверить на слово, потому что на самом деле она может оказаться всего лишь хозяйкой местной чайной».

Я взял пинту «Гиннесса», потому что, по словам Гэри, всегда так делал. Слишком велик выбор возможностей: я вполне мог предпочесть биттер, светлое пиво или минеральную воду с ломтиком лимона. Мог быть дважды женатым отцом семерых детей, олимпийским чемпионом по парусному спорту или пропащим уголовником.

Вопросы я решил задавать в хронологическом порядке, дабы мы не перескакивали с предмета на предмет и не упустили важных подробностей. В глубине души, вероятно, я надеялся узнавать правду о себе постепенно, и, если я полный неудачник, мне будет не так горько, ежели пойму, как дошел до жизни такой. Но попытки определиться с вехами из ранних лет успеха не имели.

– Итак. У меня есть братья или сестры?

– He-а. Ты единственный ребенок. Ой, я забыл прихватить закуску…

– Хорошо, а откуда я родом?

– Вообще-то ниоткуда. Или отовсюду – как посмотреть. Твой отец был военным, поэтому вы постоянно переезжали с места на место. Вы жили в Западной Германии, на Кипре, в Малайзии… в Йоркшире. Что я пропустил? Гонконг, кажется. Или Шангри-Ла?

– Это мифическое место.

– Правда? Ну тогда, значит, не Шангри-Ла. Может, Шанхай? Я помню, ты говорил, что ни в одной школе не учился дольше года.

– Иди ты! Выходит, я легко приспосабливаюсь к обстоятельствам?

– Э-э, можно и так сказать… Чипсов, что ли, прихватить…

– Опытный путешественник.

– Опытный, ага. Перекати-поле.

– Сын солдата!

– Он в ВВС служил. Отец твой имел довольно высокий чин, но, думаю, был кем-то вроде бухгалтера. Беднягу пришиб инфаркт вскоре после смерти твоей мамы.

– Ох.

– Но я помню твоих стариков ещё с тех пор, как мы были сопляками. Чудесная была пара.

Не имея никаких воспоминаний и переживаний, я воспринимал отца и мать эдакими абстрактными символами – просто имена на генеалогическом древе. Все, что Гэри рассказывал обо мне, вполне могло происходить с другим человеком в какой-нибудь выдуманной истории. На самом деле Гэри имел весьма смутное представление о моём детстве и событиях, предшествовавших нашему знакомству.

– Откуда мне знать, какие оценки ты получил на своих долбаных выпускных экзаменах? – недовольно проворчал он.

– Прости, я просто нервничаю по этому поводу И по всем остальным тоже. Так я учился в университете?

– Ну да, там мы и познакомились, – оживился Гэри. – Я изучал английскую и американскую историю. Перешёл с английской…

– Прости, где было дело? Оксфорд? Кембридж?

– Бангор [3]3
  Университет Уэльса, находится в северной его части.


[Закрыть]. Я выбрал его, потому что туда собиралась одна роскошная девчонка из нашей школы, но она в результате оказалась где-то в Восточной Англии, так что ничего не вышло…

За следующие десять минут я узнал, что мы с Гэри жили в одном коттедже, вместе играли за футбольную команду колледжа и закончили с одинаковыми результатами, хотя я, в отличие от Гэри, не сдирал целиком свою дипломную работу у какого-то студента из Аберистуита [4]4
  Университет в Центральном Уэльсе.


[Закрыть]. Откровенно говоря, в один присест узнать столько о себе – непростое испытание.

Гэри вернулся от стойки с очередной пинтой, хотя я просил только половину, и посеревшими от времени маринованными яйцами в качестве закуски – наверное, больше у них ничего не осталось. Мне невыносимо хотелось задать один вопрос, и, пока Гэри топтался у стойки, я не мог оторвать глаз от светлого кольца на своём пальце. Но я был слишком на взводе, чтобы приступить к этому вопросу. Если у меня есть жена, я бы хотел для начала понять контекст, сопровождавший наше знакомство. Хотел узнать, кем я был, когда женился.

– Так ты чего, вообще не помнишь этот паб? – И Гэри упал на стул.

– Нет. А что? Мы бывали тут раньше?

– Ага… ты здесь крэком приторговывал, пока не началась вся эта заварушка с русской мафией…

– Ах, ну да, конечно, русская мафия. Они ещё подбросили мне в постель кровавую свеколину, да? – И я горделиво приосанился, вызвав у Гэри довольный смешок. – Это бред. Понятия не имею, кто я такой и чем занимался. Но точно знаю, что не был наркодилером.

– Точняк, тяжёлые наркотики – не твой профиль. Ты вечно переживал, можно ли дать детям «Терафлю».

Вот так я и узнал, что я, оказывается, отец. «Детям», – сказал Гэри. Во множественном числе. У меня есть дети.

– Да, точно – твои малютки! – подтвердил Гэри, когда я потребовал развёрнутой информации. – У тебя пара сорванцов. Мальчик и девочка. Джейми, ну ему пятнадцать или двенадцать, где-то типа того. И ещё Дилли, она помладше, лет десяти, наверное. Хотя, пожалуй, уже одиннадцать. Оба ходят в школу. Но не в твою.

– Что значит «моя школа»?

– Школа, в которой ты горбатишься.

– Так я учитель? Погоди минутку, дай мне переварить. Вот поэтому я и хотел, чтобы ты рассказывал по порядку. Давай сначала о детях. – Я отогнал странное видение: облачённый в мантию, я стою у старомодной грифельной доски.

– Ну, дети как дети. Милые. Я даже крёстный отец Джейми. Или Дилли? Не помню, но точно у одного из них я был крёстным. Да нет, классные ребятишки. Ты можешь ими гордиться.

Но я не мог гордиться. Изо всех сил хотел, но не мог – они были для меня всего лишь абстрактным историческим фактом.

– Не возражаете, если мы тут присядем? – И, не дожидаясь ответа, какая-то дама с охапкой магазинных пакетов плюхнулась на свободный стул за нашим столиком. – Мег, давай сюда! Здесь есть два места!

Я – отец двух незнакомцев. Ничего примечательного, я ведь не моряк, у которого в каждом порту отпрыски, о которых он и не ведает. Эти дети меня прекрасно знают, надеюсь, даже любят.

– Меню захвати! – приказала тетка своей спутнице, вероятно дочери. – Я без очков не могу прочесть, что там на доске, а они вечно забывают положить меню на столик.

Лицо этой женщины я уже успел запомнить, но по-прежнему не представлял, как выглядят мои собственные дети.

– Какие они?

– В каком смысле?

– Мои дети, на кого они похожи?

Дамочка старательно притворялась, что не подслушивает.

– Ну, Джейми похож на тебя, бедолага. Весь такой из себя замкнутый и угрюмый, но, возможно, просто возраст виноват.

Я кивнул, но внутри всё содрогнулось. Я отец и учитель – без всякого опыта общения с детьми.

– Он здорово вымахал в последнеё время, стильный такой, в музыке рубит. Кажется, девушки у него пока нет, но, может, он просто скрывает.

– А моя дочь, Дилли? Это её настоящеё имя или какое-то сокращение? Или вообще семейное прозвище?

– Не знаю… ты всегда называл её просто Дилли.

– Может, это от Дайли, – предположила соседка по столику.

– Простите?

– Имя вашей дочки, Дилли может быть сокращением от Дайли. Или ещё есть имя Диллвин. Валлийское, кажется. Вы не валлиец, нет?

– Не знаю. Я валлиец?

– He-а, не думаю.

– Ну, я так, просто предположила.

– Спасибо. Вы очень помогли.

Известие об отцовстве внезапно представило ситуацию в гораздо более серьёзном свете. Теперь моя личная ментальная катастрофа касалась не только меня, но целого семейства.

– Итак, что ещё ты хочешь о них узнать? – Гэри, конечно же, обращался ко мне, но дамочка, видимо, решила, что спрашивает он и её.

– Э-э, да ладно, – пробормотал я. – Это может подождать.

– В тюрьме сидели, да? – невозмутимо поинтересовалась соседка.

– Вроде того, – криво усмехнулся я.

– Он убийца.

Если Гэри надеялся отпугнуть даму, то ошибся – она лишь ещё больше заинтересовалась.

– Мой муж бросил нас, когда Мег было два годика. И с тех пор мы о нём не слыхали. Если встретит на улице, он её даже не узнает.

– Да уж…

– Ну, так что тебе ещё рассказать? – вопросил Гэри. – Тори опять у власти. У всех есть мобильные телефоны и домашние компьютеры, «Вулворт» вышли из игры, и, это, Элтон Джон во всём признался; вот это был шок, скажу я тебе…

– Да, да, я в курсе. Я забыл исключительно то, что касается моей личнойжизни. Помню, кто выигрывал Кубок по футболу в восьмидесятые и девяностые, знаю победителей рождественских хит-парадов. Но не помню ни одного имени своих близких, вообще ничего о них не знаю.

– Ха! Как всё мужики, – констатировала со вздохом дамочка.

Дальнейшую беседу мы вели шёпотом, а Гэри пришлось хотя бы частично систематизировать информацию. Мы отказались от идеи выстроить события моей жизни в хронологическом порядке, и я перешёл к вопросу, который терзал меня с того момента, как мозг впервые нажал кнопку перезагрузки.

– Слушай, Гэри, если я отец двоих детей, – прошептал я, – то расскажи мне об их матери.

Последовала пауза, в течение которой слышно было только, что посетители заказывают у барной стойки.

– Э-э… она клёвая, да. Господи, ну до чего мерзкие яйца! Надо было взять что-нибудь другое. Интересно, тут есть копченые колбаски…

– Нет, нет, погоди. Я хочу разобраться. Давай начнем с начала. Как её зовут?

– Зовут как? Мэдди.

– Мэдди?

– Ну да, Мадлен.

– Мою жену зовут Мадлен! Красивое имя, правда? Мадлен и Воган! – Я будто пробовал имя на вкус, наслаждаясь, как оно подходит к моему. – Воган и Мэдди.

Вы ведь знаете Вогана, мужа Мадлен?

Даже такой маленькой детали оказалось достаточно, чтобы вселить надежду: этот факт станет краеугольным камнем, на котором я воссоздам свою жизнь.

– А где я с ней познакомился? И не говори, что заказал по почте из Таиланда.

– Вы встретились в университете, на первом курсе, не помнишь? История типа «Пока, мамочка, привет, женушка!». Сечёшь, о чём я?

– Нет.

– Ну, вы были настолько поглощены друг другом, что всех остальных это несколько раздражало.

– Спасибо.

– Короче, после колледжа вы оба пару лет болтались без дела. И поскольку у вас не было ни малейшей идеи, чем бы заняться в жизни, то решили податься в преподы.

– Ух, я всё-таки учитель! Но это ведь не просто работа, да? Это призвание! Учитель… – Я пригладил бородку, воображая себя Робином Уильямсом в «Обществе мертвых поэтов» или Сидни Пуатье в фильме «Учителю с любовью».

– Ага, в какой-то муниципальной школе, – буркнул он. – Ты говорил как-то, что твоя школа специализируется на бизнесе и предпринимательстве, так что наркоманов ты на путь истинный не направляешь… твои ученики, скорее, рулят финансовыми потоками в наркоторговле…

– Учитель. Мне нравится. А что я преподаю? Но только, пожалуйста, не слесарное дело.

– Ты преподаешь историю и ещё иногда «обществознание», что бы эта штука ни означала.

– Учитель истории? Вот это да! Историк без собственной истории.

– Да, пожалуй, в этом есть некоторая ирония. Ты не только ничего не знаешь о прошлом, так ещё и не помнишь собственных учеников, что, впрочем, неудивительно…

Раздался очередной призыв от барной стойки, и Гэри потерянно оглянулся на посетителя, нёсшего тарелку с «фиш-энд-чипс».

– Погоди, мы не закончили про Мадлен и детей. Нужно ведь сообщить им, что со мной всё в порядке? Меня же не было целую неделю. Они беспокоились?

– Не знаю, приятель. Я с ней не разговаривал.

– Я отсутствовал в течение недели, а она даже не позвонила тебе?

– Ну, это не совсем так… Не хочешь порцию картошки или ещё чего?

– Не совсем – как? Мадлен уехала, или больна, или… В чём вообще дело?

– Может, съесть пакетик кетчупа, чтобы избавиться от этого мерзкого яичного привкуса? – Он принялся дёргать упаковку, безуспешно пытаясь отодрать кончик. – Я разговаривал с твоей докторшей по телефону, и она спросила, не было ли у тебя в последнеё время стресса, не дергался ли эмоционально, и я сказал: «А то, он же разводится с женой».

Пакетик с кетчупом неожиданно поддался, и красная жижа забрызгала и меня, и мамашу, и мамашину дочку. Наши соседки дружно отпрыгнули и разразились чудовищными проклятиями, а я пытался переварить травмирующую новость: жена, о которой я и узнал-то всего несколько секунд назад, разводится со мной. Это был, наверное, самый короткий брак в истории.

– О, простите. – В голосе Гэри, впрочем, не слышалось и тени сожаления. – Вот, возьмите салфетки. Или можете слизнуть его с блузки. Неплохой кетчуп, кстати…

– Это вы должны…

– Я не могу слизывать кетчуп с вашей одежды, дорогая… это переходит всё границы. Воган, дружище, у тебя капля на рубашке…

– Гэри, – прошептал я. – Кажется, я хочу обратно в больницу.

После грязного темного паба яркое солнце слепило глаза. Гэри зажег сигарету, протянул мне.

– Не надо, благодарю.

– Не надо? Да ты, бывало, смолил как старый шкипер.

– Правда?

– Ну да, ты всё перепробовал, чтобы бросить, – жвачку, пластыри, книжки, которые пишут эти самодовольные уроды, но тщетно: ты оставался безнадежно зависимым.

– Понятно, – кивнул я, наблюдая, как смачно он затягивается, но не испытывая при этом ни малейшего желания присоединиться. – Пока не забыл, что я курильщик.

До настоящего момента Гэри успел поведать мне, что я – запойно курящий учитель, работающий в отстойной школе, и мой брак распался. В обычных условиях человек идёт к подобному знанию десятилетиями.

– Ты в порядке, приятель? Выглядишь как-то не очень.

– Наверное, мне сейчас лучше вернуться в больницу?

– Слушай, ты же не будешь торчать там вечно. Всегда можно перекантоваться у меня.

Когда на семейном фронте дела пошли неважно, ты жил у меня некоторое время.

– А когда именно дела пошли неважно?

– Эх! – И Гэри скептически хохотнул. – Ты явился ко мне с рукой, обмотанной кровавым бинтом, и объявил, что всё кончено – вы разводитесь.

До меня дошло.

– Ну конечно! – расхохотался я. – Это очередная дурацкая шутка! Мы с Мэдди вовсё не собираемся разводиться, правда ведь?

Гэри глубоко затянулся и сморщился так, словно ему достались самые отвратительные сигареты на свете.

– Никаких шуток, парень. Вы с Мэдди больше не в силах выносить друг друга. И в этом ещё одна причина, почему тебе нельзя задерживаться в больнице. В четверг у вас развод.

– Я развожусь с ней в четверг?!

– Погоди-ка, нет, я ошибся…

– Что? Это шутка такая?

– Не в четверг. В пятницу. Когда у нас второе ноября, в пятницу? Значит, твой развод в пятницу. Слушай, в больнице есть какой-нибудь автомат с харчем?