Текст книги "Владыки земли и моря"
Автор книги: Джон Мэддокс Робертс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Гассем сразу понял, что представляет из себя эта женщина, когда увидел ее впервые. Такой она и оставалась. Он появился у нее при дворе и раздул тлеющий костер. Шаззад ждала этого всю свою жизнь, думала Лериса. Почувствовать на себе тяжесть тела Гассема – вот о чем она всегда тайно мечтала. Он был тем безликим созданием, которое являлось ей в ночных фантазиях, и она просыпалась с ноющей поясницей. Гассем, Шаззад, Лериса, Гейл – их судьбы переплелись за долгие годы, меняя судьбы мира.
Она не была откровенной с Пенду. Другие женщины, конечно… Но Шаззад – не обычная женщина. Она не просто красавица, она женщина незаурядных страстей. И королева по праву. Шаззад могла вообразить себя на троне рядом с Гассемом… Нет, вот тут она и ошиблась.
Лериса не сомневалась в любви Гассема. Судьба предназначила ему бросить весь мир к ногам Лерисы, а ее предназначение – всегда быть рядом. Пусть Шаззад еще немного насладится своим романом. Она и Лериса в течение многих лет были «смертельными подругами», и эта женщина заслужила возможность хоть раз в жизни пережить исступленный восторг. Так же, как Лериса насладится потом, убивая ее.
Она прогнала все эти мысли прочь. Как правильно сказал Пенду, ее появление меняет все. Что произойдет, когда Шаззад узнает, что Лериса жива, бежала и вернулась к шессинам?
Возьмет ли она в плен Гассема?
Лериса не разделяла его доверия к королевскому слову чести. Как передать мужу весть? Ему нужно убираться из этого города, и чем скорее, тем лучше. Она обдумывала все это, вспоминая Гейла.
* * *
Анса чувствовал себя почти здоровым. После того, как он вернулся в штаб-квартиру Шаззад, его исцеление шло удивительно быстро. Королевский лекарь предположил, что безрассудная скачка верхом усилила деятельность естественных целительных сил, находящихся, как известно, в печени. Анса придерживался мнения, что нет ничего лучше скачки на превосходном кабо, чтобы придать человеку сил; что житель равнин и кабо по сути – единое создание, и они черпают друг у друга силы и решимость. Какой бы ни была причина, боль в ранах утихла, и они больше не кровоточили. Длинный шрам, пересекавший тело, еще был ярко-розовым, но мелкие рубцы уже побледнели.
Он упражнялся каждый день, разрабатывая мускулы. Он занимался с мечом, ножом и луком, ездил верхом на кабо, поражал копьем цели, не слезая с седла. Он хотел быть полностью готовым к грядущей битве.
Он знал, что этот день скоро наступит. Шаззад все еще развлекалась с Гассемом, но ситуация ухудшалась. Солдат раздражало бездействие, они теряли боевую форму. Двор утратил силу духа из-за постоянного присутствия среди них шессинов и непривычной вялости королевы.
Самым же худшим было то, что сбежавшие корабли южного флота были замечены, когда они направлялись на север. Уже поступило сообщение, что один из них потопил небольшую невванскую галеру. В это трудно было поверить, но все знали, что чужеземцы владеют такими тайнами искусства мореплавания, о которых невванцы даже не догадывались. Лериса, видимо, уже вернулась к островитянам.
Анса надеялся только на то, что изменник Госс удерживал ее у себя ради выкупа, требуя от шессинов долю сокровищ, которые, как говорили, имелись у них на островах. Это было в характере Госса, насколько принц понимал его. Он чувствовал, однако, что это бесплодная надежда. Он не мог представить себе, чтобы такой человек, как Госс, имея в своем распоряжении единственный корабль с командой, смог удержать Лерису, которую воины возжелали бы вернуть. Десять тысяч воинов с радостью отдали бы за нее свои жизни.
Однажды после полудня, когда Анса охотился верхом за городскими стенами, преследуя дикого криворога, его задержали на обратном пути к восточным воротам. Четверо верховых перекрыли ему путь. Двоих он знал – знатный придворный и пехотный полководец. Еще один был в форме морского офицера, а четвертый – в богатом штатском платье. Анса остановился и положил на колени натянутый лук.
– Хороший день, господа, – сказал он. – Я не вижу у вас охотничьего снаряжения. Вы выехали, чтобы поупражняться?
– Приветствуем вас, принц Анса, – отозвался придворный. – Мы и другие наши единомышленники желали бы поговорить с вами по неотложному делу, затрагивающему безопасность наших стран. Окажите нам честь проследовать с нами к месту встречи.
Анса понимал, что этого следовало ожидать.
– Эта встреча тайная?
– Боюсь, у нас нет выбора, – ответил придворный. – Если вы решите не присоединяться к нам, вам достаточно это сказать. Мы только просим не сообщать ничего королеве.
– В эти дни я мало говорю с королевой, – сказал Анса. – Я присоединяюсь к вам.
Они направились вверх по узкой тропе, ведущей в холмы.
Анса думал о том, что могло бы произойти, откажись он ехать с ними. Четверка стояла прямо у него на пути; возможно, в густом кустарнике по обе стороны дороги сидели в засаде лучники. Принц Анса мог просто исчезнуть во время охоты; например, его могли захватить в плен островитяне, или он стал бы жертвой шайки разбойников, которых появилось так много с начала войны.
Они пришли на поляну, где уже паслось два десятка кабо. Вокруг стояли или сидели их хозяева, некоторые расположились на походных складных стульях. Всебыли людьми значительными, о чем говорило богатство их одеяний и доспехов. К ним подошел седеющий полководец и поприветствовал их.
– Хорошо, что вы пришли к нам, принц Анса, – сказал он.
– Я ожидал чего-то в этом роде, господин Чатай, – ответил Анса.
– Хорошо. Тогда вы знаете, в чем дело. Пожалуйста, спешивайтесь и присоединяйтесь к нам. – Анса так и поступил, и Чатай представил всех. Больше половины присутствующих Анса уже знал, многие из них были королевскими советниками. Остальные же оказались высшими чинами армии и флота.
– Нам нельзя надолго оставлять свои обязанности, – начал Чатай, – поэтому будем кратки. В последнее время наша королева ведет себя странно.
– Я бы употребил более сильное слово, – сказал один из придворных.
– Какое бы слово мы ни употребили, положение становится опасным, – продолжал Чатай. – Гассем, наш смертельный враг, свободно пользуется нашим походным дворцом.
– Он свободно пользуется нашей королевой, – сказал флотский коммодор. Остальные недовольно заворчали, соглашаясь, однако, с позорным фактом.
– Давайте скажем, – заявил один из придворных, – что происходящее во дворце значительно превышает полномочия посольства. Переговоры по поводу освобождения узницы прекратились, хотя оба монарха редко разлучаются.
– Одну минуту, – прервал его Анса, – я не вижу здесь господина Хараха. Вне всякого сомнения, он, как адмирал и принц-консорт, обязан присутствовать.
Наступила неловкая тишина, которую прервал все тот же придворный.
– Господин Харах – самый отважный и преданный из наших воинов, и мы все очень его уважаем, но в данной, весьма щекотливой ситуации, мы решили, что нельзя оправдать его вовлечение в это дело.
Анса подумал, что это очень вежливый способ сказать, что нельзя надеяться на мужа-рогоносца.
– Достаточно об этом, – сказал Чатай. – Что будем делать? Я бы никогда не одобрил заговора против королевы, но сейчас мне кажется, что она не в своем уме. Я думаю, мы имеем право предпринять нечто, дабы привести ее в чувство.
– Должен сказать, что мы не можем обойти вниманием даже самые крайние меры, – добавил придворный. – Низложение монарха – чудовищная акция, но разрешить островитянам править нашей страной – еще чудовищней.
Интересно, подумал Анса, из какого он семейства. Уж наверное он не предложил бы подобного хода, если бы не рассчитывал извлечь из этого выгоду.
Чатай фыркнул.
– Это может означать гражданскую войну. Неужели у нас есть претендент с такими обоснованными притязаниями на трон, чтобы получить его без войны? Или, возможно, кто-то считает, что островитяне упустят возможность воспользоваться нашими раздорами?
– Нет, настоящих претендентов у нас нет, – сказал один из полководцев. – Королева Шаззад разделалась с ними много лет назад.
– И скатертью им дорога! – пылко сказал Чатай. – Послушайте, друзья мои, мы все хотим что-нибудь сделать, но любим друг друга недостаточно сильно, чтобы посадить одного из нас на трон! Давайте говорить практически.
– Я думаю, господин Чатай прав, – сказал Анса. – Я среди вас чужеземец, но мой отец и Гассем были врагами чуть ли не со дня своего рождения. Я думаю, господин Чатай был прав во время первого совета, после того как я взял Лерису в плен. – Он подумал, что будет политически правильным напомнить им, кто именно взял в плен эту женщину. – Он сказал, что ее следует убить, и так и нужно было поступить. Она сумела вырваться на свободу, и, возможно, какой-нибудь изменник уже сообщил об этом Гассему. Гассема необходимо взять в плен или убить сразу же, как только он появится. Я уважаю чувство чести королевы, но по отношению к этим двоим думать о благородстве глупо.
– Правильно, правильно! – в один голос закричали почти все присутствующие.
– Принц Анса, – сказал придворный, – наше уважение к вам безгранично, и мы высоко ценим ваши советы, но, как вы и заметили, вы здесь – чужеземец. Ваш отец, король Гейл, и наша королева – были друзьями и союзниками многие годы. Они дважды сражались во время великих битв, будучи союзниками.
– Что мы хотели бы знать, – прервал его Чатай, – это как отреагирует ваш отец, если мы предпримем что-либо против нашей королевы. Мы не желаем променять вторжение дикарей-островитян на штурм верховых лучников с равнин. Конечно, состояние здоровья короля Гейла под вопросом, но несколько месяцев назад мы списали Гассема со счетов как умершего, и смотрите, что из этого вышло.
– Все зависит, – сказал Анса, тщательно подбирая слова, – от природы ваших действий. Если королеву Шаззад изолируют и поместят под арест до разрешения вопроса с островитянами, мой отец отнесется к этому спокойно. Но если ее низвергнут, убьют или еще как-нибудь ей повредят, ожидайте худшего. – Вообще-то он не был в этом так уверен. Как бы ни была велика дружба между Гейлом и Шаззад, его отец может решить, что Мецпа – это слишком большая угроза для равнин, чтобы уделять много внимания Шаззад. Но Анса чувствовал, что его слова помогут сдержать самых опрометчивых и честолюбивых.
– Лично я не допущу, чтобы королеве был причинен вред, – клятвенно заверил Чатай. Несколько человек решительно выразили свое согласие, но некоторые явно сомневались.
– Друзья мои, – сказал Анса, – мы много говорим о королеве Шаззад и ее непостижимых поступках, а ведь все зло в Гассеме. Это человек, который, кажется, в состоянии развратить все и вся. Шессины были простым и благородным народом воинов-пастухов, пока он не объявил себя их королем. Он пользуется словами, как игрушками, и только один человек может сдержать его – его старый недруг король Гейл.
Он заметил, что остальные рассвирепели, и быстро добавил:
– И, конечно, благородное войско и флот Неввы. Факт остается фактом – избавьтесь от Гассема, и королева придет в себя.
– Я согласен, – сказал Чатай.
– Если мы нарушим королевскую гарантию неприкосновенности, – сказал придворный, – полетят с плеч наши головы.
– Ну, что ж, – вставил Анса, – этим вы и покажете, на какие жертвы готовы ради своей страны.
Он осмотрелся и не заметил у присутствующих большого желания жертвовать собой.
– Более того, – сказал Чатай, – этого длинношея с островов не так-то легко убить, и его окружают шессины. Он, конечно, не бог, окруженный демонами, но я уверен, что он сможет расчистить себе дорогу, даже если на него ополчится вся королевская рать.
– Господа, есть простой ответ на все эти вопросы.
– Окажите любезность, поведайте нам, – сказал Чатай.
– Видите ли, – начал тот, – королева без колебаний обезглавит любого из нас за нарушение ее гарантии неприкосновенности. Но наш юный друг, принц с равнин – совсем другое дело. Он не ее подданный; он сын ее старинного друга короля Гейла; его услуги во время войны с Гассемом неоценимы. Он дважды вступал в личный поединок с Гассемом. Он лично взял в плен королеву Лерису. – И человек протянул руки, как бы взывая к здравому смыслу. – Наверняка наша королева не придумает наказания страшнее, чем отлучение его от своего двора на несколько лет, если короля Гассема лишит жизни именно он.
Все посмотрели на Ансу, и он вдруг почувствовал себя чрезвычайно уязвимым.
– Да, он дважды сражался с Гассемом, – сказал Чатай. – А это больше, чем может похвалиться любой живущий на земле человек, за исключением его отца. Но я хочу подчеркнуть, что ему не удалось убить этого дикаря, а во время их последнего сражения результат едване оказался прямо противоположным.
Придворный небрежно отмахнулся.
– Я и не предлагаю такую глупость, как поединок. Победа в единоборстве – дело случая. Нет, мне пришло в голову, что жители равнин – лучшие лучники в мире. Принц Анса прекрасно владеет огромным луком, который приторочен к его седлу. Гассем так свободно чувствует себя во дворце и его окрестностях, что наверняка в ближайшее время окажется прекрасной мишенью.
– Так поступают только трусы! – воскликнул кто-то.
– Не говорите глупостей! – рявкнул Чатай. – Убивать островитян означает уничтожать вредителей! Если принц Анса сможет всадить одну-две стрелы в этого зверя, я воздам ему все почести, которые только может оказать войско Неввы. Никто не осмелится оспаривать его отвагу.
– Так значит, мы договорились? – спросил придворный, на вкус Ансы слишком поспешно и вкрадчиво. Но, несмотря на это, ему очень хотелось использовать свой шанс и убить Гассема, чтобы избавить мир от этого зла раз и навсегда. Он был готов отказаться от чести убить его в поединке. Как и все остальные, он очень сомневался, что такой подвиг вообще возможен. Что касается Лерисы, он не думал, что она сможет удержать войско островитян без короля.
– Когда? – спросил Чатай. – Эта шлюха с островов может напасть на город и флот прямо сейчас. Гассем тоже в любую минуту может узнать, что она на свободе, и использовать это.
– Принц должен убить его при первой же возможности, – сказал придворный. – Мы сделаем все остальное.
– Что значит все остальное? – спросил Анса.
– Ну, как же, мы должны быть уверены, что вы при этом не пострадаете. Мы возьмем на себя шессинов-телохранителей.
– Это хорошая мысль, – согласился Анса. – Даже если меня никто не увидит, стрелы, пронзившие короля, подскажут им, кого искать.
Он говорил сухо, но слова его прозвучали очень серьезно. Конечно, исцеление шло удивительно быстро, но не стоило обманывать самого себя и говорить, что он в прекрасной форме. Десяток разъяренных шессинов легко отправят его на тот свет.
– Мы проследим за этим, – заверил его придворный. Насчет остальных Анса не был уверен, но этому человеку он доверять не собирался.
Он направился назад в город, объехав широким кругом холмы. Все заговорщики отправились на свои корабли, или в подразделения, или в город различными путями. Анса нашел дорогу, ведущую к северным воротам, и пустил кабо рысью, ощущая приятную усталость; поперек его седла лежал жирный криворог.
Когда до города оставалось несколько миль, его обогнал юный воин-шессин. На плечи он набросил короткую накидку из шкуры травяного кота – знак гонца-шессина, а к своему тонкому бронзовому копью прикрепил пучок перьев, обозначающий его неприкосновенность. Он пробежал мимо всадника, не удостоив его взглядом; сотни косичек, в которые были заплетены его бронзовые волосы, прыгали по плечам в такт легкому размашистому бегу.
Анса в ужасе подумал о вести, которую мальчик мог нести Гассему. Он взял свой большой лук и положил на него стрелу. Медленно натянул он тетиву, чувствуя, как протестуют его только что затянувшиеся раны. Дорога шла прямо, стрелять будет легко. В лучах заходящего солнца блестящая кожа мальчика сверкала золотом. Он был худощав, как показалось Ансе – не старше четырнадцати-пятнадцати лет. Плавная грация его движений, когда он бежал на фоне зеленого ландшафта, разрывала сердце своей красотой.
Плавно, дюйм за дюймом, отпускал Анса тетиву. Чатай сказал правду: убить шессина – все равно, что уничтожить паразита. Они были пожирателями всего прекрасного, врагами всего человечества. Но было что-то в их красоте, что делало это действие трагическим. Ярость битвы – это одно, но совершить убийство Анса не мог.
Но уж наверное, думал он, такого малодушия по отношению к Гассему я не проявлю. Гассем – это совершенно другое дело.
Глава четырнадцатая
Шаззад боялась, что сходит с ума. Воля и сила, которыми она так гордилась, растаяли, как воск над обжигающим пламенем. Иногда к ней возвращалась ее властность, она напоминала себе, что она королева, что идет война, что враг находится у нее в доме, что она потеряла залог, дававший ей преимущество в сделке, что необходимо сделать решающий шаг, и сделать его немедленно.
Но наступала ночь, он вновь приходил к ней, и вся так заботливо взращенная ею решимость тонула в невероятном чувственном наслаждении, которое изливалось из него, как вода из фонтана. С ним она становилась слабым, трепещущим, безмозглым существом, жаждущим еще одного прикосновения, еще одного ощущения. Это было безумие. Только юная слабоумная девчонка могла позволить так использовать себя, забыть королевство и свой народ ради собственного наслаждения. Но, тут же думала она, разве не задолжала она самой себе за все эти годы жертв, принесенных на благо нации? Разве не она провела столько лет, корпя над государственными документами, проводя государственные ритуалы, прокладывая своей стране путь среди интриг соседей и собственной знати, чтобы Невва стала безопасной и процветающей? Как могут они отказывать ей в праве на удовольствие на склоне лет, когда все остальные радости давно покинули ее?
Она решительно сдерживала эти мысли, подталкивающие ее потакать своим желаниям. Следовало подумать о практических, более опасных вещах. Она не только пренебрегла угрозой, исходящей от островитян, она опрометчиво поступила со своим собственным двором. Находясь на людях вместе с Гассемом, она не могла скрыть свою одержимость, не в состоянии была держать себя в руках, вести себя хладнокровно и безразлично.
Это было оружие, в котором нуждалась непокорная знать Неввы. Они видели, что их собственная королева становится изменницей, что она сдалась врагу. Теперь они могли свергнуть ее, могли отдать в руки палача. И они были бы правы. Ей виделось нечто большее, чем скандал и оскорбления. Ей виделось поражение в войне. Она смотрела в лицо смерти. Настало время покончить с этим.
Она осталась в своих покоях после того, как дамы ее причесали. Надо было подумать, как же ей взять себя в руки, чтобы сделать решительный шаг. Неужели колени ее опять ослабеют, когда она встретится с ним лицом к лицу? Он опять улыбнется ей, и все внутри у нее расплавится?
Шаззад отпустила дам, встала и вышла из комнаты. В тронном зале ее взору предстало зрелище, которое заставило королеву остановиться, и мрачное предчувствие охватило ее. В одном углу комнаты, под балконом с музыкантами, откуда лилась нежная музыка арфы и флейты, толпились ее придворные и стража.
В другом углу стоял Гассем, как всегда, надменный, упершись одной ногой в ее трон, окруженный своими шессинами. Исключением был юный воин в накидке гонца. От страха сердце королевы сжалось. Какую весть принес этот мальчик из лагеря шессинов? До нее доносился какой-то шум из города, но она не обратила на него внимания.
– Король Гассем, – сказал она, приблизившись, – все ли хорошо у вашего народа?
Он повернулся, посмотрел на нее сверху вниз и улыбнулся, но на этот раз она затрепетала не от страсти, а от ужаса.
– Все просто прекрасно, королева Шаззад.
Он знает. Все кончено, подумала она. Что же я натворила?
– Иди сюда, присоединяйся к нам, Шаззад, – сказал Гассем. – Нам есть о чем поговорить.
Медленно, но не выказывая открытого нежелания, стала она подыматься на возвышение. Ее придворные потихоньку начали перемещаться к трону. Шаг за шагом она приближалась к Гассему, ощущая угрозу, исходившую от него и других шессинов. Легкая, дипломатическая манера вести себя исчезла, уступив место первобытной смертельной угрозе, исходившей от островитян. От них исходила враждебность, но они уступали числом своим смертельным врагам, находясь в самой их гуще. Почему же они так уверены в себе?
Она поднялась на последнюю ступеньку и остановилась перед Гассемом. Что бы она ни навлекла на себя, она встретит это с открытым забралом. Если пришла ее смерть, она умрет, как королева.
– Я заметила, что в наших отношениях не все так гладко, как раньше, король Гассем, – сказала она. – Что переменилось?
– Все, – ответил он. Теперь его улыбка сделалась по-настоящему страшной. Любил ли он ее в самом деле, притворялся ли мастерски… однако теперь он вновь стал прежним. Перед ней стоял истинный варварский король. Он поднял руку, как бы намереваясь погладить ее по щеке, но его длинные пальцы сомкнулись у нее на шее. Музыканты резко прекратили играть, а среди стражей началась паника.
– Видишь ли… – начал Гассем, но тут юный воин в меховой накидке пронзительно закричал, указывая пальцем на балкон с музыкантами. Там стоял принц Анса с натянутым луком.
Шум, доносившийся из города, стал очень громким, но слышным как бы в отдалении, и все, что теперь видела Шаззад, стало происходить очень медленно, как будто все двигались под водой. На лице Гассема отразилось удивление, он ослабил хватку на ее шее и повернулся лицом к балкону. Стрела уже летела. Расстояние было небольшим – менее сотни футов. Его ничто не могло спасти.
Юный воин, стоявший рядом с Гассемом, наклонился вперед и нахмурил густые черные брови, пытаясь сосредоточиться. Странные брови для шессина, не к месту подумала Шаззад.
Движение мальчика было невероятно точным – он поднял бронзовое копье и его длинным, подобным мечу стальным краем ударил по древку стрелы. Шаззад увидела щепку, отлетевшую от древка, когда стрела сменила направление, и наполнилась восхищением, хотя уже поняла, что должно произойти. Эти шессины, подумала она, – нечеловеческие существа.
Стрела вонзилась Шаззад в левый бок, прямо под корсетом. Она почувствовала только, будто ей в корсаж попал кусок льда, и вокруг этого места растеклось онемение. Она глянула вниз и увидела, что из ее тела торчит около двух дюймов древка и оперение. Зрелище не очень ее расстроило. Может быть, она умрет не сразу, ведь у нее еще есть неоконченные дела.
Гассем потрясенно уставился на нее, а его воины уже сомкнулись перед ним, готовые остановить сколь угодно много стрел. Шаззад начала падать назад и почувствовала руку, подхватившую ее под спину. Она открыла глаза и увидела юного воина. Он держал королеву одной рукой, в другой у него было копье, меховая накидка распахнулась, и Шаззад увидела твердые груди красивой формы. Теперь понятно, почему ее так поразили черные брови…
– Мне очень жаль, Шаззад, – сказала Лериса. – Я не хотела, чтобы тебя ранили. – Она мастерски сумела выкрасить кожу и волосы в более темный цвет. Она и передвигалась, как юный воин, так что сходство было полным. Королева островов наклонилась и поцеловала Шаззад в губы, потом снова выпрямилась.
– Я люблю тебя Шаззад. Надеюсь, ты выживешь. Тебя не смеет убить никто, кроме меня. Я не хочу делить твою смерть с сыном Гейла. А сейчас я убью его. Я отомщу за тебя.
Потом королеву подхватил Гассем, легко удерживая ее на одной руке, а в тронном зале началось настоящее столпотворение.
Кто-то ворвался с улицы.
– Варвары в городе! Они захватили северные ворота!
Анса стоял ошеломленный, не в состоянии двинуться с места. Как это могло случиться? Ведь выстрел был самым легким за всю его жизнь! Но вместо врага он убил друга. Охваченный ужасом и чувством вины, он почти не слышал, что происходило внизу. Кто-то показывал на него, но остальных заботили более важные вещи. Стоял сильный шум, люди кричали что-то о варварах в городе.
Его оцепеневший мозг пытался разобраться в происходящем. Воины-шессины столпились вокруг Гассема и прокладывали ему дорогу к выходу из зала. Их огромные копья сверкали, как лезвия непостижимых механизмов, и стражи королевы отшатывались в стороны. Несмотря на свое состояние, Анса отметил, что они и не пытались сражаться.
Потом он увидел Шаззад. Гассем нес ее на согнутой руке, она свернулась клубочком, как ребенок, зажав руками бок, оперение его стрелы виднелось между ладонями, будто она держала в руках цветок. Его затошнило, когда он увидел, что стрела пронзила ее насквозь, и на фут торчащее из спины острие блестит от ее крови, и красные капли чертят дорожку на полу.
Пока он в болезненном ужасе смотрел на дело своих рук, в него едва не вонзилось копье. Слабый звук и стальной блеск он заметил как бы издалека, но годы тренировок воина довели реакцию тела до автоматизма, думать ему не требовалось. Он развернулся и отразил удар тем, что было у него в руках – своим луком. Бронза, отделанная по краям сталью, прорубила дерево и рог. Среди обломков инструментов, которые побросали бежавшие в панике музыканты, стоял с копьем в руках юный воин-шессин, которого Анса пожалел днем. Меховую накидку он потерял. Анса увидел его лицо и все понял.
– Лериса! – Удерживая копье, застрявшее в расщепленном луке, он начал вытаскивать свой длинный меч. Лериса была невысокой, но держала копье двумя руками, а он удерживал свой лук только одной левой. Изогнувшись всем телом, она вырвала лук из его руки в то мгновение, когда он полностью вытащил меч из ножен. Лериса ударила луком о перила балкона, освободив копье, и, размахнувшись, зацепила острием голову Ансы. Принц пошатнулся, кровь тут же пропитала его волосы, но он яростно отразил следующий удар копья своим мечом. Металл лязгнул о металл, и через вибрирующую сталь своего меча Анса почувствовал, что ее хватка на древке копья ослабла. Хоть он и ослаб от ран, но все же был сильнее Лерисы. Она еще раз всем телом налегла на свое копье, сделав рывок в сторону Ансы и сдерживая его меч.
– Я сегодня пощадил тебя! – выдохнул он. – Я уже нацелился в тебя из лука, но сохранил тебе жизнь!
– Я могла бы пронзить тебя копьем, когда пробегала мимо, но у меня было более важное дело. Нам обоим есть о чем сожалеть. Ты опозорил меня и убил Шаззад! – прорычала она, и ему показалось, что она не человек, а дикий зверь. Лериса резко ударила его коленом в пах, из глаз посыпались искры, и весь мир начал вращаться вокруг в тошнотворной муке. Из последних сил он навалился на нее, прижав Лерису всем телом к перилам балкона. Оружие оказалось зажато между ними, он бедрами вжимал ее ягодицы в перила, толкая ее все дальше и дальше, заставляя ее перегнуться через поручни. Если он не сможет зарубить ее, то сломает ей позвоночник.
Ее голова откинулась назад, и Лериса пронзительно закричала – высокий, резкий вопль боли и ярости. Внизу Анса увидел шессинов, которые проложили себе путь через весь зал, оставив позади мешанину мужских и женских тел. Гассем поднял голову и увидел их. Он что-то выкрикнул, и один из шессинов резко повернулся, нацелив на Ансу копье, но принц выпрямился, рванув перед собой Лерису. Гассем выкрикнул еще одну команду, и воин опустил копье.
Доведенный до бешенства, Анса рывком повернул Лерису, сжав ее запястья за спиной одной рукой, с усилием приподнял ее и опустил с другой стороны балкона так, что она повисла над группой шессинов. Широкое лезвие меча оказалось у нее под подбородком, вонзившись в нежную плоть. Тонкая струйка крови потекла у нее по шее. Теперь достаточно было отпустить руку, и голова Лерисы слетит с плеч. Все замерли на долгие секунды, никто не решался шевельнуться. Снаружи по-прежнему раздавались крики, но в тронном зале повисло молчание.
– Меняемся, Гассем? – выкрикнул Анса.
Лериса дергалась и извивалась в его руке, ослабляя хватку.
– Меняемся! – немедленно откликнулся Гассем, на чьем лице отражалась только одна забота.
– Ты первый. И поспеши, моя рука слабеет, а женщина, которую держишь ты, возможно, уже мертва.
Гассем сделал несколько шагов в сторону от своих людей и мягко положил Шаззад на окровавленный ковер, стараясь, чтобы торчащая стрела не задела пол. Он нежно погладил ее по волосам и отошел, чтобы встать под балконом с поднятыми вверх руками.
Анса убрал меч от шеи Лерисы и разжал руку. Гассем легко поймал свою королеву и поставил ее на ноги. Он надменно отдал честь, и островитяне продолжили свой жестокий бой. Принц предусмотрительно отступил от балконных перил, чтобы копья шессинов не задели его.
Медленно, чувствуя боль во всем теле, он подошел к лестнице и спустился в тронный зал. Стена была завешана гобеленами, чтобы музыканты могли войти в зал и подняться на балкон незаметно. Теперь он понял, что именно так поднялась к нему Лериса: она проделала весь путь от помоста до балкона, оставшись незамеченной стражами Неввы. Надо признать – она здорово умела оценить обстановку.
Он протолкался через толпу, окружившую королеву. Придворные стенали и рыдали посреди кровавого побоища, но он видел только Шаззад. Уронив меч, он упал перед ней на колени.
– Прости меня, Шаззад! – он попытался сказать что-то еще, но не смог.
Ее глаза слегка приоткрылись.
– Сегодня все хотят, чтобы я их простила, даже королева дикарей, но никто ничего не делает с этой стрелой у меня в боку.
– Хирургов уже вызвали, ваше величество, – сказала рыдающая придворная дама.
– Сегодня они очень занятые люди. – Она посмотрела на Ансу, с трудом повернув голову. – Ты нарушил мою гарантию неприкосновенности.
– Это Гассем напал на вас, ваше величество! – воскликнул кто-то. – Принц только попытался защитить вас! Это был несчастный случай.
– В этом деле нет никаких случайностей. Это промысел богов. – Она слабо улыбнулась Ансе. – Ты, твой отец, Гассем, теперь я. Интересно, какие-нибудь еще особы королевской крови причинили друг другу столько вреда с легендарных времен?
Через толпу протолкался человек в доспехах и уставился на Ансу.
– Идиот! – сказал он.
– Придержи язык, Чатай, – сказала Шаззад. – Я чувствую твою руку во всем этом, и расплата грядет, но позже. Что произошло?
– Они взяли северные ворота, ваше величество, – сказал Чатай, его лицо пылало от стыда. – Островитяне приходили сюда, чтобы присоединиться к Гассему, и многие остались. Их никто не считал. Они прятались здесь в городе, и сегодня ночью убрали часовых. Они буквально наводнили окружающий лес и ворвались в город раньше, чем мы сумели задержать их.
– Нам всем придется расплачиваться, – устало сказала она. – Мне – за то, что я была идиоткой, вам – за то, что вы утратили бдительность, Ансе – за попытку совершить убийство. Всем придется поплатиться.
