Текст книги "Королевство Джонни Кула"

Автор книги: Джон Макпартленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Наслаждение? Ты действительно взялась за это, да, Дэа?

Дэа смотрела прямо перед собой и проговорила тихо:

– Девушка из моей истории похожа на Дженис, или на меня, или на любую из нас.

– Как раз на полпути между фригидной и нимфоманкой – но ниже пояса она нимфа, хотя пока и не знает об этом, – заметила Мэри Стюарт, одна из подошедших девушек из телеагенства.

На мгновение Дэа закрыла глаза.

– Это будет частью моей истории, наряду с её очень особым наслаждением – возбуждением от обладания мужчиной, похожим на восхитительное дикое животное.

– На тигра, – сказала, смеясь, Дженис.

– На тигра, – повторила Дэа. – Лоснящегося и сильного, пробирающегося сквозь джунгли на убийство.

– Кто написал тебе такую чушь? – рассмеялся Маккейб. – Какой финал у твоей истории? Только три варианта: она динамит парня, когда неожиданно понимает, что на самом деле он гадкий мальчишка; она бок о бок с ним отстреливается от копов, которые лезут в окно; или она попадает в тюрьму.

– Очень удручающий финал, – сказала Мэри Стюарт. – Позволь ей влюбиться в детектива, который объяснит ей её ошибки.

– Будет свежий подход, – сказала Дэа, допивая бокал. – Девушки из моей истории решит обуздать свою натуру. Решит стать тем, кем была раньше – и никаких больше диких удовольствий.

– Невозможно, – покачала головой Дженис. – Если бы я когда-нибудь стала дикой и моим любовником был бы такой тигр, я бы осталась дикой. Никто не поверит в такой финал.

– Почему нет? Давай предположим, что все продолжалось только неделю. Может, даже меньше. Она не слишком изменилась. Она снова может стать приличной и респектабельной.

– Ты забыла кодекс и договоренности телевизионного сообщества. Эти недалекие чудаки настаивают, чтобы плохие герои были наказаны.

Маккейб украдкой взглянул на Дэа. Это была не совсем та девушка, которую он знал в Нью-Йорке.

– О, мужчина кончит плохо, ему не поздоровится – сказала Дэа.

– Хотелось, чтобы так, – кивнула Мэри. – Быть хорошей девочкой, как мы все. Потом взять недельный отпуск, испытать все мыслимые и немыслимые наслаждения. Грабить банки, убивать людей, ощущать все убожество этого мира и упиваться любовью мужчины-тигра. Потом неделя кончается, и ты возвращаешься на работу, став ещё красивее и соблазнительнее.

– Ты ведь не героиня этой истории, правда, Дэа? – спросила Дженис.

– Почти. Это действительно случилось с моей знакомой.

Маккейб нагнулся к Дэа.

– Давай сбежим отсюда и поговорим о сериале. Я знаю местечко, где подают такие сэндвичи с мясом...

Она посмотрела на него, улыбнулась и кивнула. Он поднялся.

– Дэа вам не сказала, – обратился Маккейб к компании, когда Дэа ускользнула, – но это я – тот тигр, о котором она говорила. Мы уходим, взорвем бензоколонку, и будем наслаждаться удовольствиями, пока не прибудет ФБР. Так что пока, честные обыватели.

Когда Маккейб и Дэа пошли к выходу, она на мгновение остановилась.

– Я хочу поговорить с тем человеком.

Дэа подошла к Марку Кромлейну, и тот с изумлением поднял на неё глаза.

– Вы помните драку в "Риал Тониз"? – Она смотрела в лицо Кромлейна, все ещё со следами кровоподтеков.

Он изучал её лицо, силясь припомнить. Он с ней не спал. Она не девушка парней из мафии, которых он знал. Высший класс, роскошные волосы.

– Кто вы?

– Если хотите снова встретиться с тем человеком...

Кромлейн встал.

– Я хочу знать, кто ты.

– Послезавтра в пять он будет в "Рейнбоу Рум" в Рокфеллер центре.

Кромлейн схватил её за руку, приблизил свое лицо. Ее холодные глаза смотрели в упор. Похожие ледяные голубые глаза он видел и раньше – ему было девятнадцать, и через мгновение он того человека убил.

– Убери руку.

Он отпустил.

– Почему ты мне сказала?

– Потому что ты хочешь его увидеть. Он будет в "Рейнбоу Рум" послезавтра в пять.

Она подошла к Маккейбу, и они покинули "Дерби". Кромлейн смотрел им вслед, потом поспешно подошел к кабинке, где сидели остальные.

– Простите, кто была это молодая леди?

– Вы её не узнали? Это Маленькая Сиротка Энни.

– Не дурачь джентльмена. Эта леди была не леди, это был Джерри Льюис в светлом парике.

– Не обращайте внимания на их шуточки, сэр. Это была Королева Дня.

Кромлейн смотрел на уверенные насмешливые лица. Люди из телевидения или из рекламы, подумал он. Они ничего ему не скажут и высмеют. А если применит силу, просто вышвырнут.

– Большое спасибо, – сказал он.

В одном он был уверен. Она сказала правду. Она была в "Риал Тониз", когда он сцепился с Колини.

И она выдала Джонни Колини.

Он ещё увидит, как мафия до него доберется.

21

Маккейб привел её в "Грейп Вайн", что в квартале от двух главных телестудий на Вайн Стрит. Это было приятное местечко со стереомузыкой, камином и глубокими, мягкими креслами.

Они уединились в углу.

– Расскажи мне все, Дэа. Ты попала в какую-то переделку. В чем дело?

– С чего ты взял, что у меня неприятности, Мак?

– Твоя история.

– История моей жизни, – Дэа рассмеялась.

– А кто мужчина? Не тот парень в "Дерби"?

– Боже, нет.

Подошла официантка. Маккейб спросил Дэа, хочет ли она мяса.

– Сейчас ничего, Мак, кроме ещё бокала. Может, позже.

– Две водки с тоником, Беверли, – сказал Маккейб девушке. Когда та ушла, он взял Дэа за руку:

– Тебе нужен друг, Дэа?

Дэа кивнула и глубоко вздохнула.

– Да. Но я ничего не могу тебе рассказать. Мак, чтобы ты мог бы для меня сделать?

Он протянул раскрытые ладони.

– Все, Дэа.

– Говори со мной о телешоу. Говори со мной о людях, которых мы оба знаем. Помоги получить работу. Не здесь. Может, на Гавайях. Где-нибудь подальше.

– Так все плохо?

– Так плохо, – ответила она.

– Я знаю парня на Гавайях, Джонни Джордана. Можем позвонить ему.

Она вздрогнула, как от холода.

– Не нужно, Мак. Я собираюсь кое-что рассказать. Я должна рассказать тебе, что я только что сделала – и почему.

Официантка принесла коктейли. Маккейб попросил счет, и она ушла.

– Что ты сделала, Дэа?

– Я уничтожила человека. Три часа назад я жила только новой встречей с ним – и когда мне предоставился шанс уничтожить его, я это сделала.

– Уничтожила? Как, Дэа?

– Человек, с которым я разговаривала в "Дерби". Не могу сказать тебе, что произойдет, но я уничтожила своего единственного мужчину. Поверь мне.

– Верю. Почему ты это сделала?

– Если бы я этого не сделала, то ушла бы с ним.

– И ты все ещё любишь его, Дэа? – голос Маккейба был нежен.

– Сейчас он для меня не существует. Но если он сейчас придет сюда, Дэа Гинес, которую ты знаешь, исчезнет. Я буду делать все, чего он хочет, неважно, что, я буду хотеть его, как распутная сука в течку. Вот чем я буду, если сейчас его увижу. Поэтому я его уничтожила.

– Чем это стало бы для тебя, Дэа?

– Преисподней. Забавно, как истоптали это слово. Мы забыли о его истинном значении. Преисподняя, – очень избитое выражение.

Она смотрела мимо Маккейба.

– Я спрашивал, чем это стало бы для тебя, Дэа?

– А я пытаюсь объяснить, Мак. Это преисподняя, и никаким другим словом не опишешь. Под нашим миром – темный, холодный мир теней, где всегда пахнет смертью. Мир чудовищ.

– Знаешь, кто ещё в этом городе, Дэа? Целая команда с Шоу Свиданий Брюс, Говард, вся банда, – Маккейб улыбнулся и сжал её руку. – Может, тебе тоже следует их увидеть. Тебе понравится с ними работать.

А в большом новом здании управления полиции Лос-Анжелеса подключили лучших специалистов криминальной лаборатории. У них было чудовищное по объему задание – проследить каждый новый красно-белый открытый "форд", зарегистрированный в Калифорнии, проверить имена, на которые их арендовали, особенно молодых женщин, если они ещё и блондинки, как описывали свидетели в каньоне Кулвотер.

Марк Кромлейн звонил в Нью-Йорк Джерри Мусии из отеля "Голливуд Плаза".

– Джерри? Марк. Ты знаешь беспокойного парня?

– Того, которого мы знаем?

– Его. Его девка в Голливуде.

– Откуда ты знаешь? Ты никогда её не видел.

– Она видела меня. Подошла ко мне в "Дерби". Сказала, что парень будет в "Рейнбоу Рум" послезавтра в пять.

– Почему она тебе сказала?

– Кто знает? Может, месть, может, она решила начать все снова. Но я верю, что парень там будет.

– Даю слово, он будет не один. Будут люди, работающие на него. Но кто?

– Я передаю эту новость тебе, Джерри. Ты знаешь, я немного должен по городу.

– Это уже обговаривалось.

– Я оказал услугу некоторым большим людям, указав им этого парня.

– Они тебе за это не заплатят. Ты это знаешь, болван.

– Они могут приказать дать мне немного времени.

– Если информация верна, может быть.

– Моя сделка здесь провалилась.

– Худо дело. Почему?

– Не могу достать начальную сумму. Ты же знаешь, исполнители хотят пять вперед за информацию и за исполнение, ещё пять, когда доставят товар. Мне не хватает.

– Ты сказал, в пять в "Рейнбоу", послезавтра.

– Она сказала. Подошла ко мне, словно не в себе, сказала это и исчезла.

– Ты должен был остаться с ней.

– У тебя дыра в башке! Где такие девки, там крутые мужики. Жестокие и хладнокровные. Я и близко к этой бабе подходить не хочу.

Кромлейн повесил трубку в Голливуде, Мусия – в Нью-Йорке. Мусия решил передать все прямо Майку Сантанджело. Кромлейн решил взять деньги и попытать счастье в Лас-Вегасе. Заодно зайти на похороны Бена Фрэнда. Уважение Бену Фрэнду окажет каждый.

За телом Оби Хиндза приехали ребята из южного Иллинойса.

Жена Леннета Крэндала договорилась, чтобы его кремировали в Форест Лаун. Затем она собиралась вышвырнуть пепел в сточную канаву.

Луиса Мерфи похоронят со всеми почестями в Коннектикуте.

Последние дела остальных троих мужчин, умерших потому, что встали на пути у Джонни Колини, уладят родственники.

В Палермо девушка по имени Мария, одетая как горожанка, садилась в самолет до Рима. У неё был забронирован билет от Рима до Нью-Йорка.

Золота и серебра, которые она скопила на свадьбу, хватило на билет. Она ехала по личному делу, паспорт лежал в кошельке.

По сицилийской деревне прошел слух, что Джулиано не мертв. Он в Америке. Мария ехала в Нью-Йорк, чтобы найти его.

Она ждала два года. Знала, что Джулиано где-то живой, и молила о дне, когда снова будет с ним.

Без веры в эти молитвы у Марии не было причин ждать нового дня.

Когда по деревне прокатился слух, она знала, что должна ехать. Она была уверена, что он собирается вернуться на Сицилию победителем и взять её в жены. Мария не представляла себе будущего без Джулиано.

Джонни Колини легко заснул на нью-йоркском рейсе. Он мог спать, потому что у него не было планов. Убийство Майка Сантанджело было единственным из пяти, к которому он не стал готовиться заранее.

На динамите для Крэндала он остановился двумя неделями раньше; простейший метод для Луиса Мерфи он выбрал, изучив привычки адвоката; он запланировал использовать Оби Хиндза, чтобы добраться до Бена Фрэнда. Но для Мороженого планов у него не было.

Сантанджело жил в охраняемом небоскребе, его телохранители наблюдали за ним сквозь щели в стенах. Убить его могло быть просто, но прожить после этого ещё десять секунд – невозможно.

В определенные воскресенья Сантанджело отправлялся к сестре на Лонг-Айленд в сопровождении вереницы черных "каддилаков". Караван состоял из четырех машин, первые две – охрана, потом машина Сантанджело, затем третья машина с охраной. Была возможность, но с очень небольшими шансами на успех, снова попытать динамит или пистолет. Если Джонни Колини не останется в живых после смерти Сантанджело, во всей затее очень мало смысла, разве что потешить старика на вилле.

Сестра и зять жили в хорошем, хотя и не очень богатом, доме, но за проволочным забором, окружающем дом, держали шесть натасканных датских догов. Собак невозможно было отравить.

Иногда Сантанджело ходил в дорогой ресторан или смотрел мюзикл на Бродвее, всегда в окружении шести телохранителей и всегда без какого-либо графика.

Холодного убрать непросто, поэтому Джонни спокойно спал.

Полиция наблюдала за самолетами, прибывающими из Лос-Анжелеса, но не за самолетами из Сан-Франциско, прилетающими в Айлдуайлд. На проверке багажа стоял офицер полиции, но у Джонни не было багажа.

Когда самолет приземлился, он направился прямо к такси.

– Отвези меня в хорошие турецкие бани, – сказал он водителю.

– Конечно. Я знаю самые лучшие.

И они оказались отличными. Все шло превосходно.

Он сидел в парилке и придумывал, как убить Майка Сантанджело. Нужна была удача – и она витала в воздухе, который он вдыхал. Удача – шлюха, а Джонни Колини был её сутенером.

Он убьет Майка Сантанджело сегодня.

Потом он напишет в Палермо. Секретное письмо, понятное ему одному.

Джулиано нужны его люди. Джулиано подготовил себе место, и теперь он король в Америке. Приходите, и Джулиано сделает вас герцогами и баронами мафии.

Каждый год племянники, кузены, крестники Братьев тайно перебирались через Атлантику. Их называли "субмарины". Он перевезет сотню "субмарин" за месяц. Они сойдут с кораблей ночью, как огромные черные крысы. Его сотня.

Но прежде, как только умрет Сантанджело, Джонни Колини созовет заседание мафии. Они придут, потому что будут бояться: если пятеро умерли за один день, завтра могут умереть пятьдесят. Кто знает, сколько убийц у Джонни Колини?

Они отдадут ему деньги, свои доли в том и в этом. Мафия состояла из стариков, они попытаются купить безопасность и жизнь.

Но когда он станет частью мафии, придет его сотня – и в каждый город придут убийцы. Тогда он покажет старикам, как много в самом деле хочет Джонни Колини. Он станет королем десяти тысяч человек в городах Америки вместо сотни в горах.

Сегодня он убьет Мороженого. И через неделю эти люди станут его людьми. А через месяц он получит всю полноту власти, потому что не позволит остаться в живых ни одному, вставшему на его пути.

Человек на вилле под Римом? Он стар. Пусть попытается найти другого Джулиано.

Джулиано только один.

Его сильное молодое тело обтерли ароматической солью, мускулистый массажист поинтересовался, не спортсмен ли он. Может, пловец?

В девять он позавтракал и взял такси до большого магазина охотничьих принадлежностей. Он купил сумку для гольфа, клюшку с медным наконечником и три со стальным. Их он сдал в камеру хранения. Затем купил крупнокалиберное ружье, бинокль и коробку патронов.

Одна из чикагских историй старого Джонни Колини подсказала ему план. Когда ещё существовал Синдикат и была шайка Капоне, жил мальчик по прозвищу "Сумка для гольфа", Сэм Хант. Джонни не видел ничего предосудительного в том, как Сэм Хант носил ружье.

Ружье и бинокль ему завернули в грубую коричневую бумагу, он забрал сумку для гольфа из камеры хранения и, выйдя из магазина, подозвал такси. В нем он положил пакет с ружьем в сумку и застегнул молнию.

– Угол Восьмой авеню и Пятьдесят седьмой, – сказал он шоферу.

Голливудское утро, почти восемь. Вчера вечером Дэа Гинес и Маккейб вернулись из "Грейп Вайн" в "Дерби", забрали её чемодан, и Маккейб отвез её в "Беверли-Хилтон", где она зарегистрировалась как Дэа Гинес. Сейчас, проснувшись, она пыталась понять, что она за девушка.

Холодная вода из душа потоками текла по её стройному телу и убеждала, что она девушка из хорошего дома в Уайт Плейнз. Девушка, которая вышла замуж за красивого парня, который, к несчастью, слишком много пил. Девушка, которая делала успешную карьеру на телевидении.

Она оделась, размышляя, какие вещи купить сегодня. Забавно собирать новый гардероб. В полдень она встречается в Маккейбом и телепродюссером на ленче. Потом начнет поиски квартиры и закончит покупки.

За завтраком Дэа прочитала "Дейли Варьети" и "Голливуд Репотер". Там была история о жестокой смерти человека по фамилии Крэндал, адвоката из шоу-бизнеса и авторитета в крупном "агенстве талантов". Она прочитала новости кино. А не подробности смерти Крэндала.

Она не купила ни "Таймс", ни "Экземайнер" и старалась не видеть черные заголовки.

Она была Дэа Гинес, девушка из Уайт Плейнз.

Проверка через компьютеры Департамента транспорта в Сакраменто и агенств проката машин Лос-Анжелеса дошла до имени Дэа Гинес, которая брала напрокат красно-белый открытый "форд" меньше чем за час до взрыва в каньоне Кулуотер, и вернула машину около часа спустя.

В прокатной фирме она предъявила водительские права штата Нью-Йорк, её припомнили как очень привлекательную молодую блондинку, очень привлекательную. В качестве местного адреса она указала маленький голливудский отель.

Обычный звонок в отель выявил, что Дэа Гинес там зарегистрирована. После этого к ней проявили особый интерес.

Имя Дэа Гинес поставили в первые ряды розыска убийц в каньоне Кулуотер. Полетели телетайпы, проверяющие сведения о её водительских правах и запросы в полицию Нью-Йорка.

Все участки Калифорнии и Невады получили ориентировку на белую американку, от двадцать двух до двадцати шести, блондинка, пользуется именем Дэа Гинес. Запрос не связывал её со взрывом в каньоне Кулуотер и не отличался от множества сводок о поисках пропавших без вести, которые приходили каждый день.

Никакая информация о ней не просочилась ни в одну из лос-анжелесских газет.

В Лас-Вегасе приняли телефонный звонок и принялись за поиски следов Дэа Гинес, или девушки с такой внешностью, которая была бы в Лас-Вегасе в период убийства Хиндза и Фрэнда.

Ее имя и приметы стали частью досье ФБР на Джонни Колини.

Полиция Лас-Вегаса обнаружила машину, брошенную на Стрип возле отеля, где было совершено убийство Хиндза и Фрэнда. Угнанная в Голливуде в ночь перед бойней на Стрип, она была объявлена в розыск. Необычной деталью оказалось полное отсутствие отпечатков пальцев, даже на обратной стороне зеркала заднего вида, – большинство неопытных угонщиков о них забывают.

Голливудская машина выстроила версию, что Джонни Колини и Дэа Гинес в Голливуде. Регистратор маленького отеля, адрес которого она указала, вспомнил девушку с такой внешностью, но зарегистрировалась та под другой фамилией. Подозреваемые попали в сводку "разыскиваются", но уже с более детальным описанием.

Мария была на полпути над Атлантикой; она уже оправилась от испуга от полета над бесконечной блистающей водой. Ее пальцы сжались, будто уже обнимая крепкое, гибкое тело Джулиано.

Джонни Колини вылез из такси на Восьмой авеню и зашел в бар.

– Ничего, если я оставлю ненадолго свои вещи? – спросил он бармена, помахивая долларом.

– Я положу из здесь, – бармен перегнулся и втащил сумку за прилавок.

Джонни дошел по Восьмой до перекрестка, где в небоскребе обитал Сантанджело. Восьмая была для него довольно безопасной, но всего в квартале оттуда пролегала главная улица нью-йоркской мафии.

Прошло два часа, и четырнадцать раз он поднимался в лифте, прежде чем нашел подходящее место.

Подходящим местом было здание в квартале от небоскреба. Крыша была двумя этажами выше, и туда можно было забраться, не привлекая внимания. Деловое здание занимали сотни арендаторов. Джонни поймал такси, забрал в баре сумку для гольфа и вернулся.

Он поднялся в лифте на верхний этаж, вскарабкался по лестнице на крышу.

День был в разгаре, солнце светило вовсю. Настроив бинокль, он поймал окна квартиры Сантанджело. Прошло пять минут тщательного наблюдения, пока он увидел массивную голову Мороженого.

Скрытый парапетом крыши, Джонни достал ружье и закрепил его у бинокля. Он внимательно проверил механизм ружья, стер отпечатки со всего, к чему прикасался – ружья, коробки патронов, бинокля, сумки для гольфа – включая застежку молнии. Потом вставил патроны, не прикасаясь к металлу.

Готовый к выстрелу, более получаса он ждал подходящего момента. Не надо было заботиться о поправке на ветер; воздух словно застыл. До цели примерно две сотни ярдов, промазать невозможно.

Он выстрелил раз, потом ещё пять без перерыва. Оконное стекло – он видел в бинокль – растрескалось от первой пули, обрушившись от третьей. Мельком он увидел, как падает Сантанджело.

Джонни вытер курок и ствол, оставил ружье и сумку на крыше и бросился к двери.

Он сбежал по лестнице до третьего этажа, подождал и спустился в лифте на улицу.

Пробираясь сквозь спешащую на ленч толпу, он добрался до Восьмой авеню, на подземке доехал до Четырнадцатой стрит, поднялся наверх и взял такси.

А в огромной гостиной Сантанджело его тело изучал врач.

– Мертв, – сказал он. – Одна из пуль застряла в позвоночнике.

Джонни попал в Мороженого со второго и третьего выстрела. Остальные четыре пули впились в стену напротив разбитого окна.

– Он умер от сердечного приступа, – сказал Джерри Мусия, который дожидался встречи с Мороженым, когда первая пуля разбила оконное стекло.

– Он умер от сердечного приступа, – согласился врач, двадцать лет назад прошедший медицинскую школу Ордена.

Мусия посмотрел на окружающих.

– Колини, – сказал он.

Для них не имело значения, его ли палец нажал курок. Это убийство было подстроено Колини. Убийство Великого Мастера Ордена.

Сантанджело мог умереть счастливым.

Около шести часов, в вилле на холмах под Римом, молодой врач старого Джонни Колини готовил ежедневную инъекцию прописанных гормонов и витаминов, которые старик потреблял, чтобы наслаждаться молоденькими девочками.

Старый Джонни Колини сидел в великолепной комнате возле бюста Цезаря в ожидании процедуры. Он думал о Джулиано, о четверых мертвецах, о Сантанджело, о Цезаре.

Он гадал, хватит ли Джулиано смекалки, чтобы заманить и убить старого льва, старого друга его детских лет. Если Джулиано это удастся, нужно будет убедиться, что Джулиано мертв. Цезарь может быть только один.

Цезаря убили друзья. Это была старая история, но она не касалась настоящего Джонни Колини. Для себя он по-прежнему оставался Джонни Кулом, молодым, несгибаемым подростком из Чикаго. Он был Джонни Кул, и он будет, как и Цезарь, жить долго.

Молодой врач протер спиртом обнаженное бедро старого Джонни Колини и вонзил острую иглу. Рука его была тверда, и он вдавливал поршень, вгоняя в вену пузырь воздуха, чтобы тот достиг старого сердца и остановил его навсегда.

Даже вскрытие покажет, что старик умер от сердечного приступа.

Врач сделал то, что приказал ему великий Орден.

22

От Четырнадцатой стрит Джонни взял такси до своего отеля. Когда он вошел в вестибюль, рука помощника менеджера замерла с карандашом над карточкой, в которой он что-то писал. Потом он положил карандаш и взялся за телефон.

Джонни попросил ключ. Клерк подал его, изобразив искусственную, мертвую улыбку на побледневшем лице. Пока Джонни шел к лифту, он смотрел в его стройную, широкую спину все с той же примерзшей ухмылкой.

В комнате Джонни разделся, быстро принял душ и оделся вновь. Он спешил, потому что хотел быть чистым и свежим, когда за ним придут.

Раздался долгожданный стук, и Джонни открыл дверь. Там стояли двое крупных мужчин с жесткими глазами и жесткими улыбками. Один, стоявший чуть позади, держал в руке пистолет.

– Вы Джонни Колини?

– Да.

– Я лейтенант Макгир, – сказал первый, протягивая в левой руке бумажник с приколотой бляхой.

– Чем могу помочь? – спросил Джонни.

– Ты пойдешь с нами, вот чем ты можешь помочь, – сказал Макгир.

Его отвели в комнату допросов отдела убийств и стали задавать вопросы.

– Твое настоящее имя?

– Джонни Колини.

– Где родился?

– В Чикаго. Двадцать восемь лет назад.

– Источник доходов?

– Я хожу на скачки, ставлю на лошадей. И выигрываю.

– Какое получил образование?

– Никакого.

Помощник районного прокурора мягко спросил:

– Кто тебе заплатил за убийство Луиса Мерфи?

– Кто такой Луис Мерфи?

– У нас есть свидетели, которые опознают тебя как человека, который застрелил Луиса Мерфи.

– Сначала лучше скажите, кто такой Луис Мерфи. А потом показывайте меня вашим свидетелям.

– Где ты был последние два дня?

Джонни улыбнулся.

– В глубоком запое. Я начал с утра два дня назад, и вышел из тумана этим утром. Может, вы сможете мне сказать, где я был.

Люди в комнате бились шесть часов, потом подключилась команда ФБР. На эти шесть часов Джонни был формально арестован за бродяжничество. У него сняли отпечатки пальцев, и не прошли ещё шесть часов, как отпечатки классифицировали, проверили по картотекам Нью-Йорка и ФБР в Вашингтоне.

На этого Джонни Колини данных не было. На исходе шестого часа помощник районного прокурора совещался с глазу на глаз с шефом отдела убийств.

– Вы не дали нам на этого парня ничего. Я не могу обвинить его в убийстве Мерфи.

Шеф был в ярости.

– У него нет алиби.

– Сейчас оно ему и не нужно. Все, что вы на него имеете – рапорт из Лас-Вегаса о каких-то слухах о войне гангстеров. Хорошо я буду выглядеть, если заявлюсь в суд и потребую смертного приговора для парня, на которого нет досье, который не имеет судимостей, у которого нет пистолета, и, как нам известно, никогда и не было, который не вяжется с Луисом Мерфи, который выглядит, как чертова итальянская рок-звезда с телевидения – правда, вдвое красивее, и который был арестован в своем номере в одном из лучших отелей города.

– Я знаю, что этот сукин сын виноват, – сказал широкоплечий, непреклонный шеф манхэтанского отдела убийств. – Я смотрю на него, когда он мне улыбается, и внутренний голос твердит, что этот парень застрелил Луиса Мерфи и пошел прочь, насвистывая марш.

– Ты думаешь, он сломается?

– Я думаю, мы может вырвать его ногти один за другим, а он так же будет сидеть и улыбаться. А потом мы его отпустим. И однажды он нам отплатит. Железный сукин сын с непреклонной улыбкой, лучший из всех, кого я знал. Я знал Анастазия, когда он был молод и полон злобы, но он и рядом не стоял с этим улыбающимся сукиным сыном.

– Что вы собираетесь с ним делать?

– Отдать его Федералам. У них слюнки текут по нему.

– Если они его расколют, я хочу получить его первым.

– Они раскалывали самых лучших. Они все тоже улыбчивые. Мягкие, беззаботные, полусерьезные, а заодно заставляют тебя рассказать, как ты ограбил банк.

Люди из отдела убийств ушли, и в комнату допросов вошли стройные мужчины в серо-голубых фланелевых костюмах с беззаботными улыбками.

Их вопросы кусались.

– Когда вы в последний раз были в Лос-Анжелесе?

– Мы обнаружили в вашем номере брюки с этикеткой лос-анжелесского магазина одежды. Когда вы их купили?

– Мы обнаружили спортивную куртку с этикеткой магазина мужской одежды "Сант-Фрэнсис" в Сан-Франциско. Когда вы их купили?

– Где ваша регистрационная карта о службе в армии?

– Где ваши налоговые декларации за последние пять лет?

– Какую школу в Чикаго вы посещали?

– Где вы начали пить позавчера? Куда пошли оттуда?

– Вы владеете чистым итальянским?

– Вы когда-нибудь были за рубежом? У вас когда нибудь был паспорт?

– Можете вы доказать, что вы не нелегальный иммигрант?

– Кого вы знаете в Чикаго? В Нью-Йорке? В Лос-Анжелесе? В Сан-Франциско?

Но Джонни возвращал улыбки. Он сказал им, что он игрок и пьяница. И это все, что он им рассказал.

Через восемь часов спецагент разговаривал с Вашингтоном.

– Мы думаем, он замешан в одном или более из этих убийств – наиболее вероятно, в лос-анжелесском взрыве. Думаю, мы можем доказать, что он был позавчера в Лос-Анжелесе и Сан-Франциско и купил серую кашемировую куртку, как на террористе. Опрося персонал авиалиний, мы, возможно, сможем узнать, какими рейсами он летел из Лос-Анжелеса в Сан-Франциско и из Сан-Франциско – в Нью-Йорк. Но нет доказательств, ни что он был в Лас-Вегасе во время убийства Хиндза и Фрэнда, ни что он убил Мерфи здесь.

Вашингтон спросил:

– Он попросил адвоката?

– Шеф, он ведет себя так, будто ничто в мире его не волнует. Крепкий орешек. Мы встречались с непробиваемыми. Этот ещё более несгибаем и скользок. Он сидит здесь, улыбается и говорит, что не знает. Мы можем передать его отделу иммиграции, финансов, или держать его у нас по подозрению в уклонении от воинской службы. Мы можем задержать его за то, что он был в Лос-Анжелесе в день взрыва. Возможно, мы сможем докопаться до продавца динамита – если он покупал его легально. Но это все, что у нас есть.

Вашингтон сказал:

– Отпустите его. Проработайте все – воинскую регистрацию, свяжитесь с иммиграцией и финансами, проследите по приметам на авиалиниях и у продавцов динамита по всей стране. Ради этого человека мы задействуем всю систему Бюро. Но сейчас отпустите его.

– Под надзор, шеф?

– Может пройти шесть месяцев или год, прежде чем он свяжется с тем, на кого работает. Давайте положим год. Я выделю группу для слежки.

– Начет женщины, шеф, – мы не можем связать этого мужчину с мисс Гинес, или мисс Гинес с чем-либо здесь. Мы начали опрашивать по авиалиниям насчет женщины её внешности в сопровождении похожего на Колини мужчины, но ничего не вышло.

– Я лучше подожду год, пока этот Колини приведет нас к вышестоящему боссу, чем арестую его за взрыв, с женщиной или без. Если она замешана, то скорее всего, это секс, баба просто потеряла рассудок. Она неподсудна, если только не совершила преступления в Нью-Йорке и бежала из штата, или пыталась покинуть Калифорнию, чтобы избежать ареста, или нарушила федеральные законы относительно взрывчатых веществ, или тайно помогала Колини покинуть Калифорнию, чтобы избежать ареста. А пока оставим её властям Калифорнии.

– Да, шеф, – ответил спецагент.

Калифорнийская полиция не вывела в сводку Дэа Гинес. Они не проверяли регистрацию отеля "Беверли-Хилтон".

Но в одиннадцать утра, светлым тихоокеанским утром, директор телевидения Лос-Анжелеса позвонил руководителю программы в Нью-Йорк узнать о прошлом Дэа Гинес, которую предлагали на работу. Переговорив, он немедленно позвонил Маккейбу.

– Ты знаешь, что полиция Нью-Йорка разыскивает твою Гинес?

– И что случилось?

– Запрос из полиции Беверли-Хиллз. Видимо, она им нужна и они проследили её по правам до Нью-Йорка.

– Позволь мне поговорить с ней. Я отвезу её в полицию.

– Ладно, но не вмешивай в это всех.

– Разумеется.

Маккейб, повесив трубку, посмотрел на телефон так, будто директор спятил. Не только всех не вмешивать, но и не вмешивать самого Маккейба.

Когда он позвонил, Дэа не было в номере, поэтому он приехал в отель и дожидался её в холле.

Если бы он зашел в большой бар отеля, то нашел бы её. Она сидела перед двойной порцией водки с тоником, поглядывая на часы на запястье. В час тридцать по тихоокеанскому времени она решилась, подошла к междугороднему коммутатору в холле и заказала разговор с Джонни Колини, "Рейнбоу Рум" в Рокфеллер центре, Нью-Йорк.

Она была девушкой из Уайт Плейнз, и эта девушка окончательно обезумела от любви к Джонни Колини.

В три тридцать по местному времени Маккейб её нашел. Она была пьяна и все ещё пыталась связаться с Джонни Колини, чтобы сказать ему, что предала его, но все равно любит.

– Сегодня он умрет, – пыталась объяснить она Маккейбу. – Я обещала ему, что он проживет долго. Я не могу позволить им убить его сегодня.

Маккейб увел её, но не к себе. В маленьком, темном кафе на Санта Моника он привел её с себя, и за черным кофе она рассказала ему о каньоне Кулуотер.