Текст книги "Время от времени"

Автор книги: Джон Локк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 7

Рейчел уже вернулась. Я не стал спрашивать, где она была, а сама она не торопилась объясняться.

– Ты хочешь, чтобы я стала официанткой? – спросила она, когда я рассказал ей о своих планах.

– Бет в нас нуждается, – ответил я.

– Бет, да?

– Ага.

– Она хорошенькая, – заметила Рейчел.

– Ты так считаешь?

– Сам знаешь. Мне надо тревожиться?

– Ни на миг.

– Просто, чтобы ты знал, – заявила моя приятельница, – если хоть когда поймаю тебя на вранье, я отрежу твою елду на хер и скормлю ее чайке.

– Это должна быть чертовски большая чайка, – заметил я.

– В твоих мечтах!

Я нахмурился.

– Может, я брошу ее в воздух, и пусть стая чаек дерется за нее, – предположила Рейчел.

Представив это зрелище, я поморщился.

– И долго мы будем этим заниматься? – полюбопытствовала моя подруга.

– Пока это будет тебя развлекать.

– А как только перестанет?

– Направимся в Саут-Бич.

– И ты наденешь большой белый поварский колпак, как у шефа Боярди?[6] 6
  Шеф Гектор Боярди – шеф-повар итальянского происхождения, прославившийся консервированными продуктами, которые выпускал под своим именем, превратившимся в торговую марку. За поставки сухих пайков для войск во время Второй мировой войны удостоен ордена Золотой звезды.


[Закрыть]

– Нет, даже ради спасения собственной жизни! – отрезал я.

– В таком случае это сделаю я.

Не прошло и пары минут, как Рейчел уже говорила с Бет:

– Если я хоть раз застану вас трахающейся с Кевином, то спалю вас в постели.

Бросив на меня полный ужаса взор, наша будущая начальница проговорила:

– Может, это была не такая уж и удачная мысль…

– Кевин – повар высокой кухни, – возразила моя приятельница.

Я только пожал на это плечами.

– Рейчел, – произнесла Бет, – я на грани банкротства. Все мои средства до последнего цента вложены в это заведение. Я любила – и до сих пор люблю – своего мужа. Я не заинтересована в завязывании романтических отношений с… – она поглядела на меня. – Так вы Донован или Кевин?

Я снова пожал плечами.

– Чарльз любил это заведение, – продолжала хозяйка, – это была его мечта. Это все, что у меня осталось от человека, которого я любила всем сердцем. Но, Рейчел… – Моя подружка поглядела на нее. – Я не хочу тревожиться всякий раз, когда мы с Кевином будем в одной комнате, что вы подумаете, будто что-то затевается.

– Меня волнует только перепихон, – заявила Рейчел.

– Тогда вам не о чем волноваться, – подвела итог Бет.

Стиснув ее в объятьях, моя взбалмошная приятельница возгласила:

– Я люблю вас, Бет! Вот увидите, я буду лучшей официанткой из всех, какие у вас были!

Поглядев на меня широко распахнутыми глазами, хозяйка пансионата одними губами произнесла: «Она что, чокнутая?»

«Она вас любит», – так же беззвучно проговорил я в ответ.

Глава 8

Боб Покет был человеком нормального размера с грандиозным круглым брюхом. Сидя в своем банкирском кресле с высокой спинкой, он выглядел так, будто пытается спрятать под рубашкой баскетбольный мяч. Боб барабанил по нему пальцами, и я задумался, вправду ли его пузо настолько тугое, как представляется с виду. Оно было воистину изумительно, и мне уже не терпелось рассказать о нем Рейчел.

– Простите? – переспросил он. – Так кто вы?

– Шеф-повар и разнорабочий, – ответил я.

– Что ж, мистер…

– Крид.

– Крид… – Покет хотел было фыркнуть, но вовремя спохватился, трансформировав выражение лица в широкую улыбку. – Просто замечательно, что вы здесь – вы полюбите наш маленький городок. Все люди здесь изумительные, погода изумительная, пляж чудесный и, как я уже сказал, люди…

– Изумительные, – завершил я. – Я уяснил.

Боб Покет хотел было нахмуриться, но опять-таки изыскал способ продемонстрировать мне любезную, хоть и неубедительную улыбку.

– Я и в самом деле не волен обсуждать финансовые дела миссис Дэниелс с ее сотрудниками. Надеюсь, вы можете попытаться это понять.

Я предъявил ему нотариально заверенную доверенность. Он внимательно изучил ее, прежде чем сказать:

– Она уже порядком в загоне, но мы пока не инициировали процедуру лишения ее права выкупа закладной.

– Почему?

– Ну, чужаку это трудно объяснить, но наш городок вроде как привлекает удачу. Тут случаются добрые дела, объяснить которые невозможно. Мы верим, что случится какое-нибудь чудо, и Бет не придется лишаться своей уникальной гостиницы… Погодите, что тут смешного?

– Извините, – сквозь смех проговорил я. – Мне еще не доводилось встречать благосклонных к своим клиентам банкиров.

Боб Покет хмыкнул.

– Благосклонный банкир, – повторил он. – Мне это нравится. Пожалуй, мы – доверчивый банк с оптимистическим советом директоров. Но когда вы пробудете здесь подольше, то смекнете, что к чему. На нашей общине почиет благословение, и просто ошеломительно, какую удачу мы привлекли за последнее время.

– Сент-олбанское везение?

– Вы уже слышали о нем?

– Это выражение употребил доктор Карстейрс.

– Добрый человек, – кивнул Покет. – Нам повезло, что он среди нас.

– Он в городе недавно?

– Объявился год назад, как гром среди ясного неба, как раз тогда, когда мы больше всего в нем нуждались.

– Угу. Так вы что, надеетесь, что грянет очередное чудо, и на сей раз будет спасен пансионат Бет?

– Я бы не назвал это чудом, но да, полагаю, мы склонны уповать на некое вселенское равновесие. В прошлом мы повидали скверные времена, и настал час возрождения. Все приметы предрекают счастливую, процветающую общину. Бет нахлебалась горя, но пора бы вкусить везения и ей. Она – ценное достояние общины, у нее очаровательный малый бизнес, и мы просто надеемся на лучшее. Может статься, ваше прибытие знаменует приход ее удачи.

– Сколько времени у нее в запасе? – спросил я.

Мой собеседник покачал головой.

– Заседание совета в следующий вторник, – сказал он, а потом, помолчав немного, расплылся в улыбке до ушей. – Но даже если что-нибудь чудесное не случится до той поры, не сомневаюсь, Бет оправится. Уж так ведется в нашем дивном городке. Ее снова ждет счастье и процветание, вот увидите.

– Сколько она задолжала?

– Итоговый вексель составляет миллион и шесть, – сообщил банкир, – плюс-минус сколько-то.

У Бет была ссуда с выплатой процентов, тянувших тысяч на восемь в месяц. Я знал, что они с Чарльзом не вносили никаких серьезных платежей больше года. А еще знал, что она просрочила платеж на шесть месяцев.

Боб Покет поглядел на меня поверх своих очков для чтения:

– Быть может, вам следует поразмыслить о трудоустройстве где-нибудь еще, пока дела у Бет не наладятся? Повсюду в пределах города есть золотые возможности…

Я вручил ему чек на шестьдесят тысяч долларов и сказал:

– Это должно поддержать Бет и закрыть платеж за следующий месяц.

Покет изучал чек так, будто тот содержал секретную шифровку, после чего осведомился:

– А он чего-нибудь стоит?

– А вы проверьте.

– Уж не сомневайтесь.

– Вот только одно насчет этого чека… – начал я.

– И что же насчет него?

– Это строго между нами. Сент-Олбанс – городишко маленький. Я не хочу, чтобы об этом кто-нибудь знал. Даже Бет.

– Если чек действителен, миссис Дэниелс увидит это по своей банковской выписке.

– К тому времени уже не страшно. А пока я рассчитываю на вашу деликатность.

– Я лишь один из многих, – возразил банкир. – Об этом узнает и ряд местных членов совета директоров.

– Я не хочу никаких разговоров.

– Я не могу высказываться за весь город, – заявил Боб, – но могу вас уверить, что никто не станет задавать лишних вопросов. – Встав, он взял меня за руку и энергично затряс ее. – Видите? Я же сказал, что ни день происходит нечто необъяснимое. Этот город притягивает удачу. С той самой поры, как…

Я уставился на него во все глаза.

– Ну, уже какое-то время, – пожал он плечами. – Мы предпочитаем думать, что вот дошла очередь и до нас. – Неожиданно он на миг помрачнел. – У нас была долгая бесхлебица. Вряд ли вы можете себе это представить.

С этими словами Покет уставился в пространство. Отправляясь к нему, я приготовился к вопросам вроде того, не встречаемся ли мы с Бет, но подобное, вероятно, даже не пришло ему в голову, что произвело на меня впечатление. Уж наверняка он должен был задуматься, с какой стати я берусь за стряпню и хозяйственные работы, если у меня есть подобные деньги. У меня имелись на это целых две причины, но я предпочитал оставить их при себе. Во-первых, я считал, что специфика работы поможет стабилизировать перепады настроения Рейчел, а во-вторых, мне хотелось поразнюхать, не удастся ли отыскать источник силы, которую я ощутил в этом чудаковатом городишке дважды. Что-то принуждало меня остаться в Сент-Олбанс, а если мне придется мозолить горожанам глаза, то для этого нужен благовидный предлог. Типа работы.

Через какое-то время Покет словно спохватился, вспомнив, что он тут не один.

– Извините, – пролепетал он. – Так о чем я?

– Вы говорили, что я не могу представить постигшую Сент-Олбанс бесхлебицу.

– Ах да! Ну, честно говоря, я тоже не могу себе этого представить. Однако я слышал всякие истории, как и все мы… В самое тяжкое время наши праотцы едва сводили концы с концами, чтобы их семьи не испустили дух.

– С чего бы это?

– Город был проклят.

– Простите?

Мой пузатый собеседник выпалил эти слова сгоряча и вроде бы тут же пожалел об этом, поспешив добавить:

– Но то было прежде, а это – ныне.

– Так город был проклят?

– Забудьте, что я сказал, – улыбнулся Боб, – это лишь бабьи россказни, фигура речи. Важно лишь то, что ветер переменился и настала новая пора, счастливое время для всего нашего городка.

Откинувшись на спинку кресла, Покет заполнил зависшее между нами молчание, забарабанив пальцами по брюшку. Довольно скоро он вошел в ритм, добиваясь каждым ударом гулкого звука, смахивающего на тот, какой издает арбуз, когда его проверяют на спелость. Внезапно, оборвав свой концерт на звонкой ноте, банкир снова поглядел на чек:

– А он точно действителен?

Я кивнул.

– И вы повар, – с сомнением добавил Боб.

– Повар и смотритель, – уточнил я.

– Изумительно, а? – подмигнул он.

– Что?

– Мы спускали изъятие этой закладной на тормозах целых шесть месяцев в чаянии, что дело как-нибудь рассосется. Оставались считаные дни, прежде чем мы дали бы делу ход – и вдруг как снег на голову нагрянули вы со своей подружкой! Как раз вовремя, чтобы спасти гостиницу Бет.

– И?..

– Вы не находите это изумительным? То бишь вы совершенно посторонний и все такое…

– Я просто борюсь за свою работу, – ответил я.

Глава 9

Я догадывался, что Боб Покет сядет на телефон прежде, чем я выйду за порог. А еще я догадывался, что он наложит в штаны, когда узнает, что я мог купить с потрохами не только банк, в котором он работает, но и весь их городишко. До последнего расчета мое состояние тянуло на полмиллиарда долларов, но теперь моя чистая стоимость перевалила за шесть миллиардов. Сколько может стоить этот банк – миллионов двадцать от силы?

Две недели назад я положил на счет Рейчел двадцать пять миллионов, откуда следует, что официантка из «Приморья» может запросто купить банк Покета. Так что да, чек вполне действителен.

Я перешел через дорогу к аптеке Райдера, где купил три «Эпипена», разом ополовинив их запасы. Провизор пребывал на седьмом небе.

– Эти «Эпипены» я заказал только на прошлой неделе, – поведал он.

– Они у вас бойко расходятся, да? – поинтересовался я.

– За все три года, что я здесь, я продал только один.

– Но раз так, к чему было заказывать шесть?

– У меня было предчувствие, – признался аптекарь.

– А теперь чутье вам не подсказывает, когда вы продадите остальные три?

– Не-а, но они уйдут до истечения срока годности, уж будьте уверены.

Я не представлял, где он набрался уверенности для подобного заявления, но пару дней назад я и не предполагал, что куплю три «Эпипена» – да хоть один, коли уж на то пошло. Как не мог и вообразить, что самолично вручу банкиру хозяйки подворья чек на шестьдесят кусков. Может, Боб Покет и прав. Может, этот городишко пребывает под действием каких-то чар. Я лишь уповал, что вселенское равновесие зависит не от меня.

Назад в «Приморье» я направился другой дорогой, хоть и не знал почему. По Мейн-стрит было рукой подать до A1A, но маршрут по Хай-стрит до Восьмой почему-то представлялся мне более привлекательным. Может, я подсознательно пытался проникнуться ощущением маленького городка?

Когда я сворачивал на Хай-стрит, что-то произошло.

У меня вдруг побежали по коже мурашки. Это было приятно, вроде ощущения, возникающего, когда только-только заберешься под одеяло холодной ночью. И чем дальше я ехал, тем более умиротворяющим становилось это чувство. К моменту, когда выскочил на Восьмую, я уже пребывал чуть ли не в эйфории. Именно это я чувствовал позавчера вечером, когда шагал следом за Рейчел по A1A, и еще раз вчера, когда стоял позади пансионата, раздумывая, не взяться ли за работу смотрителя. Я проехал мимо пустого швейного ателье, каких-то старых домов и заколоченной химчистки и на пересечении с A1A на левом углу обратил внимание на престарелую даму, подымавшуюся с чем-то вроде корзины для пикника по ступеням крыльца старой церкви. Я задержался там на минутку, не в силах оторвать глаз от храма. Я человек не набожный, даже не верующий, но мое упоение словно бы исходило от этой церквушки.

И в этом я был не одинок.

На церковном дворе благоговейно, но недвижно, как статуи, застыли с полдюжины пожилых людей. Взгляды их были устремлены к небу – вернее сказать, к балкону, поскольку все их внимание было как будто бы сфокусировано на балкончике второго этажа церкви. Затормозив у знака «Стоп», я заметил вереницу людей, выходящих из-за угла. Они шли порознь, и никто из них не разговаривал, но все они направлялись к церковному двору. А еще я заметил фургончик, припаркованный футах в двадцати сбоку, с двумя парнями на переднем сиденье. Как и я, они словно бы созерцали живые статуи в церковном дворе. Эти двое почти наверняка доставили сюда первую группу стариков и, похоже, дожидались их. Я сдал задом на своем прокатном авто, свернул в чей-то частный въезд, включил «аварийку» и выбрался из-за руля, после чего, перейдя улицу, приблизился к двум пожилым дамам и старику, сгорбившемуся над тростью.

– Что тут занимательного? – полюбопытствовал я.

Никто не ответил.

Внезапно одна из дам порывисто вздохнула и начала поворачивать голову. Слезы, переполнявшие ее глаза, заструились по лицу. Она расправила плечи, будто разминаясь перед тренировкой. Примерно тогда же трость старика упала на землю, и он медленно разогнул спину. На его лице промелькнуло экстатическое выражение, и у него из глаз тоже хлынули ничем не сдерживаемые слезы. Третья женщина расплылась в широкой улыбке и начала отплясывать в тесном пространстве, окруженная другими людьми.

Я огляделся по сторонам.

Остальные тоже совершали небольшие телодвижения, и только некоторые из вновь прибывших по-прежнему стояли столбом, будто ожидая чуда. Взоры их, полные надежды, остекленели, будто все они испытывали экзальтацию, охватывающую людей при лицезрении священного таинства. У меня на глазах их лица озарились эйфорическими улыбками, напомнившими мне проповедь в шапито, которую я посетил еще ребенком, когда проповедник оделял провинциалов чудесами в обмен на твердую валюту.

Вот только поблизости не было ни единого проповедника.

Мне не хотелось уходить. Но, очевидно, эти типы в фургоне видели, как я пытался заговорить со старичьем, потому что водитель выбрался из машины, держа мобильник возле уха, и через считаные секунды к церкви подкатила полицейская машина. Помахав на прощанье своим пожилым друзьям-легавым, а заодно и парням из фургона, я трусцой припустил к своей машине. Нет смысла лезть на рожон в первый же день на работе.

Снова бросив взгляд на церковь, я увидел, что туда направляется еще больше людей. Все они были старыми или больными, хотя некоторых катили в инвалидных креслах более молодые и здоровые. И все они – здоровые и больные, юные и старые – выглядели так, будто пришли сюда за чудом. Я безмолвно пожелал им всего доброго, но не удержался от мысли, что эти же самые люди не поленятся одолеть 50 миль и отстоять в очереди, чтобы поглазеть на французский тост, выглядящий точь-в-точь как лягушка-бык из Сент-Пола.

Я задом сдал на Восьмую, доехал до угла и свернул направо по A1A. У меня было в запасе еще около мили, прежде чем ощущение эйфории покинуло меня. Не знаю, ни что это была за сила, ни как она распространялась, но исходила эта сила будто бы от церкви. Во всяком случае, сегодня. Вчера я ощутил ее за пансионатом, а позавчера вечером она постигла меня на милю дальше к югу. Так что же я на самом деле узнал? Диковинных событий в моей жизни хватало, но это заткнуло за пояс их все! Если уж городок хочет сорвать куш, они могли изыскать способ обуздать энергию вокруг этой церкви и продавать ее. Сомневаюсь, что подобное возможно, но будь на это хоть шанс, я бы всерьез подумал, не вернуться ли туда с пустой бутылкой и пробкой.

Впрочем, с этим придется обождать.

Проехав еще полмили, я свернул на парковку пансионата «Приморье», где в роли смотрителя здания должен был первым делом разобраться с нашествием белок.

Свою военную карьеру я начал прямо после школы в качестве армейского снайпера. Тогда я научился скрытно передвигаться по лесу и высокой траве, и одолеваемое мною расстояние зачастую измерялось футами в час. Я это к тому, что редкий день мне не доводилось встречаться со змеями, грызунами и всяческими насекомыми, так что сент-олбанские белки мне страха не внушали.

Но карабкаться на чердак я пока не собирался.

Большинство животных будут держаться на почтительном расстоянии, если только не загнать их в угол. В дикой природе найдется уйма путей для бегства тварей больших и малых, сплошь нервных, напуганных или любознательных. Увидев или услышав ваше приближение, нервная тварь рванет прочь, напуганная – зарычит или зашипит и тоже рванет прочь, а любознательная – остановится, чтобы поглядеть, а то и справить на вас малую или большую нужду, но в конце концов тоже поползет или поскачет прочь.

Однако чердак «Приморья» – пространство замкнутое, со стенами, полом и потолком, и для звериного бегства доступны лишь несколько мелких отверстий. Я даже не догадывался, кто может таиться под карнизами и среди теплоизоляции под досками настила на чердаке, но в одном не сомневался: это помещение принадлежит им, а не мне. Причем оно принадлежит им уже давненько, и мне не переменить ситуацию ни за день, ни даже за неделю.

Однако у меня был план. В него входила приставная лестница, которую я присмотрел на задворках пансионата. С виду в ней было футов двенадцать, а вместе с удлинителем и все двадцать.

Бет на день уехала в Джексонвилль, а прибытие гостей раньше четырех не ожидалось, так что пока весь дом был в нашем с Рейчел полном распоряжении. Мой план быстрого упреждающего удара по белкам заключался в том, чтобы закупорить их. Я дам им малость посидеть взаперти, подрастратив энергию на попытки пробиться наружу, а потом устрою газовую атаку пестицидной шашкой и оценю их реакцию. Прихватив несколько металлических полос, горсть гвоздей и молоток, я приставил лестницу к стене дома у отверстий, через которые белки пробирались на чердак и обратно, и заколотил все дыры, какие смог отыскать. Потом убрал лестницу и стройматериалы, переоделся в шорты цвета хаки и наведался в кухню ровно на столько времени, чтобы измельчить кубики льда в блендере и завернуть их в кухонное полотенце. После этого я направился на пляж, где Рейчел принимала солнечную ванну.

– Привет, Скэтмен, – бросила она.

– Почему Скэтмен? – не понял я.

– Я поглядела на своем ноутбуке, – пояснила моя приятельница. – Скэтмен Крозерс играл роль смотрителя здания в «Сиянии». Что, Дик Хэллоран?[7] 7
  Дик Хэллоран – имя персонажа, роль которого играл Скэтмен Крозерс. Рейчел ошибается: Хэллоран был поваром в отеле, а роль смотрителя играл Джек Николсон.


[Закрыть]

Ну можно ли не любить эту девицу: два дня назад я рассказывал ей о близнецах Грейди, а сегодня она отплатила мне той же монетой! Одетая в бикини в черно-белую полоску, она лежала в шезлонге. Волосы Рейчел заплела во французскую косу с белым бантиком на конце и перекинула ее через левое плечо своеобразным обрамлением для лица. Стакан рядом с ней был пуст, не считая лужицы воды на дне и пары почти растаявших кубиков льда – остатков того, что, вероятно, было «Пина Коладой».

– Где ты взяла выпивку? – осведомился я.

– Приготовила на кухне. Тут некому подавать напитки, представляешь?

– По-моему, как раз официантка и должна подавать напитки.

Женщина поглядела на меня с любопытством:

– Что ж, именно это я и сделала.

Я кивнул.

– А к чему полотенце? – поинтересовалась Рейчел.

– Сейчас покажу, – пообещал я и обвил промороженным полотенцем ее шею.

При первом прикосновении полотенца Рейчел охнула, но уже через пару секунд довольно пробормотала:

– Боже, как хорошо!

– Пожалуй, сгоняю на машине по A1A на несколько минут, – сообщил я.

– Сколько именно минут?

– Минут на двадцать. Поедешь?

– Нет, мне и так хорошо. Хочу перехватить немного ультрафиолета, если нам еще придется готовить завтра завтрак. Придется ведь?

– Придется.

Подруга поглядела на меня, щурясь от солнца:

– Ты и вправду этого хочешь? Готовить завтраки для туристов и городских?

– Да. Принести тебе еще бокал, пока я не ушел?

– Пожалуй, можешь прихватить по пути, когда вернешься.

– Как пожелаете, – чмокнув ее в щечку, произнес я цитату из нашего любимого кино «Принцесса-невеста».

– Благодарю тебя, фермерский отрок, – ответствовала непревзойденная Рейчел.

Несколько минут спустя я поехал по A1A обратно к церкви, но на сей раз не ощутил ровным счетом ничего. И в церковном дворе не было ни единого старика. Что бы там ни происходило, если это вообще происходило, оно уже прекратилось. Но мне было наплевать – я знал, как найти другое грандиозное ощущение.

Развернув автомобиль, я направился к песчаной дюне, где мы нашли пацана пару дней назад. Припарковавшись на обочине шоссе, я добрался до колонии огненных муравьев и лег на спину рядом с нею точно так же, как лежал тот несчастный парень. Лежа там в ожидании, я ломал голову, что скажу копам, если сюда вдруг зарулит патрульная машина.

Не прошло и пары минут, как я ощутил, что муравьи ползают по моим рукам и ногам.

Закрыв глаза, я улыбнулся.