Текст книги "Карасёнки-Поросёнки"
Автор книги: Джон Китс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Только лес оказался совсем безлюдным. Хотя в нём, конечно, попадались разлапистые деревья, которые вырывали из рук удочки, а вот ежи и зайцы – нет. Капа немного затосковала, но тут деревья расступились и открыли большую поляну. Она была завалена огромными земляными кучами, чуть ли не с папу ростом, словно тут недавно побывали строители. Капа подошла поближе и вдруг заметила, что кучи шевелятся.
– Ой! Что это? – вскрикнула Капа, отпрыгивая назад.
– Это муравейники, – объяснил папа. – Их строят рыжие лесные муравьи. Если приглядишься, сама всё увидишь.
Капа сразу начала приглядываться. Сначала муравьи просто бегали туда-сюда, но потом стало видно, что одни тащат в муравейник листики и палочки, другие – жучков и мушек, а третьи грозно шевелят усами и кричат. Папа объяснил, что в муравейнике у каждого своя профессия. Одни строят, другие их кормят, третьи руководят. Капе тут же захотелось стать муравьём и освоить какую-нибудь муравьиную профессию, но папа сказал, что не согласен ловить карасей в одиночку.
– Ладно, – вздохнула Капа и помахала муравьям удочкой.
Дальше они шли без остановок. Только съели на ходу огурец и четвёртую куриную ногу. Огурец от ходьбы стал ещё вкусней, чем в огороде.
– Красота! – сказала Капа.
– Красота! – согласился папа.
* * *
Речка Караська оказалась такой маленькой, что Капа чуть в неё не вступила. Речка лежала прямо на земле, присыпанная сверху белыми кувшинками. Она напоминала картинку из книжки, а не настоящую реку с мостами и пароходами. Да что там пароходы, – на Караське не поместился бы даже речной велосипед, на котором они с папой и мамой катались на пляже.
– Вот! – бодро сказал папа, снимая с плеча удочку. – Пришли.
Было видно, что он тоже удивился, какая Караська маленькая, хотя на самом деле это не Караська была маленькой, а просто папа стал большим…
Потом они пошли вдоль берега, выбирая место, где больше всего карасей, а выбрав, стали делать приманку. Для этого надо было жевать хлеб, но не глотать, а выплёвывать и лепить из мякиша шарики. Лично Капа на такую приманку в жизни бы не клюнула, но папа сказал, что для карасей хлебные шарики, всё равно что для Барбарисовича «барбариски», и сейчас караси начнут клевать так, что только держись. Капа представила себе острые карасиные клювы и поёжилась. Но папа был спокоен, и она поняла, что ловить карасей не опасно.
Когда Капе надоело смотреть на неподвижный поплавок, она стала ходить по мокрому песку и разговаривать с лягушками, которые загорали на солнце. Лягушки удивлённо квакали и громко плюхались в воду.
– Тише! – шёпотом говорил папа. – Всю рыбу распугаешь.
Капа бросила лягушек и стала гоняться за водомерками. У водомерок были длинные ноги, которыми они бегали по воде и не проваливались. Капа тоже старалась не проваливаться, но у неё плохо получалось.
– Тише! – громче говорил папа. – Карась не любит, когда мутят воду.
Капа перестала мутить воду и начала ловить кузнечиков. Накрыв кузнечика ладошкой, она ложилась животом на мягкую траву и заглядывала в щёлочку. Кузнечик под ладошкой косил выпуклым глазом и недоверчиво шевелил усиками. Но как только Капа отрывала руку от земли, чтобы ухватить кузнечика за коленки, тот высоко подпрыгивал и бывал таков. Все остальные кузнечики поднимали при этом такой радостный стрёкот, что папа начинал нервничать.
– Капитолина! – кричал он, распугивая последних карасей. – Если ты не посидишь хоть минутку спокойно, придётся возвращаться с пустым ведром.
Чтобы не мешать папе, Капа стала подкрадываться к густому кусту, который рос на лесной опушке. С ног до головы куст был усыпан красными ягодами. Капа сорвала самую красную и открыла рот.
– Не ешь! – сказала ягода хриплым голосом. – Не ешь, а то коньки отбросишь.
От удивления Капа выронила говорящую ягоду и растерянно пробормотала:
– А у меня нет коньков…
– Тогда ласты склеишь! – прохрипела ягода из травы.
Неожиданно куст зашевелился, и из него вылез огромный лысый дядька в рваных штанах на босу ногу. В правой руке он сжимал ржавые вилы, а в левой держал помятый алюминиевый бидон.
– Ты чё по лесу ходишь? – спросил лысый, поудобнее перехватывая вилы.
Капа замерла, как кузнечик под ладошкой, и испуганно захлопала ресницами.
– Ты чё ходишь, спрашиваю, одна без привязи?
– Я… мы…
– Я… мы… – передразнил лысый. – Ты чё, вообще глухонемая или наполовину?
– Папа! Папа! – закричала Капа так, что где-то за лесом испуганно отозвались все бабушкины Нюрки.
На крики с берега прибежал запыханный папа. Он даже не успел выпустить из рук удочку. Загородив Капу спиной, папа встал перед лысым и тяжело задышал. Так они и стояли: лысый с вилами и папа с удочкой, леской, грузилом и крючком.
Капе стало страшно. Она поняла, что лысый вовсе не лысый, а самый настоящий маяк. Про маяков ей рассказывала мама. Капа знала, что маяков надо бояться, потому что они охотятся на маленьких детей. А бабушка добавляла, что маяки любят ходить с топорами. Только у этого топор, наверное, затупился, и он прихватил с собой вилы. Капа зажмурилась и почувствовала, как по её спине забегали рыжие лесные муравьи…
…Скажем прямо: с маяками Капа немножко напутала. Если бы рядом оказался здоровенный третьеклассник Вовка Семякин, который чуть что – лазил в словарь, он бы объяснил, что маяк – это высокая башня с фонарём, чтобы ночью показывать кораблям дорогу. А вот если с вилами и в лесу, то это не маяк, а маньяк, или разбойник, от которого надо держаться подальше…
– А-ааа! – вдруг заорал лысый.
– А-ааа! – звонко ответил папа.
Капа осторожно приоткрыла один глаз и увидела, что вилы и удочка валяются на земле, а папа и лысый что есть силы колошматят друг друга по спинам.
– Андрюха! – хрипло орал лысый.
– Колька! – звонко кричал папа.
– А я гляжу, ты или не ты? А потом думаю: раз с удочкой и худой, значит, как пить дать, Андрюха!
– А я сначала подумал, что мы на маньяка напоролись. А потом смотрю – бидон знакомый. Мы с ним ещё за клубникой к Семёновне лазили.
– Точно! А Катьку конопатую помнишь?
– Помню! Ты ей лягушек за шиворот совал, а она кричала на всю школу.
– Так она до сих пор кричит. Только на всю деревню – натренировал на свою голову! Как домой приду, так и кричит А твоя как?
– Моя тихая.
– Везёт же людям! – лысый поднял с земли бидончик, заглянул внутрь и снова заорал: – Андрюха!
– Колька!
Капа наконец-то сообразила, что лысый никакой не маяк-маньяк, а тот самый Витькин Колька, про которого рассказывала бабушка. Витькин Колька потрепал её по голове и весело сказал:
– Была б пацаном – точь-в-точь папка… Андрюха, а может, возьмём бидончик за встречу? У Егорыча как раз медовуха подоспела.
– Да, нет, нам карасей ловить надо.
– Какие караси? Нету тут никаких карасей. Как завод в Волчанске поставили, так они и кончились. За карасём надо на ставок ехать. Хочешь, завтра поедем? Мотоцикл у Егорыча возьмём, всё равно я ему трёшник должен.
– Поехать можно, – сказал папа. – Заодно и потолкуем.
– Ну, тогда я пошёл. Вилы вот надо домой отнесть после вчерашнего, – Витькин Колька снова потрепал Капу по голове и ласково прохрипел. – С куста не ешь, волко́м станешь.
– А ты разве ела? – забеспокоился папа. – Это же волчьи ягоды! Ядовитые!
– Да не, – успокоил папу Витькин Колька, – не успела она. Я как раз в кусте спал, ну и спугнул на всякий случай. Ладно, пойду…
Лысый подобрал вилы и ушёл в кусты, ломая ветки голыми пятками. Папа печально посмотрел на свои кеды и пробормотал:
– Эх, ушло босоногое детство!.. Ну да ладно, раз карасей нет, сматываем удочки.
Смотав удочки, они пошли домой. Но перед тем, как совсем уйти, Капа оглянулась и увидела, что посреди речки Караськи, некогда знаменитой своими карасями, по колено в воде стоит маленький поросёнок. Почувствовав, что на него смотрят, поросёнок вынул из воды розовый пятачок и громко хрюкнул.
У Капы тоже что-то хрюкнуло в душе. От радости. Ведь завтра её ждал целый день новых приключений в замечательной деревне под названием Карасёнки.
Или всё-таки – Поросёнки?…
СПОКОЙНАЯ ИГРА
Жорик никогда не ругал маму и папу. Зато мама с папой ругали его часто. Они ругали его за нечищеные зубы, немытые руки, следы на ковре, разбитый стакан, усы на фотографиях, перевёрнутое варенье, форточку, спички и всякое такое.
Бабушка Лиза, наоборот, Егорку защищала:
– Подумаешь, уронил человек ложку с балкона. Ну и что? Ложку всё равно кто-нибудь найдёт и спасибо скажет. Так что нечего ребёнку нервную систему расшатывать!
Жорик не знал, что такое «нервная система». Зато он знал, что такое «расшатывать». Они с Капой любили расшатывать загородку возле детской площадки. Зацеплялись пальцами за железную сетку, повисали и расшатывали. Когда Жорик представлял, как мама с папой расшатывают его нервную систему, ему делалось смешно.
– Вот видите, – говорила бабушка, – от ваших придирок у ребёнка смех на нервной почве начинается. Бедный мальчик…
Бабушка гладила «бедного мальчика» по голове, а Жорик размышлял: почему почва нервная? Хотя чего тут удивительного: любой станет нервным, если по нему всё время ходить ногами…
Но больше всего Жорику попадало за футбол. За футбол его ругала даже бабушка. С футбола он всегда приходил с каким-нибудь сюрпризом. Сюрприз, если кто не знает, это такая неожиданность для родителей. Вроде синяка под глазом, поцарапанных коленок или порванных сандалий. Чего-чего, а этого в футболе хватало. Поэтому Жорик часто приносил домой синяки и царапины.
А вот с сандалиями вышло как-то по-дурацки. Он их даже порвать не успел. Чтобы не расстраивать маму порванными сандалиями, Жорик их специально снимал и гонялся за мячом босиком, хотя пятки сильно кололись. Но это поначалу. Постепенно пятки привыкли и бегали себе, как ни в чём не бывало. И Жорик привык. Да так сильно, что однажды пришёл домой в одних пятках. Бабушка потом два дня бегала по двору с фонариком, но сандалии как сквозь землю провалились. Наверное, их собака утащила. Или кошка. А может, нашёл кто и спасибо сказал.
Неудивительно, что, когда Жорик заводил разговоры про футбольный мяч, его никто не хотел слушать. А Жорику так хотелось иметь свой собственный мяч! Белый, в чёрную крапинку. Как у третьеклассника Вовки Семякина. Семякину вообще везёт. Во-первых, он уже большой, просто здоровенный. Во-вторых, у него есть собака. А в-третьих, – настоящий футбольный мяч.
Из-за этого все с Вовкой хотели дружить. Но на всех места на площадке никогда не хватало. Жорику ещё повезло. Он играл «заворотним беком». В переводе с футбольного языка «заворотний бек» – это игрок, который стоит за воротами и подаёт вратарю мячи, которые пролетают мимо. Не ахти что, но всё равно многие люди Жорику сильно завидовали. Они бы и сами не прочь поподавать мячи, да только здоровенный Семякин не разрешал…
Но если бы у Жорика был собственный футбольный мяч, он не то что на «заворотнего бека», он бы даже на защитника не согласился. Эх, да что там говорить: свой мяч – это, как свой собственный самолёт. Летишь по полю, и все тебя видят!
Жорик надеялся, что в одно прекрасное утро он тоже увидит возле кровати круглый футбольный мяч. Но вместо этого каждое утро возле кровати он видел круглое лицо бабушки Лизы.
– Жорик, вставай! Вставай, Жорик! Жооорик, встава-ай! – кричала бабушка Лиза ему в ухо, пытаясь стянуть одеяло…
Нет, что ни говорите, а собственный мяч в сто раз лучше утренней бабушки!
Так бы и состарился Жорик без футбольного мяча, если бы не день рождения. За неделю до дня рождения он специально только и говорил про мяч. Он вворачивал его всюду, куда мяч мог ввернуться.
– Ты помыл руки? – спрашивала мама перед ужином.
– Нет, – отвечал Жорик. – Вот если бы у меня был мяч…
Это говорилось печально и протяжно, чтобы мама сразу поняла, что при наличии мяча он смылит всё мыло в доме.
– Жорик, ты случайно не видел мои домашние тапочки? – кричал из прихожей папа.
– Видел, – отвечал Жорик. – Я их положил в коробку из-под мяча.
Папа бросался искать коробку, пока не вспоминал, что никакой коробки из-под мяча у них нет и быть не может. «Смышленый мальчик», – бормотал папа и шлёпал по полу босиком.
Жорику, конечно, влетало, но он знал, что страдать осталось недолго. У родителей обязательно лопнет терпение, и на день рождения они подарят ему мяч. Белый, в черную крапинку. Как у Вовки Семякина. Или даже лучше!
* * *
И вот торжественный день наступил. Подарков было много. Бабушка подарила книжку. Мама подарила новые сандалии. Гости, кроме всякой чепухи, вроде свитера и панамки, подарили пистолетные пистоны, ненастоящий бинокль и пластмассовую муху, которую можно подбрасывать в компот. От этих подарков Жорик немного загрустил, но тут пришла тётя Тома с дядей Семёном Абрамовичем и прямо с порога закричала: «Расти настоящим защитником!»
Услышав про защитника, Жорик оживился, но вместо футбольного мяча тётя с дядей подарили ему алюминиевый морской кортик, отчего Жорик снова заскучал. Хотя, если разобраться, настоящему футбольному защитнику кортик не помешает, ведь кортиком можно остановить любого нападающего, если незаметно проколоть мяч.
В самом конце пришла Капа и подарила альбом для рисования. Жорик в один момент изрисовал все страницы футбольными мячами и засунул альбом в шкаф. Чтобы не расстраивать гостей, он изо всех сил изображал весёлую улыбку, хотя его нервная система начала сильно расшатываться. Неизвестно, чем бы это кончилось, но тут двери с шумом распахнулись, и в комнату вбежал взмыленный папа с большой картонной коробкой.
– Поликарп Николаевич, опаздываете! – радостно загалдели гости и сделали шаг к столу.
«Мяч!» – щёлкнуло у Жорика в голове, и от этого щелчка с его плеч свалилась целая гора. Опрокинув стул, он бросился к папе и закричал:
– Папа! Это мне?!!
– Тебе, тебе! Играй на здоровье…
Дрожащими руками Жорик сорвал крышку и замер. В коробке мяча не было. Ни белого. Ни чёрного. Ни в крапинку.
– Что это? – прошептал Жорик, и у него предательски задрожал подбородок.
– Это бадминтон, сынок, – сказала мама.
– Замечательная игра! – подхватила тётя Тома.
– А главное, спокойная, – добавила бабушка Лиза.
Жорику показалось, что пол запрыгал у него под ногами. Не пол, а какая-то нервная почва! Жорик шмыгнул носом и переспросил:
– Что это?
– Это ракетки, – сказала мама.
– Ракетки и волан, – подхватила тётя Тома.
– Волааан… – мечтательно пропела бабушка Лиза, и стёкла её очков затуманились.
– А где мой мяч? – спросил Жорик, всё ещё отказываясь верить, что его так жестоко обманули.
– Да вот же он, – сказал папа и достал из коробки штучку с хвостиком из гусиных перьев. – Это мяч, только бадминтонный. Он называется «волан».
– …Волааан… – снова пропела бабушка.
Протерев очки, она строго посмотрела на гостей, и те наперебой закричали:
…что нет игры красивей бадминтона…
…что, имея такие хорошие ракетки (…и волааан!), можно запросто стать чемпионом Европы, мира и даже Олимпийских игр…
…что мяч с перьями, пущенный рукой мастера, набивает синяки не хуже футбольного, зато не рвёт сандалии…
…что для партии в бадминтон Жорику не придётся собирать целую команду бандитов, хватит и одного…
…что если играть с тихими и воспитанными девочками, Вовке Семякину останется только подавать воланчики…
…что если быстро-быстро повторять «футболист – бадминтонист», никто и не заметит разницы…
Гости махали руками и бегали вокруг стола, словно там вот-вот должен был начаться чемпионат мира. Это продолжалось до тех пор, пока один гость в очках не предложил тут же испытать замечательную игру.
– «Тут же» не надо, – сказала мама, – лучше на улице.
Гости немного заволновались и даже показали очкастому кулак, но всё-таки отошли от стола и гуськом потянулись на улицу. Там все по очереди брали ракетки и били по волану. Волан взмывал вверх и шипел гусиными перьями. Самый сильный удар оказался у бабушки, потому что раз в неделю она выбивала ковры палкой, очень похожей на бадминтонную ракетку. После бабушкиных ударов ни один из гостей не успевал увернуться, хотя обошлось без синяков.
– Вот видишь, какая спокойная игра, – сказала бабушка Жорику, – не то что твой футбол.
Жорик спорить не стал, потому что ему уже тоже захотелось попробовать. Он не без труда вырвал у бабушки ракетку, а вторую протянул Капе.
– Ладно, – сказала мама. – Вы тут немножко поиграйте, а мы пока начнём…
От этих слов гости снова повеселели и дружно бросились к подъезду.
* * *
– Подавай, – сказала Капа, когда они остались одни.
– Почему я?
– Потому что ты именинник!
Жорик взял волан за хвостик, подбросил вверх и сильно ударил. Волан увернулся и клюнул его в голову, зато ракетка со свистом улетела в кусты за Капой.
– Ух ты! – сказала Капа и бросилась за ракеткой.
Кусты зашевелились и зашуршали, словно через них продирался медведь. Было даже странно, что такая маленькая девочка может наделать столько шороха. Прошла целая минута, а Капа всё не появлялась.
– Капа, вылазь! – сказал Жорик.
– Не могу.
– Почему?
– Я зацепилась.
– Чем?
– Головой.
– Головой нельзя, – немного подумав, сказал Жорик. – Голова круглая.
– Значит, бантом. А ещё я платье порвала. Тут полно колючек. Лезь скорей меня отцеплять.
Если бы Капа сказала «тут полно мороженого», он всё равно бы не полез. Не любил он по кустам лазить. Но как ни крути, а за ракетку его будет ругать даже бабушка. Да ещё и за Капу влетит. Жорик набрал полный рот воздуха и нырнул в кусты. Как и было обещано, со всех сторон в него вцепились острые колючки. Жорик дёрнулся, и, разодрав футболку, пополз вперёд. Ракетка нашлась быстро, потому что Капа держала её в руках. А вот саму Капу он искал долго. Это ж надо было такое придумать: надеть зелёное платье с красным бантом и полезть в зелёные кусты с красными розами. Если бы Капа не орала, Жорик в жизни бы её не нашёл.
Когда они выбрались наружу, у Капы из головы торчали веточки и листочки, а на платье вместо кармана болталась большущая дырка. У Егорки дырок не было, потому что его футболка застряла в колючках. Наслюнявив голый живот, чтобы царапины не пеклись, Жорик немного подумал и сказал:
– Лучше ты подавай!
– Почему?
– Потому что у меня сзади кусты не растут.
Капа размахнулась и, чтобы никого не убить летающей ракеткой, ударила по волану снизу. Бадминтонный мячик со свистом улетел вверх, но назад почему-то не вернулся. Они немного подождали, но через пять минут стало ясно, что волан улетел насовсем.
– Кажется, я его на дерево забила. Давай потрясём.
Жорик посмотрел на могучий ствол и решительно заявил:
– Будем сбивать. Он на первой ветке застрял. Видишь перья?
Жорик поднял с земли корявую палку, зажмурил глаз и швырнул. С дерева с диким криком вспорхнул воробей, зато палка застряла на ветке. Теперь волан был хорошо виден. Он висел перьями вниз и, похоже, не думал улетать.
– Эх, жалко палку на воробья потратили, – вздохнул Жорик.
– Я сама думала, что это волан. У них хвосты похожие, – успокоила товарища Капа.
– Ничего, я его ракеткой собью.
Жорик долго целился и почти попал: ракетка повисла чуть-чуть ближе.
– Можно, я попробую? – спросила Капа.
– Нельзя, – отрезал Жорик, – а то мы вообще без ничего останемся.
Он сел на траву и стал расстёгивать левую сандалию. Новые замки были тугими, так что пришлось повозиться. На этот раз Жорик решил бросать с разгона, ведь одним ударом надо было сбить волан, ракетку и, если получится, палку. Разбежавшись, он размахнулся и швырнул.
– Ух ты! – сказала Капа.
Теперь на ветке, слева от волана и палки, висела ракетка, а справа покачивалась левая сандалия.
Жорик задумчиво обошёл ствол и сказал:
– Надо лезть.
– Давай, – сразу согласилась Капа, обожавшая лазить по деревьям.
Жорик поплевал на ладони и встал на четвереньки, а Капитолина залезла ему на спину. Немножко попрыгав, она ухватилась руками за нижнюю ветку, потом подтянулась и, перебирая ногами по стволу, начала карабкаться вверх. У неё это здорово получалось, если бы не сучок. Этот сучок зацепился за дырку от кармана, и Капа застряла на полпути.
– Держись! – крикнул Жорик, отскакивая от дерева.
– Держусь! – ответила Капа, падая в траву.
Теперь палка, воланчик, ракетка, сандалия и платье висели на ветке, как новогодние игрушки, – не хватало только Деда Мороза и Снегурочки.
– Ух, ты! – сказала Капа, рассматривая перепачканный травой живот. – А как же я теперь домой пойду? Без платья?
– Чепуха! – успокоил её Жорик и побежал к подъезду.
Вскоре он вернулся с охапкой газет.
– Вот! Достал из почтовых ящиков.
– Ну и что?
– А то! Под газетами не будет видно, что у тебя платья нету.
Жорик быстро обмотал Капу свежей почтой и перетянул проволочкой, которая валялась под деревом. Получилось очень даже ничего. Впереди были надписи, а сзади – фотография певца Филиппа Киркорова, которому Жорик с удовольствием пририсовал бы усы, да не было карандаша.
– Порядок, – сказал Жорик и поднял с земли обломок кирпича. – А ну-ка, отойди.
Он размахнулся и швырнул кирпич в волан. Капа думала, что кирпич тоже повиснет на ветке, но на этот раз Жорик промазал. Раздался звон, и окно на первом этаже разлетелось вдребезги.
– Бежим! – закричал Жорик и рванул через двор в сторону гаражей.
В его ушах свистел ветер, а за спиной громко шелестела Капа. Бежать в одной сандалии было неудобно: правая нога получалась чуть-чуть длиннее, поэтому Жорика слегка заваливало влево. Но Капе было ещё хуже. Она бежала, держа руки по швам, чтобы ветер не сдул газеты. А бежать, держа руки по швам, совсем не так просто, как это может показаться со стороны.
* * *
За гаражами они остановились. Дальше бежать было некуда. Жорик сел на землю и принялся вытряхивать камушки из правой сандалии. В левой камушков не было, потому что она осталась на ветке. Егор печально шмыгнул носом, а вот Капа держалась молодцом, хотя Киркорова чуть-чуть перекосило.
– А где твоя ракетка? – спросил Жорик.
– Кажется, я её под деревом забыла.
– Поиграли, называется! – буркнул Жорик.
Чтобы не расстраивать именинника, Капа решила сбегать за ракеткой, но тут с той стороны гаражей послышались шаги и голоса. Один голос был тонким, а другой – толстым.
– Кажись, они сюда побежали, – шёпотом говорил тонкий голос, явно принадлежавший зловредной бабушке Бабарыкиной.
– А вы уверены, что они не из вашего двора? – гудел толстый.
– А то как! Что ж я наших не различу? Наши тихие. Только эти ещё хуже. Думаете, я не знаю, зачем они стекло разбили? – Хотели устроить этот… как его… грабёж со звоном!
– Со взломом. Но это ещё надо доказать.
– А чего тут доказывать? И так всё ясно: один босой на одну ногу, чтобы следы путать, а другой в газеты замотанный, чтоб об стёкла не зарезаться. Видно, матёрые… Так что вы, гражданин милиционер, за гаражи сами идите, а я тут покараулю. Только в пистолетик-то пульки положите…
Капа сделала круглые глаза и открыла рот, чтобы закричать. Не теряя времени, Жорик схватил её за руку и потащил с гаражного откоса. Но не удержался и покатился вниз. Туда, где была большая яма с водой. Та самая, про которую страшным голосом рассказывал здоровенный третьеклассник Вовка Семякин и клялся, что видел в ней утопленника…
* * *
– Что-то наших долго нет, – забеспокоилась мама, когда гости прикончили салат.
– Ничего удивительного, – сказал папа, подмигивая очкастому, – бадминтон – увлекательная игра.
– И, главное, спокойная, – поддержала Поликарпа Николаевича бабушка Лиза. – Вы пока закусывайте, а я за ними схожу и сама пару раз ударю.
Но ударить бабушке Лизе не пришлось, потому что в двери громко позвонили.
– Открыто! – закричали гости, радуясь поводу поднять бокалы за здоровье именинника.
Только радовались они недолго. В комнату с пистолетом наперевес вошёл милиционер. Его брюки были по колени в грязи, а ботинки громко квакали, оставляя на полу мутные лужицы.
– Ваши? – строго спросил милиционер, выталкивая вперёд двух маленьких оборванцев.
Один из них шмыгал носом и водил по исцарапанному животу исцарапанным пальцем. К его правой ноге прилип кусок глины, по форме напоминавший сандалию. Другой выглядел не лучше. Вместо одежды с него свисали мокрые газеты, а из головы торчали веточки и листики.
– Ваши? – переспросил строгий милиционер и, не дождавшись ответа, сказал: – Говорят, что в бадминтон играли. Хорошо, хоть живы остались. Но за стекло всё равно заплатить придётся…
Милиционер кашлянул в кулак и собрался ещё чего-нибудь добавить для острастки, но, увидев лица взрослых, особенно Поликарпа Николаевича и бабушки Лизы, передумал.
* * *
На следующий день Жорику подарили новый футбольный мяч.
