Текст книги "След памяти"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава шестнадцатая

Какое-то время я пытался все свалить на чудо, а потом решил, что все это весьма подходящая возможность поупражняться в теории вероятности. Прошло уже семь месяцев с тех пор, как мы расстались на розовом балконе в Окк-Хамилоте. Будь я кошкой, куда бы я подался? И как сумел бы отыскать своего старого приятеля с Земли? Кошечка фыркнула мне на ухо.

– Если подумать, воняет здесь отменно, не так ли? Персону с таким головокружительным ароматом еще надо поискать. Да, ну и вонь в этом гробу, хоть топор вешай!

Но Итц ни капельки не волновали проблемы моего бытия. Она важно разгуливала вокруг моей головы, терлась о щеки и нос и непрестанно мурлыкала. Симпатия, которую я испытывал к ней в тот момент, была, пожалуй, кульминацией всех моих положительных эмоций в жизни. Я все гладил и гладил кошку, ощупывая каффитовый ошейник, который специально смастерил для нее еще на борту корабля…

Я в очередной раз набил шишку о потолок, но даже не заметил этого. В пять секунд я расстегнул ошейник и стащил его с шеи моей кошечки. Итак, теперь у меня было лезвие в десять дюймов длиной, и через секунду я уже лихорадочно скреб еще не застывший раствор.

Углубление в растворе уходило уже на девять дюймов по периметру всего камня, а дальше замазка никак не поддавалась. Затвердела. К этому времени меня кормили уже три раза. Однако надежды я не терял. Я был уверен, что мне удалось расковырять замазку почти до конца. Я немного передохнул, а потом снова попытался раскачать плиту. Я просунул свое самодельное орудие в нижнюю щель и надавил. Если камень едва держится, как я предполагал, то он сразу же и вывалится. Но это были только мои догадки. Камень не двигался.

Я отложил свою царапалку, уперся ногами и попытался вытолкнуть плиту. Но сил уже не осталось, и мне не удалось даже сдвинуть ее с места. Я расслабился, немного полежал и снова попытал счастья. Может, там остался, всего только тонюсенький слой раствора? Может, просто надо надавить чуть-чуть посильнее? Я глубоко вздохнул, напрягся, измученное тело пронзила боль, мышцы на спине взбугрились, руки задрожали от напряжения и… плита подалась.

Ага! И я нажал снова, изо всех оставшихся сил. Плита со скрежетом скользнула вперед и осела на полдюйма. Я замер, прислушиваясь. Тихо. Тогда я еще раз нажал и выпихнул плиту наружу. Она ударилась с гулким стуком. Не теряя времени, я стал протискиваться в отверстие, на меня пахнуло свежим, прохладным воздухом. Я высвободил плечи, уперся руками в пол, подтянул ноги и наконец встал, бог знает за сколько дней, блаженно распрямив тело.

Я уже продумал, что буду дальше делать. Как только Итценка выпрыгнула вслед за мной, я просунул руку в дыру, нащупал фляжку, сухие корки, которые сэкономил, и влажный хлебный мякиш. Затем, приготовив целую пригоршню раскрошенного раствора, я с трудом приподнял упавшую плиту и запихнул ее на место, подсунув под нее сухие корки. Теперь мне оставалось только замазать щель мякишем и присыпать крошками раствора. После этого я старательно заровнял пол и уничтожил все следы своей деятельности, насколько это было возможно в абсолютной темноте. У тюремщика наверняка есть лампа, и, насколько я мог судить, через полчаса он должен был появиться. Мне не хотелось, чтобы он заметил что-нибудь подозрительное. Я собирался отыскать Фостера, а чтобы его освободить, понадобится время.

Неся в одной руке пригоршню раствора и хлебных крошек, а другой ведя по стене, я двигался по коридору, отсчитывая шаги. Каждые несколько футов мне попадались ответвления – ниши – в боковых стенах которых виднелись прорези для подачи пищи. На сорок первом шагу я натолкнулся на деревянную дверь. Я осторожно подергал, она оказалась заперта. Открывать ее я не стал, поскольку был еще не совсем готов к этому.

Я принялся отсчитывать шаги в обратном направлении, миновал свою темницу и через девять шагов натолкнулся на стену. Тогда я прошел по нишам. Это были семифутовые тупики с восьмидюймовыми дырами с обеих сторон. Я наклонялся к каждой из них и тихо окликал Фостера, но ответа не получал. Я не слышал ни дыхания, ни шороха. Неужели я был здесь один? На такой поворот событий я как-то не рассчитывал. Я полагал, что Фостера должны были упрятать в одну из таких клеток. Я пересек половину галактики, чтобы найти своего друга, и не собирался уходить из Бар-Пандерона без него.

Наступало время очередного обхода. Я мог либо забраться обратно в свою конуру, либо спрятаться в одной из ниш. Я принял решение за долю секунды. Уж если здесь пустовало столько конур, то окажусь в безопасности в любом из тупиков, кроме своего собственного.

Я быстро забрался в нишу. Итценка последовала за мной. Она уже полгода успешно скрывалась от людей и наверняка не окажется в критической ситуации. Я только успел отшвырнуть мусор в сторону, когда послышался негромкий скрип. Я прижался к стене. Через несколько минут станет ясно, насколько наблюдателен мой тюремщик.

Коридор заполнился светом. Вероятно, он был неярким, но для моих привыкших к полной темноте глаз показался болезненно-ослепительным. Послышались тихие шаги. Я затаил дыхание. Мужчина в форме охранника прошел мимо, держа в руке корзину. Я облегченно выдохнул. Теперь только оставалось проследить, куда он будет заходить.

Я рискнул выглянуть и заметил, как он завернул в тупичок впереди по коридору. Когда он скрылся из виду, я на цыпочках перебежал поближе и снова спрятался в нише.

И тут же снова послышались шаги. Надзиратель возвращался, он прошел мимо, открыл дверь. Снова воцарились тьма и тишина. Я настороженно замер в своей нише, как прибывший на вечеринку гость, который нечаянно перепутал день праздника.

Надзиратель подошел только к одной камере – моей. Фостера здесь не было.

Следующего обхода пришлось ждать долго. Но я использовал это время с толком. Для начала я хорошенько выспался в своем гробу, поскольку пока я выбирался, отдыхать мне не пришлось. Проснулся я уже вполне отдохнувшим и тут же принялся составлять дальнейшие планы. В первую очередь они касались надзирателя. Мне надо было где-то раздобыть приличную одежду, а он мог быть единственным доступным источником. Если мои внутренние часы идут правильно, то сейчас самое время…

Дверь скрипнула, и я снова затаился в нише. Показался надзиратель, наступило время действовать. Я выбрался из своей засады, как мне казалось, довольно тихо, но он тут же обернулся, выронил корзину и схватился за дубинку. Ну, а поскольку у меня ничего подобного не было, то и времени терять не пришлось. Я просто нанес ему великолепный удар правой. Надзиратель грохнулся навзничь, шарахнувшись головой об стену. Раздался треск, точно упала дыня. Больше он не шевелился.

Я стянул с него одежду и напялил на себя. Она, конечно, была мне чуток великовата, но все это – мелочи жизни. Я разорвал платок и связал охранника. Конечно, он был жив, но мне уже представлялась возможность убедиться, что никакие крики никого сюда не привлекут. И уж наверняка он насладится покоем и тишиной, пока его не хватятся. А я к тому времени надеюсь быть далеко отсюда. Я распахнул дверь и вышел в слабо свешенный коридор.

В сопровождении Итценки, продвигаясь в абсолютной тишине, я миновал боковое ответвление и остановился перед массивной дверью. Заперто. Мы вернулись и, пройдя через какое-то помещение, наткнулись на полустертые ступени. Поднявшись по двум пролетам, мы оказались в неосвещенной комнате, и только через щели закрытой двери пробивался свет. Я осторожно подкрался и посмотрел в щель. Два кухонных раба в запачканных туниках суетились возле кипящего котла. Я с силой толкнул дверь, распахнул ее настежь. Оба изумленно уставились на меня. Я обогнул стол, подхватил тяжелую поварешку и оглушил ближайшего раба, уже совсем собравшегося завопить. Другой, отменный здоровяк, кинулся за топориком для разделки туш. Я перехватил его и уложил рядом с напарником.

Содрав с вешалки фартук, я исполосовал его, а затем связал рабов, вставил им во рты кляпы и отволок в кладовку. Я трудился не хуже белки, натаскивающей запасы на зиму.

Вернувшись на кухню, которая пропиталась ароматом кислого супа, я заметил возле печи целую горку неприятно знакомых черствых булок. Проходя мимо, я наподдал по ним ногой, потом отыскал вареное мясо, отрезал себе кусок, заодно подкинул немного Итценке, а сам принялся жевать, сосредоточенно размышляя, что же делать дальше.

К этому верзиле Квохи вели все ниточки, но, как видно, с ним не так-то легко справиться. Если мне удастся добраться до его апартаментов, то меня уже никто не остановит, до тех пор пока я не выдавлю из него правду. Тогда бы я точно отыскал Фостера и сказал бы ему, что если у него есть доступ к рекордеру, то у меня есть матрица его памяти. Ну, конечно, если только ее не выкрали со дна рюкзака на борту шлюпки, припаркованной в Окк-Хамилоте.

Четыре «если» и одно «может быть». Но, по крайней мере, хоть какой-то план. Первым делом надо было разыскать Квохи и попасть к нему. Одежда охранника послужила бы подходящей маскировкой для подобной цели.

Я дожевал последний кусок и поднялся со стула. Сейчас надо почиститься и побриться.

Дальняя дверь кухни распахнулась настежь и в кухню со смехом ввалились два охранника.

– Эй, кашевар! Готовь мясо для…

Говоривший замолк на полуслове, с изумлением уставившись на меня. Я был ошарашен не меньше. Передо мной стоял Торбу.

– Дргон! Как тебе…

Второй охранник сделал шаг в сторону и оглядел меня с головы до ног.

– Ты не из охраны, – начал было он.

Я потянулся за топориком, который оставил на столе кухонный раб, и попятившись, натолкнулся спиной на стену. Охранник угрожающе взялся за дубинку.

– Погоди, Блон, – остановил его Торбу. – Дргон – свой парень, – он искоса глянул на меня: – Я уж думал, тебе конец, приятель. Парни тебя неплохо обработали.

– Еще бы, – нервно буркнул я, – и тебе большое спасибо за помощь.

– Это же преступник, которого мы замуровали, – охнул Блон. – Держи его!

Торбу неловко переступил с ноги на ногу.

– Постой, постой, – сказал он торопливо, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Послушайте вы, оба, – выпалил я. – Вы, сторонники существующей системы, как слепые котята, верите, что лучшей жизни не бывает. Все честно, никаких тайн, а победителю сладкие коврижки. Да, я знаю, – зло передразнил я, – с Кагу вышло нехорошо, но такова жизнь. Да?! А как насчет этого грязного жульничества в зале для аудиенций? Вы что, парни, старательно закрываете на это глаза, да?

– Благородный доменьер имеет право… – начал Блон.

– Да ладно, Блон, – недовольно возразил Торбу, – мне это дело с проволокой не понравилось, и тебе тоже. Да и другим.

– Не припоминаю, чтобы мне дали возможность высказаться. В свое свободное время я бы с удовольствием встретился с парочкой ваших приятелей.

– Я тебя и пальцем не тронул, Дргон, – заверил Торбу. – Я не хочу иметь ничего общего со всем этим.

– Это был приказ доменьера, – вставил Блон. – Не мог же я ему сказать…

– Неважно, – перебил его я. – Я ему сам скажу. Это единственное, чего я хочу. Короткое интервью с вашим доменьером, минус проволочная сеть.

– Эге, – прогудел Торбу. – Ага. Вот это будет встреча! – он повернулся к Блону. – У него отличный удар, Блон. Конечно, по виду не скажешь, а он мог бы померяться ударом с самим огненным Дргоном, в честь которого его назвали. Ну, а если он столь же искусен во владении клинком…

– Вы мне только его дайте, – вставил я. – А заодно покажите дорогу.

– Благородный доменьер в две минуты сделает из него барбекю, – рассеянно сказал Блон в пространство.

– Идем, соберем парней.

– А как потом объясняться с благородным доменьером? – настороженно спросил Блон. – Что он может подумать, если замурованные парни оказываются у него в спальне да еще и с оружием?

– Мы побратимы охраны, – внушительно произнес Торбу. – У нас есть Кодекс, в котором ничего не говорится о мошенничестве. Если мы не будем придерживаться клятвы Братства, то станем ничем не лучше рабов, – он оглянулся на меня. – Идем, Дргон. В наших бараках ты сможешь привести себя в порядок, а заодно отыскать приличный клинок. Если уж ты решил поставить на кон все свои жизни, то встретишь свою судьбу во всеоружии.

Торбу критически наблюдал, как меня переодевают в полевую форму охранника и перепоясывают мечом. Я явно нарушил его внутренний покой, а может, даже побудил его мыслить. Если я смогу продержаться хотя бы две минуты, но доменьеру Квохи удастся меня убить, то Торбу ничего не потеряет. Я просто больше не стану вторгаться в его жизнь, и он сможет по-прежнему оставаться охранником-гориллой, фанатично верящей в справедливость Кодекса. Ну, а если я уцелею…

Я следовал за Торбу. За ними тянулась процессия из пятнадцати охранников, напоминающих толпу троллей. В этот час дворцовых слуг попадалось мало, а встречавшиеся лишь провожали нас взглядами и шли дальше по своим делам. Мы пересекли пустой зал для аудиенций, поднялись по широкой лестнице и теперь шли просторным коридором, увешанным роскошными гобеленами и устланным шелковистыми коврами.

Наша профессия остановилась перед гигантской двустворчатой дверью. Двое охранников в лиловой одежде подошли поинтересоваться, в чем дело, и Торбу сходу просветил их. Несколько секунд они колебались, с подозрением оглядывая меня.

– Мы не собираемся здесь торчать целую вечность, – предупредил Торбу. – Открывай, новобранец.

Я протолкнулся мимо Торбу в комнату с великолепным убранством, по сравнению с которым зал для аудиенции доменьера Гопа казался гостиничным номером за четыре доллара. Сквозь высокие окна струился свет Синты, и в ее лучах хорошо была видна роскошная постель и фигура спящего. Я нетерпеливо подбежал к кровати и сдернул покрывало. Доменьер Квохи грузно сел, настоящий буйвол – семь футов сплошных мышц. Он глянул на меня, перевел взгляд на мою свиту…

В следующее мгновение он, словно тигр, метнулся с постели. Возиться с мечом было некогда. Я просто двинулся ему навстречу, с ходу врезав в ухо, и, проскочив дальше, быстро обернулся.

Квохи пошатнулся, но удержался на ногах. Я вложил в свой удар всю силу, едва не раздробил костяшки пальцев, а он только слегка пошатнулся! Я не мог позволить себе дать ему передышку. Удар по почкам, потом, когда он начал поворачиваться, в челюсть, затем левой и правой в живот…

Словно балка обрушилась с высот Бруклинского моста и раздробила все кости моего несчастного тела. Сначала меня тащило океанским прибоем, потом я оказался в аду, и меня принялись тыкать раскаленными вилами… Я с трудом сморгнул набегавшие слезы. Шум прибоя в ушах утих. Квохи беспомощно сидел на полу, прислонившись спиной к постели. А мне еще надо было расставить все точки над "и".

Я отыскал свои ноги и поднялся. Вместо груди у меня был одна большая впадина, а левая рука, как видно, принадлежала вообще кому-то другому. Неважно. Уж правой-то я еще пока владел.

Словно моряк, сошедший на берег после хорошего шторма, я подобрался к Квохи. Но тому, похоже, было не до меня. Маленькие проблемы с дыханием занимали его больше: удар в живот все-таки достиг цели. Я выбрал местечко под правым ухом, отвел локоть и двинул плечом, вкладывая в удар весь вес тела. Хрустнула челюсть. Квохи, словно мешок с гвоздями, с грохотом повалился на пол. Я обессилено плюхнулся на край постели и со свистом втянул воздух, пытаясь не обращать внимания на цветные круги перед глазами.

Через некоторое время я наконец заметил, что передо мной стоит Торбу и держит в руках кошку. И кошка, и он радостно ухмылялись.

– Приказания будут, доменьер Дргон?

Я отчаянно затряс головой:

– Приведите в чувство Квохи, посадите его на стул. Я хочу задать ему пару вопросов.

Бывшему доменьеру моя идея пришлась не по душе, но после того, как Торбу вместе с парочкой охранников выразительными жестами объяснил ему ситуацию, он счел за благо повиноваться.

– Слезь с его головы, Малл, – приказал Торбу. – А ты, Блон, развяжи веревку. Доменьер Дргон хочет с ним поболтать, а вы, парни, чересчур давите на психику.

Тем временем я ощупывал ребра, пытаясь определить, какие из них сломаны, а какие только чуток погнулись. Удар Квохи нисколько не уступал пинку двухтонного страуса.

– Квохи, я задам тебе несколько вопросов, и если меня не устроят твои ответы, то я уступлю тебе вакантный номер в темнице. Прекрасных видов, конечно, не обещаю, но уж спокойствие гарантирую на все сто.

Квохи только хмыкнул, вывихнутая челюсть ему изрядно мешала.

– Тот парень, в черном, который претендовал на твое положение… Твои парни отволокли его куда-то. Я хочу знать, куда?

Квохи снова хмыкнул.

– Врежь ему, Торбу – посоветовал я. – Может, это улучшит его произношение.

Торбу с чувством пнул бывшего доменьера по голени. Квохи взвился.

– Убери своих псов, – с трудом прошамкал он. – Здесь ты его не найдешь.

– Почему?

– Я отослал его.

– Куда?

– Туда, откуда ни ты, ни твои предатели не смогут его заполучить.

– А поподробней.

Квохи сплюнул.

– Уверен, что Торбу не по душе твоя реплика насчет предателей, – мимоходом заметил я. – Это несколько не соответствует истине. Так что будь добр, выражайся ясно и коротко, без инсинуаций, если дорожишь своими жизнями.

– Даже эти свиньи не отважатся…

Я вытащил острый стилет, которым меня снабдили, приставил кончик лезвия к его горлу и надавил чуть-чуть, так, что выступила капелька крови.

– Говори, – вкрадчиво прошептал я, – или я сам перережу тебе глотку.

Квохи буквально вжался в спинку стула.

– Тогда ищи его сам, убийца, – насмешливо ответил он, – ищи его в темницах доменьера доменьеров.

– Ну, ну, дальше.

– Великий доменьер потребовал, чтобы раба доставили к нему… в Сапфировый Дворец у Мелкоморья.

– А имя, имя есть у этого доменьера доменьеров? И откуда он узнал об этом парне?

– Доменьер Оммодурад, – прохрипел Квохи, не спуская взгляда с ног Торбу. – Я заподозрил в нем, в том рабе, что-то неладное и сообщил.

– И когда ты его отправил?

– Вчера.

– Торбу, ты знаешь, где находится этот Сапфировый Дворец?

– Конечно, – отозвался тот, – только это табу. Там полным-полно демонов и колдунов. Говорят, проклятье…

– Тогда я иду один, – отрезал я, пряча стилет обратно в ножны. – Но сначала мне надо заглянуть в Окк-Хамилот.

– Нет проблем. Правда, говорят, там полно привидений, но это сплетни. Там постоянно околачиваются Серые Плащи.

– Вот мы с ними и разберемся, – покладисто согласился я. – Собери с полсотни охранников и подготовь хопперы. Я хотел бы отправиться через полчаса.

– А как насчет этого мошенника? – спросил Торбу.

– Замуруй его до моего возвращения. Ну, а если я не вернусь, он поймет.

Глава семнадцатая

Рассвет еще не наступил, когда мой отряд собрался вокруг спасательной шлюпки, доставившей меня на Валлон. Она осталась абсолютно такой же, как и семь месяцев назад: лестница спущена до земли, люк открыт, внутреннее освещение включено Привидений на борту не было, но этот гостеприимно распахнутый вход отпугивал ненужных посетителей ничуть не хуже привидений. Даже Серые Плащи сторонились звездолетов. Как видно, кто-то старательно поработал над созданием суеверий на Валлоне.

– И ты в самом деле собираешься подняться на борт этого проклятого судна, доменьер Дргон? – с тревогой спросил Торбу, делая кабалистические движения руками. – Оно же управляется демонами…

– Торбу, да это всего лишь пропагандистский трюк и больше ничего. Я спокойно могу идти туда, куда направляется моя кошка. Вот смотри.

Итценка живо взобралась по лестнице и исчезла в проеме шлюза. Я поднялся на первую ступеньку, а охрана стояла, разинув рты, и наблюдала за тем, как я, пригнув голову, скрылся в шлюпке. Фостеровская матрица памяти с чернозолотыми метками по-прежнему лежала на рюкзаке, а рядом с ней цилиндр попроще – память Аммерлина. Где-то здесь в Окк-Хамилоте должен был найтись рекодер, чтобы наконец использовать цилиндр.

Уж мы с Фостером постараемся его отыскать.

Я нашел свою кобуру с пистолетом, подобрал поношенный пояс и застегнулся. Мой опыт жизни на Валлоне подсказал, что он мне еще пригодится. Валлонцы так и не сумели изобрести индивидуальное оружие, которое по всем характеристикам могло бы сравниться с пистолетом. В обществе бессмертных мечи были самым опасным оружием.

– Ну, что, сваливаем отсюда, Итц, – предложил я. – Больше тут делать нечего.

Вернувшись к отряду, я подозвал сержантов:

– Я лечу к Сапфировому Дворцу. У тех, кто хочет отправиться со мной, есть последний шанс отказаться.

Торбу долго молчал, задумчиво уставившись в пространство.

– Не нравится мне все это, доменьер, – наконец произнес он. – Но я тебя не оставлю. Да и остальные тоже пойдут.

– Смотрите, обратного пути уже не будет, – предупредил я.

– Да, кстати, – я вогнал патрон в магазин, поднял пистолет и выстрелил в воздух. От неожиданности все вздрогнули. – Если услышите выстрел, во весь дух мчитесь на помощь.

Все начали расходиться по хопперам. Я подобрал Итценку и залез в головную машину, поближе к Торбу.

– Лететь полчаса, – сообщил он. – Могут попасться Серые Плащи, но с ними проблем не будет.

Мы взмыли в воздух, свернули на восток и понеслись на небольшой высоте.

– А когда доберемся, что будем делать?

– Положимся на интуицию. Посмотрим, как далеко нам удастся пробраться, прежде чем этот Оммодурад соизволит оторваться от своей игры в гольф.

* * *

Взметнув голубые башни к сумеречному небу, под нами распростерся дворец. Роскошный, словно королевская резиденция Таджмахала. А сразу за ним на поверхности Мелкоморья шелковисто переливался рассвет. Вечные камни и тихие воды выглядели так же, как и в те времена, когда Фостер отправился в свой тысячелетний вояж. Но, конечно же, сопровождавшие меня не могли оценить по достоинству всего этого великолепия. Они даже и на минуту не задумывались над теми чудесами, которые создали их бессмертные предки – они же сами. С завидным упрямством они продолжали жить в своем феодальном обществе, в горьком контрасте с величественными памятниками прошлого, окружавшими их.

Я полуобернулся к своим ребятам:

– По вашим словам, местечко здесь так и кишит демонами да колдунами, вот все и боятся сюда сунуться. А раз так, то нет и официального протокола по приему нового доменьера в Сапфировом Дворце. А значит, парень, которому повезет, может просто наплевать на гоблинов и запросто заявиться во дворец, нанести визит вежливости верховному владыке, ну как, пойдет?

– А что, если они затеют заваруху первыми, прежде чем мы что-либо успеем? – спросил чей-то голос.

– Вот потому-то я и упомянул насчет удачи, – ответил я. – Еще вопросы есть?

Торбу оглядел своих парней и последовала молчаливая пантомима пожимания плечами, закатывания глаз, потом он повернулся ко мне:

– Поступай, как знаешь, доменьер, – прогудел он. – Мы поддержим твою игру.

Мы начали снижаться на широкую лужайку, но двор по-прежнему оставался безлюдным. Вскоре гигантские голубые башни замаячили над нашими головами, и мы заметили, как за стальными воротами двигаются шеренги.

– Ага, там нас все-таки собираются встречать, – с удовольствием прокомментировал я. – Держитесь, ребятки. Без меня ничего не начинать. Чем дальше мы прорвемся без сопротивления, тем меньше трудностей.

Хопперы кучно приземлились. Торбу и я выбрались наружу, и вскоре мы все двинулись к воротам. Итценка, наш талисман, следовала в арьергарде. По-прежнему все было тихо. Либо сотни лет спокойствия притупили бдительность, либо у Оммодурада были в запасе такие надежные трюки, которые начисто отпугивали нежелательных посетителей.

Мы подошли к воротам, и они распахнулись настежь.

– Вперед, ребята, – сказал я. – Но всем держать ушки на макушке.

Шеренга охранников во дворе держалась поодаль, вопросительно глядя на нас. Мы все сгрудились перед лестницей из голубых плит и стали ждать, что же последует дальше. Наступил подходящий момент появиться кому-нибудь и вручить нам ключи от города или что-нибудь в этом роде. Но, похоже, произошла маленькая заминка. Впрочем, это и понятно: вот уже две тысячи девятьсот лет здесь не было никаких посетителей.

Только минут через пять появился какой-то слон в панцире и розовом беретике, прогромыхав железом по лестнице.

– Кто это отважился явиться с вооруженной охраной в Сапфировый Дворец? – спросил он, недовольно оглядывая моих спутников.

– Я доменьер Дргон, приятель, – гаркнул я, уязвленный тем, что он даже не обратил на меня никакого внимания. – А это моя почетная охрана. И что за провинциальные манеры – даже не позаботиться о приеме верноподданного вассала?

От моей тирады слон в панцире слегка поувял. Он, запинаясь, извинился, пробормотал что-то насчет предварительного согласования и подозвал парочку дворцовых слуг. Один из них приблизился к Торбу, который бросил на меня вопросительный взгляд, машинально стискивая на поясе рукоять кинжала.

– В чем дело? – строго спросил я. – Мои люди всегда со мной.

– Не забывайте, – возразил слон в панцире, – слугам недопустимо появляться перед очи доменьера доменьеров Оммодурада.

Я попытался пошевелить мозгами, но ничего путного в голову не лезло.

– Ладно, Торбу, – наконец сказал я. – Не позволяй парням разбредаться, и ведите себя примерно. Увижусь с тобой через час. Да, и пригляди, чтобы Итценка не скучала.

Мажордом отдал несколько приказов и пригласил меня во дворец с самым легким поклоном, который мне когда-нибудь доводилось видеть. Охрана из шести человек составила мне компанию вплоть до Гранд-павильона.

Признаться, я ожидал увидеть обычно задрапированный зал или огромное помещение, полное музыкантов, цветов и церемониальных стражей. Вместо этого я оказался в небольшом офисе шестнадцать на восемнадцать ярдов, пол которого был устлан блоком из серо-голубого мрамора, из хрустальной чернильницы, встроенной прямо в поверхность стола, торчала пара перьев, а за огромной тумбой едва находилось место для бегемота, восседавшего там.

Он медленно поднялся – эдакий шкаф на ножках:

– Чего надо? – прогудел он.

– Я доменьер Дргон… э-э-э… Великий Доменьер, – запинаясь произнес я, собираясь разыгрывать роль недалекого олуха, ту самую роль, которую мне было легче всего исполнять.

В Оммодураде было нечто такое, от чего я почувствовал себя, словно мышь, которая в последний момент передумала насчет приманки. Квохи, конечно, был огромен, но этот верзила мог бы играть людьми, словно мячиками. Глаза излучали непоколебимую уверенность.

– Ты, похоже, не суеверен, – заметил он. Болтливостью он не отличался. Вот и Гоп тоже подчеркивал, что Оммодурад не слишком многословен. Эта деталь совпадала.

– Никогда не верил в привидения, – сознался я.

– Ближе к делу, – вернулся к разговору он. – Чем обязан?

– Только что провозглашен доменьером Бар-Пандерона, – заявил я. – Думал, что подобает явиться и заверить вашу милость в своей преданности.

– Ко мне так не обращаются.

– А-а-а, доменьер Оммодурад.

Он едва заметно кивнул и перевел взгляд на охрану.

– Комнату гостю и его свите.

Я снова встрял:

– Простите, э-э-э… – пронзительный взгляд Оммодурада снова пришпилил меня к месту. – Насчет моего друга, – я с трудом сглотнул. – Прекрасный парень, только чересчур порывистый. Он там погорячился слегка, прежнего доменьера вызвал…

Оммодурад едва шевельнул бровью, но атмосфера в комнате мгновенно наэлектризовалась, расслабленные охранники моментально сделали стойку. Я прямо ощущал каждого из них. Меня пронзила мысль, что на этот раз я зашел слишком далеко.

– … вот я и подумал, может быть, я вымолил бы помощи у вашего превосходительства, чтобы поискать моего приятеля, – закончил я упавшим голосом.

Доменьер доменьеров буравил меня взглядом, как мне казалось, целую вечность, потом поднял руку и шевельнул пальцем, охрана тут же расслабилась.

– Комнаты для гостя и его свиты, – бесстрастно повторил Оммодурад.

Я наконец перевел дух и вместе с эскортом вышел прочь. Я изо всех сил старался выглядеть невозмутимым, но внутри меня все буквально бушевало.

Оммодурад слыл молчаливым неспроста. Я готов был поспорить хоть с самим чертом, что он сохранил все свои воспоминания о Золотых Временах. Вместо искаженного современного диалекта, который я встречал повсюду, Оммодурад говорил на безукоризненном староваллонском языке.

Уже пробило двадцать семь часов вечера, и Сапфировый Дворец давно затих. Я оказался один в отведенной мне спальне. Конечно, это была весьма уютная комнатка, но, оставаясь в ней, я так ничего и не узнаю. Во всяком случае, мне никто не говорил, что я нахожусь под арестом.

Я нацепил кобуру с пистолетом, притворил дверь и выскользнул в слабо освещенный коридор. В дальнем конце я заметил охранника, но тот не обратил на меня никакого внимания. Тогда я подался в противоположную сторону.

Ни одна из комнат не была заперта. Но я не обнаружил никаких арсеналов или архивов, которыми могли воспользоваться люди пониже рангом, чем сам великий доменьер. Я догадался, что Оммодурад справедливо рассчитывал на полное безразличие своих подданных. То и дело по дороге мне попадались охранники, но они только равнодушно оглядывали меня и ничего не предпринимали.

Я снова оказался возле офиса, в котором меня принял Оммодурад, рядом был пышный зал с полом и потолком из оникса и занавесями из золотой нити. Главной достопримечательностью зала был знакомый мотив концентрических кругов Двумирья из кованого золота на стенной панели за троном. Здесь исполнение было более красочным. От внутреннего и внешнего кольца расходились волнистые лучи, а в центре круга червленого золота виднелась какая-то шишечка. Впервые за все время моего пребывания на Валлоне мне попался этот символ. Я испытал странную радость, словно обнаружил знакомый след на песке.

Я прошел дальше, обследовал прачечную, проинспектировал кладовые и даже умудрился уловить запах конюшни. Дворец дремал. Немногие из его обитателей видели меня, а если и видели, то опасались приставать. Похоже, Великий Доменьер распорядился, чтобы меня не трогали. Честно говоря, утешительного в этой мысли было маловато.

Затем я набрел на зал с пурпурными стенами и здесь столкнулся с группой охранников, той самой шестеркой, которая сопровождала меня днем. Они выстроились, как на параде, по трое с каждой стороны массивной двери из слоновой кости. За ней явно кто-то обитал в пышном великолепии и безопасности.

Шесть пар глаз пригвоздили меня к месту, и отступать уже было слишком поздно. Я вздернул подбородок и подрулил к ближайшему ряду охранников.

– Слышь, приятель, – по-суфлерски прошептал я, – где тут у вас… э-э-э… ну, ты сам понимаешь.

– Каждая спальня оборудована, – отозвался стражник ворчливо, многозначительно поднимая меч и пробуя на палец лезвие.