Текст книги "Бронзовое божество (Бронзовый бог)"

Автор книги: Джон Кейт (Кит) Лаумер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– И все же… может быть, мне стоило бы сообщить об этом послу…

– И подтвердить мнение Епископа? Очень храбро с вашей стороны. Вы не против, если я постою здесь, чтобы насладиться этим зрелищем?

– С другой стороны, он слишком занятый человек,– поспешно заметил Мэгнан.– В конце концов, зачем беспокоить его банальностями? – Он поспешил занять позицию рядом с Епископом и, нагнувшись, стал делать вид, что вглядывается в изгороди из растений, похожих на хвойные.

Ретиф вернулся к столу, теперь покинутому, если не считать одинокого хуганского уборщика, который на дальнем конце стола собирал пустую посуду на широкий поднос и бросал влажные бумажные салфетки в объемистый мешок для использованной бумаги. Ретиф взял пустое блюдо из-под сэндвичей и сказал:

– Пссст!

Хуганец поднял глаза, когда Ретиф бросил блюдо, уронил свой большой бумажный мешок и поймал брошенную посуду:

– Здесь есть еще,– с готовностью заметил Ретиф. Он собрал и передал пару блюдец, три пустых стакана и пару надкушенных сэндвичей с сыром.– Тебе лучше взвалить это на спину и следовать за Его Высокомерием,– предложил Ретиф.– Он оставляет за собой след из осколков блюд.

– Пытаешься уджить меня моей работе? – свирепо спросил хуганец, в то время как Ретиф, покопавшись, нашел ложку и уронил ее на траву, прямо под краем свисающей скатерти.

– Конечно, нет, приятель,– заверил Ретиф сердито смотревшего на него аборигена. Он наклонился за ложкой и мельком заметил выглядывавший из теней глаз.

– Залезай в мешок,– краем рта прошипел Ретиф.

– 3 гем разговариваедж? – слуга наклонился и стал смотреть под стол. Позади него бумажный мешок негромко зашуршал, когда спизм юркнул в него.

– Просто обратился с несколькими словами к ложечному богу,– мягко ответил Ретиф.– Уронить ложку – плохая примета, как тебе известно.

– Да? – сказал хуганец, Он оперся на стол, вытащил весьма изношенную зубочистку и стал ковырять ею в своих грязных зубах.– У ваз, инозтрандзев, ненормальные идеи. Взем извезтно, джто уронить лоджку – хорошая бримета, блохая бримета – уронить вилгу,– он тщательно осмотрел конец зубочистки.

– У нас дома неблагоприятным предзнаменованием считается падение с десятиэтажного здания,– продолжал бессвязно болтать Ретиф, наблюдая за вооруженными стражниками Епископа, приближающимися к ним. Один из них подошел к столу, бросил на Ретифа изучающий взгляд, сунул голову под стол, затем потянулся к мешку с бумагой.

– Как насчет того, чтобы немного освежиться?

Ретиф взял чашку, погрузил ее глубоко в сосуд с густым пурпурным пуншем, сделал шаг к воину и, казалось, споткнулся; липкая жидкость плеснула в хуганца как раз под защелкой, удерживавшей капюшон радужных оттенков, и растеклась в виде оригинального рисунка по его полированной нагрудной пластине. Слуга схватил свой поднос и мешок и поспешно отступил, в то время как шипящий стражник хлопал гибкими пальцами по пурпурному пятну.

– Идиод! Неуглюджий урод!

– Джто? Бьянзтво на злуджбе? – прогремел громкий голос. Епископ, отодвинув пузом Ретифа, возвышался перед смутившимся хуганцем.– Нагазание – зварить в мазле! – проревел он.– Уберите его!

III

Остальные стражники приблизились и схватили своего несчастного сослуживца.

– Это мой недосмотр, Ваше Высокомерие,– начал было Ретиф.– Я предложил ему…

– Вы зобираетесь вмеживаться в совержение епизкопального правозудия? – рявкнул Епископ, набрасываясь на Ретифа.– Вы имеете наглозть намегать, что зуждение Епископа ожибоджно?

– Не совсем так, вы просто ошибаетесь,– заявил Ретиф.– Это я пролил на него пунш.

Лицо Епископа приобрело багровый оттенок, его рот беззвучно двигался. Он сглотнул.

– Так давно нигто мне не бротивореджил,– задумчиво заметил он,– джто я даже забыл нагазание, положеное за это,– благословляющим жестом Епископ взмахнул двумя пальцами.– Твои грехи тебе отпущены, сын мой,– весело проговорил он.– Во зути дела, я отпузкаю тебе грехи на весь уикенд. Развлекайся, взе за счет хозяев.

– Ну не великодушно ли это со стороны Его Высокомерия,– подобострастно произнес Мэгнан.– Какая жалось, что мы не нашли демона, но я…

– Хорошо, что вы набомнили об эдом,– зловеще проговорил Епископ. Он уставился на посла Страпхэнгера, когда старший дипломат подошел.– Я взе еще жду результатов!

– Послушайте, Ваше Высокомерие! Как мы можем найти демона, если демона здесь нет?

– Это ваша броблема!

У ворот раздался вопль. Двое стражников набросились на уборщика с бумажным мешком, который шарахнулся в сторону, испуская возмущенные возгласы. Мешок упал, раскрылся, рассыпая мусор, из которого выскочил беглый спизм, разбрасывая объедки во все стороны.

Прыжком он миновал ошарашенных стражников и понесся к задним воротам. У него на пути появились еще стражники, выдергивая из кобур длинноствольные пистолеты. Выстрел пропахал длинную полосу в густой траве, чуть не задев остальных приверженцев Епископа, которые бросились вперед, чтобы поучаствовать в акции. Епископ завопил, размахивая своими безкостными руками.

Отрезанный от ворот, спизм изменил направление, бросился в сторону от дома, но его встретил взвод, вышедший из глубины сада. Выстрел разнес блюда на столе за спиной Мэгнана, который взвизгнул и бросился на землю.

Спизм затормозил, увернулся и побежал к украшенным цветами воротам, выходящим на дорогу. Стражники все были теперь позади, путь свободен. С оглушительным воплем Епископ Ай-Поппи-Гуги выхватил свой гигантский меч и прыгнул вперед, чтобы перехватить убегавшее существо. Когда он проносился мимо Ретифа, тот крутанулся и выставил ногу. Ретиф зацепил ногу Епископа как раз над ярко-розовой, украшенной драгоценными камнями, кожаной туфлей. Его Высокомерие нырнул вперед, ударился медалями о землю и проехал носом под стол.

– Эй, кто тут, привет,– послышался тонкий голос Мэгнана из-под приглушающей звуки скатерти,– Подождите минутку, я подвинусь…

Взревев, Епископ встал, подняв вместе с собой стол. Блюда, стаканы и еда посыпались на все еще сидевшего на четвереньках Мэгнана. Епископ отшвырнул стол в сторону и снова взревел, повернувшись в сторону посла Страпхэнгера, который, подпрыгивая, салфеткой пытался сбить грязь с наград почетного гостя.

– Измена! – заорал Ай-Поппи-Гуги.– Аззазины! Убийцы! Агенты ниджнего мира! Наружители закона! Еретики!

– Ну-ну, Ваше Высокомерие! Не расстраивайтесь…

– Разтраиватьзя? Это, моджет быть, джутка? – Епископ вырвал грязную тряпку из руки Страпхэнгера. Он наклонился, схватил свой меч и взмахнул им над головой. Епископальная стража теперь быстро окружала их.

– Сим я отлучаю ваз взех! – возопил Епископ.– Ни еды, ни воды, ни защиты полиции! Также вы будете бублиджно казнены! Парни, окруджайте их!

Оружие внезапно оказалось направленным на кучку дипломатов, сгрудившихся вокруг посла. Мэгнан взвизгнул. У Страпхэнгера затряслись бакенбарды.

– Не убузтите этого! – Ай-Поппи-Гуги указал на Ретифа,– Это из-за его ноги я навернулзя!

Стражник приставил ствол к. ребрам Ретифа.

– О, мне кажется, что Ваше Высокомерие забывает о том, что у мистера Ретифа есть епископальное отпущение грехов,– живо заметил Страпхэнгер.-Ретиф, если вы просто пробежитесь в мой офис и передадите код два-ноль-три – или это три-ноль-два? – вызов помощи…

– Он отбравится вмезте зо вземи вами, негодяями! – возопил Епископ. Полдюжины вооруженных хуганцев подвели к их группе остальных работников штата посольства.

– Внутри еще езть?

– Нет, Важе Выйокомерие,– доложил капитан стражи.– Тольго незколько злуг.

– Зварите их в мазле зе звязь з убийцами! Джто же казаетзя ваз…

– Ваше Высокомерие,– заговорил Страпхэнгер,– Естественно, я не против умереть, если это доставит удовольствие Вашему Высокомерию, но тогда мы не сможем подарить вам подарки и прочие вещи, разве не так?

– Броклятье! – Ай-Поппи-Гуги швырнул свой меч на землю, чуть не попав в ногу Мэгнану,– Я забыл о бодарках! – казалось, он размышляет.– Позлушайте, джто, езли я узтрою вам возмод-жнозть выбизать незколько джеков в камере, беред казнью?

– О, боюсь, это совсем никуда не годится, Ваше Высокомерие. Мне нужна печать Посольства, машина, удостоверяющая чеки, и книги кодов, и…

– Ну… возмоджно, я мог бы зделать изклюджение, я отзроджу нагазание до тех пор, пока не брибудет налиджнозть.

– Простите, Ваше Высокомерие, я не стал бы вас просить отклоняться от традиции просто для того, чтобы оказать мне услугу. Нет, мы все отлучены, так что, я полагаю, мы можем устроиться поудобнее и начать умирать с голоду…

– Зтойте! Не торобите меня! Кто отлуджает, вы или я?

– О, вы, конечно.

– Именно! И я говорю, джто вы не отлуджены! – Епископ огляделся со свирепым видом.– Теберь назджет бодарка. Вы моджете дозтавить два миллиона немедленно, я злуджайно захватил з зобой бронированный автомобиль…

– ДВА миллиона? Но вы же говорили -один миллион!

– Зегодня день удвоенного бодарка.

– Но вы говорили, среда – день удвоенного подарка. А сегодня еще только вторник.

– Зегодня зреда, зоглазно епизкопальному декрету,– заявил Епископ, подняв меч.

– Но вы же не можете… я хочу сказать, как вы можете?

– Реформа календаря,– сказал Ай-Поппи-Гуги.– Давно пора.

– Что же, я думаю, это можно устроить.

– Отлиджно! Сим я объявляю вам Епискобзкое прощение. Но оно не вклюджает этих озтальных неджелательных элементов! – Епископ взмахнул рукой,– Тащите их отзюда, барии!

– Э-э… я, конечно, благодарен вам за помилование,– заметил Страпхэнгер, быстро обретая уверенность,– но я, разумеется, не смогу должным образом проделать всю бумажную работу без своих сотрудников.

Ай-Поппи-Гуги свирепо уставился на него своими большими влажными красными глазами.

– Ладно! Берите их! Они все помилованы, кроме этого! – он уставил на Ретифа палец, подобно стволу пистолета.– Назчет него у меня озобые бланы! – Стражники перенесли свое внимание на Ретифа, окружив его и нацелив на него оружие.

– Может быть, Его Высокомерие на этот раз будет чуть более снисходительным,– предложил Мэгнан, промокая пятно ливерного паштета с обнаженной руки,– если мистер Ретиф извинится и пообещает, что больше не будет так делать.

– Не будет больше джто? – требовательно спросил Епископ.

– Давать вам подножку,– пояснил Мэгнан.– Как он только что это сделал, понимаете?

– Он бодзтавил мне бодножку? – задохнулся Ай-Попп-Гуги.– Намеренно?

– Нет, почему, должно быть, по ошибке…– начал было Страпхэнгер.

– Ваше Высокомерие обладает таким тонким чувством юмора,– заметил Мэгнан,– что, я уверен, вы оцените комический аспект этого дела.

– Ретиф! Вы это нарочно… я имею в виду, конечно же, не нарочно,– задохнулся Страпхэнгер.

– Ну и ну,– возмущенно возразил Мэгнан.– Я же лежал прямо здесь.

– Обызкать его! – рявкнул Епископ. Стражники бросились вперед, деловитые руки почти сразу же обнаружили сложенный листок бумаги, который ему бросил спизм, убегая из комнаты.

– Ага! – обрушился на него Епископ. Он развернул и прочитал послание.

– Это заговор! – завопил он.– Прямо у меня бод нозом! Закуйте его в кандалы!

– Я обязан выразить протест! – заговорил Страпхэнгер.– Вы не можете то и дело заковывать дипломатов в кандалы всякий раз, когда совершается какой-нибудь незначительный неблагоразумный поступок! Оставьте это мне, Ваше Высокомерие, я позабочусь о том, чтобы в его послужной список было занесено строгое порицание.

– Боги должны болуджить звое! – взревел Ай-Поппи-Гуги.– Завтра, во время Великого браздника зреды…

– Завтра четверг,– перебил Мэгнан.

– Завтра зреда! Зегодня зреда! Я объявляю, что взя эта неделя зозтоит из зред, разрази меня гром! А теперь, как я и говорил – этот землянин будет уджаствовать в бразднике! Такова воля богов! И хватит зпорить!

– А, он примет участие в церемонии,– с облегчением сказал Страпхэнгер.– Что же, ради этого мы вполне можем его освободить от прямых обязанностей,– он издал негромкий дипломатический смешок,– Корпус всегда готов поощрять богопочитание в любой форме, разумеется.

– Единзтвенные изтинные боги – это Хуганзкие боги, во имя богов,– прогрохотал Епископ.– И не надо мне никакой вашей земной ерези, иначе я отменю помилование! Теберь уведите этого тиба в храм и бриготовьте для полета в зреду! Взе озтальные озтаютзя бод арезтом, бока не зтанет извезтна воля богов!

– Мистер посол,– дрожащим голосом проговорил Мэгнан, дергая Страпхэнгера за руку,– вы думаете, вам следует, вам следует позволять им…

– Просто позволим Его Высокомерию сохранить свое лицо,– доверительным тоном ответил Страпхэнгер и подмигнул Ретифу,– не тревожьтесь, мальчик мой, для вас это будет хорошим опытом. Вы в действии познакомитесь с хуганской религиозной концепцией.

– Но… что, если они… я хочу сказать, что варить в масле… это дело такое необратимое,– настаивал Мэгнан.

– Спокойно, Мэгнан! Я не потерплю нытиков в моей организации!

– Спасибо, что вспомнили обо мне, мистер Мэгнан,– сказал Ретиф.– Но мой талисман все еще со мной.

– Талисман? – тупо переспросил Мэгнан.

– Колдовство? – прогрохотал Епископ,– Я и подозревал джто-то такое! – огромным красным глазом он уставился на Страпхэнгера,– Увидимзя на церемонии! Не обаздывай! – он посмотрел на Ретифа,– Ты бойдежь без зопротивления?

– Ввиду количества направленных на меня стволов,– ответил Ретиф,– я искренне на это надеюсь.

IV

Камера была узкой, темной и сырой, и в ней не было никакой мебели, если не считать простого стола, на котором стояла бутылка вина с горьким запахом, и узкой скамьи, на которой сидел

Ретиф. Его запястья были скованы цепью, и он прислушивался к приглушенному стуку, слабо доносившемуся из-за стен. Стук продолжался уже часов двенадцать, насколько он мог судить – достаточно долго для того, чтобы, хуганцы успели завершить подготовку к религиозным церемониям, в которых он должен был участвовать.

Стук внезапно изменился по тону – он слышался громче, ближе. Затем раздался слабый звук, будто бы горсть камешков бросили на пол. Через мгновение послышалось тихое царапанье, словно ногтями по доске, затем тишина.

– Ретиф, ты здесь? – прочирикал в полной темноте тонкий голос.

– Само собой, Джекспурт! Входи и присоединяйся! Я рад, что ты смылся от жандармов!

– Раззявы! Хе! Но слушай, Ретиф, у меня плохие новости.

– Выкладывай, Джекспурт, я слушаю.

– Это День праздника – старый Гуги наметил на сегодня крупные события, связанные с их религиозной ерундой. Хуги месяцами готовили этот свой гигантский окуриватель – загружали его мусором, старыми тряпками, использованными шинами и прочей дрянью. В разгар церемонии они зажгут это и включат воздуходувные помпы. Хуги провели систему труб к норам, понимаешь? На многие мили вокруг для спизмов не останется безопасного места. Наш народ начнет выскакивать из своих укрытий, в которых многие семьи жили поколениями, и – тютю! – тут-то их и перебьет стража! Это будет конец для нас, спизмов!

– Это жуткая история, Джекспурт,– вернее, была бы такой, если бы я сам на данный момент не находился в такой же жуткой ситуации.

– Да, Обряды среды. Тебя назначили на утро или на большое вечернее представление? – Джекспурт замолк, когда за дверью раздался звон.

– Святой Моисей, Ретиф! Время пришло! Они здесь! Я должен был проинформировать тебя, но, чтобы пробраться сквозь ту стену, потребовалось времени больше, чем я рассчитывал, а потом я разболтался…

В скважине заскрежетал ключ.

– Слушай! Ты пил из этой бутылки?

– Нет.

– Отлично! В ней наркотик! Когда я уйду, вылей ее! Тебе придется прикинуться, что ты не в состоянии говорить, иначе не поздоровится! Сделай вид, будто ты зомби, понимаешь? Что бы тебе ни приказали сделать – делай! Если они подумают, что ты прикидываешься,– это конец для всех землян на Хуге! И помни! Держи голову склоненной, а руки и ноги – подвернутыми… Замок со скрежетом открывался.

– Мне пора! Удачи! – Джекспурт исчез.

Ретиф сделал шаг к столу, схватил бутылку и вылил ее в трехдюймовую дыру, через которую исчез его посетитель.

Появился свет, когда тяжелая дверь распахнулась внутрь. В камеру вошли трое хуганских копейщиков в капюшонах, за которыми следовал священник в черном балахоне. Ретиф стоял с бутылкой в руках, закрывая собой путь побега Джекспурта,

– Как замоджувзтвие, землянин? – спросил священник, оглядывая Ретифа с ног до головы. Подойдя к нему, он поднял Ретифу веко, крякнул и взял у него из рук пустую бутылку.

– Накачан до бредела,– констатировал он.

– Вы уверены? – требовательно спросил один из копейщиков.– Я не верю этим инозтранцам.

– Езтезтвенно, я уверен, гибервазгулятции зубраозбитальных амотрозраков тибиджны, клаззиджеский злуджай. Забирайте его.

Подталкиваемый пиками, Ретиф прошел по освещенному факелами проходу, затем вверх по винтовой каменной лестнице и внезапно оказался на ярком свету, услышал шум множества голосов, которые покрывал один громоподобный голос:

– …заверяю ваз, мой дорогой позол Хипстинкер, наше главное боджество, Ук-Руппа-Тути,– это не только прекразное украшение и позтоянное напоминание назелению о том, что пора платить очередную дезятину,– он также дает узтные указания, регулярно, по зредам в джаз дня. Конеджно, нам не взегда дано бонять, джто он говорит, но влияние его злов на крезтьянзтво везьма болоджительно.

Щурясь от солнечного света, Ретиф разглядел величественно разодетого Епископа, сидящего под огромным зонтом на массивном троне из темного дерева, с резьбой, изображающей переплетающихся змей. Слева от него стоял посол Земли, а справа сгрудились менее значительные дипломаты. Их группу окружала хуганская стража с обнаженными кривыми саблями и каменными лицами.

Священник, приведший Ретифа, елейно поклонился епископскому трону.

– Ваше Вызокомерие, тот-кто-готов-к-мазлу, прибыл,– взмахом руки он указал на Ретифа.

– А он… э-э…? – Ай-Поппи-Гуги вопросительно смотрел на стражу.

– Озтекленевший взгляд гибервазгуляции эмотрозраков,– сообщил один из копейщиков.

– Звариде этого в мазле,– нахмурился Епископ.– Много разговаривает.

– Вы смотритесь как-то чахло, Ретиф,– заметил Страпхэнгер.– Надеюсь, вы хорошо спали сегодня ночью? Предоставили ли вам удобные апартаменты и все такое прочее?

Ретиф тупо смотрел мимо левого уха посла.

– Ретиф, к вам обращается посол,– резко заметил ему Мэгнан.

– Вероятно, он углубилзя в медитадзию,– поспешно сказал Ай-Поппи-Гуги.– Бродолжайте дзеремонию.

– Может быть, он болен,– заметил Мэгнан.– Вы лучше присядьте.

– Эй-эй,– Ай-Поппи-Гуги поднял гибкую руку,– Замая ваджная джазть дзеремонии еще вбереди.

– Ах, да, конечно,– Страпхэнгер сел, откинувшись.– Я совершенно забыл, Ваше Высокомерие,– он огляделся.– Отсюда открывается прекрасный вид на церемонии.

Подчиняясь толчку стражников Епископа, Ретиф повернулся-и увидел прямо перед собой огромную бронзовую ухмылку хуганского идола.

Ретиф находился на верху двухсотфутового возвышения, но голова бога возносилась еще на пятьдесят футов вверх. Это было огромное стилизованное лицо хуганца, из полированного желтого металла, и рядом располагалась огромная поднятая рука. Глаза представляли собой глубокие провалы, в глубине которых виднелось мрачное красное свечение, придававшее впечатление зловещей разумности. Из ноздрей, по ярду в диаметре, струился дымок, который вился мимо подернутых копотью щек и рассеивался в чистом воздухе. Разделявший массивную голову рот, разинутый в виде крокодильей улыбки, был утыкан лопатообразными зубами с промежутками между ними, за которыми виднелся изгиб полированного пищевода, на котором прыгали отблески огней, горящих внутри статуи.

Двое младших священников выступили вперед и увешали шею и плечи Ретифа изысканными украшениями. Третий, встав перед ним, пел нечто, напоминающее мантры. Где-то вдали барабаны начали отбивать медленный ритм. Шепот пронесся по толпе, сгрудившейся на склонах и на площади внизу. Покачиваясь как пьяный и всем своим видом демонстрируя полное отсутствие интереса к окружающему, Ретиф заметил двухфутовую канаву, прорезанную в каменной платформе у него под ногами, углубляющуюся и идущую вниз и обрывавшуюся в десяти ярдах от него. Послушник лил в канавку масло и разгонял его руками.

– Что же конкретно включает эта фаза церемонии? – поддерживая светскую беседу спросил Страпхэнгер.

– Бодожди и увидишь,– кратко ответил Ай-Поппи-Гуги.

– Мистер посол,– хрипло зашептал Мэгнан.– У него скованы руки!

– Часть церемонии, без сомнения.

– И эта канава,– продолжал Мэгнан.-Она ведет от Ретифа прямо к краю… кончается как раз над этим ужасным большим ртом.

– Я сам все прекрасно вижу, вам нет необходимости играть роль туристического гида, мистер Мэгнан. Кстати,– Страпхэнгер понизил голос,– вы случайно не захватили с собой аптечку?

– Нет, мистер посол. У меня есть прекрасный антивирусный спрей для носа, если он вам поможет. Но насчет этого желоба…

– Жарко, не правда ли, Ваше Высокомерие? – Страпхэнгер повернулся к Епископу.– И сухо тоже.

– Вам не нравится наджа хуганзкая богода? – зловещим тоном спросил Епископ.

– Нет-нет, она прекрасна. Я обожаю, когда так жарко и сухо.

– Э-э, Ваше Высокомерие,– заговорил Мэгнан.– Но что же конкретно вы намереваетесь делать с Ретифом?

– Великая джезть,– заявил Епископ.

– Я уверен, что мы все в восторге от того, что один из наших сотрудников изнутри познакомится с хуганскими религиозными церемониями,– резко заметил Страпхэнгер Мэгнану.– Теперь будьте любезны сесть и прекратите свою бестолковую болтовню.

Епископ быстро заговорил по-хугански, прислуживавшие священники заставили Ретифа сделать шаг вперед и, схватив его за руки, ловко уложили лицом вниз на залитый маслом желоб. Бой барабанов достиг апогея. Вялые руки хуганцев стали толкать Ретифа по снижающемуся желобу.

– Мистер посол! – голос Мэгнана поднялся до визгливого блеянья.– Я уверен, что они собираются скормить его этому монстру!

– Чепуха, Мэгнан! – ответил ему Страпхэнгер раздраженным голосом.– Это все символика, я уверен. И я мог бы указать вам на то, что ваше поведение совсем не похоже на поведение опытного дипломата.

– Стойте! – Ретиф, быстро скользя к краю желоба, услышал вопль Мэгнана и топот быстрых шагов.

Послышался мокрый хлопок, когда в него уперлись костлявые локти. Он извернулся и успел мельком заметить белое лицо Мэгнана, разинутый рот и вцепившиеся в него руки, когда они вместе, слетев с края желоба, полетели прямо к ожидающим челюстям Ук-Руппа-Тути.