Текст книги "Преступление без наказания: Теодор Бун - маленький юрист"

Автор книги: Джон Гришем (Гришэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 6

Ученики восьмого класса перешли Главную улицу и направились на восток, к реке. Мистер Маунт держался на шаг или два позади и с удивлением слушал, как мальчики спорят о процессе, а некоторые даже повторяют слова и фразы, которые только что звучали из уст опытных юристов.

– Сюда, – сказал он, и компания поспешила налево, на узкую боковую улочку. Они вереницей потянулись в «Паппис» – закусочную, которая славилась сандвичами с копченой говядиной и луковыми кольцами. Было без десяти двенадцать, и они спешили. Быстро сделав заказ, все столпились вокруг длинного стола у окна, выходящего на улицу.

– Ну и кто оказался лучшим юристом? – спросил учитель.

По крайней мере десять человек ответили сразу, и голоса разделились поровну между Джеком Хоганом и Клиффордом Нэнсом. Мистер Маунт закидал их вопросами вроде: «Которому из юристов вы поверили? Который внушил вам доверие? К которому больше прислушались присяжные?»

Принесли еду, и интерес к разговору резко угас.

– Объявляю голосование, – сказал мистер Маунт. – И вы должны проголосовать. Никакого нейтралитета. Поднимите руку, если думаете, что мистер Даффи виновен.

Он насчитал десять рук.

– Ладно, теперь – кто думает, что он невиновен.

Он насчитал пять рук.

– Тео, я сказал, каждый должен проголосовать.

– Извините, но я не могу. Думаю, он виновен, но не понимаю, как штат это докажет. Единственное, что, может быть, докажут, – это мотив.

– Игра «Может быть», да? – спросил мистер Маунт. – Думаю, это было очень эффектно.

– Я поддерживаю Тео, – сказал Аарон. – Похоже, он виновен, но прокурор не может даже подтвердить, что он присутствовал на месте преступления. Это проблема, да?

– И очень большая проблема, я бы сказал, – согласился мистер Маунт.

– А как насчет украденных драгоценностей, и часов, и пистолетов? – спросил Эдвард. – Все это уже нашли? Об этом не сказали ни слова.

– Я не знаю. Но вступительная речь все же ограничена по времени.

– Мне показалось, обе стороны говорили довольно долго.

– Все узнаем, когда пригласят свидетелей, – добавил Тео.

– А кто первый свидетель? – поинтересовался Чейс.

– Я не видел списка, – признался мистер Маунт, – но обычно начинают с тех, кто присутствовал на месте преступления. Вероятно, это будет один из детективов.

– Круто.

– До которого часа мы можем сегодня остаться в суде, мистер Маунт?

– Нам нужно вернуться в школу к трем тридцати.

– А долго еще будет идти заседание?

– По крайней мере до пяти. Судья Гэнтри любит работать, – заметил Тео.

– А можно вернуться сюда завтра, мистер Маунт?

– Боюсь, нет. Экскурсия рассчитана на один день. У вас же есть и другие занятия, сами знаете. Хотя и не такие интересные, как мое, но это лишь частное мнение.

В закусочной вдруг собралось много народу, и у дверей на улице образовалась очередь. Мистер Маунт попросил учеников заканчивать еду. Паппи, хозяин заведения, славился своей привычкой облаивать людей, которые долго сидели за столом с уже пустыми тарелками.

Мальчики прогулялись с учителем по Главной улице, которая теперь кишела людьми, спешившими на ленч. У фонтана офисные служащие ели и разговаривали, наслаждаясь солнцем. Мистер Пикок, старый регулировщик в желтых перчатках, управлял транспортным потоком, пользуясь видавшим виды свистком, и даже иногда умудрялся предотвращать аварии. Прямо впереди группа людей в темных костюмах вышла из здания и направилась в том же направлении, что и восьмиклассники. Мистер Маунт громко шепнул:

– Смотрите, ребята, это мистер Даффи и его юристы.

Мальчики на мгновение замедлили шаг, а компания темных костюмов так и двигалась перед ними: Питер Даффи, Клиффорд Нэнс, еще два юриста с серьезными лицами и пятый мужчина, которого Тео не видел в зале суда тем утром, но хорошо знал. Его звали Омар Чипи, и он не был юристом, хотя пользовался известностью в юридических кругах. Мистер Чипи раньше работал в каком-то федеральном агентстве, а теперь управлял собственной фирмой. Он специализировался на расследованиях, и наблюдении, и других услугах, которые время от времени требовались юристам. Один раз у них с миссис Бун возник отвратительный конфликт по поводу бракоразводного процесса, и Тео слышал, как Омара Чипи называли «вооруженным бандитом» и «человеком, которому нравится нарушать закон». Эти комментарии, конечно, не предназначались для ушей Тео, но в офисе он вообще слышал много «лишнего». Он никогда не сталкивался с мистером Чипи, но видел в суде. Считалось, что если в деле участвует Омар Чипи, значит, кто-то все-таки виновен.

Омар Чипи посмотрел прямо на Тео. Это был человек плотного телосложения, мощный, с большой бритой круглой головой. Чипи явно пытался придать себе угрожающий вид, и ему это удавалось.

В следующее мгновение он отвернулся и поспешил за Даффи.

Мальчики прошли по Главной улице уже не столь стройными рядами, как раньше, поскольку пытались не отстать от ответчика и его команды. Мощная спина Омара Чипи защищала Питера Даффи сзади, как будто оберегая от чьего-то выстрела. Клиффорд Нэнс рассказывал какую-то забавную историю, и все мужчины весело смеялись.

Питер Даффи смеялся громче всех. Значит, виновен. Тео не желал допускать таких мыслей, потому что еще ни один свидетель не дал показания. К тому же он любил повторять себе, что верит в презумпцию невиновности.

Виновен, снова мысленно произнес Тео. Почему так трудно следовать букве закона и представлять, что мистер Даффи невиновен? Почему он не мог сделать то, что должны делать хорошие юристы? Расстроенный этими мыслями, он шел по улице за мистером Даффи и его командой.

Чего-то в этом деле не хватало, а исходя из того, что уже было сказано в суде, Тео подозревал: эту тайну не удастся раскрыть никогда.

Мальчики по очереди заняли свои места в первом ряду правой стороны балкона и подождали, пока уляжется ленч. Судья Гэнтри объявил перерыв до часу дня, так что еще оставалось пятнадцать минут. Мистер Госсетт, старый пристав, тяжелой поступью приблизился к ним:

– Тео!

– Да, сэр.

– Это твой класс?

Какой еще мог быть ответ, мистер Госсетт? Учитель и его ученики.

– Да, сэр.

– Судья Гэнтри хочет видеть вас в совещательной комнате. И поторопитесь – он занятой человек.

Тео немного растерялся.

– Весь класс, – уточнил мистер Госсетт. – И поторопитесь.

Восьмиклассники и мистер Маунт выстроились за спиной пристава и поспешили вниз по лестнице.

«В совещательной комнате» означало, что судья находится в помещении, примыкающем к залу суда, позади судейского места. Комната не была официальным кабинетом судьи. Это несколько озадачивало, и Тео пытался объяснить разницу одноклассникам, когда мистер Госсетт открыл дверь в длинное, обшитое деревянными панелями помещение со старыми портретами старых бородатых судей на стенах. Судья Гэнтри, уже без черной мантии, встал из-за стола и шагнул вперед, чтобы поприветствовать мальчиков.

– Здравствуй, Тео, – поздоровался он, слегка обняв Тео. Тот тоже поздоровался. Остальные ученики настолько прониклись благоговением, что потеряли дар речи. – А вы, наверное, мистер Маунт, – предположил судья, когда они пожали друг другу руки.

– Да, судья, и это восьмой класс, который я обучаю основам государственного устройства.

Поскольку на всех мест не хватило, судья Гэнтри обратился к мальчикам прямо там, где они стояли:

– Спасибо, что пришли. Для учеников важно увидеть судебную систему в действии. Каково ваше мнение на данный момент?

Все шестнадцать мальчиков молчали. А что они должны были говорить?

На помощь пришел мистер Маунт.

– Их заворожил процесс, – объяснил он. – Мы только что произвели небольшой опрос, оценили юристов, поговорили о присяжных, высказали мнения о вине и невиновности.

– Об этом я спрашивать не буду. Но у нас тут есть парочка очень хороших юристов, вам не кажется?

Все молча закивали.

– Это правда, что Тео Бун дает юридические консультации?

Раздалось несколько нервных смешков. Тео смутился и в то же время раздулся от гордости.

– Да, но я ничего с них не беру, – признался он.

Еще несколько смешков.

– Есть какие-нибудь вопросы по процессу? – спросил судья Гэнтри.

– Да, сэр, – сказал Брэндон. – В телевизионных шоу всегда появляется ранее не заявленный свидетель, он возникает словно из ниоткуда и меняет ход процесса. Есть ли шансы увидеть такого свидетеля здесь? Если он не появится, то получится, что у штата не самые убедительные аргументы.

– Хороший вопрос, сынок. Мой ответ – нет. Наши процессуальные нормы исключают появление таких свидетелей. По телевизору все искажают. В реальной жизни еще до начала процесса каждая сторона должна предоставить список всех потенциальных свидетелей.

– А кто будет первым свидетелем? – спросил Джарвис.

– Сестра жертвы, леди, обнаружившая тело. За ней последуют детективы, которые занимаются расследованием убийств. Надолго вы сегодня останетесь?

– Нам нужно быть в школе в три тридцать, – сказал мистер Маунт.

– Ладно. Я объявлю перерыв в три, и вы сможете спокойно удалиться. Как вам места на балконе?

– Отлично, и спасибо вам.

– Я пересадил вас в основной зал. Ситуация с местами немного прояснилась. И еще раз благодарю, что проявили такой интерес к нашей судебной системе. Ваша позиция очень важна для государства.

На этом судья Гэнтри закончил. Ученики поблагодарили его. Судья снова обменялся рукопожатием с мистером Маунтом.

Мистер Госсетт провел их из совещательной комнаты обратно в зал суда по главному коридору и усадил на втором ряду за столом прокурора. Перед ними сидели два молодых человека, которых представили как сыновей миссис Даффи. Юристы находились всего в паре футов от восьмиклассников. Через коридор за Питером Даффи теперь сидел Омар Чипи и стрелял черными глазами по всему залу суда, как будто хотел кого-то убить. И почему-то он снова посмотрел на Тео.

С галерки они перебрались прямо в центр событий и не могли в это поверить. Чейс, сумасшедший «ботаник», сидевший справа от Тео, прошептал:

– Ты пустил в ход свои связи, Тео?

– Нет, но у нас с судьей Гэнтри весьма теплые отношения.

– Отличная работа.

Ровно в час дня судебный пристав встал и взревел:

– Суд идет. Просьба оставаться на своих местах.

Судья Гэнтри, облаченный в черную мантию, занял свое место. Он посмотрел на Джека Хогана и сказал:

– Штат может вызвать первого свидетеля.

Из боковой двери в сопровождении другого пристава вышла хорошо одетая дама и заняла свидетельское место в зале. Она положила руку на Библию и поклялась говорить правду. Когда она уселась и настроили микрофон, мистер Хоган приступил к первоначальному допросу.

Даму звали Эмили Грин, и она была сестрой Майры Даффи. Ей было сорок четыре года, жила она в Страттенберге и работала инструктором по фитнесу. В день убийства, по ее словам, все было точно так, как описал мистер Хоган во вступительной речи. Когда сестра не приехала на ленч и не позвонила, она забеспокоилась, а потом ударилась в панику. Она неоднократно набирала мобильный номер Майры, а потом помчалась в Вейверли-Крик к ней домой, где и обнаружила ее мертвой на ковре в гостиной.

Было очевидно, по крайней мере для Тео, что мистер Хоган и миссис Грин тщательно отрепетировали ее выступление. Показания сестры жертвы были направлены на то, чтобы вызвать сочувствие присяжных. Когда свидетельница закончила, Клиффорд Нэнс встал и объявил, что не имеет вопросов для перекрестного допроса. Миссис Грин отпустили, и она заняла место в первом ряду, где уже сидели ее племянники, прямо перед учениками мистера Маунта.

Следующим свидетелем стал детектив Кроун из отдела убийств. Используя большой экран и проектор, он вместе с Джеком Хоганом во всех подробностях показал район, дом Даффи и место преступления. Было подчеркнуто несколько важных фактов, хотя присяжные и так их знали. Зафиксировали, что входная дверь была открыта. Задняя дверь и дверь, ведущая в боковой внутренний дворик, были не заперты. Сигнализация не работала.

Появились, однако, и новые факты. При проверке отпечатков пальцев обнаружилось, что по всему дому имеются отпечатки мистера Даффи, миссис Даффи, а также их домработницы, но этого и следовало ожидать. Никаких других отпечатков не нашли на дверных ручках, окнах, телефонах, выдвижных ящиках, шкатулках с драгоценностями и антикварной коробочке красного дерева, где мистер Даффи хранил свои дорогие часы. Это означало одно из двух: либо грабитель/убийца работал в перчатках или тщательно стер все отпечатки, либо грабителем/убийцей был мистер Даффи или домработница. У домработницы в день убийства был выходной, и она уехала из города вместе с мужем.

Тот, кто взял драгоценности, пистолеты и часы, также выпотрошил несколько других шкафов и ящиков и разбросал вещи по полу. Детектив Кроун занудно и методично комментировал фотографию за фотографией, на которых был запечатлен беспорядок, устроенный грабителем/убийцей.

Впервые процесс показался школьникам скучным. Мистер Маунт заметил, что некоторые мальчики заерзали. Несколько присяжных, казалось, задремали.

Ровно в три часа дня судья Гэнтри стукнул молотком и объявил пятнадцатиминутный перерыв. Зал суда быстро опустел. Все жаждали передышки. Тео и его друзья вышли из Дома правосудия, расселись в маленьком желтом автобусе и десять минут спустя уже вернулись в школу, как раз успев на заключительное собрание в конце учебного дня.

Через полчаса после ухода Тео вновь очутился в здании суда. Он взлетел вверх по лестнице на третий этаж. Там не осталось никаких свидетельств войны между Финниморами: ни юристов в коридоре, ни Эйприл. Она не позвонила и не ответила на его е-мейлы вчерашним вечером и не добавила ничего в свою страничку в «Фейсбуке». Родители не разрешали ей пользоваться мобильным, так что она не могла слать текстовые сообщения. Ничего странного в этом не было. Примерно у половины восьмиклассников младшей средней школы не было мобильных телефонов.

Тео поспешил на второй этаж и вошел в зал суда. Под подозрительным взглядом Госсетта он нашел место в третьем ряду за столом защиты. Ответчик, мистер Даффи, сидел меньше чем в двадцати футах от него. Тео слышал, как его юристы обсуждали что-то важное. Омар Чипи до сих пор находился там. Он заметил Тео, когда тот сел. Как опытный наблюдатель, Омар отмечал любое движение, но делал это почти автоматически, как будто на самом деле ему было все равно.

Показания давал доктор, судмедэксперт, производивший вскрытие жертвы. Он использовал большую цветную схему человеческого тела, начиная с груди и выше. Тео больше смотрел на Клиффорда Нэнса, чем на свидетеля. Он внимательно следил за адвокатом, который сосредоточенно слушал показания, делая записи и постоянно глядя на присяжных. Казалось, ничто важное не могло ускользнуть от него. Он держался непринужденно и уверенно, хотя всегда был готов напасть на противника в случае необходимости.

Перекрестный допрос судмедэксперта закончился быстро и не дал ничего нового. Пока мистер Нэнс, похоже, был доволен показаниями большинства свидетелей обвинения. Ураган обещал разразиться позднее.

Судья Гэнтри прервал заседание сразу после пяти вечера. Прежде чем распустить присяжных, он вновь предупредил их, чтобы ни с кем не обсуждали дело. После того как они по очереди вышли, зал суда опустел. Тео еще побродил там и понаблюдал, как юристы собирают папки, книги и складывают в толстые портфели, тихо разговаривая. Джек Хоган сказал что-то Клиффорду Нэнсу, и оба рассмеялись. Другие, не столь известные юристы присоединились к ним, и кто-то произнес:

– Как насчет того, чтобы выпить?

Люди, минуту назад бывшие злейшими врагами, вновь превратились в старых друзей. Тео видел такое и раньше. Мать пыталась объяснить ему, что юристам платят за работу, а чтобы делать ее хорошо, нужно оставлять личные чувства за дверью зала суда. Настоящие профессионалы, говорила она, никогда не теряют спокойствия и не таят злобу.

Айк, однако, утверждал, что это чепуха. Он презирал большинство юристов в городе.

Омар Чипи не смеялся и не получал приглашения выпить с врагом. Он вместе с Питером Даффи быстро вышел через боковую дверь.

Глава 7

Вечер вторника означал ужин на суповой кухне. Это было не так уж плохо. Куда хуже Бунам приходилось в воскресный вечер, когда мама пыталась жарить цыпленка. Но и во вторник тоже было не особенно вкусно.

Суповая кухня просто так называлась. На самом деле заведение не было кухней и там редко подавали суп. Это была большая столовая на цокольном этаже перестроенной церкви, где собирались бездомные, чтобы поесть и переночевать. Еду готовили добровольцы, обычно предлагавшие бутерброды, чипсы, фрукты и печенье.

– Гадость из пакета, – говорила мама Тео. – Отнюдь не здоровая еда.

Тео слышал, что в Страттенберге ютилось около трехсот бездомных. Он видел их на Главной улице, где они просили милостыню и спали на скамейках. Он видел, как они копаются в мусорных контейнерах в поисках чего-нибудь съедобного. Жители города были обеспокоены таким количеством бездомных и нехваткой спальных мест в приютах. В городском совете, казалось, каждую неделю бурно обсуждали эту проблему.

Миссис Бун тоже была обеспокоена. Она так переживала за бездомных матерей, что начала программу помощи жертвам домашнего насилия. Помощи женщинам с детьми, которых избивали и запугивали, которым негде было жить и не к кому обратиться. Миссис Бун вместе с некоторыми другими женщинами-юристами в городе открыла маленькую юридическую консультацию, желая хоть как-то помочь этим людям.

Итак, каждый вторник, вечером, семья Бун отправлялась пешком через пару кварталов из офиса в центре города в приют на Хайленд-стрит, где они проводили три часа с теми, кому меньше повезло в жизни. Тео с родителями поочередно подавали ужин приблизительно ста бездомным, а потом быстро перекусывали сами.

Хотя это не предназначалось для ушей Тео, он все же услышал, как его мать с отцом обсуждают, не стоит ли увеличить ежемесячный взнос их семьи в пользу приюта с двухсот до трехсот долларов. Его родители были далеко не богаты. Друзья Тео думали, что у них очень состоятельная семья, поскольку его родители юристы, но правда крылась в том, что они не получали больших прибылей. Буны жили скромно, копили на образование Тео и с радостью проявляли щедрость, когда дело касалось людей более бедных.

После ужина мистер Бун организовывал временный кабинет в дальнем углу столовой, и бездомные тянулись туда. Он советовал им, как решить разные проблемы, начиная с выселения из квартир и заканчивая отказом в талонах на еду или медицинском обслуживании. Он часто говорил, что это его любимые клиенты. Они не могли оплатить его услуги, потому не предъявляли к нему непомерных требований. Они испытывали благодарность за любую помощь, а он искренне наслаждался общением с ними.

В связи с тем, что миссис Бун приходилось рассматривать вопросы более деликатные, она принимала клиентов в маленькой комнатке наверху. У первой пришедшей женщины, матери двух детей, не было работы, денег и крыши над головой даже на грядущую ночь. Место в приюте стало для них единственным спасением.

Задача Тео состояла в том, чтобы помогать с обучением на дому. В приюте было несколько семей, которым разрешалось оставаться там до двенадцати месяцев – предельный срок для заведения на Хайленд-стрит. Через год им приходилось переезжать. Большинству обитателей приюта удавалось найти работу и жилье, но на это требовалось время. Пока они находились тут, к ним относились как к обычным жителям Страттенберга: кормили, выдавали одежду и предоставляли медицинское обслуживание при необходимости. Они либо работали, либо искали работу. Их приглашали и на церковные службы.

А их дети ходили в местные школы. Вечером в приюте домашние задания помогали выполнять добровольцы – прихожане церкви. В обязанности Тео входило каждый вторник заниматься английским с двумя второклассниками – Гектором и Ритой – и помогать их брату с алгеброй. Они приехали из Сальвадора, а их отец исчез при загадочных обстоятельствах. Полиция обнаружила их под мостом, где они ютились вместе с матерью.

Как всегда, Гектор и Рита с восторгом встретили Тео и повисли на нем, пока он поглощал бутерброд. Потом они рванули вперед по коридору в большой зал с открытой дверью, где уже занимались другие дети.

– Никакого испанского, – повторял Тео. – Только английский.

Они очень старались – каждый день усваивали что-то в школе, а потом учили мать. Троица заняла угловой столик, и Тео принялся читать подопечным книгу с картинками – какую-то историю про лягушку, потерявшуюся в море.

Миссис Бун настояла, чтобы Тео взялся за изучение испанского в четвертом классе, как только это позволила программа, и она наняла репетитора, который заезжал в офис дважды в неделю для более интенсивных занятий. При помощи матери, усиленно подталкивавшей его вперед, и мадам Моник, вдохновлявшей его каждый день, Тео продвигался очень быстро.

Он прочитал страницу, потом Рита прочла ее снова. Затем это сделал Гектор. Тео исправил их ошибки, и они пошли дальше. В комнате стоял шум, даже крик, ведь тут работали десятка два учеников разных возрастов.

У близнецов был старший брат Хулио, семиклассник, которого Тео периодически видел на игровой площадке в школе. Парнишка отличался невероятной застенчивостью и сам от этого страдал. Миссис Бун предполагала, что на бедного мальчика так сильно повлияло исчезновение отца, ведь в чужой стране им и без того приходилось нелегко.

Мама Тео могла объяснить, почему кто-то вел себя странно.

После того как Тео закончил с Гектором и Ритой вторую книгу, к ним подошел Хулио и сел за стол.

– В чем дело? – спросил Тео.

Хулио улыбнулся и молча отвел взгляд.

– Давай почитаем другую книгу, – предложил Гектор.

– Погоди минутку.

– У меня проблемы с алгеброй, – наконец признался Хулио. – Можешь помочь?

– Он сейчас занят с нами, – возразила Рита и приняла такой вид, как будто хотела затеять потасовку.

Тео снял с полки две книги и положил перед Гектором и Ритой. Потом выдал им по тетради и карандашу.

– Прочитайте эти книги, – сказал он, – и проговаривайте при этом каждое слово. Когда видите слово, которого не знаете, выписывайте его. Хорошо?

Близнецы мгновенно рывком раскрыли книги, как будто это было соревнование, а Тео и Хулио растворились в мире цифр и букв.

* * *

В десять вечера семейство Бун собралось дома перед телевизором. Судья спал на диване, положив голову на колени Тео. Убийство Даффи было единственной новостью в Страттенберге, и по двум местным телеканалам ни о чем другом тем вечером не говорили. Передавали репортаж о том, как Питер Даффи заходит в Дом правосудия в окружении юристов, их помощников и других угрюмых людей в темных костюмах. В другом репортаже, снятом с воздуха, показывали дом Даффи на шестом фервее в Вейверли-Крик. Репортер у здания суда кратко пересказывал суть выступлений сторон и уже прозвучавших показаний. Судья Гэнтри запретил обсуждать дело публично, поэтому никто из юристов, полицейских или других свидетелей не мог поделиться мыслями или мнениями по поводу процесса.

Судья Гэнтри также запретил использовать камеры в зале суда. Съемочные группы туда не пускали.

Тео ни о чем другом не говорил, и родители осторожно высказали подозрение, что Питер Даффи виновен. Хотя, считали они, это будет очень сложно доказать.

Во время рекламной паузы Тео закашлялся. Увидев, что это не привлекло должного внимания со стороны родителей, он покашлял еще и сказал:

– У меня горло болит.

– Ты как-то бледноват, – заметил отец. – Наверное, заболеваешь.

– Мне нехорошо.

– А глаза у тебя не красные? – спросил отец.

– Думаю, красные.

– Голова болит?

– Да, но не очень.

– Насморк есть, нос заложен?

– Да.

– Когда это началось? – спросила мать.

– Ты сильно болен, – тут же сказал отец. – Пожалуй, не стоит идти завтра в школу – нельзя распространять эту страшную инфекцию. Но возможно, будет неплохо заглянуть вместо школы в суд и последить за процессом по делу Даффи. Как думаешь, мам?

– О, понимаю, – ответила миссис Бун. – На нашу семью неожиданно напал грипп.

– Вероятно, это тот самый вирус, от которого бывают отвратительные двадцатичетырехчасовые приступы, причем они волшебным образом проходят, когда заканчиваются уроки в школе, – заметил отец.

– Мне правда нехорошо, – настаивал Тео, понимая, что его разоблачили, но не желая сдаваться.

– Прими аспирин и, если надо, пастилку от кашля, – посоветовал отец. Вудс Бун редко посещал врачей и считал, что другие тратят слишком много денег на лекарства.

– Можешь еще раз кашлянуть для нас, Тедди? – спросила мать. Обычно она проявляла чуть больше сочувствия, когда он заболевал. Надо сказать, Тео славился умением отлично симулировать простуду, особенно когда у него находились дела поинтереснее, чем школа.

Отец засмеялся:

– Да, кашель получился какой-то неубедительный, Тео, даже по твоим стандартам.

– Может, я умираю, – возразил Тео, едва сдерживая смех.

– Ну уж это вряд ли, – усмехнулся отец. – А если появишься завтра в зале суда, судья Гэнтри арестует тебя как прогульщика.

– А ты найдешь мне хорошего адвоката? – выпалил Тео в ответ.

Мать разразилась смехом, и в конце концов отец тоже оценил шутку.

– Иди спать, – сказал он.

Тео медленно отправился наверх, окончательно поверженный, а Судья потащился следом. Лежа в кровати, Тео открыл ноутбук и проверил, в Сети ли Эйприл. Он испытал облегчение, когда она ответила.

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Привет Тео. Как ты?

ТБУНЭСК. Нормально. Где ты?

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Дома, в спальне, сижу взаперти.

ТБУНЭСК. Где твоя мама?

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Внизу. Мы не разговариваем.

ТБУНЭСК. Ты успела в школу?

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Нет, суд шел до полудня. Я так рада, что он закончился.

ТБУНЭСК. Ну и как тебе – сидеть на свидетельском месте?

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Омерзительно. Я рыдала, Тео. Я рыдала и не могла остановиться. Сказала судье, что не хочу жить ни с мамой, ни с папой. Ее юрист задавал мне вопросы. И его юрист задавал мне вопросы. Это было ужасно.

ТБУНЭСК. Сочувствую.

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Я не понимаю, почему ты хочешь стать юристом.

ТБУНЭСК. Чтобы помогать таким, как ты. Это и делают юристы. Тебе понравился судья?

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Мне там никто не понравился.

ТБУНЭСК. Мама говорит, он хороший. Он принял решение насчет твоей опеки?

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Нет. Но сказал, что примет через пару дней. Пока я живу с мамой, и ее юрист думает, что я останусь здесь.

ТБУНЭСК. Пожалуй, так и будет. Придешь завтра в школу?

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Ага. Только я уже неделю не притрагивалась к домашней работе.

ТБУНЭСК. Тогда увидимся завтра.

ЭЙПРИЛВПАРИЖЕ. Спасибо, Тео.

Спустя час он все еще не спал – то думал об Эйприл, то возвращался мыслями к суду, где разбиралось убийство миссис Даффи.