Текст книги "Округ Форд. Рассказы"

Автор книги: Джон Гришем (Гришэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Бьюфорд сошел с крыльца и посветил вокруг фонариком. Миссис Гейтс приотворила дверь и крикнула:

– Я спрятала ключи! Никуда ты ночью не поедешь!

Умница, девочка, подумал Роджер.

– Советую принести эти чертовы ключи! Быстро!

– Говорю, спрятала.

Бьюфорд что-то продолжал бормотать в темноте.

«Додж» с бешеной скоростью промчался по дороге несколько миль, прежде чем Эгги замедлил наконец ход и сказал Кальвину:

– Сам понимаешь, мы должны вернуться.

– Это почему?

– Если его застрелили, нам придется объяснять, что произошло, во всех подробностях.

– Надеюсь, застрелили. Ведь если так, говорить он не сможет. Выходит, и про нас ни слова не скажет. Поехали в Мемфис.

– Нет. – Эгги развернулся, и теперь они ехали в полном молчании до узкой дороги, где останавливались чуть раньше. Заглушили мотор у изгороди, вышли, уселись на капот и стали соображать, что делать дальше. А потом вдруг услышали вой сирены, и по автостраде на большой скорости промчалась машина с синими мигалками.

– Если следом за ней едет «скорая», у нас большие проблемы, – заметил Эгги.

– И у Роджера тоже.

Услышав вой сирены, Роджер запаниковал, но по мере приближения звука понял: именно сирена поможет ему скрыться. Он нашел камешек, подполз к краю пикапа, размахнулся, как мог сильно, и запустил его в сторону дома. Раздался стук, а затем прозвучал голос мистера Гейтса:

– Что это было? – Старик бросился к боковому крыльцу.

Извиваясь как змея, Роджер выполз из-под машины, прополз мимо того места, где мочился на колесо, затем – по мокрой траве. Он как раз успел добраться до дубов, когда на сцену действия с ревом вкатила машина шерифа Дадли. Она резко затормозила и поехала по дорожке к дому, широкие шины с хрустом давили гравий. Этот шум и спас Роджера. Мистер и миссис Гейтс выбежали навстречу Дадли, а Роджер тем временем все дальше ускользал во тьму. Через секунду оказался за живой оградой из кустарника, пробежал мимо старого амбара и затерялся в бобовом поле.

Прошло около получаса.

– Думаю, мы должны вернуться к дому и рассказать все как было, – заметил Эгги. – Заодно узнаем, что с ним.

– Но тогда нас могут обвинить в сопротивлении полиции и еще… в вождении в нетрезвом виде, – возразил Кальвин.

– Так что ты предлагаешь?

– Патрульный уже, наверное, уехал. «Скорой» не было, а это означает, что с Роджером все в порядке, где бы он сейчас ни находился. Наверное, спрятался, затаился. Думаю, можно разок проехать мимо дома, посмотреть, что и как, ну а потом уже – в Мемфис.

– Что ж, попробуем.

Они увидели Роджера на дороге – прихрамывая, тот брел в сторону Мемфиса. Обменявшись резкими словами, друзья решили продолжить путь. Роджер снова уселся посередине, Кальвин – у дверцы. Минут десять ехали в полном молчании. Все трое смотрели вперед. Все трое кипели от возмущения.

Лицо у Роджера было исцарапано до крови. Пахло от него потом и мочой, одежда пропиталась липкой грязью. Проехав несколько миль, Кальвин опустил боковое стекло. Еще через несколько миль Роджер спросил:

– Почему бы тебе не закрыть окно?

– Проветриваю машину, – ответил Кальвин.

Чтобы хоть как-то успокоить нервы, они остановились у придорожного магазина купить еще одну упаковку пива. Сделав несколько глотков, Кальвин спросил:

– Он стрелял в тебя?

– Не знаю, – ответил Роджер. – Я его не видел.

– Точно из пушки палили.

– Были бы вы там, со мной… вообще опупели бы! – сказал Роджер.

И тут Эгги и Кальвин повеселели, начали смеяться. Роджер немного успокоился, а смех парней оказался настолько заразительным, что он тоже захохотал. Вскоре вся троица потешалась над старым идиотом с ружьем и над его женой, которая спрятала ключи от машины и тем самым спасла жизнь Роджеру. А при мысли о Дадли, местном шерифе, который наверняка до сих пор колесит по трассе со своей дурацкой мигалкой, они чуть со смеху не лопнули.

Эгги ехал по второстепенным дорогам, и когда одна из них пересекла автостраду под номером 78 неподалеку от Мемфиса, они свернули на нее и влились в поток движения на четырех полосах.

– Там, впереди, заправка, – сказал Роджер. – Мне надо умыться.

Заскочив в магазин, он купил себе футболку с надписью «NASCAR» и кепку-бейсболку, затем пошел в мужской туалет и долго отмывал лицо и руки. Когда он вернулся к машине, изменения в его внешности произвели глубокое впечатление на Эгги и Кальвина. И они снова тронулись в путь, навстречу огням большого города. Было почти десять вечера.

Рекламные щиты становились все больше, ярче и попадались все чаще, и хотя путешественники за последний час ни разу не упомянули «Десперадо», название это снова пришло на ум, когда впереди вдруг возник завораживающий образ молодой женщины с соблазнительными формами, практически выпадающей из скудного одеяния. Звали ее Тиффани, и она подмигивала и улыбалась потоку машин с огромного щита, рекламирующего «Десперадо», клуб для настоящих джентльменов, где работают самые лучшие, самые горячие стриптизерши на всем Юге. Замирая от восхищения, «додж» замедлил скорость.

Ноги с милю длиной, и совершенно голые, а прозрачный коротенький наряд, видно, пошит с тем расчетом, чтобы сбросить его можно было одним движением. Роскошные белокурые локоны, полные красные губы и затуманенный взор из-под длинных ресниц. Мысль о том, что такая красотка работает всего в нескольких милях отсюда и что они могут остановиться, совсем ненадолго, и увидеть ее во плоти, просто сводила с ума.

Несколько минут «додж» набирал скорость, они молчали. Затем Эгги сказал:

– Думаю, нам лучше поехать прямо в больницу. Может, Бейли уже умер.

Это было первое упоминание о Бейли за несколько часов.

– Больница работает круглосуточно, – заметил Роджер. – Никогда не закрывается. А вы что думали? Что они закроются на ночь и попросят всех разойтись по домам – так, что ли?

В знак поддержки Кальвин решил, что это страшно смешно, и заржал.

– Так вы хотите заскочить в «Десперадо», я правильно понял? – спросил Эгги, включаясь в игру.

– Почему нет? – откликнулся Роджер.

– А что, можно, – заметил Кальвин, потягивая пиво и представляя, как выглядит Тиффани в деле.

– Хорошо. Заедем, но только на час. А потом сразу в больницу, – сказал Роджер. – После десяти банок пива говорил и мыслил он на удивление здраво.

Вышибала, дежуривший у дверей, окинул их подозрительным взглядом.

– Документы покажи, – грубо сказал он Кальвину, выглядевшему гораздо моложе двадцати одного года. Эгги выглядел на свой возраст, а Роджер, которому исполнилось двадцать семь, на все сорок. – Из Миссисипи, значит? – буркнул вышибала, точно с предубеждением относился ко всем жителям этого штата.

– Ага, – ответил Роджер.

– Так, десяточка сверху.

– Это потому что мы из Миссисипи? – спросил Роджер.

– Нет, умник. У нас все так платят. Не нравится – прыгайте в свой трактор и валите домой.

– Вы так любезны со всеми посетителями? – спросил Эгги.

– Угу.

Они отошли обсудить надбавку, потом решили остаться. Роджер объяснил, что неподалеку есть еще один клуб, но нет никакой гарантии, что там их ждет более радушный прием без надбавки. Пока они шептались и обсуждали, как поступить, Кальвин украдкой косился на дверь в надежде увидеть Тиффани, хотя бы на секунду. Он проголосовал за то, чтобы остаться. Остальные присоединились.

И вот они вошли, и их обыскали двое еще более суровых и неулыбчивых охранников, а затем провели в основное помещение с круглой сценой в центре. На этой сцене находились две юные леди, одна белая, другая черная. Обе совершенно голые, они извивались в танце.

Увидев их, Кальвин так и застыл. Он тут же забыл о доплате в десять долларов.

Их столик находился в каких-то двадцати футах от сцены. Народу в клубе было не так уж и много, зал заполнен наполовину, все посетители молодые, типичные «голубые воротнички». Так что они оказались не единственными провинциалами, приехавшими в большой город. На официантке не было ровным счетом ничего, кроме стрингов. И когда она вдруг возникла перед столиком с коротким: «Что? Три напитка минимум», – Кальвин едва не потерял сознание. Никогда прежде ему не доводилось видеть столько запретной плоти сразу.

– Три напитка? – уточнил Роджер, заглядывая девице в глаза.

– Да! – буркнула она.

– Сколько у вас пиво?

– Пять баксов бокал.

– И мы обязательно должны заказать три?

– По три на одного зараз. Таковы правила. Не нравится – перетрите вопрос с одним из наших ребят. – И она кивком указала на дверь, но все трое клиентов не сводили глаз с ее груди.

Итак, они заказали девять пива, по три на каждого, и принялись изучать обстановку. Теперь на сцене были уже четыре танцовщицы, все дружно извивались, громкая музыка сотрясала стены. Официантки торопливо проскальзывали между столиками, точно боялись, что их начнут лапать, задержись они хотя бы на секунду. Посетители по большей части были уже тепленькие, а некоторые – так просто пьяные в хлам, и страшно шумели. Вскоре начался танец на столе. Одна из официанток вскарабкалась на столик неподалеку от нашей троицы, и занялась привычным своим делом. Водители грузовиков совали ей за резинку стрингов наличные. Довольно быстро вокруг ее талии образовался целый венок из «зелени».

И вот перед ними возник поднос с девятью высокими и страшно узенькими бокалами. Пиво оказалось слабее самого слабого и больше походило на разбавленный лимонад.

– Итого сорок пять баксов, – сказала официантка, что вызвало среди друзей панику. Все трое долго шарили по карманам и бумажникам. И вот наконец удалось наскрести требуемую сумму.

– А как насчет приватного танца? – спросил официантку Роджер.

– Все зависит от…

– Он ни разу не видел ни одного. – И Роджер ткнул пальцем в Кальвина. Сердце у того екнуло.

– Двадцать баксов, – сказала она и назвала свое имя – Эмбер.

Роджер нашел двадцатидолларовую банкноту, протянул ей. И через секунду Эмбер взгромоздилась на Кальвина. Он весил 270 фунтов, и места на его коленях хватило бы небольшой труппе танцовщиц. Грянула музыка, Эмбер запрыгала и завертелась, а Кальвин просто закрыл глаза и стал думать, на что она похожа, настоящая любовь.

– Погладь ей ножку, – тоном знатока посоветовал Роджер.

– Прикасаться нельзя, – строго заметила Эмбер. Ее задница аккуратно примостилась между широких бедер Кальвина. Какие-то типы за соседним столиком наблюдали за сценой во все глаза, хихикали, а затем стали подстрекать Эмбер, советовали ей сделать что-то непристойное, и она старалась вовсю, играла на публику.

«Сколько это может продолжаться?» – спрашивал себя Кальвин. Широкий низкий лоб усеивали мелкие капельки пота.

И тут вдруг она резко развернулась и оказалась лицом к нему, продолжая дергаться и извиваться, и еще по крайней мере с минуту Кальвин держал эту миловидную голую дамочку на коленях. То был бесценный жизненный опыт. Кальвин уже никогда не станет прежним.

Но тут, к сожалению, песенка кончилась. Эмбер вскочила на ноги и понеслась обслуживать другие столики.

– Ты можешь увидеть ее позже, – сказал Роджер. – Тет-а-тет.

– Это как? – спросил Эгги.

– Тут у них есть маленькие комнатки. И там клиент может встретиться с девушкой, когда она закончит работу.

– Врешь.

Кальвин еще не обрел дара речи – казалось, был глух и нем – и не спускал глаз с мелькающей по залу Эмбер – она принимала заказы. Тем не менее он все слышал, и, когда музыка стихла, попросил Роджера поподробнее рассказать о комнатках. Там, только там, Эмбер будет принадлежать одному ему.

Они потягивали разбавленное пиво, разглядывали все прибывающих посетителей. К одиннадцати вечера в зале было не протолкнуться. А на сцену вышли еще несколько стриптизерш и танцевали на радость толпе. Кальвин ревниво и злобно наблюдал, как Эмбер прыгала на коленях у другого клиента, всего в каких-то десяти футах от него. А потом с удовлетворением отметил, что лицом к этому типу она развернулась всего на несколько секунд. Будь у Кальвина много денег, он бы засунул ей за резинку стрингов целую пачку баксов и протанцевал с ней всю ночь.

Проблемы с наличностью не замедлили сказаться. Во время очередного перерыва в музыке Кальвин, человек безработный, сообщил друзьям:

– Не знаю, сколько еще могу просидеть здесь. Пиво жутко дорогое.

Их пиво в бокалах, вмещающих не более восьми унций, почти кончилось, и они уже достаточно хорошо изучили повадки здешних официанток, чтобы понять: тому, кто ничего не заказывает, за столиком долго не просидеть. От клиентов требовалось много пить, давать щедрые чаевые и буквально осыпать деньгами девушек за исполнение танцев. Весьма доходное заведение этот стрип-клуб в Мемфисе.

– У меня есть немного, – сказал Эгги. – Наличными.

– У меня кредитные карты, – сказал Роджер. – Вы закажите еще разок, а я пойду отолью.

Он поднялся, какое-то время стоял, пошатываясь, затем исчез в дыму и толпе. Кальвин махнул рукой Эмбер и заказал еще пива. Та улыбнулась и одобрительно подмигнула ему. На самом деле Кальвину хотелось вовсе не разбавленной речной водой дряни. Нет, он жаждал физического контакта с этой замечательной девушкой, но, увы, не мог этого себе позволить. Тут впервые за долгое время он поклялся себе, что станет с удвоенной энергией искать работу и копить деньги, чтобы стать постоянным клиентом «Десперадо». Впервые в жизни у молодого Кальвина появилась цель.

Эгги посматривал на пол, под сиденье опустевшего стула Роджера.

– Этот придурок опять обронил бумажник, – сказал он и поднял порядком потрепанное полотняное портмоне.

– Думаешь, у него есть кредитные карты? – спросил Эгги.

– Нет.

– Давай посмотрим. – Он осмотрелся, не идет ли Роджер, затем открыл бумажник. Просроченная карта скидок продуктового магазина, целая коллекция визиток – две от адвокатов, две от поручителей при выпуске из-под стражи под залог, одна из реабилитационной клиники, еще одна от полицейского патрульного. Между ними, сложенная аккуратно и плотно, пряталась банкнота в двадцать долларов. – Вот так сюрприз… – протянул Эгги. – Ни тебе кредиток, ни водительских прав.

– А ведь его из-за этого едва не пристрелили, – сказал Кальвин.

– Он идиот, ясно тебе? – Эгги закрыл бумажник и положил на сиденье стула.

Подали пиво. Тут как раз вернулся Роджер и увидел свой бумажник. Вместе они наскребли сорок пять долларов и даже умудрились выделить трешку на чаевые.

– А нельзя ли заказать приватный танец в кредит? – крикнул Роджер Эмбер.

– Нет! Только нал! – крикнула та в ответ и отошла от их столика.

– А какие у тебя кредитные карты? – спросил Эгги.

– Да их там целая куча, – заносчиво ответил Роджер, точно был богачом.

Кальвин, колени и ляжки которого до сих пор жгло как огнем, продолжал наблюдать, как его возлюбленная Эмбер скользит между столиками. Эгги тоже поглядывал на девушку, но и о времени не забывал. Интересно, сколько это займет – выкачать из человека пинту крови? Он понятия не имел. Близилась полночь. И хотя он всячески пытался отогнать эту мысль, перед глазами то и дело вставала его девушка. Она наверняка устроит жуткий скандал и будет швыряться вещами, стоит ей узнать об их небольшом отклонении от курса.

Роджер вырубился первым. Глаза закрылись, голова моталась из стороны в сторону.

– Ваше здоровье, – произнес он заплетающимся языком. Роджер пытался собраться с силами, но в глазах потемнело, и он ткнулся лицом в стол. В перерывах между песнями Кальвин успел перемолвиться словечком с двумя парнями за соседним столиком. Выяснилось, что легендарная Тиффани по четвергам не работает.

Пиво было допито, и Эгги заявил:

– Все, я уезжаю! Вы со мной, ребята?

Роджер никак не мог встать, и пришлось вдвоем поднимать его из-за стола. Они поволокли его к выходу, но тут подскочила Эмбер и спросила Кальвина:

– Малыш, ты что, меня покидаешь?

Тот кивнул, не в силах вымолвить и слова.

– Приходи еще, обязательно, – проворковала она вслед. – Я сразу поняла: ты крутой парень!

Один из вышибал ухватил Роджера за воротник и помог выбраться на улицу.

– Вы когда закрываетесь? – спросил его Кальвин.

– В три ночи, – ответил вышибала и указал на Роджера: – Но только его с собой больше не приводите.

– Кстати, а где здесь больница? – осведомился Эгги.

– Какая именно?

Эгги взглянул на Кальвина, Кальвин – на него; очевидно, что на этот вопрос ответа у них не было. Вышибала нетерпеливо ждал, затем сказал: – В городе десять больниц. Вам в какую?

– Э-э… думаю, в ближайшую.

– Тогда это Лютеранская. Город знаешь?

– Конечно.

– Сразу видно. Проедете по Ламар до Парквей. От Парквей – до Поплар. А там и она, прямо за Восточной средней школой.

– Спасибо.

Вышибала махнул рукой и скрылся за дверью. Они потащили Роджера к пикапу, запихнули его на сиденье, затем примерно полчаса колесили по окраинам Мемфиса в безнадежных поисках Лютеранской больницы.

– Ты уверен, что нам нужна именно эта больница? – несколько раз спрашивал Кальвин.

И всякий раз Эгги отвечал по-разному: «Да», «Конечно», «Возможно» и «Разумеется».

Оказавшись в центре города, Эгги затормозил у обочины и подошел к таксисту, дремавшему за рулем.

– Никакой Лютеранской больницы у нас нет, – сказал таксист. – Есть Баптистская, Методистская, Католическая, Центральная, Милосердия и еще какие-то. Но только не Лютеранская.

– Тут их вроде бы десять.

– Если точно, то семь. А вы откуда будете?

– Из Миссисипи. Послушайте, где тут ближайшая больница?

– Больница Милосердия в четырех кварталах отсюда, по Юнион-авеню.

– Спасибо.

Они нашли больницу Милосердия и выбрались из машины, оставив Роджера в салоне в коматозном состоянии. В этой городской больнице принимали в основном жертв ночных уличных преступлений, жестоких домашних и гангстерских разборок, перестрелок с полицией, а также пострадавших от передозировки наркотиков, в результате вождения в пьяном виде. Почти все вышеупомянутые жертвы были чернокожими. К входу в отделение «Скорой помощи» то и дело подъезжали полицейские машины и реанимационные автомобили. Группы перепуганных людей, родственники пострадавших, толпились в коридорах, напоминавших тюремные, в отчаянной надежде отыскать своих близких. Под сводами гулким эхом отдавались плач и громкие возгласы. Эгги с Кальвином показалось, что прошагать пришлось целую милю, прежде чем они нашли регистратуру. Словно по чьему-то злому умыслу она была запрятана в самом дальнем конце бесконечных лабиринтов. За стойкой сидела молоденькая мексиканка. Она жевала жвачку и листала какой-то журнал.

– Скажите, у вас белых принимают? – вежливо спросил Эгги.

– Кого именно ищете? – холодно ответила она.

– Мы пришли сдать кровь.

– Донорский пункт дальше по коридору. – Она указала направление.

– Там открыто?

– Сомневаюсь. Для кого сдаете кровь?

– Для Бейли, – со вздохом ответил Эгги и покосился на Кальвина.

– Имя?.. – Девица застучала по клавишам, глядя на монитор.

Эгги и Кальвин снова с недоумением переглянулись.

– Бейли – это и есть его имя, – ответил после паузы Кальвин.

– А я думал, фамилия. Ведь дома его называли Баком, правильно?

– Да, но фамилия его мамаши Кодвелл.

– А сколько раз она была замужем?

Девушка переводила взгляд с одного парня на другого. Даже рот от удивления приоткрыла. Тогда Эгги посмотрел ей прямо в глаза и спросил:

– Есть кто-нибудь по фамилии Бейли?

Она снова защелкала клавишами, затем ответила:

– Да, мистер Джером Бейли, возраст сорок восемь лет, чернокожий, поступил с пулевым ранением.

– И больше никого?

– Нет.

– Тогда, может, есть кто-то по имени Бейли?

– Мы вводим данные в компьютер не по именам.

– Почему?..

Примерно часом раньше на стройплощадке на севере Мемфиса между двумя бандитскими группировками состоялась разборка со стрельбой. По некой неизвестной причине возобновилась она на стоянке перед больницей Милосердия. И Роджера, пребывавшего в полной отключке, вывели из этого состояния выстрелы, прогремевшие совсем близко. Мозг его отреагировал только через секунду или две, но прежде чем он врубился во второй раз, кто-то открыл стрельбу прямо по «доджу». Роджер приподнял голову, осторожно выглянул в окно рядом с пассажирским сиденьем и был потрясен. Он не понимал, где находится и как здесь оказался. Кругом рядами припаркованы машины, поблизости высокий паркинг, вообще здесь полно разных зданий, а чуть поодаль вспыхивают красные и синие огни.

Снова прогремели выстрелы, и Роджер нырнул вниз, уже окончательно потеряв душевное равновесие, и, лежа на полу, принялся шарить под сиденьем в поисках хоть какого-нибудь оружия. Ведь Эгги, равно как и любой другой парень из округа Форд, ни за что не отправится в путь, не прихватив с собой чего-нибудь для зашиты. И Роджер знал: где-то здесь должен быть ствол. И оказался прав. Нашел под водительским сиденьем девятимиллиметровый пистолет-автомат «хаск» калибра с полной двенадцатизарядной обоймой. Он крепко сжал оружие в руке, даже поцеловал ствол от избытка чувств, затем быстро опустил стекло в окне рядом с пассажирским сиденьем и слышал чьи-то сердитые голоса, потом увидел автомобиль. Наверняка в нем бандиты. Машина подозрительно медленно двигалась между рядами.

Роджер пальнул дважды, ни в кого не попал, зато преуспел в другом: заставил бандитов изменить тактику. По «доджу» Эгги кто-то дал очередь из автомата. Со звоном вышибло заднее стекло, мелкие осколки разлетелись по всему салону. Пули прошли на волосок от головы Роджера, что заставило его вновь распластаться на полу. Затем он осторожно приоткрыл дверцу со стороны водителя, выскользнул из пикапа и, низко пригнувшись, зигзагом заметался среди припаркованных машин. За спиной снова послышались сердитые голоса, грянули выстрелы. Роджер продолжал метаться по автостоянке, низко пригнувшись, и бедра и колени у него ныли. В спешке он неудачно обежал две машины и врезался в передний бампер старого «кадиллака». С минуту сидел на асфальте, прислушиваясь, тяжело дыша, потея и чертыхаясь. Потом проверил – крови вроде бы нет. Медленно приподнял голову, увидел, что никто, похоже, его не преследует, но решил не рисковать. Продолжил пробираться между машинами, срезая углы, до тех пор пока не оказался на улице. Приближалась машина, а потому он поспешно убрал оружие в передний карман джинсов.

Даже Роджеру было ясно, что эта часть города представляет собой тюремную зону. В окнах зданий толстые решетки. Высокие железные изгороди увенчаны колючей проволокой. Проулки погружены во тьму, и заходить туда совсем не тянет. В какой-то момент просветления Роджер подумал: «Какого черта я здесь делаю?» Лишь оружие удержало его от паники, и он продолжал шагать по тротуару, пытаясь выработать хоть какой-то план действий, и в конце концов решил, что лучше все же вернуться к пикапу и дождаться там друзей. Стрельба прекратилась. Возможно, на стоянке сейчас работает полиция и все кругом оцеплено. За спиной послышались голоса. Роджер быстро обернулся и увидел, что за ним быстро следуют несколько молодых чернокожих ребят. Роджер прибавил шагу. Камень упал прямо у его ног, запрыгал, откатился в сторону футов на двадцать. Стало очевидно, что настроены эти ребята враждебно. Роджер вытащил пистолет из кармана, положил палец на спусковой крючок и зашагал еще быстрее. Впереди показались огни. Он свернул за угол и очутился на небольшой стоянке у магазина.

Прямо перед входом в него стояла машина, а за ней – двое, белые, мужчина и женщина. Они ссорились, орали друг на друга. Едва Роджер появился на сцене действия, как мужчина резко выбросил вперед правую руку. Кулак угодил женщине в лицо. Роджера даже замутило – звук удара в мягкую плоть показался тошнотворным. Он так и застыл как вкопанный, пытаясь хоть как-то упорядочить свои мысли.

Однако женщина приняла удар стойко и ответила на него хорошо натренированной комбинацией ударов. Одной правой разбила мужчине губы, затем применила апперкот левой снизу, прямо по яйцам. Мужчина заверещал как раненое животное и, согнувшись пополам, рухнул на асфальт. Роджер подошел ближе. Женщина подняла на него глаза, увидела пистолет, потом заметила выбегающую из темного переулка банду малолеток. Темнокожие. И ни одного белого поблизости, кроме этого странного парня с пушкой.

– У тебя неприятности? – спросила она.

– Вроде бы. А у вас?

– Теперь чувствую себя в большей безопасности. Водительские права есть?

– Конечно, – ответил Роджер и потянулся за бумажником.

– За мной. – Она прыгнула в машину, Роджер уселся за руль вместе со своим новым другом – пистолетом. Взвизгнули шины – и вот они уже мчатся по Поплар-авеню.

– Кто был тот парень? – спросил Роджер, то и дело посматривая на улицу в зеркало заднего вида.

– Мой дилер.

– Дилер?

– Ага.

– Решила его бросить?

– Послушай, почему бы тебе не убрать пушку? – предложила она. Только тут Роджер осознал, что до сих пор сжимает в левой руке пистолет, и положил его на сиденье между ними. Женщина тут же схватила оружие, прицелилась в Роджера и приказала: – Закрой пасть и гони.

Когда Эгги с Кальвином вернулись к пикапу, полиции на стоянке уже не было. Разинув рты, парни смотрели на повреждения, нанесенные «доджу», громко и смачно ругались и только потом заметили, что Роджера в машине нет.

– Он забрал мой «хаск», – пробормотал Эгги, порывшись под сиденьем.

– Вот идиот, сукин сын, – твердил Кальвин. – Да чтоб он сдох!

Они убрали осколки стекла с сиденья и отъехали, горя желанием как можно быстрее покинуть этот район Мемфиса. Коротко обменялись мнениями о том, стоит ли искать Роджера, и пришли к выводу, что он им уже давно стал поперек горла. Девушка-мексиканка из регистратуры в общих чертах описала, как добраться до Центральной больницы, и добавила, что их Бейли скорее всего там.

Дама в регистратуре Центральной сообщила, что по ночам донорский пункт не работает, открывается ровно в восемь утра, и что там придерживаются строгого правила не принимать кровь у добровольцев в состоянии интоксикации, будь то алкогольной или наркотической. Нет, у них в больнице на данный момент нет человека по имени или фамилии Бейли. Поскольку она просто-напросто их выпроваживала, словно из ниоткуда возник охранник в форме и попросил уйти по-хорошему. Они послушались, и он проводил их до дверей. На прощание Кальвин спросил его:

– Скажите, вы, случайно, не знаете, где можно продать пинту крови?

– На Уоткинс, неподалеку отсюда, есть банк крови.

– Думаете, он сейчас открыт?

– Да, работает круглосуточно.

– А как туда добраться? – поинтересовался Эгги.

Охранник указал направление, но предупредил:

– Только смотрите, поаккуратнее там. Туда толпами валят алкаши и наркоманы, когда им срочно требуются наличные. То еще местечко.

Банк крови оказался единственным в городе местом, которое Эгги нашел с первой же попытки, и ко времени, когда друзья остановились на улице, возле входа, оба надеялись, что заведение закрыто. Однако им не повезло. Приемная представляла собой мрачноватую небольшую комнату с пластиковыми стульями и разбросанными повсюду журналами. В углу, на полу, под журнальным столиком, лежал, свернувшись калачиком, донор в состоянии той или иной интоксикации и, судя по всему, помирал. За столом в хирургических перчатках работал мужчина с мрачным лицом. Увидев пошедших, грубо осведомился:

– Чего надо?

Эгги откашлялся, покосился на умирающего под столиком и с трудом выдавил:

– Вы… э-э… здесь кровь покупаете?

– Можем заплатить за нее, можем принять бесплатно.

– Сколько?

– Пятьдесят баксов пинта.

Для Кальвина с двадцатью пятью долларами в кармане названная сумма означала: плата за вход с надбавкой, три бокала разбавленного пива и еще один восхитительный незабываемый приватный танец с Эмбер. Для Эгги с его восемнадцатью долларами и полным отсутствием кредитных карточек – еще один недолгий заход в стрип-клуб и бензин на обратную дорогу. О бедном Бейли оба позабыли напрочь.

Им протянули бланки. Пока Кальвин и Эгги их заполняли, мужчина спросил:

– Группа крови какая?

Вопрос вызвал полное недоумение. Друзья тупо переглянулись.

– Кровь какая? – нетерпеливо повторил мужчина.

– Красная, – ответил Эгги, а Кальвин громко расхохотался. Но это не вызвало и тени улыбки на лице медработника.

– Вы чего, ребята, пили? – осведомился он.

– Пиво, да и то самую малость, – ответил Эгги.

– Но лишнего за спиртное с вас не возьмем, – быстро ввернул Кальвин, и тут уже они оба так и покатились со смеху.

– Какого размера иглу желаете? – спросил мужчина, и веселье их мгновенно покинуло.

Они дали расписки, что не страдают аллергией и инфекционными заболеваниями.

– Ну, кто первый?

Оба молчали.

– Мистер Эгнор, – сказал мужчина, – следуйте за мной.

И Эгги проследовал – вошел в большую квадратную комнату с двумя койками справа и тремя – слева. На одной из коек справа лежала пышногрудая белая женщина в тренировочном костюме и высоких ботинках на шнуровке. Из ее левой руки тянулась трубочка – прямо к прозрачному пластиковому пакету, до половины наполненному темно-красной жидкостью. Эгги посмотрел на трубочку, пакет, и только тут до него дошло, что в руку женщины воткнута игла. Он тотчас грохнулся в обморок, с громким стуком распростерся на плиточном полу.

Кальвин, сидевший на пластиковом стульчике у входной двери, нервно листал журнал и одним глазом то и дело косился на умиравшего в состоянии интоксикации. Он слышал шум в соседней комнате, но как-то не придал этому значения.

Холодная вода и нашатырь привели Эгги в чувство, и он даже умудрился заползти на одну из коек. Рядом стояла крохотная женщина азиатского типа в белой маске. С сильным акцентом она уверяла, что ничего страшного нет, все будет нормально.

– Закройте глаза, – несколько раз повторила она.

– Вообще-то мне не так уж и нужны эти пятьдесят баксов, – пробормотал Эгги. Голова страшно кружилась.

Женщина, похоже, не поняла его. А когда поставила рядом на столик поднос с инструментами, Эгги взглянул на него всего раз и почувствовал, что сейчас снова потеряет сознание.

– Закройте глаза, пожалуйста, – сказала она и начала протирать ему левую руку в изгибе локтя спиртом. От запаха Эгги замутило.

– Можете взять эти деньги себе, – пробормотал Эгги. И в этот момент женщина вытащила откуда-то большую черную повязку или маску, надвинула ему на лицо, и мир померк.

В приемную вошел санитар. Кальвин тут же вскочил.

– Следуйте за мной, – строго распорядился мужчина, и Кальвин повиновался. Войдя в просторную квадратную комнату, он увидел женщину в высоких ботинках на койке справа, а на койке слева – Эгги в какой-то странной маске на лице и тоже грохнулся в обморок. Упал на плиточный пол примерно в том же месте, где всего несколько минут назад лежал его друг.

– Кто эти клоуны? – осведомилась женщина в высоких ботинках.

– Парни из Миссисипи, – ответил санитар, нависая над Кальвином в ожидании, когда он придет в себя. И снова холодная вода и нашатырь сделали свое дело.