Текст книги "Время прощать"

Автор книги: Джон Гришем (Гришэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

5

В понедельник к полудню все адвокатское сообщество округа Форд гудело новостями о самоубийстве Сета Хаббарда и, что более важно, предположениями, какой фирме выпадет удача заниматься делом о его наследстве. Подобный ажиотаж среди юристов по очевидным причинам вызывало большинство дел со смертельным исходом: например, автомобильные катастрофы – в отличие от заурядных убийств. Убийцы обычно бывали представителями низших слоев общества, так что на сколько-нибудь приличный гонорар в этих случаях рассчитывать не приходилось.

В начале дня у Джейка не было ничего – ни убийства, ни автокатастрофы, ни многообещающего дела о наследстве. К ленчу, однако, он уже мысленно тратил кое-какие деньги.

Он всегда мог найти себе дело в здании суда, находящемся напротив его конторы. На втором этаже располагался земельный департамент – в длинной просторной комнате на стеллажах вдоль стен стояли толстые кадастровые книги, иные имели двухсотлетнюю историю.

В молодости, когда ему все надоедало или он хотел спрятаться от Люсьена, Джейк часами сидел над старыми актами об отчуждении, дарении или передаче прав собственности на землю, словно в них заключался большой смысл. Теперь, в свои тридцать пять, имея за спиной десять лет практики, он по возможности избегал заглядывать в эту комнату. Он видел себя действующим адвокатом, а не книжным червем, участником судебных баталий, а не робким незаметным юристом, довольствующимся сидением в архивах и перекладыванием бумаг на столе. Но даже при этом и независимо от его мечтаний каждый год выдавались периоды, когда ему, как и любому другому юристу в городе, приходилось на час-другой зарываться в документы.

В земельном департаменте было людно. Более процветающие фирмы пользовались услугами неквалифицированных помощников, чтобы проводить бумажные изыскания, и сейчас несколько таких сотрудников корпели над сводами актов и перетаскивали их с полок на столы и обратно. Джейк перебросился с несколькими юристами, занимающимися тем же самым, парой слов – главным образом о футболе, поскольку никто не хотел быть уличенным в том, что сует нос в возможно грязные делишки, связанные со смертью Сета Хаббарда.

Чтобы убить время, Джейк пролистал Свод завещаний в поисках какого-нибудь заслуживающего внимания Хаббарда, который когда-либо передавал Сету по наследству землю или имущество, но в пределах последних двадцати лет ничего не обнаружил. Затем он прошел в офис Канцелярского суда, расположенный в конце коридора, намереваясь просмотреть папки с делами о давних разводах, но там уже шустрили, вынюхивая все, что можно, другие адвокаты.

Джейк вышел из здания суда и отправился на поиски лучших источников информации.

Неудивительно, что Сет ненавидел клэнтонских адвокатов. Большинство участников судебных процессов, бракоразводных или других, кому довелось иметь противником Гарри Рекса Воннера, оставались обкраденными на всю оставшуюся жизнь и презирали все, что касалось профессии адвоката. Сет был не первым.

Гарри Рекс умел высосать из противной стороны всю кровь вместе с деньгами, землей и прочим имуществом, какое только попадало в поле зрения. Разводы были его специальностью, причем чем безобразнее выдавался процесс, тем лучше.

Ему доставляло наслаждение купаться в грязи, барахтаться, сцепившись с противником, в сточной канаве, сходиться в рукопашной. Он испытывал радостное возбуждение, вытаскивая на свет божий тайные записи телефонных разговоров или неожиданные снимки восемь на десять подружки ответчика в ее новеньком кабриолете. Судебные процессы Гарри Рекс превращал в окопную войну. Его сделки по алиментам вошли в анналы. Ради забавы он раздувал неоспоримые бракоразводные дела в длящиеся годами марши смерти.

Гарри обожал в судебном порядке преследовать бывших любовников за так называемое отчуждение привязанности: то есть увод жены от мужа или наоборот. Если ни один из арсенала его грязных трюков не срабатывал, он придумывал новые.

Будучи почти монополистом на этом рынке, он держал под контролем список предстоящих дел и изводил секретарей суда. Молодые адвокаты бежали от него, как от огня, более опытные, уже обжегшиеся, старались держаться подальше. Друзей у него было мало, а те, что сохраняли лояльность по отношению к нему, зачастую просто были вынуждены это делать.

Из всех юристов Гарри Рекс доверял только Джейку, и доверие это было взаимным. Во время процесса над Хейли, когда Джейк, теряя сон, худея, получая угрозы и в буквальном смысле уворачиваясь от пуль, был почти уверен, что близок к тому, чтобы проиграть самый крупный в карьере процесс, Гарри Рекс без лишних слов пришел ему на помощь. Оставаясь в тени, он тратил уйму времени на его дело, не требуя за это ни цента. Давал ему множество бесплатных советов и практически спас от помешательства.

Как всегда по понедельникам в это время, Гарри Рекс сидел за своим столом, поглощая гигантский сандвич с мясом, сыром и помидорами. Для специалистов по бракоразводным процессам понедельники – самые тяжелые дни, поскольку многие браки дают трещину именно в выходные, и супруги, уже пребывая в состоянии войны, бросаются в атаку. Джейк вошел в контору через черный ход, чтобы избежать встречи, во-первых, с его известными своей раздражительностью секретаршами, а во-вторых, с толпящимися в прокуренной приемной взвинченными клиентами.

Дверь кабинета Гарри Рекса была закрыта. Джейк прислушался и, не уловив никаких голосов, распахнул ее.

– Что вам нужно? – рявкнул Гарри Рекс с набитым ртом.

Огромный сандвич лежал перед ним на вощеной бумаге рядом с горкой картофельных чипсов. Все это он запивал бутылкой легкого «Будвайзера».

– Привет, Гарри Рекс. Простите, что прерываю ваш ленч.

Гарри Рекс вытер губы тыльной стороной здоровенной мясистой лапы.

– Ничто не может помешать моему ленчу. Что случилось?

– Уже выпиваете? – заметил Джейк, погружаясь в массивное кожаное кресло.

– Будь у вас такие клиенты, как у меня, вы бы начинали выпивать уже за ранним завтраком.

– Я думал, вы так и поступаете.

– Только не по понедельникам. Как там миз Карла?

– Прекрасно, благодарю, а как миз… гм, как ее зовут?

– Джейн, хитрая бестия. Джейн Эллен Воннер. Похоже, она не просто терпит меня, а хорошо справляется с ролью супруги и вполне довольна судьбой. Наконец-то я нашел женщину, которая меня понимает. – Он зачерпнул пригоршню поджаристых чипсов и набил ими рот.

– Поздравляю. Когда вы меня с ней познакомите?

– Мы женаты уже два года.

– Я знаю, но предпочитаю дождаться пяти. Нет смысла торопиться, поскольку у этих девиц бывает слишком короткий срок использования.

– Вы явились сюда оскорблять меня?

– Нет, разумеется, – ответил Джейк.

Обмениваться оскорбительными замечаниями с Гарри Рексом было бы глупой затеей. Он весил больше трехсот фунтов и передвигался по городу как неуклюжий старый медведь, но язык у него был поразительно злой и острый.

– Расскажите о Сете Хаббарде, – попросил Джейк.

Гарри Рекс рассмеялся, отчего частички еды взлетели над его замусоренным столом.

– Никогда не встречал большего му…ка. А почему вы меня о нем спрашиваете?

– Оззи сказал, вы вели один из его бракоразводных процессов.

– Вел. Второй. Лет, наверное, десять назад. Примерно в то время, когда вы объявились в городе и стали называть себя адвокатом. А почему вы заинтересовались Сетом?

– Потому что, прежде чем наложить на себя руки, он написал мне письмо и присовокупил к нему двухстраничное завещание. То и другое пришло по почте сегодня утром.

Гарри Рекс глотнул пива, прищурился и немного подумал, прежде чем спросить:

– Вы когда-нибудь с ним встречались?

– Никогда.

– Ваше счастье. Ничего не потеряли.

– Не говорите так о моем клиенте.

– И что там у него в завещании?

– До похорон не имею права ничего говорить и не могу начать процедуру утверждения.

– Кому все достанется?

– Не могу пока разглашать эти сведения. Сообщу в среду.

– Двухстраничное завещание, написанное собственноручное за день до самоубийства. На мой взгляд, это процесс лет на пять – золотое дно.

– Надеюсь.

– Какое-то время безделье вам грозить не будет.

– Мне нужна работа. Чем владел этот парень?

Гарри Рекс, качая головой, снова потянулся к сандвичу.

– Не знаю, – сказал он, откусывая.

Большинство друзей и знакомых Джейка предпочли бы не разговаривать с набитым ртом, но подобные мелочи никогда не останавливали Гарри Рекса.

– Насколько я помню, но, повторяю, это было десять лет назад, у него был дом на Симпсон-роуд с какой-то землей вокруг. Самые крупные его владения – лесопилка и лесной склад на Автостраде, возле Пальмиры. Моей клиенткой была Сибила Хаббард, жена номер два, а у нее, кажется, это был второй или третий брак.

После двадцати лет практики и бесчисленного количества дел Гарри Рекс все еще помнил своих подопечных. И чем колоритнее были подробности, тем дольше он помнил процесс.

Еще глоток пива, и он продолжил:

– Она была довольно миленькая и чертовски ушлая. Работала на лесном складе, фактически заправляла им, и этот окаянный склад приносил хороший доход, пока Сет не решил расширить дело. Он захотел купить еще один, в Алабаме, и начал тратить на него деньги. А там в головном офисе работала секретарша, на которую он глаз положил. Разразился скандал. Сет попался со всеми потрохами, и Сибила наняла меня, чтобы прищучить его. Я прищучил. Дом ей не был нужен, поскольку она не собиралась оставаться в здешних краях. Я убедил суд выдать предписание о продаже лесопилки и склада возле Пальмиры. Бизнес в Алабаме никогда прибыли не давал. Было выручено двести тысяч долларов, которые полностью отошли моей клиентке. У них также была чудная маленькая квартирка на берегу залива возле Дестина. Ее тоже получила Сибила. Вот краткая история того, что произошло. Само дело с фут толщиной, можете при желании пролистать.

– Вероятно, позднее. И вы не имеете представления о том, каков его текущий бухгалтерский баланс?

– Не-а. Я потерял след парня. После развода он залег на дно. Когда я последний раз встречался с Сибилой, она жила на побережье и веселилась с очередным мужем, который, по ее словам, намного моложе ее. Рассказывала, что, по слухам, Сет вернулся в лесной бизнес, но ей мало что об этом известно. – Он с усилием проглотил еду и запил пивом, потом громко рыгнул без всякого смущения и продолжил: – Вы говорили с его детьми?

– Еще нет. Вы их знаете?

– Знал в то время. С ними не заскучаете. Гершел – настоящий неудачник. Его сестра… как же ее звали?

– Рамона Хаббард Дэфо.

– Да, именно. Она на несколько лет младше Гершела и принадлежит к той особой публике, которая населяет северную часть Джексона. Ни сын, ни дочь никогда не ладили с Сетом, и у меня создалось впечатление, что он тоже особых отцовских чувств к ним не питал. Дети, судя по всему, хорошо относились к Сибиле, своей мачехе, а когда стало ясно, что она выигрывает бракоразводный процесс и деньги переходят к ней, окончательно примкнули к ее лагерю. Стойте, дайте догадаюсь: старик ничего им не оставил?

Джейк кивнул, но не произнес ни слова.

– Ну, тогда они взбесятся и пойдут войной. Вам предстоит заварушка, Джейк. Жаль, не могу в нее встрять и поиметь свою часть гонорара.

– Если бы вы знали все!

Остатки чипсов и последний кусок сандвича были отправлены в рот. Гарри Рекс смял бумагу, пакет, салфетки и швырнул все куда-то под стол вместе с пустой бутылкой. Потом выдвинул ящик, достал длинную черную сигару и, не прикуривая, зажал в уголке рта. Он бросил курить, но по-прежнему изводил до десяти сигар в день – жевал их и выплевывал.

– Я слышал, он повесился. Это правда?

– Правда. Причем хорошо подготовившись заранее.

– Есть предположения, почему он это сделал?

– Вы же знаете. Он умирал от рака. Это все, что нам известно. А кто был его адвокатом при разводе?

– Стенли Уэйд. И это была ошибка Сета.

– Уэйд? С каких это пор он занимается разводами?

– Больше не занимается, – расхохотался Гарри Рекс, причмокнул и посерьезнел. – Слушайте, Джейк, я сожалею, но то, что произошло десять лет назад, не имеет ровным счетом никакого значения теперь. Я отнял у Сета Хаббарда все деньги, разумеется, достаточно оставил, остальное отдал своей клиентке и закрыл дело. Что Сет делал после развода номер два – не мое дело. – Он помахал рукой над замусоренным столом. – Во всяком случае, в понедельник. Если захотите выпить позже, прекрасно, но сейчас у меня полно работы.

Выпить с Гарри Рексом позже означало где-то после девяти вечера.

– Конечно. Увидимся, – ответил Джейк, направляясь к двери и переступая через разбросанные по полу папки.

– Слушайте, Джейк, могу я предположить, что Хаббард аннулировал предыдущее завещание?

– Да.

– И оно было подготовлено более крупной фирмой, чем ваша?

– Да.

– Тогда я бы на вашем месте прямо сейчас помчался в суд и подал предварительную заявку на ведение дела о наследстве.

– Согласно воле моего клиента, я должен дождаться похорон.

– И когда они состоятся?

– Завтра в четыре часа дня.

– Суд закрывается в пять. Я бы поторопился. Всегда лучше оказаться первым.

– Спасибо, Гарри Рекс.

– Не за что. – Он снова рыгнул и взялся за очередную папку.

После полудня к дому Сета непрерывным торжественным потоком потянулись соседи, прихожане одной с ним церкви и другие знакомые, чтобы, согласно обычаю, принести угощение, но главным образом, чтобы проверить слухи, которыми полнилась северо-восточная часть округа Форд. Большинство посетителей Летти вежливо разворачивала обратно, она занимала стратегическую позицию у парадной двери, принимала подношения в виде тортов, пирогов, кексов и кастрюлек с различными кулинарными изделиями и в ответ на соболезнования снова и снова повторяла: члены семьи благодарят за участие, но слишком расстроены, чтобы кого-либо принимать.

Кое-кому, тем не менее, удавалось протиснуться в дом и добраться до гостиной, где они с огромным любопытством таращились на обстановку, чтобы проникнуться хоть немного атмосферой жизни своего дорогого почившего друга. Многие искренне горевали – избрать такой трагический способ ухода! Неужели он действительно сам повесился?

Чтобы избежать встречи с соболезнующими, семейство покойного пряталось на заднем дворике, сидя за садовым столом. Предпринятый ими обыск стола и шкафов Сета не принес желаемых результатов. Летти в ответ на расспросы заявила, что ничего не знает, хотя они не очень-то ей поверили. Она говорила спокойно, тихо, серьезно, и это порождало еще больше подозрений.

В два часа дня, когда в потоке посетителей случился перерыв, она подала им ленч там же, в патио. Они велели накрыть садовый стол скатертью, разложить льянные салфетки и сервировать его столовым серебром, хотя оно многие годы оставалось в доме Сета невостребованным и содержалось не в лучшем виде. По их не высказанному вслух, но единодушному мнению, за пять долларов в час самое меньшее, что должна была делать Летти, это добросовестно исполнять обязанности прислуги.

Подавая на стол и улавливая обрывки разговора, Летти поняла, что они обсуждают, кто должен присутствовать на похоронах, а кто – нет. У Йена, например, в разгаре было некое чрезвычайно важное дело, которое, вполне вероятно, могло оказать влияние на финансовое будущее всего штата. На следующий день ему предстояли важные встречи, если бы он пропустил их из-за похорон, это могло стоить ему целого состояния.

Гершел и Рамона неохотно смирились с тем, что не могут не присутствовать на службе, хотя порой Летти казалось, они придумывают всякие уловки, чтобы увильнуть. У Рамоны, например, здоровье якобы слабело с каждым часом, и она не знала, как сможет еще что-либо вынести.

Бывшей жене Гершела на отпевании определенно нечего было делать. Он не желал ее здесь видеть. Она никогда не любила Сета, а тот ее и вовсе презирал. Из двух дочерей Гершела одна училась в колледже в Техасе, другая – в школе в Мемфисе. Студентка не могла пропускать занятия, к тому же Гершел вынужден был признать, что с дедом она никогда не была особенно близка.

«Это уж точно», – подумала Летти, собирая тарелки.

Присутствие младшей дочери тоже оставалось под вопросом.

У Сета был единственный брат, их дядя Энсил, которого они никогда не видели и о котором ничего не знали. Согласно скудным семейным преданиям, Энсил, сказавшись старше, чем был, записался в военный флот шестнадцати или семнадцати лет от роду. Был ранен где-то в Тихом океане, выжил, объехал чуть ли не весь свет, нанимаясь на разные суда. Сет утратил связь с младшим братом не один десяток лет назад и никогда не упоминал о нем. Никакой возможности связаться с Энсилом не существовало, как и причин делать это. Вероятно, он был так же мертв, как и Сет.

Поговорили о некоторых старых родственниках. Ни одного из них они не видели много лет и не имели охоты видеть теперь.

«Какая удручающе странная семья, – подумала Летти, подавая на стол ассорти из пирожных. – Похоже, заупокойная служба обещает быть короткой и скромной».

– Давайте выгоним ее, – сказал Гершел, когда Летти вернулась на кухню. – Она сдирает с нас каждый час пять долларов.

– С нас? С каких это пор платим ей мы? – поинтересовалась Рамона.

– Брось, теперь она, так или иначе, на нашем счетчике. Деньги-то идут из наследства.

– Я не собираюсь убирать в доме, Гершел. Может, ты хочешь?

– Разумеется, нет.

– Давайте не будем горячиться, – решил вставить слово Йен. – Проведем похороны и все прочее, велим ей убрать дом, а в среду, когда будем уезжать, запрем его.

– Кто сообщит ей, что она уволена? – поинтересовалась Рамона.

– Я, – ответил Гершел. – Подумаешь, большое дело. Она всего лишь прислуга.

– Есть в ней что-то подозрительное, – заметил Йен. – Не могу понять, что именно, но она ведет себя так, будто знает нечто, чего не знаем мы, причем важное. Вам не кажется?

– Да, что-то определенно есть, – согласился Гершел, довольный, что в кои-то веки их мнения с зятем совпали.

– Это просто шок и печаль, – возразила Рамона. – Она была одной из немногих, кого Сет терпел или кто был способен вытерпеть его, и она горюет, что он ушел. Все дело в этом, а еще в том, что она лишается работы.

– Ты думаешь, она знает, что ее собираются уволить? – спросил Гершел.

– Думаю, догадывается и беспокоится.

– В любом случае она всего лишь домработница.

Летти вернулась домой с тортом – Рамона милостиво пожаловала ей один из принесенных соболезнующими. Это был тонкий слой теста, покрытый магазинной ванильной глазурью и выложенный поверху ломтиками консервированного ананаса, – безусловно, наименее привлекательный из полудюжины скопившихся на кухонном столе мистера Хаббарда. Его принес прихожанин, среди прочего поинтересовавшийся у Летти, не будет ли семья продавать пикап-«шевроле» Сета. Летти понятия не имела, но обещала узнать. Ничего подобного она делать не собиралась.

По дороге домой Летти подумывала, не выбросить ли торт в кювет, однако не смогла решиться на такое расточительство. Ее мать страдала диабетом, и лишний сахар ей ни к чему, если она и впрямь захочет пробовать торт.

Припарковавшись на подъездной аллее, Летти отметила, что старого грузовичка Симеона нет на месте. Впрочем, она и не ожидала его увидеть, поскольку Симеон уехал на несколько дней. Летти радовалась, когда супруг в отъезде, но никогда не знала, в какой день он вернется. Их дом не был счастливым и в лучшие времена, а муж редко когда добавлял ему радости.

Дети были еще в пути, возвращаясь после уроков на школьном автобусе. Летти вошла через кухню и поставила торт на стол. Сайпрес, как обычно, неизвестно какой час подряд смотрела телевизор в гостиной.

– Детка моя! Как прошел день? – Улыбнувшись, она воздела вверх руки.

Наклонившись, Летти вежливо обняла ее за плечи.

– Работы было много. А как у тебя?

– О, здесь только я и эти шоу, – ответила Сайпрес. – Как там Хаббарды, справляются с утратой, Летти? Пожалуйста, присядь и поговори со мной.

Летти выключила телевизор, опустилась на скамеечку возле инвалидной коляски матери и стала рассказывать о том, как прошел день.

– Ни одной свободной минуты с того момента, когда Гершел и Дэфо приехали и впервые вошли в дом, покинутый их отцом. Потом нескончаемой вереницей пошли соседи с угощениями. В общем, очень суетный день – приходилось вертеться, чтобы все шло гладко, без недоразумений.

Поддерживать в норме кровяное давление Сайпрес удавалось только с помощью кучи лекарств, и при малейшем намеке на волнение оно могло дать скачок. Рано или поздно, и момент этот был уже не за горами, Летти придется осторожно сообщить матери, что она скоро потеряет работу. Но не сейчас. Надо выбрать более подходящее время.

– А похороны? – спросила Сайпрес, поглаживая дочь по руке.

Летти посвятила ее в подробности, сказала, что собирается присутствовать на службе и с удовольствием поведала, что мистер Хаббард потребовал, чтобы чернокожих допустили в церковь.

– Возможно, ты будешь даже сидеть на задней скамье, – с усмешкой заметила Сайпрес.

– Возможно. В любом случае я туда приду.

– Мне бы хотелось пойти с тобой.

– Я бы тоже этого хотела.

Из-за лишнего веса и трудностей с передвижением Сайпрес редко покидала дом. Она уже пять лет жила с ними и сильно поправилась, ей с каждым месяцем становилось все труднее двигаться. Симеон старался чаще уезжать из дома, в том числе из-за матери Летти.

– Миссис Дэфо прислала нам торт, – сообщила Летти. – Хочешь маленький кусочек?

– А какой торт? – Несмотря на то что весила тонну, Сайпрес была разборчива в еде.

– Что-то с ананасом, точно не знаю. Видела его среди других. Но, может, попробовать стоит. Хочешь, я приготовлю к нему кофе?

– Да. И отрежь совсем маленький кусочек.

– Давай посидим на свежем воздухе, мама.

– С удовольствием.

Кресло едва проходило между диваном и телевизором, почти касаясь стен, проезжало через узкий коридор в кухню и дальше, задевая стол, к задней двери, через которую Летти бережно выкатывала его на прогнувшийся деревянный настил, сколоченный Симеоном несколько лет назад.

В хорошую погоду Летти любила посидеть здесь на исходе дня с чашкой кофе или ледяным чаем, подальше от шума и духоты тесного дома. Для маленького дома с тремя крохотными спальнями здесь было слишком много народу. Одну из спален занимала Сайпрес. Летти с Симеоном, когда тот бывал дома, обычно делили вторую с одним или двумя внуками. Их дочери непостижимым образом умудрялись плечом к плечу умещаться в третьей.

Шестнадцатилетняя Кларисса еще училась в школе, детей у нее не было. У двадцатилетней Федры один сын ходил в детский сад, другой – в первый класс, а мужа не было. Младший сын Керк, четырнадцати лет от роду, спал на диване в гостиной. Не так уж редко кто-нибудь из племянниц и племянников жил у них по нескольку месяцев, пока их родители улаживали свои дела.

Отпив глоток растворимого кофе, Сайпрес вилкой отломила кусочек торта, взяла его в рот и, медленно прожевав, поморщилась. Летти торт тоже не понравился, поэтому они просто пили кофе и говорили о Хаббардах и о том, как все у них странно. Они находили много забавного в белых людях, в частности в их похоронных обрядах, в том, как поспешно они хоронят своих покойников – иногда в течение двух-трех дней после смерти. У черных не принято торопиться.

– Что-то тебя беспокоит, детка, о чем ты думаешь? – мягко поинтересовалась Сайпрес.

Скоро из школы должны были вернуться дети, потом Федра с работы. Это были последние спокойные минуты до того времени, когда все улягутся спать. Летти глубоко вздохнула:

– Я слышала, как они разговаривали между собой, мама. Они собираются меня уволить. Наверное, уже на этой неделе, вскоре после похорон.

Сайпрес покачала большой круглой головой. Казалось, она была готова расплакаться.

– Но почему?

– Думаю, им не нужна экономка. Они хотят продать дом, он им без надобности.

– Господи!

– Ждут не дождутся, когда можно будет наложить лапу на его деньги. У них никогда не хватало времени приехать навестить его, а теперь кружат над домом, как ястребы.

– Белые. Что с них взять.

– Они считают, он слишком много платил мне, поэтому спешат от меня избавиться.

– А сколько он тебе платил?

– Зачем это тебе, мама?

Летти никогда не рассказывала никому из родных, что мистер Хаббард платил ей пять долларов в час наличными. Для помощницы по дому в Миссисипи это действительно было верхним пределом, и Летти не желала проблем. Члены семьи могли потребовать от нее прибавки. Друзья могли осудить. «Не выдавай секретов, Летти, – наставлял ее мистер Хаббард. – Никогда никому не рассказывай, сколько у тебя денег».

У Симеона могла пропасть охота что-либо приносить в дом. А его заработки и без того были нерегулярными, как и присутствие в доме. Чтобы заставить супруга зарабатывать даже самую малость, приходилось постоянно подстегивать его.

– Я слышала, как они называли меня прислугой, – вздохнула Летти.

– Прислугой? Давно не слышала этого слова.

– Они малоприятные люди, мама. Сомневаюсь, что мистер Хаббард был хорошим отцом, но его дети – просто ужас.

– И теперь они получат все его деньги.

– Наверное. Во всяком случае, они на это определенно рассчитывают.

– А много денег он оставил?

– Понятия не имею. – Летти покачала головой и отпила глоток кофе. – Не уверена, что кто-то вообще это знает.