355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джон Гришем (Гришэм) » Пора убивать » Текст книги (страница 12)
Пора убивать
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 22:02

Текст книги "Пора убивать"


Автор книги: Джон Гришем (Гришэм)


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Глава 14

Гарри Рекс Боннер был мужчиной крупного телосложения. Как адвокат он специализировался на скандальных разводах. Он постоянно сажал кого-то в камеру за отказ содержать собственных детей. Он был пронырливым и хитрым, и на его услуги в округе Форд был большой спрос. Боннер мог отсудить детей, дом, ферму, видео, микроволновую печь – да что угодно. Один состоятельный фермер довольно долго платил ему нечто вроде оклада только ради того, чтобы его драгоценная половина не поручила ему вести дело об их разводе. Гарри Рекс отсылал попадавшиеся ему уголовные дела Джейку, Джейк же передавал Гарри все свои дела о разводах. Они были друзьями и с одинаковой неприязнью относились к другим юристам в городе, в особенности же к тем, кто работал у Салливана.

Во вторник утром он с шумом вошел в приемную, где сидела Этель, и от двери прорычал:

– Джейк у себя?

Направляясь к ступеням лестницы, он не сводил с Этель взгляда, лишая ее тем самым способности произнести хоть звук. Она только кивнула, зная, что лучше и не спрашивать, условился ли он с Джейком о встрече. Он уже обрушивал на ее голову проклятия. Он на многие головы обрушивал свои проклятия.

Лестница содрогалась под его мощными шагами. Остановившись на пороге просторного кабинета Джейка, он раскрытым ртом ловил воздух.

– Доброе утро, Гарри Рекс. Как только у тебя дыхания хватило?

– Какого черта ты не перенесешь свой офис вниз? – так и не успев отдышаться, требовательно спросил Боннер.

– Тебе необходимы упражнения. Если бы не моя лестница, ты бы весил сейчас больше трехсот фунтов.

– Благодарю за заботу. Слушай, я только что из суда. Нуз хочет видеть тебя в половине одиннадцатого, если, конечно, возможно. Хочет поговорить о деле Хейли с тобой и Бакли. Определить дату официального предъявления обвинения, дату суда и все прочее. Просил меня передать тебе.

– Хорошо. Подойду.

– Ты, наверное, уже слышал о большом жюри?

– Естественно. Вон лежит копия их обвинительного заключения.

Гарри Рекс улыбнулся:

– Нет. Я имел в виду голосование по этому обвинению.

Джейк замер и с изумлением посмотрел на коллегу. Гарри Рекс вращался в каких-то темных кругах; он всегда служил мишенью для бесконечных слухов и сплетен и очень гордился тем, что говорил одну только правду – по большей части. Он действительно первым узнавал все или почти все. Легенда начала складываться о Гарри Рексе двадцатью годами раньше, во время рассмотрения в суде его первого дела. Железная дорога, против которой он возбудил иск на несколько миллионов, отказалась заплатить и десять центов, и после трех дней слушаний жюри удалилось на совещание. Адвокаты железнодорожной компании начали проявлять беспокойство, когда увидели, что присяжные не торопятся вернуться в зал с благоприятным для компании вердиктом. Когда на следующий день совещание жюри возобновилось, противная сторона предложила Гарри Рексу двадцать пять тысяч долларов отступных. Обладая железными нервами, он послал представителей компании ко всем чертям. Однако его клиент был готов согласиться на эту сумму. Гарри послал своего клиента туда же.

Через несколько часов присяжные вышли из совещательной комнаты с вердиктом, согласно которому железнодорожная компания должна была уплатить истцу сто пятьдесят тысяч долларов. Таким образом, он обставил адвокатов ответчика, презрительно фыркнул на своего клиента и отправился в бар «Бест вестерн», где принялся угощать выпивкой всех, кто того пожелает. И на протяжении долгого вечера в баре он в деталях объяснил собутыльникам, как, напичкав совещательную комнату микрофонами, ему удалось доподлинно узнать, какое решение будет принято. Молва разнесла эту весть тут же, и Мерфи на самом деле обнаружил какую-то проволоку, тянущуюся в совещательную комнату через дырки для вентиляции. Делом заинтересовалась ассоциация юристов штата, но больше ничего не нашли. И вот уже в течение двадцати лет судьи приказывают бейлифам самым тщательным образом обыскивать совещательную комнату, если Гарри Рекс имеет хотя бы отдаленное отношение к рассматриваемому делу.

– Откуда тебе что-то известно про голосование? – Джейк не пытался скрывать подозрительность.

– У меня есть свои источники.

– Ладно, так что же голосование?

– Двенадцать к шести. На один голос меньше, и ты не держал бы сейчас в своих руках обвинительное заключение.

– Двенадцать к шести, – повторил за ним Джейк.

– Бакли чуть было не сыграл там в ящик. Некто Кроуэлл, белый, взял обсуждение в свои руки и почти убедил присяжных не предъявлять твоему клиенту никакого обвинения.

– Ты знаешь этого Кроуэлла?

– Два года назад занимался его разводом. Он жил в Джексоне до того дня, когда его жену изнасиловал черномазый. Она сошла с ума, они разошлись, после чего она перерезала себе вены кухонным ножом. Тогда он переехал в Клэнтон и женился на какой-то неряхе из пригорода. Продержался с ней примерно год. Он побил Бакли, как мальчишку. Велел ему сесть и заткнуться. Хотел бы я видеть это своими глазами.

– Говоришь ты так, будто и на самом деле был там.

– Не-ет, просто мне рассказывали.

– Кто?

– Джейк, оставь.

– Опять микрофоны?

– Нет. Я только слушаю, что говорят. А ведь это неплохой знак, да?

– Что именно?

– Закрытое голосование. Шесть из двенадцати проголосовали за то, чтобы Хейли выпустить на свободу. Пятеро черных и Кроуэлл. Это хороший знак. Еще парочку ниггеров в жюри – и дело сделано. А?

– Не все так просто. Если дело будет слушаться в нашем округе, то вполне вероятно, что жюри будет целиком из белых. Здесь нет ничего необычного, да к тому же и конституцию это не нарушает. Да еще этот Кроуэлл, который тоже непонятно откуда выскочил.

– Вот-вот, то же самое думает и Бакли. Видел бы ты эту старую задницу. Сидит у себя с таким видом, будто готов оставить автограф на телеэкране со своим изображением. Его никто не идет поздравлять с дебютом во вчерашних теленовостях, так он умудряется упомянуть о нем в любом разговоре, независимо от темы. Напоминает ребенка, который требует к себе постоянного внимания.

– Не будь таким жестоким. Вполне возможно, что вскоре он станет твоим губернатором.

– Никогда! Если он проиграет дело Хейли. А все идет к тому, что он его проиграет, Джейк. Мы подберем хороших присяжных, двенадцать честных и преданных наших сограждан, а потом мы их купим.

– Я этого не слышал.

– Так было во все времена.

* * *

В десять тридцать Джейк вошел в расположенный позади зала заседаний кабинет судьи и обменялся традиционными рукопожатиями с Бакли, Масгроувом и Марабу. Все трое ждали его прихода. Нуз указал Джейку на стул и сам опустился в кресло.

– Джейк, это отнимет у нас всего несколько минут. Мне бы хотелось предъявить Карлу Ли Хейли обвинение утром, в Девять часов. Тебя это устраивает?

– Полностью. Это было бы великолепно.

– Утром у нас еще будет несколько обвинений, а в десять мы начнем слушать дело о грабеже. Так, Руфус?

– Да, сэр.

– Отлично. Теперь давайте обсудим дату суда по делу мистера Хейли. Как вам известно, следующая сессия суда состоится здесь в конце августа, в третий понедельник, и я уверен, к этому сроку дел накопится более чем достаточно, как и сейчас. Так что, принимая во внимание специфику этого случая и, по чести говоря, ту огласку, которую он получил, я бы сказал, что лучшим вариантом было бы провести суд как можно быстрее, насколько это, конечно, будет практически осуществимо.

– Чем быстрее, тем лучше, – вставил Бакли.

– Джейк, сколько времени тебе потребуется на подготовку к суду?

– Шестьдесят дней.

– Шестьдесят дней! – с недоверием повторил Бакли. – Почему так много?

Джейк пропустил его слова мимо ушей, глядя на Марабу. Тот поправил свои очки и начал листать лежащий перед ним календарь.

– Могу я обратиться к суду с просьбой о переносе места рассмотрения дела моего подзащитного?

– Да.

– Вы ничего этим не добьетесь, – бросил Бакли. – Я гарантирую, что его осудят где угодно.

– Прибереги это для журналистов, Руфус, – спокойно заметил ему Джейк.

– Не тебе о них говорить, – не остался в долгу Бакли. – Сам-то ты наслаждаешься их вниманием.

– Прошу вас, джентльмены, – не выдержал Нуз. – Какие еще можно ожидать предложения от защиты?

На мгновение Джейк задумался.

– Будут и другие.

– Позволительно ли осведомиться какие? – В голосе Нуза звучало раздражение.

– Послушайте, судья, в настоящее время я вовсе не расположен обсуждать свою линию защиты. Мы только что получили копию обвинительного заключения, и я даже не обсудил его со своим клиентом. Совершенно ясно, что нам с ним придется еще поработать.

– И сколько вам потребуется на это времени?

– Шестьдесят дней.

– Вы смеетесь! – Бакли уже просто кричал. – Это что, шутка? Обвинение готово, судья. Шестьдесят дней! Это неслыханно!

Джейк начинал закипать, но пока сдерживался. Бакли подошел к окну, что-то шепча.

Нуз продолжал листать календарь.

– Почему шестьдесят?

– Дело представляется мне довольно сложным.

Бакли расхохотался и принялся покачивать головой.

– Значит, нам следует ожидать, что защита будет настаивать на временном помешательстве?

– Да, сэр. И потребуется время, чтобы мистера Хейли осмотрел психиатр. После чего обвинению тоже непременно захочется, чтобы моего подзащитного освидетельствовали другие эксперты.

– Понимаю.

– У нас также могут возникнуть до суда и другие вопросы. Дело это большое, и я хотел бы быть уверенным в том, что мы будем располагать соответствующим временем для подготовки.

– Мистер Бакли? – обратился к прокурору судья.

– Как угодно. Для обвинения это не играет никакой роли. Мы будем готовы. Мы могли бы выйти в суд хоть завтра.

Нуз небрежным почерком записал что-то на страничке календаря и вновь поправил очки, которые постоянно сползали и удерживались от падения только небольшой бородавкой, удачно расположенной на самом кончике носа. Ввиду особой длины носа, а также из-за несколько специфической формы головы его чести нужны были очки с необычно длинными дужками. Очки не требовались судье ни для чтения, ни для других каких-то целей, похоже, он надевал их только в бесплодной попытке отвлечь внимание окружающих от столь выдающегося носа. Джейк давно подозревал это, но ему все никак не хватало мужества подойти к судье и сказать ему, что эта шутовская восьмиугольная оправа отвлекает внимание от чего угодно, но только не от носа, на котором находится.

– Сколько времени, по-вашему, может продлиться суд? – последовал новый вопрос судьи.

– Три или четыре дня. Но дня три еще может уйти на подбор жюри.

– Мистер Бакли?

– Примерно так. Но я никак не могу взять в толк: почему надо шестьдесят дней готовиться к трехдневному процессу? А я-то думал, мы покончим с этим делом пораньше.

– Остынь, Руфус, – спокойно сказал Джейк. – Телевизионщики понаедут сюда через шестьдесят дней, даже через девяносто. О тебе они не забудут. Ты же так хорошо даешь интервью, проводишь пресс-конференции, читаешь проповеди. Ты все делаешь хорошо. Так что ты не беспокойся: ты используешь свой шанс.

Глазки Бакли сузились, лицо покраснело. Он сделал несколько шагов в сторону Джейка:

– Если не ошибаюсь, мистер Брайгенс, вы дали больше интервью и заглянули в большее количество объективов, чем я за всю прошедшую неделю.

– Я знаю об этом. А вы мне завидуете?

– Нет, я не завистлив. Меня не интересуют телекамеры...

– Давно ли?

– Джентльмены, прошу вас, – опять вмешался Нуз. – Дело обещает быть долгим и эмоциональным. Надеюсь, что мои юристы покажут себя в нем настоящими профессионалами. Так, мой календарь уже переполнен. Единственное окно у меня есть только после двадцать второго июля. Как вы на это посмотрите?

– Можно попробовать, – ответил Масгроув. Джейк улыбнулся Бакли и сверился со своим карманным календариком.

– Меня это устраивает.

– Отлично. А все предсудебные требования должны быть заявлены не позднее восьмого июля. Предъявление обвинения назначено на завтра, на девять утра. Вопросы?

Джейк поднялся, пожал руки Нузу и Масгроуву и вышел. После обеда он навестил своего знаменитого клиента, сидевшего в кабинете Оззи. Копия обвинительного заключения была переслана Карлу Ли из суда. У Хейли накопилось несколько вопросов к своему адвокату.

– Что такое умышленное убийство?

– Это худший вид убийств.

– Какие же есть еще?

– Их всего три: неумышленное, рецидивное и умышленное убийство.

– Что дают за неумышленное?

– Двадцать лет.

– А за рецидивное?

– От двадцати до пожизненного заключения.

– Умышленное?

– Газовая камера.

– За нападение на полицейского с причинением телесных повреждений?

– Пожизненное без права на амнистию.

Карл Ли внимательно изучал обвинительное заключение.

– Другими словами, мне грозят две газовых камеры, а после них еще и пожизненное.

– Не торопись. Сначала все-таки будет суд. Который, между прочим, назначен на двадцать второе июля.

– Через два месяца! Почему так долго?

– Нам необходимо время. Его потребуется немало, чтобы найти психиатра, готового показать, что в тот момент ты был не в себе. После этого Бакли пошлет тебя в Уайтфилд на медицинское освидетельствование врачами обвинения, и все они в один голос заявят, что в момент совершения преступления ты был совершенно нормален. Мы заявим протест, Бакли заявит встречный, предстоит целый ряд слушаний. На все это нужно время.

– А раньше никак нельзя?

– А раньше нам и не требуется.

– А если мне требуется?

Джейк внимательно посмотрел на него:

– В чем дело, парень?

– Мне нужно выбираться отсюда, и побыстрее.

– А мне показалось, что ты говорил, будто в тюрьме тебе не так уж и плохо.

– Я и не отказываюсь от своих слов, только мне нужно домой. У Гвен нет денег, и работу она найти не может. У Лес-тера свои проблемы с женой. Она звонит ему ежедневно, так что надолго он здесь не останется. Ненавижу просить родственников о помощи.

– Но ведь они же тебе не откажут, не так ли?

– Некоторые из них. У каждого свои проблемы. Ты должен вытащить меня отсюда, Джейк.

– Вот что, обвинение тебе официально предъявят завтра утром, в девять. Суд состоится двадцать второго июля, это окончательная дата, ни о каких переносах и не помышляй. Я уже объяснял тебе, что такое предъявление?

Карл Ли покачал головой.

– Это не займет и двадцати минут. Мы с тобой войдем в зал заседаний, там будет сидеть Нуз. Он задаст несколько вопросов тебе и несколько вопросов мне. Затем он вслух зачитает предъявленное тебе обвинение и поинтересуется, вручили ли тебе его копию. Затем он спросит тебя, признаешь ли ты себя виновным. Ты ответишь ему, что нет, не признаешь, и он назначит дату суда. Ты сядешь на свое место, а мы с Бакли сцепимся по вопросу освобождения тебя под залог. Нуз откажется определить сумму залога, тебя привезут сюда, в тюрьму, где ты и останешься до суда.

– А после суда?

Джейк улыбнулся:

– Нет, после суда тебя здесь не будет.

– Обещаешь?

– Нет. Никаких обещаний. О завтрашнем дне у тебя есть вопросы?

– Нет. Скажи, Джейк, сколько я тебе заплатил?

Джейк заколебался, почувствовав, что вопрос был задан неспроста.

– Почему ты спрашиваешь?

– Я просто размышляю.

– Девятьсот долларов плюс расписка.

У Гвен было меньше сотни долларов. Нужно было платить по счетам, с продуктами дома обстояло неважно. В воскресенье она приходила в тюрьму и проплакала целый час. Паника, в которой она находилась, была составной частью ее жизни, была ее натурой. Карлу Ли, несмотря на это, и так было ясно, что семья находится на грани, что жена никогда еще не пребывала в таком страхе. От ее родственников особой помощи ждать не приходится – так, кое-какие овощи с собственного огорода да несколько долларов на молоко и яйца. Когда речь заходила о похоронах или пребывании в больнице, они чувствовали себя почти беспомощными. Вот в отношении эмоций они умели быть щедрыми: готовы стонать, плакать и выставлять напоказ свои чувства часами. Но стоило только упомянуть о деньгах, как они тут же бросались в стороны, как цыплята от кошки. Ничего не ждал Карл Ли от ее родственников, да и от своих не больше.

Он уже решился было попросить у Джейка взаймы сто долларов, но тут же подумал, что лучше дождаться того момента, когда Гвен совсем упадет духом. Тогда это будет проще.

Листая бумаги, Джейк ждал, когда Карл Ли попросит у него денег. Клиенты по уголовным делам, особенно чернокожие, всегда после уплаты гонорара просили вернуть им часть средств. Джейк сомневался в том, что, кроме девятисот долларов, ему удастся получить от своего подзащитного еще хоть что-то, и поэтому он не собирался возвращать Хейли ни доллара. К тому же черные привыкли сами заботиться о себе. Помогут родственники, подключат церковную общину. Ничего, с голоду не умрут.

Он подождал, а затем засунул папку и блокнот в кейс.

– Еще что-нибудь, Карл Ли?

– Да, что я могу сказать завтра?

– А что ты хочешь сказать?

– Я хочу объяснить судье, почему я пристрелил тех парней. Они же надругались над моей дочкой. Их нужно было убить.

– Именно это ты и хочешь сказать завтра судье?

– Да.

– И ты рассчитываешь, что, после того как выслушает тебя, он отпустит тебя на волю?

Карл Ли ничего не ответил.

– Послушай, Карл Ли, ты нанял меня в качестве своего адвоката. И ты сделал это потому, что верил мне как профессионалу, так? И если мне понадобится, чтобы ты завтра что-то говорил, я попрошу тебя об этом. Если же не попрошу – сиди и молчи. Когда в июле ты придешь в суд, тебе представится возможность сказать все, что ты сочтешь нужным. Но до этого времени говорить буду я.

– Ты прав.

* * *

Посадив мальчиков и Тони в красный «кадиллак», Лестер и Гвен направились к врачу, жившему в доме по соседству с больницей. Несчастье случилось с Тони две недели назад. Девочка немного прихрамывала, а ей хотелось бегать и носиться по ступенькам лестниц вместе с братьями. Но мать строго следила, чтобы она этого не делала. Боль в ногах и ягодицах почти прошла, повязки с кистей и лодыжек врач снял еще неделю назад, раны быстро заживали. Однако тампоны и марлю с внутренней стороны бедер убирать было еще рано.

В маленькой комнате она разделась и села на низкую кушетку, обитую мягкой тканью. Было прохладно, и Гвен обеими руками обняла дочь. Доктор осмотрел ее рот, осторожно ощупал челюсти. Попросил Тони вытянуть вперед сначала руки, затем ноги, проверил, как идет заживление. Затем он уложил девочку, пальцы его легко коснулись низа ее живота. Тони вскрикнула и вцепилась в склонившуюся над ней мать.

К девочке снова вернулась боль.

Глава 15

В пять часов утра в среду Джейк сидел за столом у себя в офисе, пил кофе и через высокое, от пола до потолка, окно смотрел на центральную площадь Клэнтона. Сон в эту ночь был беспокойным, и, проворочавшись несколько часов, Джейк решил вылезти из-под одеяла. Он махнул рукой на отчаянные попытки восстановить в памяти фамилию обвиняемого из Джорджии, которую, как ему казалось, он навсегда запомнил еще в колледже. Примечательным в деле было то, что судья разрешил выпустить обвиняемого в умышленном убийстве под залог, приняв во внимание, что человек этот ранее к суду не привлекался, являлся владельцем недвижимости, имел постоянную работу и множество родственников. Вместо его имени в голову лезли подробности совсем недавних, в общем-то не очень заметных, юридически прозрачных судебных процессов, проходивших в его родном штате, в ходе которых у судей даже мысли не возникало о том, чтобы позволить обвиняемому – под любой залог – разгуливать до суда на свободе. Таков был закон, и Джейк хорошо его знал, но ему необходимо было найти нечто в противовес доводам Марабу.

Неизбежность обращения к Нузу с требованием освободить Хейли под залог пугала Джейка. Он так и видел перед собой Бакли – зашедшегося в крике, причитающего, цитирующего выдержки из тех самых дел. А Нуз будет сидеть, улыбаться и слушать, а потом откажется даже обсуждать этот вопрос. Получится, что Джейку нанесут весьма болезненный удар в первой же схватке.

* * *

– Что-то ты рано сегодня, радость моя. – С этими словами Делл налила своему фавориту чашку кофе.

– Зато я наконец здесь. – После того как Луни ампутировали ногу, Джейк несколько дней не показывался в кафе. Завсегдатаи очень симпатизировали Луни, поэтому атмосфера, окружавшая Джейка в этом заведении, стала несколько прохладной. Он чувствовал это, но старался не замечать.

В городе нашлось бы немало людей, которые не стали бы скрывать свое недовольство любым адвокатом, решившимся защищать в суде негра, обвиненного в убийстве двух белых.

– У тебя есть минутка? – спросил он Делл.

– Конечно, – ответила она, бросив взгляд по сторонам. В пятнадцать минут шестого утра кафе было еще полупустым. В небольшой кабинке она уселась за стол напротив Джейка, налила кофе и себе.

– О чем здесь говорят?

– Как обычно. Политика, рыбная ловля, фермерские дела. Ничего нового. Уже сколько лет я подаю здесь одни и те же блюда одним и тем же людям, и всегда они рассуждают об одном и том же.

– И ничего нового?

– Если только о Хейли. О нем действительно много говорят. Но рты закрываются, как только входит чужак.

– Почему?

– Если сболтнешь лишнее, за тобой увяжется какой-нибудь писака и засыплет градом вопросов. А кому это нужно?

– Хорошего у вас, словом, мало, да?

– Наоборот, все отлично. Бизнес идет хоть куда.

Джейк улыбнулся. Взяв тост, намазал масла, капнул кетчупа.

– А что ты думаешь о моем клиенте?

Делл задумчиво провела кончиком длинного, покрытого лаком ногтя по носу, осторожно подула на кофе.

Резкость ее суждений была известна всем. Джейк и сейчас рассчитывал получить прямой ответ.

– Хейли виновен. Он убил их, и тут уже ничего не поделаешь. Но основания для этого у него были такие, что других и не придумаешь. Ему поневоле сочувствуешь.

– Допустим, ты в жюри Присяжных. Виновен или невиновен?

Она посмотрела в сторону входной двери, приветственно махнула рукой постоянному клиенту.

– Ну, я готова простить всякого, кто убивает насильника. И уж тем более если этим убийцей оказывается отец. А с другой стороны, нельзя же позволить людям хвататься за оружие всякий раз, когда нужно восстановить справедливость. Ты в состоянии доказать, что он был не в себе, когда сделал это?

– Предположим, да.

– Тогда бы я проголосовала за его невиновность, хотя и не думаю, что в тот момент он был не в себе.

Положив ложечкой клубничный джем на тост, Джейк одобрительно кивнул.

– Но как быть с Луни? – в свою очередь, спросила Делл. – Он мой друг.

– Это был просто несчастный случай.

– Суд удовлетворится таким объяснением?

– Нет. Конечно, нет. Винтовка не может выстрелить случайно. Это пуля случайно попала в Луни, но в качестве защиты аргумент этот силы не имеет. А ты могла бы обвинить его в нападении на Луни?

– Может быть, – медленно ответила она. – Ведь он лишился ноги.

«Как же это получается – Кобба и Уилларда пристрелил сумасшедший, а Луни ранил нормальный человек?» – подумал Джейк, но ничего не сказал. Он решил сменить тему:

– А обо мне какие слухи ходят?

– То же в общем-то, что и обычно. Кто-то заметил, что ты несколько дней не показываешься, другой на это ответил, что у тебя нет на это времени, после того как ты превратился в знаменитость. Еще я слышала что-то про тебя с черномазыми, но это так, чепуха. На людях о тебе дурно никто не отзывается. Да и я не позволила бы.

– Ты моя лапочка.

– Я старая стерва, и ты знаешь об этом.

– Нет. Ты только хочешь ею казаться.

– Вот как? Ну так смотри же.

Выскочив из кабинки, она разразилась потоком брани в адрес сидевших за столиком фермеров, попытавшихся было привлечь ее внимание просьбой принести им еще кофе. Джейк в одиночестве закончил завтрак и вернулся в офис.

* * *

Когда в половине девятого утра Этель подходила к дверям, то на тротуаре неподалеку от офиса она увидела двух прогуливающихся репортеров. Они проследовали за ней в приемную и потребовали встречи с мистером Брайгенсом. Этель ответила отказом и попросила их убираться, на что они, в свою очередь, тоже ответили отказом и повторили свое требование. Услышав их перебранку, Джейк повернул ручку замка. Пускай Этель сама с ними сражается.

Он стоял у окна кабинета и наблюдал за тем, как команда телевизионщиков устанавливает свою аппаратуру у заднего входа в здание суда. Джейк улыбнулся и физически ощутил, как сердце выбросило в кровь восхитительную порцию адреналина. Он видел себя на экране телевизора в вечернем выпуске новостей: вот он упругой деловой походкой переходит улицу, а за ним, умоляя об интервью, по пятам следуют журналисты, в ответ на свои просьбы слыша: «Без комментариев».

И это всего лишь только после предъявления обвинения. Что же будет во время процесса? Телекамеры, шквал вопросов, газетные полосы с отчетами, может, даже фотографии на обложках журналов. В Атланте дело назвали самым сенсационным убийством на Юге за последние двадцать лет. За такое стоило взяться и вообще без всякого гонорара.

Джейк спустился вниз, чтобы прекратить доносившуюся оттуда перебранку и радушно пригласить репортеров в свой кабинет. Этель скрылась у себя за дверью.

– Не могли бы вы ответить на несколько вопросов? – спросил один из журналистов.

– Нет, – вежливо ответил Джейк. – Меня ждет судья Нуз.

– Всего на два?

– Нет. Но в три часа состоится пресс-конференция.

Джейк направился к дверям, журналисты последовали за ним. Они вышли на улицу.

– Где она состоится?

– В моем офисе.

– Тема?

– Дело моего подзащитного.

Джейк неторопливо шел через улицу к суду, на ходу отвечая на вопросы.

– Будет присутствовать мистер Хейли?

– Да, вместе с семьей.

– И девочка тоже?

– И девочка тоже.

– Мистер Хейли ответит на наши вопросы?

– Возможно. Я еще не решил.

Попрощавшись, Джейк вошел в здание суда, оставив репортеров судачить между собой о предстоящей пресс-конференции.

* * *

Бакли прошел через высокие дубовые двери парадного входа, фанфары почему-то молчали. Он в душе рассчитывал, что увидит между колоннами одного-двух телевизионщиков, поэтому почувствовал разочарование, узнав, что все они столпились у заднего входа в надежде подстеречь момент, когда мимо них будут проводить обвиняемого. В следующий раз, подумал Бакли, нужно идти через заднюю дверь.

Нуз остановил свою машину напротив почты, у пожарного гидранта, прошел по тротуару и скрылся в здании суда. Он тоже не привлек ничьего внимания, за исключением, может быть, нескольких любопытных прохожих.

Оззи стоял у окна своего кабинета в здании тюрьмы и смотрел на толпу, собравшуюся у автомобильной стоянки в ожидании выхода Карла Ли. У шерифа мелькнула мысль о боковой двери, но он тут же отогнал ее. За последние несколько дней он получил по телефону не менее десятка угроз расправиться с Карлом Ли Хейли, и некоторые прозвучали достаточно серьезно: они были конкретными, с упоминанием даты и места сведения счетов с грязным ниггером. Остальные же представляли собой каждодневные вульгарные обещания свернуть черномазому шею. И это всего лишь после предъявления обвинения. Оззи подумал о процессе и негромко сказал Моссу несколько слов.

Карл Ли Хейли в окружении полицейских вышел из здания тюрьмы, проследовал мимо группы журналистов и забрался в специально нанятый для его перевозки автофургон. Следом за ним в фургон сели шестеро заместителей шерифа, занял свое место за рулем водитель. В сопровождении трех новеньких патрульных машин фургон начал двигаться к центру города.

В девять утра судья Нуз должен был огласить шесть обвинений. Усевшись в кресло, Нуз принялся перебирать лежавшие перед ним папки, разыскивая ту, в которой лежало дело Хейли. Подняв голову, он окинул взглядом первый ряд кресел, где сидели несколько мрачных, подозрительно выглядящих личностей – обвиняемые. В самом конце ряда расположились двое заместителей Оззи, чернокожий в наручниках и рядом с ним Брайгенс. Видимо, это и есть Хейли, подумал судья.

Нуз раскрыл папку в красной обложке, поправил на переносице очки так, чтобы они не затрудняли ему чтение, и провозгласил:

– Штат против Карла Ли Хейли, дело номер три тысячи восемьсот восемьдесят девять. Мистер Хейли, выйдите, пожалуйста, вперед.

Наручники были сняты, и Карл Ли проследовал за своим адвокатом к судейскому столу, напротив которого оба остановились, глядя на его честь, нервно пробегавшего глазами текст обвинительного заключения. В зале стояла гробовая тишина. Со своего места поднялся Бакли и медленно направился в сторону Хейли и Брайгенса, остановившись в нескольких футах от обвиняемого. Несколько журналистов быстрыми движениями делали в своих блокнотах карандашные наброски.

Джейк уставился на Бакли, не совсем понимая, что заставило прокурора встать и подойти к столу судьи во время оглашения обвинения. На Бакли был новенький, с иголочки, черный костюм-тройка из полиэстера. Каждый волосок на массивной голове уложен к волоску. Своим видом прокурор походил на телевизионного проповедника.

Сделав шаг к Бакли, Джейк прошептал:

– Отличный костюм, Руфус.

Торжественность минуты, видимо, ослабила прокурорскую бдительность.

– Благодарю, – ответил он.

– А в темноте он не светится? – спросил Джейк и отступил назад, к клиенту.

– Ваше имя Карл Ли Хейли?

– Да.

– Мистер Брайгенс – ваш адвокат?

– Да.

– У меня в руках копия обвинительного заключения, вынесенного по вашему делу большим жюри. Была ли вам предоставлена такая же копия?

– Да.

– Вы прочли ее?

– Да.

– Вы обсудили заключение с вашим адвокатом?

– Да.

– Оно вам полностью понятно?

– Да.

– Отлично. По закону я обязан зачитать вам его в открытом суде. – Нуз кашлянул. – Большое жюри присяжных штата Миссисипи, состоящее из добропорядочных граждан округа Форд, не привлекавшихся к суду, должным образом избранных, приведенных к присяге и обязанных законом рассматривать судебные дела вышеупомянутых округа и штата, выступая от имени властей штата, под присягой обвиняет Карла Ли Хейли, постоянно проживающего на территории означенных выше округа и штата и находящегося в юрисдикции данного жюри, в том, что он действительно нарушил закон – сознательно, грубо и обдуманно – тем, что с умышленной жестокостью лишил жизни граждан Билли Рэя Кобба и Пита Уилларда, а также совершил нападение с попыткой убийства на офицера полиции Де Уэйна Луни, то есть преступил закон и нанес ущерб чести и доброму имени штата Миссисипи. Данное заключение является официальным документом. Подписано: Лаверн Госсет, председатель большого жюри. – Нуз перевел дыхание. – Ясны ли вам предъявленные обвинения?

– Да.

– Осознаете ли вы, что если вас признают виновным, то наказанием за содеянное может стать смерть в газовой камере тюрьмы Парчмэн?

– Да.

– Признаете ли вы себя виновным?

– Нет.

Нуз принялся листать свой календарь. С неослабевающим вниманием зал в полной тишине следил за его движениями. Журналисты писали в блокнотах, некоторые продолжали делать наброски портретов главных действующих лиц, в число которых умудрился-таки втиснуться и Бакли – теперь он стоял чуть повернувшись, давая возможность рисовавшим запечатлеть себя в профиль. Он чувствовал неодолимое желание произнести что-нибудь веское. Гневным взглядом он испепелял затылок Хейли так, что присутствовавшим становилось ясно: прокурору не терпелось предать убийцу смерти. Размеренным шагом Бакли вернулся к своему столу, с важным видом начал шептаться о чем-то с Масгроувом. Затем он пересек зал – посовещаться с кем-то из чиновников суда. После этого Бакли вновь вернулся к судейскому столу, возле которого все еще стоял Хейли вместе со своим адвокатом. Джейку вся эта прокурорская возня была абсолютно понятна, он только старался изо всех сил не обращать на нее внимания.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю