Текст книги "Похищение. Теодор Бун - маленький юрист"

Автор книги: Джон Гришем (Гришэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Глава 5

Программа ужинов семейства Бун была так же предсказуема, как часы на стене. По понедельникам они ели в «Робилиос» – старом итальянском ресторане в центре города, недалеко от офиса. По вторникам они ели суп и бутерброды в приюте для бездомных, где помогали на добровольной основе. По средам мистер Бун брал китайскую еду навынос из «Драгой леди», и они ели с подносов, сидя у телевизора. По четвергам миссис Бун покупала жареного цыпленка в турецкой кулинарии, и они ели его с хумусом [2]2
  Хумус – густая паста из гороха, семян кунжута, оливкового масла и чеснока; традиционное блюдо народов Ближнего Востока.


[Закрыть]и питой. По пятницам они ели рыбу в популярном ресторане «У Малуфа», принадлежащем старым ливанским супругам, которые постоянно кричали друг на друга. По субботам каждый из трех Бунов по очереди выбирал, что и где есть. Тео обычно предпочитал пиццу и поход в кино. По воскресеньям миссис Бун наконец готовила сама, и это меньше всего нравилось Тео, хотя ему хватало ума не говорить об этом. Марселла не любила готовить. Она много работала и долго сидела в офисе и отнюдь не мечтала, примчавшись домой, трудиться на кухне. Кроме того, в Страттенберге хватало хороших этнических ресторанов и кулинарий, и было разумнее предоставить приготовление пищи настоящим поварам, по крайней мере по мнению миссис Марселлы Бун. Тео не возражал, как и его отец. Когда она все-таки готовила, то ожидала, что муж с сыном потом уберут на кухне, а они оба терпеть не могли заниматься мытьем посуды.

Ужин всегда начинался ровно в семь вечера – это было очень важно для необычайно организованных членов семьи, которые проживали каждый день в спешке, постоянно поглядывая на часы. Тео поставил бумажную тарелку с куриным чоу-мейном [3]3
  Чоу-мейн – рагу из курицы или говядины с лапшой.


[Закрыть]и кисло-сладкими креветками на поднос и устроился на диване перед телевизором. Потом он опустил тарелку поменьше на пол, где уже с нетерпением ждал Судья. Судья любил китайскую кухню и предпочитал есть в комнате отдыха вместе с хозяевами. Собачья еда его оскорбляла.

Проглотив пару кусочков, мистер Бун поинтересовался:

– Ну так что, Тео, есть какие-нибудь новости об Эйприл?

– Нет, сэр. Только всякие слухи из школы.

– Бедная девочка, – произнесла миссис Бун. – Уверена, все в школе волнуются.

– Мы только об этом и говорили. Столько времени потеряно! Я должен завтра остаться дома и помочь с поисками.

– Совершенно неубедительная попытка, – заметил мистер Бун.

– А вы поговорили с полицейскими насчет миссис Финнимор и объяснили им, что она лжет? Что ее не было дома с Эйприл в ночь понедельника и вторника? Что она человек со странностями, принимает таблетки и пренебрегает собственной дочерью?

Молчание. В комнате стало тихо на пару секунд, потом миссис Бун сказала:

– Нет, Тео. Мы этого не сделали. Мы обсудили этот вопрос и решили подождать.

– Но почему?

Отец объяснил:

– Потому что это не поможет полиции быстрее найти Эйприл. Мы собираемся подождать еще день-другой. Мы до сих пор это обсуждаем.

– Ты не ешь, Тео, – напомнила мать.

И это действительно было так. У него напрочь пропал аппетит. Казалось, еда застряла в горле, а тупая пульсирующая боль не давала сглотнуть.

– Я не голоден, – заявил он.

Позже, в разгар сериала «Закон и порядок», который повторно показывали по телевизору, эфир прервал выпуск местных новостей – поиски Эйприл Финнимор продолжались, но полиция никаких дополнительных сведений не сообщала. Показали фото Эйприл, а потом одну из листовок со словами «ПРОПАЛ РЕБЕНОК». Эти листовки раздавал Тео и его друзья. Сразу после этого продемонстрировали все тот же зловещий официальный снимок Джека Липера, прямо настоящего серийного убийцы. Репортер не унимался:

– Полиция рассматривает версию о том, что Джек Липер после побега из тюрьмы в Калифорнии вернулся в Страттенберг с целью увидеться с подругой по переписке, Эйприл Финнимор.

Полиция много чего рассматривает, подумал Тео. Это не значит, что все версии подтвердятся. Он весь день размышлял о Липере и был уверен: Эйприл никогда не открыла бы дверь такому жуткому типу. Он снова и снова повторял себе, что версия о киднеппинге не имеет под собой никаких оснований. Липер сбежал из тюрьмы, вернулся в Страттенберг, потому что жил здесь много лет назад, попал в объектив видеокамеры в вечернем магазине, и в то же самое время, так уж совпало, Эйприл решила покинуть родной дом.

Тео дружил с Эйприл, но отлично понимал, что многого о ней не знает. Да он и не хотел знать. Могла ли она сбежать, не сказав ему ни слова? Постепенно он поверил, что ответ на этот вопрос – да.

Он лежал на диване под стеганым одеялом, а Судья свернулся рядом, и в какой-то момент оба заснули. Тео бодрствовал с четырех тридцати утра, и ему явно требовалось отдохнуть. Он устал, бегая по городу, и переволновался.

Глава 6

Восточная граница Страттенберга проходила по изгибу реки Янси. Старый мост, по которому ездили как машины, так и поезда, вел в соседний округ. Мост не очень активно использовался, потому что мало кому требовалось попасть в другой округ. Страттенберг располагался на западном берегу реки, и, покидая город, транспорт двигался на восток. В былые десятилетия по Янси перевозили урожай и сплавляли древесину, а в годы становления Страттенберга многолюдный район «Под мостом» славился своими салунами, нелегальными игровыми залами и местами, где бывали те, кто «вел себя плохо». Когда поток речного транспорта ослаб, многие подобные заведения закрылись и плохие парни отправились восвояси. Кое-кто, однако, остался здесь, поэтому район имел дурную славу.

Название «Под мостом» сократилось просто до «Мост», и в этой части города все приличные люди старались не бывать. Здесь вечно царила темнота – из-за отбрасываемой длинным крутым утесом тени днем и недостатка фонарей ночью. По дороге проезжали немногочисленные машины. В здешних барах можно было легко нарваться на неприятности. Вместо домов тут стоял и маленькие лачуги на сваях для защиты от паводков. Людей, которые там обитали, иногда звали речными крысами, и это их оскорбляло. Они ловили рыбу в Янси и продавали улов консервному заводу, производившему еду для кошек и собак. Но люди здесь работали мало. Они больше полагались на реку и на социальное обеспечение, чем на собственные силы, воевали друг с другом по любому поводу и заработали себе репутацию скандальных, вспыльчивых тунеядцев.

Рано утром в четверг облава проводилась именно тут.

Речная крыса по имени Бастер Шелл провел большую часть вечера среды в своем любимом баре, распивая любимое дешевое пиво и играя в покер. Когда кончились деньги, ему не осталось ничего другого, кроме как отправиться домой к своей вечно недовольной жене и трем грязным детям. Шагая по узким немощеным улицам, Бастер натолкнулся на мужчину, который куда-то спешил. Они обменялись парой грубых слов, как делали все под мостом, но второй мужчина не выказал интереса к кулачному бою, на который явно рассчитывал неудачливый игрок.

Пройдя вперед еще чуть-чуть, он остановился как вкопанный. Он уже видел это лицо. Видел всего пару часов назад. Это было лицо парня, которого искали полицейские. Как его звали? Бастер, полупьяный или того хуже, щелкнул пальцами, стоя посреди улицы и ломая голову в попытках вспомнить.

– Липер, – наконец произнес он. – Джек Липер!

Теперь уже почти весь Страттенберг знал, что полиция обещает награду в пять тысяч долларов за любые сведения, способные помочь аресту Джека Липера. Бастер уже чувствовал запах денег. Он огляделся, но мужчина исчез. Однако Липер – а сомнений в том, что человек в самом деле был Джеком Липером, у Бастера не осталось – теперь прятался где-то под мостом. Он был в части города, принадлежавшей Бастеру, куда полицейские предпочитали не соваться, где речные крысы устанавливали свои собственные правила.

За несколько минут Бастер собрал маленькую, хорошо вооруженную группу – полдюжины мужчин, таких же пьяных, как он сам. Слово было сказано. Слухи о том, что сбежавший заключенный поблизости, с неимоверной скоростью распространились по району. Речные люди постоянно воевали между собой, но когда сталкивались с внешней угрозой, быстро объединялись.

Во главе с Бастером, раздающим указания, которых никто не выполнял, поиски Липера пошли не так с самого начала. Наблюдались существенные разногласия в плане стратегии, а поскольку каждый мужчина здесь носил с собой заряженный пистолет, любые столкновения могли иметь серьезные последствия. И все же они договорились, что нужно выставить охрану на основной улице, ведущей к утесу и дальше, в город. Когда это было сделано, у Липера почти не осталось шансов сбежать, если только он не украдет лодку или не отправится на другой берег реки Янси вплавь.

Прошли часы. Бастер и его люди ходили от двери к двери, тщательно осматривая подвалы, рыская за лачугами, заглядывая в маленькие лавки и магазинчики, продираясь сквозь заросли и кустарник. Группа росла и росла, и Бастер забеспокоился, как же они разделят награду теперь, когда в поисках участвует так много людей. Как ему оставить большую часть денег себе? Это будет сложно. Из-за выплаты пяти тысяч долларов кучке речных крыс под мостом разгорится маленькая война.

Первые лучи солнца позолотили облака далеко на востоке. Поиски результатов не дали. Новобранцы Бастера устали и подрастеряли энтузиазм.

Этель Барбер было восемьдесят пять, и она жила одна, с тех пор как много лет назад умер ее муж. Она была одной из немногих обитателей района под мостом, которые не разделяли волнения всех остальных по поводу награды за сведения о Липере. Проснувшись в шесть утра и отправившись варить кофе, она вдруг уловила какой-то шум у задней двери своей четырехкомнатной лачуги. Миссис Барбер хранила пистолет в ящике под тостером. Она схватила его и щелкнула выключателем. Как и Бастер, она лицом к лицу столкнулась с человеком, фото которого видела в местных новостях. Он как раз снимал защитный экран с двери, явно намереваясь проникнуть в дом. Когда Этель Барбер подняла вверх оружие, как будто собиралась выстрелить через оконное стекло, у Джека Липера отвисла челюсть, глаза расширились от ужаса, и он издал некий удивленный возглас, который престарелая дама не смогла разобрать. (Если честно, то она давно почти потеряла слух.) Липер быстро отпрянул от двери и рванул прочь. Миссис Барбер схватила телефонную трубку и набрала 911.

Через десять минут полицейский вертолет уже кружил над мостом, а спецназ тихо прочесывал улицы.

Бастера Шелла арестовали за появление в пьяном виде в общественном месте, незаконное владение огнестрельным оружием и сопротивление при аресте. Защелкнув наручники, его отправили в городскую тюрьму, и его мечты о вознаграждении растаяли навсегда.

Вскоре Липера нашли в заросшей канаве около улицы, ведущей к мосту. Он обошел район кругом, явно пытаясь выбраться отсюда. Почему он вообще здесь появился, так и осталось загадкой.

Его заметили с вертолета. Спецназ направили в место, где он укрывался, и через несколько минут улицу заполнили полицейские машины и вооруженные полицейские всех мастей: снайперы, сыщики, – приехала даже «скорая помощь». Вертолет опускался ниже и ниже. Никто не хотел пропустить спектакль. Неподалеку стоял и фургон телевизионного новостного канала, из которого вели прямую трансляцию происходящего.

Тео наблюдал. Он встал рано, поскольку не спал почти всю ночь, ворочаясь и подпрыгивая в постели от беспокойства за Эйприл. Он сидел за кухонным столом, размазывая по тарелке кашу, и смотрел на экран маленького телевизора вместе с родителями. Когда крупным планом показали спецназовцев, вытаскивавших кого-то из канавы, Тео уронил ложку, схватил пульт дистанционного управления и увеличил громкость.

Вид у Джека Липера был устрашающий. Его одежда была изорвана и покрыта грязью. Он не брился уже много дней. Густые черные волосы были взъерошены и торчали во все стороны. Он выглядел злобно, дерзко, облаивал полицию и даже плевал в камеру. Когда Липер приблизился к улице и его окружили полицейские, репортер прокричал:

– Эй, Липер! Где Эйприл Финнимор?

Липер отвратительно ухмыльнулся и прокричал в ответ:

– Вы никогда ее не найдете!

– Она жива?

– Вы никогда ее не найдете.

– О Боже, – произнесла миссис Бун.

Сердце Тео замерло, и он ощутил удушье. Он наблюдал, как Липера, затолкав в полицейский фургон, увезли. Репортер что-то рассказывал, глядя в камеру, но Тео уже ничего не слышал. Медленно обхватив голову руками, он заплакал.

Глава 7

Первым уроком был испанский, второй любимый предмет Тео после основ государственного устройства. Испанский преподавала мадам Моник – молодая красивая экзотического вида леди из Камеруна, что в Западной Африке. Испанский был лишь одним из многих языков, которыми она владела. Обычно всех шестнадцать мальчиков из группы Тео было легко заинтересовать и они получали удовольствие от занятий, но сегодня вся школа была как в тумане.

Вчера в коридорах и классах все с тревогой обсуждали исчезновение Эйприл. Ее похитили? Она убежала? Что с ее странной матерью? Где ее отец? Эти и другие вопросы подхватывались и муссировались с огромным энтузиазмом на протяжении всего дня. Теперь же, когда схватили Джека Липера и он произнес эти жуткие слова об Эйприл, школьники и учителя пребывали в состоянии страха и недоумения.

Мадам Моник понимала особенность ситуации. Она преподавала и в группе девочек, где училась Эйприл, и теперь попыталась вовлечь мальчиков в вялую дискуссию о мексиканской еде, но они были слишком расстроены.

На втором уроке весь восьмой класс вызвали на собрание в актовый зал. Пять групп девочек и пять групп мальчиков вместе с учителями. В их средней школе уже третий год проводился эксперимент с раздельным обучением основным предметам по признаку пола. Пока эксперимент получал положительные отзывы. Но из-за того, что большую часть дня дети проводили раздельно, когда они встречались за обедом, на утренней перемене, на физкультуре или каком-нибудь собрании, атмосфера накалялась чуть больше обычного и требовалось несколько минут, чтобы все успокоились. Сегодня все оказалось иначе. Ученики были подавлены. Никакого намека на обычное позерство, флирт, поглядывания и пустую болтовню. Все тихо расселись с мрачным видом.

Миссис Глэдвелл, директор, какое-то время пыталась убедить их, что с Эйприл, вероятно, все в порядке, что полиция уверена: ее скоро найдут и она появится в школе. Голос директора звучал успокаивающе, слова – ободряюще, и восьмиклассники были готовы поверить любым хорошим новостям. Но тут раздался шум, который не перепутаешь ни с чем, – постукивание лопастей вертолета, который пролетал прямо над школой, – и мысли детей вновь обратились к лихорадочным поискам Эйприл.

Позже, после обеда, когда Тео с друзьями вяло играли в тарелку, другой вертолет прожужжал над школой, причем явно куда-то спешил. Судя по надписи на борту, он принадлежал какому-то подразделению правоохранительных органов. Игра замерла: мальчики смотрели в небо, пока вертушка не исчезла. Прозвенел звонок, возвестивший о конце обеда, и мальчики тихо вернулись в класс.

На протяжении дня в школе пару раз Тео и его друзьям почти удавалось забыть про Эйприл, пусть даже на мгновение. И когда бы ни выпадали такие мгновения, а происходило это редко, все вновь слышали тарахтение очередного вертолета где-то над Страттенбергом, который жужжал, стучал и высматривал цель, как некое гигантское насекомое, готовое броситься в атаку.

Весь город пребывал в напряжении, словно ждал ужасных новостей. В кафе, магазинах и офисах в центре города работники и клиенты говорили на повышенных тонах, пересказывая все сплетни, которые услышали за последние тридцать минут. В Доме правосудия, всегда полнившемся слухами, клерки и юристы толпились у кофейных автоматов и кулеров с водой и обменивались свежими сведениями. Местные телевизионные каналы показывали репортажи с прямой трансляцией из разных районов каждые полчаса. В торопливых сводках не сообщалось практически ничего нового, просто журналист или журналистка, пристроившись неподалеку от реки, повторяли почти то же самое, что он или она говорили раньше.

В средней школе Страттенберга восьмиклассники тихо сидели на уроках, но большинству из них очень хотелось домой.

Джека Липера, теперь уже надевшего оранжевый комбинезон с нанесенной спереди и сзади черными буквами надписью «Городская тюрьма», отвели в комнату для допросов на цокольном этаже полицейского управления Страттенберга. В центре помещения стояли маленький стол и складной стул для подозреваемого. По другую сторону стола сидели два детектива – Слейтер и Кэпшоу. Полицейские, сопровождавшие Липера, сняв с него наручники и цепи, удалились и заняли места у двери. Они оставались в комнате в целях защиты, хотя в этом не было реальной необходимости. Детективы Слейтер и Кэпшоу уж точно могли постоять за себя.

– Присаживайтесь, мистер Липер, – сказал детектив Слейтер, махнув в сторону пустого стула.

Липер медленно сел. Он принял душ, но не побрился и до сих пор походил на последователя какого-нибудь религиозного культа, который провел последний месяц в лесах.

– Я детектив Слейтер, а это мой коллега детектив Кэпшоу.

– Очень рад познакомиться с вами, парни, – прорычал Липер.

– А мы-то как рады, – ответил Слейтер с неменьшим сарказмом.

– Огромная честь для нас, – добавил Кэпшоу, который за весь допрос произнесет всего пару фраз.

Слейтер был опытным детективом, имел высшее звание и считался лучшим в Страттенберге. Он был жилистый, с блестящей бритой головой и носил исключительно черные костюмы с черными галстуками. Жестоких преступлений в городе совершалось не много, но когда такое случалось, детектив Слейтер был тут как тут, чтобы разгадать тайну и довести дело до суда. Его закадычный друг Кэпшоу в основном наблюдал и записывал; из них двоих он был более приятным, чем и пользовался, когда им приходилось изображать доброго и злого полицейских.

– Мы хотели бы задать вам пару вопросов, – начал Слейтер. – Хотите поговорить?

– Возможно.

Кэпшоу вытащил лист бумаги и передал его Слейтеру. Тот объявил:

– Что ж, мистер Липер, как вы уже усвоили за свою долгую карьеру профессионального головореза, прежде всего вам должны сообщить о ваших правах. Вы ведь об этом помните, правда?

Липер метнул злобный взгляд на Слейтера, как будто хотел потянуться через стол и вцепиться ему в горло, но Слейтер нисколько не встревожился.

– Вы слышали о правах Миранды, [4]4
  Имеется в виду норма, называемая правом Миранды, то есть права лица, подозреваемого в совершении преступления (право хранить молчание во время допроса, право на помощь адвоката и присутствие адвоката при допросе, право не свидетельствовать против себя). Эти права были сформулированы Верховным судом США в 1966 г. в деле «Миранда против штата Аризона».


[Закрыть]не так ли, мистер Липер? – продолжал Слейтер.

– Да.

– Разумеется, слышали. Уверен, за все эти годы вам часто доводилось бывать в таких комнатах. – Слейтер противно ухмыльнулся.

Липер не ухмылялся. Кэпшоу уже что-то записывал.

Слейтер продолжил:

– Прежде всего вы не обязаны с нами разговаривать. Точка. Понимаете?

Липер молча кивнул в знак согласия.

– Но если вы будете отвечать нам, то все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Ясно?

– Да.

– У вас есть право на адвоката и юридическую консультацию. Понятно?

– Да.

– А если вы не можете себе этого позволить, в чем я уверен, то государство предоставит вам адвоката бесплатно. Вы следите за ходом моих мыслей?

– Да.

Слейтер подтолкнул лист Липеру и сказал:

– Если подпишете эту бумагу, значит, вы подтверждаете то, что я разъяснил вам права, и вы добровольно от них отказываетесь. – Он положил ручку, но Липер не торопился, вчитывался в текст, потом наконец поставил подпись.

– Можно выпить кофе? – спросил он.

– Сливки, сахар? – поинтересовался Слейтер.

– Не надо, просто черный кофе.

Слейтер кивнул одному из полицейских, и тот вышел из комнаты.

– Теперь мы хотим задать вам несколько вопросов, – сказал Слейтер. – Вы готовы поговорить?

– Возможно.

– Две недели назад вы находились в тюрьме в Калифорнии, где отбывали наказание в виде пожизненного заключения за похищение человека. Вы сбежали через туннель с шестью другими заключенными и оказались здесь, в Страттенберге.

– А вопрос будет?

– Да, мистер Липер. Вопрос будет. Почему вы приехали именно в Страттенберг?

– Мне нужно было куда-то двинуться. Я же не мог околачиваться у тюрьмы. Понимаете, о чем я?

– Полагаю, да. Вы жили здесь раньше, верно?

– Когда был ребенком и учился в шестом классе. Я год отучился в средней школе, а потом мы уехали.

– У вас есть родственники в этом районе?

– Кое-какая дальняя родня.

– Одна из этих дальних родственниц – Имельда Мэй Андервуд, у матери которой был троюродный брат по имени Руби Делл Баттс, сын человека по имени Франклин Баттс, больше известный как Баттс Длинная Цепь. У Длинной Цепи имелся сводный брат Уинстед Липер, для краткости – Уинки, и, я полагаю, он приходился вам отцом. Умер около десяти лет назад.

Липер все это переварил и наконец произнес:

– Уинки Липер был моим отцом, да.

– И в результате всех этих разводов и повторных браков вы стали десяти– или одиннадцатиюродным братом Имельды Мэй Андервуд, которая вышла замуж за Томаса Финнимора и теперь носит его фамилию и приходится матерью юной Эйприл. Все верно, мистер Липер?

– Мне от моей семьи никогда проку не было.

– Что ж, я уверен: они тоже очень вами гордятся.

Дверь открылась, и полицейский поставил бумажный стаканчик дымящегося черного кофе на стол перед Липером. Похоже, кофе был слишком горячим, чтобы пить, и Липер просто уставился на стаканчик. Слейтер, пару секунду помолчав, продолжил наступление:

– У нас есть копии пяти писем, которые Эйприл отправила вам в тюрьму. Милая детская чушь. Она сочувствовала вам и хотела стать вашим другом по переписке. Вы отвечали ей?

– Да.

– Как часто?

– Не знаю. Несколько раз, наверное.

– Вы вернулись в Страттенберг, чтобы увидеть Эйприл?

Липер наконец взял стакан и, отхлебнув кофе, медленно произнес:

– Не уверен, что хочу отвечать на этот вопрос.

Впервые детектив Слейтер выказал признаки раздражения.

– Почему вы боитесь вопроса, мистер Липер?

– Мне не обязательно отвечать. Это прямо сказано на вашем клочке бумаги. Я могу уйти прямо сейчас. Я знаю закон.

– Вы приехали сюда увидеть Эйприл?

Липер сделал еще один глоток, и на долгое время воцарилась тишина. Четверо полицейских буравили его взглядами. Он буравил взглядом бумажный стакан. Наконец он заявил:

– Слушайте, дело обстоит так: вам кое-что нужно. Мне кое-что нужно. Вам нужна девочка. Мне нужна сделка.

– Что еще за сделка, Липер? – выпалил Слейтер в ответ.

– Всего секунду назад вы называли меня «мистер Липер». Теперь уже просто «Липер». Я разочаровал вас, детектив? Если так, мне очень жаль. Вот что у меня на уме. Знаю, что вернусь в тюрьму, но я правда устал от Калифорнии. Тюрьмы там отвратные – куча народу, шайки, насилие, тухлая еда. Понимаете, о чем я, детектив Слейтер?

Слейтер никогда не бывал в тюрьме, но, чтобы ускорить допрос, сказал:

– Конечно.

– Я хочу отмотать срок здесь, тут тюрьмы поприятнее. Я знаю, потому что бывал в них.

– Где девочка, Липер? – спросил Слейтер. – Если вы похитили ее, перед вами маячит еще одно пожизненное. Если она мертва, вам грозит наказание за тяжкое убийство в виде смертной казни.

– С чего мне обижать свою маленькую сестричку?

– Где она, Липер?

Сделав еще один большой глоток кофе, Липер скрестил руки на груди и с ухмылкой уставился на детектива Слейтера. Часы отсчитывали секунды.

– В игры вздумали поиграть, Липер, – вступил детектив Кэпшоу.

– Может, да, а может, нет. Вознаграждение мне полагается?

– Вам уж точно нет, – ответил Слейтер.

– Почему нет? Дадите мне денег – я отведу вас к девочке.

– Таким образом это не работает.

– Пятьдесят тысяч баксов – и можете ее забирать.

– Зачем вам пятьдесят тысяч баксов, Липер? – спросил Слейтер. – Вы же всю оставшуюся жизнь проведете в тюрьме.

– О, деньги в тюрьме очень пригодятся. Вы дадите мне денег и устроите все так, чтобы я отбывал наказание здесь; тогда будем считать, что договорились.

– Вы еще глупее, чем я думал, – разочарованно произнес Слейтер.

Кэпшоу быстро добавил:

– А мы думали, вы отличаетесь глупостью, еще до того как начался этот разговор.

– Да ладно, ребята. Так вы ничего не добьетесь. По рукам?

– Никаких сделок, Липер, – сказал Слейтер.

– Очень жаль.

– Никаких сделок, но кое-что я вам обещаю: если девочка хоть как-то пострадала, я загоню вас в могилу.

Липер громко рассмеялся:

– Люблю, когда копы начинают угрожать. Все кончено, ребята. Я больше не пророню ни слова.

– Где девочка, Липер? – спросил Кэпшоу.

Липер лишь ухмыльнулся и молча покачал головой.