Текст книги "Бумажные города"

Автор книги: Джон Грин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Она кивнула, и я подошел к Чаку. Обернув руку собственной майкой, как она мне велела, я, стараясь действовать как можно аккуратнее, наклонился и, прижав палец к его лбу, быстро вытер крем. А вместе с ним убрал, и каждый волосок с правой брови Чака Парсона. И в тот момент, когда я стоял над ним, с его правой бровью на майке, он внезапно открыл глаза. Марго с быстротой молнии схватила одеяло и набросила на Чака, а когда я поднял взгляд, маленькая ниндзя уже вылезла из окна. Я поспешил за ней – под вопли Чака: «МАМ! ПАП! НАС ГРАБЯТ!»

Мне так хотелось ответить: «Мы ничего не украли, разве что твою правую бровь»,но все же я держал рот на замке, выбираясь из окна ногами вперед. И чуть не упал на Марго, рисующую свой инициал на виниловой панели Чакова дома. Потом мы похватали свою обувь и бросились бежать к минивену. Оглянувшись, я увидел, что в доме загорелся свет, но никто еще не вышел: явное доказательство эффективности хорошего слоя вазелина на дверной ручке. Когда мистер (или миссис, я не разглядел) Парсон раздвинул шторы в гостиной и выглянул в окно, мы уже ехали задом в сторону Принстон-стрит и трассы.

– Да! – заорал я. – Бог мой, это было гениально!

– Ты это видел? Его рожу без брови? Как будто он во всем сомневается. Типа такой: «Неужели? Говоришь, у меня всего одна бровь? Очень вероятно». И так круто, что этому уроду теперь придется выбирать: либо сбрить левую, либо нарисовать правую? Супер. А как он мамочку звал, плакса паршивая.

– Погоди, а ты-тоза что его ненавидишь?

– Я не говорила, что ненавижу его. Я просто сказала, что он плакса паршивая.

– Но ты же с ним вроде всегда дружила, – удивился я.

По крайней мере, я думал, что они дружили.

– О да, у меня всегда была куча типа друзей, – ответила Марго. Она наклонилась и положила голову на мое костлявое плечо, и ее волосы рассыпались по моей шее. – Я устала, – сказала она.

– Кофеин, – ответил я.

Она слазила назад и взяла две банки «Маунтин дью» – я осушил свою в два глотка.

– Значит, теперь в «Морской Мир», – сообщила Марго. – Пункт Одиннадцатый.

– Что? Типа освободить Вилли?

– Нет. Просто едем в «Морской Мир». Это единственный парк развлечений, куда я еще не вламывалась.

– Да в «Морской Мир» мы и не вломимся, – сказал я, подъезжая к пустой стоянке возле мебельного магазина и останавливаясь.

– Время поджимает, – произнесла Марго и протянула руку к замку зажигания.

Я ее оттолкнул.

– Да в «Морской Мир» мы и не вломимся, – повторил я.

– Опять ты со своими взломами.

Марго смолкла, открывая еще одну «Маунтин дью». Свет, отражаясь от банки, падал ей на лицо. На губах мелькнула улыбка, и она сказала:

– Не будем мы ничего взламывать.Не рассматривай это как взлом«Морского Мира». Считай, что мы просто посетим его посреди ночи и забесплатно.

8

– Так, во-первых, нас поймают, – сказал я.

Я, так и не заведя мотор, принялся излагать причины, по которым собирался выйти из игры, гадая, видит ли Марго в темноте мое лицо.

– Поймают, конечно же. И что с того?

– Это противозаконно.

– Кью, ну, по большому-то счету, какие из-за этого у тебя могут быть неприятности? Господи, после всего, что я для тебя сегодня сделала, ты не можешь мне одним-единственным добрым делом отплатить? Не можешь закрыть рот, успокоиться и перестать трястись из-за каждого малюсенького приключения? – И тихонько добавила: – Блин, будь же мужиком наконец.

И тут я вышел из себя. Я вынырнул из-под ремня и оперся о приборную панель – чтобы смотреть ей в лицо.

– Всего, что ТЫ для МЕНЯ сделала? – Я буквально орал. Хотела уверенности? Вот тебе и уверенность. – Это ты звонила отцу МОЕЙ подружки, которая трахается с МОИМ парнем, чтобы никто не догадался, что это я? Ты мою задницу по городу всю ночь катала, и не потому что «ах как я тебя ценю», а потому что мне просто нужен был шофер, а ты как раз живешь по соседству? Этим ты ради моего удовольствия всю ночь занималась?

Марго не смотрела на меня. Она смотрела вперед, на стену мебельного магазина.

– Думаешь, ты действительно был мне нужен? Не понимаешь, что я могла дать Мирне бенадрил и выкрасть сейф из-под кровати, пока она будет дрыхнуть без задних ног? Или прокрасться в твою спальню и взять ключ? Придурок, я могла бы все сделать без тебя. Но я тебя выбрала.И ты тоже меня выбрал. – Вот тут Марго посмотрела на меня. – А это сродни клятве. По крайней мере, на эту ночь. В болезни и здравии. В печали и радости. В бедности и богатстве. Пока рассвет не разлучит нас.

Я завел мотор и выехал со стоянки. Если отставить в сторону всю эту ее фигню про то, что мы якобы команда, я все еще чувствовал себя так, словно делаю это из-под палки, и мне хотелось сказать последнее слово.

– Да, но когда руководство «Морского Мира» пошлет письмо в Дьюк с сообщением, что негодяй Квентин Джейкобсен проник на их территорию в полпятого утра в сопровождении какой-то безумной девицы, в университете очень разозлятся. И мои родители очень разозлятся.

– Кью, да поедешь ты в свой Дьюк. Станешь успешным адвокатом или кем-то там еще, женишься, заведешь детишек, проживешь долго и помрешь, но перед смертью, захлебываясь собственной желчью в доме престарелых, ты скажешь: «Черт, я всю жизнь прожил зря, но хотя бы мы с Марго Рот Шпигельман однажды в пять утра пробрались в „Морской Мир“, хотя бы в тот день я carpe diem». [3]3
  Марго использует знаменитое латинское выражение «живи одним днем», а Квентин поправляет «ночью».


[Закрыть]

– Noctem, – поправил я.

– Ладно, ты снова Словарный Король. Трон опять твой. А теперь вези меня в «Морской Мир».

Мы молча ехали по 1-4, и я вдруг вспомнил того мертвого в сером костюме. «Может, она поэтому меня выбрала», – подумал я. И только в этот момент я наконец сопоставил, что она тогда сказала про него и про ниточки, а сегодня – про себя и про ниточки.

– Марго, – нарушил я наше молчание.

– Кью, – ответила она.

– Ты говорила… Когда тот мужик умер, ты сказала, что у него, наверное, все ниточки внутри оборвались, а сегодня ты и про себя сказала, что у тебя порвалась последняя нитка.

Она напряженно засмеялась:

– Ты слишком переживаешь. Нет, я не хочу, чтобы меня, всю в мухах, нашли детишки в Джефферсон-парке субботним утром. – Марго сделала паузу, чтобы подчеркнуть самое главное: – Я для такого слишком самолюбива.

Я облегченно засмеялся и свернул с шоссе в Интернейшнл-драйв, туристическую столицу мира. Там были тысячи магазинов, в которых продавалось одно и то же: дерьмо. Дерьмо в морских раковинах, брелоки из дерьма, дерьмовые стеклянные черепашки, магниты на холодильник с Флоридой, розовые пластмассовые фламинго, всякая фигня. Там было даже несколько магазинов, которые торговали самым настоящим дерьмом в буквальном смысле: какашки броненосца – всего четыре бакса девяносто пять центов за мешочек!

Но в 04:50 утра туристы спят. Дорога казалась совершенно вымершей, как и все вокруг: мы ехали мимо магазинов, мимо стоянок, и нигде никого.

– «Морской Мир» прямо за магистралью, – сказала Марго.

Она снова полезла назад и принялась рыться в рюкзаке или где-то там еще.

– Я распечатала спутниковые карты и нарисовала план нападения, но что-то, блин, никак найти не могу. Но все равно давай по этой дороге, слева будет магазинчик с сувенирами.

– Слева у меня примерно семнадцать тысяч магазинчиков с сувенирами.

– Да, но один будет прямо, как закончится съезд.

И, естественно, там он был только один, я въехал на пустую стоянку и встал прямо под фонарем, потому что в этом районе постоянно тачки угоняют. Конечно, на «крайслер» может позариться только отъявленный мазохист, но меня идея объяснять маме, как тачка могла пропасть на рассвете в будний день, все равно не прельщала.

Мы вышли, прислонились спинами к минивену, воздух был такой теплый и густой, что одежда липла к телу. Мне снова стало страшно, казалось, будто на меня смотрят люди, которых я сам не вижу. Мы столько уже всего сделали в темноте, у меня от многочасового напряжения болел живот. Марго нашла свои карты и в свете фонаря показала мне синим пальцем маршрут.

– Думаю, забор там, – сказала она, показывая на участок, который мы видели, как только переехали через дорогу. – Я о нем в сети прочитала. Его поставили несколько лет назад, после того как среди ночи в парк зашел какой-то алкаш и решил искупаться с Шаму, которая немедля его прикончила.

– Серьезно?

– Да. Так что, если уж пьяный залез, мы, трезвые, тоже справимся. Ну, мы же ниндзя.

– Ну, ты,может быть, и ниндзя, – сказал я.

– Ты тоже ниндзя, просто очень шумный и неуклюжий, – ответила Марго. – Мы оба ниндзя.

Она убрала волосы за уши, надела капюшон и затянула шнурок; свет фонаря подчеркивал черты ее бледного лица. Может, и так, может, мы оба ниндзя, но костюм подходящий только у нее.

– Ладно, – сказала она. – Изучи карту.

Самым трудным участком, судя по плану Марго, был ров с водой длиной в полмили. «Морской Мир» имеет форму треугольника. Одну его сторону защищает дорога, которая, по расчетам Марго, регулярно патрулируется ночными сторожами. Еще с одной стороны – озеро, по меньшей мере, милю в длину, а с третьей – водоотводная канава; согласно карте, по ширине она – как двухполосная дорога. А во Флориде в таких канавах рядом с озерами часто обитают крокодилы.

Марго схватила меня за плечи и развернула лицом к себе:

– Вероятно, нас поймают, и когда это произойдет, ты молчи, говорить буду я. Ты постарайся принять вид посимпатичней и просто стой со смесью уверенности и невинности на лице. И все будет отлично.

Я закрыл машину, постарался пригладить свою пышную шевелюру и прошептал: «Я ниндзя». Я вообще-то не хотел, чтобы Марго это услышала, но она тут же отреагировала:

– Так и есть, черт возьми! Ну, идем.

Мы побежали через дорогу, а потом принялись продираться сквозь плотные заросли высокого кустарника. Я начал беспокоиться, что там может расти ядовитый сумах, но ниндзя-то из-за ядовитого сумаха не переживают, так что я оставил эту мысль и стал просто раздвигать руками ветки с колючками, пробираясь вперед, ко рву. Наконец заросли кончились, и мы вышли на открытый участок, справа лежала дорога, а прямо перед нами был ров. С дороги нас могли бы увидеть, но в такое время там не было ни одной машины. Мы бросились бежать через дубовую чащу, потом резко свернули к дороге. Марго сказала: «Давай, давай!» – и я полетел через шестиполосное шоссе. Даже несмотря на то что машин не было, внутри у меня все бурлило от волнения, казалось, что бежать через такую широкую трассу – неправильно в принципе.

На другой стороне вдоль шоссе росла трава по колено, и мы опустились в нее. Марго показала на ряд деревьев, которые росли между бесконечно огромной стоянкой «Морского Мира» и черной, недвижимой водой в канаве. Около минуты мы бежали под этими деревьями, а потом она потянула меня за майку сзади и тихонько сказала:

– Теперь через ров.

– Девушки вперед, – сказал я.

– Да ладно. Я уступаю, – ответила она.

Я не думал ни об аллигаторах, ни о мерзких водорослях. Я просто разбежался и прыгнул как можно дальше. Оказавшись по пояс в воде, я пошел к другому берегу, высоко задирая ноги. Пахла вода гадко, и сама была какая-то склизкая, но хотя бы там оказалось не глубже, чем по пояс, и сверху я не намок. По крайней мере, до тех пор пока в воду не прыгнула Марго, забрызгав меня всего. Я развернулся и обдал ее в отместку. Она притворилась, что ее рвет.

– Один ниндзя не должен брызгать на другого, – пожаловалась она.

– Настоящий ниндзя сам первый не брызгается, – ответил я.

– Ну ладно, ты меня сделал.

Я смотрел, как Марго выбирается изо рва. И ужасно радовался тому, что крокодилов все же нет. Даже пульс был приемлемый, он разве что слегка участился. Кофта с капюшоном на Марго была расстегнута, под ней оказалась черная майка, которая намокла и липла к телу. В общем, почти все шло весьма неплохо, и тут я краем глаза заметил, что рядом с Марго в воде кто-то скользит. Она уже сделала шаг на берег, ахиллово сухожилие напряглось, и прежде чем я успел хоть что-то сказать, змея укусила ее за левую щиколотку, прямо под нижним краем джинсов.

– Черт! – выругалась Марго, опустила взгляд и повторила: – Черт!

Змея все еще висела на ней. Я кинулся к Марго, схватил змею за хвост, оторвал ее от ноги и бросил в ров.

– Боже мой. Что это было? Мокасиновая змея?

– Не знаю. Приляг, приляг, – сказал я, взял ее ногу в руки и задрал штанину.

На щиколотке, куда вонзились клыки, выступили две капли крови, я наклонился, прижался к ране ртом и принялся что было мочи высасывать яд. Сплюнув, я снова наклонился к ноге, но Марго воскликнула:

– Погоди, я ее вижу. – Я в ужасе подскочил, а она сказала: – Господи, это просто уж.

Она показывала в сторону рва, в свете прожектора было видно, что это, действительно, уж. Издалека да еще и на свету змея казалась не страшнее маленькой ящерки.

– Слава богу, – выдохнул я и сел рядом с Марго, чтобы отдышаться.

Посмотрев на место укуса, которое уже перестало кровоточить, она спросила:

– Ну и как тебе целоваться с моей ножкой?

– Очень неплохо, – сказал я честно.

Она наклонилась ко мне, слегка навалившись, ее плечо легло мне на грудь.

– Я сегодня именноради такого случая побрила ноги. Я подумала, мало ли, вдруг кто-нибудь решит припасть к ним губами, чтобы отсосать змеиный яд.

* * *

Перед нами находился забор из проволочной сетки, но был он всего где-то шесть футов. Как сказала Марго: «Да что такое, сначала ужи, а теперь – такой забор? Для ниндзя это просто оскорбительно». Она резво полезла вверх, ловко перебралась на другую сторону и спустилась – словно это была лестница. Мне тоже удалось не упасть.

Потом мы побежали через небольшую аллею, прижимаясь к огромным непрозрачным контейнерам, в которых, может быть, держали животных, и через некоторое время выбрались на асфальтированную дорожку, откуда открылся вид на большой амфитеатр – я помню, там меня обдала водой Шаму, когда я был еще ребенком. Над аллеей висели небольшие динамики, из которых лилась какая-то тихая попсовая музычка. Может, чтобы животные не бесились.

– Марго, – сказал я, – мы в «Морском Мире».

Она ответила:

– Реально, – и побежала, а я – за ней.

Мы вышли к аквариуму с котиками, но котиков там, похоже, не было.

– Марго, – повторил я, – мы в «Морском Мире».

– Наслаждайся, – сказала она, практически не открывая рта. – Вон охрана.

Я бросился в заросли кустарника высотой мне по пояс, но заметив, что Марго осталась на месте, остановился. К нам подошел мужчина в жилете с нашивкой «Охрана» и небрежно спросил: «Как дела?» У него что-то было в руках – перцовый аэрозоль, наверное.

Чтобы не терять спокойствия, я подумал: « У него наручники обычные или специальные? Может, в форме дельфинчиков, сцепленных кольцом?»

– Мы как раз собирались уходить, – сообщила Марго.

– Уйти-то вам точно придется, – ответил он, – вопрос только в том, сами вы пойдете или вас отвезет шериф.

– Если вам все равно, – сказала она, – мы бы прошлись сами.

Я закрыл глаза. Как мне хотелось сказать ей, что сейчас не самая лучшая ситуаций, чтобы острить. Но охранник рассмеялся.

– Ты ж знаешь, наверное, что тут пару лет назад мужик сиганул в аквариум, и нам велели, если кто вломится, нипочем не выпускать, даже если попадутся такие хорошенькие.

Марго оттянула майку, чтобы она не так липла к телу. И только тут я понял, что он обращался к ее сиськам.

– Ну, тогда, похоже, вам придется нас арестовать.

– В этом-то и проблема. У меня смена кончается, я хотел поехать домой, выпить пивка и залечь спать, а ведь если копов вызывать, они не поторопятся. Я так просто вслух размышляю, – сказал он.

Марго посмотрела на него, показывая, что все поняла. Она сунула руку в карман мокрых джинсов и вытащила оттуда склизкую сотню баксов.

– Ну, вам лучше уходить. И я б на вашем месте не шел вдоль аквариума с китом. Там камеры даже ночью не выключаются, вы же не хотите, чтобы кто-то вас тут увидел.

– Слушаемся, – с притворной сдержанностью ответила Марго, и охранник пошел прочь. – Ох, – буркнула Марго, когда он удалился, – мне жуть как не хотелось платить этому извращенцу. Но блин. Деньги на то и деньги, чтобы их тратить.

Я ее едва слышал, я не ощущал ничего, кроме волнующего чувства облегчения, от которого вибрировало все тело. Это чистое удовольствие стоило всего предшествовавшего волнения.

– Слава богу, он нас не сдал, – сказал я.

Марго не ответила. Она смотрела куда-то мимо меня, так сильно сощурив глаза, что они казались почти закрытыми.

– Да, со мной то же самое было, когда я пробралась в парк «Юниверсал Студиос», – сказала она вскоре. – Ну да, крутое место, все дела, но смотреть там практически не на что. Аттракционы не работают. Все холодное, все замки закрыты. Животных почти всех на ночь куда-то прячут. – Она кивком указала на окружающую нас часть «Морского Мира». – Удовольствие, как я это вижу, не в том, чтобы просто тут оказаться.

– А в чем? – поинтересовался я.

– Может, в составлении плана. Не знаю. Когда что-то делаешь, в реальности всегда оказывается не так круто, как ожидаешь.

– Мне вообще-то очень понравилось, – признался я. – Даже если смотреть не на что.

Я сел на скамейку, Марго тоже. Мы оба смотрели на аквариум с котиками, которых там не было, а был один лишь пластмассовый необитаемый остров с кусками обнаженной скалы. Я вдыхал ее запах – пота, водорослей, шампуня с сиренью и дробленого миндаля от кожи.

Только сейчас я почувствовал усталость и подумал о том, как круто было бы завалиться вместе на траву где-нибудь здесь, в «Морском Мире», я бы лежал на спине, а она – на боку, обняв меня рукой, положив голову мне на плечо и глядя на меня. Мы бы ничего не делали – просто лежали вдвоем под бесконечным небом в парке, где все настолько хорошо освещено, что даже не видно звезд. Может быть, я чувствовал бы тепло ее дыхания на шее, может, мы могли бы валяться так до утра, а потом в парк пришли бы люди и ходили мимо нас, думая, что мы тоже туристы, и мы могли бы слиться с толпой.

Но нет. Нам надо было посмотреть на однобрового Чака, рассказать всю историю Бену, сходить на уроки, а еще меня ждала репетиционная, Дьюк и все остальное – одним словом, мое будущее.

– Кью, – сказала Марго.

Я посмотрел на нее, не сразу осознав, почему она вдруг назвала меня по имени, но потом очнулся от своего полусна. И услышал. Музычка в динамиках стала погромче, только это уже была не обычная ерунда, которую ставят в таких местах, а настоящая музыка. «Звезды падают над Алабамой» – старый джаз, мой папа любил эту песню. Даже через такие плохонькие динамики было слышно, что этот певец может взять сразу тысячу нот.

И я почувствовал, как будто от самых наших колыбелей, через того мертвеца, через наше знакомство и до этой минуты шли какие-то особые нити. Мне захотелось сказать ей, что для меня главное удовольствие – не планирование, не то, что мы сюда пришли или уйдем отсюда, а то, что наши ниточки пересекаются, расходятся, а потом снова сходятся – но прозвучало бы это, наверное, пошловато, да и она уже встала.

Марго смотрела на меня, моргая, и в тот миг она была просто невероятно красива: голубые глаза, мокрые джинсы в облипку, лицо блестит в сероватом свете.

Я встал, протянул ей руку и спросил: «Можно пригласить вас на танец?» Она сделала реверанс, подала мне руку и ответила: «Можно», и моя ладонь легла на крутой изгиб между ее талией и бедром, а ее – на мое плечо. И потом шаг вперед-вперед-в сторону, вперед-вперед-в сторону. Танцуя, мы обошли вокруг аквариума с котиками, а песня о падающих звездах все продолжалась. «Медленный танец для шестиклашек», – объявила Марго, и мы сменили позиции – она положила руки мне на бедра, а я – ей на плечи, локти в замке, расстояние между нами где-то два фута. Мы еще немного потанцевали, пока не кончилась композиция. Я сделал шаг вперед и дал Марго прогнуться, как нас учили в школе танцев. Она откинула назад одну ногу и навалилась на меня всем телом. Она либо мне доверяла, либо хотела упасть.

9

Мы купили кухонных полотенец в «Севен-Элевене» и постарались стереть вонючую слизь с тела и одежды; еще я налил в бак столько бензина, сколько там было до начала наших разъездов по Орландо. К утру, наверное, сиденья еще не совсем просохнут, но мама у меня очень рассеянная, и я наделся, что она не заметит. Родители были уверены, что я у них совершенно беспроблемный и никак не склонен вламываться среди ночи в «Морской Мир», ведь моя психическая уравновешенность – гарантия их профессионализма.

Домой я не спешил, выбирая, где возможно, дороги поуже вместо шоссе. Мы включили радио, пытаясь понять, на какой станции крутили «Звезды над Алабамой», но через некоторое время Марго его выключила, констатировав:

– Короче, думаю, в целом у нас получилось.

– Ага, – согласился я, хотя уже начал переживать, что принесет мне день грядущий. Появится ли Марго перед школой в репетиционной, чтобы потусить с нами? Пойдет ли обедать со мной и Беном? – Интересно, что сегодня будет, – сказал я вслух.

– Да, мне тоже. – Эти слова на некоторое время так и повисли в воздухе, но потом она продолжила: – Кстати, насчет того, что будет: в качестве благодарности за твой тяжелый труд и самоотверженность, которую ты продемонстрировал этой ночью, я хотела бы преподнести тебе небольшой подарок. – Марго принялась шарить руками по полу и протянула мне фотоаппарат: – Возьми себе. Но распорядись властью, данной тебе над Крошечной Писькой, мудро.

Я рассмеялся и положил фотик в карман.

– Я дома скопирую фотку, а когда встретимся в школе, отдам тебе камеру, – сказал я.

Я хотел услышать: «Ага, в школе, теперь-то все будет по-другому, мы будем дружить в открытую, к тому же я уже однозначно свободна».

Но Марго ответила:

– Ага, или еще когда-нибудь.

В 05:42 я въехал в Джефферсон-парк. Мы проехали по Джефферсон-драйв, миновали Джефферсон-корт, потом оказались на нашей улице – Джефферсон-вэй. Я уже в последний раз за сегодня выключил фары и на холостом ходу подъехал к дому. Я не знал, что сказать, и Марго тоже молчала. Мы собрали мусор в пакет из «Севен-Элевен», стараясь придать машине такой вид, словно в последние шесть часов ничего особенного не произошло. Марго дала мне еще один пакет – с остатками вазелина, краски и последней баночкой «Маунтин дью». Колесики в мозгу крутились от усталости с неистовой скоростью, но вхолостую.

Держа в каждой руке по пакету, я остановился возле машины, глядя на Марго.

– Крутая была ночка, – наконец сказал я.

– Подойди-ка, – велела мне Марго, и я сделал шаг вперед.

Она обняла меня, а мне из-за пакетов обнять ее было сложно: их нельзя было бросить – я мог кого-нибудь разбудить. Я почувствовал, как она встала на цыпочки и поднесла губы к моему уху. А потом очень отчетливо произнесла:

– Мне. Будет. Не. Хватать. Твоей. Компании.

– Ну, это же легко исправить, – ответил я, стараясь скрыть разочарование. – Если тебе старые друзья разонравились, – добавил я, – можешь тусоваться со мной. У меня, в общем, хорошая компания.

Марго все еще стояла, прижавшись к моему уху, и я почувствовал, что она улыбается.

– Боюсь, это невозможно, – услышал я ее шепот.

Потом она сделала шаг назад, еще один и еще, но все смотрела на меня. Наконец она вскинула брови и улыбнулась – а я поверил и в эту улыбку. Я смотрел на нее, а она влезла на дерево, с него – на крышу и пробралась в свое окно.

А я вошел в дом через парадную дверь – она была не заперта, на цыпочках пробрался через кухню в свою комнату, стянул джинсы, бросил их в угол платяного шкафа рядом с оконной сеткой и лег в постель, думая лишь о том, что скажу ей в школе.