Текст книги "Талларн (ЛП)"

Автор книги: Джон Френч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Иаео бросила гранату в люк и втащила себя в вентиляционную шахту.

Данные: 1 секунда после броска гранаты.

Луч выстрела испарил край люка. Тепловой выброс окатил её. Кожа на лице обуглилась и покрылась пузырями.

Данные: 2 секунды после броска гранаты.

Граната детонирует со звуком миллионов иголок, скребущих по металлу.

Данные: Тишина. Проекция: Противники уничтожены.

Она защелкнула визор обратно на глаза и, переключаясь морганием между точками обзора, просмотрела свой маршрут глазами жучков, установленных в окружающих её позицию коридорах. Пусто, во всяком случае, так казалось. Возросший фактор ошибки/диверсии, должен был теперь учитываться при обработке всех входящих данных. Сжавшееся боевое осознание тускнело. Её лицо было сильно обожжено. Руки порезаны до костей, и она истекала кровью. Ей надо было двигаться. Часы затикали в её сознании.

Отсчёт: 2 секунды с момента устранения агентов противника.

Она соскользнула обратно в искорёженный вентиляционный люк и зависла на один удар сердца. Весь коридор был красным. Толстый слой размягчённой плоти покрывал стены и потолок. Твёрдые предметы валялись среди влажного месива. Глазами она отыскала блестевшую от крови гранату. Мононити, разлетевшиеся с её поверхности, затянулись обратно в яйцевидный корпус. Моргнув глазами, она идентифицировала, отбросила и выбрала новые объекты в мясном супе.

Отсчёт: 5 секунд.

Она спрыгнула вниз, приземлившись с лёгким всплеском, подобрала гранату, затем сделала два быстрых шага, чтобы вырвать то, что выглядело как три имплантированных приемо-передатчика. Просчитанный прыжок доставил её на край растекающейся лужи крови. Не сбиваясь с шага, она сбросила спец.одежду. Начиная от шеи и до самого низа, она была матово-чёрной статуей, карманы были приторочены к синтекоже, нарушая контуры спинных мышц.

Отсчёт: 11 секунд. Проекция: 9-15 секунд до момента обнаружения врагом ликвидации агентов.

Она побежала. Это точно будет грязно, но другого пути не было. Она находилась в непосредственной опасности, а значит, провал всей миссии был более чем реален.

Отсчёт: 13 секунд.

Опечатанная дверь, отделявшая коридор от остального убежища была перед ней. Визор создавал проекцию постоянно расширяющейся сферы помещений и проходов вокруг неё, её сеть жучков репозиционировалась, создавая оболочку вокруг хозяйки.

Отсчёт: 14 секунд.

Кибермуха, находящаяся по ту сторону двери, зафиксировала движение – из коридора на той стороне выступила фигура. Она всмотрелась в полевой комбинезон Сектанальной гвардии регентства, ранговые штифты и импланты вокруг глаз: офицер, средний класс, эшелон поддержки. Она понятия не имела, являлся ли он тем, кем казался, в текущий момент это к делу не относилось. Коридор, в котором она стояла, был заполнен растекшимися останками трёх оперативников Альфа-легиона, а путь из него был только один. Проекция показывала, что вероятность выживания была низкой.

Отсчёт: 16 секунд.

Она рывком распахнула дверь и устремилась вперёд. Офицер гвардии регентства обернулся на шум, рот его начал открываться. Она вскинула руку, и перстень-игольник на её третьем пальце метнул щепку кристаллизованного токсина ему в глотку. Он начал падать. Последний выдох просвистел сквозь его зубы. Если тело офицера будет вскрывать какой-нибудь очень, очень опытный и склонный к подозрениям специалист, то он придёт к выводу, что тот погиб от обширного сердечного приступа. Она пробежала мимо трупа офицера.

Отсчёт: 19 секунд.

Другие оперативники Альфа-легиона, скорее всего, уберут останки своих павших товарищей. Последнее, что им нужно, так это тревожить лоялистов идущей в убежище бесшумной войной. Коридор, полный крови, создаст им столько же проблем, сколько самой Иаео. Так, во всяком случае, утверждала проекция. Так должно было случиться. Это был лучший результат.

Ей следовало покинуть комплекс Полумесяца. Ей надо было выбраться, связаться со своими источниками данных, и отыскать оружие, чтобы уничтожить врагов.

Отсчёт: 23 секунды. Проекция: Противник с вероятностью 78% знает о гибели агентов.

Она нырнула в небольшую комнату и рывком подняла ржавую решётку, смонтированную в полу. Тьма, уходящая в бесконечность, смотрела на неё.

Она ещё увидит завершение этой операции. Но сейчас ей надо бежать.

Отсчёт: 26 секунд. Проекция: Противник с вероятностью 99% знает о гибели агентов.

Она выровняла дыхание и прыгнула в поджидающую её тьму.

Глава 3

СНЫ ОБ ОРДЕНЕ. ТРЕСНУВШИЙ. НЕРЕЗАНЫЙ

– Должна быть другая причина, – сказал Корд, снимая очки и потирая переносицу, – должна быть.

Он посмотрел в лицо полковника Августа Фаска, и подумал, что лучше бы его не было здесь. Офицер выглядел так, словно его отжали, а потом повесили высушиваться. Жирное лицо Фаска лоснилось, а его форма Джурнийского полка выглядела так, словно он спал в ней много раз и никогда не стирал. С другой стороны, в комплексе едва хватало воды для питья, что уж говорить о возможностях по стирке и отглаживанию униформы. Даже если ты был высокопоставленным офицером, имеющим допуск к стратегическому планированию, ты всё равно носил форму, не меняя её месяцами. Через какое-то время ты просто привыкал к запаху.

Фаск с улыбочкой на лице и бутылкой выпивки объявился в тесной комнате Корда примерно через час после того, как последний прошёл процедуру обеззараживания. Бутылка была уже на треть пуста, и воздух засмердел алкоголем от дыхания Фаска, как только он уселся в раскладное кресло напротив Корда.

– Так вот как ты отдыхаешь нынче, Сайлас? – спросил Фаск, пробегая глазами по картам, устилавшими складной столик, стоявший рядом с раскладушкой Корда. Разноцветные чернильные линии пересекали карты. Аккуратные заметки, нанесённые вручную, заполняли места рядом с очерченными кругами зонами. Корду хотелось убрать их до того, как Фаск начнёт их читать.

– Всё в порядке? – спросил Фаск после долгой паузы. – Я имею ввиду, ты держишься?

Корд пожал плечами. Он очень, очень устал. Он не хотел спать, но ему также не хотелось говорить с Августом Фаском. Когда-то на Джурне, а потом на Иконисе они вместе водили боевые машины. Оба они в те времена были командирами эскадронов, молодыми, а их радужные представления о службе были далеки от реальностей солдатской жизни. Корд предполагал, что именно поэтому Фаск думал о нём, как о друге. Проблема была в том, что ему Фаск не нравился, никогда. И Фаск был здесь вовсе не затем, чтобы проведать его, уж точно не из дружеских чувств.

Корд встал и попытался свернуть карты. Фаск опустил на них стакан, едва Корд коснулся бумаг. Часть выпивки выплеснулась из стакана и начала растекаться по пергаменту.

– Сайлас, я спрашиваю – всё в порядке?

Корд отступил на шаг назад, пытаясь справиться приступом гнева, иглами впившимся ему где-то позади глаз. Он опустил руку в карман формы, достал палочку лхо и отвернулся, закуривая.

– Меня изводит сидение, сложа руки, на заштатной планете, пока всё остальное сущее рвёт себя на куски, – он сел в раскладное кресло и медленно выдохнул дым. – На эту планету скинули вирусные бомбы. Получившуюся грязь Железные Воины решили превратить в поле битвы. Затем наша сторона решила ввязаться в драку. Весь мой полк уничтожают в том, что до прошлой ночи, считалось нашим самым большим поражением. А мы продолжаем пыхтеть, пытаясь сокрушить врага, зарекомендовавшего себя давным-давно в качестве несокрушимого, – он умолк, кивнул себе, будто удовлетворившись своей тирадой. – И мы понятия не имеем, зачем они здесь, или ради чего начали всё это. Так что да, всё в порядке.

Фаск присел на койку Корда, стакан вновь оказался в его руке.

– Для того чтобы сражаться, ответы не нужны, – сказал Фаск и сделал глоток.

– Не нужны, – кивнул Корд, – но они могут помочь, если хочешь победить.

Фаск покачал головой, взял бутылку и принялся наливать себе в стакан ещё порцию. Через секунду он фыркнул и протянул емкость Корду. Маслянистая жидкость прокатилась по стеклянным стенкам.

Корд покачал головой. Фаск хрюкнул.

– Слухи не врут, у тебя и правда заморочки, – Фаск поставил бутылку. Он обхватил стакан двумя руками, но не поднёс его к губам. Всё веселье слетело с его лица. – Центральное командование беспокоится на счёт тебя.

– Я подозревал нечто в этом духе, – кивнул Корд осторожно.

– Так и есть. Твоя теория напрягает их.

– Напрягает их? – Корд удивлённо поднял бровь. – Как?

– Все эти рассуждения о том, почему враг здесь, о том, что должна быть другая причина. Конечно, ты всё это делаешь только для себя, но люди говорят, а в этом месте… – Фаск обвёл рукой комнату с металлической безликой дверью и голыми стенами из скалобетона, в которой теснились койка, стол и кресло. – Люди слушают, люди говорят.

– Вот зачем они тебя прислали, заставить меня перестать думать об этом? – Корд вперил взгляд в пол, потому что подозревал, что не сумеет скрыть клокочущий гнев в глазах. – Знаешь, где я был? Восемнадцать часов в машине, шесть на переход туда, шесть в бою и ещё шесть на обратный переход, под натиском Железных Воинов, вырезавших нас как скот, – он остановился и кивнул, лицо его нахмурилось, словно он глубоко задумался. – Отличное времяпрепровождение.

Фаск качал головой, он раздражённо выдохнул

– Знаешь ли, это должна была быть дружеская беседа.

Корд кивнул и постарался придать своему лицу благоразумный, сдержанный вид. Успокоиться.

– Когда ты последний раз командовал машиной, Фаск? – мягко спросил он. – На поверхности. Знаешь, такое место наверху с покойниками и стрельбой.

– Трон, Сайлас, – Фаск поднялся, шагнул к двери и распахнул её, – знаешь что – поступай, как знаешь. Думаю, всё кончится дисциплинарным взысканием.

Корд встал спустя пару секунд, закрыл дверь и сел за стол. Он аккуратно вытер лужу алкоголя, смазавшую линии карты. Он вновь уставился на линии, круги и заметки. Картина была неполной, здесь были нанесены лишь те столкновения с Железными Воинами и их союзниками, информацию о которых он смог достать. Но, даже учитывая это, здесь был какой-то смысл.

– Поиск, – сказал он сам себе.

Медленно он протянул руку под койку и извлёк оттуда бутылку. Жидкость, цвета золотистого мёда мягко обволакивала пузырь изнутри, пока он откручивал пробку и делал глоток. Он резко вдохнул и сделал ещё один глоток. Он вновь кивнул сам себе.

– Поиск.

Они вновь отправили Хренда в безмолвие сна. Он вернулся с полей битвы, когда свет наползающего заката начал расцвечивать туман. Глубоко под поверхностью, в подземельях «Незримого лабиринта» адепты и технодесантники начали разбирать его механическое тело на части. Он задумался над тем, воспринимают ли прочие подобные ему это в качестве облегчения. Именно так об этом рассуждали техножрецы в ту пору, когда он был жив – освобождение от боли бытия, украденного у смерти, возвращение к покою забытья. Хренд так не думал.

Сперва они забрали его возможность двигаться, отключив нейросвязи с телом дредноута, так что импульсы, которые раньше передавали команды рукам и ногам, уходили теперь в пустоту. Вернулись призраки его старых конечностей, ощущение подергиваний левой руки, зуд в пальцах, которых уже не было. Потом они забрали зрение и звук. Безмолвная тьма обрушилась на него с внезапностью вынутого штекера. Это были наихудшие моменты. В этом безмолвии он представлял себя просто запертым в коробке клубком блуждающих мыслей и призрачных ощущений. Хуже было то, что по идее он должен был бы чувствовать злость, но вместо неё он ощущал лишь пустоту. В конце концов, они подавят его мысли седативами, и он погрузится в свои сны.

Сны стали его домом. Иногда он возвращался на Исстван и вновь сгорал. Иногда он чувствовал боль. Иногда он забывал, что спит, и думал, что вновь умирает. Когда всё заканчивалось, он пытался вспомнить ощущения движений, дыхания, самой жизни. Он видел сны о прошлом. Во снах он видел, как стал Железным Воином. Он вновь ощутил вкус крови на губах, и почувствовал скальпели, снимающие кожу и мышцы с его костей. Боль была похожа на ледяной океан, сочетающийся с обжигающей кислотой. Не было никакого облегчения, вытерпеть – означало стать сильнее. Он взглянул на металлическую маску на лице апотекария и увидел собственное отражение в круглых линзах. Сердце билось во вскрытой грудной клетке.

– Чего ты желаешь? – голос апотекария, озвучивший ритуальный вопрос, перекрыл даже шум циркулярной пилы.

– Быть… Железом, – прохрипел он, захлёбываясь собственной кровью.

Они исполнили его желание.

Ему снились поля тысяч сражений, земля, изрытая воронками артобстрелов, плоть павших, втоптанная в грязь. Он видел лица, которые думал, никогда не сможет вспомнить. Он видел свою жизнь в калейдоскопе цветов, звуков и запахов, и они были куда реальнее пробуждения.

Он умер на Исстване V. Его тело изжарилось внутри брони. Они поместили его умирающую плоть в сердце машины, состоящей из поршней, пластали и сервоприводов. Они разбудили его в первый раз и сообщили, что он будет служить легиону дальше. Они дали ему новое имя – обрывок старого, словно подвергнув исходное слово увечьям. Он стал Железом во второй раз.

Он помнил всё это, и проживал вновь, безмолвно вопя, пока нерегулируемые приливы сна накрывали его. Мгновенье он боролся, потом падал…

И падал…

Реальный мир ворвался в него, колючий и непрощающий. Он почувствовал, что его нервы вновь подключены к машине, почувствовал внешнюю тишину.

Он вновь пробуждался, его падение в забытье прервалось.

Из тьмы пришёл голос, прерываемый помехами статики.

– Восстань, «Броненосец». Примарх призвал тебя.

– Слова примарха Четвёртого были неправдивы-неточны.

Аргонис даже не подумал открыть глаза, чтобы взглянуть на Сота-Нул. Сервиторы снимали с него броню часть за частью, бормоча своими механическими голосами и кружась вокруг. Он мог бы сказать, что им не нравилось находиться рядом с Сота-Нул. Они двигались подобно взнузданным животным, когда она проходила рядом. Он не мог сказать, что винит их, потому что сам не любил находиться в её обществе.

Зал был большим, пол состоял из отполированного скалобетона, а стены из шлифованного железа, свет шёл из сфер, парящих в бронзовых клетях. Полотнища красной ткани смягчали резкие линии стен, покрывала из этой же ткани украшали прямые спинки стульев. Скульптуры, редкость в интерьерах Железных Воинов, стояли в альковах зала, черты лиц статуй были резкими. Помещение было одним из самых роскошных среди тех, что он видел на борту корабля Четвёртого легиона. Смысл был ясен Аргонису, ему воздавали почести, но он был другим, мягче, не из Железа.

Аргонис почувствовал прикосновение прохладного воздуха зала, когда сервиторы сняли броню с его торса. Доспех был цвета моря с зелёным отливом в сочетании с чёрным. Золотая вязь вырисовывала на броне хтонийские глифы убийств. Отполированный гребень с изображением крыльев красовался на нагруднике, эмалированные лавровые ветви украшали бровные дуги шлема. На талии висели болт-пистолет и гладий, рукояти которых были украшены зеркальными чеканками.

Чёрные линии татуировок с изображениями крыльев и геометрических линий глиф хтонийских банд струились по его мускулам. Для любого, рождённого в гетто Хтонии, его кожа буквально кричала о его прошлом, начиная с убийств, совершённых в юности, заканчивая почестями, заслуженными в составе XVI легиона. Убийца, прочли бы они, бродяга, принявший клятвы, тот, кто завоевал лояльность через кровь. Крылья в форме полумесяцев разбегались по его шее и плечам, внутри которых было помещено изображение полной луны. Последний символ указывал на то, что он был лидером Исидского флота, пилоты которого были связаны клятвами с элитой Первой роты. Бледные шрамы покрывали его руки, спину и грудь, полоски толщиной с волос на коже. «Нерезаный» прозвали его, наполовину из-за того, что его лицо ещё не было тронуто войной, наполовину, иронично намекая на многолетние схватки на ножах, которые оставили отметины на его теле. Он повел плечами, и по перьям на татуировках пробежала рябь.

– Ты не согласен с моим анализом правдивости? – спросила Сота-Нул, и покалывание на коже подсказало ему, что она смотрит прямо на него. – Пертурабо лгал насчёт своей войны.

– Мотивации и стремления примархов принадлежат только им, – ответил он. – Они стоят вне понятий правды и лжи.

– Я закрыла уши всем, кто мог бы нас слушать. Мы можем говорить открыто.

– Я и говорил открыто. Пертурабо сказал правду, во всяком случае, частично. Талларн важен, или будет таковым вскоре, и он никогда не игнорировал призывы магистра войны раньше.

– Такой взгляд на вещи не соответствует твоим действиям. Ты призвал оперативника. Зачем, если всё именно так, как кажется?

Последние части брони были сняты, и он почувствовал ткань жилета, скользнувшего ему на шею. Сота-Нул смотрела на него. Кластер из девяти линз на мёртвой плоти левой половины её лица мерцал зелёным в тусклом свете.

– Ничто не является тем, чем кажется, – сказал он осторожно.

Внезапный скрежет заставил обоих обернуться. Професиус двигался, каждый шаг был запутанным движением, после которого следовала полная неподвижность. Пустая маска закрывала его лицо полностью, металл избороздили символы, на которые Аргонису было неприятно смотреть, и которые он не понимал. Замочный механизм на затылке удерживал маску. Ключ от замка висел на шее Аргониса, своим присутствием напоминая об обещании, которое ему, возможно, когда-то придётся сдержать.

Из-под зелёных шёлковых одеяний Професиуса появились руки. Пальцы на них были сморщенными и скрюченными, словно их переломали, а потом собрали вновь. Правая рука сжимала вощёную дощечку в серебряной рамке. Указательный палец левой венчал длинный металлический шип. Спустя мгновенье он погрузил острие шипа в воск. Голова его запрокинулась назад, а руки двигались так, словно их дёргали за верёвочки.

«он отмечен».

На бледном воске появились выдолбленные буквы. Професиус остановился, вновь полностью замерев.

Аргонис уставился на астропата, а потом на буквы на дощечке. Он понятия не имел, что они могли значить. Кровь струилась из-под ногтей Професиуса, марая воск.

– Ты о примархе, о Пертурабо?

Рука Професиуса вновь задвигалась, расчерчивая воск словами.

око видело его он прошёл через оно видел его он видел

Сота-Нул вздрогнула, будто её пробудил ото сна некий шум. Аргонис повернулся к ней.

– Получен ответный сигнал от агента Альфария… – начала она.

– Я считал эту зону укрытой, – рыкнул он.

– Сигнал подтверждает контакт, – продолжила она, тряся головой, будто пытаясь расслышать. Потом она взглянула на Аргониса, её девять глаз излучали резкий и яркий свет. – Он придёт к нам.

Она коротала время, взламывая шифры доступа к коммуникациям Альфа-легиона.

Вот уже шестнадцать часов Иаео сидела в подполье, и по расчётам выходило, что движение она сможет начать не раньше, чем ещё через восемь. Неподвижность была ключом к невидимости. Эта истина была одним из первых уроков, преподаваемых в храмах Ассасинов на Терре. Другая стратегия предполагала постоянное перемещение с целью не быть загнанным в угол. У этой стратегии были свои достоинства, но в основном она применялась в том случае, когда нужно было куда-то идти. В текущий момент у неё не было конкретного пункта назначения, а выбраться из убежища Полумесяц было трудно, на грани невозможного. Конечно, не совсем невозможно, но на этом пути резко возрастали вероятности обнаружения/смерти. За ней охотились, она должна была оставаться в живых, если собиралась закончить миссию.

Так что она сидела, скрючившись на нижних уровнях комплекса, где были лишь туннели забитые кабелями и трубами, а пыль и сажа рассказывали собственные истории о тех, кто проходил здесь до неё. Данные с развёрнутого кордона из жучков не показывали ничего существенного. Температура воздуха, уровни звука и вибраций были неизменными. Фасеточное зрение роя не показывало ей ничего кроме пустых шахт, воздуховодов и туннелей. Всё было тихо. Здесь, скорчившись в столь малом пространстве, что даже ребёнок пролез бы сюда с трудом, она ждала и прогоняла коды через свой разделённый разум.

Ей было необходимо присматривать за роем, который в текущий момент расположился на всех подходных путях к её позиции, но это занятие отвлекало её лишь наполовину. Взлом коммуникаций Альфа-легиона казался подходящим занятием для второй половины разума.

Ей потребовалась всего пара неприятных минут для активации и проверки работоспособности коммуникационных имплантов, которые она забрала у мёртвых оперативников. Две её кибермухи вгрызлись в окровавленные приборчики, и в её сознание хлынул поток зашифрованных переговоров. Данные в основном имели второстепенное значение, ничего значимого, ничего критически важного, но она существовала, чтобы создавать смертельные ситуации из крошечных моментов. Кроме того, взламывание кодов помогало убивать время.

Механикумы Марса объявили царство технологий и таинств, с ними связанных, своей и только своей вотчиной. Но традиции и таинства храмов Ассасинов пришли из Древней Ночи, и их секреты принадлежали только им. Красные жрецы могли объявить свою власть над машинами, логикой и вычислениями, но Ванус не были машинами, они были мощью человеческого разума сосредоточенного в одной точке, подобно острию. И они жили информацией. Это было не просто умение, или плод тренировок, и не результаты хирургических операций над их мозгами или даже пересадки генов или алхимия. Это было принуждение, стимул, горевший в ней, который она должна была удовлетворить. На Марсе существовали священные логические машины, способные взламывать коды, машины, которые скрипя и завывая, пришли бы к тому же результату, но у них не было того человеческого компонента, которым так дорожили Ванус. У них не было одержимости.

Шифр был сложным даже для уровня и без того скрытых коммуникаций. Факт, порадовавший её, от этого наблюдение за падением шифра стало ещё более приятным.

Процесс занял пять часов. Когда она наконец-то взломала шифр, то позволила данным на пару мгновений затопить её чувства. Это ощущалось как свет, свежая вода, тёплый ветер. Изъятые ею приборы более не принимали сообщения, но остатки, некогда прошедших через них данных всё ещё были там, словно рассыпанные осколки разбитого окна. Она погрузила свой разум в них, отмечая, сопоставляя и архивируя. Там было что-то цен…

Её разум замер. Потом сердце застучало с силой молота. Кровь прилила к мозгу в тот момент, когда линии дедукции и вероятностей начали формироваться, комбинироваться и расти. Ей надо было выдвигаться, она должна была выбраться из убежища любой ценой.

Она начала буквально выдавливать себя из своего укрытия. Едва она смогла ползти, как начала двигаться быстрее. Как только она получила возможность бежать и карабкаться, то превратилась в смазанный силуэт чёрной синтекожи, несущийся вверх из глубин комплекса. Линии вычислений в её разуме раскручивались, желая больше данных, обещая взамен выводы. В центре каждой стремительной мысли эхом разносился всего один фрагмент сигнала Альфа-легиона. Он светился подобно словам, написанным огнём.

…ЭМИССАР ПРИБЫЛ…

Глава 4

ТИХО. ОТЕЦ. ЛОЖЬ

– Вы видели это, «Наковальня войны»?

– Говорит «Наковальня войны». Что вы видите, «Бритва»?

– Движение к югу. Только визуально, на ауспике пусто. Возможно, просто ветер.

Корд прокрутил картинку на треснувшем экране ауспика. Ничего. Десять часов назад они покинули убежище Полумесяц, прочесывая равнины Тесилона двумя шеренгами с построением машин в шахматном порядке. Под его командованием было двадцать машин, примерно рота из того полка, что был раньше. Боевые танки, «Покорители» вперемешку с «Палачами» сформировали каре с «Наковальней войны» в центре. Скауты были дальше, быстро перемещаясь между позициями для наблюдений, где они полностью замирали. Ничто обычно не передвигалось по равнинам, ни с какой стороны, но осторожность могла сохранить тебе жизнь на Талларне.

Корд включил вокс.

– Вы смогли определить направление их движения? – статика проглотила его слова. Спустя секунду раздался голос Ориго.

– Юго-восток, но это только ощущение.

– Численность?

– Трудно сказать, – ответил Ориго, – если там и правда, кто-то был, то их было больше чем один, но меньше сотни.

– Похоже на патруль, – сказал Зейд по внутренней связи. Стрелок слушал переговоры.

– Возможно, один из наших, – добавила Саша.

– Возможно… – Зейд пожал плечами, Корду даже не надо было этого видеть.

– Обычно они не ходят этой дорогой, – сказал Корд мягко, – слишком далеко, нет целей.

«Возможно, это он, – подумал он, – один из тех странных патрулей Железных Воинов, которые он отслеживал по картам последние месяцы». Его ум рассматривал возможность отдать отряду приказ разведать местность в направлении контакта. Наименее эффективные машины его группы имели запасы воздуха и топлива ещё на шестнадцать часов хода, и даже больше, если отрубить тактические системы. Командованию это не понравится. Нет, командование придёт в ярость. Он подумал о прыщавом лице Фаска и пятнах от выпивки на его картах с заметками.

– Сэр, – прошипел голос Ориго в его ушах, – если мы будем дальше стоять, то, возможно, больше не сможем их догнать. Каковы ваши намерения?

Корд на секунду уставился на тумблер вокса, затем кивнул сам себе.

– Всем машинам, сохраняя построение вокруг меня, выдвигаться на юго-восток. Орудия не прогревать, у нас появился противник, ведите себя тихо.

Отец пришёл к нему в пещеру под землей. Хренд преклонил колени едва Железный Владыка вошёл в зал. Автоматоны-щитоносцы из Железного круга построились стеной вокруг них, встав лицевыми пластинами наружу. Эта пещера когда-то была точкой сбора убежища, ныне ставшего частью «Незримого лабиринта». Механикумы заполнили всё пространство устройствами своего ремесла. Дальние края зала рычали и искрились в такт работы гигантских машин. Здесь Хренд и его братья дредноуты спали и ждали, когда их призовут на битву. Все техножрецы и адепты ушли ещё до прихода Пертурабо, так что Хренд и его примарх стояли вдвоем в круге холодного света.

– Повелитель, – прогрохотал голос Хренда из динамиков. Пертурабо долго молча стоял, казалось, его закованное в железо тело дышит вместе с ним.

– Твоё имя было Соллос Хрендор, – сказал Пертурабо, – командующий семьсот первой бронетанковой когортой.

– Я был им когда-то, повелитель, – Хренд почувствовал, как изогнулись его фантомные конечности.

– Ты нужен мне, – продолжил Пертурабо, и его броня будто зажужжала одновременно с произнесёнными словами.

– Я подчиняюсь.

Железный Владыка снова умолк. В повисшей тишине Хренд слышал, как словно сухие кости, хрустит броня его повелителя. Когда тот вновь заговорил, то голос его прокатился по воздуху подобно океану, такому же глубокому и опасному.

– Нет Соллос. В этот раз я не буду отдавать тебе приказ. Поднимись.

Хренд поднялся во весь рост, сопровождая движение шипением смазанного металла. Пертурабо был ниже Хренда, но каким-то образом казался больше. Экзо-аугментация примарха поблескивала маслянистыми отражениями. Листы брони покрывали скелет, а в сочленениях между кусками виднелась машинерия. Примарх изменился с тех пор, как Хренд видел его в последний раз. Да и кто не изменился? Они вышли за грань реальности и вернулись. Их предали и предложили в качестве жертвы потусторонним силам. Кто бы смог не измениться после подобного?

– Твоего подчинения недостаточно, – сказал Пертурабо. – Ты должен знать, что я попрошу тебя сделать и почему. Ты должен верить.

– Как я могу служить?

Аргонис шагнул из тени на свет в ангаре. Сота-Нул и Професиус следовали в шаге позади него, первая скользила, будто по льду, второй – шаркал. Его «Грозовой орёл» стоял в узких лучах прожекторов. Звездолёт носил имя «Лезвие серпа», и он выглядел нарушителем в своём зелёно-чёрном корпусе среди уныло-металлических корпусов кораблей Железных Воинов. Вокруг корабля сновали сервиторы. Из его брюха змеились толстые топливные шланги, уходившие в палубу ангара.

Сервы из числа смертных в жёлто-коричневых комбинезонах и пустых лицевых масках двигались среди сервиторов, выполняя рутинное обслуживание слишком сложное для полумашин. Машиновидец в многослойной красной робе стоял в стороне, полностью неподвижный, если не считать отсвета бегущих данных по дисплею, мерцавшего в полумраке его капюшона. По ангару носился фальшивый ветер, который поднимали двигатели более крупных штурмовиков. Свитки пергаментов трепетали на задвижках открытых инспекционных пластин в корпусе «Лезвия серпа».

– Повелитель, – серв в дыхательной маске, с татуировкой старшего ранга на черепе преклонил колени при приближении Аргониса. Последний ни остановился, ни ответил. Его взгляд блуждал по корпусу штурмового корабля, отмечая заботу, с которой Железные Воины подготавливали машину.

Двенадцать дней прошло с момента получения ими первого сигнала от оперативника Альфа-легиона, и с тех пор больше ничего не было слышно. Аргонис уже начал задумываться, существовал ли агент на самом деле, или же это было частью бесконечных запутанных игр Альфа-легиона. Или так, или, возможно, агент не мог добраться до них. Внедрить агентов в войска Пертурабо это одно, и совсем другое – открыть канал связи на борту его флагмана без ведома хозяина. С другой стороны агенты сумели принять сигнал от Сота-Нул и ответить, а, значит, у них были возможности преодолеть меры безопасности Железных Воинов.

– Повелитель, – вновь заговорил серв. Он плёлся сразу за Аргонисом, склонив голову и уставившись в пол. – Мне приказано доложить вам, что ваш корабль всё ещё готовится к отлёту.

Аргонис не ответил. Серв потряс головой и прибавил ашгу, чтобы не отстать. В объяснениях смертного не было необходимости, Аргонис и сам видел, что «Лезвие серпа» и эскортирующие корабли будут готовы к отлёту через пару минут. Как только всё будет сделано, начнётся высадка на Талларн. Для столь простого полёта было проведено довольно обширное тактическое планирование. «Железная кровь» приблизится к планете в тот момент, когда флот поддержки совершит атаку на лоялисткие корабли на орбите. Аргонис и эскорт будут сброшены над пустынной местностью и приземлятся на территории одной из крепостей «Незримого лабиринта».

Операция была несколько рискованной, но не критично. И это в некоторой степени разочаровывало Аргониса.

Последние минуты перед стартом, были из числа тех немногих удовольствий, которые он себе позволял. Он окунался в запахи топлива и смазки, рёв тестовых пусков двигателей, зуд от пассивных антигравов пробегал по коже. Он позволял всем этим ощущениям прокатиться по нему, настроить его. Они напоминали ему о поединках на ножах из его жизни до легиона, мгновения перед тем, как всё сведётся к мелькающим лезвиям, мгновения, когда он чувствовал клубок сомнений в сердце: будет ли он жить, или отправится в путешествие по бесконечному туннелю?