Текст книги "Шакал (Тайная война Карлоса Шакала)"

Автор книги: Джон Фоллейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)

Боязнь публичных обвинений со стороны Запада была свойственна всем коммунистическим покровителям Карлоса, что еще больше усилилось после вмешательства американской администрации в 1984 году. Напряженность между Вашингтоном и Восточным блоком только-только начала спадать благодаря тому, что президент Рейган стал постепенно смягчать политическую стойку “империи зла”. Восточноевропейские страны усилили давление на Соединенные Штаты с тем, чтобы добиться установления экономических связей. Государственный департамент США готов был снизить барьеры, мешавшие более тесным политическим и экономическим отношениям. Но не любой ценой.

В середине 1984 года пять послов, представлявших в Вашингтоне пять стран Варшавского Договора – Болгарию, Чехословакию, Восточную Германию, Венгрию и Румынию, были приглашены в Государственный департамент, на встречу с Марком Палмером, заместителем помощника госсекретаря, отвечавшего за отношения с Восточной Европой и СССР. Его сообщение повергло приглашенных в ужас. По словам Палмера, Соединенным Штатам стало известно, что страны, представляемые приглашенными послами, предоставляли Карлосу и другим террористам поддержку и укрытие. А потому ни одна из стран Восточного Договора может не ожидать улучшения отношений с Вашингтоном до тех пор, пока они не прекратят поддерживать международный терроризм и шпионскую деятельность. Для Палмера Карлос был символом такой поддержки, осуществляемой советским блоком.

Некоторые из послов, выслушав сообщение Палмера с каменными лицами, тут же принялись опровергать его обвинения. Однако Палмера не на шутку волновала эта проблема, ибо он не без злорадства заметил: “Подобные возражения абсолютно неприемлемы и неправомочны. Если ваши правительства хотят добиться сбалансированных и позитивных отношений с Соединенными Штатами, они должны прекратить поддерживать террористов”. Послы не могли обещать это Палмеру. “Представители Восточного блока вели себя очень уклончиво и не могли твердо обещать, что прекратят поддерживать терроризм, – вспомнил позднее Палмер. – А ведь мы просили о столь малом. В действительности же мы стремились к гораздо большему – к тому, чтобы они изменили свои приоритеты и перешли от коммунизма к демократии”.^{364}

Палмер держал в тайне источники своей информации по поводу Карлоса. Но получал он ее от ЦРУ, которое обладало подробнейшими сведениями о передвижениях Карлоса, вплоть до названия гостиниц, в которых он останавливался во время своих визитов в страны Восточной Европы. Возможно, эти сведения поступали от секретной службы Западной Германии. Палмер выступил с предположением использовать эти силы для захвата Карлоса или, на зудой конец, для его убийства. “У меня всегда было ощущение, что неспособность противостоять Гитлеру, Сталину или Саддаму Хусейну должна нас чему-нибудь научить, – пояснял Палмер. – Карлос был преступником. А цивилизация должна уметь защищаться от таких людей. Она должна обладать политической волей и техническими средствами для их устранения”.^{365} Но даже несмотря на то, что ЦРУ в это время возглавлял Билл Кейси, активно расширявший разведывательную деятельность, этот план был отвергнут. Агентство заявило, что подобная миссия бесперспективна и американский народ ее не поддержит.

Отказ от вмешательства, заявленный ЦРУ, повлиял на позицию и другой западной спецслужбы, которая также была осведомлена о расположении баз Карлоса. Как и ЦРУ, британская служба МИ-6 также решила не предпринимать активных действий. “Если бы мы вторглись на территорию Восточного Берлина, чтобы захватить Карлоса, началась бы третья мировая война, – вспоминал один из членов МИ-6. – Если бы мы воспользовались авиацией, то не смогли бы улететь обратно или самолет был бы сбит. Мы не могли потребовать выда-чи Карлоса, как какого-нибудь бывшего нациста в Боливии. У нас были связаны руки, по крайней мере так мы тогда считали”.

22 сентября 1984 года терпение Штази, наконец, лопнуло. Ее офицеры официально уведомили Вайнриха, что он высылается из Германской Демократической Республики. Официальная причина была сформулирована как “риск, которому подвергается безопасность Германской Демократической Республики”.^{366} Карлос, однако, вовсе не собирался прощаться с Восточным Берлином. Узнав о высылке Вайнриха, Карлос быстро заменил его своим другим помощником – добровольцем из сирийской разведки Иссой. Штази тут же пригрозила выслать и его. Восточные немцы предупредили Иссу, что потерпят его присутствие только в том случае, если он сможет доказать, что находится в ГДР в качестве гостя сирийского или какого-либо другого посольства.

В ответ на выволочку, устроенную в Вашингтоне послам восточноевропейских стран Марком Палмером, большая часть членов Восточного блока охладела к Карлосу. Даже его взаимоотношения с Румынией заметно ухудшились после взрыва на радиостанции “Свободная Европа”. Секуритате обратилась к Карлосу с просьбой организовать убийство одного из руководителей французской фирмы, расположенной в Греции (“Мне это нравится”– сообщил Вайнрих в письме Карлосу^{367}), и нападение на французское посольство в Афинах, однако ни то, ни другое так и не было выполнено. Начиная с 1984 года представители Карлоса в Бухаресте непрерывно жаловались на непрекращающуюся слежку. В апреле 1985 года Чехословакия объявила, что разрывает все связи с Карлосом и его группой. По мере того, как двери Восточного блока начали перед ним закрываться, Карлос на несколько дней вернулся в о^но из своих первоначальных убежищ – столицу Южного Йемена Аден. Он принял участие во встрече политических экстремистов, проходившей в гостинице “Франтель”, только для того, чтобы убедиться, что он растерял и то немногое, что когда-то роднило его с фидаинами…

* * *

Ранним утром 4 мая 1985 года Жак Верже с огромным чемоданом подъехал к воротам женской тюрьмы Флери-Мероджи на окраине Парижа. Адвокат прибыл, чтобы встретить 36-летнюю Магдалину Копп – “мою самую любимую клиентку после Клауса Барбье”, которую должны были освободить в то утро. Ее освобожение вызвало ожесточенные споры за пределами тюрьмы, однако она была образцовой заключенной и заслужила максимум поощрений за свое примерное поведение.

Втайне от Верже французская контрразведка тоже готовилась к освобождению Копп. Накануне главе ДСТ Иву Бонне позвонил Пьер Вербруге, начальник полиции, которому за два года до этого президент Миттеран поручил возглавить борьбу с терроризмом.

– Магдалине Копп обеспечено досрочное освобождение. Завтра она выходит из тюрьмы. Она не должна остаться во Франции, – сказал Вербруге Бонне.

– Хорошо. Но она имеет право не уезжать.

– Надо, чтоб уехала.

– Это будет противоречить букве закона. Но мы можем схватить ее и отправить в Западную Германию.

– Хорошо.

– А если она возьмет и вернется? – спросил Бонне.

– Можете не беспокоиться. Это уже не ваше дело.

Бонне тут же перезвонил своему коллеге в Бонн, в управление контрразведки, которое входило в западногерманское ведомство по защите конституции, и сообщил, что на следующий день он отправит “посылочку по имени Магдалина”. Глава ведомства заверил, что посылочка будет встречена должным образом при одном условии: “Я готов принять вашу даму, но не раньше 9 часов вечера. Нам не нужна огласка”.

В день освобождения Магдалину Копп разбудили на час раньше обычного. Она должна была выйти из тюрьмы в восемь часов утра и была удивлена, когда надзиратели сообщили ей, что ее выпустят раньше. Следующий сюрприз ожидал ее, когда она стояла у ворот со своими немногочисленными пожитками, – тюремные ворота еще не успели открыться, как на нее набросились двое мужчин и одна женщина, которые связали ее и затолкали в близстоявший автомобиль. Ошеломленная Копп даже не успела оказать сопротивления. Ее уложили на заднее сиденье так, чтобы ее не было видно, и машина в сопровождении еще двух автомобилей рванула прочь от тюрьмы. Копп так и не увидела Верже, ожидавшего ее с чемоданом в руках.

Отъехав от тюрьмы на безопасное расстояние, похитители Копп, являвшиеся офицерами ДСТ, представились ей и сообщили, что у них есть приказ доставить ее в Хоффенбург в Западной Германии. Однако до этого им предстоит вместе провести 14 часов, поэтому машина начала еле-еле объезжать парижские пригороды. Офицеры ДСТ провели за рулем весь день, кружа на одном месте и то и дело останавливаясь, чтобы перекусить. Бонне очень боялся того, что Копп может предъявить ДСТ обвинения в похищении, пытках, а может, даже в изнасиловании. “Потому я и включил в группу женщину. Если бы Копп вздумала обвинять нас в изнасиловании, стало бы ясно, что такие вещи в присутствии другой женщины маловероятны”, – пояснял Бонне.^{368}

Но он напрасно беспокоился. В течение всего этого времени Копп вела себя очень спокойно и после передачи в руки полиции Западной Германии не предъявляла никаких формальных жалоб. После короткого допроса ее отпустили, и она уехала в родной город Ной-Ульм к своей матери Розине. Не успела она добраться до дому, как позвонил телефон: Карлос уже все знал и теперь интересовался ее самочувствием.

“Это было замечательное время, – вспоминала Розина. – Она была со мной и отдыхала. Ей нужно было получить новые водительские права и паспорт, поскольку все было утрачено. Мы вместе ездили на велосипедах на кладбище на могилу моего мужа. Я надеялась, что она останется, но Магдалина сказала, что ей нужно во Франкфурт. И я поняла, что она возвращается к Карлосу”.^{369} Словно заключив негласное соглашение, они никогда не обсуждали роль Карлоса в жизни Магдалины.

Предположение Розины соответствовало действительности, но Франкфурт был не конечным пунктом путешествия Магдалины. Карлос, находившийся в это время в Дамаске, приказал Иссе привезти Магдалину в столицу Сирии. Все, чего он достиг своими взрывами и стрельбой, было сокращение срока заключения на один год. Через пять месяцев, в сентябре, был досрочно освобожден и сообщник Магдалины Бруно Бреге за “отличное поведение” в тюрьме, где он успел сдать несколько экзаменов и приобрести профессию дипломированного чертежника. Отказ Бреге вновь примкнуть к группе несмотря на то, что “грязная война” велась и из-за него, мог быть расценен Карлосом как проявление неблагодарности. Как и Магдалина Копп, Бреге вернулся в Лугано к своей подруге, с которой он жил до ареста.

После встречи со своими патронами в Дамаске Карлос вместе с Копп вернулся в Будапешт. Но им дано было всего лишь несколько месяцев на то, чтобы отпраздновать свое воссоединение. В конце августа 1985 года государственный департамент США усилил давление на покровителей Карлоса, и на этот раз особенно на Венгрию. В том же помещении, где за год до этого Марк Палмер встречался с пятью послами советского блока, он принял поверенного в делах Венгрии в Вашингтоне. Они обсудили двусторонние отношения, и, только прощаясь, Палмер упомянул об основной цели этой встречи. “Да, кстати, – расплывшись в улыбке, небрежно заметил он. – Я слышал, что Карлос опять в Будапеште. Надеюсь, ему там нравится”.^{370}

Неожиданный выпад Палмера заставил венгров действовать. Через несколько дней управление госбезопасности известило Карлоса о своем решении лишить его явочных квартир и выселить его организацию с территории Венгрии на сей раз навсегда. Протесты Карлоса услышаны не были. Вайнрих прилетел в Бухарест 4 сентября, а через день за ним последовал Исса. 13 сентября Копп отправилась в Дамаск, а Карлос на следующий день улетел в Багдад. 18 сентября полковник Джозеф Варга, возглавлявший венгерскую контрразведку, наконец со спокойной душой сообщил Штази, что Будапешт избавился от Карлоса и его группы.^{371} Румыния также наконец уступила давлению со стороны Западной Германии и выслала Вайнриха и Иссу.

Добросовестно выполняя свой долг до последней минуты, офицеры Штази дотошно записали мнение Карлоса о бросивших его восточноевропейских режимах: “Коммунисты отвратительны. Они еще хуже империалистов. Но хуже всех – восточные немцы”.^{372} Наконец, Штази избавилась от Карлоса, чего при желании могла добиться много лет назад. Бывший генерал Штази Маркус Вольф вполне естественно преуменьшает связи восточных немцев с Карлосом: “Министр Мильке пребывал в иллюзиях. Он считал, что контроль над группой Карлоса сможет спасти Германскую Демократическую Республику от подозрений в причастности к террористическим актам на Западе. Конечно, Штази не оказывала прямой поддержки этим терактам, но я вынужден признать, что она несет за них определенную ответственность”.^{373}

Тот факт, что Штази вернула Вайнриху конфискованную взрывчатку, зная о том, что он собирается использовать ее для организации диверсий в Западном Берлине, свидетельствует о том, что утверждения Вольфа не соответствуют действительности. Он залился краской, когда ему было указано на это, и начал ссылаться на собственное неведение. Тут феноменальная память генерала Вольфа, позволившая совершить головокружительную карьеру разведчика, ему изменяет: “С сегодняшней точки зрения можно обвинить Штази в соучастии. Но я не думаю, что это совершалось из-за того, что кто-то из членов правительства осознанно стремился оказать поддержку террористам. Я не могу объяснить, каким образом задержанная на границе взрывчатка вновь оказалась в руках Вайнриха. К сожалению, деятельность нашей контрразведки известна мне не во всех подробностях”.^{374}

Вынужденный оставить свои базы в Восточной Европе, Карлос, как и за несколько лет до этого, когда он только приступал к организации своей группы, начал подыскивать новое убежище. Он попробовал улучшить расстроившиеся отношения с Ливией и послал туда Иссу на разведку. Исса вернулся очень быстро и привез неутешительные новости. Карлосом пренебрегли в силу влияния, приобретенного лысым коротышкой Сабри Халилем аль– Банной, или Абу Нидалем, который был затворником в не меньшей степени, чем Карлос шоуменом. В конце 1970-х, когда Абу Нидаль находился под патронажем Ирака, он испытывал лишь уважение к деятельности своего коллеги. “Моему другу Карлосу не страшны все полиции мира, – заявлял он в одном из своих интервью в то время. – Я поддерживаю все его акции, направленные против американского империализма и реакционных режимов Ливана и Саудовской Аравии. Конечная цель всех наших действий – образование демократического государства Палестины".^{375}

Однако в середине 1985 года Абу Нидаль перенес штаб-квартиру своей организации из Дамаска в Триполи, где, по сообщению ливийских новостных агентств, он встретился с Каддафи и получил убежище, поддержку и право пользоваться тренировочными лагерями в обмен на согласие служить Ливии. Именно Абу Нидаль лишил Карлоса расположения Каддафи, сплетничая за его спиной, дабы избавиться от конкурента.^{376} В январе 1986 года торжествующий Абу Нидаль расточал комплименты ливийскому лидеру за “огромную помощь и благородство, благодаря чему нас связывают с ним столь крепкие узы”. И без того шаткое положение Карлоса еще больше ухудшилось, когда его претензии на защиту палестинцев стали резко терять доверие. После угона круизного судна “Achille Lauro” в ноябре 1985 года, совершенного бандой палестинцев под командованием Абу Аббаса, которое закончилось отвратительным убийством парализованного еврея Леона Клингхофера, Ясир Арафат осудил всяческие “военные действия” палестинцев за пределами Израиля.

Кроме Ближнего Востока Карлос попробовал вдохнуть новую жизнь в свои взаимоотношения с Кубой и ее центральным управлением разведывательной службы (ДГИ), которые достигли самой низкой отметки к 1981 году, когда Фидель Кастро разрешил группе Карлоса лишь ненадолго останавливаться на острове. Однако в начале 1982 года Куба была готова возобновить старые связи, и Карлос встретился с разведчиком из ДГИ в Венгрии, чтобы обсудить возможное партнерство. Но договориться ни о чем не удалось, и переговоры были резко прерваны.^{377} Летом 1983 года Карлос предпринял еще одну попытку договориться со своими латиноамериканскими единомышленниками. Вайнрих установил отношения с резидентом кубинских спецслужб в Восточном Берлине Хуаном Мигелем Роком Рамиресом, и тот начал выполнять роль посредника между Карлосом и Гаваной. Группа держала Рока Рамиреса в курсе своей деятельности. “Мы устроили взрывы в Марселе в ответ на бомбардировку ливийской деревни французскими ВВС”, – сообщал Вайнрих Року Рамиресу в феврале 1984 года, согласно материалам Штази, и добавлял, что планируется проведение новых акций.^{378} Однако, несмотря на последовавший за этим визит Карлоса на Кубу, достигнуть взаимопонимания не удалось. Вне ведома Карлоса Рок Рамирес передавал полученную от Вайнриха информацию своим коллегам из Штази.

Сирийцы оказались самыми верными союзниками Карлоса, и именно в Дамаске он обрел убежище после изгнания из Восточной Европы. Среди почестей, которых Карлос, согласно Штази, был удостоен, упоминается и 6-часовая личная аудиенция президента аль-Асада.^{379} Следуя распоряжениям главы государства, руководители разведывательных органов помогли Карлосу обосноваться в сирийской столице. Карлос со своими помощниками перевезли туда весь свой арсенал и фальшивые документы, а также картотеку и финансовые отчеты Вайнриха.

Сирийцы заключили выгодную сделку и надеялись, что Карлос щедро расплатится с ними за оказанное ему гостеприимство: они планировали нанесение ударов по отдельным представителям сирийской оппозиции, скрывающимся за рубежом, в особенности по “мусульманским братьям”, обосновавшимся в Западной Германии, устрашение “реакционных арабских режимов, выступающих против президента аль-Асада”, участие в совместных действиях Сирии и Ирана против Саудовской Аравии и других стран Персидского залива и акции, направленные против Израиля и других антисирийских сил в Ливане. Архивы Венгрии и Восточной Германии свидетельствуют о том, что в этот список Сирия также включила похищение президента (какого именно, не уточнялось) за выкуп в 10 млн. долларов.

Внезапное закрытие границ Венгрии и Чехословакии для организации Карлоса застало его врасплох и вынудило лишиться значительных сумм, оставшихся на банковских счетах обеих стран. Однако Карлос совершенно не собирался расставаться со своим богатством. 10 июня 1986 года Карлос, Копп, которая к тому времени была на седьмом месяце беременности, и их телохранитель, прилетели в столицу Чехословакии Прагу, используя сирийские дипломатические паспорта, выданные на чужие имена. Однако чешские секретные службы очень быстро установили их личности, и через три дня несколько офицеров разведки наведались в гостиничный номер супружеской пары. Карлос нервно курил одну сигарету за другой, в то время как гости убеждали его покинуть страну. Встреча проходила в такой напряженной атмосфере, что всякий раз, доставая новую сигарету, Карлосу приходилось делать знак телохранителю, чтобы тот не счел это за попытку достать оружие.

Телефонный разговор с представителем Фронта освобождения в Чехословакии убедил Карлоса в необходимости уехать из Праги. Он был сфотографирован в пражском аэропорту вместе с Копп. Снимок подчеркивает его орлиный профиль и выступающий подбородок. В костюме с галстуком плотно сложенный Карлос походил на усталого бизнесмена после тяжелого рабочего дня. Единственное, что противоречило этому образу, так это содержимое пухлых чемоданов, в которых находился привычный арсенал оружия, что даже привело к краткой полемике с пилотом прежде, чем он был допущен на борт самолета. Самолет летел в Москву, где Карлос и его спутники пересели на другой рейс, отправлявшийся на Ближний Восток.

* * *

Случайным знакомым в Дамаске Карлос представлялся мексиканским бизнесменом, торгующим с арабским миром, хотя у него были сирийские паспорта на имена Мишеля Кури и Мишеля Ассафа. Его хозяева предоставили ему квартиру с просторной террасой на улице Аль-Акрам бен Сейфи в фешенебельном районе города. В этом микрорайоне, находившемся под усиленной охраной, жили высокопоставленные представители сирийского истеблишмента и офицеры военно-политической академии. Многие улицы этого квартала, называемого Меззех, были закрыты для посещения рядового населения. Среди ближайших соседей Карлоса оказался разыскиваемый разведчиками многих стран нацистский преступник Алоис Брюннер, повинный в смерти 120000 евреев, в том числе более 46000 были отправлены им в 1943 году из Салоник в Аушвиц. Как и Карлоса, Брюннера, однажды заявившего немецкому журналисту: “Эти отбросы человечества (евреи) заслуживают смерти”, разыскивала Франция, которая уже дважды заочно приговорила его к смертной казни за то, что он работал помощником Адольфа Эйхмана.

Как свидетельствует грубый план, сделанный рукой Карлоса, из окон его дома открывался вид на фруктовые сады; а сам дом был расположен неподалеку от женского педагогического института и в удобной близости от аэропорта. Единственным напоминанием о революционном прошлом Карлоса был “Калашников” – возможно, самое популярное оружие, собственноручно обрезанное Карлосом, – с которым регулярно ходил телохранитель, сопровождавший его во время любых выходов на улицу. По вечерам его сопровождало не меньше шести телохранителей.

Материалы Штаэи свидетельствуют о том, что среди доброжелателей, посещавших Карлоса в Дамаске, был и адвокат Верже. Сам он всегда отрицал, что встречался с Карлосом в Сирии. “Но даже если это и соответствовало бы действительности, это могло происходить только в рамках моей профессии, – заметил он однажды. – Если арестовывают женщину, я имею право видеться с ее мужем. Если ее муж является объектом судебного разбирательства, я не могу помогать ему, но могу встречаться с ним”.^{380}

Восточные немцы продолжали следить за Карлосом и его организацией, хотя теперь уже издалека. В материалах Шта-зи упоминается визит Верже, который тот нанес Карлосу в Дамаске в июле 1986 года. Как и посещения Восточного Берлина, его приезд в Дамаск был окутан тайной и осуществлялся с применением мер крайней предосторожности, изобретенных Вайнрихом. Верже обговорил все бюрокротические формальности этого путешествия с сирийским послом в Париже, а также с первым секретарем посольства. Официальной причиной его поездки была названа необходимость встретиться с тремя его клиентами – ливанцами, проживавшими в Дамаске. Верже было велено забронировать себе номер в отеле “Меридьен” и ждать звонка Вайнриха или Иссы.^{381}

Согласно сведениям французской разведки, 17 августа 1981 года в Бейруте Магдалина Копп родила дочь.^{382} Карлос назвал девочку в честь своей матери и жены Эльба Роза. Воспоминания его ливийского друга Ассама эль-Джунди свидетельствуют о реакции Карлоса на рождение дочери: “У него было странное отношение к детям. Казалось, они приводят его в полное изумление. Когда друзья знакомили его со своими детьми, он был абсолютно счастлив. В присутствии детей в его взгляде появлялось выражение грусти и невероятной гордости”.^{383}

Бывший нацист, а затем швейцарский банкир на пенсии Франсуа Жену, поддерживавший Карлоса с начала 1970-х годов, также регулярно навещал его в столице Сирии. “Черный банкир” плохо сочетался с революционными взглядами Карлоса. После войны Жену помогал скрываться фашистам и приобрел права на сочинения Адольфа Гитлера, Мартина Бормана и Йозефа Геббельса, которые он издавал. Он испытывал сильную симпатию к палестинским экстремистам и считал нацизм частью “всемирной войны с сионизмом”. Жену сам признавался в том, что посещал Карлоса и Вайнриха в Дамаске, называя их гостями сирийского правительства, приютившего их как “братьев палестинской революции”.^{384}

Ненасытная жажда приключений наконец начала покидать Карлоса. Однако мировая пресса продолжала видеть его тень за всеми террористическими актами. В сентябре 1980 года именно ему было приписано убийство бывшего диктатора Никарагуа Анастасио Самосы в центре Асунсьона в Парагвае. В том же году на него была возложена ответственность за организацию захвата заложников в посольстве Соединенных Штатов в Тегеране. А в декабре 1981 года его объявили ответственным за подготовку покушения на президента Рональда Рейгана. Утверждалось также, что в июле 1984 года он был арестован израильтянами, схватившими его, по утверждению “Ивнинг стардарт”, с помощью морских котиков на пароме “Alisur Blanco”, направлявшемся с Кипра в Бейрут. Два года спустя, в феврале 1986 года, его некролог был напечатан в израильской газете “Дамар”, сообщавшей, что он был казнен ливийской спецслужбой и останки его погребены в песках ливийской пустыни. По утверждению одного из ведущих офицеров израильской военной разведки “Атан” генерала Иегошвы Саги, “он слишком много знал, и его сведения об участии лидеров арабских стран и подчиненных им секретных служб в международном терроризме представляли определенную опасность; поэтому от него просто избавились”.

На самом деле Карлос был жив и здоров, хотя его сирийские хозяева проявляли к нему все меньше и меньше интереса. На многие годы Карлос оказался обреченным на праздное существование. Когда маленькая Эльбита, ангельские черты которой напоминали отца, подросла, Карлос в сопровождении телохранителя любил гулять с ней по улицам, держа ее за руку. Карлос и Копп часто обедали в ресторане “Золотая звезда”, который располагался на 15 этаже гостиницы “Чам-палас" и славился своим вращающимся полом, благодаря чему посетители могли обозревать весь город. По праздникам Карлос вывозил свою семью на морское побережье.

Копп, телефонные звонки и письма которой, включая большой набор фотографий Эльбиты, продолжали перехватываться немецкой полицией, давно уже вела спокойный образ жизни. “У меня все в порядке. У нас все хорошо, – сказала она в одном из телефонных разговоров со своей сестрой”. В письме, отправленном с Кипра, она писала: “Мне нужны новые очки. Похоже, я начинаю стареть”. Не исключено, что то же самое она думала о своем муже.

Вскоре хозяева Карлоса предостерегли его от каких-либо попыток нарушить сложившуюся ситуацию. Расследование взрыва самолета авиакомпании “Pan-Аm” над Локкерби (Шотландия) в декабре 1988 года привело к тому, что подозрения пали на Сирию.^{385} Учитывая нарастающее давление со стороны Запада, президент аль-Ассад решил продемонстрировать свое равнодушие к террористам и выслал несколько групп из контролируемой Сирией долины Бекаа. Карлосу было заявлено, что его присутствие в столице возможно только в том случае, если он будет продолжать вести бездеятельный образ жизни. Единственное предложение о нападении на американскую базу в Греции, высказанное Карлосом в 1989 году, было отвергнуто. И лишь Вайнрих, проводивший большую часть времени в столице Южного Йемена Адене, продолжал вести активный образ жизни. Он курировал лагеря террористов в Сирии, Ливане и на острове Сокотра в Индийском океане.

Еще не достигнув и 40 лет, Карлос оказался отстраненным от дел тем самым режимом, который в течение длительного времени снабжал его деньгами и оружием. По замечанию одного из офицеров МИ-6, конец 1980-х годов стал временем, когда Карлос “окончательно выдохся”. Полное отсутствие интереса к нему, которое демонстрировали и некоторые западные службы, грозили превратить в насмешку его почетный титул “самого разыскиваемого человека в мире”. Самый разыскиваемый – кем? Для ЦРУ в конце 1980-х годов Карлос был уже прошлым. Для Винсента Каннистраро, возглавлявшего отдел по борьбе с терроризмом вплоть до 1990 года, Карлос был не более чем “исторической достопримечательностью, к тому же довольно печальной. Коммунистическая пивная бочка, не верящая в Бога и больше не нужная мусульманским государствам. Ему приписывались разные операции только потому, что никто не знал, кто их совершил на самом деле. В Дамаске он пил не просыхая”. “Моссад” также относился к Карлосу достаточно равнодушно, невзирая на его связи с палестинским движением, может быть, поскольку он не совершал нападений на израильские объекты после обстрела самолета компании “Эль-Аль” в 1975 году.

Даже ДСТ почти не уделяло внимания этому беглецу, который застрелил двоих и ранил одного из его офицеров. “Мы решили, что он отошел от дел, – говорил бывший глава ДСТ. – Мы всегда более или менее точно знали, где он находится. Кое – кто из наших агентов бывал поблизости от его дома в Дамаске, и мы знали, где он живет. Но он не был нам нужен. В любом случае президент Миттеран никогда не давал нам зеленый свет, чтобы мы покончили с ним в Дамаске”.

* * *

Неистовствующая толпа в миллион человек устремилась через Берлинскую стену в ночь на 9 ноября 1989 года, впервые за 28 лет ощутив вкус свободы. Она заполонила Западный Берлин и с раскрытыми ртами рассматривала сияющие бутики на Курфюрстендам. В эту опьяняющую ночь молодые немцы с обеих сторон “железного занавеса” стояли на обреченной к сносу стене и поливали друг друга шампанским.

В последующие недели, после того как Восточная Германия разрешила беспрепятственный проход через Берлинскую стену, КГБ предсказывало, что веселье это закончится скверно. Михаила Горбачева предупредили о том, что жители Восточного Берлина могут напасть на бараки Советской Армии, расположенные в черте города. Однако берлинцы предпочли уничтожить самый ненавистный символ коммунистического режима – главный штаб Штази. 15 января 1990 года разъяренная толпа хлынула через мрачный комплекс зданий на Норманенштрассе в сером рабочем квартале Восточного Берлина, известном как Штазиград.

Сотни повстанцев бежали по длинным коридорам высоких и безжизненных зданий. Они оставляли за собой надписи: “Нацистские свиньи” и “Гестапо” и мочились на стены. Окна были разбиты, закрытые на замок двери высажены, тысячи досье выброшены наружу. Этот штурм, вдохновленный, по слухам, западногерманской секретной службой, убедил в том, что множество дел, заведенных на граждан ГДР, уцелело. Архивы красноречиво свидетельствовали о том, что год за годом сосед доносил на соседа, друг на друга и даже жены на мужей.

Система, столь долго прикрывавшая Карлоса, развалилась подобно Берлинской стене. Восточные немцы, устремившиеся за Берлинскую стену, не только похоронили марксизм и “холодную” войну, но и начали заново переписывать правила международного террора. Глубоко в недрах министерства государственной безопасности аккуратными рядами стояли тысячи папок с донесениями, фотокопиями писем и расшифровками подслушанных разговоров, которые красноречиво рассказывали о жизни Карлоса в объятиях Восточного блока.