Текст книги "Убийства единорога"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Эвелин и я видели, что старик настроен по-боевому.

– Они пытались остановить вас? – спросила Эвелин.

– Конечно, но я тем не менее сел в самолет. Разумеется, меня могут попросить уйти в отставку, если они нажмут на нужные кнопки, – радостно усмехнулся Г. М., – но пока что я здесь. Во время полета я сидел и думал. Я знал, что не получу помощи от французской префектуры. Но у меня была теория. Прежде всего мне следовало связаться с вами, девочка, чтобы узнать ваши инструкции, – поэтому я последовал сюда с Марселем. А теперь, когда меня едва не утопили за мои старания, я узнаю, что у вас нет никаких инструкций, которые могли бы мне помочь! Ни одной нити! Ни одного ключа! – Г. М. злобно засопел. – Что же нам теперь делать? Конечно, если моя первоначальная идея была неверной…

Я задумался.

– Мы можем создать оборонительный союз изгоев, но мы здорово застряли на старте – во всяком случае, что касается охоты за Фламандом. К примеру, вам известно, что Рэмсден этим вечером летит из Марселя в Париж? И что Фламанд угрожал лететь тем же рейсом?

Г. М. разглядывал свои руки. Ему приходилось сдерживать мимику, и лицо его одеревенело, дабы скрыть тот факт, что первую партию он проиграл.

– Нет, неизвестно, – ответил он. – Думаете, я бы погнался за вами в эту глушь, зная, что самолет должен приземлиться в Париже вскоре после моего отъезда оттуда?

Эвелин подперла рукой подбородок.

– Значит, если его не задержала гроза, он уже прибыл в Париж. А мы застряли в грязи в нескольких десятках миль от поля битвы и… Что это?

Мотор самолета затарахтел еще ниже и громче. Г. М. выключил свет и посмотрел в окно.

Сначала мы не могли ничего разглядеть. Звук внезапно прекратился, – очевидно, мотор выключили. Потом в нескольких сотнях футов над лугом справа от нас и в нескольких сотнях ярдов от тополей вдоль дороги вспыхнули два луча света с обеих сторон кабины самолета, который кружил над лугом, совершая вынужденную посадку.

– Я подумывал, что Фламанд может пойти на подобный трюк, – промолвил Г. М. – Позаботиться, чтобы этот самолет никогда не долетел до Парижа.

– Вы имеете в виду… – начала Эвелин.

– Угу. Меня бы очень удивило, если бы это оказался не самолет рейса Марсель-Париж, задержанный грозой или какими-то махинациями, с Джорджем Рэмсденом, Гаске и Фламандом на борту. – Г. М. щелкнул пальцами в темноте. – Карты раскладываются сами собой! Я собираюсь сыграть в покер с Гаске и Фламандом, не зная, кто есть кто. Надеюсь только, что самолет не разбился.

Он не разбился. Посадочные огни описали последний круг, нырнули за деревья и заскользили возле тополей, пока не остановились. Потом окна кабины вспыхнули желтым светом.

– Приземлился! – радостно воскликнул Г. М. – Ну что, отправимся к ним? Мне хочется взглянуть на этих невинных пассажиров.

– Даже если это тот самый самолет, что сомнительно, – возразил я, – вы же не думаете, Г. М., что Фламанд организовал поломку в воздухе, вынудив самолет приземлиться?

– Полагаю, вам лучше прихватить с собой пушку, которую вы украли, на случай неприятностей, – посоветовал Г. М. – Но я не думаю, что это дело рук Фламанда. Такое ему не по зубам. Скорее всего, возникли неприятности с мотором – вода в питательном шланге или еще что-нибудь. Пошли. Я не возражаю, если придется немного промокнуть ради доброго дела. Нет-нет, Марсель. Вы restez la и buvez le whisky, mon gars.[19]19
  Оставайтесь и пейте виски, мой мальчик (фр).


[Закрыть]

Марсель поблагодарил его. Французский язык Г. М. в основном состоял из сленга парижских трущоб. Выйдя из машины, он отказался надеть цилиндр, заявив, что это подарок королевы Виктории, который не должен отсыреть. Спрятав его под пальто в сложенном виде, Г. М. накрыл голову носовым платком и заковылял вперед, являя собой самое странное воплощение британской респектабельности, какое когда-либо видели на французских дорогах. Я позаимствовал у Марселя фонарь, и, если не считать грязи, идти было легко. Мы прошли сквозь ряд тополей и двинулись через луг, границы которого скрывались в тумане. Слева от нас, вдоль берега реки, тянулась буковая роща, за которой виднелись огни.

Но наше внимание было приковано к приземлившемуся самолету. Его дверь была открыта, и собравшаяся возле нее группа людей горячо о чем-то спорила. Четверо отделились от группы и отошли налево. Когда они попали в поток света (салон самолета был освещен), мы увидели, что это трое мужчин и женщина. Остальные продолжали толпиться у двери. Г. М. напряг свой зычный голос, перекрикивая дождь.

– Алло! – окликнул он по-французски. – Это самолет из Марселя в Париж?

Слова вызвали более чем сенсацию. Все повернулись, и голоса смолкли, словно прихлопнутые крышкой. Пассажиры превратились в скрюченные силуэты, застывшие при звуке незнакомого голоса. Один из мужчин в униформе стоял на свету, падающем из двери, и я увидел, как его рука метнулась к карману.

– Да! – крикнул он в ответ, но голос его звучал неуверенно. – Кто здесь?

– Друзья. Английские туристы. С нами произошел несчастный случай.

Последовала еще одна пауза. Затем один из группы слева от нас – низкорослый коренастый мужчина – сделал несколько шагов вперед.

– Англичане? – осведомился он по-английски. – Кто вы, черт возьми? Не вздумайте шутки шутить – мы вооружены.

– Хо-хо! – усмехнулся Г. М. – Я знаю этот голос. Привет, Рэмсден. Не бойтесь – это не Фламанд, а Генри Мерривейл. Со мной пара друзей.

– Вот это да! – воскликнул сэр Джордж Рэмсден. – Успокойтесь, я знаю этого парня. С ним все в порядке.

– Вы уверены, что знаете его? – осведомился высокий мужчина в дождевике, стоящий у двери самолета. – Фламанд славится талантом к мимикрии. Но если он не желает обнаружить себя, думаю, Гаске пора это сделать. Мы должны знать нашего защитника.

– Не болтайте чепуху, приятель, – проворчал позади Рэмсдена голос, в котором звучал явный американский акцент. – Кто-то вас разыграл.

Пока Г. М. ковылял к Рэмсдену, которого мы с Эвелин также приветствовали, я пытался рассмотреть семерых пассажиров, но было слишком темно, чтобы различить их лица. У меня создалось впечатление, что все они – за одним исключением – англичане или американцы. Исключением являлся джентльмен среднего роста, с чопорной осанкой французского юриста или медика – он все еще стоял в дверях самолета, словно опасаясь, спрыгнув вниз, испачкать начищенные до блеска ботинки. Тем временем Рэмсден принюхивался, словно чуя неприятности, и оглядывался вокруг, резко жестикулируя.

– Свалились прямо с неба, – говорил он своим высоким, пронзительным голосом. – Меня беспокоят неудобства. Хотя мне наплевать на угрозы этого мошенника в духе Эдгара Уоллеса,[20]20
  Уоллес Эдгар (1875–1932) – английский писатель, автор авантюрных романов.


[Закрыть] я хочу хоть какого-то комфорта. Мы не можем оставаться в самолете – здесь не разрешают даже курить. Что там за огни? – Он указал налево. – Пилот говорит, что это замок какого-то аристократа и что он, вероятно, приютит нас, пока мы не сможем лететь дальше. – Рэмсден обратился к пилоту на безупречном французском: – Объясните, в чем причина аварии и когда мы сумеем продолжить полет?

Мужчина в униформе пожал плечами:

– Неполадки с мотором можно исправить, месье, и я не думаю, что мы повредили шасси. Нас вынудил приземлиться туман. К сожалению, это старый самолет, не приспособленный к полетам вслепую. Пока туман не рассеется… ну, мы постараемся устранить неполадки.

Высокий англичанин у двери самолета, пытающийся зажечь сигарету, резко вскинул голову и сказал Рэмсдену:

– Идите в замок, сэр. Мы последуем за вами, если нам окажут гостеприимство.

– Правильно, – произнес другой англичанин рядом с ним, а стоящий в дверях француз молча кивнул.

Мы отошли вместе с другими четырьмя, слыша позади звуки спора. Единственная женщина среди пассажиров, взяв под руку мужчину в щегольском кепи, с любопытством разглядывала Эвелин. Так как с нами якобы произошел несчастный случай, Рэмсден хлопотал вокруг Эвелин, демонстрируя галантность, хотя не мог ее видеть. Его жизнелюбивый дух согревал даже эти неприветливые места. Думаю, приближаясь к замку, мы все почувствовали себя лучше. Только последний член группы – толстяк, которого Рэмсден именовал Хейуордом, – продолжал ворчать и спотыкаться.

Когда буковая роща уступила место зарослям ив, показался Шато де Л'Иль. Впечатление было такое, что замок построен не на острове, а прямо на воде.[21]21
  Шато де Л'Иль – замок на острове (фр.).


[Закрыть] В этом месте Луара делает излучину, поэтому замок находился в добрых шестидесяти ярдах от любого берега. Гравиевая подъездная аллея, чье начало мы не могли видеть, оканчивалась у высокой каменной дамбы. Река бурлила и пенилась вокруг острова. Замок был небольшим, но конические верхушки его башен казались гигантскими в пелене дождя, а свет на первом этаже выглядел далеким из-за глубоких оконных ниш. Застрявшее бревно колотилось об арки дамбы, листва шумела, а ветер дул нам в лицо.

– Надеюсь, нам откроют дверь, – пропыхтел Рэмсден. – Пилот говорит, что хозяин – человек со странностями. Живет затворником и редко принимает кого-либо.

В этот момент мы оказались под прикрытием увитой виноградом стены. Несколько ступенек вели к большой двери, и, как только мы начали подниматься, дверь открылась, и на темном фоне возникла арка света.

– Пожалуйста, входите, господа, – произнес вежливый голос. – Граф д'Андрье ожидает вас.

Глава 5
ХОЗЯИН СТРАННОГО ЗАМКА

Большая дверь захлопнулась за нами. Я восстановил равновесие, чувствуя себя пробудившимся в комфортабельной комнате после дурного сна. Мы находились в каменном коридоре с высоким потолком и колоннами по обеим сторонам, напоминавшем неф маленького собора и оканчивающемся лестницей в дальнем конце. Камень почернел от сырости, но пол между колоннами покрывала чистая красная ковровая дорожка. Каждая вторая колонна была снабжена железными консолями для электрических ламп.

– Он ожидает нас? – переспросил Рэмсден. – А, понимаю! Вы имеете в виду, что видели, как мы подходим к замку?

– Нет, месье, – вежливо ответил крупный мужчина в поношенном вечернем костюме, с пышными усами и покрытыми бриллиантином волосами. – Я имею в виду, что монсеньор ожидает вас со вчерашнего дня.

– Господи! – воскликнул человек в щегольском кепи и посмотрел на женщину, все еще цепляющуюся за его руку. – Вы хотите сказать…

– Что говорит этот тип? – осведомился толстяк по фамилии Хейуорд. – Я смог понять только пару слов. Вроде бы нас ожидают?

– Вот именно, – произнес по-английски новый голос. – Позвольте мне объясниться.

Я не заметил, как в коридор спустился хозяин дома, который, заложив руки за спину и глядя на нас с вежливым интересом, направлялся к нам по красному ковру между наклонными тенями от колонн.

Это был худощавый мужчина лет шестидесяти с лишним, чью ковыляющую походку компенсировали легкость осанки и искорки юмора в блестящих темных глазах под набрякшими веками, с морщинками вокруг них и на лбу, словно от привычки поднимать брови. Волосы и подстриженная по-военному бородка начинали седеть, но усы под костлявым носом оставались черными. На нем были халат, белый галстук и черная ермолка. Кивнув каждому из нас, он поднял руку, призывая к молчанию. Его английский был вполне сносным, хотя слегка педантичным.

– Не бойтесь, друзья мои. Это не ловушка, и я не Фламанд. Ха-ха! Меня зовут д'Андрье. Все, что я знаю о сложившейся ситуации, содержалось в письме, которое я имел честь получить от самого Фламанда. Э-э… кто из вас сэр Джордж Рэмсден?

Он посмотрел на Г. М., который оставался бы наиболее колоритной фигурой в нашей группе даже без мокрого носового платка, прилипшего к лысине. Рэмсден, шаривший глазами по коридору, почти виновато вздрогнул.

– Это я, – ответил он. – Прошу прощения, сэр, но откуда вам все это известно?

– Письмо все объяснит. Вы переведете его вслух?

Рэмсден взял лист бумаги, который протянул ему хозяин дома, пробежал его глазами и поднял рыжеватые брови к мокрым полям шляпы.

– В жизни не видел подобной наглости! Слушайте!

«Монсеньор!

Имя месье графа д'Андрье всегда было известно мне как принадлежащее человеку, в прошлом обожавшему охоту. Если она все еще его интересует, могу предложить месье графу увлекательнейшее занятие – охоту на единорога.

Позвольте объяснить. Этим вечером я узнал, что на завтрашний вечерний авиарейс из Марселя в Париж зарезервировано место для некоего сэра Джорджа Рэмсдена – англичанина, чье доброе сердце я высоко ценю, но при упоминании об интеллекте которого невольно начинаю смеяться…»

– Как видите, – поспешно вставил наш хозяин, – письмо отправлено вчера вечером из Марселя.

– «Невольно начинаю смеяться…» – повторил Г. М. – Угу. Продолжайте, Рэмсден. Что там дальше?

«Меня интересуют сэр Джордж Рэмсден и то, что он везет с собой. Поэтому я зарезервировал место на том же самолете.

Я много думал о месте для посадки и в конце концов выбрал изолированный район около Вашего знаменитого замка. В должное время я приму меры, чтобы обеспечить вынужденную посадку. Так как на солидном расстоянии от этого места больше нет ни одного дома, мы, вероятно, нанесем Вам визит. Здесь у меня будет время для работы, хотя много времени мне никогда не требуется. Могу я попросить Вас приготовить легкую закуску для пассажиров? К сожалению, даже я не могу сообщить Вам точное время нашего прибытия, а в данный момент и количество пассажиров. Но холодных закусок будет достаточно, и я едва ли оскорблю месье графа, добавив, что полагаюсь на его хороший вкус в выборе не слишком сладкого шампанского…»

Рэмсден издал звук, как человек, получивший удар в живот.

– Что касается шампанского, – сказал д'Андрье, – могу предложить вам «Рёдерер» 1921 года. Надеюсь, это вас удовлетворит?

– Еще бы! – с одобрением отозвался толстяк Хейуорд. Все повернулись к нему. Его широкая физиономия покраснела, и он вцепился в переносье роговых очков, словно поправляя их. – Я только имел в виду… Ну, вы понимаете. Продолжайте, Рэмсден.

«Об одном, месье, я глубоко сожалею. Среди пассажиров самолета, безусловно не блещущих умом, вероятно, окажется настолько тупой, что я бы не стал навязывать его Вам, если бы не был почти готов убить его. Это субъект низкого происхождения, именующий себя Гаске. В данный момент я не могу информировать Вас, к какой неуклюжей маскировке он прибегнет на сей раз. Но Вы легко узнаете его, месье, по возмутительного размера ушам, близко посаженным глазам и носу, который на расстоянии двадцати шагов почти неотличим от помидора…»

Молодой человек в щегольском кепи – очевидно, американец – начал смеяться. Он снял кепи, и все посмотрели на него. Привлекательное лицо с карими глазами, широким носом и таким же широким добродушным ртом свидетельствовало скорее о богатом воображении, нежели об остром уме. Светлые волосы прилипли ко лбу. Нисколько не смущенный устремленными на него взглядами, он задумчиво почесывал нос. Женщина или девушка рядом с ним казалась обеспокоенной. Насколько я мог судить, она не была ни американкой, ни англичанкой, ни француженкой – скорее немкой или австрийкой, вероятнее всего из Вены. Она была маленького роста, с высокой грудью, почти прозрачной кожей и чисто венским темно-красным ртом. Ярко-голубые глаза и темные волосы придавали ей особое очарование. На ней были голубой берет и открытая кожаная куртка, какую носят автомобилисты, под которой угадывалась весьма соблазнительная фигурка. Я заметил, что покрытая грязью Эвелин смотрит на нее неодобрительно. Когда ее спутник засмеялся, она упрекнула его по-немецки.

– Ладно, Эльза, – усмехнулся он. – Могу добавить, что хотел бы взглянуть на ответ, написанный Гаске.

Глаза нашего хозяина блеснули.

– Можете это сделать, сэр, если пожелаете.

– Вы имеете в виду, что получили письмо и от Гаске?

– Оно пришло сегодня после полудня. Я нахожу обоих необычайно забавной парой… э-э… – он щелкнул пальцами, – микоберов.[22]22
  Микобер – персонаж романа Чарлза Диккенса «Жизнь и приключения Дэвида Копперфилда», чье имя стало нарицательным обозначением оптимиста-неудачника.


[Закрыть] Но я забыл о хороших манерах. Дамы, должно быть, испытывают неудобства. Пожалуйста, простите старого ветерана. – Он поклонился им. В ответ на приветствие Эвелин коснулась рукой головы, а женщина по имени Эльза присела в реверансе. – Я редко принимаю гостей, – продолжал д'Андрье, – но вы найдете требуемые месье Фламандом «легкие закуски» приготовленными для вас. Если хотите принять ванну и переодеться, мой дом в вашем распоряжении. Мои слуги могут принести ваш багаж…

Рэмсден уставился на него:

– Вы хотите сказать, что выполнили указания автора письма?

– Конечно. Он пообещал мне интересное развлечение.

– И вы даже не сообщили об этом полиции?

Д'Андрье нахмурился:

– Разумеется, нет, если не считать дозволенного в последних абзацах. Вы не дочитали письмо? Позвольте мне. – Он взял письмо у Рэмсдена.

«Хотя я предпочел бы, чтобы Вы не связывались с местной полицией, я достаточно знаком с их интеллектом, чтобы не предвидеть серьезных осложнений. Но я не возражаю, чтобы Вы, если хотите, связались с Гаске. Напротив, я хочу, чтобы он заранее получил известия о своем грядущем поражении. Чтобы сделать охоту более возбуждающей, можете написать ему в марсельское или парижское отделение Сюрте. Этим вечером я напишу в газеты, сообщая, что буду на борту завтрашнего самолета. Он прочитает это. Но в качестве личной информации можете передать ему все, что я сообщил Вам.

Напишите следующее: «Завтра великий Фламанд будет в самолете с сэром Джорджем Рэмсденом. Он обеспечит вынужденную посадку около Шато де Л'Иль неподалеку от Орлеана, украдет единорога, убьет любого недоумка, вставшего у него на пути, и исчезнет, как всегда. Вы знаете, когда и где он нанесет удар. Попробуйте остановить его, если сможете.

Фламанд».

– Ура! – вскричал молодой блондин. – Это заставит публику вскочить с мест. Кстати, что такое «единорог»?

– Все это шепуха, – произнесла Эльза с немецким акцентом.

– Конечно, он самодовольный негодяй, – задумчиво промолвила Эвелин, – но я бы хотела с ним повстречаться.

Хейуорд прочистил горло.

– Друзья мои, будем рассуждать здраво! У этого типа достаточно наглости, – в его глазах блеснуло невольное восхищение, – но ваш Фламанд не волшебник. Как он мог заранее указать точное место, где самолет совершит вынужденную посадку? Если не… – Он оборвал фразу и пригладил седые волосы. – Ну конечно, джентльмены! Нам следовало об этом догадаться. Фламанд подкупил пилота. Такую грязную работу мог проделать кто угодно, и я выхожу из себя при мысли, что нас задержало…

– Тем не менее я в этом сомневаюсь, – сказал Г. М.

Все замолчали, сами не зная почему. Г. М. вытер лысину, протер очки и прислонился к колонне, почесывая цилиндром подбородок. В уголке его рта торчала старая черная трубка.

– Сомневаюсь, ребята, – повторил он. – Во-первых, в таком случае второй пилот и, вероятно, стюард были бы соучастниками. Разве одинокий волк вроде Фламанда действует подобным образом? Одного вида этих парней достаточно, чтобы понять весь риск такой затеи.

– Значит, вы и ваши друзья, сэр, не были на борту самолета? – спросил д'Андрье, посмотрев на Эвелин и меня.

– Нет. Наш автомобиль попал в аварию. Хмф! Во-вторых, я припоминаю экипаж этого самолета – мне приходилось летать с ними раньше, и я не верю, что их можно подкупить. Пилота зовут Жан Морель – он крепкий парень родом с юга и выше всяких подозрений…

– Знаю, – кивнул Рэмсден. – Они говорили, что их прикомандировали к нам. Но это только все усложняет. Хейуорд прав. Как может кто-то заставить самолет приземлиться в точно намеченном им месте? Как мог Фламанд рассчитывать сделать это в качестве пассажира?

Глаза д'Андрье блеснули под отекшими веками. Он явно наслаждался происходящим.

– А как, сэр, он похитил Рембрандта из комнаты-сейфа Гроссенмарта в Берлине? Или сапфиры мадам де Монфор на президентском балу? Теперь сэр Джордж может понять причину, по которой я выполнил все требования месье Фламанда, когда он почтил меня своим доверием.

Рэмсден продемонстрировал ту сторону своей натуры, которая обеспечивала ему популярность в других странах. Внезапно он хлопнул себя шляпой по ноге и усмехнулся:

– В жизни не слышал ничего более спортивного! Сэр, мы будем счастливы воспользоваться вашим гостеприимством. Позволим Фламанду действовать. Если он слышит меня, на что я надеюсь, то оценит, что я предлагаю честную игру.

– Невзирая на то, что это чревато большой опасностью для вас?

– К черту опасность! Я готов рискнуть – мне доводилось рисковать куда сильнее. – Кирпично-красное лицо Рэмсдена буквально сияло. – К тому же здесь присутствует кое-кто, способный испортить Фламанду игру гораздо больше, чем Гаске. Я имею в виду этого парня. – Он указал на Г. М. – Не знаю, откуда он взялся, но он здесь, так что великому Фламанду лучше быть поосторожнее. Кстати, позвольте представить. Это сэр Генри Мерривейл. И… ах да, леди. Это мисс Чейн, а это… – он повернулся к Эльзе, – мисс… миссис…

– Миддлтон, – подсказал ее спутник, гордо расправив плечи и улыбаясь Эльзе, которая улыбнулась в ответ. – Миссис Миддлтон – моя жена.

– И мистер Миддлтон, – продолжал Рэмсден, потом подтолкнул вперед толстяка. – Это мистер Эрнест Хейуорд. Мы разговорились в автобусе по пути к самолету. Он был в Вашингтоне одновременно со мной более двадцати лет тому назад – во время первой администрации Вильсона. Думаю, Кен тоже был там тогда. – Он посмотрел на меня: – И наконец, мой друг мистер Блейк, который выглядит так, словно ему не помешало бы умыться.

Д'Андрье поклонился.

– Больше пассажиров в самолете не было?

– Подойдут еще трое. Я не знаю никого из них. Хотя погодите! Кажется, высокий тощий парень представился мне как парижский корреспондент лондонской «Рекорд». А теперь, сэр, если вы попросите ваших слуг принести наш багаж… Между прочим, Г. М., где ваша машина?

Слово «багаж» напомнило мне кое о чем. К этому времени Драммонд и двое других мстителей (если Провидение не послало их в другом направлении) должны были добраться до наших увязших автомобилей. Я мог себе представить, что они сказали Марселю. Следующим их шагом будет посещение замка. Если не принять меры, все трое изгоев будут схвачены – включая Г. М. Как ему указали в Уайтхолле, у него не было никаких полномочий. Если он попадет в передрягу, Уайтхолл будет только злорадствовать.

При этой мысли моя душа ушла в пятки.

– Месье д'Андрье, – заговорил я, прежде чем Г. М. успел ответить, – наши машины находятся у реки возле пристани. Но прежде чем вы приютите нас, будет честно предупредить вас, что нас преследует полиция.

Последовала пауза.

– В какую респектабельную компанию мы попали! – проворчал Хейуорд. – И что же вы натворили, молодой человек?

– Напал на полицейских. Уверяю вас, это было недоразумение. Сэр Джордж может поручиться за нашу… респектабельность. Когда они попытались остановить нашу машину, мы подумали, что это грабители, поэтому я атаковал того, кто выглядел вожаком. А потом, когда мы поехали дальше, появился сэр Генри и тоже напал на них. У нас не было дурных намерений, но они, должно быть, уверены, что все мы опасные преступники…

Д'Андрье смотрел на меня с явным интересом.

– Я знаком с неукротимым духом британцев, мистер Блейк, – заверил он меня, сочувственно цокая языком, – и полностью к вашим услугам. Что я могу для вас сделать?

– Конечно, вы понимаете, сэр, – продолжал я, бросая наживку, которая должна была привлечь эту форель, – что мы не возражаем против ареста, так как легко можем все объяснить. Но наверняка, с вашей точки зрения, присутствие в доме полиции испортит охоту. Фламанд возражает против этого, а вы следуете его указаниям. Поэтому, если полицейские придут сюда, и вы скажете им, что не видели нас…

– Огюст! – резко окликнул наш хозяин.

Появился мажордом с пышными усами и по-военному отсалютовал д'Андрье, чья маленькая фигурка застыла, как на парадном плацу.

– Пожалуйста, опишите нам этого «вожака», мистер Блейк.

Я описал агента разведки его величества, Харви Драммонда, сказав, что он детектив в штатском, сопровождаемый двумя полицейскими. Исподтишка поглядывая на Г. М., посасывающего пустую трубку, я увидел, как на его деревянном лице мелькнуло удовлетворение, и это выглядело ободряюще.

– Вы слышали, Огюст? – осведомился д'Андрье.

– Oui, mon colonel.[23]23
  Да, мой полковник (фр.).


[Закрыть]

– Если этот человек придет сюда и попытается причинить неприятности, вы ничего не знаете. Если он будет настаивать, вероятно, лучше бросить его в реку.

Челюсть Хейуорда слегка отвисла. Моя, выражаясь фигурально, тоже.

– Вы великолепный хозяин, месье д'Андрье, – сказал я. – Но незачем заходить так далеко. Кроме того, должен предупредить вас, что этот человек весьма крут…

Маленький человечек в ермолке мечтательно возвел глаза к потолку:

– Когда много лет назад я имел честь служить республике в качестве полковника спаги,[24]24
  Спаги – французская кавалерия в Алжире.


[Закрыть] мне не раз приходилось сталкиваться с людьми, которых вы именуете «крутыми». Современная их разновидность меня не впечатляет. В наши дни появилась тенденция полагать, будто «крутость» в основном состоит из дурных манер. Думаю, это ошибка, и я отнюдь не уверен, что грубость лексикона прямо пропорциональна мужеству. Что касается Огюста, не беспокойтесь. Прежде чем стать моим ординарцем, а позднее слугой, он был чемпионом в тяжелом весе среди боксеров Французского иностранного легиона… Вы все поняли, Огюст?

– Да, мой полковник.

– Тогда, друзья мои, если вы проследуете к камину в библиотеке…

Послышался резкий стук дверного молотка, и мы повернулись. Огюст расправил плечи и пошел открывать. На пороге стоял чопорный француз, которого я принял за врача или юриста. У него были чисто выбритое лицо с резкими чертами и тяжелым подбородком и маленькие очки, сквозь которые он разглядывал нас из-под полей черной шляпы. Под мышкой он держал портфель, барабаня по нему другой рукой.

– Я принес плохие известия, месье, – обратился человек к Рэмсдену, говоря с типично средиземноморским акцентом. – Пилот сообщил мне, что наш самолет невозможно отремонтировать быстро и что этой ночью нам не удастся продолжить полет.