Текст книги "Скандал в Хай-Чимниз"

Автор книги: Джон Диксон Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

7. В круге света лампы

– Мне кажется, – подчеркивая каждое слово, проговорил доктор Бленд, – что будет разумнее всего, если я забуду о том, что видел. Вы согласны, мистер Стрикленд?

– Откровенно говоря, – ответил Клайв, продолжая обнимать Кейт – я не вижу причин что-то забывать да и не думаю, что был бы на это способен.

Сунув два пальца в прорезь жилета, доктор Бленд смерил Клайва взглядом.

– И это в то время, когда отец мисс Деймон лежит в кабинете мертвый? – вежливо поинтересовался он.

Вскрикнув, Кейт вырвалась из объятий Клайва.

– Я был бы очень признателен вам, дорогая, – продолжал доктор, – если бы вы поднялись наверх и занялись сестрой. У Бербиджа не было времени, чтобы достаточно деликатно сообщить грустную новость, и Селия сейчас не в себе.

– Селия?.. – вскрикнула Кейт.

Неизвестно, что подумала при этом Кейт, но доктор отрицательно покачал головой.

– Нет, нет, – проговорил он. – Но в этот трудный час все равно правильнее было бы оставаться вместе с нею вместо того, чтобы уступать низменным инстинктам, готовя почву и для дальнейших уступок.

– Черт возьми, – бросил Клайв, – вы, я вижу, изо всех сил напрашиваетесь на ссору!

– Мистер Стрикленд, будьте поосторожнее со словами!

– А вы, доктор Бленд, поберегите свою шкуру!

Кейт выбежала из комнаты. Доктор Бленд с мрачным выражением лица продолжал неподвижно стоять у двери. Однако добродушный характер быстро взял верх.

– Ну, ну, молодой человек, – проговорил он, улыбаясь. – Я вовсе не намерен выносить поспешные суждения...

– Я тоже не хотел вас обидеть.

– Вот и отлично. Значит, мы поймем друг друга. Я хотел лишь сказать, что вам лучше забыть об этом. Или, может быть, у вас серьезные намерения?

– Да.

– Тем хуже. Забудьте это. Мой старый друг Деймон был решительно против того, чтобы его дочери выходили замуж...

– Почему?

– Не знаю. – Лицо доктора стало озабоченным. – Но отцу и нет надобности как-то обосновывать свои решения.

– Вот как? Мне кажется, что такая надобность все-таки есть.

– Весь мир иного мнения, чем я – следовательно, весь мир ошибается. Типичный для молодежи способ рассуждения. Его можно понять, сейчас, однако, мне хотелось бы поговорить с вами совсем о другом.

– Слушаю вас, сэр.

– Убийство, – с нажимом произнес Бленд, – особенно подобное убийство – страшная вещь, мы оба с этим согласны. И, надеюсь, вы не станете спорить, что, пока не прибудет полиция, взять на себя руководство следует мне, потому что я старше и опытнее вас.

– Да, с этим я спорить не стану.

– Хорошо, – сказал Бленд и протянул руку. – В таком случае будьте добры передать мне ключ от кабинета. Я знаю от Бербиджа, что он у вас. Мы сейчас же пойдем туда, взглянем не беднягу Деймона и убедимся, насколько верен ваш рассказ о случившемся.

Сверху донесся женский крик.

Несмотря на шум дождя слышен он был вполне отчетливо и с каждой секундой становился все громче. У Клайва мороз пробежал по спине. Доктор Бленд, однако, и глазом не моргнул.

– Ну, ну, мистер Стрикленд, – проговорил он своим обычным, чуть небрежным тоном, – уж не испугались ли вы? Это кричит Селия. При том состоянии нервов, которое у нее сейчас, такие взрывы – вещь вполне обычная. Вы слишком много внимания уделяете теням.

– Похоже, что больше, чем вы больным.

– Возможно. Сейчас, однако, я нужен здесь, а потом видно будет.

Когда они вышли в холл, чтобы открыть дверь кабинета, выяснилось, что крик уже прекратился и не поднял на ноги никого, кроме Пенелопы Бербидж. Стоя у обитой зеленым сукном двери, она украдкой бросила на них взгляд, прежде чем исчезнуть в комнатах слуг.

Бленд открыл дверь кабинета и, оставив Клайва на пороге, шагнул вперед, чтобы осмотреть труп.

В комнате было тихо. От дождя стены пахли сыростью. Бленд быстро обошел всю комнату, внимательно присмотревшись к обеим дверям. Затем он поднял с пола револьвер.

– Лефоше, – внезапно проговорил Клайв.

– Что вы сказали?

– Лефоше, – повторил Клайв. – Название французской фирмы, которая изготовляет такие револьверы.

– Совершенно верно, – кивнул доктор, вынимая из револьвера барабан. – Шестизарядный Лефоше, одной пули не хватает, пять в барабане. – Он снова собрал револьвер. – Весит немного и очень легкий спуск. Вы занимаетесь спортом, мистер Стрикленд?

– Немного.

– Я вижу, вид бедняги Деймона производит на вас не слишком приятное впечатление.

– Пожалуй. У трупов всегда бывает так открыт рот?

– Что? А, да. Шестизарядный Лефоше. Я как раз был с Деймоном, когда он его покупал в Лондоне. Как произошло убийство?

Клайв рассказал все, не пересказывая, однако, содержание разговора.

– Да, да, – проговорил доктор. – Но, как я узнал от Бербиджа (поправьте меня, если я ошибаюсь), мой старый друг собирался сообщить вам что-то очень важное. Да и действительно, когда я зашел в кабинет, видно было, что он очень увлечен разговором. О чем вы беседовали?

– Этого я вам сказать не могу.

Бленд строго взглянул на Клайва, а затем улыбнулся.

– Как хотите. Предупреждаю, однако, что полиция вряд ли будет столь же уступчива. Позвольте напомнить вам, что, согласно закону...

– Спасибо, не надо. Я изучал право.

– Пусть так. – Продолжая держать в руке револьвер, Бленд задумчиво пригладил мизинцем усы. – Вы сидели в этом кресле, не так ли? Напротив Деймона?

– Да.

– И так же, как Пенелопа Бербидж, видели загадочного незнакомца, которого не видел никто иной? Гм... Надеюсь, – добавил доктор, – завтра у вас нет в Лондоне никаких срочных дел.

– Напротив. Завтра в четыре часа дня у меня очень важное дело на Оксфорд Стрит.

– Жаль, право же, очень жаль. Боюсь, что вы не сумеете туда попасть, мистер Стрикленд. Более того, могу вам это гарантировать. Если вы расскажете полиции эту историю, то наверняка не сможете отсюда уехать. Вас будут допрашивать и, вполне возможно, арестуют по обвинению в убийстве. Прошу вас, выслушайте меня! И не надо излишне волноваться. Одну минутку, друг мой!

Продолжая говорить, доктор подошел к двери в библиотеку, дернул за ручку и убедился, что дверь заперта снаружи.

– Одну минутку, – повторил он, быстро прошел мимо Клайва в холл и исчез в библиотеке. В это мгновенье в холле с лампой в руке появился Бербидж.

– Сейчас, сэр! – воскликнул он, услышав последние слова доктора, а затем, пройдя через малый салон в зимний сад, начал тщательно осматривать помещение. Свет лампы мелькал между растениями, отражаясь в блестящей от дождя стеклянной крыше.

Бленд тем временем открыл дверь из библиотеки в кабинет и остановился на том же месте, что и убийца.

– Вы говорите, что он стоял здесь?

– Да. Левой рукой он держался за дверную ручку, а в правой был револьвер.

– Вот как? Хорошо. Следовательно, вы могли смотреть прямо в лицо ему?

– Да.

– Странное для взломщика поведение, не так ли?

– Я говорю только то, что было.

– Вы видите мое лицо?

– Да.

– А его видели?

– Нет.

– Так! Для того, чтобы убить Деймона, этот человек должен был выстрелить, целясь всего в одном или двух дюймах от вашей головы? Верно? Хорошо. Рискнули бы вы, пользуясь столь ненадежным оружием, на подобный выстрел. Не побоялись бы попасть в совсем другого?

– Послушайте, доктор. Убийца вынужден был пойти на риск. Если бы он этого не сделал, мистер Деймон рассказал бы мне...

– Да, что же?!

– Этого я не знаю.

– Если этот неизвестный действительно существовал, почему он не выстрелил из другой двери?

– Из другой двери?

Мягкими, как у кошки, шагами доктор Бленд подошел к Клайву и остановился рядом с ним.

– Предположим, что убийца стоял у двери в холле. По вашим словам, он должен был в какой-то момент стоять там, поскольку запер эту дверь снаружи. Прошу вас, слушайте меня внимательно! Дверь открывается внутрь и вправо, так что вы со своего кресла не могли бы его увидеть. Вы согласны со мною?

– Да, конечно.

– А стрелять в свою жертву ему было бы даже удобнее. Ведь никто и ничто не могло помешать ему. Мог ли застать его врасплох кто-нибудь из прислуги? Нет. Между четвертью и половиной седьмого – а иногда и чуть позже – вся прислуга ужинает. Кто-нибудь из гостей или членов семьи? Тоже невероятно. При нормальных обстоятельствах (повторяю: при нормальных обстоятельствах) до без четверти семь на лестнице не бывает ни души. Согласны?

– Да. – Ответил Клайв. – Я тоже думал об этом. Попадавшие через дымоход дождевые капли шипели в углях камина. Доктор Бленд подошел к столу, положил на него револьвер и круто обернулся.

– И вы думали об этом?

– Да. Быть может, вы обвиняете меня? В том, скажем, что я, едва успев встретиться, убил достойного всяческого уважения джентльмена?

– Обвиняю вас? Что вы! Вы меня удивляете, мистер Стрикленд! Я просто еще раз повторяю, что, если вы собирались завтра быть в Лондоне, то наберитесь терпения. Вы туда не поедете.

– Кто же помешает мне?

– Ну, в случае необходимости для этого есть определенные средства. А пока что, – доктор вновь пристально взглянул на Клайва, – может быть, вы скажете мне, чего ради какой бы то ни было убийца, если он не существует только в вашем воображении, стал бы любой ценой стремиться обеспечить свидетеля преступления?

– Да, думаю, что могу вам это сказать, – ответил Клайв, хотя сомнения далеко не оставили его. – Как раз вы и дали мне только что объяснение.

– Но, сэр...

– Убийца хотел, чтобы его видели... – Чуть помолчав, Клайв продолжал: – Хотел, чтобы видели, как он одет. Ему было необходимо, чтобы его видели и запомнили, потому что... ну... потому что никто не заподозрил бы, что в таком костюме может быть женщина. Наступила напряженная тишина. Доктор Бленд схватился за бороду.

– Женщина!? Но это же невозможно!

– Отнюдь, – сказал Клайв. – Мне самому не нравится эта гипотеза, скажу больше – она вызывает у меня отвращение, и все же она выглядит одной из наиболее правдоподобных.

– Мистер Стрикленд, вы соображаете быстрее, чем я предполагал. Тем не менее, ваша теория не выдерживает никакой критики. В ней нет...

Бленд умолк, потому что в это мгновенье оба они заметили какое-то движение в совершенно темной библиотеке.

Хотя для своего возраста и телосложения доктор двигался достаточно расторопно, Клайв, человек молодой и физически тренированный, легко опередил его. В мгновенье ока он был уже в библиотеке и остановился перед мелькнувшей там тенью.

– Не надо входить, – мягко проговорил Клайв. – Вы только еще сильнее расстроитесь.

– Я и не собиралась входить, – ответила Селия Деймон.

Клайв не различал лицо девушки, но хорошо слышал ее дыхание.

– Зря вы спустились вниз, мисс Деймон! Разрешите, я провожу вас в салон.

Лишь привычка к послушанию удержала Селию от взрыва.

– Спасибо, – опустив глаза, ответила она, – но я непременно должна кое-что сказать.

– Селия! – послышался издали голос Кейт.

С лампой в руке Кейт вбежала из холла в салон в тот момент, когда Клайв раздвинул занавес из бус, чтобы пропустить вперед Селию. В противоположность Селии Кейт выглядел очень взволнованной.

– Селия! – вновь воскликнула она. – Тебя нельзя даже на минутку оставить...

– Извини, Кейт, если я напугала тебя. Поверь, я не хотела этого.

После того, как в салон вошли и доктор, захвативший лампу из кабинета, и Бербидж со своей лампой, яркий свет залил всю комнату – кресла, толстый персидский ковер, пианино с бронзовыми подсвечниками...

– Поверь, я не хотела, – повторила Селия. – Но только мне надо обязательно сказать одну вещь.

В хрупкой, с растрепанными локонами Селии было что-то, внушавшее уважение. Подойдя к столу в центре салона, она на мгновенье растерянно остановилась и обвела взглядом комнату. Затем она подошла к пианино, села за него и открыла крышку инструмента. Кейт хотела было подойти, но Бленд остановил ее, и Селия опустила пальцы на клавиши.

Знакомая мелодия псалма перекрыла шум ветра. Клайв вздрогнул. Селия откинула назад голову и зажмурила глаза. Никто не двигался с места.

– Селия! – вскрикнула Кейт, но никто не обратил внимания на ее восклицание. Пальцы Селии все с большей силой опускались на клавиши.

Доктор и Бербидж стояли, опустив головы.

Музыка умолкла. К концу ее опустила голову и Селия. Несколько мгновений она продолжала сидеть неподвижно, а затем встала и обвела взглядом собравшихся в комнате.

– Извините, но сейчас я должна что-то сказать вам. Я подозревала, кто убил отца...

– Селия!

– ...а теперь я знаю наверняка. Я знаю это, после того как Бербидж сказал, кто уехал из дома, пока мы переодевались к ужину.

– Ох! – вырвалось у Кейт, словно она ожидала чего-то совсем иного.

– Дорогая моя... – начал Бленд.

– Я буду говорить, – с бледным, как мел, лицом, но спокойно проговорила Селия. – Никто не остановит меня, пока я не скажу всего, что хочу. Не нужно было мистера Стрикленда, чтобы догадаться: эта женщина переоделась в мужское платье. Ей не раз случалось это делать, еще когда она выступала на сцене вместе с Чарльзом Кином. Я понимаю и для чего она это сделала. Не для того, чтобы ее приняли за мужчину! Нет, нет! Это для того, чтобы обратить подозрения на Кейт.

Три руки с лампами, как одна, поднялись выше.

– На Кейт?! – вырвалось у Клайва.

– Доктор Бленд понимает меня, и Бербидж тоже понимает. – Глаза Селии затуманились слезами. – Мы все здесь слыхали... даже слишком много слыхали!.. о Констанции Кент и кошмарном убийстве, совершенном пять лет назад на Роуд Хилл. Говорят, что Констанция Кент не раз убегала из дому, переодевшись мальчишкой. Так вот, когда мы с Кейт были еще детьми...

Доктор Бленд сделал два шага вперед. Селия попятилась от него, она продолжала:

– Мы тоже убежали из дому. И Кейт тогда тоже оделась мальчишкой. Джорджетта Либбард, выйдя замуж за нашего отца, часто смеялась над этой историей и всем рассказывала ее. Она смеялась, даже когда Кейт дала ей пощечину и сказала, что у Джорджетты не хватает таланта даже для того, чтобы как следует играть роль проститутки.

– Селия! – воскликнул доктор Бленд. – Как вы можете употреблять такие выражения!

– Вы не видели, как она посмотрела на Кейт, когда та ударила ее. А я видела.

– Бербидж, – внезапно, как человек, которому что-то неожиданно пришло в голову, сказал Бленд, – вы можете идти.

– Сэр... – проговорил дворецкий.

– Ну, Бербидж? – вмешался Клайв. – Что вы хотите сказать?

– Сэр, я...

– Бербидж! – рявкнул Бленд. – Вы можете идти!

– Нет! Подождите! – со сверкающими глазами проговорила Кейт. Клайв, став рядом с нею, взял девушку за холодную руку. – Бербидж только что обошел весь дом, чтобы проверить – все ли заперто. Я слышала, как мистер Стрикленд поручил ему это. Заперты ли двери?

– Да, мисс Кейт.

– Этого не может быть! – борясь со слезами, воскликнула Селия.

Клайв перевел взгляд с Кейт на Селию, а потом, снова повернувшись к Бербиджу, спросил: – Вы ведь говорили, что в половине шестого кучер отвез миссис Деймон в Рединг, не так ли?

– Да, сэр, на станцию. Он уже вернулся и...

– Могла бы миссис Деймон, даже если бы она вернулась со станции, попасть в дом?

– Нет, сэр.

Тени плясали на пурпурно-красных шторах. Хотя лица всех пятерых были хорошо видны в свете ламп, невозможно было сказать, кто так громко вздохнул.

– Спасибо, Бербидж, – проговорил Бленд, – вы можете идти.

– Нет, Бербидж, – сказал Клайв, Mы еще не кончили. Могли бы вы поговорить с дочерью?

– С моей дочерью, сэр?

– Да, если вы не возражаете. Мисс Бербидж упомянула, что ей что-то припомнилось, какое-то впечатление, оставшееся от того, что она видела на лестнице. Она хотела рассказать об этом мистеру Деймону, он, однако, погиб прежде, чем она успела это сделать. Не согласится ли она рассказать это же нам?

– Я сейчас приведу дочку, сэр, – чуть помедлив, проговорил Бербидж.

Через несколько минут они уже были в салоне. Все продолжали стоять так же, как перед выходом Бербиджа, только Кейт поставила лампу на стол, а доктор на белый мраморный камин.

Клайв был уверен, что Бербидж ничего не сказал дочери, но, тем не менее, Пенелопа выглядела встревоженной. Глаза ее беспокойно бегали, руки нервно поправляли кринолин.

Клайв на мгновение замялся.

– Мисс Бербидж, – проговорил он наконец и увидел, с каким вниманием девушка смотрит на него, – вы говорили своему отцу, что вспомнили или, по крайней мере, думаете, что вспомнили что-то о незнакомце, появившемся вчера ночью на лестнице. Это так?

– Да, сэр.

– И вы намекнули, что к этому имеет отношение ваша близорукость, правильно?

– Да, сэр.

Теперь голос ее звучал упрямо.

– Прошу тебя, Пенелопа! – вмешалась Кейт. – Скажи, мог этот человек быть переодетой в мужчину женщиной?

Пенелопа широко раскрыла глаза. "Так и есть, – подумал Клайв. – Именно это она и хотела сказать".

– Ну же, Пенелопа! – воскликнула Селия. – Что ты собираешься сказать нам? Это была женщина?

Ответ Пенелопы вряд ли содержал больше десятка слов, но после него все погрузилось в еще большую тьму, чем прежде.

8. Джорджетта Деймон

На следующий день около полудня кеб катился по ухабистой мостовой Оксфорд Стрит. Улица была и пыльной, и грязной, хуже всего, однако, были шум и тряска.

Сидевший в экипаже Клайв Стрикленд оставил начатый было спор со своим спутником и взглянул на левую сторону улицы.

Они как раз миновали Риджент Серкес. Контора Джонатана Уичера должна была быть над парикмахерской в соседнем с "Пантеоном" доме, чуть недоезжая грязного и пользовавшегося дурной славой квартала Сент-Джайлс. Внимание Клайва привлек человек, выделявшийся из заполнившей тротуар толпы.

Это был бородатый полисмен в шлеме, привычной, неторопливой походкой шагавший вдоль улицы.

Полиция! Борода!

И то и другое вызвало у Клайва невеселые мысли.

Хотя Клайв был уверен, что сумеет вовремя вернуться в Хай – Чимниз, его не без оснований мучила мысль о том, что подумает беркширская полиция об его исчезновении. Не меньше мучили его и другие сомнения.

– Девушка лжет, – проговорил он. – Голову даю на отсечение, что Пенелопа Бербидж лжет.

– Вполне возможно, старина, – согласился Виктор. – Только что она, собственно, сказала?

– Борода!..

– Нет, а все-таки? И кто убил старика?

– Не знаю, Виктор. Пенелопа только еще больше все запутала. Кстати, не замечаю, чтобы ты так уж переживал смерть отца.

– Если ты имеешь в виду то, что я еще не в трауре, то это просто потому, что траурный костюм еще не готов. Я всего два часа назад получил телеграмму от Бленда.

– Я не это имел в виду.

– Догадываюсь. Что ж, я не умею заливать платочки слезами только потому, что так положено. Таких и без меня достаточно.

Их кеб едва не столкнулся с ехавшей навстречу каретой. Виктор чертыхнулся сквозь зубы, но его холодные, серые глаза даже не дрогнули.

– Мой старик не был человеком, имевшим современные взгляды, и все же он согласился, чтобы я жил в Лондоне, и прощал мне такие вещи, которые никогда не стерпел бы другой. Нелегко мне будет теперь самому становиться на ноги.

– Ты, как всегда, остаешься, хоть и добродушным, но эгоистом. А теперь, старина, я попрошу тебя ответить на пару не слишком, может быть, приятных вопросов. Когда ты говорил, что Кейт и Селия в опасности, ты имел в виду, что кто-то ненавидит их и не прочь любой ценой от них избавиться?

– Да! В первую очередь я думал о Кейт. Тогда, во вторник, то, что разговор сначала зашел о Селии, получилось просто случайно.

– И кто же ненавидит их? Твоя мачеха?

– Моя мачеха? Джорджетта? – Виктор вдруг выпрямился. – Господи, что ты!

– Ты думал не о ней?

– Нет, конечно! Я всегда восхищался Джорджеттой и не раз говорил тебе об этом. Артистка там или не артистка, но отцу было хорошо с нею.

– Тогда о ком же ты думал?

– Когда я говорил тебе, что не могу этого сказать, то это просто означало, что я не знаю. Потому и не могу сказать, что не знаю. Если бы знал, то не стал бы впутывать тебя в эту историю.

– Еще один прямой вопрос, – сказал Клайв, – но я хотел бы получить и прямой ответ! Ты знал, что у Тресса связь с твоей мачехой?

– Нет, – ответил Виктор голосом, в котором удивление было смешано с испугом. – Это даже для меня чересчур, старина. Отдать сестру за человека, который крутит роман с моей мачехой... нет, это уж слишком. Хотя Тресс мог бы быть неплохой партией для Селии или, скажем, Кейт...

– Черт побери! Кейт оставь в покое, ладно? Проехавшая мимо карета брызнула на них грязью.

– Вы только подумайте... – насмешливо протянул Виктор. – Что это ты так взвился?!

– Ты – сноб, Виктор...

– Спасибо за комплимент. Я думал, что ты мой друг.

– Так оно и есть. Ты очутился в трудном положении и ждешь, что я подскажу тебе решение – только потому, что я на шесть лет старше! Тресс, я вижу, производит на тебя глубокое впечатление своими визитными карточками с гербом. А ведь он водит за нос тебя, меня, всех нас – и не помешало бы сказать ему об этом прямо в глаза.

– Ну и скажи, если так уж хочется. Только предупреждаю, что с Трессом так разговаривать опасно.

– Ты думаешь?

– Знаю. И советую тебе держаться с ним поосторожнее.

– Тресс и Джорджетта! Она тогда отправилась на станцию... хотел бы я знать – поехала ли она в Лондон, встретилась ли с Трессом и, если да, то где.

– Черт возьми, уж не думаешь ли ты, что это она убила отца?

– У нее не было такой возможности, Виктор. Но почему она уехала и куда? Судя по тому, что сказала Пенелопа Бербидж...

Клайв нахмурился, в его памяти вновь всплыл вчерашний неприятный разговор в душном салоне с пурпурно-красными шторами.

– Я уже рассказывал тебе, – проговорил он, – что мы пригласили дочь Бербиджа. Я начал как можно осторожнее расспрашивать ее, но у Кейт и Селии не хватило терпения: они сразу же выскочили с наводящими вопросами. "Мог этот человек быть переодетой в мужчину женщиной?", а потом прямо: "Это была женщина?" Пока жив, не забуду ответа Пенелопы. Она взглянула на Селию и сказала: "Нет, я уверена, что это был мужчина. У него была борода".

– Борода? – воскликнул Виктор.

– Совершенно верно.

– И ты думаешь, что она солгала?

– Уверен, Виктор.

Кеб почти остановился из-за затора на мостовой. Какой-то уличный мальчишка лет десяти состроил гримасу, передразнивая выражение лица Клайва, и высунул язык.

– Пенелопа видела тогда на лестнице женщину, – продолжал Клайв. – Об этом она и хотела нам рассказать, но потом, бог знает почему, выдумала эту бороду. Я просто не могу поверить, что одинаково одеты могли быть два человека: один – вечером в понедельник, а второй, убийца твоего отца, – во вторник. Тебе это кажется правдоподобным?

– Нет. Ни в коем случае.

– До тех пор, пока Пенелопа не выступила со своим заявлением, я не верил в то, что убийцей могла быть женщина. Сейчас, однако, я и сам не знаю, что думать. Слишком уж много женщин замешаны в этой истории.

– Да... – задумчиво протянул Виктор. – Тут немудрено и запутаться.

– Разумеется, после слов Пенелопы началась полная неразбериха. Я решил убраться оттуда, прежде чем появится полиция.

– То есть, еще вчера вечером? – приподняв брови, спросил Виктор. – Ты еще вчера вечером уехал из Хай – Чимниз? Почему?

– Неужели ты не понимаешь? Доктор решил воспрепятствовать моей встрече с Уичером. К счастью, он оказался настолько любезен, что сообщил мне об этом. Быть может, он уговорил бы полицию задержать меня там. Этим я рисковать не мог.

– Но черт возьми, Клайв, не запер бы он тебя в кабинете?!

– Нет, конечно, но есть ведь и другие способы. Повторяю, я не мог рисковать. О том, что я собираюсь делать, я рассказал только Кейт. Рединг – узловая станция, так что поезда мне долго ждать не пришлось. Сегодня в восемь утра я был уже в конторе Уичера.

– Вот как? И ты встретился с ним?

– Нет. Там никого не было и дверь была заперта. Никакого другого адреса в адресной книге нет. Я прождал два с половиной часа, а потом написал записку, в которой объяснил, что произошло, и обещал вернуться около полудня. Записку я сунул в щель под дверью. Если Уичер и до сих пор не вернулся...

– Тогда конец тебе, не так ли?

– Не то, чтобы конец, но придется срочно вернуться в Хай – Чимниз, пока полиция и впрямь не потеряла терпение.

Клайв поднял глаза и взглянул на здание "Пантеона", выглядевшее и теперь, когда в нем разместилась картинная галерея, так же запущенно, как и в прежние времена, когда там был концертный зал. Затем он громко крикнул:

– Кучер!

Голова кучера появилась в окошке.

– Кучер! Остановите здесь! Мы выходим. Отворив дверцу кеба, Клайв выпрыгнул на тротуар.

За ним последовал и Виктор.

Восточный ветер разогнал туман. Две модно одетые дамы прошли мимо театра "Принцесса", ветер раздувал их кринолины, словно паруса. Из ряда угрюмых зданий театр выделялся только королевским гербом, украшавшим фасад. Афиша рядом со входом извещала, что в театре идет новая драма Чарльза Рида "Исправиться никогда не поздно", в программе также водевиль "Мирный очаг". Представление начинается без четверти восемь и заканчивается в одиннадцать.

Клайв расплатился с кучером. На театр он и не взглянул бы, если бы его внимание не привлекла направлявшаяся к его входу женщина.

Это была Джорджетта Деймон.

Клайва она не заметила, хотя и бросила быстрый взгляд по сторонам, прежде чем войти в здание. В короткой норковой шубке и синем шелковом платье она выглядела настоящей красавицей. В руках у нее был большой пакет, завернутый в оберточную бумагу.

Виктор, который, отвернувшись от ветра, старался закурить сигару, не заметил Джорджетту. Клайв толкнул товарища в бок.

– Подожди меня здесь. Я зайду в театр.

– Старина, в эту пору не бывает представлений!

– Не говори глупостей, Виктор! Оставайся здесь и жди меня!

В холле театра стояли тишина и полумрак. Клайв вошел почти вслед за Джорджеттой и слышал, как она быстро направилась в зрительный зал. Потом она мелькнула в проходе между ложами. Шаги Клайва, последовавшего за нею, звучали достаточно громко, но Джорджетта была настолько погружена в свои мысли, что ни на что не обращала внимания.

Зрительный зал, пропитанный запахом светильного газа и апельсиновых корок, выглядел пустым. Горелка тускло освещала декорации к сцене в тюрьме из спектакля "Исправиться никогда не поздно", сцене, которая своей безжалостной правдивостью, – особенно в изображении наказания "беличьим колесом" – вызывала немало протестующих возгласов у публики.

Джорджетта остановилась в темноте. Ее голос прозвучал негромко, но ясно и решительно:

– Мистер Вайнинг!

Клайв тоже остановился. Он знал, что Вайнинг уже много лет был владельцем этого театра, театра, в котором до 1859 года выступал в трагедиях Шекспира Чарльз Кин.

– Мистер Вайнинг! – вновь раздался голос Джорджетты.

– Я здесь, мисс Либбард, – ответил мужской голос.

– Меня зовут миссис Деймон. Я предпочла бы, чтобы вы пользовались этим именем.

– Как вам угодно, миссис Деймон. Хотя вы могли бы...

– Могла бы еще снова вернуться на сцену? – вкрадчивым голосом спросила Джорджетта. – Нет, мистер Вайнинг, что нет, то нет! Никогда, никогда больше!

– Ну, как хотите.

– Я принесла костюм, – сказала Джорджетта. Зашелестела оберточная бумага. – И напоминаю о вашем обещании.

– Где вы его нашли?

– Там, где он и должен был быть. Среди вещей одной девушки, в спальне Хай – Чимниз.

Клайв, едва удержавшись от восклицания, схватился рукой за обитые красным плюшем перила ложи. В декорациях, изображавших тюрьму, господствовали темные цвета: черный, коричневый, серый. Вайнинг с резким, нетерпеливым жестом проговорил:

– Я почти ничего не знаю о вашей теперешней жизни, миссис Деймон. Что вы от меня хотите?

– Только одного – чтобы вы сдержали свое обещание! Надеюсь, вы не откажетесь от него. Спрячьте эти вещи или, может быть, еще лучше – отдайте их гардеробщице. В театре они не привлекут ничьего внимания, пока, во всяком случае... пока они не понадобятся мне в качестве довода.

– Вы могли бы и сами их спрятать.

– Как вы можете даже подумать об этом? Чтобы горничная нашла мужской костюм среди моих вещей?

– Могу дать простой совет: расскажите обо всем мужу.

– Это невозможно! Не в моих силах! – задыхающимся голосом воскликнула Джорджетта. – Вы видите там "беличье колесо"?

– Вижу.

– От вас я не стану скрывать, что еще в детстве, живя с родителями, познакомилась с тем, что такое тюрьма. Я знаю кое-кого, кто заслуживает и кандалы, и кнут, и "беличье колесо". Он их и получит, если так будет продолжаться дальше. Мой муж, однако, всегда был по-своему очень добр ко мне. Я не хочу причинять ему боль. Пусть у него останется хотя бы эта иллюзия.

– Не считая иллюзии того, – насмешливо добавил Вайнинг, – что его жена ведет безупречный образ жизни.

– Ах, как вы стали добродетельны! То, что я делаю, вредит только мне. И к чему столько шума из-за какой-то ношеной одежды?

– Миссис Деймон, вы обещаете, что во всем этом не окажется ничего противозаконного?

– Разумеется. Клянусь вам.

– Хорошо. Тогда – в память старых, добрых времен – давайте этот сверток. Тем не менее, я думаю, что вы гораздо меньше задели бы чувства мужа, рассказав ему правду.

– Быть может, вы и правы.

– Я уверен, что прав, миссис Деймон. Можете мне поверить.

Клайв увидел в свете газового рожка, освещавшего сцену, силуэт Джорджетты, поднявшей руки в трагическом жесте. Он не видел ее лицо и не знал, насколько искренен этот жест – вообще, не знал, что обо всем этом думать.

– Сейчас я пойду к Лорье, – сказала Джорджетта. – У меня там назначена встреча, которая может оказаться решающей, роковой. Я говорю не о себе, хотя я пошла на большой риск, уехав в Лондон. Она может оказаться роковой для того жалкого создания, которое сумело так втереться в наше доверие. А о вашем совете, мистер Вайнинг, я еще подумаю. До свидания!

Кивнув, Джорджетта повернулась к выходу.

Стало быть – у Лорье.

Как только Джорджетта произнесла это имя, Клайв, стараясь двигаться как можно бесшумнее, направился к выходу. Похоже, что Джорджетта так и не заметила его. Шатавшийся по улице, дымя сигарой, Виктор сразу же кинулся навстречу другу.

– Ну, какое давали представление, старина? – спросил он чуть насмешливо.

– Гм, очень любопытное. С участием твоей мачехи. Не поворачивайся в сторону входа в театр!

– Ты с ума сошел! – воскликнул Виктор. – Ты видел там мою мачеху? Сейчас? Что она там делала?

– Встретилась с одним своим старым знакомым. Что у нее на уме кроме этого, еще увидим. Сейчас она направилась к Лорье, и я пойду туда вслед за нею.

– А как же твой детектив?

– Это отнимет у меня не больше четверти часа – разве что случится нечто непредвиденное. Отправляйся к Уичеру – это вон там напротив, над парикмахерской – и жди меня.

– Но послушай! Если женщина идет к Лорье, это еще вовсе не значит, что она не леди. Самое большее, несколько свободно ведет себя.

– Свободно ведет себя? На этот раз речь о гораздо более серьезных вещах! Ну, иди же!

Виктор медленно удалился.

Клайв, сделав вид, будто разглядывает витрину, уголком глаза наблюдал за Джорджеттой, вышедшей из театра. Она не заметила или, во всяком случае, не подала виду, что заметила его. Напрасно подождав несколько минут кеб, она недовольно скривилась и пошла пешком по направлению к Оксфорд Стрит.