Текст книги "Межгалактическая империя"

Автор книги: Джон Браннер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

XVII

Ответом на вопрос Тиорина прозвучал удар гонга, когда они волей-неволей оказались в самом центре храмового зала. Теперь отсюда не выбраться! Слева и справа теснился народ, напирал сзади. Хорошо, что их пока не растащили, они до сих пор держались плотной группой. Спартак шепнул Джюноре, чтобы она держалась поближе к нему. Надо быть настороже, в случае появления хотя бы малейшего намека на опасность сразу предупредить его. Однако скоро в толпе стало невозможно не то чтобы переговариваться, но и вообще отвлекаться.

С высоты своего роста Спартак обозревал внутреннее пространство храма и пытался ухватить источник воздействия этого странного, никому не ведомого культа. Если, конечно, он был, этот источник. Некий ключик, с помощью которого можно было бы раскрыть тайну подобного экстаза, такого страстного хотения поклониться неизвестной, таинственной силе. Судя по лицам, здесь было использовано психопринуждение, но в каком-то особом, редко встречающемся варианте. Что-то вроде сознательного внедрения пагубной привычки… Это похоже на то, как, случалось, в былые времена «сажали на иглу». Однако, судя по научной литературе, подобное скрытое ментальное насилие должно иметь под собой почву – страстное желание субъекта самому отдаться в руки какой-нибудь жуткой, мучительной, сверхъестественной силе.

За этим дело не станет, усмехнулся Спартак. Стоит только поставить себя на место любого из этих миллионов жертв, проникнуться их строем мыслей – и многое становится ясным. В университете они не придавали достаточного внимания психологическому аспекту последствий крушения империи. Эту цепь событий необходимо осмыслить и на уровне рядового гражданина, обитающего на какой-нибудь планете, практически мгновенно лишенной поддержки, снабжения и прочих удобств, которые приносила с собой высокая цивилизация, рожденная сверхгосударством. Всего за несколько лет заселенные миры оказывались брошенными на произвол судьбы. Кратковременный бунт на одном из космических флотов сразу лишал связи с метрополией целые сектора свободного пространства, в которых были расположены тысячи, десятки тысяч населенных миров. Они оказывались один на один с космосом – это было непривычное, ужасавшее простого человека состояние. В таких условиях жизнь теряла смысл. Все теряло смысл, потому что на краю гибели, а так чаще всего и случалось на обитаемых планетах, не было смысла честно трудиться, заводить семью, растить детей. Все это казалось прахом, суетой сует. Единственной ценностью – в полном смысле этого слова – становился кусок хлеба, который еще надо было добыть, вырвать из глотки другого человека.

Человека?

Нет, врага! Соперника!.. Конкурента!..

Строить будущее своими руками, как пытались на Эсконеле? Никто, признался себе Спартак, к сожалению, не верил, что это надежно, надолго. Даже успехи воспринимались скептически – не более чем отсрочка окончательного краха.

Конечно, при таких настроениях в обществе всего шаг до того, чтобы поверить в мистического – пусть даже и жестокого – мессию. Окружающая вселенная все отчетливее представала перед запуганным, измученным обывателем как непознаваемое, беспредельно враждебное к человеку пространство. Единственным спасением казалось явление высшего разума, который научит, который обнимет, приласкает. Употребит в пищу, наконец!.. Лучше послужить на благо божеству, чем удлинять цепь мучений.

Спартак встряхнул головой, огляделся – зал неуклонно заполнялся вновь прибывающими толпами крестьян. Все-таки это только часть объяснения, всего лишь описание почвы, на которой неведомым умельцам так легко было высаживать цветы зла. При наличии подобной бреши во внутреннем мире каждого индивидуума Бьюсиону и Лидис легко было проникнуть в сознание жителей Эсконела. Но как им удалось подавить стремление к свободе, жажду личной независимости, которые всегда были в большой цене на Эсконеле? Согласно полученным сведениям, в ту пору, когда еще только начинали вводить новые налоги на строительство храмов и содержание касты жрецов, среди населения было столько возмущения, что власти едва сумели удержать ситуацию под контролем. Как только храмы были построены, все массовые оппозиционные выступления сошли на нет. Следовательно, Тиорин был прав, когда косвенно намекнул на прямое психологическое воздействие на прихожан.

Спартак прислушался к своим ощущениям. Легкое покалывание в затылке… Что еще? Он закрыл глаза, подождал – пока вроде бы тишина. Ничто не пытается насильно проникнуть в его сознание.

Он крепко держал под руку Джюнору, прижимал ее к себе – та, в свою очередь, буквально вцепилась в него. Братья с Винетой тоже жались к нему.

Странно, ничего особенного, служба как служба, исключая разве что некоторые несуразности. Первое, в зале не было скамеек и вообще никаких мест для сидения. Далее – в зале становилось все теснее и теснее. Спартак еще отметил про себя – скоро здесь будет так же уютно, как у сельдей в бочке. Внутренние стены понизу были украшены портретами, статуями, вышивками, гобеленами, на каждом из них была прикреплена табличка с именем пожертвователя и суммой, которую он вручил служителям храма. Вот еще странность – экран в конце зала, позади которого предположительно скрывался Бельзуек, вовсе не напоминал гравитационную завесу, которую ожидал увидеть Спартак. Это действительно был занавес, сплетенный из металлических цепей и окантованный особой рамой, украшенной драгоценными камнями.

Вполне возможно, что через цепи можно пропускать убойной силы электрический ток, но какой в этом смысл, понять было невозможно. Тем более что занавес висел над полом и не был заземлен.

Потом он принялся разглядывать жрецов. Они тоже были одеты в подобия ряс, однако эти одеяния совершенно не походили на те, что были приняты в университете. Эти были нарядны, всевозможных расцветок: черные, белые, зеленые, даже золотые. Жрецы внимательно смотрели, как наполняется зал. Может, в их позах или расположении в зале таится разгадка? Спартак покопался в памяти – ничего толкового не приходило в голову, тем более что все жрецы выглядели как вполне нормальные, обычные люди. Они могли быть родом и с Эсконела, и с любой другой обитаемой планеты в галактике.

Ему показалось, что взгляд одного из жрецов уперся в него. Спартак тут же ощутил тревогу. Он тайком оглядел себя, соседей и не нашел ничего такого, что бы отличало его от толпы. В зале было много даже более высоких мужчин, многие из детей моложе Джюноры. Может, он привлек внимание жреца тем, что в первый раз появился на богослужении? Все-таки в этом была доля риска – вот так сразу появиться в храме. Однако теперь не выберешься. И не пригнешься! Стой прямо, изобрази на лице желание увидеть чудо, выпучи глаза и шепчи – шепчи! – что-нибудь про себя.

Сказано – сделано! Спартак изобразил из себя самого верного приверженца Бельзуека. Вовремя – в этот момент входные двери закрылись. Толпа замерла. Полилась тихая, спокойная музыка. Откуда – непонятно. Все присутствующие сразу подхватили мелодию – под сводами загремел псалом в честь Бельзуека.

Возможно, особые звуковые, резонансные колебания? Спартак прикидывал и так и этак. Тоже вряд ли – люди на Эсконеле достаточно грамотные, чтобы поддаться на подобную техническую уловку. Следом до него дошло, что пора открывать рот и запеть во весь голос, но никто – ни он, ни его спутники – не знал слов.

Вот беда так беда! Называется, готовились!.. А этот жрец все поглядывает в его сторону. Хотя бы рот следует разевать!

Вот это да! Никого из соседей можно не опасаться, их взгляды были напрочь прикованы к занавесу.

Послушай, почему они так слаженно поют? Словно долго тренировались… И в один голос, без всякой фальши и сбоев. Этого трудно ожидать от крестьян.

Спартак открывал рот и все поглядывал вокруг себя. Может, все присутствующие следят за жрецами и отсюда такая сыгранность? Тоже трудно поверить. Нет мелькающих огоньков – значит, ничто не действует на сетчатку глаза. Нет и запаха распыляемых наркотических аэрозолей. Конечно, они могут и не иметь аромата, но все же…

Пение внезапно стихло. Звук исчез мгновенно. Поразительная слаженность, вновь изумился Спартак. Какой-то жрец вышел вперед и повернулся спиной к залу, лицом к занавесу. Наступила напряженная тишина. Он поклонился, и весь зал склонился в поклоне. Спартак и его товарищи чуть припозднились.

Еще один поклон? Нет, достаточно.

Священник повернулся – толпа чуть колыхнулась в его сторону – и начал проповедь. Содержание ее было исчерпывающе передано Корицу, Метчелом, так что ничего нового Спартак не услышал. Все то же восхваление Бельзуека как высшего существа – у человека нет более высокого предназначения, чем служить ему; для этого надо победить в себе гордыню…

Спартак мельком глянул направо, потом налево. Никаких признаков общего исступления, никакого помешательства на религиозной почве. У всех восторженные, чего-то ожидающие, вполне разумные лица. В этот момент его ударил по ушам исступленный вопль, вырвавшийся у всех, кто собрался в этом зале. Спартак едва не потерял сознание, а Джюнора тут же обмякла и повисла на его руке.

– Доказательство! – вопили в зале. – Свидетельство!

Какой-то тонкий женский голос истошно вскрикнул:

– Яви милость свою, великий боже!

Священник, дождавшись, когда стихнет шум, невозмутимо продолжил все о том же. Говорил не долго – вновь стены храма сотрясли исступленные выкрики. Теперь и Спартак и братья вопили вместе со всеми. Очнулась и Джюнора. Тоже начала раскрывать рот.

Вновь крики стихли ошеломляюще одновременно. На этот раз жрец, в свою очередь, завопил:

– Вы хотите доказательств? Вы жаждете милостей божьих? – После небольшой паузы он закончил: – Вы их получите!

Священник повернулся к экрану, поднял обе руки и вновь поклонился. Наконец он объявил:

– Бельзуек! Мы пыль под твоими ногами. Мы туман, расплывающийся под лучами твоего величия!

В следующее мгновение Спартак получил ответ на все свои вопросы.

Сначала показалось, что стены храма раздвинулись, потолок поднялся на невообразимую высоту. Все вокруг заблистало в какой-то радужной дымке. Стены вдруг исчезли, вокруг открылось свободное пространство, в котором ярко горели звезды. Казалось, зал расширился до границ вселенной.

Затем пришла тишина, полная, гулкая, вечная.

Все замерли.

Послышался шум, напоминающий бурление воды, стремящейся через пороги. Следом в душу проникло чувство, словно что-то заполнило пространство. Что-то исполинское… Разумное…

И могучее!

Оно возникло в пустоте, родилось за гранью звезд, а может, и еще дальше, наполнило души, крепко вцепилось в сознание. Спартак почувствовал, как его с помощью неведомого магнита втягивает во что-то непомерно гигантское, не признающее никаких иных чувств, кроме полной покорности.

В туманном звездном мареве неожиданно возникла некая форма. Она напоминала линзу, а может, зерно чечевицы. Вот еще одна, еще… Это же галактики! Между ними свободно расширялась Великая Тьма. Спартаку привиделось, что он находится в свободном полете – вот его взгляд добрался до края их галактики, потом метнулся в глубь пустоты, из которой начало выплывать светящееся облачко. Скоро оно превратилось в шаровую галактику, которую именовали Око Аргуса. Миллионы звезд составляли ее. Другие галактики стали отплывать в стороны, уменьшаться в размерах, превращаясь в привычные светлые пузыри, подвешенные на фоне непроглядной тьмы.

Все, что творилось на них, было ведомо присутствующему в душе существу. Ему было известно все, что происходило в непроглядных далях космоса и в каждой отдельно взятой молекуле. В каждом атоме, в мельчайшей элементарной частице угадывалась Его воля. Ей нельзя было сопротивляться, противоречить, но только любить и верно служить Ему.

Вся человеческая история была перед Ним как на ладони, и ничего, кроме презрения, она не вызывала. От прилива стыда каждый из присутствующих в зале готов был провалиться сквозь землю. Посмотри на себя, сварливое, драчливое, жадное, едва ли разумное существо! На что ты способно? Разве что красть технические достижения, умение, мысли своих великих предшественников и при этом не стесняясь заявлять, что являешься владыкой галактики? Даже теперь, когда рухнула твоя исполнившаяся гордыни империя? Даже теперь, когда подобные тебе пожирают друг друга на тысячах и тысячах обитаемых планет? Чем ты отличаешься от зверя?!

Увиденное не оставляло Спартака, даже когда богослужение закончилось. Перед глазами стояли картины безмерного осуждающего космоса. Винившего его – в первую очередь его самого, хвастливого Спартака, решившего овладеть тайной, которая ему недоступна. Ученый впал в глубокую депрессию и вместе с толпой покорно побрел в сторону выхода. Его, так до конца не очнувшегося, вынесло на улицу. Он получил ответы на все свои вопросы. Правда, не те, которых ждал. В чем был не прав Бельзуек?

Во всем прав.

Это был шок. Как бороться с правдой? Зачем? Кому это нужно? Святая галактика, как он жил! В какой лжи и гордыне погряз? Это было невыносимо, стыдно, хотелось вернуться в храм и все объяснить, постараться втолковать, что он прозрел, что он еще придет сюда…

Кто-то подергал его за рукав – он досадливо отмахнулся. Не хотелось расставаться с такой ясной и простой мыслью – так жить нельзя. Надо ломать круто, сразу, он больше не может барахтаться во лжи.

Опять кто-то попытался привлечь его внимание. Что за навязчивые люди! Это, наверное, Тиорин. Вспомнив о брате, он едва не рассмеялся – этот так называемый претендент на престол предлагал бомбить храмы. Бомбой по правде – ну, не глуп ли человек!

Когда его вновь подергали за рукав, он решительно повернулся. Это была Джюнора. Еще та штучка! Никакой чуткости… Что она там твердит? Глупость какая – все, о чем он сейчас размышляет, хранилось в его памяти. Это просто бред! Как это понять: все, что ему сейчас продемонстрировали, было спрятано в его бессознательном. Его просто поставили лицом к лицу с его тайными мыслями… Много позже он осознал, что вместе со своими товарищами бредет по улице, утопая в грязном, намокшем снегу. Отчего так холодно? Точно, выбравшись из храма, он совсем забыл застегнуть пуговицы, теперь озноб пробирал его до костей.

– Куда мы направляемся? – наконец спросил Спартак.

– А-а, отошел наконец, – сказал шагавший рядом Тиорин. – Я уж было испугался, что тебя тоже приворожили, как и этих грязных несчастных. Надо же, с первого же сеанса! Вот тебе и десять лет университетской закалки!.. Никогда бы не поверил, если бы не увидел своими глазами.

– Хм! Да. Нет. Что-то такое действительно имело место. – Он потер виски. Спартак обратил внимание, что вся их группа следует за невысоким плотным человеком, который шагал далеко впереди и время от времени настороженно поглядывал по сторонам. Спартак взглядом указал на него Тиорину. Тот ответил:

– Товарищ Викса. Вместе сражались. Викс сказал, что он был храбрым и верным присяге солдатом. – В ответ на вопросительный взгляд Спартака добавил: – Да-да, Джюнора подтвердила – он не сдался. Храм посещает, как все, иначе ему несдобровать. Мы решили последовать за ним и при случае открыться. Не имена, конечно, а цель, с которой мы прибыли сюда.

В этот момент внезапно Спартак вновь ощутил, что погружается в черную бездну, заполнявшую пространство между галактиками. Как только почувствовал, что прежнее сверхразумное, неведомое существо заползает в его мозги, пытается уютно свернуться там в клубочек, его пробрала дрожь.

XVIII

Как и в большинстве городов северного полушария, в Пенуире теперь в основном полагались на водный транспорт. Десять лет назад эти края славились своим высоким уровнем жизни, почти у каждого жителя был свой мобиль. Нынешнее время украсило город многочисленными причалами, примыкавшими к гигантской дамбе, отделявшей широкую гавань от городских кварталов.

Человек, которого приметил Викс, торопливо шагал по дамбе в сторону моста – по-видимому, собирался перейти на противоположный берег, где копились маленькие, одноэтажные строения.

Чем ближе к мосту, тем больше беспокойства выказывал бывший солдат. Он прибавил ход – того и гляди перейдет на бег. Что тогда делать? Следовавшие за ним братья терялись в догадках: что могло напугать его? Вокруг вроде бы все было спокойно. На причалах было полно народа, однако мало кто сидел без дела. Люди занимались ремонтом лодок или просто осматривали их. На посторонних никто не обращал внимания.

– Что, если я попытаюсь догнать и поговорить с ним? – предложила Винета. – Вряд ли он испугается девушки.

Тиорин поколебался, обратился к младшему брату:

– Как считаешь, Спартак?

Однако ответил Викс:

– Не надо бы его тревожить. Боюсь, только хуже будет. Вон как улепетывает.

– Тогда мы его совсем упустим, – возразил Тиорин. – Иди, Винета, попробуй догнать, заговори – скажи, что есть кое-кто, кто хотел бы побеседовать с ним. Джюнора, ты уверена, что это не подсадная утка?

– Что? – всполошилась Джюнора, по-прежнему державшая Спартака за рукав. – Ах да! Прежде всего, он не имеет никакого отношения к службе безопасности Бьюсиона. Больше того, он совершенно не похож на этих оболваненных глупцов. Он не приемлет новый порядок…

– Давай, Винета, – сказал Тиорин, и девушка резко убыстрила шаг.

– Глаза б мои не видели, – в сердцах выругался Викс, – что творится! Раньше все городские улицы даже во время бунтов и общественных беспорядков всегда содержались в образцовой чистоте, теперь на них глядеть страшно. Все мобили встали! Вокруг полная разруха! Что случилось с инженерами, строителями? Куда они все подевались?

– В этот момент меня куда более беспокоит Спартак, – проворчал Тиорин. – Джюнора, ты хотя бы подскажи, что с ним случилось. Я готов согласиться, что ментальное шоу – или что это было – произвело сильное впечатление. Даже на меня! Однако всем нам хватило смекалки понять, что это чистая спекуляция, что средства и цель очень разнятся. По крайней мере, мне теперь еще больше хочется узнать не только зачем это делается, но и как.

– Не так уж это все впечатляюще, – проворчал Викс. – На людей, которым почти никогда не приходилось бывать в космосе, это, может, и подействовало. Особенно на тех, кто молился на империю… Эти до сих пор похожи на калек – им любое слово правды как откровение. Так и ловят каждый звук! Рты пооткрывали!..

– Не скажи, – возразил Тиорин, – жрецы действуют хитро. Если этот культ распространится по всей галактике, то, считай, с человечеством будет покончено. Глядите, – неожиданно встрепенулся он, – Винета машет рукой. Спартак, поспеши, что-то ты совсем раскис. Хватит мечтать!

Тиорин взял Джюнору за руку – девушке пришлось отпустить Спартака – и первым приблизился к поджидавшим их Винете и незнакомцу. Тот на открытом месте чувствовал себя неуютно и все поглядывал по сторонам, поэтому Тиорин с ходу начал:

– Вас зовут Тхарл, не так ли? Вы нас не знаете, однако я не сомневаюсь, что вам будет интересно послушать нас.

Тхарлу было за сорок. Одет опрятно, однако вся одежда в заплатах. Он настороженно переводил взгляд с одного мужчины на другого, мельком глянул на Джюнору, потом с расстановкой спросил:

– Долго вы будете преследовать меня? Чего вы хотите?

– Мы к нынешней власти отношения не имеем, – заявил Тиорин. – Так уж получилось, что только сегодня мы вернулись из долгого путешествия. Десять лет были в отлучке и ничего не понимаем, что здесь происходит. Вы не можете объяснить?

– Почему я? Зайдите в храм, расспросите жрецов…

– Нет желания. О вас мы услышали совсем недавно. На Гуо… – веско добавил Тиорин. – Нас уверили, что вы честный человек и не спешите забыть старое доброе время.

Тхарл немного расслабился, подумал о чем-то своем – Джюнора помалкивала, – потом тихо, но решительно заявил:

– Я посчитал, что вы люди Бьюсиона. Только теперь сообразил, что такие с детьми не ходят. – Тхарл кивнул на Джюнору. – Ладно, выкладывайте, что вам нужно?

– Нам бы укрыться на время…

– Хорошо, это можно устроить. Мои жена и сын были ярыми сторонниками Бьюсиона, так что дома я стараюсь не появляться. Но у меня есть строение в заречье, туда я и направлялся.

* * *

Коттедж стоял в полном запустении, особенно в сравнении с соседними домами. На крыше лежал снег, внутри было как в холодильнике, однако встроенные обогреватели практически мгновенно подняли температуру, и гости наконец сняли верхнюю одежду. Из еды хозяин мог предложить только черствый хлеб, пиво и сыр.

– Десять лет! – воскликнул он, подав угощение. – В ту пору я мог бы предложить вам кое-что посущественнее – мясо, фрукты. Даже зимой… А теперь!.. Поверите ли вы, но все крестьяне в округе позабивали свой скот, свезли туши в одно место и посыпали солью, добытой из морской воды. Теперь едва дотягивают до весны на одном хлебе.

– Зачем? – удивился Викс.

– Вот и я спрашиваю – зачем? Священники их так научили. Я вырос на ферме, знаю, что такое крестьянский труд, – и на тебе, всех под нож!

– Вы, кажется, сказали, что ваши жена и сын подпали под власть Бельзуека? – поинтересовался Тиорин. – С тех пор вы живете отдельно?

– У меня еще две дочери, обе замужем, так что зимой я сначала поживу у одной, потом у другой, потом некоторое время дома. В теплое время я всегда обитаю здесь. Остаюсь, как говорится, один на один со своими мыслями, иначе я бы тоже давным-давно стал похож на этих глупцов, которых вы видели в храме.

Он замолчал, насупил брови, потом наконец закончил мысль:

– Те, кто не способен жить собственной башкой, кто верит всяким картинкам, того трудно назвать человеком. Я, по крайней мере, не берусь. – Потом он вопросительно посмотрел на Тиорина: – Мне вот что не дает покоя – как вы догадались обратиться именно ко мне? Неужели я вел себя настолько вызывающе? Тогда мне не избежать лап священников. Здесь считается преступлением даже малейшая крамольная мысль. Попробуй высказать ее вслух – и тебе конец! Тут же донесут.

Он с тревогой глянул на Тиорина.

Тот, в свою очередь, почесал висок, потом строго посмотрел на Викса, который уже был готов ляпнуть, кем на самом деле являются его гости.

– Это вышло совершенно случайно, – обратился Тиорин к хозяину. – Мой друг, с которым у нас как-то зашел разговор о сражениях, которые происходили на островах десять лет назад, вспомнил о вас и отрекомендовал как верного человека. Он сказал, что Тхарл, если однажды принял присягу, уже никогда не нарушит ее.

– Ну-ну, – покивал хозяин. – Пусть удача будет с вами! И с тем другом, который так лестно выразился на мой счет. Я не рекомендую вам слишком долго оставаться на Эсконеле, потому что никто не может сказать, как вы и ваши спутники поведут себя. Проще простого поверить в Бьюсиона, только какой в этом смысл? Что, хлеба прибавится? Или мяса?.. Однако людям не докажешь. Мои товарищи – уж на что были кремень мужики – и те растаяли. Талдычат одно и то же: надо жить не по лжи, нельзя впустую тратить дни!.. Вот и не тратят, а все вокруг приходит в полное запустение. И такие злые стали – не передать. Чуть что не по ним, сразу начинают кричать – еретик! В железо его!

– Выходит, нет такой силы, которая могла бы противостоять Бьюсиону? – спросил Викс.

Заметив, как опешил Тхарл, Тиорин объяснил:

– Я не точно выразился – мы не путешествовали десять лет вдали от родины. Мы просто не могли вернуться сюда.

– Ага, – смекнул Тхарл и добавил: – Помнится, я служил под командованием генерала Тигрида Дзена – он, говорят, сейчас в изгнании на Гуо. Болтают разное, что он якобы не сдался и копит силы. Еще говорят, что кто-то должен приземлиться на секретной площадке, расположенной неподалеку от города. Болтают разное… Я, например, краем уха слышал, что они намереваются захватить в плен какого-нибудь жреца. Только на них самих – этих, что спрятали корабль, – идет охота…

Он замолчал, оглядел гостей.

– Значит, вы поддерживаете связь с местным сопротивлением? – спросил Викс.

– Сопротивление? Хм… – Тхарл вздохнул. – Ну, если вы называете это сопротивлением, воля ваша. Что касается меня, то я бы поостерегся использовать подобное слово. Спустя два-три года после захвата власти Бьюсионом я начал разыскивать ребят, которые, по моему мнению, не в восторге от нынешней власти. Отыскал с десяток человек. Оказалось, что пятеро к тому времени совсем свихнулись и без посещения храма уже жить не могут. Остальные живут с надеждой на возвращение прошлого, но что они могут сделать? Я, например, не вижу, чем им можно помочь.

Он кивнул в сторону Спартака:

– Если ваш друг после первого же посещения храма все еще не может прийти в себя, что говорить о других, которые уже который год ходят на это представление. Взгляните на него, он до сих пор ощущает, что находится в космосе. Ведь как у нас было – сначала всем это представление показалось не более чем удивительным зрелищем, народ только и обсуждал, как ловко все это было устроено. Люди валом валили в храмы. Потом в одночасье всякие разговоры стихли, и большинство уже жить не могло без этих спектаклей. Они стали их главной заботой. Я избежал этой чумы, потому что имел прививку ненависти к новому порядку, а мои родные – жена и сын – стали одними из первых горячих почитателей Бельзуека. Лучше бы я тоже попал в его лапы!..

Обеспокоенный Тиорин локтем подтолкнул Спартака в бок, потом пересел в кресло, стоявшее напротив младшего брата.

– Что-то с ним не то, – встревоженно заявила Джюнора. – Это не Бельзуек произвел на него такое впечатление. Не спектакль…

– Как? – удивился Тиорин.

– Он… – начала было Джюнора, но сразу осеклась и тихо добавила: – Пусть он сам объяснит.

Девушка вновь взяла его за рукав.

– Что? Где я? – неожиданно встрепенулся Спартак и оглядел присутствующих с таким видом, будто все это время спал и только что очнулся. – Простите, у меня появилась мысль. Это настолько невероятно, что я до сих пор не могу прийти в себя.

– Давай поговорим на эту тему, – заявил Тиорин. – Только ты больше не молчи. Теперь мы сами увидели, как это происходит. Если нам удастся понять, как это делается, тогда мы сможем придумать, как этому противостоять.

– Вы упустили одну из главных деталей, – сказал Спартак. – Дело в том, что мы до сих пор не знаем, существует ли Бельзуек на самом деле. Нам просто показали, на что он способен. Этакая ловкая подмена понятий – если я произвожу что-то, что действует на чувства и воображение, значит, я существую.

Наступила тишина. Все сидели с каменными лицами – видно было, что смысл сказанного Спартаком не дошел до них. Нетерпеливый Викс первым не выдержал:

– Что замолчал? Продолжай.

Спартак пожал плечами, вид у него теперь был несколько смущенный.

– Может, я ошибаюсь. Глядя на вас, я все больше убеждаюсь в этом. Не могли же вы не заметить эту характерную подробность!..

Его неожиданно начала бить крупная дрожь, словно он все еще находился на улице. Спартак вскочил.

– Мне непременно надо вернуться в храм. Я должен быть уверен… – решительно заявил он и направился к двери.

– Подожди минутку! – воскликнул Тхарл и встал у него на пути. – Вернуться в храм? Зачем?..

– Я хочу взглянуть на Бельзуека. На него самого.

– Взглянуть на кого? – Тхарл завопил в полный голос. – Как ты себе это представляешь? Никому не позволено заходить за занавес, только жертвам, предназначенным Бельзуеку, и монахам, которые сопровождают этих ослов. Жрецы строго следят за этим. Когда храм был только что выстроен, находились смельчаки, которые пытались проникнуть в алтарь. По слухам, их всех поражал мощный заряд, который слетал с цепей.

– Когда, говоришь, храм был только что выстроен? – задумчиво повторил Спартак. – Послушай, – спросил он, – а его при открытии освящали?

– Не знаю, можно ли назвать эту процедуру освящением, – смутился Тхарл, – хотя все происходило на моих глазах. Однажды у нас в городе появились несколько этих, в раскрашенных робах. Прилетели на планетарном катере с острова Гард. Там у них теперь находится главное святилище Эсконела. Жрецы привезли с собой большой сундук или чемодан. Его с превеликой осторожностью сгрузили на землю, устроили торжественную церемонию и затем отвезли на рынок. Там и разместили храм. Вот тогда и произошло первое жертвоприношение – двоих убили. Ими были моя жена и сын. Они пошли добровольно…

Тхарл судорожно схватился за сердце. Тиорин метнулся к нему на помощь, бросил гневный взгляд на Спартака. Тот никак не прореагировал на случившееся – смотрел куда-то поверх двери, что-то бормотал.

– Может, это кислород?.. Если бы я точно знал, откуда появились предназначенные для нас корабли… Все напрасно – глухая стена непонимания. Конечно, как мы могли признать, что есть вещи, неподвластные нашему разуму, которые мы не в состоянии изготовить. Пользоваться можем, а признаться – нет…

– Что ты бормочешь? – оборвал его Викс и вскочил со стула. – Если у тебя есть что сказать, не томи душу.

– Заткнись! – грубо оборвал его Спартак.

Это было так неожиданно, что Викс непроизвольно сел мимо стула, однако младший брат не обратил никакого внимания на шум. Он приблизился к Джюноре.

– Как ты считаешь, я прав? – требовательно спросил он.

Девушка заметно покраснела.

– Я не могу ответить на этот вопрос. Я могу сказать, что я ощущаю. Если это может помочь тебе… Ну… – Она облизнула губы. – Мне кажется, там, за экраном, был кто-то, кто совершил ужасно долгий путь. Похоже, что этот «кто-то» невероятно стар, а также велик объемом. Каким-то образом имеет связь с другими частями. Вот что я имею в виду. Тебе понятно?

Тхарл изумленно уставился на странных гостей, однако ничего не спросил.

– Оно в хорошей форме, не так ли? – продолжил Спартак.

Джюнора робко пожала плечиками:

– Не знаю. Ты изучил множество наук, о которых я никогда не слышала. Я не в силах уследить и понять идеи, которые то и дело приходят тебе в голову.

– Нам просто необходимо вернуться в храм! – Спартак рубанул ребром ладони воздух. – Как можно быстрее!.. Тхарл, ты бывал в святилище в другие дни, не только во время богослужения? Как нам появиться там, чтобы не вызвать подозрений? Каков распорядок в храме и как, не привлекая внимания служителей, мы могли бы приблизиться к Бельзуеку? На ночь он закрывается? Придумай что-нибудь!..