Текст книги "Два трактата о правлении"

Автор книги: Джон (1) Локк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

52. Для того чтобы доказать, что отцы, дав жизнь детям, тем самым приобретают абсолютную власть над ними, иные, как я слышал, прибегали к следующему доводу: "Отцы имеют власть над жизнью своих детей, потому что они дают им жизнь и средства к существованию", – таково единственное допустимое доказательство, поскольку не может быть никаких оснований для того, чтобы один человек от природы имел какие-либо претензии или видимость права на что-то у другого человека, чем он никогда не обладал. чего он никогда не давал, но что было получено за счет щедрости другого. 1. Я на это отвечаю, что всякий, кто дает что-либо другому, не всегда тем самым приобретает право взять это обратно. 2. Но у тех, кто говорит, что отец дает жизнь своим детям, настолько захватило дух от мыслей о монархии, что они не помнят, хотя и должны бы, бога, который есть "создатель и даритель жизни, в нем одном мы живем, движемся и имеем средства к существованию". Как можно думать о ком-то, что он дает жизнь другому, если он сам не знает, в чем состоит его собственная жизнь? Философы, проведя самые тщательные исследования, находятся в затруднении относительно этого; а анатомы, потратя целые жизни на исследования, на вскрытия и [c.177] тщательное изучение тела человека, признают свое невежество в отношении строения и использования многих частей и органов человеческого тела, равно как и в отношении того действия, из которого в целом и состоит жизнь. И разве неотесанный батрак или ещё более невежественный сластолюбец задумывает и создает такой замечательный механизм, как этот, и затем вселяет в него жизнь и разум? Может ли кто-либо сказать, что он создал органы, необходимые для жизни своего ребенка? Или может ли он сам предположить, что он дал жизнь и тем не менее не знает, какой субъект в состоянии её получить или какие действия или органы необходимы для её получения или сохранения?

53. Дать жизнь тому, что ещё не имеет существования, – значит задумать и сотворить живое существо, сформовать части и органы тела, и изготовить их и приспособить к соответствующему использованию, и, соразмерив и подогнав друг к другу, вложить в них живую душу. Тот, кто мог бы это сделать, мог бы действительно в некоторой мере претендовать на то, чтобы уничтожить плоды своего собственного мастерства. Но найдется ли такой смельчак, который дерзнет таким образом нагло присвоить себе непознаваемые творения Всемогущего, который единолично сначала сделал и по-прежнему продолжает творить живую душу? Он один в состоянии вдохнуть в неё дыхание жизни. Если кто-либо полагает себя мастером этого дела, пусть он перечислит сделанные им части и органы тела ребенка, расскажет мне об их использовании и действии и о том, когда живая и разумная душа начала обитать в этом любопытном строении, когда проснулись чувства и каким образом этот задуманный им механизм думает и размышляет. Если он сделал его, то пусть, когда он выйдет из строя, по крайней мере скажет, где неисправности. "Образовавший глаз не увидит ли?" – говорит автор псалмов (Псалом 93, 9). Посмотрите на тщеславие этих людей. Строения одного этого органа достаточно, чтобы убедить нас во всемудрости создателя, и он может со всей очевидностью претендовать на нас как на плоды своего искусства, так что одно из самых обычных названий бога в Писании – "бог наш творец" и "господь наш творец". И поэтому, пусть наш автор, дабы возвеличить свое отцовство, для своего удовольствия заявляет (3., с. 159), что "даже та власть, которую сам бог осуществляет над людьми, есть власть по праву отцовства", все же его отцовство такое, что полностью исключает всякие претензии земных [c.178] родителей на это право; ибо он царь потому, что он действительно создал всех нас, на что никак не могут претендовать родители в отношении своих детей.

54. Но даже если бы люди обладали умением и способностью создавать своих детей, это произведение искусства не терпит такого пренебрежительного отношения, чтобы можно было представить себе, будто они могли бы делать их без предварительного замысла. Какой отец тысячи детей, когда он зачинает ребенка, думает о большем, чем утоление своей сиюминутной страсти? Бог в своей бесконечной мудрости вложил в конституцию людей сильное желание совокупления, чтобы тем самым продолжить человеческий род, что он по большей части делает без проявления такого намерения со стороны родителя, а часто против его согласия и воли. И более того, те, кто желает и замышляет детей, являются лишь обстоятельствами их появления на свет, и когда они задумывают и желают зачать их, то делают для их создания ещё меньше, чем в мире Девкалион и его жена, которые помогали создавать людей, бросая камешки через голову27.

55. Но допустим, что родители создали своих детей, дали им жизнь и средства к существованию и отсюда последовала абсолютная власть. Это дало бы отцу лишь совместную с матерью суверенную власть над ними. Ведь никто не может отрицать того, что женщине принадлежит в этом равная, если не большая доля, ибо она в точение долгого времени питает ребенка в своем теле за счет своего существования. Там он формируется и получает от неё исходные материалы и начала своей конституции; и трудно представить себе, чтобы разумная душа тут же вселилась в ещё не сформировавшийся зародыш, как только отец внес свой вклад в акт зачатия, так что если и нужно предполагать, что ребенок что-либо заимствовал у своих родителей, то он безусловно должен быть больше обязан матери. Но как бы то ни было, матери нельзя отказать в равной доле участия в рождении ребенка, и, следовательно, отсюда не может возникнуть абсолютная власть отца. Правда, наш автор придерживается другого мнения, ибо он говорит: "Мы знаем, что бог при сотворении мира дал мужчине верховную власть над женщиной, так как он более благородное и главное действующее лицо при зарождении потомства" (3., с. 172). Я не помню, чтобы такое было написано в моей Библии, и, когда очередь дойдет до того места, в котором бог "при сотворении мира" дает мужчине верховную власть над женщиной и по той причине, что "он – [c.179] более благородное и главное действующее лицо при зарождении потомства", у нас будет достаточно времени, чтобы рассмотреть его и дать ответ. Однако нет ничего нового в том, что наш автор выдает нам свои собственные измышления за бесспорные и божественные истины, хотя часто между его собственными и божественными откровениями существует огромное различие; ведь в Писании бог говорит: "Отец его и мать его, родившие его"28.

56. Те, кто приводит в качестве доказательства власти родителей над детьми встречающиеся у людей случаи оставления детей на произвол судьбы или их продажи, – удачливые спорщики, вместе с сэром Робертом, и не могут не разоблачить свое мнение уже тем, что основывают его на самом постыдном поступке и самом противоестественном убийстве, на которые способна человеческая натура. Логовища львов и волков не знают подобной жестокости. Эти дикие обитатели пустыни повинуются богу и природе, нежно и тщательно заботясь о своем потомстве. Они охотятся, стоят на страже, бьются и почти что голодают ради сохранения своей молоди, никогда с ними не расстаются, никогда не бросают их, пока они не способны обходиться без посторонней помощи. И неужели это привилегия одного человека – поступать более противно природе, чем дикие и самые неукротимые из тварей? Разве бог не запрещает нам под страхом самого сурового наказания, т. е. смерти, лишать жизни любого человека, даже незнакомого и даже если нас подстрекают к этому? А разрешает ли он нам уничтожать тех, кого он поручил нашим заботам и вниманию, и требует от нас, чтобы мы в соответствии с велениями природы и разума и его данной в откровении заповедью берегли? Он с особым тщанием позаботился о том, чтобы все части сотворенного им мира, все разнообразные виды живых существ размножались и продолжали свой род, и заставил отдельных их представителей действовать так настойчиво для достижения этой цели, что они порой ради неё пренебрегают своим собственным личным благополучием и, кажется, забывают то общее правило самосохранения, которому природа учит все живое, и сохранение их потомства, как самое сильное начало, берет у них верх над конституцией присущей им природы. Так, мы видим, что, когда это нужно их потомству, робкие становятся храбрыми, злобные и жестокие добрыми, хищные – нежными и великодушными.

57. Но если примеры того, что было, должны служить правилом для того, чему следует быть, то история снабдила [c.180] бы нашего автора случаями применения этой абсолютной отцовской власти во всей её возвышенности и совершенстве, и он мог бы нам показать, как в Перу люди заводят детей с целью откормить их и съесть. Пример этот настолько выдающийся, что я не могу не привести его в виде авторской цитаты. "В некоторых провинциях, говорит он, столь жаждут человеческой плоти, что у них не хватает терпения дождаться, пока дыхание покинет тело, и они сосут кровь из ран умирающего. Они устраивают публичную распродажу человеческого мяса, и их безумие в этом деле достигает такой степени, что они не щадят собственных детей, которых они имеют от иноплеменных женщин, захваченных на войне; ибо они делают пленниц своими любовницами и тщательно откармливают детей, которых от них имеют, примерно до тринадцати лет, когда их убивают и пожирают; и они поступают с матерями таким же образом, когда те стареют, не могут уже рожать детей и перестают поставлять им жаркое", Garcilasso de la Vega hist. des yncas de Peru, 1.1. с. 1229.

58. Настолько далеко, до жестокости ниже уровня животных, может довести беспокойный ум человека, когда он забывает о разуме, который ставит его почти наравне с ангелами. Но по-иному не может и быть, ибо речь идет о существе, мысли которого бесчисленнее песков и шире океана: фантазия и страсть должны неизбежно увести его на странные пути, если он не управляется разумом, который является его единственной звездой и компасом. Воображение всегда беспокойно и внушает самые разные мысли, а воля, когда разум забыт, готова к любому необычному делу; и в этом состоянии тот, кто уйдет дальше всех в сторону от обычных путей, считается самым подходящим вождем и уверен в том, что большинство последует за ним; а когда мода однажды закрепляет то, что начато безрассудством или хитростью, обычай делает его священным, и противоречить ему или ставить его под сомнение будет считаться наглостью или безумием. Тот, кто беспристрастно посмотрит на мир, обнаружит, что столь многое было введено и закреплено в религии, государственном правлении и нравах народов мира таким образом, что он не может не испытывать очень мало почтения к обычаям, распространенным среди людей и пользующимся у них доверием, и у него будет основание полагать, что леса и чащи, где неразумные, необразованные обитатели ведут правильную жизнь, следуя природе, более пригодны к тому, чтобы давать нам законы, чем города и дворцы, где те, кто называют [c.181] себя цивилизованными и разумными, сбиваются с истинного пути, опираясь на авторитет примера.

Если для установления правила в каком-либо деле достаточно прецедентов, то наш автор обнаружил бы в Священном писании детей, принесенных в жертву родителями, и притом среди самого народа божьего. Автор псалмов сообщает нам (Пс. 105. 38): "Проливали кровь невинную, кровь сыновей и дочерей своих, которых приносили в жертву идолам Ханаанским". Но бог судил об этом не по правилам нашего автора, не позволил авторитету обычая пойти против своего праведного закона, но, как написано дальше, "и осквернилась земля кровью. И воспылал гнев Господа на народ Его, и возгнушался Он наследием своим". Убийство детей, даже если бы оно было обычаем, было объявлено преступлением как пролитие "крови невинной" и поэтому во мнении бога было грехом убийства, подобно тому как принесение их в жертву идолам было грехом идолопоклонства.

59. Пусть тогда, как говорит сэр Роберт – "в древности", люди "обычно продавали и кастрировали своих детей" (З., с. 155). Пусть они бросали их на произвол судьбы; добавьте к этому, если хотите – ибо это проявление ещё большей власти, – что они производили их на свет, чтобы откармливать и пожирать их за своим столом. Если ссылка на это доказывает право поступать таким образом, мы можем с помощью того же самого довода оправдать разврат, кровосмешение и содомский грех, потому что имеются примеры, как древние, так и современные, и такого. Полагаю, что основная тяжесть этих грехов состоит в том, что они противоречат главному намерению природы, которая хочет увеличения числа людей, и продолжения человеческого рода в состоянии самого высокого совершенства, и безупречности семей при прочности супружеского ложа как необходимого для этого условия.

60. В подтверждение этой естественной власти отца наш автор приводит очень слабый довод, используя прямую заповедь бога из Писания; он говорит следующее: "Для подтверждения естественного права монархической власти мы находим в десяти заповедях, что закон, предписывающий повиновение монархам, изложен в словах почитай отца твоего" (с.23). "И то время как многие признают, что правление только в абстрактном смысле является повелением бога, они не в состоянии доказать наличие какого-либо такого повеления в Писании, кроме как только ссылкой на отцовскую власть; и поэтому мы обнаруживаем, [c. 182] что заповедь, предписывающая повиновение старшим, дана в словах почитай отца твоего; так что не только власть и право правления, но и форма правящей власти, и лицо, облеченное властью, все являются велениями бога. Первый отец обладал не просто властью, но властью монархической, поскольку он стал отцом непосредственно от бога" (З., с. 254). С той же целью тот же самый закон приводится нашим автором в нескольких других местах и абсолютно таким же самым образом, т. е. упоминания о матери, как апокрифические слова, постоянно опускаются великое доказательство честности нашего автора и справедливости его дела, которое потребовало от своего защитника рвения столь горячего, чтобы он смог искажать священный закон слова божия с целью заставить это слово соответствовать данному случаю; способ действия, не чуждый тем, кто не принимает истин, потому что их предлагают разум и откровение, а поддерживает догмы и партии для целей, отличных от истины, а затем решает защищать их любой ценой и обращается со словами и смыслом авторов так, чтобы они отвечали его цели, подобно тому как Прокруст30 обращался со своими гостями, укорачивая или растягивая их, чтобы они лучше подходили под размер его понятий, и они всегда, подобно тем, кто подвергался такому обращению, оказывались изуродованными, ослабленными и бесполезными.

61. Ибо если бы наш автор изложил эту заповедь без подтасовки, как дал её бог, и присоединил мать к отцу, каждый читатель увидел бы, что она направлена прямо против него и не только не устанавливает монархическую власть отца, но, напротив, ставит мать в равное с ним положение и не предписывает ничего, кроме того, что следует вместе и отцу и матери, ибо таков постоянный смысл Писания: "Почитай отца твоего и мать твою" (Исх. 20, 12); "Кто ударит отца своего или мать свою, того должно предать смерти" (Исх. 21, 15); "Кто злословит отца своего, или свою мать, того должно предать смерти" (Исх. 21. 17): то же повторяется в Лев. 20, 9 и нашим Спасителем (Матф. 15, 4); "Боитесь каждый матери своей и отца своего" (Лев. 19, 3); "Если у кого будет сын буйный и непокорный, неповинующийся голосу отца своего и голосу матери своей... то отец его и мать его пусть возьмут его... и скажут...: "сей сын наш буен и непокорен, не слушает слов наших"" (Втор. 21, 18-20); "Проклят злословящий отца своего или матерь свою" (Втор. 27, 16); "Слушай, сын мой, наставление отца твоего и не отвергай [c. 183] завета матери твоей" (Притч. 1,8) – таковы слова Соломона, царя, который знал, что принадлежит ему как царю и как отцу, и тем не менее упоминает отца и мать вместе во всех наставлениях, которые он дает детям в своей книге Притчей. "Горе тому, кто говорит отцу: "зачем ты произвел меня на свет?", а матери: "зачем ты родила меня?"" (Ис. 45, 10); "У тебя отца и мать злословят" (Иез. 22, 7); "Тогда, если кто будет прорицать, то отец его и мать его, родившие его, скажут ему: тебе не должно жить, и поразит его отец его и мать его, родившие его, когда он будет прорицать" (Зах. 13, 3). В данном случае не один отец, а отец и мать вместе имеют власть над жизнью и смертью. Так дается закон в Ветхом завете, а в Новом отец и мать равным образом объединяются в отношении повиновения своих детей (Ефес. 6, 1). Правило гласит: "Дети, повинуйтесь своим родителям", и я не помню, чтобы я где-нибудь прочел: "Дети, повинуйтесь своему отцу", и ничего больше. В Писании матери также оказывается то уважение, которое она должна получать от детей, и если бы где-либо нашелся текст, в котором почитание или послушание детей относилось только к отцу, то маловероятно, чтобы наш автор, который претендует на то, что он строит все на Писании, пропустил бы его. Нет, Писание делает власть отца и матери в отношении тех, кого они породили, настолько равной, что в некоторых местах оно при перечислении даже пренебрегает приоритетом, который, как считают, полагается отцу, и сначала ставит мать, как в Лев. 19, 3. И из того, что отец и мать так постоянно соединяются вместе, как это обнаруживается всюду в Писании, мы можем сделать вывод, что почитание, которого они имеют право ожидать от своих детей, – это одно общее право, принадлежащее им обоим в столь равной степени, что ни один из них в отдельности не может претендовать на него целиком и ни один не может быть его лишен.

62. Можно только удивляться, каким образом наш автор из пятой заповеди делает вывод, что вся власть изначально принадлежала отцу. Каким образом он обнаруживает, что "монархическая государственная власть установлена и закреплена заповедью почитай отца твоего и мать твою". Если в соответствии с заповедями все почитание, что бы под этим ни понималось, составляет единственное право отца, потому что он, как говорит наш автор, "имеет верховную власть над женщиной как более благородное и главное действующее лицо при зарождении потомства", почему бог впоследствии всюду присоединяет [c.184] к нему мать, чтобы она разделила с ним это почитание? Может ли отец, используя эту свою верховную власть, освободить ребенка от оказания этого почитания своей матери? Писание не дает никакой такой вольности иудеям, и все-таки между мужем и женой часто были достаточно широкие расхождения, вплоть до развода и раздельной жизни; и, я думаю, никто не будет утверждать, что ребенок может не проявлять почитания своей матери, или, как говорит Писание, "злословить ее", даже если отец вдруг прикажет ему сделать это, и в равной мере мать не может спустить ему то, что он пренебрегает почитанием отца, из чего очевидно, что эта заповедь бога не дает отцу ни верховной власти, ни главенства.

63. Я согласен с нашим автором в том, что родители наделяются правом на это почитание природой, оно дается им за то, что они производят детей, и бог многими заявлениями прямо подтвердил его. Я понимаю также сформулированное нашим автором правило: "Что касается пожалований и даров, которые, подобно власти отца (разрешите мне добавить – и матери, ибо кого бог соединил, пусть тех ни один человек не разъединяет), ведут свое происхождение от бога или природы, то никакая власть человека, уступающая ей в силе, не может ограничить их или устанавливать какие-либо законы, ограничивающие их" (З., с. 158). Так что раз, согласно этому закону бога, мать имеет право на почитание со стороны своих детей, которое не подчинено воле отца, то мы видим, что эта абсолютная монархическая власть отца не может ни быть основана на нем, ни соответствовать ему; и его власть очень далека от монархической, очень далека от той абсолютности, за которую выступает наш автор, если другой имеет такую же власть над его подданными, как и он сам, и на основе того же права, и поэтому сам автор не может удержаться, чтобы не сказать, что "не понимает, каким образом чьи-либо дети могут быть свободны от подчинения своим родителям" (с. 12), что в обычной речи, я думаю, означает как отца, так и мать, или если слово родители в данном случае означает только отца, то я впервые узнаю о таком его значении, и при помощи такого употребления слов можно говорить что угодно.

64. В соответствии с доктриной нашего автора отец, имея абсолютную юрисдикцию над детьми, имеет и такую же власть над их потомством, и если правильно, что у отца есть такая власть, то и следствие выведено правильное. И тем но менее я спрашиваю нашего автора, может ли дед [c.185] своей властью освободить внука от почитания отца, которое тому подобает оказывать в соответствии с пятой заповедью? Если дед по праву отцовства наделен единоличной верховной властью и по заповеди "почитай отца твоего" требует того повиновения, которое полагается оказывать верховному правителю, то, очевидно, он может распорядиться, чтобы внук не чтил своего отца, но так как с точки зрения здравого смысла он так поступить не может, то очевидно, что заповедь "почитай отца твоего и мать твою" не может означать абсолютное подчинение верховной власти, но означает нечто другое. Следовательно, право, которым родители обладают от природы и которое подтверждено им пятой заповедью, не может быть той политической властью, которую наш автор производит от нее; ибо последняя, будучи в каждом гражданском обществе в каком-то отношении высшей, может освободить любого подданного от любого политического повиновения любому из его сограждан подданных. Но какой закон правителя может дать ребенку свободу не почитать своих отца и мать? Это – вечный закон, связанный только с отношениями между родителями и детьми, и посему не содержит в себе ничего от власти правителя и не подчинен ей.

65. Наш автор говорит: "Бог дал отцу право или свободу отчуждать свою власть над детьми и передавать её любому другому" (З., с. 155). Я сомневаюсь, что он может целиком и полностью отчуждать и передавать другому право почитания, которого должно ожидать от них. Но как бы то ни было, я уверен в том, что он не может "отчуждать и передавать" и одновременно сохранять одну и ту же власть; поэтому если верховная власть правителя, по определению нашего автора, есть "не что иное, как власть верховного отца" (с. 23), то, если правитель обладает целиком и полностью этим отцовским правом – а он должен им обладать, если отцовство служит источником всякой власти, – отсюда неизбежно следует, что подданные, даже будучи отцами, не могут обладать никакой юридической властью над своими детьми, никаким правом на почитание от них; ибо власть не может быть в руках другого и одновременно частично оставаться у родителей. Так что, в соответствии с собственным учением нашего автора, заповедь "почитай отца твоего и мать твою" никак нельзя понимать таким образом, что она относится к политическому подчинению и повиновению, поскольку законы, как в Ветхом завете, так и в Новом, предписывающие детям "почитать и слушаться родителей", даны были тем, отцы которых [c.186] подчинялись гражданскому правлению и были такими же, как они, подданными в политических обществах; и приказывать им "почитать и слушаться родителей" в том смысле, какой вкладывает в эти слова наш автор, означало бы приказывать им быть подданными тех, кто не имел права требовать повиновения, поскольку юридическим правом на повиновение подданных целиком и полностью обладал другой; и это не только не учило бы повиновению, но, напротив, подстрекало бы к мятежу, ибо устанавливало такие права, которых на самом деле не существовало. Поэтому если эта заповедь "почитай отца твоего и мать твою" относится к политической власти, то она прямо опрокидывает монархию нашего автора; ведь если каждый ребенок должен выполнять её по отношению к своему отцу, даже если речь идет не о семье, а об обществе, то каждый отец должен по необходимости обладать политической властью, и тогда будет столько суверенных правителей, сколько есть отцов; кроме того, мать тоже обладает этим правом, что уничтожает верховную власть одного высшего монарха. Но если "почитай отца твоего и мать твою" означает нечто отличное от политической власти, как оно по необходимости и должно означать, тогда это не имеет никакого отношения к теме, затронутой нашим автором, и никак не служит его цели.

66. "Закон, предписывающий повиновение монархам, – заявляет наш автор, – дан в следующих словах: "Почитай отца твоего", как будто изначально вся власть принадлежала отцу" (с. 23). А я говорю, что этот закон дан также в словах "почитай мать твою", как будто изначально вся власть принадлежала матери. Я спрашиваю, разве этот довод не так же действителен для одной стороны, как и для другой – отец и мать соединены друг с другом во всем Ветхом и Новом завете, где от детей требуется почитание или повиновение. Далее, наш автор говорит нам (3., с. 254), что "эта заповедь – почитай отца твоего – дает право управлять и делает форму правления монархической". На это я отвечаю, что если под словами "почитай отца твоего" подразумевается подчинение политической власти правителя, то они не имеют никакого отношения к тому долгу, который мы обязаны отдавать нашим родным отцам, которые являются подданными, потому что в соответствии с доктриной нашего автора они лишены всей этой власти – поскольку она целиком и полностью отдана правителю – и поэтому, будучи подданными и рабами наравне со своими детьми, в силу этого положения не [c.187] имеют права на любое такое почитание или повиновение, которое содержит и себе политическое подчинение. Если слова "почитай отца твоего и мать твою" означают тот долг, который мы должны отдавать нашим земным родителям, а из толкования нашего Спасителя совершенно очевидно, что дело обстоит именно так (Матф. 15, 4 и все другие упомянутые места), – тогда они не могут относиться к политическому повиновению, а касаются лишь того долга, который следует отдавать лицам, не имеющим права на верховную власть, ни вообще на какую-либо политическую власть, подобную той, которой обладает правитель в отношении своих подданных. Ибо личность чьего-то собственного отца и право на повиновение, которое необходимо оказывать верховному правителю, – вещи несовместные, и поэтому данная заповедь, которая необходимо включает в себя личности наших земных отцов, должна означать наш долг перед ними, который отличен от нашего повиновения правителю и от исполнения которого нас не может освободить самая абсолютная власть государей. В чем заключается этот долг, мы рассмотрели в соответствующем месте.

67. И вот мы наконец изучили все, что у нашего автора имеет вид довода в пользу той абсолютной неограниченной верховной власти, изложенного в разделе 8, которой, как он полагает, обладал Адам, так что с того времени все люди рождались рабами, не имея никакого права на свободу. Но если творец, который ничего не дал, кроме существования, не сделал Адама государем над его потомками; если Адам (Быт. 1, 28) не был поставлен господином над людьми и получил не частное владение, которого были лишены и его дети, а только право и силу распоряжаться землей и низшими существами вместе с детьми человеческими; если также (Быт. 3, 16) бог не дал Адаму никакой политической власти над женой и детьми, а лишь подчинил Еву Адаму в качестве наказания или же предопределил подчинение слабого пола в управлении общими делами их семей, но не дал тем самым Адаму как мужу власти над жизнью и смертью, которая необходимо принадлежит правителю; если отцы, давая жизнь своим детям, не приобретают над ними такой власти; и если заповедь "почитай отца твоего и мать твою" также её не дает, а лишь предписывает выполнение долга в равной мере по отношению к обоим родителям независимо от того, являются ли они подданными или нет, и в отношении матери так же, как и в отношении отца, если все это так – а из [c.188] сказанного, я полагаю, совершенно очевидно следует, что это именно так, тогда, невзирая на все прямо противоположное, что так уверенно говорит наш автор, у человека есть естественная свобода, поскольку все, у кого одинаковые природа, умственные и физические способности, по природе равны и должны пользоваться одними и теми же общими правами и привилегиями, пока в качестве доказательства верховной власти какого-либо одного лица но будет предъявлено очевидное веление бога, который есть господин над всеми, вечно благословенный, или же кто-либо сам не согласится подчиниться какому-либо стоящему выше человеку. Это столь очевидно, что наш автор признается, что "сэр Джон Хейворд, Блэквуд и Баркли31, великие поборники права королей" не могли этого опровергнуть и "единодушно допускают естественную свободу и равенство людей" неопровержимой истиной. А наш автор не только не представил ничего, что подтвердило бы его великий тезис о том, что "Адам был абсолютным монархом" и поэтому "люди от природы несвободны", но даже его собственные доказательства свидетельствуют против него, так что, применяя его собственный способ ведения полемики, можно сказать, что, "когда опровергнут этот первый ошибочный принцип, все устройство этого огромного механизма" абсолютной власти и тирании "рушится само собой", и нет необходимости говорить что-либо ещё в ответ на все, что он воздвигает на столь ложном и хрупком основании.

68. Но если вдруг возникнет такая потребность, он, чтобы избавить других от трудов, не щадит себя, доказывая с помощью своих собственных противоречий слабость своих собственных доктрин; абсолютная и единоличная власть Адама – вот чем он всюду полон и на чем все строит, и тем не менее он говорит нам (с. 12), "что, так же как Адам был господином над своими детьми, так и его дети, подчинявшиеся ему, обладали властью над своими собственными детьми и распоряжались ими". По подсчетам нашего автора, неограниченная и единоличная верховная власть отцовства Адама продержалась очень недолго, только первое поколение; но как только у Адама появились внуки, сэр Роберт смог мало что о ней сказать. Он заявил, что "Адам как отец своих детей имел абсолютную, неограниченную, монархическую власть над ними и, в силу её, над теми, кого они породили, и тем самым над всеми поколениями"; и все же "его дети", viz. Каин и Сиф, в то же время имеют отцовскую власть над своими детьми, так [c.189] что они одновременно и абсолютные владыки, и тут же подданные и рабы. Адам обладает всей полнотой власти как праотец своего народа, а они пользуются частью её как отцы. Он, породив их, имеет абсолютную власть над ними и их потомками, и тем не менее они на основании того же права имеют абсолютную власть над своими детьми. "Нет, – говорит наш автор, – дети Адама, от него зависевшие, обладали властью над своими собственными детьми, но тем не менее подчинялись прародителю". Прекрасное отличие и хорошо звучит, и очень жаль, что оно ничего не означает и не может быть согласовано со словами самого автора. Я с готовностью допускаю, что если предположить абсолютную власть Адама над своим потомством, то любой из его детей мог бы получить от него переданную и тем самым подчиненную власть над некоторыми или всеми остальными [потомками]. Но она не может быть той властью, о которой здесь говорит наш автор; это не власть, полученная благодаря пожалованию и на основании каких-либо полномочий, а естественная отцовская власть, которой отец обладает над своими детьми, ибо, во-первых, он говорит: "Так же как Адам был господином над своими детьми, так и его дети, подчинявшиеся ему, обладали властью над своими собственными детьми". Следовательно, они были господами над своими собственными детьми таким же образом и по такому же праву, как и Адам, i. е. по праву родства, по праву отцовства. Во-вторых, он, очевидно, имеет в виду естественную власть отцов, поскольку ограничивает её только их собственными детьми; переданная власть не имеет такого ограничения – только над своими собственными детьми, она может быть властью над другими в такой же мере, как и властью над своими собственными детьми. В-третьих, если это была переданная власть, она должна упоминаться в Писании, но в Писании нельзя найти основания для утверждения о том, что дети Адама имели какую-либо иную власть над своими детьми, чем ту, которой они обладали от природы как отцы.