Текст книги "Последнее письмо от твоего любимого"
Автор книги: Джоджо Мойес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
А я в ту самую секунду, когда ты посмотрела мне в глаза, понял, что если сделаю то, чего ты хочешь, то я пропал. Я не смогу бросить тебя, не смогу поступить с тобой, как с другими, не смогу вежливо кивать Лоренсу, встречая тебя с ним в каком-нибудь ресторане. Я никогда не смогу смириться с тем, что ты не принадлежишь мне полностью, и здесь я уже больше не могу обманывать себя. Именно поэтому, любимая, я снова застегнул пуговицу на твоем платье. Именно поэтому я провел уже две бессонные ночи, ненавидя себя за единственный порядочный поступок за всю мою жизнь.
Прости меня,
Б.
Дженнифер села на кровати, смотря на ту строчку, которая все расставила по своим местам: «не смогу вежливо кивать Лоренсу».
Лоренсу.
Это может означать лишь одно: письмо адресовано ей.
5
Я не хочу тебя расстраивать, но мне очень стыдно из-за того, что произошло между нами.
Этого не должно было случиться. Если честно, думаю, что нам не стоит больше встречаться.
Мужчина (женатый) – женщине, по электронной почте
Энтони О’Хара проснулся в Браззавиле и посмотрел на медленно крутившиеся над его головой лопасти вентилятора. Сквозь жалюзи в комнату пробивался солнечный свет, и у Энтони мелькнула мысль: умру я на этот раз или все-таки нет? Голову словно зажали в тиски, виски пронзала острая боль, казалось, что вчера ночью кто-то от души отходил его по почкам. Язык прилип к нёбу, вкус во рту был отвратительный, к тому же его слегка подташнивало. Он почувствовал неумолимое приближение паники: в него стреляли? Или побили в беспорядках на улицах? Он закрыл глаза, ожидая услышать доносящиеся с улицы звуки: крики разносчиков еды, постоянные помехи в эфире радиоприемников, вокруг которых быстро собирались люди и, присев на корточки, пытались расслышать, где ожидается очередная волна беспорядков, – ничего. Это желтая лихорадка, и на этот раз она доконает его. Не успел он додумать эту мысль до конца, как вдруг понял, что знакомые звуки Конго пропали: никто не кричит из распахнутых настежь окон, из баров не раздается музыка, никто не запекает квангу в банановых листьях, не палит из ружей, не тараторит на лингала или суахили. Тишину нарушали лишь доносившиеся издалека крики чаек.
Нет, это не Конго. Франция. Он во Франции.
На долю секунды Энтони ощутил благодарность, а потом его накрыло волной боли. Врач предупреждал, что если он снова напьется, то ему будет еще хуже, отметил он про себя, из последних сил цепляясь за способность мыслить логически. Мистер Робертсон, наверное, будет польщен, когда узнает, насколько верным оказалось его предостережение.
Убедившись, что сможет принять вертикальное положение, не осрамившись, Энтони сел, свесил ноги с кровати и для начала подошел к окну, стараясь не обращать внимания на запах несвежего пота и пустые бутылки на столе, которые говорили о том, что предыдущая ночь была долгой. Энтони осторожно на дюйм отодвинул занавеску и посмотрел на сверкающий в солнечных лучах залив, окруженный бледно-золотистым сиянием. Красные крыши домиков на склонах холмов сделаны из черепицы, а не из ржавых листов металла, как у бунгало в Конго, их обитатели – здоровые, счастливые люди, прогуливающиеся по набережным, оживленно беседующие, идущие по своим делам, куда-то бегущие. Белые люди. Богатые люди.
От одного взгляда на эту идиллию Энтони вдруг зажмурился, его затошнило, он едва успел на подкашивающихся ногах добежать до ванной и согнуться пополам над унитазом. Его вырвало, потом еще раз. Ощущая себя самым несчастным человеком на свете, Энтони с трудом залез под душ, прислонился к стене и простоял минут двадцать под теплыми струями, надеясь, что вода смоет всю грязь с его тела и души.
«Ну же, возьми себя в руки».
Он оделся, заказал кофе в номер и, более или менее придя в себя, сел за стол. Часы показывали без четверти одиннадцать: надо срочно отослать статью, над которой он работал накануне. Энтони взглянул на испещренные сбивчивым почерком страницы, пытаясь припомнить окончание вчерашнего вечера. После нескольких попыток ему удалось кое-что вспомнить: они с Мариеттой стоят у входа в его отель, она подставляет ему губы для поцелуя. Он решительно отказывает ей, ругая себя за глупость. Девушка очень даже ничего, к тому же явно не против. Однако ему хотелось гордиться хотя бы чем-то, что он сделал в тот вечер.
Господи Иисусе! Он вспомнил хрупкую фигурку Дженнифер Стерлинг, которая с обиженным видом протягивала ему пиджак. Она невольно подслушала его глупую, крайне невежливую тираду обо всей их компании. Как там он ее обозвал? «Маленькая избалованная тай-тай… ни одной оригинальной мысли в голове». Энтони обессиленно прикрыл глаза и подумал, что в зоне военных действий работать куда проще и безопаснее – там тебе хотя бы понятно, кто свои, а кто чужие.
Принесли кофе. Энтони тяжело вздохнул, налил себе целую чашку, а потом снял трубку и усталым голосом попросил оператора соединить его с Лондоном.
Миссис Стерлинг!
Я настоящая свинья. Хотелось бы свалить все на переутомление или неадекватную реакцию на морепродукты, но боюсь, что всему виной сочетание алкоголя, который мне не стоило пить, и моей взрывной натуры, что совершенно неприемлемо в обществе. Вряд ли Вам удалось бы предъявить мне больше претензий, чем все те грехи, в которых я обвинял себя в последние несколько часов, когда немного протрезвел.
Позвольте мне принести Вам свои извинения. Возможно, Вы разрешите мне пригласить Вас и мистера Стерлинга на ланч до моего возвращения в Лондон. Буду очень рад, если Вы дадите мне возможность загладить вину.
Искренне Ваш, оконфузившийся
Энтони О’Хара.
P.S.: Прилагаю к письму копию отправленной в Лондон статьи. Хочу, чтобы Вы знали, что я повел себя достойно хотя бы в этом отношении.
Энтони сложил листок, засунул его в конверт, запечатал и перевернул. Судя по всему, он все еще был пьян: на трезвую голову он никогда бы не написал столь откровенное письмо.
Тут он вспомнил, что не знает адреса получателя, и чертыхнулся, ругая себя за глупость. Вчера вечером водитель Стерлинга заехал за ним в отель, а дорогу домой – если не считать несколько прискорбных неудач – он помнил плохо.
От консьержа толку было мало.
– Стерлинг? – спросил он и недоуменно покачал головой.
– Вы знаете, о ком я? Богатый и влиятельный человек, – повторил Энтони, ощущая ужасную сухость во рту.
– Месье, – устало отозвался консьерж, – у нас тут все богатые и влиятельные.
С моря доносился легкий бриз, воздух казался почти белым на фоне ясного неба. Энтони вышел из отеля и попытался вспомнить, по какой дороге они вчера ехали с водителем Стерлинга. Поездка заняла всего десять минут, может быть, ему все же удастся найти дом? Просто оставлю письмо под дверью и уйду, решил он, стараясь не думать о том, что будет делать после возвращения в город: тело с самого утра напоминало ему о долгой истории его отношений с алкоголем, изнутри поднималось глухое и навязчивое желание выпить. Чего угодно – пива, вина, виски. Почки нещадно ныли, его все еще потряхивало. Прогулка пойдет мне на пользу, уговаривал он себя, приветствуя кивком проходящих мимо улыбающихся женщин в широкополых шляпах.
Небо над Антибом пылало ярко-синим огнем, на белом песчаном пляже было полно отдыхающих. Энтони вспомнил, что на этой развязке они повернули налево, на дорогу, вдоль которой в ряд выстроились отделанные керамической плиткой виллы. Затем дорога уходила наверх по холмам – значит, все правильно. Солнце нещадно обжигало его шею и покрытую шляпой голову, он снял пиджак и, закинув его на плечо, пошел вперед.
Однако стоило ему выйти за пределы города и углубиться в холмы, как он тут же заблудился. Свернув налево у показавшейся ему знакомой церкви, Энтони начал подниматься вверх по склону холма. Сосны и пальмы попадались все реже, а потом и вообще исчезли, забрав с собой спасительную тень и оставив его беззащитным, скалы и асфальт практически плавились на солнце. Он чувствовал, как кожу начинает стягивать, – вечером наверняка будет ожог.
Время от времени мимо проезжали машины, фонтаны гравия вырывались из-под колес и летели в пропасть. Вчера ему показалось, что до их дома совсем недалеко, – они с Мариеттой шли не торопясь, наслаждаясь вечерней прохладой и ароматами диких трав, а теперь он смотрел на уходящую вдаль дорогу, и его уверенность в том, что он идет правильно, таяла на глазах.
Похоже, что я заблудился, подумал Энтони, вытирая лоб носовым платком. Дон Франклин пришел бы в восторг: Энтони, который объездил всю Африку, пересек множество границ, потерялся в двух шагах от детской площадки какого-то миллионера. Он сделал шаг в сторону, пропуская очередную машину, но тут вдруг раздался скрип тормозов, машина остановилась и, шурша по гравию, сдала назад. Из «Даймлера SP250» высунулась Ивонна Монкрифф и, сдвинув на лоб солнцезащитные очки, крикнула:
– Вы с ума сошли?! Поджариться хотите?
Энтони удивленно уставился на нее, а потом разглядел сидящую за рулем Дженнифер Стерлинг. Она взглянула на него поверх огромных темных очков с совершенно непроницаемым выражением лица.
– Добрый день, – поздоровался он, снимая шляпу, и вдруг осознал, что его мятая рубашка насквозь пропиталась потом, а лицо блестит от влаги.
– Как вас занесло в такую даль, мистер О’Хара? – спросила Дженнифер. – Ищете очередную сенсацию?
– Я… – замялся Энтони, доставая из кармана пиджака письмо и протягивая его ей, – я хотел отдать вам…
– Что это?
– Извинения.
– Извинения?
– За мое недостойное поведение вчера вечером.
– Дженнифер, тебе передать? – недоуменно взглянула на подругу Ивонна Монкрифф, заметив, что Дженнифер не собирается протягивать руку за письмом.
– Нет. А вы можете прочитать его вслух, мистер О’Хара?
– Дженнифер!
– Раз мистер О’Хара смог написать эти слова, думаю, он вполне в состоянии произнести их вслух, – невозмутимо произнесла Дженнифер, не снимая очков.
Энтони отвернулся, взглянув сначала на пустую дорогу, а потом на изнывающую под палящими лучами солнца деревню далеко внизу, и сказал:
– Я все-таки предпочел бы…
– Это мало похоже на извинения, мистер О’Хара, вам так не кажется? – мягко перебила его она. – Написать пару строк каждый может.
Ивонна Монкрифф, опустив глаза, неодобрительно покачала головой. Дженнифер же в упор смотрела на Энтони – его силуэт отражался в ее очках.
Он вскрыл конверт, достал оттуда листок бумаги и прочел свое письмо неожиданно громким раскатистым голосом. Закончив, он убрал письмо в карман. Повисла тишина, нарушавшаяся лишь приглушенным рокотом мотора. Энтони смиренно стоял и ждал ее ответа.
– Мой муж, – наконец заговорила Дженнифер, – сегодня утром уехал в Африку.
– Тогда я почту за честь пригласить вас и миссис Монкрифф пообедать. Точнее, поужинать, – поправился он, взглянув на часы.
– К сожалению, вынуждена отказаться – обещала Фрэнсису посмотреть с ним вечером какую-то яхту. Мечтать не вредно, но я уже пообещала.
– Мы отвезем вас в город, мистер О’Хара. – Дженнифер кивком указала ему на крошечное заднее сиденье. – Не хочу нести ответственность за смерть достопочтенного корреспондента газеты «Нэйшн» от солнечного удара и уж тем более от алкогольной интоксикации.
Ивонна вышла из машины, пропуская Энтони на заднее сиденье, села обратно, а потом, порывшись в бардачке, достала оттуда носовой платок и кинула его Энтони:
– Держите. Вы, кстати, шли совсем не в ту сторону, мы живем вон там, – сообщила она, показывая на обрамленный деревьями холм по другую сторону шоссе.
По ее едва заметной улыбке он понял, что прощен, и тут обе женщины расхохотались. Энтони О’Хара с облегчением надел шляпу, и машина понеслась по узкой дороге, ведущей в город.
Сначала они завезли Ивонну в отель «Сен-Жорж», а потом тут же встали в пробке. На прощание старшая подруга помахала Дженнифер рукой и с улыбкой сказала:
– Ведите себя хорошо.
Энтони обратил внимание на то, что она произнесла это с таким спокойствием, как будто точно знала, что волноваться не о чем.
Они остались вдвоем, и настроение тут же переменилось. Дженнифер Стерлинг притихла и стала следить за дорогой куда внимательнее, чем двадцать минут назад. Энтони исподтишка взглянул на ее покрытые легким загаром руки, изящный профиль, пока она напряженно вглядывалась в задние фонари медленно ползущей перед ними машины. Кажется, она злится на меня куда сильнее, чем я думал, встревоженно подумал он.
– И когда ваш муж вернется из Африки? – спросил он, чтобы хоть как-то прервать тяжелое молчание.
– Наверное, через неделю. Он редко задерживается там надолго, – ответила она, высовываясь из машины, чтобы разглядеть, откуда здесь взялась такая пробка.
– Наверное, обидно ехать так далеко, чтобы провести там так мало времени?
– Вам лучше знать, мистер О’Хара.
– Мне?
– Вы же знаете об Африке все, – иронически приподняла бровь Дженнифер, – сами вчера так сказали.
– Все?
– Вы знаете, что большинство мужчин, которые имеют там свой бизнес, настоящие проходимцы.
– Я так сказал?
– Да, в разговоре с месье Лафайетом.
– Миссис Стерлинг, – в ужасе начал Энтони, сползая вниз по сиденью.
– Да не волнуйтесь. Лоренс не слышал. Фрэнсис слышал, но у него там совсем маленький бизнес, поэтому он не принял ваши слова на свой счет.
Машины медленно поползли вперед.
– Пожалуйста, разрешите мне пригласить вас пообедать. Я хочу, чтобы вы увидели, что я не такой отъявленный негодяй. Ну хоть на полчаса.
– Думаете, вам удастся так быстро заставить меня изменить свое мнение? – улыбнулась она.
– Спорим? Ну что, подскажете, куда лучше пойти?
Официант принес ей высокий стакан с лимонадом, она сделала глоток и поудобнее расположилась в кресле, задумчиво глядя на море.
– Прекрасный вид, – заметил Энтони.
– Да, – согласилась Дженнифер.
Шелковистые пряди светлых волос почти касались ее плеч, окружая голову золотистым нимбом. Вообще-то, блондинки были не в его вкусе. Энтони нравились менее стандартные женщины, в которых был какой-то более тонкий шарм.
– Вы не будете пить?
– Мне нельзя, – признался он, глядя на стакан.
– Жена не разрешает?
– Бывшая жена, – поправил он. – Нет, врачи запретили.
– Так значит, вчерашний вечер и вправду показался вам невыносимым?
– Я не часто бываю в светском обществе, – пожал он плечами.
– Случайный гость?
– Признаться, я куда меньше боюсь вооруженных столкновений, чем подобных вечеринок.
– Значит, вы настоящий мистер Бут, [7]7
В русском переводе романа Ивлина Во «Сенсация» героя зовут Таппок. – Прим. ред.
[Закрыть] – вдруг улыбнулась она, и в ее глазах заплясали озорные искорки. – Как же вас угораздило попасть в зону военных действий Ривьеры?
– Бут? – переспросил он и вдруг обнаружил, что при упоминании незадачливого персонажа книги Во впервые за весь день искренне улыбнулся. – Думаю, у вас есть полное право обозвать меня куда менее лестно…
В ресторан вошла внушительных объемов дама, прижимавшая к своей необъятной груди крошечную собачку. Дама прошла мимо столиков с какой-то утомленной уверенностью, словно стараясь не думать ни о чем, кроме места, куда направлялась. Присев за свободный столик недалеко от них, она тихонько с облегчением вздохнула, поставила собачку на пол, и та замерла, поджав хвост и дрожа всем телом.
– Итак, миссис Стерлинг…
– Дженнифер.
– Ах да… Итак, Дженнифер, расскажите мне о себе, – попросил он, наклонившись к ней через столик.
– Постойте, по-моему, это вы собирались мне что-то рассказать, точнее – показать.
– Что?
– Что вы не отъявленный негодяй, и, насколько я помню, у вас на это ровно полчаса.
– Вот как? И сколько же минут у меня осталось?
– Примерно девять, – сообщила она, взглянув на часы.
– И как, по-вашему, у меня получается?
– Ну, вы же не ожидаете, что я вам вот так сразу все и скажу?
Они замолчали. Энтони просто не знал, что сказать, а такое с ним случалось нечасто, а Дженнифер, похоже, пожалела о своей резкости. О’Хара вспомнил свою последнюю любовницу – жену его дантиста: рыжеволосая барышня с полупрозрачной кожей, он даже боялся лишний раз посмотреть на нее. А вдруг увидишь то, что скрывается под кожей? Муж уже давно охладел к ней, и Энтони подозревал, что она так легко поддалась на его ухаживания скорее из желания отомстить супругу, чем из искренней симпатии.
– Чем вы обычно занимаетесь, Дженнифер?
– Вынуждена вас разочаровать, – ответила Дженнифер. – У меня так мало стоящих занятий, – добавила она, заметив удивленное выражение лица Энтони, – что, боюсь, вы станете порицать меня еще больше, – закончила она, давая ему понять, что ни капельки этого не боится.
– Ну, вы ведете хозяйство на два дома…
– Нет. Здесь мы нанимаем прислугу, а в Лондоне у меня есть миссис Кордоза, которая справляется с хозяйством куда лучше меня.
– Так чем же вы занимаетесь?
– Устраиваю коктейльные вечеринки, званые ужины. Делаю вещи красивыми. Украшаю общество своим присутствием.
– Это вам прекрасно удается.
– А вы, значит, эксперт по таким делам… Да, это дело непростое.
Энтони просто не мог оторвать от нее глаз, смотрел бы и смотрел. Его взгляд то и дело скользил по тому месту, где ее слегка вздернутая верхняя губа соединялась с нежной кожей под носом. Эта часть лица наверняка как-то называется, подумал он, если смотреть на нее долго-долго, в какой-то момент обязательно вспомню.
– Я сделала то, к чему меня готовили с детства: отхватила богатого мужа и делаю его счастливым, – неожиданно сказала Дженнифер, и улыбка исчезла с ее лица.
Возможно, менее опытный мужчина этого бы не заметил: небольшая напряженность во взгляде, намекающая на то, что под внешним антуражем скрывается нечто куда более сложное, чем могло показаться на первый взгляд.
– А я вот собираюсь выпить, если вы не против, – произнесла она.
– Конечно-конечно. Я буду наслаждаться опосредованно.
– Опосредованно… – удивленно повторила она, подзывая официанта, и заказала мартини со льдом.
Просто освежающий аперитив, с некоторым разочарованием подумал он, она не пытается что-то скрыть или забыться под действием алкоголя.
– Если вам от этого легче, – весело заговорил он, – то единственное, что я умею делать, – так это работать.
– Вполне возможно, – ответила она, – что мужчинам куда проще работать, чем иметь дело с чем-то еще.
– С чем именно?
– С суетой повседневной жизни. С людьми, которые ведут себя не так, как тебе хочется, и испытывают чувства, которые тебе неприятны. На работе можно добиваться результатов, быть мастером своего дела. Люди делают все так, как вы говорите…
– Ну, это не про меня, – рассмеялся он.
– Зато вы можете написать статью, а на следующий день она уже лежит во всех газетных киосках. Разве у вас не возникает определенного чувства гордости?
– Раньше вызывало, а сейчас нет – это проходит со временем. Не думаю, что сделал что-то такое, чем могу по-настоящему гордиться. Все, что я пишу, недолговечно, завтра в эту газету в магазине завернут рыбу.
– А зачем вам тогда так много работать?
Энтони нервно сглотнул, пытаясь отогнать вставший перед глазами образ сына. Внезапно он ощутил непреодолимое желание выпить, однако взял себя в руки, натянуто улыбнулся и ответил:
– По той самой причине, о которой вы говорили, – это гораздо легче, чем разбираться с чем-то еще.
Их взгляды встретились, на какой-то момент улыбка пропала с ее лица, а в глазах промелькнуло что-то новое и непонятное. Дженнифер слегка покраснела и соломинкой неторопливо помешала лед в бокале с мартини.
– Опосредованно… – медленно произнесла она. – Энтони, вам придется объяснить мне, что это значит.
Она с такой непринужденностью назвала его по имени, что ему показалось, будто они давным-давно знакомы и наверняка скоро увидятся снова.
– Просто, – облизнув пересохшие губы, ответил он, – ты получаешь удовольствие оттого, что удовольствие получает кто-то другой.
Дженнифер подвезла Энтони до отеля. Он поднялся к себе в номер, лег на кровать и битый час смотрел в потолок. Потом спустился в вестибюль, попросил у администратора открытку и, подписав ее, отправил своему сыну. Интересно, Кларисса хотя бы передаст ему?
Вернувшись в номер, он обнаружил, что под дверью лежит записка:
Дорогой Бут!
Пока что Вам не удалось до конца убедить меня в том, что Вы не отъявленный негодяй, но я собираюсь дать Вам еще один шанс. У меня были планы на сегодняшний вечер, но они внезапно переменились. Я собираюсь поужинать в отеле «Калипсо» на улице Сен-Жак и буду рада Вашей компании. В 8 вечера.
Энтони дважды перечитал записку, быстро сбежал по лестнице и отослал Дону телеграмму следующего содержания:
ВЫБРОСЬ ПОСЛЕДНЮЮ ТЕЛЕГРАММУ ТЧК ОСТАЮСЬ РАБОТАТЬ
НАД СЕРИЕЙ РЕПОРТАЖЕЙ О ВЫСШЕМ СВЕТЕ РИВЬЕРЫ ТЧК
ПРО МОДУ НАПИШУ ТЧК
Ухмыльнувшись, Энтони сложил бланк и передал его администратору, представляя себе, как вытянется лицо редактора, когда тот прочтет телеграмму, а потом стал в панике думать, как успеть отдать костюм в чистку, чтобы к вечеру быть во всеоружии.
В тот вечер Энтони О’Хара блистал очарованием: он был таким, каким ему стоило показать себя накануне. Таким, каким ему стоило быть со своей бывшей женой: остроумным и обходительным джентльменом. Она никогда не бывала в Конго – муж сказал, что «такие поездки не для нее», поэтому Энтони ощутил непреодолимое желание быть непохожим на Стерлинга во всем и изо всех сил старался заставить ее полюбить эту страну. Он рассказывал ей об элегантных бульварах Леопольдвиля, о бельгийских поселенцах, привозивших с собой купленные по баснословным ценам консервы и замороженные полуфабрикаты и готовых на все, что угодно, лишь бы не есть роскошные местные продукты. Он рассказывал ей о том, как европейцы были шокированы восстанием гарнизона в Леопольдвиле, в результате которого им пришлось ретироваться в относительно безопасный Стэнливиль.
Ему хотелось предстать перед ней в лучшем свете, хотелось, чтобы она смотрела на него с восхищением, а не со сквозившими во взгляде жалостью и раздражением. И тут произошло чудо: пытаясь показаться ей обаятельным и жизнерадостным незнакомцем, он вдруг обнаружил, что постепенно становится самим собой. В детстве мама говорила ему: «Улыбнись, и тебе станет веселее», но тогда он не верил ей.
Дженнифер тоже вела себя непринужденно. Она больше слушала, чем говорила, как и положено умеющей правильно общаться женщине, смеялась над его шутками, и тогда он старался рассмешить ее еще сильнее. Энтони мысленно поздравил себя с тем, что остальные посетители ресторана поглядывали на них с восхищением: «Вы только взгляните на эту веселую парочку за шестнадцатым столиком». Удивительно, но, похоже, Дженнифер абсолютно не волновало, что ее видят в компании постороннего мужчины. Возможно, так устроена светская жизнь Ривьеры – постоянное общение с чужими мужьями и женами. О второй причине, почему она вела себя так непринужденно, Энтони старался не думать: возможно, человек его статуса, его социального уровня просто не представляет угрозы для ее репутации.
Им уже принесли горячее, и тут к их столику подошел высокий мужчина в безупречно скроенном костюме. Они с Дженнифер расцеловались, обменялись любезностями, а потом она без тени улыбки сказала:
– Ричард, дорогой, познакомься – это мистер Бут. Он пишет статью о Ларри для одной английской газеты.
Я рассказываю ему все, что знаю, и пытаюсь доказать, что промышленники и их жены не самые занудные создания на свете.
– Не думаю, Дженни, что кому-то может прийти в голову обвинить тебя в занудстве, – произнес мужчина и протянул Энтони руку: – Ричард Кейс.
– Энтони… Бут. Светская жизнь Ривьеры совершенно не кажется мне скучной. Мистер и миссис Стерлинг чудесно приняли меня, – дипломатично ответил он.
– Может быть, мистер Бут и про тебя что-нибудь напишет. Ричард – владелец отеля на холме, откуда открываются самые красивые виды. Он всегда в самом эпицентре событий Ривьеры, правда, дорогой?
– Возможно, в следующий приезд вы остановитесь у нас, мистер Бут? – вежливо улыбнулся Ричард.
– Это было бы просто прекрасно, но сначала мне надо узнать, понравилось ли мистеру Стерлингу то, что я написал о нем. Вдруг меня сюда больше не пустят, – ответил Энтони, подумав, что они с Дженнифер все время упоминают Лоренса, как будто он, невидимый, постоянно стоит между ними.
В тот вечер она просто сияла: от нее исходила вибрирующая энергия, которая, как ему казалось, предназначена ему одному. «Это все из-за меня?» – спрашивал себя Энтони, глядя на Дженнифер. Или она просто рада редкой возможности вырваться от ревнивого мужа? Вспомнив о том, как пренебрежительно разговаривал с ней вчера Стерлинг, Энтони поинтересовался ее мнением о рынках сбыта, о мистере Макмиллане и королевской свадьбе, стараясь сделать так, чтобы она не соглашалась с ним, а говорила, что думает на самом деле. Дженнифер мало знала о том, что происходит в мире, зато хорошо разбиралась в человеческой природе и искренне интересовалась тем, что он рассказывал, – словом, была идеальной собеседницей. На мгновение он вспомнил Клариссу, которая всегда язвительно отзывалась об их общих знакомых и чувствовала себя глубоко оскорбленной при малейшем проявлении пренебрежения. Энтони подумал, что уже много лет не получал такого удовольствия от вечера, проведенного в компании дамы.
– Мне пора собираться домой, – вдруг сказала она, взглянув на часы, когда им принесли кофе и небольшое серебряное блюдо с красиво разложенными на нем птифурами.
– Ни в коем случае, – заявил он, испытав страшное разочарование, и отложил в сторону салфетку. – Я так до конца и не понял, удалось ли мне загладить то жуткое первое впечатление, которое я на вас произвел.
– Правда? Знаете, вот в чем дело… – проговорила Дженнифер, многозначительно кивнув в сторону стоявшего у бара с друзьями Ричарда Кейса, – тот сразу же отвел взгляд, пытаясь сделать вид, что не смотрит на нее.
Дженнифер пристально посмотрела Энтони в глаза, словно испытывая его. Видимо, он выдержал испытание, потому что она наклонилась к нему и прошептала:
– Вы умеете грести?
– Грести?
Они спустились на набережную. Дженнифер долго разглядывала лодки, как будто была не уверена, что узнает ее, если не прочитает названия, и в конце концов показала на маленькую весельную шлюпку. Энтони спустился на борт, помог Дженнифер и усадил ее напротив себя. Дул теплый морской бриз, в чернильной темноте уютно мигали огоньки рыбацких баркасов.
– Каков пункт назначения? – спросил он, снимая пиджак, кладя его рядом с собой и берясь за весла.
– Поплыли в ту сторону. Когда будем на месте, я скажу.
Он принялся грести медленными ритмичными движениями, слушая, как волны бьются о борт лодки. Она сидела напротив, закутавшись в плащ, и словно не замечала его, стараясь следить за тем, чтобы лодка не сбилась с курса.
Энтони ни о чем не думал. В обычных обстоятельствах его мозг был бы занят разработкой стратегии и отчаянно придумывал следующий ход в ожидании предстоящей ночи. Но, несмотря на то что они остались одни, несмотря на то что это она позвала его кататься на лодке по ночному морю, у него не было никакой уверенности в том, как продолжится этот многообещающий вечер.
– Вот, – сказала она, показывая пальцем на яхту. – Вот она.
– Вы вроде говорили про лодку, – оправившись от изумления при виде элегантной белой яхты, произнес Энтони.
– Так это и есть лодка, правда большая, – нехотя признала она. – Я не особенно люблю морские прогулки, бываю на ней всего пару раз в год.
Они пришвартовали шлюпку и поднялись на борт. Дженнифер предложила ему сесть на скамейку с подушками, ушла в рубку и вернулась через несколько минут с подносом. Энтони заметил, что она сняла туфли, и изо всех сил старался не смотреть на ее невероятно миниатюрные ступни.
– Я сделала вам безалкогольный коктейль, – сказала она, протягивая ему бокал. – Решила, что на минеральную воду вы уже смотреть не можете.
Даже здесь, довольно далеко от берега, было тепло, волны мягко, едва заметно покачивали яхту. Энтони посмотрел на мерцающие огни города, по набережной проехала машина. Он вспомнил Конго, и ему показалось, что из ада он неожиданно попал прямиком в рай.
Дженнифер налила себе еще один бокал мартини и аккуратно присела на краешек скамейки напротив Энтони.
– Итак, – начал он, – как вы с мужем познакомились?
– С мужем? Мы что, все еще работаем над статьей?
– Нет, но я заинтригован.
– Чем же?
– Тем, как ему… Да нет, мне просто интересно, как люди оказываются вместе, – взял себя в руки он.
– Познакомились на благотворительном балу. Ларри пожертвовал крупную сумму денег получившим ранения военным. Сел за мой столик, пригласил меня поужинать, ну и все.
– Ну и все?
– Он был довольно прямолинеен. Через несколько месяцев сделал мне предложение, и я согласилась.
– Вы были так молоды…
– Двадцать два. Мои родители пришли в восторг.
– Потому что он богат?
– Потому что они считали его подходящей парой – надежный, с прекрасной репутацией.
– А для вас это важно?
– Это важно для всех, разве нет? – спросила она, нервно теребя край юбки. – Бут, теперь моя очередь задавать вопросы. Сколько лет вы были женаты?
– Три года.
– Не очень-то долго.
– Я довольно быстро понял, что мы совершили ошибку.
– А она согласилась на развод?
– Это была ее инициатива, – ответил Энтони, а Дженнифер быстро взглянула на него, и ему показалось, что она пытается понять, чем он такое заслужил. – Я был не самым верным мужем, – добавил он, сам не понимая, зачем рассказывает об этом.
– Вы, должно быть, скучаете по сыну.
– Да. Иногда я думаю, как бы поступил, если бы знал, что буду так сильно по нему скучать.
– Вы из-за этого пьете?
– Даже не пытайтесь, миссис Стерлинг, – криво усмехнулся он. – Слишком много добродетельных женщин пытались спасти мою грешную душу…
– А кто сказал, что я собираюсь вас спасать? – опустив глаза и уставившись на свой бокал, спросила она.
– Ну, от вас так и веет… милосердием. Я сразу начинаю нервничать.
– Если у человека горе, то этого не скроешь.
– А вы откуда знаете?
– Я не дура. Никто не может иметь все, что хочет, и мне это известно не хуже вашего.
– Ну почему же, вот ваш муж имеет все.
– Как мило с вашей стороны.
– Я говорю это не для того, чтобы показаться милым.
Дженнифер пристально посмотрела ему в глаза, а потом отвернулась, глядя на море. В воздухе нарастало напряжение, как будто они злились друг на друга, но молчали. Стоило им немного отдалиться от городской суеты и условностей реальной жизни, как отношения между ними тут же изменились. Я хочу ее, подумал он, и практически убедил себя в том, что ничего такого в этом нет.
– Сколько раз вы спали с замужними женщинами? – неожиданно резко спросила она.
– Наверное, проще сказать, что я довольно редко сплю с незамужними, – едва не подавившись коктейлем, ответил Энтони.
– Считаете нас более безопасным вариантом? – предположила она.
