Текст книги "Если ты полюбишь…"

Автор книги: Джоанна Рид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

2

– А! Мисс Розетта! Прошу вас!

У Джорджа Шоу был громкий, хорошо поставленный голос. Адвокат сидел за столом у окна в конце длинного кабинета. Вдоль стен тянулись книжные шкафы и полки для документов. Золоченые переплеты книг соседствовали с тщательно пронумерованными папками. Полки были уставлены томами энциклопедий, юридическими справочниками, всевозможными «Кто есть кто» и «Что есть что». Можно было подумать, что в книгах, собранных в этом кабинете, сосредоточились все знания по проблемам юриспруденции и законодательства, накопленные человечеством за его многовековую историю. Так, по крайней мере, показалось Энн.

Мистер Шоу встал из-за стола и поспешил навстречу гостье. Высокий, стройный, с благородной сединой на висках, он напоминал кого-то из популярных в прошлом артистов и, наверное, старался усилить это сходство. Энн только не могла сообразить, кого именно он напоминает.

– Садитесь, пожалуйста, мисс Розетти, – предложил он, сопровождая слова галантным жестом. – Хотите кофе?

– Нет, спасибо, – скромно отказалась Энн, усаживаясь в кожаное кресло. В это время зазвонил телефон, и адвокат, извинившись перед ней, взял трубку:

– А, это вы, Малькольм!

Мистер Шоу, прикрыв мембрану трубки ладонью и еще раз извинившись, углубился в деловой разговор с неким Малькольмом. Энн, еще раз окинув взглядом кабинет, погрузилась в размышления.

Строгая атмосфера адвокатского кабинета несколько успокоила ее нервы. Случай в холле уже не казался ужасным. Конечно, незнакомец подпортил ей настроение. Но ведь она сама была не совсем права, разозлившись и нагрубив. В конце концов, что дурного он сделал? Да ничего! Он просто шутил. И, скорее всего, ему просто хотелось шуткой как-то сгладить неловкую ситуацию, в которой Энн неожиданно оказалась. А она вместо благодарности ему нахамила… Стыдно! Если им придется когда-нибудь еще встретиться, непременно надо будет извиниться.

Тем временем телефонный разговор мистера Шоу завершился. Распрощавшись с собеседником и условившись о встрече, адвокат положил трубку, уселся в кресле поудобнее и обратился к Энн:

– Еще раз извините, мисс Розетти. Дела! Итак, вы и есть та самая замечательная девушка, о которой мне с таким восторгом рассказывала Эльвира Фидерстоун? Очень рад нашей встрече.

– Миссис Фидерстоун с восторгом говорила обо мне? – с неподдельным удивлением спросила Энн. Ей действительно казалось, что она не сделала ничего особенного. Говорить о ней с восторгом?.. Странно… Скорее всего, жизнь старушки была настолько бесцветной, что любой добрый поступок представлялся ей необычным.

– Именно так, мисс Розетти. Говорила о вас с восторгом. И еще с каким! Она была просто поражена вашей добротой.

Неожиданно Энн вспомнила фамилию актера, которого ей напоминал мистер Шоу. Раймон Масси! Конечно! И адвокат, несомненно, знал это. Он даже носил такой же галстук!

Думая о своем открытии, Энн пропустила мимо ушей последние слова адвоката, и ей пришлось переспросить:

– Простите, что вы сказали?

– Я сказал, что миссис Фидерстоун, покоренная вашей добротой и порядочностью, вписала дополнительный пункт в свое завещание. Она распорядилась оплачивать услуги медсестры для вашего отца в течение пяти лет. И теперь он может вернуться и жить дома. А у вас, таким образом, появится возможность посвятить все свое время и энергию развитию вашего таланта. Миссис Фидерстоун в завещании выразила уверенность, что в этом случае магазин «Зверюшки для вас» за пять лет прочно станет на ноги и ни какой дальнейшей помощи вам не понадобится. – Мистер Шоу сделал паузу и серьезно посмотрел в глаза Энн. Не в силах найти слова, она промолчала, и адвокат продолжил: – Итак, если у вас действительно есть талант, постарайтесь развить его и применить в жизни.

Энн почувствовала, как учащенно забился ее пульс. О таком она просто не могла мечтать. Ведь теперь можно будет перевезти Дэниела домой! В дом, который он так любил! Она не сомневалась, что, если отец снова окажется среди привычных вещей, там, где все хранит память о матери Энн, его состояние улучшится и депрессии придет конец. Врачи тоже соглашались с этим. Наконец-то она сможет осуществить свою заветную мечту! Но как миссис Фидерстоун могла догадаться об этом? Ведь Энн лишь вскользь однажды упомянула в разговоре с ней о своем желании вернуть домой отца. А миссис Фидерстоун не только запомнила ее слова, но… Нет, такого просто не может быть! Тут что-то не так!

Между тем мистер Шоу произнес следующую фразу:

– Но при одном условии…

Энн сразу же насторожилась, почувствовав холодок под сердцем. Ну конечно! Вот оно! Из-за этого условия сейчас все рухнет.

– При условии?.. – упавшим голосом спросила она адвоката. – Каком?

– При условии, что вы согласитесь оказать миссис Эльвире Фидерстоун не совсем обычную услугу. Она рассчитывала именно на вас, поскольку была уверена в вашей честности и беспристрастности.

Ничего не понимая, Энн растерянно уставилась на адвоката, ожидая, что еще он скажет. Но мистер Шоу вновь умолк и внимательно смотрел на нее с многозначительным видом. Наверное, он ждал от нее недоуменных восклицаний, расспросов. И это доставило бы ему большое удовольствие. Но Энн молчала, частично из-за растерянности, а частично – из упрямства, не желая подыгрывать адвокату. Мистер Шоу подождал еще немного и наконец перешел к делу:

– Хотя миссис Фидерстоун предпочитала вести скромную жизнь, деньги у нее были. И немалые. Большую часть жизни она провела за границей с мужем, почти не общаясь с родственниками. Детей у них не было. После смерти мужа Эльвира осталась совсем одинокой и, вернувшись на родину, принялась разыскивать своих родных. В девичестве она носила фамилию Хантер, и ей хотелось найти кого-нибудь из этой семьи. Но ее ждало разочарование. Оказалось, что все Хантеры умерли, за исключением лишь одного ее племянника.

– Простите, мистер Шоу, – прервала его Энн, – но какое отношение все это имеет ко мне?

– Терпение, дорогая мисс Розетти, терпение! Всему свое время. – Шоу откинулся на спинку кресла, сделал очередную паузу и заговорил вновь: – Итак, как я уже сказал, ей удалось разыскать лишь племянника, Его зовут…

– Гейбриел Хантер? – вновь перебила адвоката Энн.

– Вы его знаете?

– Нет. Просто миссис Фидерстоун о нем говорила.

Понятно. Ну, так вот. Гейбриел работал довольно далеко от этих мест, и Эльвира толком его не знала, а потому сомневалась, стоит ли делать малознакомого человека наследником основной части своего состояния. Не лучше ли завещать все или почти все, скажем, Обществу призрения бездомных кошек? Помните, вы как раз там с ней разговаривали?

О, Боже мой, подумала Энн, к чему он клонит? Может быть, старая леди завещала мне открыть кошачью лечебницу? Только этого не хватало!

– Эльвира решила, что было бы хорошо, – продолжал адвокат, – найти какой-нибудь предлог, чтобы познакомить Гейбриела с вами. И вы, мисс Розетти, должны будете понаблюдать за ним и сообщить нам свое мнение, стоит ли передавать ему наследство миссис Эльвиры Фидерстоун или нет.

Энн разочарованно поникла: все ее радужные мечты рассеялись, подобно миражу в пустыне. Никакое наследство не могло заставить ее пойти на это условие. Шпионить? Ну, нет! Конечно, было бы прекрасно перевезти отца домой. Но не такой же ценой… Это невозможно!

Она подняла глаза на адвоката и сказала прерывающимся голосом:

– Извините, мистер Шоу. Вы… вы… не можете себе представить, как я… высоко ценю это… это предложение. Но я не смогу… У меня нет никакого опыта в этих… ну, в подобных делах. Кроме того, я… Как я могу взять на себя такую огромную ответственность? Нет! Одним словом, извините, но я должна отказаться.

Энн встала, собираясь уйти. Но мистер Шоу удержал ее:

– Не спешите, дорогая! Сначала выслушайте меня до конца.

– Простите, но я просто не считаю себя вправе выносить суждение о другом человеке. Да и сама по себе слежка – это ужасно. Может быть, миссис Фидерстоун предусмотрела и какие-нибудь другие варианты? Но я никак не могу согласиться на это условие.

– Простите и вы, мисс Розетти, но своим отказом вы как раз и вынуждаете нас принять этот другой вариант.

– Какой же?

– Дело в том, что в случае вашего несогласия с предложением миссис Фидерстоун ее племянник будет вообще лишен права на наследство.

– Но… разве это справедливо?

– Справедливо или нет – не нам судить. Сейчас речь идет лишь о том, что, отказываясь исполнить весьма скромную просьбу Эльвиры Фидерстоун, вы тем самым фактически оставляете Гейбриела Хантера без средств. – Энн заколебалась. Почувствовав ее сомнение, мистер Шоу принялся убеждать с двойной энергией: – Дорогая мисс Розетти, я уверен, вы, как никто другой, сумеете составить беспристрастное, справедливое суждение об этом человеке! Разве не так? Представьте себе, что вас пригласили работать в каком-нибудь жюри. Вы что, тоже стали бы отказываться?

Энн машинально опустилась в кресло. Конечно, она смогла бы работать в жюри. И была бы вполне беспристрастной. Но ведь сейчас ей предлагается нечто совсем другое!

Она покачала головой. Нет, нет, это невозможно! Более того, абсурдно! Наконец, даже противозаконно! Но, с другой стороны, один вид адвоката Джорджа Шоу, вся атмосфера его кабинета убеждали ее, что здесь никто и никогда не позволит себе участвовать в чем-то противозаконном. Да и кто бы ни был этот Гейбриел, почему он должен зависеть от ее упрямства? И, в конце концов, миссис Эльвира Фидерстоун, в честности которой Энн не сомневалась, не предложила бы ей ничего недостойного.

Она еще немного поколебалась, но наконец решилась:

– Хорошо, мистер Шоу. Пусть будет так. Говорите, что нужно делать.

Отлично, мисс Розетта! Превосходно! – с облегчением воскликнул адвокат. – Уверен, что вы не пожалеете о своем решении.

– Я уже жалею, – угрюмо откликнулась Энн.

Мистер Шоу ободряюще улыбнулся ей и принялся объяснять план…

Полчаса спустя у Энн возникло ощущение, будто ее водят по какому-нибудь запутанному восточному лабиринту. Ей с трудом верилось, что одинокая старая женщина, тихо угасавшая рядом со своим котом, могла додуматься до такого хитроумного решения.

Миссис Фидерстоун верила, что характер любого человека можно определить по его отношению к животным. Именно поэтому она мгновенно почувствовала инстинктивное доверие к Энн. И тогда она придумала прекрасный и уж во всяком случае, не лишенный оригинальности план: оставить кота на попечение Энн и своего племянника. В течение двух месяцев Гейбриел должен будет заботиться о коте, а Энн наблюдать за тем, как это у него получается, и сообщать о результатах своих наблюдений адвокату. Причем в письменной форме.

Мистер Шоу со своей стороны должен был собирать любую другую информацию о молодом Хантере. Энн казалось, что с нравственной точки зрения это несколько облегчало ее задачу. Ибо судьба Гейбриела как наследника зависела уже не только от нее…

Адвокат изложил со всеми подробностями план действий, составленный его ныне покойной клиенткой, и пытливо посмотрел на Энн. Предложение уже не казалось ей настолько оскорбительным, как раньше. Ведь надо было всего-навсего обеспечить нормальную заботу о животном. Что в этом могло быть дурного? И за это она получит давно желанную возможность вернуть отца домой и предоставить ему медицинское обслуживание на ближайшие пять лет. И еще очень важно, что это никак не будет зависеть от того, какое мнение у нее сложится о Гейбриеле. Но все же какова миссис Фидерстоун! Если бы она просто предложила Энн деньги, той, по всей вероятности, пришлось бы отказаться. Теперь же ей только и оставалось, что согласиться.

Ведь иначе пострадает ни в чем не повинный человек. Ей-богу, придумано неплохо!

– Ну, как план? Принимается? – прервал размышления Энн мистер Шоу.

Все еще продолжая сомневаться, она, тем не менее, кивнула.

– Да, кажется, он не так плох.

– Вот и отлично. Извините, но я взял на себя смелость заранее пригласить сюда мистера Гейбриела Хантера. Вы сейчас с ним познакомитесь и сразу договоритесь о Маклейше.

– О ком?

– О Маклейше.

– Кто это?

– Тот самый кот, которого вы оба будете опекать. Но, простите, мисс Розетти, я должен поставить вас в известность еще об одном условии.

Энн недовольно сжала губы. Условия, условия… Как будто речь идет о миллионах!

– И что же это за условие? – спросила она, не скрывая раздражения.

– Успокойтесь, мисс Розетти. Ничего страшного. Необходимо всего лишь, чтобы о нашем договоре никто не знал.

– А сам мистер Хантер? Или он даже не подозревает обо всех этих замыслах?

– Гейбриел ничего не знает. И главное, не должен знать. Иначе вы не сможете составить о нем беспристрастного мнения.

Энн почувствовала себя так, будто выбралась из восточного лабиринта, но зато угодила в капкан. Капкан, очень искусно поставленный и, что хуже всего, сконструированный по всем законам железной логики.

– Но я не понимаю, – слабо сопротивлялась она, – как можно ему совсем ничего не говорить? Что-то он все-таки знать должен!

– Именно что-то! Но не больше. Сначала мы скажем ему, что заботы о коте Маклейше возлагаются в равной степени на вас обоих. Потом сделаем еще один шаг: намекнем, что от усердия в уходе за животным в течение двух месяцев зависит доля наследства Миссис Фидерстоун, причитающаяся каждому из вас. Но Гейбриел никогда не должен узнать о вашей роли во всем этом спектакле!

Энн задумалась. План миссис Фидерстоун, поначалу вполне приемлемый, снова показался ей сомнительным.

– Ну хорошо, мистер Шоу. Я постараюсь. Но что-то в этой затее мне не нравится! Очень не нравится!

– Ерунда! – хмыкнул адвокат, небрежно махнул рукой.

Он нажал на кнопку селектора. Энн узнала серебристый голосок белокурой секретарши:

– Слушаю, мистер Шоу.

– Мисс Эстерхауз, мистер Гейбриел Хантер около вас?

– Да.

– Что он делает?

– Ждет вашего вызова.

– Прекрасно. Проводите его ко мне в кабинет.

– Сейчас, мистер Шоу.

Лампочка селектора погасла. Мистер Шоу вновь повернулся к Энн и сказал не допускающим никаких возражений тоном:

– Все очень просто, мисс Розетти. Надо только быть наблюдательной и объективной. Постарайтесь получше узнать Гейбриела. Но, как условились, никому ни слова! И все будет в порядке. Уверяю вас!

Энн подумала, что все окажется гораздо сложнее, чем представляется адвокату…

В дверь постучали.

– Входите, входите, Хантер! – доброжелательно воскликнул мистер Шоу. – Входите!

Энн обернулась и чуть не свалилась со стула. На пороге стоял тот самый незнакомец из холла…

3

Гейбриел Хантер явно не испытывал никаких подозрений относительно участия Энн в опеке кота. Он доброжелательно улыбался, пока мистер Шоу представлял ему девушку. И только в глубине его золотистых глаз прыгали озорные чертики.

– Мы с мисс Розетти уже встречались, Джордж, – сказал он, задержав руку Энн в своей. – Полчаса тому назад в холле. Правда, очень недолго.

Устроившись в кресле рядом с Энн, Гейбриел, казалось, с большим вниманием слушал адвоката, излагавшего предназначенные для него детали плана Эльвиры Фидерстоун. Однако время от времени молодой Хантер обводил глазами стены кабинета и неизменно с интересом задерживал их на соседке.

Энн это не понравилось. Ей казалось, что их встреча должна носить чисто деловой характер. И только. Но Хантер, по-видимому, считал иначе. В конце концов он настолько бесцеремонно уставился на ее грудь, что щеки Энн покрылись румянцем, а пальцы машинально проверили, застегнуты ли пуговицы блузки. Энн подумала, что Гейбриел ведет себя как сексуально озабоченный подросток и лучше не обращать на него внимания.

Она постаралась натянуть юбку на колени и устремила взгляд на адвоката, делая вид, что ловит каждое его слово. Однако скоро она заметила, что Гейбриел больше не поглядывает на нее. Ей невольно стало обидно. Неужели он так быстро потерял к ней интерес? И пока адвокат продолжал говорить, Энн в душе старательно убеждала себя, что ее нисколько не волнует то, как ведет себя Гейбриел.

Тем временем мистер Шоу закончил свои объяснения и поднял глаза на Гейбриела, ожидая от него реакции. Энн невольно тоже посмотрела на молодого Хантера. Тот не заставил ждать ответа:

– Жаль, что я так мало знал Эльвиру. Наверное, она была замечательной женщиной!

– Вы не ошиблись, – согласился мистер Шоу. – Она часто говорила, что больше всего ей хотелось, чтобы о ней вспоминали лишь как о женщине, научившейся в восемьдесят лет вертеть хула-хуп.

– И не только это, Джордж, – рассмеялся Гейбриел. – Мне говорили, что она собирала записи различных рок-групп, чтобы делать под них зарядку по утрам и вечерам. И благодаря этому ей удалось до последних дней сохранить девичью фигуру.

Энн тоже стало жаль, что она недолго знала Эльвиру Фидерстоун. Она всегда любила жизнерадостных людей, а старая леди, видимо, была из их числа. Она решила про себя, что, судя по несомненному чувству юмора и манере смеяться, Гейбриел унаследовал характер своей тетки. Энн почему-то доставляло удовольствие так думать, и она поймала себя на этом.

Джордж Шоу встал и, опершись ладонями на стол, закончил:

– Ну что же. Теперь вам только остается познакомиться с его превосходительством котом Маклейшем. Сделаем так: я расстанусь с вами примерно на час. Вы за это время, вероятно, успеете обсудить, как поступите с порученным вам делом. А я заберу кота и вернусь.

– Прекрасно, – согласился Гейбриел.

– Мне кажется… – неуверенно начала Энн, но адвокат перебил ее:

– Если вам неудобно, я дам вам ключ от дома. Так будет даже лучше. Успехов вам! До скорой встречи!

И мистер Шоу, пожав обоим руки, проводил их до дверей.

Оставшись вдвоем, Энн и Гейбриел в первый момент растерялись, не зная, о чем говорить друг с другом. Первой опомнилась Энн:

– Мистер Хантер, я хотела бы извиниться за…

– Мне ничего подобного даже в голову не могло прийти, – не слушая ее, проговорил Гейбриел, но оборвал себя и произнес: – Извините, вы что-то начали говорить?

– Ничего. Продолжайте вы.

– Нет уж! Дорогу женщине! Слушаю вас! Энн почувствовала растущее раздражение.

– Перестаньте! При чем тут женщина? Скажите же, о чем вы начали говорить?

– Нет, только после вас! Я настаиваю!

– Боже мой! Ну, пусть будет так!

Энн подняла глаза и взглянула в лицо Гейбриелу. Ей было не по себе. Смущала мысль, что придется целых два месяца искать общества этого человека, проводить с ним много времени. Настораживали его чуть раскосые золотистые, как у тигра, глаза, в которых ей постоянно виделась насмешка. Конечно, к этому придется привыкать. И, конечно, уж она постарается игнорировать слишком вызывающие проявления его юмора.

– Ну хорошо, – сердито начала Энн. – Прежде всего, я хотела бы принести вам извинения за грубость, которую позволила себе там, в холле. Не в моих правилах вести себя подобным образом, но…

– Грубость? Какую? Ничего подобного не было! – отрезал Гейбриел. – Просто вы проявили характер.

– Характер? – с удивлением переспросила она. Она считала, что характер могут проявлять щенята, необъезженные лошади, наконец, дети. Но взрослому человеку нечего проявлять характер. Он у него просто должен быть.

Гейбриел, казалось, прочел ее мысли.

– Кстати, не вижу в этом ничего дурного, – заметил он. – Не растеряться в достаточно пикантной ситуации и суметь сделать из этого шутку… Браво! Я восхищен!

Энн не могла понять, серьезно ли он говорит или продолжает подшучивать над ней. Но Гейбриел улыбнулся и как ни в чем не бывало спросил:

– Хотите кофе?

Не дожидаясь ответа, он повернулся и большими шагами направился в сторону холла. Энн последовала было за ним, Но заданный темп оказался ей явно не по силам. Хотя для женщины она ходила достаточно быстро.

– Гейбриел, может быть, вы умерите прыть? Гейбриел обернулся.

– Разве вы не хотите кофе?

– Хочу. Но к соревнованиям по бегу я еще не совсем готова.

– Простите ради всех святых! Я всегда куда-то тороплюсь и поэтому привык ходить быстро. Еще раз, извините! У нас впереди есть немного времени. Предлагаю выпить кофе или еще чего-нибудь на Гортон-Плацца. Там есть очень уютные ресторанчики и кафе. Согласны?

– Согласна.

Они вышли на улицу. Гортон-Плацца находилась неподалеку. Надо было пересечь улицу и пройти один квартал. Пока они стояли у светофора, Энн искоса взглянула на профиль Гейбриела. Он сразу почувствовал это. Их глаза встретились, и сердце Энн внезапно забилось вдвое быстрее. Она отвела взгляд. На табло светофора в этот момент вспыхнуло: «Идите». Очень ко времени…

У входа в пятиэтажный торговый центр Гейбриел остановился.

– Здесь есть одно очень приятное местечко. Зайдем?

Энн молча кивнула.

Внизу на невысокой круглой площадке разместился диксиленд, услаждавший посетителей блюзами Сент-Луиса. Чуть подальше вокруг фонтана ездил на одноколесном велосипеде цирковой клоун и жонглировал разноцветными теннисными мячиками.

Энн и Гейбриел поднялись на эскалаторе на второй этаж.

– Здесь! – Хантер указал на двери небольшого, но порядком заполненного посетителями ресторана.

Они вошли. Энн на несколько мгновений задержалась в дверях.

– Как вам здесь нравится? – спросил Гейбриел, выжидающе глядя на нее.

– Очень мило.

– Рад слышать. В устройстве этого злачного местечка ваш покорный слуга принимал некоторое участие.

– А кто вы по профессии, мистер Хантер?

– Я? Консультант по маркетингу. Помогаю бизнесменам, как начинающим, так и тем, кто стремится усовершенствовать свое дело. Кое-кто из них иногда предпочитает подумать, прежде чем начать тратить деньги. И тогда обращаются ко мне. Так было и с этим рестораном.

Гейбриел усадил Энн за уютно укрывшийся в углу столик и заказал две чашки кофе.

– Как ваша нога? – участливо спросила он.

Энн невольно вспыхнула, вспомнив во всех деталях недавнюю сцену в холле адвокатской конторы.

– О, все в порядке. Спасибо.

На самом деле все было не так. Но Энн скорее умерла бы, чем позволила себе еще раз стащить с ноги туфлю в общественном месте.

– Не проголодались? – осведомился Хантер.

До сих пор она не успела об этом подумать. Но при намеке на еду у нее тут же засосало под ложечкой.

– Вообще-то еще рано… Но…

Взгляд Энн случайно упал на застекленную холодильную камеру, стоявшую у стены. Там лежали пирожки с яблоками и ягодами, пирожные, печенье различных сортов и прочая соблазнительная кондитерская снедь. Энн, заботясь о фигуре, редко позволяла себе отведать что-либо подобное, несмотря на то, что была сластеной.

Гейбриел, проследив за ее взглядом, с улыбкой поинтересовался:

– Хотите что-нибудь из этого?

– Да, пирожок с банановым кремом.

– Серьезно?

– Совершенно серьезно.

– Но это же сплошной сахар. Подумайте, что станет с вашими зубами?

В ответ на непрошеную заботу Энн немедленно разозлилась. Какое ему, черт возьми, до этого дело? Или он вообще привык совать нос в чужие дела?! Ну нет! С ней это не пройдет. Энн поджала губы и произнесла ледяным тоном:

– Я люблю банановый крем. И все сладкое.

– Не боитесь избыточных калорий? Гейбриел говорил мягко, без тени насмешки.

Энн поневоле ощутила угрызения совести. Что с ней происходит? Злится по пустякам…

– Побаиваюсь, – с улыбкой ответила она. – Но я потребляю их в разумных пределах.

– Серьезно?

– Конечно.

– Да ведь пирожок с банановым кремом – не что иное, как калории в чистом виде! Он один стоит сразу завтрака, обеда и ужина вместе взятых! И весь этот жир отложится у вас под кожей, забьет артерии, в результате чего… – Гейбриел замолчал на несколько мгновений. Потом досадливо махнул рукой и закончил безнадежным тоном: – Впрочем, делайте что хотите. Ведь это ваша фигура…

Энн вдруг вспомнила, как недавно, встав на весы, обнаружила, что поправилась на целых три фунта. И тогда же дала себе клятву сбросить их за две недели. Так что, если она сейчас не устоит и съест соблазнительный пирожок с банановым кремом, то… Но ведь хочется! И даже очень! Однако надо же иметь силу воли!

– Возможно, вы правы, – со вздохом сказала она.

К столу подошла официантка и протянула меню. Энн с сожалением отвела взгляд от холодильной камеры со сладостями и принялась старательно изучать список блюд. Прочитав меню от корки до корки, она вернула его официантке.

– Я, пожалуй, возьму немного творога и… и ананасовый салат.

Официантка сделала пометку в блокноте и перевела глаза на Гейбриела.

– А вы что желаете, сэр?

Хантер, искоса взглянув на Энн, с некоторым злорадством произнес:

– Мне, пожалуйста, пирожок с банановым кремом.

Энн обиженно поджала губы. Гейбриел явно издевался над ней. Бессовестный он человек! С полминуты она старалась сдержать эмоции, но наконец, не выдержав, воскликнула:

– Более эгоистично и бесчеловечно со мной никто и никогда не шутил!

Ухмыльнувшись, Гейбриел повернулся к официантке:

– Будьте добры, принесите два пирожка с банановым кремом. А творога не надо!

Официантка кивнула и исчезла. Энн снова перевела глаза на холодильную камеру и хихикнула.

– Вы разве не заметили, мистер Хантер, что в холодильнике остался всего один пирожок с банановым кремом?

– Ха! Мы же в ресторане, а не дома. У них такого добра всегда вдоволь!

И Гейбриел, зачерпнув из сахарницы полную с верхом чайную ложку, высыпал сахар в свой кофе.

– А вы уверены, что это все-таки не последний пирожок? – продолжала допытываться Энн. – Ведь они пользуются большим спросом. Многие их очень любят.

– Не переживайте заранее. Лучше скажите, Энн Розетта, откуда у вас такое странное сочетание ирландского имени и итальянской фамилии?

– Не вижу ничего странного, как, впрочем, и мои родственники.

– Разумеется, это дело вкуса. Некоторые даже намазывают сандвичи с ветчиной майонезом, да еще считают такое сочетание обычным.

– Между прочим, я делаю то же самое. Ветчина с майонезом – это очень даже вкусно!

Гейбриел отпил глоток кофе, поставил чашку на стол и добавил в нее еще ложку сахара.

– Ирландское имя в сочетании с итальянской фамилией, – продолжал он рассуждать вслух, – встречаются крайне редко. Готов держать пари, что у вас пылкий темперамент и, может быть, даже необузданный!

– И почему же вы так считаете? – вспылила Энн, невольно подтверждая правоту Гейбриела. – Кстати, не слишком ли много сахара на одну маленькую чашечку кофе? Удивляюсь, как у вас еще не выпали все зубы!

Она выхватила сахарницу из его рук и поставила около себя. Гейбриел с некоторым сожалением посмотрел вслед стеклянной вазочке и принялся развивать свою мысль:

– Рыжие ирландки, как правило, обладают избытком темперамента. Я уж не говорю об итальянках. Ваш же случай… Ого! Страшно себе представить! – Он протянул руку через стол и вновь завладел сахарницей. – Отдайте мне сахар! И что это вы так беспокоитесь о чужих зубах? Они в полном порядке! Вот, полюбуйтесь!

Гейбриел широко улыбнулся, показав два ряда ровных жемчужно-белых зубов. Удовлетворенный произведенным эффектом, он щелкнул челюстями и вновь принялся за кофе. Но сделав большой глоток, поморщился:

– Тьфу! Какая гадость! Вы что, нарочно позволили мне испортить кофе?

– Я?!

От такого нахальства Энн лишилась дара речи.

– Да-да, вы! Кто ж еще? Признаюсь, просто не понимаю, как можно доверить кота человеку, который не способен уследить даже за микроскопической чашечкой кофе!

Нет, на него невозможно было сердиться! И Энн от души расхохоталась. Сидевшие за соседними столиками, как по команде, обернулись к ним. Но Энн смеялась настолько заразительно, что вскоре на лицах едва ли не всех посетителей ресторанчика расплылись добродушные улыбки. И лишь лицо Гейбриела оставалось серьезным и даже мрачным.

– Ну и почему вы хохочете? – спросил он. – Разве я сказал что-нибудь очень смешное?

– Мистер Хантер, – стараясь успокоиться, ответила Энн, – наверное, вы просто не можете быть серьезным!

– Ошибаетесь! – тут же возразил Гейбриел. – Жизнь – штука очень серьезная. И я слишком хорошо это знаю. – Легкая тень на мгновение омрачила его лицо.

Но в это время снова подошла официантка и, извинившись за задержку, принялась расставлять приборы.

– Сейчас принесу ваши пирожки. Может быть, их немного подогреть?

Гейбриел легким кивком выразил согласие за обоих и продолжал серьезным тоном:

– Я убежден, что каждый из нас сам творит свою судьбу. Вначале мы определяем обстоятельства, при которых можем стать счастливыми. Потом всячески пытаемся их создать. И в случае успеха, приложив немало сил, получаем то, что хотели иметь.

Он вдруг замолчал, как будто сам испугался своего красноречия. Затем пытливо посмотрел на Энн и неожиданно не без ехидства спросил:

– Хотите знать, что меня особенно раздражает? – Что?

– Когда хорошенькие женщины называют меня «мистер Хантер». Я привык к имени Гейб.

– Ладно. Буду называть вас Гейбом.

Энн вдруг с удивлением поняла, что ей приятно произносить это редко встречающееся имя. Почему? Но не успела она задуматься об этом, как у стола вновь возникла официантка.

– У меня для вас два сообщения: плохое и хорошее.

– Сначала давайте хорошее! – одновременно воскликнули Энн и Гейбриел.

– Ах, дуэт? Очень мило! – рассмеялась официантка. – Значит, так. Хорошее это то, что у нас остался всего один пирожок с банановым кремом.

Гейбриел и Энн растерянно уставились друг на друга. Выражение лица Энн не оставляло сомнения, что она думает: «А я что говорила?»

Гейбриел удивленно поднял бровь.

– Что же в этом хорошего? Мы ведь заказывали два пирожка!

– Дело в том, извините, что я ненароком подслушала ваш спор о калориях. Теперь по крайней мере одному из вас не о чем больше беспокоиться!

– Ах, вот оно что! Признаться, вам трудно отказать в логике. Ну, а что же это за плохое сообщение?

– То, что теперь у вас есть серьезный шанс поссориться, кому этот единственный пирожок достанется.

Официантка поставила на стол тарелку с пирожком, вазочку с банановым кремом и, подарив обоим очаровательную улыбку, удалилась. Гейб по-джентльменски пододвинул вазочку к Энн. Она засмеялась и вернула ее на прежнее место.

– Спасибо. Но мне действительно не стоит это есть.

– Ну что вы! Я же пошутил! Честное слово, кусочек пирожка не может сказаться на стройности вашей талии!

И он оценивающе оглядел ее фигуру. Энн почти физически почувствовав этот проникающий, подобно рентгеновскому лучу, взгляд.

– Кроме того, – продолжал Гейб, – вы первая его заметили. Так что ешьте и получайте удовольствие.

И он снова придвинул к Энн вазочку вместе с тарелочкой, на которой лежал обильно политый банановым кремом пирожок. Она тут же отразила эту новую атаку, вернув то и другое на половину стола Гейба. Но она не рассчитала своих сил. Пирожок соскользнул с тарелки и упал бы на брюки Гейбриела, не подхвати он его на лету в последнюю долю секунды. Энн покраснела от стыда за свою неловкость.

– Простите, Гейб! Я нечаянно!