Текст книги "Нежная мятежница (Тревоги любви)"
Автор книги: Джоанна Линдсей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Джоанна Линдсей
Тревоги любви
Глава 1
Розлинн Уэдуик отвернулась от окна экипажа, тем самым лишив себя удовольствия любоваться пейзажем, проплывавшим уже четыре часа подряд, в детали которого она, правду сказать, не всматривалась.
Боится?..
Она осталась одна в этом мире, сейчас у нее не было ничего, что могло бы поддержать ее душевные силы: ни семьи, ни зашиты. Впереди туманом расстилалось неясное будущее. Все знакомое и близкое сердцу осталось позади.
Боится?..
Да она просто в ужасе!
Но нет, Нетти Макдональд это знать совсем не обязательно. Розлинн справиться с этим сама.
С тех пор как сегодня утром они пересекли английскую границу, Нетти чувствовала себя неважно, хотя и пыталась скрыть это непрерывным ворчанием. Прожив в Хайленде всю жизнь – ни много ни мало сорок два года, Нетти не предполагала, что настанет день, когда ей придется покинуть любимый Хайленд и пересечь границу Англии.
Англия!
Но Нетти никогда больше не вернется назад, никогда, нет, никогда Нетти не вернется назад…
Розлинн собрала силы и слабо улыбнулась этим невысказанным, но очевидным страхам бедняжки Нетти.
И на мгновенье в светло-карих глазах девушки мелькнуло что-то похожее на успокоение:
– Чего нам теперь бояться, раз мы счастливо избежали гибели? Джорди будет долго искать нас в Абердине и в Эдинбурге и никогда не догадается, что мы бежали в Лондон.
– Именно так он и поступит, – успокоилась Нетти: уж очень далеко они уехали. Она наконец улыбнулась, забыв свои страхи и нелюбовь к Англии. Ее антипатия к Джорди была значительно глубже. – Пусть он подавится своей злобой, узнав, что ты разрушила его дурацкие планы. Дункан, благослови его Бог, взяв с тебя обещание уехать, уж наверняка знал, что так для тебя будет лучше. Он даже позаботился о том, чтобы ты не забыла английский, нанял тебе этого заносчивого репетитора. Уж я надеюсь, ты не забудешь этот английский теперь, когда мы здесь, у черта на куличках?..
Розлинн усмехнулась последним словам Нетти, ее «философскому» тону и уже не могла сопротивляться искушению чуть-чуть поддразнить ее.
– Мне стоит только увидеть настоящего англичанина – этого будет вполне достаточно, чтобы вспомнить хороший английский. Но не станешь же ты отрицать, что я уже перестала задумываться над каждым английским словом?
– Гм! Когда ты расстроена, ты можешь забыть все что угодно.
Нетти знала это очень хорошо. Она порой думала, что знает Розлинн лучше, чем сама Розлинн. Поэтому Нетти и была так удручена. Ведь Розлинн, будучи в плохом настроении, забывала все и переходила на шотландский акцент, который был приобретен ею от Грэмпа и самой Нетти.
– Надеюсь, что наши дорожные чемоданы прибудут сюда в скором времени, иначе в хорошеньком же положении мы окажемся… – заметила Розлинн задумчиво.
Они обе сбежали из дому с одной сменой белья, обведя таким образом кузена Джорди вокруг пальца, – иначе кто-нибудь мог заметить их тщательные приготовления и тут же предупредить его.
– Девочка моя, это последнее, о чем ты должна беспокоиться. Нам, конечно, повезло, что в Кэмерон-холл пригласили лондонскую портниху, и она сшила тебе красивые платья, они будут здесь очень кстати. Дункан, благослови его Бог, продумал все, даже послал наши дорожные чемоданы раздельно, чтобы Джорди ничего не смог заподозрить, если будет следить за нами.
Нетти думала о том, как же это смешно – ускользнуть из дома ночью, тайком, надев старые мужские брюки, в которых даже при свете дня две беглянки могли сойти за мужчин.
Выбравшись из дома, они верхом добрались до ближайшего городка, где их уже ожидали кучер и экипаж, нанятый заранее. Потом ждали несколько часов, чтобы быть уверенными, что за ними нет погони. Все эти хлопоты и секретные приготовления – дабы обмануть Джорди Кэмерона. Джорди был внучатым племянником Дункана Кэмерона и единственным живым мужчиной в роду. Джорди имел все права на получение хотя бы небольшой части огромного состояния Дункана. Но Дункан оставил своей единственной внучке Розлинн все: Кэмерон-холл, фабрики, бесчисленные предприятия. Джорди едва сдержался, чтобы не впасть в ярость, когда узнал об этом.
– Он не должен бы уж очень удивляться, – сказала Нетти после оглашения завещания. – Он же знает, как Дункан ненавидел его, обвиняя в смерти твоей матери. Почему же думаешь, он так старательно обхаживал тебя все эти годы. Он прекрасно понимал, что Дункан все оставит тебе. Поэтому мы и не должны были медлить с отъездом после смерти Дункана.
Да, нельзя было терять времени. Розлинн поняла это, когда Джорди очередной раз попросил ее выйти за него замуж сразу после оглашения завещания, и она в очередной раз отказала. Она и Нетто уехали поздней ночью, и у нее просто не было времени ни для огорчения, ни для сожаления об обещании, данном ею дедушке. Итак она провела в печали последние два месяца, когда стало известно, что дни Дункана сочтены. Болезнь так мучила его, что последние семь лет были почти потеряны для жизни и только шотландское упрямство помогало ему держаться столько времени. Нет, она не должна сожалеть о его уходе – ведь, наконец, закончились его страдания. Но, Боже, как она тосковала по своему дорогому старику, заменявшему ей и мать, и отца на протяжении всех этих лет.
– Не горюй обо мне, девочка, – сказал он Розлинн за неделю до смерти, – я запрещаю тебе. Ты отдала мне слишком много лет, слишком много потерянных лет, и я не хочу, чтобы ты потеряла хотя бы еще один день после того, как я уйду. Ты должна мне обещать это.
Еще одно обещание деду, которого она так любила, воспитавшему, кормившему и лелеявшему ее с тех пор, как его дочь вернулась с шестилетней Розлинн на руках. Что может изменить еще одно обещание, ведь она уже дала ему самое главное обещание – то, которое заставляло ее сейчас так переживать?
Но в конце концов времени на раздумье просто не оказалось, и само собой получилось, что Розлинн выполнила это обещание.
Увидев, что Розлинн повернулась опять к окну, Нетти нахмурилась, понимая, что та снова думает о Дункане Кэмероне.
"Грэмп» – так непочтительно она называла деда (и только это сердило его) с того дня, как мать впервые привезла ее в Кэмерон-холл.
О, как этот маленький бесенок любил сердить строгого старого шотландца, и как усердно она дразнила его и вообще сколько причинила ему бед!
Они обе будут скучать по нему, но сейчас столько нужно обдумать – они уже подъезжают к гостинице.
Розлинн наклонилась вперед и посмотрела в окно, луч солнца осветил ее лицо, дотронулся до волос и они стали похожими на вечернюю зарю. Такие же красивые рыже-золотые волосы были у Джанет, ее матери. А у Нетти волосы были черные, как уголь, и грустно-зеленые глаза, словно озера, отражавшие крону дуба. У Розлинн же были глаза Джанет – карие. С золотыми бликами. Да и все в Розлинн было чрезвычайно похоже на Джанет Кэмерон, какой та была до своего отъезда из родительского дома вместе с англичанином. И ничего не было в Розлинн от отца, того самого англичанина, который навсегда украл сердце Джанет, так что она превратилась просто в свою собственную тень после трагического несчастного случая, его убившего. Год спустя Джанет и умерла именно из-за того, что уже никогда не смогла стать собой. Слава Богу, у Розлинн был дедушка. Семилетний ребенок, потерявший обоих родителей, нашел счастливый приют у старого шотландца, любившего осиротевшую внучку до безумия и исполнявшего любой ее каприз.
"О, я такая глупая девчонка – думаю о мертвых, когда будущее так неясно», – спохватилась Розлинн.
– Будем надеяться, что здесь кровати будут мягче, чем прошлой ночью, – обратилась она к Нетти, когда их экипаж остановился у деревенской гостиницы. – Уже это одно заставляет торопиться в Лондон. У Френсис нас всегда ждет удобная кровать.
– Ты хочешь сказать, что не будешь рада просто снова увидеть свою лучшую подругу после стольких лет разлуки?
Розлинн с удивлением скользнула взглядом по Нетти.
– Конечно, конечно, я рада. Не могу дождаться, когда увижу ее опять. Но обстоятельства вовсе не располагают к приятной встрече подруг, не так ли? Я имею в виду, что нельзя терять времени, нам с Френсис придется нанести массу неотложных визитов. О, проклятый Джорди, чтобы он провалился, – добавила она, нахмурив брови. – Если бы не он…
– Тебе не надо было давать обещаний, и мы бы не были сейчас здесь. И нечего теперь хныкать, не так ли? – возразила Нетти.
Розлинн усмехнулась:
– А кто плакал прошлой ночью, лежа на жесткой постели, что не может дать отдых уставшему телу? – Кетти фыркнула и выпихнула Розлинн из экипажа, едва кучер открыл дверцу и подал ей руку.
Пенять ей, что она не может провести несколько ночей без удобств, думала Нетти, глядя на выпрыгивающую из экипажа Розлинн, крайне несправедливо. И легкость, с какой девушка соскочила на землю, заставила Нетти ощутить груз своих собственных лет. Пусть кровать будет хоть из камня, – ты не скажешь ни слова. Иначе конца не будет шуточкам этой девчонки. Но Нетти усмехнулась и встряхнула головой. Немного подразнить – вот что нужно сейчас Розлинн, чтобы отвлечься от мыслей о будущем. Кровать может быть мягкая как пух, но тебе лучше сказать, что она набита камнями.
Уже слишком много времени она не слышала ее смеха и не видела озорства в ее глазах. Розлинн действительно необходимо было немного повеселиться.
Возле гостиницы Розлинн едва заметила шестнадцатилетнего парня, стоявшего на стуле и зажигавшего свет в лампе над входной дверью. Услышав ее шаги, парень обернулся и, чувствуя себя неловко под ее взглядом, слез со стула. Сияя пламенем волос в красноватом свете садившегося солнца, она пересекла двор, и чем ближе она подходила, тем яснее он видел красоту ее лица: безупречной формы скулы, маленький, как будто вырезанный из камня нос, твердый, небольшой подбородок и полные крупные губы.
Она вошла в дверь, и он потянулся было за ней, чтобы увидеть ее в доме. Но резкое «Гм!» заставило его повернуться, и глаза его наткнулись на взгляд Нетти, в упор разглядывающей его. Щеки юноши вспыхнули, и Нетти стало жаль парня, она не одернула его, как делала это всегда, когда кто-нибудь таращил глаза на ее Розлинн. Это случалось везде, куда бы она не приходила: леди Розлинн Уэдуик производила фурор, чары Розлинн не оставляли равнодушным никакого из мужчин – ни юного грубияна, ни глубокого старика, в общем, никого из тех, кто носил брюки. И такая девушка должна была затеряться в Лондоне…
Глава 2
– Не могу себе представить достойного партнера для него, по крайней мере, сейчас. Если бы сам Книгтон вышел с ним на ринг, он бы и его побил. Да, Мэлори в хорошей форме, это все и решает.
Мужчины окружили боксерский ринг, сэр Энтони Мэлори, расслабившись, разговаривал с Книгтоном, хозяином зала. Все знали, что уже несколько месяцев прошло с тех пор, как Мэлори проиграл матч и позволил своим соперникам продержаться более нескольких раундов на ринге. Теперь он был в превосходной форме, мускулы его были близки к совершенству, а его сноровка на ринге делала его неподражаемым и непобедимым. Соперники, и Книгтон в том числе, считали его готовым к профессиональному бою. Но из-за своего беспутного образа жизни Мэлори занимался боксом лишь для поддержания формы. Он приходил в зал Книгтона два-три раза в неделю только для собственного удовольствия.
Половина джентльменов здесь были боксеры, ожидавшие своей очереди выйти на ринг. Другие просто смотрели бой, и среди них двое были закадычными друзьями Мэлори, а иногда его спарринг-партнерами, и Джордж Амхерст – лучший его друг.
Лорд Амхерст – чертовски интересный мужчина, примерно одного роста с Мэлори, хотя более худой, с насмешливыми светло-серыми глазами, был одних лет с Энтони, разделял его увлечения женщинами и азартными играми и даже был таким же задорным дуэлянтом.
Энтони никогда не убивал никого на дуэли, ибо всегда дрался из-за женщин и, как всякий распутник, считал, что не родилась еще та женщина, исключая, конечно, членов его семьи, из-за которой стоило бы умереть. Мэлори трогательно относился к своей семье. Сам он был убежденным холостяком, но у его трех братьев детей было в избытке, так что Энтони не испытывал недостатка в племянницах и племянниках, которых любил до безумия.
– Ищешь, с кем померяться силами. Тони? Пошли своего человека за мной. Ты же знаешь, я всегда с удовольствием сделаю тебе это одолжение.
Джордж резко обернулся, не веря своим ушам: этого голоса он не слышал вот уже более десяти лет. Его брови недоверчиво поползли вверх: в дверях стоял Джеймс Мэлори, постаревший, конечно, но выглядевший так же, как и десять лет назад, когда был самым знаменитым повесой в Лондоне. Большой, светловолосый и такой же красивый. О, Господи! Невероятно!
Джеймс был родным братом Энтони. Когда-то они были очень близки при разнице в возрасте всего в один год, но потом Джеймс исчез по неизвестной причине, о нем не говорили в семье и даже лучшему своему другу Энтони не рассказал, почему его брат покинул семью.
К удивлению Джорджа, Энтони не высказал особо удивления и на лице Энтони не мелькнуло ни тени неприязни. Но когда он заговорил, можно было подумать, что он обращается к своему худшему врагу:
– Джеймс, какого черта, ты до сих пор в Лондоне? Ты должен был отплыть сегодня утром! Джеймс лишь уныло пожал плечами:
– Это все из-за Джереми. Он попал под влияние Ригэн.
Энтони хотел было посмеяться над досадой Джеймса: его озадачил семнадцатилетний мальчишка, казавшийся более сыном Энтони, чем его собственным. Но Джеймс назвал имя «Ригэн». Он не смел ее так называть – Энтони и старшие братья Джейсон и Эдвард этого терпеть не могли. Джеймс знал и нарочно говорил «Ригэн» – вместо «Perm», – как другие члены семьи звали Реджину Идеи. Сколько Энтони помнил Джеймса, тот всегда делал все по-своему, так, как лучше ему, считая, что может наплевать на других.
– Значит, ты решил остаться? – спросил Энтони.
– Конни считает, что мы должны остаться на острове, чтобы у Джереми был дом, – Джеймс говорил о своем друге Конраде Шарпе.
Тут Энтони все же рассмеялся:
– Два старых морских волка играют в дочки-матери. Боже, надеюсь, я смогу увидеть это.
– Кто бы говорил. Тони, – невозмутимо ответил Джеймс. – Ты сам изображаешь мамочку уже шестое лето, не так ли?
– Отца, – поправил Энтони. – Или, если более точно, большого брата, который ни здесь, ни там. Удивляюсь, что ты не женился, как это сделал Джеймсон, – у Джереми была бы мать. Но, поскольку Конрад Шарп помогал тебе воспитывать мальчика, ты не счел нужным этого сделать.
Джеймс прыгнул на ринг:
– Ты говоришь пренебржительно о моем лучшем Друге.
Энтони слегка поклонился:
– Все ясно. И кто же возьмет к себе дорогого мальчика, ради которого вы с Конни решили вернуться домой?
Джеймс правой рукой нанес резкий удар Энтони:
– Ты.
В воздухе повисло напряжение. Энтони был выше брата на несколько вершков. Его блок ударов был настолько сильным, что казалось, он готов растереть в порошок всех присутствующих, включая брата.
Давая возможность перевести дыхание, Энтони, наконец, улыбнулся и подошел к брату, чтобы обнять его за плечи.
– Значит, ты берешь парня? – спросил Джеймс.
– Боже правый, придется мне вытерпеть немало насмешек! Ведь каждый, кто посмотрит на Джереми, решит что он мой сын, а не твой.
– Потому он и хочет быть с тобой, – Джеймс усмехнулся, обнажив ряд ослепительно-жемчужных зубов, – теперь о сегодняшнем вечере. Я знаю пару девчонок…
– Девчонок! Ты был пиратом слишком долго, капитан Хок. Я знаю пару леди…
Глава 3
– Но я не понимаю, Роз, – покачав головой, сказала леди Френсис. – Зачем ты хочешь выйти замуж, связать себя с каким-то малознакомым мужчиной? Я понимаю еще, если бы ты была влюблена, все было бы по-другому.
Но ведь ты говоришь о браке с кем-то, кого еще даже не видела.
– Френсис, неужели ты думаешь, что я стала бы это делать, если бы не дала обещание? – удивилась Розлинн.
– Надеюсь, что нет, но все равно, кто знает о твоем обещании? Я имею в виду, что твой дедушка умер… – Френсис остановилась под выразительным взглядом подруги. – Забудь о том, что я сказала. Я только думаю, что это так ужасно, – весьма эмоционально заметила Френсис.
Леди Френсис Гринфилл была выразительной женщиной во всех отношениях. Она не была особенно красива, однако была вполне симпатичной блондинкой с темными карими глазами. Еще недавно она была самой веселой и искрометной девочкой из всех знакомых Розлинн, но семь лет назад она неудачно вышла замуж за Генри Гринфилла. Сейчас она стала сдержанной, как и подобает почтенной женщине, но иногда проскальзывало что-то, напоминавшее ту счастливую девочку, какой Френсис была когда-то, во времена их первого знакомства.
– Ты сейчас так независима, как другие могут только мечтать, – решительно продолжила Френсис. – Денег у тебя больше, чем нужно, а сердце подскажет тебе, что делать. Чтобы достигнуть такого положения, как у тебя сейчас, я потратила семь лет, жила с нелюбимым человеком, моя мама и сейчас ворчит, если я сделала что-то, по ее мнению, не заслуживающее одобрения. Даже теперь, будучи вдовой и живя с сыном, я должна перед кем-то оправдываться. Но у тебя, Розлинн, нет никого, из-за кого следовало бы переживать, а ты хочешь подчинить себя какому-то мужчине, который не откажет себе в удовольствии захомутать себя, твою свободу, как это сделал со мной лорд Генри. Я знаю, что этого в душе ты не хочешь. Я очень хорошо это знаю.
– Не имеет значения, что я хочу, Френсис. Важно то, что я должна.
– Но почему? – вскрикнула Френсис раздраженно. – Вот, что я хотела бы понять. И я ничего не говорю против того, что ты обещала своему дедушке. Только скажи, почему он попросил тебя дать подобное обещание? Если уж это было так важно для него, у него было достаточно времени, чтобы самому выдать тебя замуж.
– Это все так, – ответила Розлинн, – но не было человека, за которого я хотела бы выйти. Грэмп никогда не заставлял меня делать то, что я не хотела.
– Все эти годы тебе никто не нравился?
– Страшно даже, как ты сказала «все эти годы». Френсис, не напоминай мне о том, что предстоит. Это так тяжело для меня.
Карие глаза Френсис широко раскрылись.
– Тяжело? – она готова была рассмеяться. – Превосходно. Да нет ничего проще, чем выдать тебя замуж. И твои годы не будут препятствием. Боже милостивый, неужели ты не знаешь, как невероятно хороша? И если этого недостаточно, значит, ты самая большая неудачница в мире.
– Мне двадцать пять лет, Френсис! – протянула Розлинн так, словно ей было по крайней мере все сто. Френсис усмехнулась:
– Мне столько же и я не собираюсь считать себя древней старухой, спасибо.
– У тебя все по-другому, ты – вдова, была замужем. Никто не подумает, что ты опять собираешься замуж.
– Конечно, не подумает, потому что я и не выйду.
Розлинн нахмурилась, недовольная, что ее не дослушали:
– Ведь общество будет смеяться надо мной, когда я присоединюсь к этим молоденьким девушкам на выданье.
– Перестань! Я клянусь тебе, твой возраст не имеет никакого значения.
Розлинн и сама хотела бы, да никак не могла поверить в это. Она пыталась скрыть слезы, но это не удавалось и она уже была готова расплакаться: возраст – это была самая важная причина, по которой она приходила в ужас от предстоящих поисков мужа. Увы, ей придется поставить себя в глупое положение, и вынести это было тяжелее всего. – Все будут думать, что со мной что-то не в порядке, раз я до сих пор не вышла замуж, Френ. Ты же знаешь, что это непременно будет так. Это в природе людей, такова человеческая психология.
– Все отлично поймут твои обстоятельства, когда узнают, что последние шесть лет ты ухаживала за дедушкой, и только будут уважать тебя за это. Так что ты напрасно беспокоишься. Но ты сумела уклониться от ответа на мой вопрос, не так ли?
Розлинн только хмуро взглянула на подругу и ничего не сказала.
Вчера вечером они с Нетти приехали в городской дом на улице Саус Эдли очень поздно. Так поздно, что у двух давних подруг уже не было времени откровенно поговорить. А дружба их была действительно давней, они знали друг друга больше двенадцати лет, причем, за последние годы подруги встречались всего один раз, когда четыре года назад Френсис привезла своего сына Тимми в Хайленд на каникулы. У Розлинн были в Шотландии и другие подруги, но ни одна не была ей так близка, как Френсис, и ни одной из них не могла она доверить все свои тайны. Розлинн и Френсис встретились, когда им было по тринадцать лет. Грэмп привез Розлинн в школу в Англию, поклявшись сделать из этой девчонки-сорванца настоящую леди.
Розлинн потеряла в школе два года, пока ее не выкинули оттуда за неисправимое поведение, и она вернулась в Кэмерон-холл. Дед не был особенно удручен, потому что он скучал по ней и был счастлив ее возвращению. Он выписал одну из лучших преподавательниц, чтобы продолжить образование Розлинн. Ни одна из шалостей подопечной не могла заставить мисс Бичхэм уволиться – Грэмп платил ей большие деньги. За те два года в Англии Френсис и Розлинн стали неразлучны. И так как у Розлинн еще не было ничего в личной жизни, она жила жизнью Френсис, читая в Кэмерон-холле ее письма. Благодаря Френсис она узнала, что такое – влюбиться. Благодаря той же Френсис она узнала, каково жить с нелюбимым мужем. У нее не было своих детей, но и не было ничего, чтобы она о них не знала, по крайней мере, о мальчиках, потому что переживала вместе с Френсис все этапы взросления Тимми. Розлинн тоже все эти годы в письмах делилась с Френсис тем, что было на душе, а ее жизнь была не лишена многих треволнений. Однако она не писала Френсис о страхах Грэмпа и о Джорди. И как рассказать об этом сейчас? Как дать ей понять, что это было не плодом старческого маразма, а действительно очень реальной опасностью?
Розлинн решила начать с самого начала:
– Френсис, ты помнишь, я говорила, что моя мать утонула в озере Этайв, когда мне было семь лет?
– Да, кажется, это было через год после смерти твоего отца?
Розлинн нахмурилась при воспоминании, как она была одинока, потеряв за один год и отца, и мать.
– Грэмп всегда обвинял в смерти моей матери своего внучатого племянника Джорди. Джорди был очень слабым ребенком и наверное поэтому он постоянно мучил животных и подстраивал несчастные случаи, чтобы после посмеяться над жертвами. В то время ему было всего одиннадцать лет, но из-за его «шалостей» один слуга сломал ногу, наша кухня сгорела и погибла одна из лошадей, не говоря уже о том, что он вытворял у себя дома – об этом нам не рассказывали. Его отец – двоюродный брат моей матери, приезжая к нам, всегда привозил с собой Джорди. Когда утонула моя мать, они уже неделю гостили у нас.
– Но как же он мог подстроить так, чтобы твоя мать утонула?
– Никаких доказательств не было, Френсис. Лодка перевернулась, а на матери было слишком много верхней одежды – она ей и помешала. Это случилось зимой, и она оделась потеплей, чтобы переплыть озеро. У нее была своя небольшая лодка, которой она легко могла управлять. Мы обе умели хорошо грести, но мне не разрешалось брать лодку одной. А она часто плавала одна, ничего не боялась.
– Неужели рядом не оказалось никого, кто бы мог оказать помощь?
– Никто не видел, как это произошло, лодка скрылась под водой слишком быстро. Через несколько дней один фермер рассказал Грэмпу, что застал Джорди возле лодок еще в начале недели. Если бы Джорди не был так дьявольски хитер в устройстве всяких пакостей, Грэмп никогда бы не подумал на него. Странным было и то, что Джорди воспринял смерть моей матери почти с таким же ужасом, как и я, а ведь он не питал к ней особенной любви.
– Значит, твой дедушка решил, что Джорди проделал дырку в ее лодке?
– Наверное, это была просто одна из штучек, которыми Джорди любил повеселиться – чтобы кто-то окунулся в воду и заодно пропала бы хорошая лодка. Я думаю, что он не собирался никого убивать, просто хотел, чтобы кто-то намок и позлился. Не мог же он знать, что мама не останется около берега. Она редко пересекала озеро зимой.
– Но все равно…
– Да, все равно, – перебила Розлинн. – У Грэмпа не было доказательств, да и что уже можно было сделать? Но Грэмп не доверял после этого Джорди, не позволял ему заходить в холл и приказал одному из слуг следить за ним. Он ненавидел его, милая Френсис, глубоко ненавидел, хотя, конечно, не говорил его отцу о своих подозрениях и не мог совсем отказать ему от дома. Но Грэмп поклялся, что Джорди ничего от него не получит, и он исполнил это. Когда умер отец Джорди, ему осталось лишь небольшое наследство. Грэмп знал, что Джорди обижен на него, так как все семейное состояние досталось Грэмпу по праву старшего сына, тогда как Джорди, внук младшего сына, чувствовал себя обделенным. И то, что Джорди очень нужны деньги, Грэмп понял, когда тот сделал мне предложение.
– Ты преуменьшаешь свои достоинства, Розлинн. В тебе привлекательны не только деньги. Розлинн отмахнулась:
– Нет, я никогда не нравилась Джорди, и чем старше мы становились, тем все более взаимной становилась неприязнь. А когда он узнал, как мало ему досталось в наследство, он полностью изменился и превратился по отношению ко мне просто в «мистера очарование».
– Но ты отказала ему, – констатировала Френсис очевидное.
– Конечно, я отказала ему. Я же не идиотка, и в состоянии различить фальшивую лесть, особенно, если она льется на меня так откровенно. Но он не оставил меня в покое. Он продолжал изображать великую любовь, хотя я видела холод ненависти в его ледяных голубых глазах.
– Хорошо, я все понимаю. И все равно не вижу необходимости срочно выходить замуж.
– Но со смертью Грэмпа я лишилась защиты. Мне нужно защитить себя от Джорди. Он столько раз просил моей руки и только для того, чтобы завладеть состоянием Кэмеронов. Ради этого он пойдет на все, что угодно.
– Но что он может сделать? Розлинн передернуло от отвращения.
– Надеюсь, ничего. Грэмп был мудрым, он все предусмотрел. – Значит, деньги не перейдут к Джорди, если с тобой что-нибудь случится?
– Нет, Грэмп позаботился об этом. Джорди мог заставить меня выйти за него замуж, придумав что-нибудь. Для этого существует много возможностей: наркотики, пытки или бессовестный священник. И Грэмп составил для меня свадебный контракт. Если бы он попал Джорди в руки, все было бы под его контролем. А поскольку я была бы его женой, во мне отпала бы необходимость, я бы стала лишней, не так ли?
– Ты же не собиралась с этим мириться?
– Хотела бы я, чтобы все было по-другому, Френсис, очень хотела бы. Грэмп надеялся, что Джорди женится на другой, но он не сделал этого. И Грэмп понял, что Джорди дожидается его кончины, выжидая дня, когда я останусь одна, и никто не сможет помешать ему заставить меня выйти за него замуж. Он слишком сильный для меня, чтобы драться с ним, если только не употребить кинжал. И я храню его в ботинке.
– Но ты не сделала бы этого!
– О, как раз сделала бы! Грэмп был уверен – я сумею его использовать. А что же еще могло меня спасти, как не кинжал, если бы Джорди решил похитить меня? Теперь ты знаешь, почему я должна была скорее покинуть Шотландию и почему я здесь.
– И почему тебе нужен муж.
– Да, и поэтому тоже. Когда я буду замужем, Джорди ничего не сможет мне сделать. Грэмп взял с меня обещание выйти замуж – и быстро. Он спланировал все, даже мой побег. Джорди сначала станет искать меня в Шотландии, прежде чем приедет сюда, поэтому у меня есть немного времени.
– Брось всю эту затею, это бессмысленно, – горячо сказала Френсис. – Разве ты сможешь влюбиться так быстро?
Розлинн усмехнулась, припомнив суровые увещевания Грэмпа. Дед говорил:
– «Прежде всего защити себя, девочка, все в твоих руках. Любовь ты сможешь найти и потом».
И как она могла не покраснеть, прекрасно понимая, что он имеет в виду. Правда, он тут же добавил: «Конечно, если к тебе придет любовь, не отталкивай ее. Сожми ее и держи покрепче, тогда тебе не нужно будет искать ее потом."
Грэмп давал еще совет по поводу будущего избранника: «Считается, что самые лучшие мужья получаются из распутников, если хорошенькой девушке удастся покорить его сердце. Он погряз в праздности и распутстве, но перебесился и действительно готов к семейной жизни."
– Считается также, что один раз оступаясь, человек навсегда оступается, – вынуждена была возразить деду Розлинн – совет Грэмпа пугал ее.
– Кто это говорит? Если это так, значит, сердце было покорено. Покори его сердце, девочка, и будешь счастлива, обязательно будешь! Я же не имею в виду молодых повес, нет – нет, только не их. Тебе необходимо найти мужчину достаточно зрелого, для которого веселые денечки остались уже позади и он не желает их повторения. Но тебе не стоит обращать внимания на какого-нибудь старого мерина, будь осторожна.
– И как же мне найти, выбрать подходящего?
– Если у него еще остались чувства. Если он может восхищаться тобой – о, не красней девочка! Тобой будут восхищаться многие денди, в их числе будут и распутники, в общем, тебе будет из кого выбирать.
– Но мне не нужен распутник, – твердила она настойчиво.
– Тебе придется с ними сталкиваться. Ее детские соображения не могли поколебать представления старого Дункана:
– Так уж случилось, что девушки не могут сопротивляться обаянию такого типа мужчин. Обещай мне, 20 что будешь помнить мои слова. Ты должна уметь держать в руках таких мужчин.
– Лучше мне держать руки за спиной подальше от них, вот так.
– Сейчас, дорогая, ты об этом не думаешь. Но если мужчина будет привлекать тебя и заставит твое сердце уноситься в прекрасные дали, неужели ты отвергнешь его только потому, что он развратник?
– Да! Конечно!
– Но говорю же тебе, из них получаются лучшие мужья! – дед был недоволен ее упрямством. – А я хочу для тебя самого лучшего мужчину, раз мне не хватило времени самому найти тебе мужа.
– Откуда тебе знать это, Грэмп?
– Просто обещай мне, если можешь… Розлинн не сердилась, просто она была взволнована. Дед ведь не догадывался, что внучка довольно хорошо осведомлена о распутниках благодаря Френсис и уже поняла, – от них нужно бежать, как от чумы.
– Я и сам был таким и не удивляйся, – рассказывал старый Дункан, – в веселье и распутстве провел шестнадцать лет, прежде чем встретил твою бабушку и женился на ней, и был преданным супругом до самой ее смерти.
Это исключение, только исключение. Конечно, одного примера недостаточно, чтобы Розлинн изменила свое мнение об этом сорте людей. Но она не сказала об этом Дункану. Пусть думает, что он убедил ее и она разделяет его точку зрения, хотя на самом деле она и не собиралась следовать его советам и не хотела давать никаких обещаний.
