Текст книги "Пылающие сердца (Пламя сердец)"

Автор книги: Джоанна Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Ты хотел задать мне какие-то вопросы? – напомнила она, чувствуя себя намного спокойнее теперь, когда основная ее тревога оказалась позади.

– Да. Что тебе известно о датчанах?

– Они покушаются на ваши земли? – предположила она и не смогла сдержать улыбки, когда он нахмурился, услышав, как она дерзко превратила свой ответ в вопрос, – Ты находишь это забавным? – резко спросил он.

– Нет, прости меня, – с напускным смирением ответила Кристен, все еще продолжая улыбаться. – Просто я не могу понять, с чего ты решил, будто мне что-то известно о них. Мой народ не имеет к ним никакого отношения. Единственные датчане, которых мне доводилось встречать, были купцами, как… как большинство моих сородичей.

Впредь ей нужно быть осторожнее. Если бы она сказала ему, что ее отец был купцом, он принялся бы размышлять над тем, почему ей понадобилось заниматься таким ремеслом. Лучше, если он не будет знать, что ее родители живы или что у нее вообще есть какие-то близкие родственники.

Он в это время думал почти о том же самом, и следующий его вопрос показал ей, что его интерес к ней лично еще не иссяк.

– Зачем женщине с такой внешностью понадобилось так дешево продавать себя?

– Это имеет какое-то значение?

– Пожалуй, нет, – коротко ответил он, затем снова замолчал.

То, что он заставлял ее стоять, когда в комнате было три пустых стула, лучше всяких слов говорило о том, каким было его мнение о ней. Она работала все утро, подверглась наказанию днем, вытерпела изнурительную, больше похожую на пытку процедуру мытья, а теперь ее заставляют еще стоять здесь и отвечать на вопросы. Этот негодник Локи, должно быть, смеется над ее невзгодами. Что ж, она тоже может посмеяться над ними, и, черт возьми, не намерена больше стоять. Кристен уселась на пол скрестив ноги и заметила, как его лицо при этом снова потемнело от гнева.

– Бог мой, женщина, ты что, совсем не знаешь, как следует себя вести?

– Я не знаю? – возмущенно выдохнула она. – А что тогда можно сказать о твоих манерах, если ты заставляешь меня стоять, в то время как сам сидишь?

– Может быть, ты еще не поняла этого, но ты в этом доме занимаешь положение ниже самого последнего раба!

– Значит, самый последний раб может сидеть, а я нет? Ты хочешь, чтобы я так это понимала? Я даже не вправе рассчитывать на элементарную учтивость по отношению к женщине?

– Вот именно, ты поняла меня совершенно правильно!

Какой упрямый, грубый ответ! А чего она ждала? Что он станет извиняться перед собственной пленницей?

– Хорошо, сакс. – Она снова поставила его в тупик, когда рассмеялась и легко поднялась на ноги. – Пусть никто не говорит, что норвежские женщины не отличаются выносливостью!

То, что она послушалась его, казалось, лишь разожгло его ярость. Он вскочил с места, шагнул к ней, потом остановился, резко отвернулся и остался стоять у стола, пытаясь, по всей видимости, взять себя в руки. Что бы он с ней сделал, если бы не остановился?

Кристен озадаченно нахмурилась. Из-за чего он так разозлился? Она подчинилась его требованию. Разве он не этого хотел? Или он рассчитывал, что она будет перечить? Может быть, он не хотел, чтобы она так легко сдавалась? Да, скорее всего, он ждал какого-нибудь предлога, чтобы наказать ее, чтобы выместить на ней свою злость, а она своим послушанием лишала его этой возможности.

Кристен не могла быть более далека от истины. Ройс пребывал в полной растерянности с той самой минуты, когда ее втолкнули к нему в комнату. Он сразу же почувствовал сильнейшее влечение к ней, и это так отличалось от того, что ему следовало бы испытывать по отношению к ней, что он был просто ошарашен. Она вызывала у него отвращение. Он ненавидел ее, он ненавидел всех женщин такого сорта. И, однако, когда он увидел ее, первым побуждением его было дотронуться до нее. А когда поддался этому порыву, то обнаружил, какая у нее мягкая и нежная кожа.

Она была слишком красива, чтобы быть настоящей, и Ройс ненавидел себя за то, что она пробудила в нем желание, пусть даже всего на несколько мгновений. Хуже всего было то, что он позволил ей это увидеть. Пытаясь всячески унизить ее, он поступал так ради самого себя, а не для того чтобы задеть ее. Он вынужден был напоминать себе, кто она такая. Она готова была продать свое тело любому мужчине за определенную цену. Вне всякого сомнения, она побывала в объятиях всех мужчин на корабле. Она была обыкновенная норвежская шлюха. Ни одна женщина не могла вызвать в нем более сильного отвращения.

Но он вовсе не чувствовал к ней отвращения, и это-то и смущало его. Он ожидал, что она будет испуганной и покорной, как любая другая, оказавшаяся в ее положении. Она должна была съеживаться при виде его гнева и просить пощады. Тогда он мог бы ее презирать. Но вместо этого она постоянно сбивала его с толку. Она дерзко отвечала на его вопросы и улыбалась, когда он приходил в ярость. Она смеялась, когда он оскорблял ее. Как мог он бороться с этим необузданным влечением, когда она не переставала удивлять его своей непредсказуемостью?

– Может быть, мне лучше уйти? Ройс резко обернулся и смерил ее свирепым взглядом.

– Ты не будешь выходить за порог этого дома, женщина.

– Я имела в виду, что мне лучше избавить тебя от своего присутствия, поскольку совершенно очевидно, что оно очень тебя раздражает.

– Я зол вовсе не из-за тебя, – заявил он, и эта ложь с поразительной легкостью слетела с его языка. – Но ты можешь идти. Только вначале надень вот это.

Он взял кандалы со стола и швырнул их ей. Кристен автоматически подхватила их на лету. Цепь обернулась вокруг ее запястья, и тяжелое железное кольцо ударило ее по локтю с такой силой, что она поморщилась. В ее руках эти кандалы могли превратиться в грозное оружие, но она даже не думала об этом. Она с ненавистью смотрела на эти оковы.

– Ты заставишь меня по-прежнему носить их?

Он коротко кивнул.

– Да, чтобы ты знала, что твое положение ничуть не улучшилось, а просто изменилось.

Она посмотрела ему прямо в глаза, и на ее лице промелькнула тень презрения.

– Я ничего подобного и не думала. – Она опустила руку, цепь медленно раскрутилась, и кандалы упали на пол. – Тебе придется самому надеть их на меня.

– Тебе нужно лишь защелкнуть их, женщина, – нетерпеливо приказал он, не правильно понимая ее отказ.

– Так сделай это сам, сакс! – резко ответила она. – Я никогда по собственной воле не стану ограничивать свою свободу.

Его глаза сузились при виде такой безрассудной смелости. Первой его мыслью было то, что надо немедленно сломить ее сопротивление, прежде чем она почувствует свою силу. Но он подозревал, что обычной порки будет недостаточно для того, чтобы заставить ее отступить, а к большему он не был готов.

Ройс медленно подошел к ней, поднял кандалы и опустился на одно колено, чтобы небрежно защелкнуть их вокруг ее щиколоток. Кристен стояла неподвижно, глядя на его склоненную голову, на густые каштановые волосы, так близко от нее, что она могла дотронуться до них рукой. Очень жаль, что судьба уготовила им участь врагов. Она хотела бы встретиться с этим мужчиной при других обстоятельствах.

Он поднял на нее глаза. Не правильно истолковав причину грусти, которую прочел в ее взгляде, он неожиданно смягчился.

– Где твои сапоги?

– Эта старуха, Ида, сказала, что они не подходят для дома.

– Тогда будет лучше, если ты забинтуешь ноги, чтобы не стереть кожу.

– Какая разница, милорд? Это всего лишь моя кожа, а ведь я ниже самого последнего раба. Он встал и нахмурился.

– В мои намерения вовсе не входило дурно обращаться с тобой, Кристен.

Ее удивило, что он запомнил ее имя. Она даже думала, что он его не расслышал, поскольку на протяжении всего разговора называл ее просто «женщина». Но после того как он снова, вопреки ожиданиям Кристен, заковал ее, она внезапно почувствовала смертельную обиду.

– Ах так, значит, со мной будут обращаться с такой же заботой, как с вашими домашними животными?

Он понял, что она обиделась на его предыдущие высказывания, но не собирался извиняться за них или чувствовать себя виноватым.

– Да, точно так же, ни больше, ни меньше. Кристен коротко кивнула, не желая показывать ему, как ее задели эти слова. Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за локоть, а когда она не остановилась, его рука скользнула вниз и сжала ее запястье. Подсознательно она отметила, каким горячим было это прикосновение. Она повернулась и взглянула ему прямо в глаза, но прошло еще несколько мгновений, прежде чем он выпустил ее руку.

– Поскольку ты не можешь спать в зале вместе с остальными слугами, потому что в этом случае мне придется приставлять к тебе стражника, тебе предоставят отдельную комнату, которую можно будет закрывать на ключ. А поскольку дверь будет заперта, я не вижу причин… – Он замолчал, нахмурился и резко закончил:

– Тебе ни к чему спать в этих кандалах. Я отдам ключ Иде, чтобы она снимала их на ночь.

Кристен не стала благодарить его. Она видела, что он уже жалеет о том, что поддался порыву и пошел ей навстречу хотя бы в этом. Вместо этого она повернулась к нему спиной и вышла из комнаты гордой походкой, насколько ей позволяла цепь, сковывающая ее движения.

Она это заслужила. Она заслужила все, что с ней произошло, за то, что ослушалась родителей и необдуманно пустилась на поиски приключений, обернувшихся страшным несчастьем. Неожиданно она почувствовала себя такой беспомощной, такой одинокой, разделенной со своими друзьями. Если бы Селиг был здесь, он бы знал, как поступить. Он подбодрил бы ее, прежде чем ее забрали в дом. Но Селиг был мертв. О Боже, Селиг!

Теперь, когда ей не нужно было скрывать своих чувств, она отдалась своему горю. Она тихо опустилась на пол между комнатой Ройса и лестницей. Слезы струились по ее щекам – роскошь, которую прежде она не могла себе позволить. Она оплакивала не только погибшего брата, но и саму себя.

Глава 13

Даже с кухни, расположенной в самой дальней части зала, Кристен было видно, как со двора выехали четыре огромные повозки. В двух сидели пленники, в третьей – стражники, четвертая повозка была пустой. Все четыре повозки вернутся нагруженными огромными камнями со старых римских развалин, куда они сейчас направлялись. Если бы по странной прихоти судьбы саксонский лорд не заподозрил ее в том, что она была их предводителем, Кристен сейчас сидела бы в повозке вместе со своими товарищами.

А сегодня им может предоставиться случай бежать. Всего девять стражников охраняли шестнадцать пленников. Что-нибудь может произойти, тот самый шанс, которого они так долго ждали, и они покинут эти земли. А она останется, и ей придется отвечать за все.

Она пыталась убедить их не беспокоиться о ней, потому что саксонский лорд не станет ее убивать. Она сказала, что он злился лишь потому, что подверг телесному наказанию женщину. Но как еще она могла уговорить их думать прежде всего о себе, а не о ней? Ведь он вполне мог разозлиться и по другой причине, оттого, что попал в глупое положение, приняв ее за их предводителя, но если она сказала бы им об этом, они не захотели бы оставлять ее одну. А если они попытаются освободить ее, чтобы бежать всем вместе, то только все испортят и упустят предоставившуюся им возможность. Нет, они должны бежать без нее.

Кристен с горечью наблюдала, как ее друзья выехали со двора и ворота захлопнулись за ними. Она провела ужасную ночь, лежа на жестком тюфяке в крохотной убогой комнатушке. Ей следовало бы радоваться, потому что это все же было лучше, чем спать на холодной земле под открытым небом, но вместо этого она чувствовала себя очень одинокой и несчастной. Ведь любые испытания легче переносить, если рядом с тобой есть кто-то, с кем ты можешь разделить их.

По крайней мере, теперь ей уже не приходилось выполнять такую тяжелую работу. Дома она всегда с удовольствием помогала по хозяйству. Более того, когда зимой наступали самые лютые холода, слуги не выходили из своих натопленных жилищ возле конюшен, и Кристен с матерью вдвоем делали всю работу по дому – готовили, убирали, при этом на долю Кристен приходилась большая часть нагрузки, потому что ее мать всегда терпеть не могла то, что называла «женской работой». Бренна обычно смеялась, подмигивала и заявляла, что ее воспитывали как мальчишку. Но Кристен не испытывала неприязни к домашней работе. Единственное, что ее задевало – так это резкие, односложные приказы, которые бросали ей слуги в Уиндхерсте, смотревшие на нее свысока.

– Тебе очень больно?

Кристен оглянулась и увидела маленькую девочку, сидевшую в самом дальнем конце длинного стола, который она только что закончила накрывать для завтрака. Девчушка была по меньшей мере в шести футах от того места, где Кристен раскатывала тесто для клубничного пирога. У нее было очень хорошенькое маленькое личико, чистенькое и розовое, и две аккуратно заплетенных темно-каштановых косы, падавших на худенькие плечики. Огромные зеленые глаза смотрели на Кристен, и она сделала вывод, что вопрос был адресован ей.

– Что больно?

– Твои ноги. Они все в крови. Кристен взглянула вниз на свои щиколотки. Действительно, кровь тонкой струйкой стекала по левой ноге прямо в туфлю. Ее охватило недовольство собой, потому что это было ужасно глупо с ее стороны из одного лишь упрямства отказаться сегодня утром забинтовать ноги прежде, чем надеть на них кандалы. Нелепая детская выходка, рассчитанная лишь на то, чтобы некий саксонский лорд почувствовал себя виноватым, увидев, что его проклятые колодки стерли ей ноги до крови. Кому она сделала этим хуже, кроме самой себя? Он-то уж конечно не обратит на это никакого внимания, ведь, в конце концов, он сам приказал заковать ее.

Она снова взглянула на девочку, смотревшую на нее с сосредоточенным вниманием.

– Нет, мне совсем не больно, – с улыбкой заверила ее Кристен.

– Честно? Ты что, совсем не чувствуешь боли?

– Конечно, чувствую. Но, по правде говоря, у меня сейчас голова занята совсем другим, и я не заметила, что там далеко внизу мне что-то мешает, – И она указала на свои ноги.

Уловив в словах Кристен шутливый намек на ее рост, девочка хихикнула.

– Ты чувствуешь себя неловко оттого, что такая высокая?

– Нет.

– Но быть выше мужчин…

– У нас в Норвегии это случается очень редко, – засмеялась Кристен.

– О да, викинги такие огромные. Кристен улыбнулась, услышав в голосе ребенка благоговейное изумление.

– Как тебя зовут, малышка?

– Меган.

– День сегодня такой славный. Тебе бы следовало сейчас гоняться за бабочками, или плести ненки из цветов, или искать птичьи гнезда. В твоем возрасте я всегда так играла. Ведь это намного интереснее, чем сидеть дома взаперти?

– Я никогда не выхожу из Уиндхерста.

– Разве это небезопасно?.

Девочка взглянула на свои руки, лежавшие на столе.

– Безопасно, но только я не люблю гулять одна.

– Но здесь же есть и другие дети?

– Они не станут играть со мной.

Кристен тронула нотка грусти, прозвучавшая в словах девчушки. Но Ида, подошедшая к ним, не замедлила объяснить ей причину.

– Другие дети боятся играть с сестрой милорда, да и тебе тоже не следует вступать с ней в разговоры, – прошипела она Кристен на ухо.

Кристен окинула женщину ледяным взглядом.

– Я буду разговаривать, с кем хочу, пока ваш хозяин не запретил мне этого.

– Неужели? – отозвалась Ида. – Тогда не удивляйся, если тебе запретят это прямо сейчас, потому что вид у него очень недовольный.

У Кристен не было времени поразмыслить над тем, что сказала Ида, потому что в этот момент ее грубо схватили за плечо и резко развернули, так что она оказалась лицом к лицу с разъяренным саксом.

Ройс и не думал о своей сестре, он даже не заметил, что она находилась в зале. Когда он вошел в дом, его глаза сразу же устремились в сторону кухни и остановились на светловолосой голове. Он не видел девушку со вчерашнего вечера, после того как она вышла из его спальни, потому что предпочел поужинать в комнате Олдена, не желая спускаться в зал из опасения столкнуться с ней.

Кристен стояла спиной к нему возле рабочего столика, и его глаза неторопливо скользили по всему ее телу, сверху вниз. И лишь когда его взгляд остановился на кандалах, которые были прекрасно видны из-за того, что ее рубаха была немыслимо коротка, он пришел в бешенство. Даже на таком расстоянии он прекрасно видел, что ее матерчатые туфли были пропитаны кровью.

– Если ты рассчитываешь, что, растравляя раны на ногах, добьешься того, что с тебя снимут эти кандалы, то глубоко заблуждаешься! – взревел он, и лицо его исказилось от ярости.

Кристен расслабилась, когда поняла причину его недовольства.

– Я об этом вовсе и не думала.

– Тогда объясни мне, в чем дело! Тебе же сказали, чтобы ты забинтовала ноги, прежде чем надевать кандалы!

– Я забыла попросить тряпку, чтобы перевязать ноги, – соврала она. – Меня подняли еще до рассвета и тут же приставили к работе. Должна признаться, я еще спала на ходу и не думала о такой мелкой детали, которая уже успела стать неотъемлемой частью моего туалета.

Его лицо несколько смягчилось, хотя он все еще хмурился. Она видела, что он не знает, верить ей или нет. Кристен нашла это настолько забавным, что расхохоталась, еще больше сбив его с толку.

– О милорд, похоже, вы решили, что я надеялась вызвать вашу жалость. Можете быть совершенно спокойны, я не настолько глупа, чтобы подозревать вас в подобном мягкосердечии.

Это вызвало в нем новый приступ бешенства, и Кристен даже подумала, что он вот-вот ударит ее. Она позволила себе столь дерзко оскорбить его, но сделала это с таким добродушным юмором, что ее высказывание прозвучало скорее как сомнительный комплимент. По всей видимости, он совсем растерялся, не зная, как реагировать на ее поведение.

Он повернулся к Иде, приведя бедную женщину в ужас своим грозным выражением лица.

– Немедленно обработай ее раны и проследи за тем, чтобы в дальнейшем она не забывала перебинтовывать ноги перед тем, как надеть кандалы!

Бросив последний яростный взгляд на Кристен, он удалился гордой походкой. Ида отправилась искать тряпки, чтобы перебинтовать ноги Кристен, бормоча под нос, что у нее и без того достаточно дел, а тут еще приходится ухаживать за какой-то язычницей, у которой к тому же не хватает здравого смысла, чтобы не выводить из себя своего господина. Кристен улыбалась, не обращая внимания на старуху и провожая глазами Ройса, пока он не вышел из дома. Этот сакс не так уж отличался от всех остальных мужчин, которых она знала.

– Как ты не побоялась смеяться над ним, когда он был такой злой?

Кристен совершенно забыла про Меган. Она оглянулась и улыбнулась ей, заметив, что зеленые глаза девочки смотрели на нее с изумленным восхищением.

– Он вовсе не так уж сильно разозлился.

– И ты ни капельки не испугалась?

– А я должна была это сделать?

– Ну, я-то испугалась, хотя он кричал вовсе не на меня. Кристен нахмурилась.

– Ида говорит, что он твой брат. Неужели ты его боишься?

– Нет… ну, иногда.

– Иногда? Он что, бьет тебя? Меган, казалось, была очень удивлена этим вопросом.

– Нет, никогда.

– Так с какой же стати тебе бояться его?

– Но он ведь может меня побить. Он такой огромный и выглядит так устрашающе, когда сердится.

Кристен сочувственно рассмеялась.

– Ох, малышка, большинство мужчин выглядят устрашающе, когда сердятся, но это вовсе ничего не значит. Твой брат действительно очень большой, это верно, но мой отец еще выше – можешь себе представить? – и у него тоже скверный характер. И все же на всем свете нет человека добрее его, который так любил бы свою семью. Мои братья тоже ужасно вспыльчивые, и знаешь, что я делаю, когда они кричат на меня?

– Что?

– Я тоже на них кричу.

– А они выше тебя?

– Да, даже самый младший, которому всего четырнадцать, уже выше меня, хотя и ненамного. Ему еще предстоит чуть-чуть подрасти. А что, у тебя больше нет никого из близких, кроме брага?

– У меня был еще один брат, но я его не помню. Он погиб вместе с моим отцом во время прошлого набеги викингов. Это было пять лет назад.

Кристен поморщилась. Бог мои, у этого сакса действительно есть все основания ненавидеть ее и всех ее сородичей. Неудивительно, что его первым побуждением было убить их. Она удивилась, что он изменил свое решение.

– Мне очень жаль, Меган, – слабо проговорила она. – Мои соплеменники причинили много горя твоей семье.

– Те, другие, были датчанами.

– Я не вижу большой разницы. Мы тоже вторглись в ваши владения, хотя вовсе не собирались трогать твой дом, если это хоть немного извиняет нас в твоих глазах.

– Ты хочешь сказать, что твои друзья не собирались нападать на Уиндхерст? – нахмурилась Меган.

– Нет, их целью был монастырь, расположенный дальше от побережья, да и то вся эта затея была скорее озорством, чем настоящим набегом.

– Ты говоришь о Джурро?

– Да.

– Но датчане разрушили его еще пять лет назад, и с тех пор его так и не восстановили.

– О Боже! – простонала Кристен. – Селиг убит, и еще половина команды вместе с ним, и все ради чего?!

– Селиг был твоим другом? – нерешительно спросила Меган.

– Другом? Да, другом – и братом, – печальным голосом произнесла Кристен.

– Ты потеряла брата в этой битве в лесу?

– Да… да… да!!!

С каждым словом Кристен все сильнее ударяла кулаком по тесту, но когда это не помогло ей дать выход охватившему ее отчаянию, она перевернула стол. Она уже была на полпути к выходу, когда Ида догнала ее и схватила за руку, пытаясь остановить.

– Не делай этого, – предупредила ее старуха. – Тебя накажут.

– Мне все равно!

– Потом ты пожалеешь об этом. Я слышала, что ты говорила малышке. Я предпочла бы не слышать всего этого, но так уж вышло. Я сочувствую твоему горю, хотя никогда не думала, что скажу это такой, как ты, но тем не менее это правда. Тебе не поможет, если ты станешь нарочно вредить самой себе. Вернись и убери все, что ты раскидала, и не нужно, чтобы кто-нибудь знал, что ты сделала это нарочно.

Кристен остановилась, посмотрела на Иду долгим, тяжелым взглядом, потом кивнула. Она вернулась на кухню и, увидев, какой устроила там разгром, вздохнула. Меган уже скрылась из виду. К счастью, было еще очень рано, и в зале никого не было.

– А где девчушка? Ида фыркнула.

– Испугалась, когда ты впала в буйство. В следующий раз она хорошенько подумает, прежде чем снова подойти к тебе.

У Кристен вырвался еще один вздох.