Текст книги "Хранящая сердце"

Автор книги: Джоанна Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Мне больно, друг, при мысли о том, что раньше ты не упоминал о столь желанно сестре – сказал Джаделл. Далден рассмеялся.

– Я привык не говорить о ней с друзьями, так как слишком многие из них хотят ее.

– Перед тем как ее просить, Джаделл, – сказал Фалон, – стоило бы посмотреть, как она выглядит. То, что одному кажется красивым, другому может не понравиться.

Это опять вызвало смех у Далдена.

– Ты не согласен? – быстро спросил Фалон.

– Вполне согласен, хотя большинство мужчин, которые из-за нее соревнуются, никогда ее не видели.

– Ты шутишь?

– К несчастью, нет.

– Никогда не слышал, чтобы мужчины просили женщину, которую ни разу не видели. Зачем это им, тем более посетителю?

– Отчасти из-за рудников по добыче гаальских камней, которые принадлежат нашей семье. Моя мать сразу установила на эти камни очень высокую цену, а другие планеты согласились ее платить. Поэтому наша семья является одной из самых богатых среди нескольких звездных систем. Ты тоже можешь стать богатым, Фалон. Золото теперь редкий товар, так как на планетах, где его когда-то добывали и где экономика в нем нуждается, запасы золота давно истощились. Для тебя это бесполезная вещь, пригодная лишь для изготовления сверкающих украшений и тому подобного, но для катратерцев это бесценный металл. Они готовы заплатить за него столько, сколько ты попросишь. Да, что касается твоего вопроса, – продолжал Далден. – Посетителям нужна моя сестра из-за рудников. Воинам – потому что она единственная дочь шодана, причем очень богатого и влиятельного шодана. Но большинству тех, кто ее видел, она нужна сама по себе.

– И я смогу встретиться с ней в этот восход луны? – нетерпеливо спросил Джаделл. На этот вопрос, однако, ответил Фалон.

– Если мы примем приглашение. – И продолжил, обращаясь уже к Далдену: – Мы не ищем каких-либо привилегий. Почему же нас удостоили чести быть приглашенными на ваш семейный праздник?

– Потому что мой отец рад видеть вас здесь совсем не из-за дел с катратерцами. Уже много лет бахаранцы не были в Кап-ис-Тра даже для торговли с нами.

– Расстояние между нашими странами всегда было нелегко преодолеть, – заметил Фалон.

– Это верно, но теперь, с появлением аэробусов, оно ничего не значит. Мой отец готов обеспечить перевозки, если ваши купцы захотят снова торговать с нами.

– Готов обеспечить? Например, он может дать нам наш собственный аэробус, чтобы мы больше не зависели от вашего Центра посещений?

– Именно так.

– Над этим стоит подумать, – уклончиво проговорил Фалон.

Далден кивнул. Он и не ждал ответа. Два шодана должны обсудить это сами.

– Когда вы прибыли, то не стали останавливаться во дворце, полагая, что долго здесь не задержитесь, – сказал Далден. – Может быть, теперь, так как встреча откладывается, вы передумаете, если, конечно, не собираетесь отменить встречу?

– На сколько откладывается встреча? – спросил Джаделл.

Но Фалон отмахнулся от этого вопроса.

– Я теперь не спешу, Джаделл.

Заметив удивление Далдена, Джаделл засмеялся.

– Мой брат встретил здесь женщину, к которой проявляет большой интерес, – пояснил он.

– Это и есть то второе дело, о котором ты говорил? – спросил Далден.

– Да. Эта женщина – посетительница, которая находится под защитой твоего отца. Я хочу ее купить.

Янтарно-желтые глаза Далдена лишь слегка расширились, хотя на самом деле он очень сильно удивился. Далден знал, как относится Фалон к посетителям. Поэтому «она с компьютером» должна была произвести на него достаточно сильное впечатление, чтобы Фалон захотел ее купить.

Именно дом Фалона был опозорен много лет назад. Его собственная сестра была похищена посетителем, удерживалась несколько месяцев на борту его корабля и вернулась с ребенком в чреве. Именно отец Фалона собрал воинов Ба-Хар-ана в поход против посетителей, чтобы начать войну, если бы виновный не был выдан для наказания.

Именно этот инцидент – последний из многих – привел к закрытию планеты для посещения. Он настолько настроил бахаранцев против любых посетителей, что те совсем перестали с ними торговать. А теперь Фалон желает разделить кров с посетительницей? Только как с рабыней, а не как с подругой жизни.

Далден был вынужден разочаровать его.

– Если она посетительница, ее нельзя купить.

– Как тогда я могу получить ее?

– В таком случае ты должен спросить саму женщину, хочет ли она тебя,

– Глупо позволять женщине решать такие серьезные вопросы. Разве нельзя обсудить это дело с мужчиной?

– Обычно нет, но иногда можно, однако о покупке, Фалон, не может быть и речи. Если ты действительно хочешь женщину, ты должен взять ее в подруги жизни. Я сомневаюсь, что ты к этому готов.

– Нет, не готов. Кроме того, она откажет, даже если я попрошу, потому что боится меня. Далден выразил сочувствие.

– Посетители обычно боятся воинов. Наши собственные женщины боятся, когда соединяются в первый раз. Это нормально.

– Я так и пытался ему объяснить, – сказал Джаделл.

– А я уже говорил тебе, брат, что потом ее страх прошел.

– Ты хочешь сказать, что уже имел ее? – спросил Далден.

Фалон утвердительно кивнул, но так слабо, что это было едва заметно.

– Ты не можешь предложить мне какого-то другого решения?

– Так как ты хочешь только обладать ею, остается лишь надеяться, что она с Катратера. Сейчас катратерцы готовы сделать все, что ты скажешь, даже приказать одной из своих женщин принять тебя хотя бы на время. Ты не знаешь, с какой она планеты?

– Нет.

– Тогда это первое, что мы должны узнать в новый восход. Но если ты решишь иметь эту женщину не в рабынях, я могу попросить мою мать поговорить с ней и рассеять ее страхи. Она хорошо находит общий язык с посетителями, так как знает их обычаи и образ мыслей. И она сама прекрасный пример того, как может быть счастлива посетительница, соединив свою жизнь с воином.

Тедра чувствовала себя глубоко несчастной, когда во второй половине дня вошла в свою спальню, хлопнув дверью или, по крайней мере, попытавшись это сделать. Дверь была слишком большая и тяжелая, чтобы хлопок получался достаточно громким. Сейчас же вообще ничего не получилось, потому что Чаллен следовал за ней и придержал дверь.

Он тоже чувствовал себя не слишком счастливым.

– Женщина, мы должны поговорить об этом.

– Не знаю, стану ли я с тобой говорить! Как ты мог? И ничего мне не сказал!

Чаллен подумывал о том, чтобы сделать вызов этому Высокому Королю Сенчури III, который самонадеянно заявил, что победит чемпиона состязаний и таким образом завоюет Шанель. Услышав это, Тедра потребовала объяснить, какие права будет иметь победитель на ее дочь. Ей сказали, что Шанель станет наградой победителю. Чаллену пришлось объясняться: мол, это недоразумение, воины знают, в чем смысл состязаний, а посетителям нужно было сказать, что победитель не обязательно получает главный приз.

Но дело было уже сделано. Тедра не стала выслушивать объяснений до конца, молча вышла и вернулась во дворец. Чаллен хорошо знал свою подругу жизни – ее молчаливый уход совсем не означал спокойствие. Она была на грани совершения какого-либо дикого поступка и мудро поступила, что ушла, иначе это произошло бы публично.

Теперь Чаллен наблюдал, как его подруга жизни набросилась на их кровать и начала избивать ее кулаками. Обычно, если Тедре нужно было тузить кого-то, Марта подставляла ей Корта. Кроме всего прочего, Корт был предназначен для оказания Тедре помощи в тренировках. Но сейчас Корт был занят, выполняя обязанности защитника Шанель, и от этого его нельзя было освободить.

Чаллен терпеливо ждал, пока Тедра выплеснет часть своей ярости, прекрасно понимая, что кровать заменяет его самого. Как всегда, Чаллена тронуло, что Тедра предпочла не атаковать его, а искала удовлетворения на суррогатах. Это доказывало, что ее любовь к нему сильнее, чем самый яростный гнев. По иронии судьбы, если Тедра была не очень разгневана, она, не колеблясь, наносила ему удары. Правда, и в сильном гневе она не имела шансов причинить ему какой-либо вред.

Таким образом, это был верный способ определить степень ее неудовольствия. Сейчас Чаллен столкнулся с очень серьезным конфликтом.

Тедра все еще продолжала мутузить постель, когда он заговорил, тщательно подбирая слова:

– Я не говорил тебе об этом, потому что предвидел твою реакцию.

– Так или иначе, но ты это сделал! – прорычала Тедра, бросив на него яростный взгляд.

– Тем не менее проблема, которую я собираюсь решать, тебе хорошо известна. Для моей дочери надо найти подходящего друга жизни.

– Моя дочь сама найдет себе друга жизни. Я уже говорила тебе это сотни раз.

– И я столько же раз тебе отвечал, что не могу отпустить ее из-под своей защиты к человеку, который не сможет защитить ее не хуже меня. Ты это знаешь, чемар, – добавил он более мягким тоном. – Вот почему нельзя, чтобы она решала сама.

От этого проявления логики воина Тедра сгребла постельные принадлежности, прижала их к лицу и громко рыдала до тех пор, пока не скатилась с кровати. Тогда она вновь взглянула на Чаллена.

– Ты же сделал ее наградой, добычей! С тем же успехом ты мог бы выставить ее на аукцион!

– Я смотрю на это по-другому. Все, что я сделал, – собрал вместе лучших воинов, чтобы определить обладающих высочайшими способностями. Из тех, кого я сочту лучшими, она сможет выбирать.

– Она сможет? – Глаза Тедры сузились. – А сколько будет этих лучших? Тридцать? Сорок? – Пятеро.

– Это неприемлемо. Пусть их будет десять, и тогда я соглашусь.

– Торг здесь неуместен, женщина. Я и так иду против собственных убеждений, когда позволяю ей выбирать одного из пятерых, ведь он может быть хуже четверых других.

– А если она не захочет никого из этих пяти? Что, если они все будут ей ненавистны?

– Ты ищешь проблемы там, где их еще нет, – сказал Чаллен, прижав ее к себе. – Ты ведь знаешь, что я желаю ей счастья, чемар, так пусть она будет счастлива. И хорошо защищена. Ты же не хочешь, чтобы было по-другому.

– Это кажется таким нереальным! – вздохнула Тедра.

Она знала, что Шанель не хочет воина, и знала, почему. А Чаллен не знал. И не стоило сообщать ему об этом.

Тедра положила голову на широкую грудь Чаллена. С точки зрения ее культуры он считался варваром. Было нелегко любить варвара, однако она любила. Любила до безумия. Но Тедра знала и его недостатки, в особенности непонимание женских страхов. Отчасти она сама была в этом виновата, потому что почти ничего не боялась. А если ее и посещали страхи, Тедра преодолевала их, стиснув зубы. Шанель в этом отношении отличалась от нее. Шанель всю жизнь была так хорошо защищена, что ей нечего было бояться. Но теперь вдруг оказалось, что ее поджидает много опасностей, противостоять которым Шанель не готова.

– Она ужаснется, узнав, что столько мужчин соперничает из-за нее, – уже спокойно сказала Тедра.

– Почему? Раньше ее это не беспокоило, хотя все мои воины всегда страстно желали ее.

– Может быть, потому, что она этого не замечала.

– Как она могла не замечать? Ведь дошло до того, что мы не могли добыть вечером служанку, если Шанель была поблизости.

Тедра засмеялась, уткнувшись ему в грудь. Его нынешний ворчливый тон не шел ни в какое сравнение с тем раздражением, которое Чаллен испытывал в подобных случаях. А таких случаев было много. Тедру тоже переполняло чувство гордости от того, что так много мужчин добивались ее дочери, но, отчаявшись, вынуждены были искать женщину Дараши.

Внезапно Тедра поняла мотивы, по которым Чал-лен устроил эти состязания. Он, конечно, знал, кому из собственных воинов отдать предпочтение, кто более всего достоин стать другом жизни Шанель, но не хотел разговоров о любимчиках. Если бы только предложений не было так много…

– Ты хочешь сказать ей? – спросил Чаллен.

– И омрачить ее радость от возвращения домой? Она и так скоро узнает, когда состязания закончатся и она должна будет выбрать одного из финалистов. О Звезды! – Тедра с трудом сдерживала слезы. – Ты ведь собираешься отдать ее уже через несколько дней! Чаллен, я только-только получила ее обратно! Неужели ты не мог подождать?

– Это и так слишком долго откладывалось.

– Значит, я ее уже потеряла? – обреченно прошептала Тедра.

– А куда, по твоему мнению, может попасть Шанель? – проворчал он. – Ведь ее будут просить воины Кап-ис-Тра. Так что ты сможешь навещать ее так часто, как тебе захочется.

– Надеюсь, ты не забыл, что посетители тоже принимают участие? – с раздражением спросила Тедра.

– Именно ты настояла, чтобы посетителям позволили участвовать, когда они попросили об этом. А просили они потому, что Рампон из Центра посещений каким-то образом узнал об истинной цели состязаний. Известие дошло до послов, а через них до их родных планет. По правде говоря, я не против их участия, – добавил Чаллен, – но у меня нет намерения выбрать для моей дочери кого-то из них.

– Даже Высокого Короля Джоррана, который так уверен, что может победить чемпиона всех воинов?

– Особенно его. Скорее я…

Что он сделал бы в этом случае, осталось неизвестным. Слова Чаллена прервал легкий стук в дверь.

– Мама, вы здесь?

Тедра оттолкнула от себя руку Чаллена и пошла к двери.

– Входи, детка, – сказала она. Но когда Шанель вошла, Тедра была рада, что случайно загородила ее от отца. – Спрячь лицо на моем плече, – обняв дочь, испуганно прошептала она. – Если отец увидит твои искусанные губы, он убьет того, кто это сделал.

– Может быть, ты оставишь нас одних, красавчик? – обратилась Тедра к мужу. – У нас есть небольшой женский разговор.

– Ты меня вышвыриваешь из собственной спальни?

– Дай мне потачку, а я сегодня ночью сыграю роль проигравшего вызова.

Чаллен рассмеялся, похлопал ее по спине и вышел. Как только дверь за ним закрылась, Тедра радостно обняла дочь.

– Итак, это случилось? Ты нашла мужчину, которого хочешь?

– Мама… не дави! – выдохнула Шанель. Тедра сразу отпустила ее.

– Что-то не так? Ты ранена? Да у тебя синяки на руках! – воскликнула она с чувством тревоги и зарождающегося гнева.

– Я предлагала ей отправиться прямо в медитекс, – вместо Шанель ответила Марта, – но она хочет насладиться страданиями.

– Проклятие, что случилось?

– Как она утверждает, по ней прошелся каток, – сухо сказала Марта.

– Так пусть она сама и расскажет! – воскликнула Тедра. – Шани! Ради Звезд, скажи, тебя кто-то избил?

– Нет, просто это так выглядит. – Шанель вздохнула и повела мать к кушеткам без спинок, стоявшим в центре комнаты. – Мама, мужчина был просто великолепен. Увидев его, я уже не могла думать ни о чем. Я почувствовала себя так… так…

– Как будто у нее «внутри все оборвалось», – со смешком добавила Марта.

Нахмурившись, Шанель отключила компьютерную связь. С тем же выражением Тедра взяла блок связи и положила на большой квадратный стол рядом с кушетками.

– С тобой я разберусь позже, – сказала она компьютеру. По ее тону можно было понять, что она обвиняет Марту во всем случившемся. – Если все хорошо, то что же плохо? – спросила Тедра, обращаясь уже к дочери.

– Все плохо. Но сначала все было хорошо. Он выглядел так прекрасно, хоть и был выше, чем мне нравится. Но это не имеет значения. Важно то, что он вызвал во мне такие чувства, видно, он и сам испытывал то же, поскольку прямо подошел ко мне. И, о Звезды, он готов был из-за меня сражаться с Кортом.

– С Кортом? – недоверчиво переспросила Тедра. – Так речь идет не о воине! – разочарованно воскликнула она.

Шанель опустила глаза.

– Нет, но он почти такой же большой, как папа. И в его поведении больше сходства с воином, чем различий. За исключением одного – он слишком эмоционален. Именно это все испортило. Уже вначале он не очень контролировал свою страсть, но когда мы должны были соединиться, он… он совершенно перестал собой владеть. Он не понимал, что делает. Он меня чуть не раздавил, мне было так больно, что я потеряла сознание.

– О, моя детка! – Руки Тедры осторожно обняли Шанель. – Ты ведь всегда плохо переносила боль. В детстве ты начинала визжать из-за малейшей ссадины или царапины.

Шанель кисло улыбнулась.

– Лучше бы я получила ссадину или царапину, мама. Я не собиралась падать в обморок, но это была невыносимая боль.

– Так всегда бывает в первый раз, детка. Я знаю, что из-за отца ты сохраняла целомудрие, чтобы вручить своему другу жизни. Но, пожалуй, тебе все-таки стоит пойти в медитекс.

– Теперь это уже ни к чему.

– Да? – вздохнула Тедра. – Ну хорошо, будем считать, что произошел один из самых ужасных случаев потери девственности в истории. Но поскольку мужчина это компенсировал, то…

– Ничего он не компенсировал. Когда я очнулась, мне хотелось сбежать оттуда.

– Подожди. – Тедра была в бешенстве. – Ты хочешь сказать, что не получила удовольствия? Это возмутительно! Я…

– Мама!

– …распну этого ублюдка, когда его увижу!

Нужно было настоять…

– Мама! Я не хотела, чтобы он снова прикасался ко мне.

– Но тебе же нужно было узнать, что, кроме боли, в этом есть кое-что еще. А кто сделал бы это лучше, чем мужчина, которого ты сама выбрала?

– Ты меня не слушаешь, мама. С ним была только боль – или, по крайней мере, слишком много боли. Он был очень груб даже до того, как потерял самообладание. Он не давал мне уйти и настаивал, чтобы мы еще раз соединились! Мне пришлось попросить Марту вмешаться.

– Держу пари, что ему это не понравилось.

– Конечно, он даже поклялся, что уничтожит Марту при первом удобном случае. Тедра усмехнулась.

– Представляю, как ей было приятно это услышать. – В этот момент в гардеробной Тедры зазвенела аудиовизуальная консоль. – Я не буду отвечать, Марта, – сказала Тедра. – Я ведь уже сказала, что поговорю с тобой позже.

– Может быть, это не она? – предположила Шанель.

– Не сомневаюсь, что она. Марта сходит с ума из-за того, что не может вести себя на этой планете так, как на Кистране или сейчас на корабле, – влезать в любую аудиоконсоль или компьютер. Если бы ее главный процессор не отключили, пока она ездила за тобой, она бы сейчас здесь нам надоедала и, не спрашивая разрешения, вмешивалась бы в наш разговор.

В знак подтверждения сигнал из гардеробной прекратился. В этой комнате, подальше от взгляда Чаллена, была собрана вся принадлежавшая Тедре передовая техника. Чудеса других миров настолько заполонили помещение, что для Брока, когда он присоединился к семье, не оказалось места. Поэтому он находился в другой комнате, иначе Марта использовала бы сейчас его консоль.

– Думаю, что теперь я все-таки зайду в медитекс, – сказала Шанель. Ее лицо скривилось от боли, когда она попыталась подняться.

Тедра остановила ее.

– Сиди. Я не собиралась менять тему, но оказалась не в силах говорить об этом – слишком близко подступили слезы. Такого не должно было случиться. Может быть, мы все же дадим отцу возможность взглянуть на тебя. Твоего молодого человека надо наказать за то, что он с тобой сделал. Если Чаллен этого не сделает – сделаю я.

Шанель покачала головой.

– Я не хочу, чтобы его наказывали за неумышленные поступки. Ему просто нужны один-два урока поведения в постели… для следующей женщины… Ему…

Тедра подняла брови.

– Но тебе, наверное, не понравится, если он будет с другими женщинами?

– Нет, почему же?

– Потому что ты выбрала его, Шани. Потому что часть тебя уже считает его своим.

– Ну, эта часть должна присоединиться к другой части, которая говорит, что меня это нисколько не интересует, – резко ответила Шанель.

– Да нет, интересует. Ты просто разочарована, что он не такой идеальный, как тебе хотелось бы. Меня же смущает только то, что он не воин. Но эта проблема вполне разрешима.

– Мама, ты по-прежнему не слушаешь меня! – раздраженно воскликнула Шанель.

– Возможно, потому, что ты согласна с твоим отцом насчет разделения секса, хотя я и пыталась ограничить его влияние. Ты на самом деле хочешь только одного мужчину, потому и ждала так долго, желая сделать правильный выбор. И ты его сделала, иначе не захотела бы разделить с ним секс сразу же, как только увидела. Ты пошла с ним, чтобы открыть ему сердце, провести с ним всю свою жизнь.

– Совершенно верно, но инстинкты могут обманывать, а надежды не всегда становятся реальностью. Я хотела, чтобы все получилось, мама, я очень этого хотела! Но этот мужчина опасен. Ты не можешь себе представить, что это такое, когда тебя держит такой же сильный человек, как папа, но не обладающий его осторожностью. Он даже не понимал, что делает мне больно! Это пугает меня больше всего, и я не собираюсь проходить через это снова.

– Но, Шани…

– Посмотри на меня, мама, – нетерпеливо прервала ее Шанель. – Я говорю серьезно, и синяки это доказывают. На руках их хорошо видно, а теперь посмотри, на что похожи остальные части тела. – Расстегнув блузку, Шанель сняла ее и сразу пожалела о том, что сделала.

Она не ожидала, что зрелище окажется столь потрясающим. На ее коже синяки всегда образовывались очень легко. Сейчас же они покрывали все ее тело от красного и фиолетового до почти черного цвета. Самые темные из них располагались по бокам, где Фалон сжимал ее особенно сильно, более светлые – вокруг грудей и ниже талии.

В замешательстве Шанель смотрела на мать. Между тем от ярости Тедра сначала побледнела, потом покраснела, не в силах выговорить ни слова. Затем она вновь обрела дар речи.

– Этот человек умрет! – твердо сказала Тедра.

Шанель не ожидала такой реакции матери и уже пожалела, что показала ей свои синяки. Теперь она старалась убедить мать, что не очень сильно пострадала и вообще все было не так страшно.

Тедра все же продолжала настаивать на своем.

– Я разорву его на мелкие кусочки, но сначала дам ему возможность уничтожить Марту. Она должна была транспортировать тебя от него, как только тебе стало больно!

– Было не только больно, – прошептала Шанель.

– А что же еще?

– Я сказала, что было не только больно. Марту нельзя обвинять за то, что она не разобралась в моих ощущениях, так как по меньшей мере наполовину было и хорошо.

Шанель несколько раз подчеркнула, что ничего непоправимого не случилось и все можно мгновенно устранить в медитексе, куда она и направилась.

Когда Шанель ушла, Тедра еще не была склонна рассматривать Фалона как будущего члена семьи, но уже и не слишком горела желанием разорвать его на куски.

Шанель искренне надеялась, что ее мать никогда не встретится с Фалоном. Не хотелось и думать, что будет, если две такие вспыльчивые натуры столкнутся. Кроме того, эта встреча ничего не могла изменить. У Шанель уже сложилось мнение о Фалоне. Она не любила признаваться в том, что по натуре была скорее трусливой, особенно если речь шла о физической боли. Тем не менее это было так. И хотя Фалон перед ее уходом держал свои эмоции в кулаке, она не собиралась проверять, что будет, если он с ними не справится.

Часом позже, избавившись от всех синяков и внутренних повреждений (что там было, она не хотела знать и поэтому даже не стала спрашивать об этом медитекс), Шанель почувствовала, как в ней разгорается гнев на человека, который жестоко разрушил ее надежды. Обладая такой силой, нельзя быть столь беззаботным! Кто-то должен был сказать ему об этом, впрочем, он и сам, наверное, понимал.

Шанель не могла представить себе женщин, к которым он привык и которых не пугало такое грубое обращение с ними. Звезды, они должны быть такими же большими и сильными, как и он! И откуда он появился, если так похож на воина, за исключением того, что заставил ее бояться его силы. Ведь она прямо спрашивала его, откуда он! Почему он ничего не ответил, только дал понять, что это не имеет значения?

Впрочем, теперь и вправду это не имеет значения, разве что для удовлетворения любопытства. Странно, что, несмотря на решение больше его не видеть, интерес к нему не проходит… Она не должна даже думать больше о нем, однако выбросить его из головы никак не удается.

Надев традиционное чаури, которое носят все женщины Кап-ис-Тра, Шанель наконец почувствовала себя дома. У нее было много разновидностей этих полупрозрачных, похожих на шарфы одеяний разных цветов. Но сегодня Шанель выбрала белый – в знак уважения к отцу и для того, чтобы сгладить неприятное воспоминание от своего появления в одежде посетителей.

В зависимости от драпировки чаури эта одежда могла быть крикливо-вызывающей или скромно-женственной. Шанель никогда не одевалась вызывающе и вряд ли стала бы когда-нибудь это делать. Ее чаури было подпоясано таким образом, что верхние его шарфы скрывали все, что положено. А шарфы юбок скреплялись так, что их свободно расходящиеся секции никогда не открывали тело выше середины бедер.

Чтобы придать одежде яркость, Шанель украсила белый пояс и сандалии тобразами – голубыми самоцветами, добываемыми в северных странах. Из этих же камней были ожерелье на шее, серьги в ушах и браслеты на запястьях. Волосы свободно спадали на спину. Так нравилось ее отцу, хотя в распоряжении Шанель был парикмахер, способный за считанные минуты соорудить ей любую, самую замысловатую прическу.

Она уже была готова к семейному ужину, но продолжала стоять перед зеркальной стеной в гардеробной, рассматривая свое отражение. Как ни старалась, она не могла найти в своем облике никаких изменений. Разве что щеки из-за возбужденного состояния стали чуть ярче. Собственно, а что она ожидала увидеть? То волнующе прекрасное, отчего глаза светились бы счастьем, не состоялось. А медитекс убрал все следы физического воздействия. Только внутри она чувствовала себя по-другому….

Шанель с отвращением вздохнула и вышла из гардеробной, еще более раздраженная, чем прежде. Ей нужно успокоиться до того, как она предстанет перед родителями. Будет последнее дело, если ее настроение снова передастся матери, причем на этот раз в присутствии отца, который потребует объяснений.

Несколько минут Шанель медленно расхаживала по комнате, стараясь дышать глубже. Она надеялась, что привычная обстановка успокоит ее. Вот ее коллекция лунных камней, единственная во дворце, стул, который Далден ломал всякий раз, когда на него садился, что всегда ее смешило. Она еще не видела брата, и ее ручной фембай пока не выходил навстречу, но она обязательно увидит их до конца дня.

Здесь она была в безопасности. Фалон может сколько угодно пытаться ее найти, но из этого у него ничего не выйдет. Ей только нужно держаться подальше от состязаний. Корт утром проводит ее друзей в парк, если они этого захотят, но сама она найдет предлог отказаться.

Теперь Шанель немного успокоилась. Она не хотела признаваться себе в этом, но ее очень беспокоила возможность столкнуться с Фалоном. Шанель тяжело вздохнула и вышла из комнаты. Она улыбнулась проходившей мимо ее двери служанке и замерла, увидев четверых мужчин, шедших за ней. Одним из них был Фалон Ван Иер. Он тоже остановился, удивленный не меньше, чем она. Его трое друзей обернулись, желая узнать, что задержало Фалона.

Шанель воспользовалась моментом и проскользнула обратно в свою комнату и прижалась к двери. Ее сердце бешено колотилось. Она не могла представить, что Фалон делает во дворце. Задержись она на несколько минут, и они бы разминулись. О Звезды, на двери нет замка! Во дворце вообще нет замков ни на одной двери, потому что никто не смеет заходить куда не положено.

Эта мысль на какой-то момент принесла ей облегчение, но тут дверь стала открываться, толкнув ее в спину. Задыхаясь, Шанель навалилась на дверь всем своим весом, но это усилие оказалось совершенно бесполезным. Дверь с легкостью открылась, заставив Шанель отскочить в сторону, чтобы не быть сбитой.

Шанель повернулась лицом к незваному гостю, нисколько не сомневаясь в том, что это Фалон. Она не произнесла ни слова, вновь сраженная его красотой.

Фалон стоял в дверях, усмехаясь и всем своим видом выражая удовлетворение. Кроме кожаных браков, на нем была рубашка, если только это можно было назвать рубашкой. Сделанная тоже из мягкого заалс-кина, она была белого цвета, без рукавов и прилегала к его груди (точнее, к части его груди), подобно второй коже. Она кончалась у талии, но, вместо того чтобы заворачиваться, как принято у воинов, была пристегнута золотой цепочкой около пупка. Такая «рубашка», по форме напоминавшая заостренную букву V, фактически ничего не закрывала и не скрывала силу мощных рук. Белый цвет хорошо оттенял бронзу тела, еще больше отличая Фалона от воинов Кап-ис-Тра с их золотистой кожей.

На его левом бедре висел длинный меч, к правому сапогу был прикреплен золотой кинжал, новая перевязь украшена золотисто-белым орнаментом. Но более всего впечатлял его громадный рост. Фалон заполнял собой весь дверной проем. К Шанель вернулся тот страх, который она испытала в палатке, но наряду с ним она чувствовала то изумительное головокружение, какое ощутила при первой встрече.

– Не думал найти тебя здесь, женщина.

– Я… я тем более. – Начав разговор, было уже легче его продолжать. – Это моя комната, и я тебя не приглашала, Фалон, так что ты можешь только…

– Я сам себя пригласил.

Переходя от слов к делу, он прошел вперед и закрыл за собой дверь. Шанель попыталась отступить, но под взглядом этих голубых глаз не смогла сделать ни шагу.

– Фалон, это бесполезно. Несколько часов не могли ничего изменить.

– Я не согласен, – ответил Фалон, но не стал уточнять, почему. Вместо этого он бросил взгляд на ее талию, где теперь не было блока компьютерной связи. – Она все еще слушает?

– Нет… то есть да! – На самом деле Шанель этого не знала, но предполагала, что вряд ли. Марте не было смысла продолжать наблюдение за ней в собственном доме, где никогда ничего подобного не случалось. – Я скажу тебе еще раз – уходи!

Он сделал вид, что не услышал.

– Я решил проверить, насколько реальны угрозы компьютера. Это надо было сделать еще тогда.

– Хорошо, я повторю тебе – уходи!

На этот раз он медленно покачал головой, усмехаясь.

– Нам нужно кое-что закончить, женщина, – то, о чем я говорил. Лучше признай мою волю, так как я не оставлю тебя, пока…

– Почему ты такой дьявольски упрямый? Разве в ваших краях у женщин нет права выбора?

– Я говорил тебе, что это не имеет отношения к правам.

– Это ты так считаешь, но не я. Как я понимаю, ты хочешь снова иметь меня под дурацким предлогом компенсации причиненного вреда. Но это на меня не действует. Я отказываюсь.

– Давай выясним, чего ты боишься, и ты перестанешь отказываться. Если это тебя успокоит, мы не будем соединяться, пока ты этого не попросишь.

Он помнит, как она просила его. Она тоже помнит, и это воспоминание ее пугает. Не сможет ли он снова довести ее до такого состояния? Да нет, каким образом? Тогда она хотела удовольствия и облегчения. Теперь она знает, что ничего подобного не получит.

– Этого не будет! – резко возразила она.