Текст книги "Сбывшаяся надежда"

Автор книги: Джоанна Лэнгтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

3

Энжи проснулась оттого, что кто-то сильно тряс ее за плечи. Она открыла глаза: солнце стояло прямо над головой.

– Пора ехать.

Он наклонился и осторожно поднял ее. Был полдень, но Энжи ничего не помнила. Видимо, она проспала не меньше двух часов. Она протерла заспанные глаза, одернула смятый костюм и пригладила взъерошенные волосы.

– Почему ты не разбудил меня?

– Я решил, что тебе нужен отдых, – ответил он, складывая плед. Корзинки уже не было.

– Зачем ты все-таки привез меня сюда? – поинтересовалась она, обуреваемая любопытством.

– Вероятно, это была бесполезная попытка напомнить тебе о семье, принявшей тебя на этом острове.

– Я не понимаю тебя, – смутившись, произнесла она.

– Я говорю о твоем дедушке и его сестрах: Карло, Лючии и Бьянке Аньези, – бесстрастно перечислил он. – Тебе следует знать, что они живы и здоровы.

Повернувшись, Лоренцо быстро направился по тропинке к дороге. Энжи догнала его и пошла рядом.

– Я несколько раз писала ему, но ни разу не получила ответа.

– Только не лги. Ты не писала. Я первый, кто не поверит тебе.

– Но я действительно писала, правда! – запротестовала Энжи.

Неожиданно ее осенило: мама! Она всегда брала ее письма, уверяя, что отошлет их сама. Неужели письма, над которыми Энжи пролила столько слез, никогда не были отправлены? Так или иначе, но ее переписка с родственниками отца не входила в планы матери, вознамерившейся обогатиться за счет Лоренцо.

– Ручаюсь, это мама не отослала мои письма! – с негодованием воскликнула она.

Лоренцо смерил ее презрительным взглядом, полным открытого осуждения. Энжи поняла, что он не верит ей.

Сама того не желая, она погрузилась в далекие воспоминания, когда, вернувшись к матери в Дублин, чувствовала себя загнанным зверьком, боявшимся всех и вся. Выдернутая отцом из привычного для нее мира, она по возвращении в него ощущала одиночество и страх. Увидеть Лоренцо, целующего другую женщину, стало для Энжи настоящим потрясением. Он был для нее олицетворением любви и опоры в трудную минуту, источником вдохновения и уверенности в себе. Но та сцена у лифта открыла ей глаза на сущность их брака, бывшего на деле вынужденной необходимостью и чистой воды тактическим шагом с его стороны. Неважно, какого мнения он о ней теперь, но она никогда не расскажет ему о своих мучительных переживаниях после того случая, о том, как ей трудно и долго пришлось собираться с силами.

Она села в машину. Как он там себя назвал? Чертовски богатым человеком? Боргезе… Банк Боргезе в Мессине. Энжи вспомнила, как пару лет назад наткнулась на эту фамилию в одном из солидных журналов. Она обратила на нее внимание лишь потому, что тоже очень недолго носила ее. Статья посвящалась состоятельной и очень влиятельной в Италии семье, пережившей много лет назад похищение одного из своих членов и с тех пор редко дававшей интервью репортерам. Именно поэтому так редко можно было увидеть фотографии кого-нибудь из Боргезе на страницах прессы.

Спустя два месяца после первой встречи в доме ее дедушки Лоренцо приехал к ним, чтобы сообщить, что ее отец, Доменико Аньези, погиб в автомобильной катастрофе во Франции. Энжи потрясла эта новость, хотя в то время ей казалось, что отец, бросивший ее, немногим лучше похитителей. Она сказала тогда об этом Лоренцо.

– Да, это отвратительно, что он солгал тебе о воссоединении с мамой; с его стороны неправильно привозить тебя к совершенно незнакомым людям. Безответственно и эгоистично, – с жаром говорил он. – Но ты, моя девочка, не можешь обвинить его в похищении. У меня есть дядя, на теле которого до сих пор остались шрамы от того кровавого преступления. Похитители – люди жестокие и безжалостные, заставляющие страдать невинных людей ради собственной корысти.

Вернувшись к реальности, Энжи задумчиво посмотрела на гордый профиль своего экс-мужа. Что он там сказал насчет аллергии на фамилию Боргезе? Он упоминал и свой офис в Милане.

– Почему ты работал в том банке в Мессине? – спросила она, стараясь проникнуть в личную жизнь человека, за которым когда-то была замужем.

– Я занимал пост менеджера. Отец всегда считал полезным лично поработать в банке, набраться опыта, прежде чем занять кресло директора. Мое желание стать менеджером маленького отделения нашего банка на Сицилии несколько удивило его. Но он не знал, с чем связан мой выбор, и уж никак не догадывался о «невесте-ребенке, затворнице гор».

«Наш банк»?! Она задохнулась от изумления.

– А этот проклятый замок на другом конце острова тоже твой?

– Я вступил в права владения им только год назад, – уточнил Лоренцо. – До этого он принадлежал моему отцу, сдававшему его в аренду на протяжении двадцати лет.

– Это неважно. Ты ничего не рассказывал мне о себе.

– Главное, я не лгал тебе, а давал лишь ту информацию, которую ты могла тогда переварить. В то время ты погрузилась в свой особый мир, ограниченный стенами собственного дома, – сухо парировал он. – Вспомни, как часто ты спрашивала меня о моей работе, в чем она заключается. Насколько я припоминаю, тебя волновало лишь то, что работа отнимает меня у тебя на целую неделю.

– А о чем, по-твоему, я должна была расспрашивать тебя? На тот момент я ни разу не была в банке, и мне не хотелось показывать свое невежество. Постой, а куда мы едем? – всполошилась она. – Мы приехали сюда по другой дороге!

– Мы направляемся в Мольфетте, чтобы встретиться наконец с семьей Аньези.

– Мольфетте?! – едва выдохнула Энжи, сраженная мыслью, что скоро увидит своих родных.

– Надеюсь, они никогда не узнают, что ты приехала на Сицилию не для того, чтобы навестить их, и вообще не собиралась этого делать, – жестко произнес он.

– Будь ты проклят! Не смей стыдить меня! – взорвалась Энжи. – Кому, как не тебе, знать, как мне жилось в этой деревне! Дед мог бы написать моей маме и сообщить, где я, чтобы она прилетела и забрала меня с собой. Но он не сделал этого, а мама не знала, где меня искать…

Машина внезапно остановилась. Лоренцо повернулся к Энжи. Его лицо дышало жгучей злобой. Губы были плотно сжаты.

– Больше я не произнесу ни слова, ни полслова в твою защиту. Ты уже взрослая, выпутывайся сама! Но тебе следует знать одно: твоя мать и пальцем не пошевелила, чтобы вернуть тебя!

– Но ведь она не знала, где я? Мой отец был в постоянных разъездах, и она полагала, что я с ним.

Лоренцо горько усмехнулся.

– После смерти сына твой дедушка разрешил мне связаться с твоей матерью…

– Лжешь!

– Он предложил ей приехать сюда и всем вместе обсудить твое будущее. Оказавшись в Дублине, я зашел к твоей матери и передал ей приглашение, рассказав о том, как ты сильно скучаешь. Маргарет не предприняла никаких шагов.

– Это неправда! Это не может быть правдой!

– Извини, но это так. – Лоренцо серьезно посмотрел на Энжи, отчаянно надеявшуюся, что все это просто плохая шутка. Затем, отвернувшись, прибавил: – Твоя мать с самого первого дня знала о твоем местонахождении. Твой отец позвонил ей в тот же день и сообщил, что отвез тебя к своим родственникам на Сицилию. У Маргарет слабо развит материнский инстинкт. Когда же я связался с ней по просьбе твоего деда, она была занята посещением бесконечных вечеринок со своим вторым мужем. А узнав о смерти твоего отца, она заявила, что не видит особых причин для твоего переезда к ней.

Энжи не смогла сдержать подступивших к горлу слез, и они бурным потоком хлынули по щекам. Лоренцо глубоко и тяжело вздохнул.

– Рассказывая тебе об этом сейчас, я выбрал меньшее из двух зол. В то время твой дед не мог набраться храбрости и открыть правду тебе, боясь причинить твоей нежной душе боль и страдания. Наградой ему стали отторжение и неприязнь с твоей стороны, потому что после смерти отца ты винила деда в том, что он насильно удерживает тебя в своем доме. Я не мог позволить тебе вернуться к тем людям, против которых ты затаила несправедливую обиду.

Да, Лоренцо коснулся самого больного в ее жизни, чего она боялась больше всего, – признаться, что ее мать никогда не интересовалась своей дочерью. Энжи пропала, а она продолжала жить как ни в чем не бывало, а может, даже вздохнула с облегчением, что избавилась от необходимости заботиться о своем ребенке. Когда Энжи вернулась, то сразу же почувствовала это. Ее детские мечты и устремления столкнулись с непониманием и равнодушием той, кого она идеализировала многие годы.

– Спасибо, что рассказал мне правду, – собрав остатки гордости, произнесла она. – Но тебе следовало сделать это много раньше.

– Не я принял такое решение.

Энжи всхлипнула, презирая себя за неумение контролировать свои чувства. К сожалению, она не могла совладать с собой и сейчас, в присутствии Лоренцо, когда поняла, что он прав – ее действительно никогда не любили… Ни Маргарет, олицетворение материнского равнодушия, ни нерадивый отец, увезший ее только из желания отомстить своей взбалмошной жене, ни родственники отца, которым она свалилась как снег на голову, ни, наконец, Лоренцо, женившейся на ней из жалости и чувства ответственности. Она всхлипнула еще раз.

– Поплачь, слезы облегчают душу, – посоветовал Лоренцо, видевший немало слез на своем веку.

– Ненавижу тебя, Лоренцо. – Энжи презирала себя за свою слабость.

– Однако ты смотришь на меня с таким же вожделением, как ребенок на конфету в кондитерской. Прошли годы, но все осталось по-прежнему. – Услышав возмущенный вздох, он саркастически произнес: – За исключением одного: теперь я не чувствую себя негодяем, лишающим невинную девушку целомудрия, о котором ты давным-давно забыла…

И он повернулся к Энжи, ожидания подтверждения или опровержения своих слов.

– А на что ты надеялся? Что твои тошнотворные лобызания с блондинкой навсегда отвратят меня от секса?

Лоренцо оцепенел. Она распрямила плечи и гордо подняла голову. Слез как не бывало.

– Полагаю, именно на это ты и рассчитывал. Думал, что навсегда разбил мое сердце… Ты ошибался! Я и глазом не успела моргнуть, как встретила человека, искренне желавшего меня и…

– Только давай обойдемся без натуралистического описания твоего грехопадения, – нетерпеливо перебил он.

Энжи покраснела и опустила голову, стыдясь своей несдержанности. И зачем она в очередной раз солгала?! Да, измена мужа нанесла ее самолюбию ощутимый удар и в корне изменила отношение ко всем мужчинам. Она попросту перестала им верить. У нее были друзья-приятели, но вопрос о физической близости ни разу не затрагивался. Энжи никогда больше не встречала мужчину, такого же желанного, каким когда-то был Лоренцо. Честно говоря, она особенно и не стремилась к этому.

– Твои родные уверены, что все эти годы ты продолжала учиться в Ирландии и за границей.

– Ты поддерживаешь с ними отношения? – изумилась она.

– Естественно, ведь, поскольку я твой муж, они считаются моими родственниками, да я и в действительности являюсь членом вашей семьи.

Господи! Он по-прежнему считает себя ее законным супругом! От воспоминания о заключенном ими ранее соглашении у нее похолодело внутри: три недели ей предстоит провести с Лоренцо. В голове все перемешалось, мысли путались. Она не может лечь с ним в одну постель! Он сам раньше этого не хотел, всегда держался на почтительном расстоянии и относился к ней, как к младшей сестре. Даже тогда, когда они полгода жили под одной крышей и для окружающих именовались мужем и женой.

В то время ее мучили сомнения, можно ли считать их брак полноценным. Спали они в разных комнатах, близости не было и, судя по настрою Лоренцо, не предвиделось. У Энжи не укладывалось в голове, почему он не спешит совершить то, что, по словам тетушки Лючии, любой мужчина старается сделать при любой подвернувшейся возможности. Ей стало казаться, что она непривлекательна, и, стыдясь признаться своим родным, хранила эту тайну в себе. Но ей и в голову не приходило, что ее муж мог удовлетворять свои плотские потребности где-то на стороне. Энжи твердо и безоговорочно верила мужу и никогда не узнала бы о его шашнях на стороне, не реши она преподнести ему сюрприз, неожиданно появившись перед входом в банк в Мессине. Когда она увидела Лоренцо с очаровательной блондинкой, их страстный, нетерпеливый поцелуй, не оставлявший никаких сомнений о последующих действиях, то все поняла. Боже, как же больно ей было в ту минуту…

День постепенно уступал место вечеру. Они ехали мимо сонных деревень, оливковых рощ и виноградников, прижимавшихся к плетеным изгородям. Дорога поднималась в горы. Пейзаж постепенно менялся. Живописные рощи уступили место бескрайним пастбищам, по которым понуро брели похожие на маленькие облака овцы. Вскоре шоссе сменилось грунтовой дорогой: они подъезжали к Мольфетте.

Энжи сидела в машине, завороженно глядя на знакомые до боли места. Яблоневые сады, орешник и вековые дубы по-прежнему плотным кольцом окружали деревню, расположенную в живописной долине. Аккуратные домики, обвитые виноградом, выстроились в ряд, образуя улицу. Лоренцо остановил джип у дома Карло Аньези и повернулся к своей спутнице.

– Ну вот, мы приехали. Что же ты ждешь?

Энжи неохотно вышла из машины. С крыльца навстречу ей заторопилась маленькая сухонькая женщина – тетушка Бьянка. Мгновенно забыв обо всем на свете, Энжи бросилась ей в объятия, захлебываясь в противоречивых эмоциях, переполнявших ее душу. Обливаясь слезами, она неожиданно заговорила на том языке, который, по ее твердому убеждению, был ей чужим и давно забытым.

– Входите. Нечего торчать посреди улицы, – послышался голос Лючии, появившейся из-за спины сестры. – Все соседи и так уже глазеют на вас.

Затем перед ней возник и дедушка, скупо поцеловавший внучку в лоб, и, нахмурив густые седые брови, критически оглядел ее с ног до головы.

– Если бы не твой Лоренцо, я не пустил бы тебя на порог своего дома, – изрек он, намекая, что знает об истинной причине ее столь долгого молчания. – Но сейчас ты здесь, в своем доме, рядом с мужем.

Энжи позабыла обо всех стычках и размолвках между ней и дедом и пристыженно покраснела, смущенная теплым приемом. Она никак не ожидала, что после пятилетнего молчания они так сердечно встретят ее. Такого радушия она не заслуживала.

Сейчас ей открылось то, что ранее ускользало от ее внимания и понимания, поскольку все помыслы были заняты Лоренцо и побегом из Мольфетте. Она увидела радость и удовлетворение на лице деда, спрятавшуюся обиду в глазах Лючии. Не сдержав волнения, Энжи порывисто обняла пожилую женщину.

– Угости Лоренцо вином, – подавляя смущение, Лючия обратилась к сестре, – а я тем временем покажу Анжелике дом.

Не совсем понимая, что происходит, Энжи слегка нахмурилась. Заметив, что Лоренцо и дед направляются в небольшой сад, примыкавший к гостиной, она подошла к двери и выглянула наружу. Там, в углу, где раньше стояла кособокая собачья конура, сейчас красовались стол и стулья, а стена была увита декоративными растениями.

– Когда соседи уехали, твой дед купил их дом и присоединил к нашему, – с гордостью сообщила Лючия. – Теперь у нас четыре спальни.

– Но откуда он раздобыл столько денег? – изумилась Энжи.

– Брат следит за работами на расположенных неподалеку угодьях Лоренцо, а мы с сестрой за вашим домом, – вмешалась подошедшая тетушка Бьянка и радостно прибавила: – Теперь мы живем много лучше, чем раньше.

Следующим пунктом экскурсии стали перестроенная и увеличенная кухня с новой современной плитой и ослепительно чистая ванная, гордость тетушки Лючии. Затем они прошли в спальни, маленькие, уютные, скромно обставленные комнаты.

– А вот здесь вы сегодня будете спать с Лоренцо, – застенчиво промолвила Бьянка, открывая дверь в одну из спален, почти всю занятую кроватью.

Переведя взгляд с красивых цветов на подоконнике на покрытую льняным покрывалом старомодную, металлическую кровать полтора метра шириной, Энжи решила воздержаться от комментариев. Перспектива делить это ложе с Лоренцо пугала ее.

– Ты краснеешь, как невеста, – покачав головой, сказала Лючия. – Так и должно быть. Не пора ли подарить своему мужу наследника?

– Лоренцо хотел, чтобы Анжелика окончила институт, – мягко напомнила сестре Бьянка. – Брат говорит, что все члены семьи Боргезе образованные люди.

Вспомнив о своем неполном высшем образовании, Энжи стало не по себе. Но она сразу же успокоилась, решив, что это не имеет большого значения, поскольку встреча с родными Лоренцо, живущими в Милане, никогда не состоится. Через три недели, а может быть и раньше, она вернется в Дублин и никогда больше не увидит своего так называемого супруга. И все же почему-то эта мысль угнетала ее.

– Когда ты росла и ходила в местную школу, вся твоя жизнь заключалась в Лоренцо. Ты постоянно спрашивала, нет ли от него писем или посылки, когда он вновь приедет, – вспоминала Лючия с некоторой ноткой неодобрения. – А когда он приезжал-таки со своим дедушкой, за тобой нужен был глаз да глаз, иначе ты просто прилипала к нему как пиявка. Господи, Анжелика, каких только сплетен не ходило про вас! Как нам повезло, что Лоренцо женился на тебе. Никто другой не взял бы тебя в жены после всех этих слухов.

Энжи покраснела до корней волос. Внезапно она почувствовала себя снова четырнадцатилетней девочкой, загнанной в угол разъяренной тетушкой Лючией и выслушивающей нотацию о своем бесстыдном поведении.

– Но ведь они поженились, и у них все в порядке, – мягко возразила сестре Бьянка.

Все в порядке, куда там! Что может быть страшнее брака поневоле?!

Все трое спустились вниз и занялись приготовлением ужина. Мужчины сидели в саду, потягивая молодое вино. До Энжи наконец дошло: ее родные свято уверены в том, что тогда, пять лет назад, Лоренцо поехал за ней в Ирландию и они помирились. Все это время она жила с матерью, чтобы иметь возможность окончить институт. Самое страшное было то, что и он думал так же.

Надо отдать ему должное. Именно его забота и поддержка помогла ее родственникам не только удержаться на плаву, но и упрочить свое положение. Ей стало вдруг стыдно. Лоренцо не только не продал купленного для них двоих поместья, но и сумел уговорить дедушку в необходимости его услуг по ведению хозяйства, а тетушек попросил приглядывать за домом. Так, не задевая их гордости, он материально поддерживал ее родных, проживших большую часть жизни в нужде и знавших цену заработанным деньгам.

Стоя на пороге гостиной, она поймала себя на том, что пристально наблюдает за Лоренцо. Его иссиня-черные волосы блестели в лучах заходящего солнца, гордый профиль был исполнен благородства и величия. Неужели этот привлекательный, необыкновенно сексапильный мужчина действительно ее муж?

Лоренцо повернул голову и посмотрел на нее. Энжи будто прожгло насквозь и приковало к месту. Не в состоянии сопротивляться этому магнетическому взгляду, она отвела глаза. Лоренцо встал с кресла и, сказав что-то деду, направился к ней.

– Я принесу твой чемодан из машины, – хрипло пробормотал он.

– Разве мы не можем переночевать в нашем поместье? – шепотом спросила она.

– И оскорбить твоих родных в лучших чувствах? – Лоренцо буквально ел ее глазами. Он неожиданно рассмеялся, словно догадавшись, о чем она думает, и сказал: – Полагаю, ты сама знаешь, что это не подлежит обсуждению.

– Пожалуйста, Лоренцо…

Он нежно погладил ее по подбородку, наполняя тело Энжи приятным возбуждением.

– Я принесу твой чемодан, – тихо повторил он и направился к машине.

Лючия вручила растерявшейся Энжи скатерть и корзину с продуктами и выпроводила в сад, чтобы та накрыла стол.

– У тебя хороший муж, – довольным тоном произнес дед, глядя на раскрасневшуюся внучку. – Хороший муж и хорошая жена делают брак крепким.

– Наверное, – сжав губы, согласилась она.

– О, ты умеешь владеть собой! Значит, Лоренцо не грозят истерики.

Энжи сжала губы плотнее. Если уж Лоренцо настроился на что-то, то его не сдвинуть с места и краном. Она столкнулась с этой чертой его характера в первый же месяц их супружеской жизни, когда заявила о своем желании жить вместе с ним в Мессине. Он же считал, что ей лучше оставаться в Мольфетте, поближе к своим родным. И ничто – ни слезы, ни уговоры, ни споры – не подействовало на него.

– По твоему поведению не похоже, что вы женаты пять лет, – неожиданно хихикнул дед. – Эта сказка про белого бычка сойдет для моих сестер, никогда не покидавших пределов деревни. Но не волнуйся на мой счет. Я искренне рад, что вы снова вместе, и это меня успокаивает.

Энжи, расправлявшая в тот момент скатерть, замерла с широко раскинутыми руками. Взглянув на деда, она увидела его озорное и довольное лицо.

– Я должна…

– Теперь Лоренцо отвечает за тебя и твое благополучие. Он справится с этим. Не силой, но смекалкой, – гордо изрек дед с нескрываемым удовлетворением. – Какого мужа я подобрал тебе, Анжелика. Я разглядел его будущее раньше, чем он сам.

Никогда еще старик не был так откровенен. Энжи едва сдерживала волнение. Пять лет назад Лоренцо женился на ней, исходя из принципа моральной ответственности, а также по настойчивому требованию деда. От этого шага, как оказалось, выиграли все, включая старого и мудрого Карло Аньези и его сестер. А уж о ее алчной и корыстной матери-эгоистке и говорить не приходится. Энжи поняла, что ей целой жизни не хватит, чтобы расплатиться с этим долгом.

– Нет-нет, я помогу вам помыть посуду, – отчаянно повторила Энжи.

Быстро собрав тарелки, Лючия раздраженно отмахнулась от нее.

– Что случилось с тобой? Ты всегда любила готовить, но ненавидела мыть посуду. Принеси-ка мужу еще вина. Ты должна ублажать его, а не нас, – назидательно сказала она.

На столе горели свечи, бросавшие причудливый свет на сидевших за столом. С бутылкой вина в руке, плотно сжав губы, Энжи приблизилась к ним. Дедушка с воодушевлением рассказывал о чем-то, а Лоренцо, вальяжно откинувшись назад, слушал его, не сводя с жены искрящихся золотом глаз. Едва она потянулась к его бокалу, как он накрыл ее руку ладонью.

– У тебя усталый вид. Ложись спать, дорогая. Я скоро приду, – удивительно обыденно произнес он.

Она покорно поставила бутылку на стол и медленно пошла к дому, чувствуя на себе пристальный взгляд Лоренцо. Обернувшись, она увидела, что на его чувственных губах играет хищная улыбка. Сердце замерло, будто очутилось в крепких и безжалостных руках, сжавших его до предела.

Через пять минут, оказавшись в спальне, Энжи с недоумением посмотрела на узкую кровать, на которой им предстояло спать вдвоем. На ней мог поместиться лишь один человек, и не могло быть и речи, чтобы отодвинуться от Лоренцо на другой край. Тем более что ее ночная рубашка была провокационно коротка и прозрачна и могла вызвать неадекватную реакцию с его стороны. Прокравшись в спальню Лючии, она нашла в ее комоде длинную со стоячим воротничком ночную рубашку и надела ее.

Теперь она была спокойна, потому что, по ее убеждению, только оголтелый маньяк добровольно захочет распутывать ее одеяние с многочисленными рюшечками и пуговицами. В этом случае спокойная ночь ей обеспечена. Довольная собой, она легла в постель.

Где-то через полчаса дверь отворилась и зажглась лампа у кровати. Энжи слышала, как Лоренцо расстегнул молнию на своей дорожной сумке, и затаила дыхание. Она открыла глаза в тот момент, когда он снял рубашку, явив ее взору красивую мускулистую спину. Оставив дверь открытой, он прошел в ванную. Когда зашумела вода, она успокоилась и облегченно вздохнула: Лоренцо, по-видимому, собирался мыться.

Время тянулось раздражающе медленно, и Энжи начала нервничать. Наконец шум воды прекратился, дверь отворилась. Лоренцо вошел в спальню и тихо закрыл дверь. Она лежала не шелохнувшись, молча наблюдая за ним. Точно так же опасливо смотрит кот на тигра, посягнувшего на его территорию. Полуобнаженный, в расстегнутых джинсах, он подошел в кровати. У нее пересохло во рту.