Текст книги "Унесенные страстью (Неотразимый Райан)"

Автор книги: Джоан Хол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

В оставшиеся дни недели Райан пустил в ход все свои силы (и все свое обаяние), чтобы очаровать Линдсей. Но не путем доброго старомодного ухаживания, приверженцем которого всегда себя считал, – о нет!

Вместо того, чтобы водить Линдсей по ресторанам, театрам, концертам, джаз-клубам и прочим развлекательным заведениям, Райан сосредоточил все свои силы на домашнем фронте.

У нее дома.

Чем больше он узнавал Линдсей, тем больше она ему нравилась. Все в ней – и вспыльчивый, но отходчивый и смешливый нрав, и нежность в голосе, когда она говорила о дочерях, и тщетные попытки скрыть свое влечение к нему, – все это не только привлекало Райана, но и глубоко трогало.

Однако ни одно бесспорное достоинство Линдсей не могло сравниться со сладостью ее губ.

Не было дня, да что там – не было часа, когда бы Райан не вспоминал о ее поцелуях! Никогда еще – даже в юности, когда в жилах его кипела горячая кровь, даже в период безумной влюбленности в мать Логана – не испытывал он такой бешеной, всепоглощающей жажды близости.

И не только интимной близости. Разумеется, Райан осознавал, как сильно влечет его к Линдсей в сексуальном плане, а если бы и попытался скрыть это от себя, бунтующие чресла открыли бы ему истину. Но не менее, – а быть может, и более – хотелось ему просто быть с ней. Вести долгие задушевные разговоры, смеяться ее шуткам, быть может, даже спорить. Влечение тела к телу ему приходилось испытывать и прежде, а вот влечение сердца к сердцу – никогда.

Райан не знал, как относиться к этим новым и пугающим эмоциям, но противиться им не мог.

Что же до Линдсей, она тоже погрузилась в водоворот неведомых прежде чувств и ощущений. Неприкрытый интерес Райана вызывал в ней самые противоречивые эмоции: то она рвалась к нему, то хотела от него бежать, то обожала, то страшилась.

Спасение от этих хитросплетений и противоречий Линдсей находила только в работе. Всю оставшуюся неделю она сознательно нагружала себя «под завязку», чтобы не оставлять себе времени и сил на размышления.

Однако отвлечься от мыслей о Райане оказалось не так-то просто!

Каждый вечер он являлся к ее порогу с полным мешком соблазнов: блюда для гурманов, прекрасные вина, цветы для украшения стола, дорогие шоколадные конфеты, способные сломить самую сильную волю; а в довершение всего какой-нибудь лакомый кусочек или игрушка для его восторженной поклонницы – Шебы.

В первый вечер, за креветками, приготовленными по особому рецепту в дорогом филадельфийском ресторане, Линдсей попыталась-таки перевести разговор на грядущее празднование свадьбы.

– Знаешь, сегодня, вернувшись, домой, я нашла на автоответчике сообщение от Эшли, – начала она, как бы, между прочим. – Говорит, в Италии им очень нравится, отель просто сказочный, вернутся домой через полторы недели, во вторник.

– Знаю, – ответил Райан так спокойно, что она едва не уронила вилку от удивления. – Я получил такое же послание от Логана.

– Не так уж у нас много времени, чтобы подготовить банкет – пусть даже самый скромный, – осторожно заметила Линдсей, пробуя почву.

Быть может, думала она, за прошедшие дни Райан успокоился и смирился со скоропалительной свадьбой их детей?

Райан пожал плечами, накалывая креветку на вилку.

– К тому времени они будут женаты уже три недели, – добродушно улыбнувшись, ответил он. – Неделей раньше, неделей позже – велика ли разница?

И отправил креветку в рот.

– Но... – начала она.

Райан прервал ее движением руки.

– Позже поговорим, – отмахнулся он.

Но позже, к ужасу (и тайному восторгу) Линдсей, случилось то же, что и в прошлый вечер. Она предложила выпить кофе в гостиной, надеясь тогда же и обсудить вопрос о свадьбе, – и несколько секунд спустя уже лежала в его объятиях, упиваясь страстными поцелуями.

По счастью, к большому ее облегчению (и тайному разочарованию), здравый смысл Линдсей пробудился прежде, чем влюбленные переместились в спальню.

Она высвободилась из объятий Райана и выпроводила его за дверь... так и не дав выпить кофе.

На следующий вечер этот невыносимый человек явился с огромным термосом. В термосе обнаружился готовый ужин из трех блюд плюс бутылка изысканного вина.

И снова Линдсей попыталась вернуться к неприятной теме за ужином – и снова ответом ей был предостерегающе поднятый палец и чувственно-хрипловатое мурлыканье: «Поговорим об этом позже».

Однако позже случилось то же, что и в предыдущий вечер: руки и губы Райана заставили Линдсей позабыть обо всем на свете. Поцелуи его с каждым мгновением становились все глубже, жарче, яростнее, а искусительные руки блуждали там, куда Линдсей, никогда бы не допустила иного мужчину.

Собравшись, наконец, с силами и выпроводив его за дверь (разумеется, кофе опять остался не выпитым), Линдсей села на диван и тяжело задумалась. Она не привыкла лгать, в том числе и самой себе. А истина была такова: она, Линдсей Доусон, сдержанная и здравомыслящая женщина, сходит с ума от влечения к Райану Каллахану.

Нет, не просто сходит с ума – это бы еще полбеды! Пора взглянуть правде в лицо: Линдсей, в него влюблена. Влюблена в мужчину, который едва ли вообще верит в любовь, – а уж над любовью с первого взгляда откровенно потешается!

Полночи Линдсей проворочалась в постели без сна, раздираемая противоречивыми чувствами. И сильнейшим из них было желание быть с Райаном – отныне и навеки, в постели и в жизни.

Линдсей давно уже поняла, что под мужественной внешностью и грубоватыми манерами Райана скрывается мягкий нрав и доброе сердце. Да, ему нравилось подшучивать над ней и задирать ее, но никогда он не позволял себе хамства, или шуток дурного тона. Он умел быть очаровательным. А тот вечер, когда Шеба прыгнула ему на шею и замурлыкала, открыл Райана с новой стороны – он добр и снисходителен к «братьям меньшим», умеет прощать, способен на ласку и нежность к бессловесному существу.

Но, господи помилуй, она уже почти двадцать лет не была с мужчиной! Легко ли ей, всегда такой сдержанной и осторожной, отпустить тормоза, отдаться человеку, которого, судя по всему, интересует лишь короткая интрижка?

За несколько часов до рассвета Линдсей пришла к решению – твердому и окончательному. Она не поддастся своим желаниям. Не позволит Райану разбить себе сердце. Пусть сексуальное влечение нормально и естественно – оно не стоит того, чтобы ради краткого мига блаженства рисковать душевным покоем.

Какую бы боль ни причинил ей этот шаг, как бы ни повлиял на отношения в семье (ведь теперь они – одна семья), Линдсей приняла решение и от него не отступит. Как только Райан появится вновь, она вежливо, но твердо попросит его оставить ее в покое.

Просто смешно, думала она, бросая усталый взгляд на часы с подсветкой. Через несколько лет после смерти мужа она отвергла человека, с которым намечалось что-то серьезное, только потому, что его не любила. И теперь, двадцать лет спустя, отвергает другого мужчину – потому, что любит.

Смех, да и только! Но почему-то Линдсей вовсе не хотелось смеяться. И, когда она, наконец, заснула, щеки ее были мокры от слез.

На следующий вечер, в пятницу, следом за автомобилем Райана к дому Линдсей подъехал фургон с эмблемой ресторана.

– Райан! Что это? – в изумлении воскликнула она.

– Ужин, – коротко ответил Райан, махнув рукой водителю.

Линдсей только молча смотрела, как двое мужчин и женщина сноровисто выгружают из трейлера и вносят в дом картонные коробки, источающие аппетитные запахи.

Когда они закончили и покинули дом, стол в столовой ломился от деликатесов. Чего здесь только не было! Разнообразные салаты, крошечные сандвичи, корзины с пирожными и фруктами, вазочки орехов и шоколадных конфет, прохладительные напитки и бутылка неописуемо дорогого шампанского.

– Ну, что скажешь? – поднял бровь Райан. Глаза его блистали знакомым озорным огоньком.

– Ты сумасшедший! – воскликнула Линдсей, невольно рассмеявшись, хоть на сердце у нее и лежал тяжелый камень.

– Что ж, очень может быть, – ответил он, склоняя голову к ее губам. – Но целую жизнь в здравом уме я не променял бы на одну минуту такого безумия!

У Линдсей мелькнула мысль уклониться от поцелуя, но она тут же передумала. Какой смысл отказывать себе в последнем наслаждении?

Когда Райан наконец отпустил ее, ноги у Линдсей подкашивались, а сердце стучало африканским тамтамом. Райан ошибается, в смятении думала она: сумасшедшая здесь она, а не он. Собственное безумие ее страшит, и все же... как хочется забыться в нем – хотя бы на миг!

В смятении Линдсей выпалила первое, что пришло ей в голову:

– Пойдем, еда стынет.

– Уже остыла. – Слегка улыбнувшись, он провел пальцем по ее губам – и все ее тело откликнулось на этот молчаливый призыв.

– Я умираю от голода! – воскликнула она, разрываясь между двумя желаниями: прильнуть к нему – и бежать прочь.

Зеленые глаза его потемнели.

– Я тоже. Так голоден, что не знаю, долго ли еще вытерплю эту пытку.

О господи! В глазах у Линдсей помутилось; казалось, еще миг – и она рванется к нему... Но в последний момент она сумела совладать с собой и поспешно отступила назад – от греха подальше.

– Тогда пошли за стол, – откликнулась она с показной бодростью.

Райан застонал.

Душа Линдсей эхом откликнулась на этот стон.

Она не испытывала голода (по крайней мере такого, какой можно утолить пищей), однако после первого же глотка с удивлением обнаружила, что аппетит, к ней вернулся. То же самое, по-видимому, произошло и с Райаном: оба отдали должное великолепному ужину.

– Да, о свадьбе... – начала Линдсей, протянув руку за конфетой из вазочки.

– Позже, – непреклонно отрезал он.

Понимая, что «позже», возможно, уже не будет, Линдсей вздохнула и принялась убирать со стола. Райан предложил помочь, но Линдсей отослала его в гостиную – поздороваться с Шебой. Она чувствовала, что должна держаться от него подальше – иначе конец ее благим намерениям!

На сей раз, Линдсей даже не стала готовить кофе.

Несколько раз, глубоко вздохнув, чтобы собраться с духом, она вышла в гостиную. Райан играл с кошкой – дразнил ее потрепанной игрушкой.

Бедняжка Шеба! – подумалось вдруг Линдсей. Она будет скучать по Райану... Что-то сжало ей горло, и предательская влага защипала глаза. Линдсей поняла: нужно спешить. Еще минута – и вся ее благоразумная решимость полетит к чертям.

Сморгнув слезы, она уперла руки в бока и начала решительную атаку:

– Ну что, теперь ты готов, наконец, поговорить о празднике для Эшли и Логана?

Не выпуская из рук кошачьей игрушки, Райан взглянул на Линдсей.

– Вряд ли, – ответил он так чертовски хладнокровно, что ей захотелось его ударить.

– А когда будешь готов? – резко спросила она. Он нахмурился.

– Что за спешка?

– Спешка? – изумленно повторила она. – Мы откладываем этот разговор уже почти неделю! Четыре дня занимаемся чем угодно, кроме дела, – я бы не назвала это спешкой!

– Четыре вечера, – с широкой улыбкой поправил он.

– Неважно, – отмахнулась она, почти с благодарностью ощущая прилив гнева. – Тебе же все равно, верно? Ты и не собирался это обсуждать?

– Линдсей! – начал он, отложив игрушку. Но на этот раз она не дала ему договорить.

– Ты просто играешь со мной, – продолжала она, с ужасом чувствуя, что голос дрожит, и на глазах снова выступают слезы. – Как с Шебой. Только со мной – в куда более серьезную игру. Разве не так?

– Так, – негромко и серьезно ответил Райан.

Он встал и теперь смотрел ей прямо в лицо.

– Ухаживание, ужины, вино – все это ради одного. Ты хочешь затащить меня в постель. Так или нет?

– Так, но... послушай, Линдсей...

– Нет.

Она не станет его слушать – не выдержит. Довольно и того, что он подтвердил ее подозрения. На негнущихся ногах Линдсей подошла к двери.

– Я хочу, чтобы ты ушел.

– Ушел? – Казалось, Райан не верит своим ушам. – Линдсей, но что в этом дурного? Оба мы одиноки, ни с кем не связаны – почему бы нам не...

«Потому, что ты меня не любишь!» – кричала ее душа. Но выговорить эти слова вслух означало бы выдать себя. Не доверяя ни голосу своему, ни рассудку, Линдсей просто открыла дверь.

– Линдсей, прошу тебя! – Он рванулся к ней. – Ради всего святого, ты же хочешь меня так же сильно, как и я тебя! Скажешь, нет?

– Да, – ответила она еле слышно.

– Тогда... почему?

– Потому, что случайные интрижки – не для меня. – Линдсей распахнула дверь и отступила, чувствуя, что еще секунда – и она не выдержит. – Спокойной ночи, Райан.

В эти выходные Райан почти не выходил из спальни. А когда выходил – бродил по квартире, словно зверь в клетке, сотрясая воздух изощренными проклятиями. Звуки его голоса отражались от стен и возвращались к нему. И не было рядом никого, кто бы их услышал.

Утомившись от брани, он останавливался у окна гостиной, откуда открывался вид на Фэрмонт-парк и реку Шуилскилл. Стоял и подолгу смотрел вдаль, не видя и не замечая ничего, кроме мутной серой пелены перед глазами и невыносимой тяжести в груди.

Это просто усталость, говорил он себе. Плоды бессонницы и переутомления. И то, и другое было верно. Райан и вправду не высыпался – последние две ночи ему почти не удавалось сомкнуть глаз. И в самом деле, переутомился на работе, ибо каждый день из кожи вон лез, чтобы освободиться к половине шестого.

А еще он чертовски злился. И убеждал себя, что имеет на это полное право. В самом деле, сколько времени, сил и денег убил, чтобы ублажить одну-единственную женщину, – и все напрасно!

Пробормотав непечатное словцо, Райан отвернулся от окна и снова принялся мерить шагами гостиную. Черт побери! Хрупкая женщина, на голову его ниже, ухитрилась выставить его из дому, даже пальчиком не шевельнув!

– Да кому она нужна! – прорычал он, дойдя до кухни и окинув невидящим взглядом ее суперсовременный интерьер.

На кухне Райану делать было нечего: хоть он и полтора дня почти ничего не ел, никакого желания есть, не испытывал.

Хорошо, сказал он себе, отрицать бессмысленно: он здоровый мужчина и у тела его есть свои потребности. И что с того? На Линдсей мир клином не сошелся. Разве не знает он нескольких женщин, готовых по первому зову составить ему компанию и разделить ложе?

Но в глубине души Райан понимал: в том-то и беда, что ни на одну из своих старых приятельниц он сейчас и смотреть не сможет.

Солнце воскресного дня уже клонилось к вечеру, когда, снова остановившись у окна, Райан признал, наконец, для себя то, что все эти два дня упорно и безуспешно отрицал.

Ему нужна Линдсей.

Расправив плечи, он решительным шагом двинулся в спальню. Принял душ. Побрился. Оделся. И двадцать минут спустя уже выходил на улицу.

В субботу и воскресенье торговля в магазине шла бойко, и Линдсей благодарила за это Бога – работа помогала хоть немного отвлечься от навязчивых мыслей. Однако даже за прилавком ее неотступно преследовал образ Райана, каким она видела его в последний раз, – рот искривлен в жалком подобии улыбки, глаза сверкают гневом и обидой.

Все к лучшему. Эти слова Линдсей повторяла, как заклинание, надеясь, что однажды им поверит. Две ночи почти без сна сделали свое дело – она валилась с ног от усталости и догадывалась, что выглядит, как привидение.

Но на свой внешний вид Линдсей было наплевать. По крайней мере, до вечера воскресенья, когда, за несколько минут до закрытия, в магазин широким шагом вошел Райан.

Линдсей стояла за кассой, отсчитывала сдачу последней покупательнице. Оттуда-то она его и увидела: он вошел и остановился перекинуться несколькими словами с Бетти, устанавливавшей у дверей ночную сигнализацию.

Не поворачивая головы и растянув губы в резиновой улыбке, Линдсей украдкой следила за каждым его движением.

Райан что-то сказал, склонившись к Бетти и понизив голос. Та засмеялась и кивнула в ответ. Сердце Линдсей пронзила острая боль, когда засмеялся и Райан. Но боль превратилась в адскую пытку, когда он повернулся и направился прямиком к ней.

– Ладно, сдаюсь, – проговорил он, остановившись по другую сторону прилавка. – Согласен. Устроим деткам вечеринку.

Боль еще сильнее сжала сердце. Неужели он так ничего и не понял? И думает, что все дело в свадебном банкете?

– Но при одном условии, – решительно добавил он. Линдсей изумленно моргнула.

– Условии? – повторила она, словно эхо. – Каком условии?

На миг Райан запнулся. Линдсей показалось, что он собирается с духом, но она тут же отвергла эту безумную мысль. Райан Каллахан – и вдруг робеет? Не уверен в себе? Чего-то боится?

– Ты выйдешь за меня замуж, – произнес он, наконец.

– Замуж? – пораженно повторила Линдсей.

Что это – жестокая шутка?! Этот человек не верит в любовь с первого взгляда, не признает поспешных браков... Но в сердце ее уже расцвел крохотный бутон надежды.

– Но... почему? – с трудом выговорила она.

– Да потому, черт возьми, что я тебя люблю! – рявкнул он. – Так ты выйдешь за меня или нет?

Счастье и покой опустились на измученную душу Линдсей, теплым светом засияли в глазах, отразились в широкой улыбке.

– Да.

Обежав прилавок, Райан заключил ее в объятия и прижал к себе так, словно мечтал никогда больше не отпускать. Уста его прильнули к ее устам, беря в плен сердце – навсегда, до самой смерти.

Бетти и две покупательницы захлопали в ладоши. Кажется, они что-то говорили... но Линдсей не видела, не слышала и не замечала ничего, кроме Райана и своей любви.

Три дня спустя Райан и Линдсей нежились в роскошном номере для новобрачных, в одном из лучших отелей Атлантик-Сити. Их окутывала блаженная усталость, и немудрено: в предыдущие три дня им пришлось побегать!

В понедельник, позавтракав вместе в одном из филадельфийских ресторанов, они отправились в мэрию и получили разрешение на брак. Вторник Линдсей провела в беготне по магазинам, Райан же до девяти часов сидел в офисе, чтобы освободить остаток недели.

В среду в четыре часа дня судья, – как выяснилось, старый приятель Райана, – объявил их мужем и женой.

В огромном, от пола до потолка, окне спальни сияло заходящее солнце, окрашивая океан сотней оттенков пурпура и багрянца.

Но Линдсей и Райан сейчас были равнодушны к прекрасным видам. Лежа бок о бок на широком супружеском ложе, они не замечали ничего, кроме друг друга.

Скромная, но невыразимо прелестная ночная рубашка – та самая, что заприметил Райан в первый свой приход в магазин, – висела на спинке стула. (Именно о ней шептался Райан с Бетти три дня назад – едва войдя в магазин, он попросил продавщицу упаковать эту вещицу и записать на его счет.) Новобрачные были обнажены – и не стыдились своей наготы.

– Скажи, что меня любишь, – хрипло прошептал Райан.

Линдсей приоткрыла затуманенные глаза.

– Уже говорила. Не меньше сотни раз.

– Скажи еще раз. Пожалуйста.

– Я люблю тебя.

С поразительной быстротой Райан перекатился на нее, прижал ее к кровати своим весом.

– А я-то как тебя люблю! – простонал он меж двумя жаркими поцелуями.

– Если так, – нерешительно начала Линдсей, – наверно ты на меня не рассердишься...

Райан вопросительно изогнул бровь.

– Я нарушила наш заговор молчания, – призналась Линдсей, – и все рассказала Мэри.

В глазах Райана заплясали веселые чертики.

– Сейчас я тебя накажу! – прорычал он. – Зацелую до смерти!

– Ах, ты все обещаешь, обещаешь... – капризно протянула Линдсей.

А в следующий миг слова застряли у нее в горле, ибо Райан принялся без промедления выполнять свою угрозу.

Полчаса спустя, когда за окном уже сгустились сумерки и зажглись неоновые огни города, Линдсей, усталая и счастливая, лежала в объятиях мужа. Перебирая пальцами курчавую черную поросль на его груди, она подняла глаза... и вдруг закусила губу, сдерживая улыбку.

– Что такое? – подозрительно спросил Райан.

– Я просто подумала... – осторожно начала она. – Может быть, позвонить Логану и Эшли?

– Они уже все знают.

Линдсей нахмурилась.

– Но когда?.. Как? Ты им звонил?

– Нет. – Прижавшись к нему, Линдсей ощутила, как глубоко в широкой мускулистой груди рождается смех. – Сегодня утром отправил им факс из офиса.

– Ах, ты негодник! – воскликнула Линдсей.

И мелодичный смех ее сплелся с густым басовитым смехом Райана – так же тесно, как отныне сплетены были их жизни.

КОНЕЦ.