Текст книги "Цветок Запада"

Автор книги: Джо Беверли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 10

Имоджин встала. Ноги почти не болели. Наверно, потому что ее сейчас мучили совершенно иные проблемы. Когда она шла к лестнице, раздался свист и какие-то скабрезные замечания. Но все внезапно замолкли. Имоджин посмотрела на мужчин. Тайрон Фицроджер сидел с абсолютно спокойным лицом, но девушка поняла, что он только одним-единственным взглядом приказал замолчать всем своим людям и рыцарям короля.

Имоджин обнаружила, что комната отца сильно изменилась. Фицроджер сделал ее своей. На стенах висели незнакомые гобелены и стояли новые резные сундуки. Хотя Имоджин понимала, что вещи отца были похищены или испорчены Ворбриком, ей все это было крайне неприятно.

Там уцелела огромная кровать отца, и сейчас ее усыпали лепестки роз. Марта стояла рядом, улыбаясь, как будто это было очень радостное событие.

Имоджин подумала, как было бы ужасно, если бы она лишилась чувств на этих простынях, усыпанных лепестками роз. Она очень странно себя чувствовала. Фицроджер опять был прав – ей следовало бы что-нибудь поесть. Она выпила слишком много крепленого вина на пустой желудок.

– Миледи, разрешите я вам помогу, весело предложила Марта. Было видно, что и она тоже под хмельком. Вскоре Имоджин была раздета донага. Марта расчесала ей волосы, и они окутали девушку, как шелковое покрывало. День был теплый, но Имоджин вся дрожала.

– Ну-ну. – сказала Марта, – смотрите не простудитесь.

Она осторожно закутала Имоджин в синюю шерстяную накидку.

– Миледи, вы здесь посидите, а я скажу, что вы уже готовы. У вас будет хороший муж, и он позаботится о вас, ничего, что здесь нет никого из ваших родственников.

Имоджин снова задрожала как осиновый лист.

Вдруг комната оказалась заполненной людьми – среди них были Фицроджер, король, Рональд и какой-то незнакомец.

– Это – лорд Джеррольд, – сказал король, пока Фицроджер раздевался.

Вскоре он стоял перед ней обнаженный. Имоджин не желала на него смотреть, но против воли ее глаза рассматривали его загорелое тело.

Имоджин поразило, каким оно показалось ей прекрасным, хотя на нем было множество шрамов. У Ублюдка были широкие плечи и узкий таз. Его сильные тренированные мышцы были само совершенство, и теперь Имоджин поняла, почему он такой сильный, несмотря на стройную фигуру.

Имоджин увидела, что он специально дает ей время рассмотреть себя, и опустила глаза.

Вдруг раздался смех, и Имоджин снова посмотрела на него. Каков был ужас девушки, когда, казалось бы, безопасный вялый кусок плоти у него между ног начал, качаясь, увеличиваться в размерах.

– Клянусь всем святым, твое тело знает свои обязанности, – громко провозгласил король. – И неудивительно, ведь его ожидает такой лакомый кисочек!

Марта сорвала покрывало с Имоджин. Та инстинктивно прикрылась руками.

– Она просто великолепна, – заявил король. – Быстро оба в постель, и за дело. Сотворите мне побольше славных рыцарей на благо Англии!

Марта подтолкнула Имоджин на кровать. Фицроджер проскользнул под покрывало с другой стороны и удержал там Имоджин железной хваткой.

После нескольких шутливых пожеланий король, лорды и Марта удалились.

Как только они ушли, Фицроджер выпустил жену из объятий. Она не пыталась бежать. Имоджин не хотела поддаваться страху и тихо лежала на спине, широко раскинув в стороны ноги, плотно прикрыв глаза, и ждала…

Но ничего не происходило… Когда она уже больше не могла выдержать ожидания и приоткрыла глаза, то увидела, что Тайрон лежит на боку, подперев подбородок ладонью, и смотрит на нее.

– Я что-то сделала не так? – испуганно спросила Имоджин. – Что мне нужно делать?

– А что ты сейчас делаешь? – поинтересовался супруг.

У Имоджин зарделось от смущения лицо.

– Ты сам знаешь.

Тайрон склонился и нежно поцеловал ее в губы.

– Если я знаю, милая, позволь мне все тебе показать.., и все взять в свои руки.

– Ты всегда стараешься мною командовать, – расстроенно заметила Имоджин.

– Только тогда, когда знаю свое дело, – насмешливо заметил ее муж.

– Ты всегда считаешь, что лучше всех знаешь, как именно поступать в том или ином случае, – продолжала она спорить. – Хорошо, если ты все знаешь, тогда давай приступай к делу. Я надеюсь, что сразу же понесу от тебя, потому что тогда нам не нужно будет заниматься этим целый год или где-то около того.

– Ну, – заметил Фицроджер, обнимая ее, – примерно пару месяцев мы не будем знать, укоренилось ли в тебе мое семя, и нам придется заниматься этим, пока мы не будем уверены.

Имоджин ощутила, что он налег на нее всем мускулистым телом и эта штука прикасается к ней. Девушку охватила паника, и она оттолкнула Фицроджера изо всех сил.

– Нет! Я не стану! Я не могу! Тайрон резко отпустил ее, и Имоджин чуть было не упала с кровати.

– Чего ты боишься? – нахмурившись, спросил он ее. – Почему ты так напугана? Все занимаются этим и, как правило, получают удовольствие. – Сказав это, Фицроджер вздохнул. – Имоджин, ты можешь мне довериться?

– Нет, – таков был ее ответ. У него сурово сжались губы.

– Имоджин из Каррисфорда, все ошибаются, когда называют тебя Цветком Запада, ты всего-навсего колючка! Ты даже не можешь делать то, о чем тебя просит муж.

– Ты меня уже окончательно запугал, – ехидно заметила Имоджин. – Я не смею спорить с хозяином.

– Хорошо, – согласился Фицроджер. Он ухватил ее за руку и перетащил на середину постели. Когда Имоджин попыталась оттолкнуть его, он приказал:

– Не смей двигаться! Лежи спокойно. Имоджин снова задрожала и раздвинула ноги.

– Сдвинь ноги, – спокойно приказал он ей. – Мне не нравится, когда ты дрожишь, как ягненок перед закланием. Постарайся расслабиться.

Его мозолистая ладонь опустилась ей на бедро и стала поглаживать тело девушки. Рука поползла по животу, коснулась ребер и очутилась на плече. Имоджин почувствовала, что ей приятно это прикосновение. Девушке даже нравилось, что его жесткая рука слегка царапала ее нежную кожу.

– Ты совсем не колючка, – тихо промолвил еще не состоявшийся муж. – У тебя кожа, как лепестки розы…

Фицроджер слегка отодвинулся, чтобы ему было удобнее гладить и ласкать те заветные места ее тела, которых никогда не касалась рука мужчины. Рука Тайрона снова пробежалась по ее бедру, и он стал ласкать ее живот.

Имоджин пошевелилась и спросила:

– Что ты делаешь?

– Приручаю тебя.

– Приручаешь? – удивилась она. Фицроджер с усмешкой посмотрел на нее.

– Как нервную необъезженную кобылку.

– Никакая я тебе не кобылка, – возразила она, но почувствовала, как начинает расслабляться.

– Вот и хорошо…

Его ладонь коснулась ее правой, а затем и левой груди.

Отец Фульфган не одобрил бы это, подумала Имоджин и схватила обеими руками его за ладонь.

– Перестань, отец Фульфган сказал, что один из самых страшных грехов позволять мужчине прикасаться к себе подобным образом!

– А вот насчет этого он тебя не предупреждал?

Когда Тайрон взял в рот ее розовый сосок, Имоджин завопила во все горло. Тогда он отпустил руки и сосок девушки и шлепнул ладонью по ее губам.

– Бога ради, замолчи!

Имоджин увидела, что ему стало смешно, и, как только он расслабился, она его укусила. Тайрон соскочил с кровати.

– Не могу поверить своим глазам. Видимо, придется поступить с тобой так, как ты предлагала.

Имоджин уставилась на его возбужденное естество. Как у Ворбрика!

– Нет, я хочу в монастырь! Фицроджер холодно посмотрел на нее.

– Не будь такой трусихой.

– Брачные отношения не были доведены до конца, – в отчаянии заявила Имоджин. – Брак можно аннулировать. Ты не имеешь права препятствовать мне стать Невестой Христовой. Отец Фульфган сказал…

Он медленно поднял вверх палец.

– Если ты скажешь еще хоть одно слово о своем священнике, он немедленно умрет! Услышав такое. Имоджин захлебнулась на полуслове.

Тайрон вернулся в постель, укрылся и привлек ее к себе. Имоджин пыталась освободиться от его железных объятий, но все усилия были напрасны. Эта штука нажимала ей на бедро, словно дубовая палка.

Тайрон тихонько подул ей в ушко и ласково сказал:

– Если только ты не желаешь перечислить мне все, что, по его словам, может отправить нас прямиком в ад, я все это тебе сам продемонстрирую. Мне кажется, что я женился на самой информированной девственнице Англии.

– Ты еретик, – продолжала слабо протестовать Имоджин. – Ты насмехаешься над всем святым…

Тайрон перевернул ее на живот, и его рука начала медленное путешествие по ее спине. Имоджин снова стала расслабляться.

– Твое тело создано Богом, и видно, как он хорошо поработал над ним.

– Плоть следует умерщвлять, – шепнула Имоджин.

– Если хочешь, я тебя немедленно высеку! – предложил Фицроджер, а Имоджин захихикала.

– Ладно, мне бы не хотелось портить эту атласную кожу… – сказал Тайрон, и его рука сползла на ее ягодицы.

Имоджин заерзала, и у нее перехватило дыхание.

– Мне ужасно интересно, – прошептал ей на ухо Фицроджер, – откуда это святой отец так хорошо знает о плотских утехах?

– Он всегда говорил, что когда-то был порочным человеком, – сообщила Имоджин.

– Мы заменим его на человека, жившего в святости с самого своего рождения, – обещал ей Тайрон.

Имоджин даже подскочила на кровати.

– Он мой духовник, им он и останется. Фицроджер, ведь я управляю Каррисфордом?

– Под моим наблюдением, – напомнил он и снова опрокинул ее навзничь. – Его здесь больше не будет.

Имоджин пыталась оттолкнуть Фицроджера, но он принялся ее целовать. Тогда она крепко сжала губы и зубы.

Правда, ей не хотелось, чтобы он перестал ее целовать, и потом, поцелуи не были слишком большим грехом. Когда он легко провел языком по внутренней части губы, Имоджин вздрогнула и все ее тело запылало.

Когда Фицроджер попытался проникнуть языком еще глубже ей в рот, она отшатнулась, вспомнив предупреждения отца Фульфгана:

«Если мужчина станет пытаться проникнуть языком в рот женщины, то оттуда прольется яд и женщина умрет…»

Имоджин пыталась сопротивляться Фицроджеру, но уже ничего не получалось. Яда во рту не оказалось, и она почувствовала, что осталась жива. И самое главное – ей было очень приятно. Может, отец Фульфган кое в чем ошибался? В конце концов, действительно, как сказал Фицроджер, откуда все это может знать живой и ныне здравствующий святоша?

Имоджин только сейчас заметила, что Фицроджер прикасается к ее бедрам и движется так, будто хочет проникнуть в нее, Та-а-ак, вот все и начинается, подумала Имоджин. Она знала, что так оно и будет. Поцелуи, конечно, были весьма приятны, но это было всего лишь началом.

Имоджин никогда не считала, что Бог был полностью справедлив по отношению к Еве, но Бог есть Бог, ведь пути Господни неисповедимы.

Интересно, настало ли время раздвигать ноги?

Фицроджер принялся лизать ей грудь. О нет! Мне придется каяться за это, подумала Имоджин.

– Господи, это не моя вина! – бормотала она и услышала в ответ что-то вроде хихиканья.

Потом его язык начал описывать круги вокруг соска. Имоджин испытывала какое-то странное ощущение. Затем он лизнул сам сосок, и она вся содрогнулась.

– Это большой грех, – прошептала Имоджин.

– Нет, – так властно ответил ей муж, что она не стала больше спорить.

Она ощущала странные пульсации и ритмические процессы в своем теле. Его рот перешел к другой груди. Он был влажным и теплым, и Фицроджер начал сосать ей грудь, словно младенец. Ее тело пронзило необычно острое ощущение, и девушка напряглась. Имоджин схватила Тая за волосы, но не для того, чтобы его оттолкнуть.

Невеста почти простонала, внутри у нее все нарастала сладкая пульсирующая боль, и от этого у нее стало затуманиваться сознание. Ее бедра стали двигаться помимо ее воли, и она крепче ухватилась, за Тайрона.

Он продолжал сосать ей грудь, а его руки двигались по телу Имоджин, сводя ее с ума. Ее бедра дергались, как во время припадка эпилепсии, и все тело извивалось и дрожало.

– Меня мучают дьяволы! – кричала она. Фицроджер посмотрел на нее и спросил:

– А ты знаешь, как нам их изгнать, дорогая?

Его рука скользнула между бедер Имоджин. От его прикосновения они распахнулись. Имоджин инстинктивно снова их сжала, но он уже оказался внутри.

– Как? Я не могу больше терпеть! – возопила она.

– Они станут тебя мучить, пока мы их не изгоним. Теперь пришло время тебе раздвинуть ноги.

Она повиновалась, и его пальцы проникли дальше в нее. Имоджин заскулила, как щенок. Она смотрела на Тая. Глаза у него потемнели, щеки раскраснелись, и он снова показался ей очень молодым. Эти изменения, казалось, заставляли дьяволов внутри нее танцевать более дикий и резвый танец.

Имоджин прикрыла глаза и представила внутри себя клубок танцующих и извивающихся дьяволов, но от прикосновения его руки ей вроде бы стало легче.

– Глубже, – пробормотала она.

– Имоджин, я должен проникнуть в тебя глубже, чтобы избавить тебя от дьяволов, – пробормотал Фицроджер.

Вот теперь ей кое-что стало ясно. Она резко двинулась навстречу его руке. В этот момент ее действиями управлял только инстинкт.

– Тогда сделай это, я умираю.

– Нет, ты не умрешь, – хрипло шепнул Фицроджер. – Твой рыцарь спасет тебя.

Он оказался у нее между ног, и она почувствовала, как его твердая плоть касалась ее лона.

– Да, – задыхаясь, подтвердил Фицроджер. – Имоджин из Каррисфорда, тебя так трудно спасти от дьяволов…

Дьяволы продолжали терзать ее тело. Имоджин крепче ухватилась за него.

– Быстрей, быстрей! – требовала она. Внезапно Имоджин почувствовала, как он начал заполнять ее без остатка, и ей стало больно. Но в этой боли заключалось избавление от еще больших мук.

– Так хорошо, – шептала она, – так хорошо.

– Да, – простонал Фицроджер и поцеловал ее. Не открывая рта от ее губ, он выдохнул:

– Мой цветочек, мое сокровище, моя радость.., и мое удовольствие…

Имоджин широко раскрыла глаза и очнулась:

– Удовольствие!

Казалось, что сам отец Фульфган навис над их постелью.

– Нет! – завопила она и попыталась оттолкнуть Фицроджера. – Подумай о наших детях!

– Фульфган будет мертв! – мрачно пообещал он ей и с силой попытался войти в нее.

Боль, сильная боль! Это Божье наказание! Имоджин принялась кричать и извиваться.

– Ты и есть тот самый дьявол! Господи, спаси и помоги мне!

Теперь она понимала, почему кричала Жанин. Имоджин с новой силой принялась бить Фицроджера и истошно вопить:

– Прекрати, пожалуйста, прекрати. Ничего не помогало, и она пробовала вцепиться ему ногтями в глаза, но Тайрон схватил ее за руки.

– Имоджин, перестань!

Казалось, что его голос доносился к ней откуда-то издалека. Теперь она видела только Ворбрика, который насиловал ее кричащую горничную, чувствовала, что не может избавиться от этого видения, и ощущала ужасную боль. Имоджин в слезах молила:

– Святая Мария, помоги мне!

Потом она почувствовала, что освободилась, и, скатившись с кровати, свернулась в клубочек на полу. Ее трясло так, что временами ей казалось, будто бы стены замка вибрируют вместе с ней. Она боялась посмотреть, не последовал ли из видения в явь за ней этот монстр.

Затем послышался щелчок дверного замка. Она со страхом посмотрела на постель, а потом осмотрела комнату. Она была пуста. Значит, Фицроджер ушел. Имоджин истерически зарыдала.

* * *

Когда Ренальд де Лисл наконец нашел свою маленькую комнату, что было сложно сделать после столь обильного возлияния за свадебным столом, он обнаружил там на своей узкой койке жениха. Тайрон подложил руки под голову и лежал, уставившись на балки потолка. В полумраке комнаты было трудно различить выражение его лица.

Ренальд попытался что-то сказать, но не мог подобрать подходящие слова. Заговорил первым Тай:

– Я обещал больше не портить цветы, я солгал.

Тай лежал неподвижно, а это было плохим признаком.

Ты был прав насчет священника, – наконец заметил Тайрон. – Мне не следовало ему доверять. Постарайся, чтобы он мне больше не попадался на глаза.

Было похоже, что Тайрон хотел, чтобы священника немедленно прикончили.

Ренальд не имел ни малейшего понятия, что случилось на брачном ложе, но ему показалось, что будет нелегко расправиться с отцом Фульфганом.

– Я его вышвырну завтра же. Последовало затянувшееся молчание.

– Он здесь останется столько, сколько этого пожелает Имоджин.

Рональду было трудно соображать из-за выпитого вина, но он понимал, что Таю необходима его помощь. Теперь он пожалел, что так сильно напился.

– Ч-что с-случилось? – спросил он друга. Голос Тая был почти спокойным:

– Ничего особенного. Спи, Ренальд. Может, я и не все могу сделать, но если возникнет необходимость, то я смогу отразить нападение.

Ренальд услышал, как зашуршала занавеска, после того как Тайрон вышел из комнаты.

Черт побери, не стоило мне так напиваться, подумал де Лисл, но уже не смог бороться со сном.

Имоджин не понимала, что с ней произошло. Спала ли она? Или упала в обморок? Тогда комната была багряной в лучах заходящего солнца, а сейчас ее посеребрил свет луны. Это была комната ее отца, где она всегда чувствовала себя в безопасности. Здесь она играла ребенком и, когда подросла, приходила к отцу, чтобы тот отвечал на сотни ее вопросов.

Теперь комната не казалась ей безопасной. Там пахло по-иному, и ей вспоминались неприятные вещи. Насилие. Смерть. Трупы…

Она стала вспоминать.

Ублюдок Фицроджер теперь ее муж.

Девушку передернуло, когда она вспомнила все, что случилось, – и испытанное ею удовольствие, и острую боль.

Удовольствие? Да, она помнила ощущение его и лицо мужа, когда между ними все было хорошо. Наконец-то он снял свою маску, и она увидела человека, у которого была душа. Это было такое мимолетное, прекрасное мгновение.

Потом она начала с ним бороться и кричать. Он ей вдруг представился в образе порочного монстра Ворбрика. И он оставил ее.

Что же она наделала?

Она может обвинять в случившемся Фицроджера и говорить, что следовало бы подождать, пока она к нему привыкнет, но он был с ней нежным. Имоджин вспоминала, как она сама молила его, чтобы он сильнее ее ласкал. Но это все было до начала боли.

С чем она боролась – с болью или удовольствием? Боль была сильнее, чем она ожидала, но ее испугало головокружительное ощущение непомерного удовольствия. Это ощущение ужасно перепугало ее.

Отец Фульфган был прав. Половое влечение прямиком ведет в ад.

Почему-то Тай считал, что удовольствие, полученное во время плотских утех, не было страшным грехом, но он не был в Святой Земле, и его не распинали на кресте за веру. Он не постился почти весь год и не истязал себя плетью с металлическими наконечниками на ремнях.

И оказалось, что он ошибался, потому что ужас и боль, вставшие преградой между ними, наверно, и есть наказание за их похоть. Если бы он просто вошел в нее, так было бы лучше.

Имоджин знала, что на ее стороне добродетель, но она также понимала, что не правильно обошлась с мужем. Что мог подумать Фицроджер, когда она, лежа под ним, принялась вопить и сопротивляться? Ведь он старался сделать все как можно лучше.

Девушка желала, чтобы кто-то был рядом с ней, чтобы что-то посоветовал ей или в какой-то мере поддержал ее.

– Отец, отец, – стонала она, – почему ты умер? Ты.., ты не подумал обо мне! Мне нужно с тобой посоветоваться!

Она представила, как ее отец говорит ей:

– Имоджин, дорогая, тебе следует как можно скорее подрасти.

Девушка выпрямилась. Она, казалось, слышала голос отца здесь, в этой комнате, где они чудесно проводили время вместе.

– Ты оказалась в гуще зла, от которого я старался тебя оградить. Но ты выбрала свой путь – правильный путь, – и тебе придется пройти по нему до конца.

Может, она сходит с ума? Имоджин закрыла глаза и сформулировала следующий вопрос:

– Отец, как ты относишься к Фицроджеру?

– Я бы не выбрал для тебя такого мужа, дитя мое. Должен признаться, что я, как каждый отец, не желал бы для тебя такого молодого сильного жеребца. Но он станет хорошо служить тебе, если ты ему это позволишь. И помни, что ты тоже должна верно служить ему.

– На брачном ложе?

– Не только. Дочь моя, меньше всего именно в этом качестве. Ни один человек, даже очень сильный, не сможет выстоять один. Позаботься о своем муже.

Позаботиться о Фицроджере? Но она нужна ему только в качестве жены и матери его детей. Он еще намекал, что она сможет вести хозяйство в Кливе…

Наверно, отец имел в виду именно это. Ей, видимо, придется попытаться выдержать все муки в постели.

– А как насчет наставлений отца Фульфгана? Он прав в отношении похоти?

Имоджин могла поклясться, что отец ответил ей с присущим ему юмором, без которого он не обходился при жизни.

– Имоджин, святых присылают к нам, чтобы они не помогали нам, а раздражали самые больные язвы, а Фульфган прекрасно умеет это делать. Именно ради этого я привез его в Каррисфорд, потому что мне не были чужды многие земные радости и утехи. Но я не забывал о своей душе и понимал, что кто-то должен стать моей совестью. Дочь моя, даже святые не всегда знают правду. Ты забыла мои уроки? Почтительно слушай поучающих тебя, но принимай решения своим сердцем и затем не бойся отвечать за последствия.

Отвечать за последствия… Необходимо что-то срочно делать, решила Имоджин.

Она соскочила с постели и быстро накинула на себя одежду. Она не знала, что делать, но нужно было срочно найти мужа.

Где же он?

Девушка выглянула из двери, надеясь, что он там, но Ублюдка нигде не было. Имоджин слышала шум продолжающейся пирушки в зале. Там раздавался женский визг, и она решила, что служанки также принимают участие в попойке.

Она отправилась по узкой спиральной лестнице, вышла на парапет стены к бойницам и там нашла мужа. Он стоял как на посту, освещаемый белым светом огромной, низко опустившейся к горизонту луны.

* * *

Фицроджер был спокоен, но почему-то при виде его у Имоджин заныло сердце. Это была боль от осознания своей вины.

Девушка быстро прочла молитву и подошла к мужу.

Он услышал ее шаги и резко повернулся. В его руке блеснул кинжал, остановившийся в нескольких дюймах от ее тела.

Тайрон резко выдохнул и сказал:

– Никогда так не подкрадывайся ко мне, Имоджин.

– Извини, – дрожащим голосом стала оправдываться она, – я не думала…

– А пора начинать думать, – резко парировал ее слова муж.

Имоджин прикусила губу. Ей хотелось о многом с ним поговорить, но сейчас он был чересчур зол, к тому же часовой мог слышать каждое их слово.

Наверно, Ублюдок перехватил ее тревожный взгляд, поэтому, видимо, собрался вернуться обратно в их комнату.

Имоджин схватила его за руку – она пока была не готова туда пойти. Потом она отдернула свою руку, словно бы обожглась.

Муж остановился и посмотрел на нее, а затем обнял Имоджин за талию. Его рука была теплой. Имоджин не сопротивлялась, и он нежно притянул ее к себе.

Имоджин даже не подозревала, как ей были желанны его объятия. У нее покатились слезы, и девушка поняла, что ей просто необходимо выплакаться у мужа на груди. Потом она подумала, что слезы могут его обидеть, ведь она уже много раз делала это.

Только тогда он тихо произнес:

– У нас в комнате есть хорошая кровать. В тот момент она очнулась и поняла, что задремала, а может быть, уже спала у него на руках.

– Тебе тоже нужно поспать.

Только потом Имоджин поняла, что ее фразу можно расценить как приглашение.

* * *

Имоджин не могла понять, что у него было на уме. Хотя исчезла прежняя напряженность в их взаимоотношениях, он все равно был настороже.

Все в замке наконец стихло.

Фицроджер продолжал молчать, поэтому девушке пришлось первой заговорить.

– Извини, я плохо себя вела.

Фицроджер спокойно стоял посреди комнаты.

– Дело не только в этом. Извини, что я не смог сделать все так, чтобы это произошло как можно легче.

Его равнодушный тон обидел девушку.

– Я уверена, что в следующий раз все будет гораздо лучше.

– Ложись в постель, – сказал Фицроджер и направился к двери.

– Куда ты идешь? – заволновалась Имоджин.

– Все в порядке. Ты почти ничего не ела во время пиршества, а я забыл, что ты перед этим постилась. Тебе станет лучше, если ты немного поешь.

– А ты разве не постился?

– Нет.

Имоджин чувствовала, что он из последних сил старается быть терпеливым.

– Имоджин, я клянусь, что на коленях поползу в Иерусалим, если у тебя родится кролик.

– Не говори так!

– Имоджин, женщины не рожают кроликов.

– Господь Бог может творить любые чудеса.

– Сомневаюсь. Я уверен, что всесильный Господь занят более важными делами.

Имоджин прикусила губу. Его доводы показались ей правдивыми, но в то же самое время были явным богохульством.

– А как же монстры? – спросила она.

– Да, иногда у женщин рождаются странные дети – уроды, или без рук, или без ног. Но я не верю, что это сделал Господь, чтобы наказать родителей за полученное половое удовольствие или за адюльтер. Я видел таких же изуродованных и среди животных. Интересно, они тоже были наказаны за грех?

Имоджин не могла придумать, что сказать ему в ответ. Ведь она и сама как-то видела ягненка с шестью ногами.

Фицроджер ласково погладил ее по щеке, и она могла поклясться, что он улыбается.

– Мой самый большой грех в том, что я забыл, как ты молода и наивна. Иногда ты бываешь такой смелой и сильной. Иди ложись в постель, я скоро вернусь.