Текст книги "Гибель судьи Мрочека"

Автор книги: Джо Алекс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

5. ТВОЯ ЖЕНА НЕ УМЕЕТ ПЛАВАТЬ!

Среди тишины где-то пронзительно зазвенел звонок. За окном стояло утро. Проснулись одновременно. Минутку лежали неподвижно. Звонок внизу зазвонил еще пронзительнее.

– Кто это может быть? – вдруг снова вернулось беспокойство.

– Наверное, молочница...– рассудительно ответила Галина. Встала, надела халат и спустилась вниз. Тадеуш сунул ноги в шлепанцы и подошел к окну. Над морем занимался погожий солнечный денек. Сад казался намного меньше и совсем не таким таинственным, как ночью.

Прислушался, но внизу слышались только шаги жены, которая принялась хлопотать в кухне. Отошел от окна, раскрыл чемодан, достал электробритву, включил в розетку. Брился, тихо насвистывая. Размеренное гудение бритвы понемногу развеивало вчерашнее настроение. Все казалось значительно проще и не таким тревожным. Свободной рукой коснулся дядиных заметок, взял верхнюю страницу и начал заново перечитывать. Заскрипели ступеньки. Вошла Галина, зевая.

– Молочница...– сказала выдохнув. – Когда я спустилась, молоко уже стояло на крыльце. Затопила печку и поставила его на плиту. Через пять минут будем пить кофе.

Принялась перекладывать белье в чемодане.

– Даже если бы здесь была и тысяча скелетов, – сказала то ли себе,  то ли ему, – пойдем купаться! В конце концов не для того приехали мы к морю, чтобы...

– Слушай, – выключил бритву. – Чем это пахнет? – потянул носом.– Кажется, что-то горит внизу.

– О, боже! Молоко!

Когда вкладывал бритву в футляр, Галина уже вернулась.

– Что там случилось? – спросил без особого интереса.

– Будешь пить черный кофе или чай, – развела руками. – Не знаю как обращаться с этими угольными печами. Думала, только на газе так быстро закипает. А выходит, нет. Выкипело до последней капли.

– Самый лучший учитель – собственный опыт, – прибег Мрочек к сентенции, доставая полотенце и зубную щетку. – Иду умываться. Пусть будет чай. Нет ничего отвратительнее черного кофе утром. Гадость...

Открыл окно. Нежный ветерок слегка зашевелил листочки дневника Станислава Мрочека, судьи из Порембы Морской. Галина быстро подошла к окну и закрыла его.

– Я никогда не боялась сквозняков, – сказала без улыбки. – Но в этом доме у меня к ним какое-то предубеждение. Честное слово. Неизвестно, что еще может произойти, если опять хлопнет дверь.

Муж весело засмеялся:

– Такая хорошая погода, что тот тип в стене кажется мне просто выдумкой...

Позавтракали торопливо в кухне. Будто по какому-то не писаному соглашению решили не заглядывать в кабинет. Затем вышли в сад.

Погода действительно стояла замечательная. Легкий ветерок с моря освежал, так как солнце уже припекало, хоть и был ранний час. Вскоре оказались на том месте, откуда ночью смотрели на море. Но небольшой, обвитый плющом сарай не представлял собой ничего таинственного, а сад, залитый солнечными лучами, оказался особенно хорош. Радовали глаз обилие цветов и красивых кустарников. Замурованный скелет был для Галины неким фрагментом вечерней телепередачи, которая исчезла, чтобы больше не вернуться, но отложилась в памяти каким-то ужасным эпизодом.

Внизу перед ними, за каменной стеной, а вернее, большой скалой, которая одним краем погружалась в море, а другим тянулась песчаным берегом и исчезала в дюне, естественно отгораживая часть пляжа возле дома от соседей слева, стояла небольшая моторка, привязанная к помосту, выстланному на сваях.

– Это наша? – спросила Галина и сразу же поправилась. – Это лодка твоего дяди?

– Да. Старая, как мир, но хорошая. Дядя купил ее уже после войны, выбрал среди всевозможных складских остатков, починил, приладил мотор и вообще заботился о ней, как о ребенке... Жаль, что меня не было с ним тем утром, когда сердце отказало ему. Может, жил бы до сих пор?

Оба замолчали и двинулись к пляжу. Громадная песчаная подкова, куда не глянь, была безлюдной. Лишь метров за двести от Мрочеков выходил из воды какой-то мужчина в черных плавках.

– Не сказала бы, что эти люди ценят то, что лежит у них под самым носом, – сказала Галина, спускаясь вниз к морю. Под ее сандалиями шуршал сухой песок. – Такой замечательный день, а на пляже ни души, только вот этот отшельник.

– Местные жители, видимо, собираются на работу или на рынок, а дачники, если они уже есть здесь, отсыпаются. И вообще, здесь, у моря, совсем немного домов, только единственная наша улочка, и ту, по-моему, заселяют пожилые люди. Что-то я не видел ни молодежи, ни детей... Вот жил бы здесь до конца жизни и никуда не выезжал бы.

– И я...

Положив одежду возле ступенек помоста, прыгнули в лодку.

– А ты можешь его завести? – поглаживая отполированные поручни, спросила Галина.

– Ну, конечно. Ничего сложного здесь нет. Если только двигатель исправен... Бензин есть. – Двигатель тихонько зафыркал. – Отвязывай!

Веревки полетели на помост. Тадеуш перешел к корме и сильно оттолкнулся ногой. Лодка мягко прошел мимо свай и закачалась на воде.

– Поехали!

За кормой забулькало, стрельнуло пенистым фонтанчиком, и моторка рванулась вперед. Берег начал отдаляться,

Галина уселась, держась одной рукой за поручень, второй – убрала со лба прядь взъерошенных волос.

– Помни, что твоя жена не умеет плавать! – рассмеялась громко. – Не утопи меня!

Двигатель ревел все сильнее. Корма осела чуточку глубже, нос задрался вверх.

– Нечего бояться! – крикнул Мрочек, – море гладкое, как стол. Немного поплаваем и вернемся. Свежий воздух только на пользу после всех неприятностей. Потом искупаемся у берега, я подстрахую тебя. Замечательно, правда?

– Чудесно!

Она рассматривала длинную береговую полосу, удалявшуюся с каждой минутой. Безлюдно. Только все тот же мужчина отдыхал на пляже после купания. Заметила его. Лежал на песке, но с такого расстояния он казался таким маленьким, что Галина  не разглядела в его руках тяжелый полевой бинокль, направленный в их сторону.

– Слушай! Вода на дне! – вдруг сказала Галина. – Кажется, раньше ее не было.

– Ты не обратила внимания. Всегда в лодке есть немного воды. Вероятно, протекла сквозь брезент во время грозы.

Однако сбавил обороты двигателя и посмотрел вниз.

– Прибывает, эй! – испуганно закричала Галина. – Тадек, возвращаемся.

Еще мгновение ее муж смотрел на воду, плещущуюся в ногах и прибывающую на глазах. Резко повернул руль, направил нос моторки к берегу, прибавив газу. Они были теперь более чем в километре от пристани.

Галина машинально поджала под себя ноги. Вода все прибывала. Моторка замедляла ход, хотя Тадеуш выжимал из двигателя все возможное. Берег приближался, еще метров восемьсот... семьсот...

Моторка наклонилась на борт.

– О, черт! – тихо процедил Тадеуш.

– Слушай! – вскрикнула она. – Тонем! Смотри, вода...

Не успела закончить. Моторка стала почти вертикально и кормой начала погружаться в море. Мрочек прыгнул в воду и сразу же выплыл тут же у борта.

– Спокойно, Галина... Прыгай...

– Не-е-т!

Но прыгнула, потому что нос лодки вдруг поднялся еще больше вверх. Не успела вскрикнуть еще раз и глотнуть воды, как ее подхватили сильные руки , и она услышала спокойный голос Тадеуша:

– Не вырывайся... расслабь мышцы, не бойся... доплывем... уже недалеко...

Хотя страх ее не прошел, но в его голосе было что-то такое, отчего понемногу успокаивалась. Послушно лежала на воде, чувствуя, как ноги опускаются в холодную бездну. Но плечо, поддерживающее ее снизу, не давало ей погрузиться глубже.

– Шевели слегка ногами...– тяжело выдохнул Мрочек. – Будет легче держаться на поверхности.

Попробовала. Ощущение опускания прошло.

«Боже, – почти шептала лихорадочно губами. – Хоть бы это все закончилось, хоть бы был скорее берег... хоть бы стать уже ногами на землю, на землю... »

Мрочек плыл медленно, но уверенно, подгребая под себя воду одной рукой и работая ногами. Он и не заметил, что мужчина, который отдыхал на пляже, сорвался и побежал к морю. И произошло это почти тотчас, когда лодка начала тонуть. Мрочек только вот сейчас увидел его голову над водой и услышал окрик.

– Есть помощь! – сказал прямо в ухо жене. – Держись, все будет хорошо!

Незнакомец плыл красивым мягким кролем, приближаясь прямо на глазах. Тадеуш уже увидел гребешок волны, выскочивший из-под длинной, смуглой руки. Пловец был уже рядом. Он мгновенно оценил ситуацию.

– Положите руки на нас обоих, – отфыркиваясь, сказал Галине. – Не бойтесь. С вами ничего не случится... Тут уже недалеко...

До берега оставалось несколько десятков метров, когда незнакомец перестал плыть.

– Здесь уже можем дальше идти, – объяснил, освобождаясь от Галининой руки, пальцы которой судорожно впились в его шею. – Не бойтесь, – выпрямился и встал на ноги, вода доходила ему до пояса. – Я знаю это место, как собственный карман . Отсюда до самого берега тянется отмель.

Они двинулись, медленно ступая песчаным, мелким дном, поддерживая Галину, которая теперь так обессилела что, казалось, вот-вот потеряет сознание.

Ступив на берег, осторожно положили ее на песок, но она сразу же приподнялась на локтях.

– Как чувствуешь себя? – опустился на колени рядом с ней Тадеуш.

– Уже хорошо, спасибо...

Мрочек встал и посмотрел на незнакомца, который отошел немного в сторону и стоял улыбаясь.

– Я хотел бы вас поблагодарить...– Тадеуш подошел к нему, протягивая руку.

Незнакомец, смутившись, пожал ее.

– Это мелочи... Главное, что все хорошо закончилось.

– Мрочек... А это – моя жена. Мы вам очень-очень благодарны...

– Это действительно мелочи...– незнакомец еще шире улыбался, показывая белые зубы, которые особенно выделялись на смуглом лице. – Да, впрочем, это и моя обязанность. Милиция, как вам известно, всегда готова прийти на помощь.

– Милиция? – Галина встала. Мрочек хотел было ее поддержать, однако она отрицательно покачала головой, – уже все прошло... Я не умею плавать, поэтому и испугалась, но теперь все в порядке...– она тоже несколько смущенно улыбнулась застенчивому незнакомцу. – Вы милиционер?

– Да. Прошу прощения, что не представился. Моя фамилия Желеховский, я повятовый комендант милиции. Живу в Порембе и... когда такая хорошая погода, как сейчас, я люблю немного поплавать перед началом работы...– он на минуту замолчал и посмотрел на море.– Я всегда завидовал судье, что он имел такую моторку... Жалко ее. Что там произошло? Вы не заметили, доктор?

– Доктор? Так вы меня знаете?

– Городок наш не такое уж велик...– Желеховский снова показал два ряда сияющих белизной зубов. – Конечно, я не мог не слышать о вашем приезде. И, зная здесь всех в лицо, хотя и не был знаком с вами, подумал себе... И все-таки, что с лодкой? Никто чужой ее не брал... Что случилось? Насколько мне известно, судья очень тщательно ухаживал за своей лодкой. Был к ней привязан, если можно так сказать.

– Наверно, и моторка тоже была к нему привязана, – сказал, тихо Мрочек. – Не захотела нового хозяина... Не знаю, что произошло. Вероятно, в днище была дыра, потому что вода стала вдруг просачиваться и неожиданно забила фонтаном.

– Вы не заметили ничего? Не ощутили никакого толчка?

Оба отрицательно покачали головами.

– Странно… – комендант милиции поморщился и замолчал.

– Я тоже думаю, что это странно, – ответил Мрочек. – Не понимаю одного. Дырка, очевидно, была и раньше. Лодка могла рассохнуться или удариться обо что-то, когда стояла на привязи. Ночью прошла гроза. Но тогда...

– Что тогда? – переспросила Галина.

– Не понимаешь? – лицо у него стало встревоженным.– Но лодка долго стояла у помоста, если бы дырка была и раньше, то затонула бы еще здесь, на месте.

– Тогда что-то должно было произойти уже после того, как мы сели в нее, – сказала Галина. – Не вижу здесь ничего необычного... Только... только я очень испугалась.

– А вы не обратили внимания, в каком именно месте появилось отверстие?

– Понятия не имею...– признался Мрочек. – Большая часть днища скрытая палубой. А заглянуть под нее и в голову не пришло, да и не хватало времени.

– Предположительно, свидетелей ведь не было, ваш дядя утонул чуть ли не на том же месте, где затонула сегодня моторка, – тихо сказал Желеховский.– Возможно, это стечение обстоятельств.

– Он так далеко заплывал в море? – удивилась Галина.

– Судья, когда море было теплое и спокойное, всегда отплывал от берега далековато. Так как утренние морские прогулки длились от пятнадцати до двадцати минут, он мог заплывать на несколько сот метров.

Тадеуш смотрел на море, спокойное, голубое и ласковое. Волны с шорохом набегали на песок. Где-то глубоко под этой мерцающей поверхностью отдыхала сейчас на дне моторка, в которой совсем недавно они оба сидели. Где-то этой волнистой равниной дядя Станислав плыл три дня назад и вдруг почувствовал, что... Тадеуш вздрогнул и взглянул на молодого офицера.

– А кто вытащил тело, – тихо спросил. 

– Я, – голос Желеховского был спокойный и деловой.– У нас в порту...– он показал рукой вдаль на заслоненную деревьями башню, – есть милицейская спасательная моторка... Да и, наконец, не мы одни его искали. Подключились также пограничники, но они обследовали место чуть левее, потому что ветер тогда дул в том направлении и мог снести тело, если бы оно выплыло раньше... Прошу простить. Это тема не такая приятная, и я бы не упоминал этого, если бы вы не спросили.

– Спасибо вам еще раз... за все. Несчастный дядя. Любил море. Не хотел отсюда уезжать. И остался здесь...

– Что поделаешь...– Желеховский посерьезнел. – Но он столько лет был счастливым, имея рядом то, что любил. Не каждому так удается. Я, разумеется, проводил расследование. Разговаривал с экономкой, с соседями, с паном Гольдштейном, местным нотариусом, приятелем судьи. Все говорили более или менее одно и то же. Если позволяла погода, ваш дядя вставал рано утром, выпивал стакан молока и спешил на пляж поплавать с четверть часа, потом завтракал и шел на работу.  Моторкой пользовался только для рыбалки – это тоже было его увлечение. Когда становилось холодно и пасмурно, ездил на ней по утрам. Вот так и жил втечение двадцати лет. Можно только позавидовать. Если кто-то любит  то, что есть под рукой, ему никогда не скучно...– по-философски сказал под конец.

– Наверное, будем возвращаться, да, Тадек? – Галина поднялась. – Мне уже лучше. Мы вышли из дома утром, легко позавтракав. Молоко у нас выкипело...– добавила смеясь.

– Лодка лежит на глубине где-то до десяти метров, – посмотрев в сторону моря, сказал Желеховский. – Неглубоко... Еще позавчера я был на ее палубе. Делал обход, и на всякий случай захотелось посмотреть. Просто для порядка. Потому что лодка принадлежала вашему дяде и находится вблизи места трагедии. И, наконец, сам не знаю почему. Пожалуй, из милицейской скрупулезности. Моторка показалась мне исправной. Осмотрел ее со всех сторон, и ни одной дыры или щели не заметил. Вероятно, когда нам удастся ее вытащить, сможем установить конкретную причину. Была старая, может, где-то треснула. А возможно, и что-то другое... Поднимем ее за государственный счет, – пошутил.

Галина, уже было направившаяся к месту, где лежала их одежда, остановилась и повернулась лицом к коменданту. Мрочек посмотрел ему прямо в глаза:

– Извините, пожалуйста, но мне кажется, будто вы допускаете, что...– он помедлил, – что во всем этом скрывается что-то непонятное.

– Вовсе нет, – Желеховский развел руками, как бы извиняясь. – Только, видите ли, это стечение обстоятельств. Позавчера мне пришло в голову: «Ну чего судья не поплыл на моторке? Пусть бы даже ему и стало внезапно плохо, в лодке отдохнул бы и вернулся потом на берег. И остался бы жив…»– Так я подумал, но сейчас вижу, что был не прав. В это время моторкой не пользовался никто, поэтому можно допустить, что случилось бы то же, что и сегодня. А тогда...– снова развел руками.– Очевидно, все это только совпадение, но очень интересное... Ну, наверное, моя помощь вам больше не нужна, правда? Кажется, вы уже отдохнули?..

– Большое спасибо...– Галина попыталась улыбнуться ему, но получилось это как-то неубедительно. – Может, выпьете с нами чашечку кофе? – В голосе ее опять не чувствовалось уверенности, и, словно стремясь загладить это впечатление, сказала торопливо: – Просто мечтаю о чашке кофе!

– Нет, спасибо. Через четверть часа должен быть на службе.

И все же двинулся вместе с ними.

– Хороший сад...– сказал Желеховский.– Судья любил цветы. Я часто видел его здесь среди роз.

– Вы, конечно, были знакомы...– сказал молодой доктор, чтобы не молчать.

– Да, но только по службе. Близких контактов не имели. Я нездешний, чужой в этих краях. То есть был чужой, потому что начинаю медленно акклиматизироваться...

Они вышли на тропинку.

– Я лишь немного провожу вас и вернусь, потому что уже пора на работу...

За густой стеной кустарника послышалось, как кто-то запускает мотор машины.

– Доктор Ясинская, – объяснил Желеховский. – Она единственная на весь город имеет «Вартбург», поэтому я хорошо знаю звук его двигателя. Интересная женщина, эта ваша соседка. Она заведует больницей, вы, наверное, знаете уже?

– Женщина – заведующая больницей, – это редкое у нас явление, – удивленно поднял брови Мрочек.

– Об этом даже когда-то в газетах писали. Перед какой-то женской конференцией печаталось ее интервью. Ясинская приехала сюда одной из первых. Отстроила больницу собственными, как говорится, руками и до сих пор руководит ею. Очень уважаемая личность, общественный деятель. Она еще не старая. Там, за оградой, ее сад. Тоже большая любительница роз, но, кажется, не общалась с вашим дядей. Насколько знаю, не любили они друг друга.

– Не любили?

– Это какая-то давняя история. Не могу даже подробно объяснить вам, в чем дело. – Знаю только, что они не разговаривали друг с другом. Я обращал на это неоднократно внимание, потому что мы все время от времени сталкивались, обсуждая разные дела. Конечно, на людях они не показывали, что не мирят между собой.

Дойдя до самого крыльца, все трое остановились.

– Ну, мне пора...

– Еще раз спасибо вам за помощь...– улыбнулся Мрочек.

Вдруг, все как по команде, обернулись, услышав шорох. За кустами перед домом возилась Вероника, отчищая пригоревшую кастрюлю из-под молока.

– Добрый день, пани Вероника! – Галина подошла к ней. – Утром у меня пригорело молоко. Не умею еще справляться с угольной печью.

– Уже отчистила, – женщина выпрямилась, оглядела с явным удовольствием кастрюлю, а потом перевела взгляд на Галину. В ее глазах проглядывала снисходительность, даже некая неуловимая насмешливость.

– Добрый день, пан доктор. Здравствуйте, пан капитан.

Желеховский кивнул ей головой, а потом улыбнулся.

– А ведь прекрасно вычищена. У меня всегда были хлопоты с чищеньем оружия в офицерской школе. Жаль, что вас там не было.

Поклонился и направился к морю. Оба смотрели ему вслед.  Он был атлетического телосложения, немного коренаст. Но шагал легко.

– Может, приготовить завтрак? – спросила Вероника. – Я принесла свежее печенье. Подумала, что так будет лучше, хоть вы и говорили прийти позже.

– Очень правильно сделали. Спасибо вам. – Мрочек кивнул головой, и положил руку на плечо жены.

6. НАЕДИНЕ С НИМ

Они поднялись наверх. Мрочек взглянул на часы.

– Уже половина десятого. Через два с половиной часа похороны. Прежде всего, следует поехать в город. Есть ли здесь цветочный магазин? Иначе будет совсем нехорошо: ни одного венка от родных. В провинции все на это обращают внимание.

Тадеуш, вытирая полотенцем голову, подошел к окну. Увидел мужскую фигуру, идущую к морю. Некоторое время смотрел вслед, пока мужчина не скрылся за песчаным, покрытым негустым кустарником крутым склоном.

– Интересно, что он хотел? Сказал, что пора на службу, – буркнул молодой доктор.– А входит ли прогулка в плавках вокруг нашего дома в круг его служебных обязанностей?

– Ты размышляешь над тем, действительно ли он так любит утренние купания именно в этом месте, затягивая их до времени, когда уже надо сидеть за рабочим столом, или пришел сюда по другой причине? Плавает хорошо, но заметь, этот уголок пляжа лежит слишком далеко от городка, а зато близко от... нас.

– И чего бы это ему здесь купаться?

Пожала плечами:

– Об этом у него спроси. Я, наверное, ничего не отвечу. Одно лишь могу сказать, что сожалею...

Она замолчала.

– О чем сожалеешь? – отвернувшись от окна, он подошел к ней.

– Сожалею, что не позвонили ему вчера. Выглядит очень порядочным человеком. Думаю, если бы мы доверились ему во всем, уже бы обрели покой, и сразу бы все пошло иначе. – Она посмотрела ему в глаза. – Тадек, что вы говорили о моторке? Почему это показалось ему таким странным? И тебе тоже? Ты… ты что-то думаешь?

– Человек всегда что-то думает...– Он снова был у окна. – Не понимаю, – сказал как бы про себя, – что этому человеку нужно было здесь сейчас? Делал вид, будто его ничто

не касается, однако оглядывал все вокруг – ты обратила внимание? И появился как раз тогда, когда моторка начала тонуть. Это тоже совпадение? Одни лишь совпадения.

– Но скелет ведь настоящий, – сказала она, подойдя к мужу, стоявшему неподвижно, вглядываясь в синий горизонт. – Может, он про него что-то знает?

– Тихо...– он приложил палец к губам, а затем показал им на пол. – Она там. Может услышать... прошептал. – Умоляю тебя, не вспоминай о нем, если есть малейшее подозрение, что нас услышат. Я должен обдумать все, Галинка. Может... может, ты права... Однако сначала мы должны идти на похороны. Потом обдумаем. Если бы я только знал, что он искал на пляже так рано? И осматривал моторку после дядиной смерти, ты слышала, он сам об этом говорил. Ходил тут, расспрашивал людей, разговаривал с Гольдштейном и Вероникой и, наверное, с другими соседями. Ничего об этом не известно. Конечно, ему необязательно нам обо всем рассказывать. Милиция всегда должна составить протокол, если кто-то трагически погибнет. Это ясно. Но почему капитан интересуется и дальше этим делом?

– Откуда ты взял, что интересуется? Пришел сюда утром, – это действительно могло быть стечение обстоятельств. Он такой загорелый, что, вероятно, много времени проводит на пляже. Да и плавает хорошо, не так ли? А что оказался недалеко в такое время, меня не удивляет. И если он хочет ежедневно плавать, то должен использовать для этого время, перед работой. Не пойдет же он на пляж в служебное время.

– Оно-то так, но...– не успокаивался Тадеуш.

– Голову на отсечение даю, что через несколько минут он сядет за свой стол, – сказала Галина, – и забудет, что видел нас когда-либо.

Но это предвидение было слишком рискованным: если бы оно исполнилось, ее ясная головка слетела бы с плеч, потому что капитан Желеховский как раз думал о них обоих, и ничто не говорило о том, что он готов забыть новоприбывших супругов из Варшавы. Склоном дюны он спустился к морю. На мгновение задержался, почувствовав, как его ног коснулась ласковая прохлада набежавшей волны.

Желеховский оглянулся. В кустах на гребне дюны, в нескольких шагах от себя, увидел блеск никелированного руля своего мотоцикла, прикрытого так старательно, как только может сделать владелец, знающий о вредном воздействии солнечных лучей на покрытие. Рядом должен лежать мундир, а под ним и служебный пистолет в кобуре. Комендант не считал это легкомыслием, хотя и оставить оружие в месте, доступном для каждого, уже было нарушением служебного устава. Однако по утрам здешний берег всегда безлюдный, да и, наконец, нельзя же лезть в воду в мундире да еще и с пистолетом на поясе.

Уже было двинулся к мотоциклу, но вдруг, будто остановленный какой-то молниеносной догадкой, остановился и огляделся. Потом быстро вошел в воду и поплыл вдоль берега в направлении скалы. Время от времени поглядывал на берег. На гребне дюны ни души, а гребень закрывал его от  домов и человеческих глаз, которые могли увидеть его из садов.

Приблизившись к пристани, нырнул и всплыл уже только у края помоста. Погруженный по шею, немного отдохнул, плечом опершись под водой на сваю. Потом быстро ощупал ее поверхность. Свая была гладкая, скользкая, покрытая водорослями. Трудно было предположить, чтобы какая-то из этих свай имела что-то острое на своей поверхности, чем бы... Однако ночью была гроза. Могло что-то отколоться. Пристань старая, какой-нибудь кусок дерева мог бы...

Не раздумывая, нырнул во второй раз. Водная гладь сомкнулось над ним. Какие-то секунды неподвижно держался за сваю. Солнце доставало и сюда, наполняя близлежащую водяную стихию мягким зеленым светом, в котором прямо перед ним покачивалась небольшая студенистая медуза. Легким движением оттолкнул ее и провожал взглядом, пока она отплыла, внезапно сдвинутая и втянутая в слабый водоворот. Затем вынырнул, глубоко вдохнул и опять погрузился. Снизу виден край помоста и два ряда свай. Все выглядело так, как и должно быть: сваи гладкие, стройные, поросшие темно-зелеными водорослями.

Посмотрел вглубь. Переливаются и заламываются тени. Вот и его собственная тень. А это что? Приблизился к дну, протянул руку. Раковина. Небольшая, розовая, очень красивая. Выпустил сквозь растопыренные пальцы. Медленно упала на дно. Не хватало воздуха. Хотел оттолкнуться ногой от дна, но заметил еще что-то. Следует странствующего моллюска?..

Всплыл одним сильным взмахом рук. Вздохнул несколько раз, и опять на глубину. «Где это было? Там? Нет, тут».

Опустился на дно, почти полулежа, протянул руку.

Это была прозрачная нейлоновая леска, и если бы не преломление света и теней, отражавшееся на песке, не заметил бы ее никогда. Потянул, не выпуская из ладони.

Леска была привязана к свае. Слегка дернул. Держалась крепко. Снова всплыл, не выпуская ее из руки, и опять погрузился. Леска тянулась в море. Плыл вдоль нее медленно, поддерживая ее пальцами над дном, метров десять, может, двенадцать...

Вдруг кончилась. Что-то ударило его по пальцам. Начал искать на дне. Нашел леску и на ее конце какую-то вещь.

Зажав ее в кулаке и увлекая за собой леску, доплыл до пристани. Там вынырнул, оглянулся и, убедившись, что никого вокруг нет, осмотрел найденный предмет. Это была широкая пробка, сквозь которую была протянута леска. Пробка от большого термоса.

Вышел на берег. Быстрой походкой двинулся к своему мотоциклу, размахивая руками, в которых ничего не было, потряс головой, чтобы быстрее высохли волосы. Если бы сейчас кто-то увидел его, то убедился бы, что капитан Желеховский не только ничего не несет с собой, но и совсем не похож на человека, который только что сделал важное открытие.

Он шел, тихонько насвистывая, подпрыгивая время от времени и похлопывая ладонями то по груди, то по бедрам. Почти весь обсох, пока оказался на гребне дюны. Аккуратно надел мундир со знаками различия, натянул фуражку, потом быстро снял плавки и неприметным движением вынул из них находку. Надел штаны, присел, чтобы натянуть носки и ботинки, и именно в этот момент сунул пробку в карман, даже толком не зная, зачем он это делает. Здесь никто не мог за ним следить. Однако у капитана Желеховского был полевой бинокль, и он знал, как много мелочей можно с его помощью увидеть даже издалека. Это был не единственный бинокль в мире, каждый владелец подобного, задавшись целью следить за комендантом милиции, мог бы обратить внимание на ту пробку, как только она появилась бы в поле зрения.

Взять хотя бы сегодняшнее утро: увидев, как тонет моторка, понял, что есть некоторая неясность в случайной смерти судьи Мрочека. Однако, пока не нашел эту пробку, не имел никаких оснований для своих подозрений, да и хотелось ему, чтобы все было хорошо. Теперь же видел, что это не так. Однако, кроме одного – кроме непосредственной причастности ко всему этому пробки, привязанной к леске и найденной близ пристани, – не мог сообразить больше ничего.

Выводя мотоцикл из низких кустов можжевельника, пытался упорядочить сегодняшние утренние впечатления. Не хватало фактов. Даже та проклятая пробка могла, в конце концов, абсолютно ничего не значить.

Капитан вздохнул. Завел мотор, узкой тропинкой, сбегавшей в конец улицы, съехал вниз. Здесь жила доктор Ясинская, заведующая больницей в Порембе. Не выносила судью Мрочека, делала вид, будто не замечает его, никогда не подавала ему руки... Дальше стоял дом умершего, в котором со вчерашнего дня поселились молодожены. Симпатичные, однако в их поведении чувствовалось что-то неясное. И снова – никаких доказательств, только гипотезы.

Въезжая в улочку, посмотрел в сторону домика, скрывшегося за стеной густой зелени. Может, нашли что-то в доме судьи? Могли что-то заметить и держать в тайне. Но что? Люди нередко из самых благородных соображений скрывают от всех даже несущественные факты.

А если бы моторка отплыла от берега более чем на километр? Доктор спасся бы, конечно. Плавал хорошо. А она? Конечно, не оставил бы одну. Вероятно, как-то доплыли бы, если бы хватило сил... А не то было бы еще двое похорон. А может, одни?..

Заторопился. На этой улочке есть еще и другие жители: старый Гольдштейн, добрый, милый человек. Дружески относился к Мрочеку. Были еще соседи с противоположной стороны, Скорупинские, люди простые и спокойные. Теперь. А когда-то он выпивал. Было даже судебное дело...

Комендант прибавил газу, минуя новый блок застройки.

Да, Скорупинские. Помнил то дело, потому что уже работал здесь. Три года без обжалования: тяжкие телесные повреждения, нанесенные в пьяном виде. Председательствовал тогда на судебном заседании Мрочек. Никакого обжалования. Скорупинский отсидел полностью. Собственно, на этой стройке теперь и работает...

Рыночная площадь. Желеховский затормозил и поставил мотоцикл на краю тротуара.

В комендатуре было жарко и тихо.

– Привет! Что нового?

– Ничего, шеф...– сержант Пацула развел руками, словно извиняясь за то, что ни ночью, ни утром; никто из жителей не нарушил закон. – Спокойно.

– Ну и слава богу. Я сейчас уеду на полчаса, потом вернусь и опять поеду. Если кто-то будет звонить, – посмотрел на часы, – буду где-то в одиннадцать...

Пацула кивнул и снова сел к столу. Взял ручку и начал что-то рисовать на бумаге.

Комендант толкнул застекленную, но все же зарешеченную узкую дверь и вошел в свой кабинет. Открыл шкаф, вытащил из нее маленький кожаный чемоданчик. Заглянул внутрь. Все в порядке. С чемоданчиком в руке вышел, махнул рукой в сторону сержанта и через минуту был уже на тротуаре. Привязал чемоданчик к заднему сиденью мотоцикла и тронулся с места. Краем глаза заметил траурное сообщение на стене у дверей суда. Сегодня похороны.

Свернул в узенькую улочку, потом на шоссе и оказался, на противоположной окраине городка, потом минул небольшой рыбацкий порт, где виднелись две мачты, что свидетельствовало о возвращении катеров с ловли. Желеховский представил себе пойманных угрей, и почувствовал голод. «Я сегодня еще ничего не ел», – вспомнил, удивляясь сам себе.