Текст книги "Дракон и жемчужина"
Автор книги: Джинни Лин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 2
Ли Тао ослабил кожаные ремешки, с помощью которых ножны закреплялись на руке. Военачальник сидел один в кабинете, закрывшись от воинов, от слуг, от нее.Блистательная Лин Суинь была надежно спрятана в его твердыне, где ее не смог бы достать ни один недруг. Теперь у военачальника появилось время и возможность все внимательно обдумать.
Он вытащил кинжал с тонким лезвием, спрятанный в рукаве, и положил на стол рядом со стопкой писем. В бронзовой курильнице виднелась кучка серого пепла – все, что осталось от записки, побудившей его пересечь укрепленные границы своих владений ради удовлетворения, казалось бы, минутной прихоти. Записка была не подписана, смысл ее – туманный. В записке сообщалось, что военный наместник Гао Шимин послал людей, чтобы схватить Лин Суинь, или Лин-гуйфэй, как ее величали при покойном Божественном императоре.
Бывшая «драгоценная супруга», размышлял Ли Тао. Женщина, уже ничего не значащая в тайных интригах и заговорах при дворе нынешнего императора. Наложница, былой покровитель которой давно покинул мир живых, отправленная в отдаленное имение у реки, чтобы провести остаток дней в изгнании. Символ отошедшей в небытие империи. Так зачем вдруг она могла понадобиться старому лису Гао?
Ли Тао чувствовал, что здесь таится какая-то хитрость, какой-то подвох, однако впервые в жизни он действовал вопреки своим чувствам. Таинственное послание содержало предупреждение, но было в нем и нечто большее. Нечто очень похожее на обещание. Обещание того, что воинственный наместник пожалеет, если не предпримет решительных действий. Имя бывшей «драгоценной супруги» пользовалось широкой известностью в Поднебесной. Лин Суинь.
На пике популярности прекрасной наложницы при столичном дворе Чанъаня о ней ходило множество самых невероятных слухов. Роковая соблазнительница, очаровательная и завораживающая, самая красивая женщина в Поднебесной. В золотой век царствования императора Ли Мина умы и сердца поэтов и придворных были прикованы к Лин-гуйфэй, из которой людская молва и всеобщее поклонение сотворили богиню.
Во время своего первого появления при дворе Ли Тао посчастливилось мельком увидеть прекрасную госпожу Лин. Жажда и желание, охватившие его тогда, оказались внезапными и всепоглощающими. Он был юн и горяч, им двигали самые честолюбивые стремления – молодой воин хотел признания, уважения, власти. Однако даже сейчас, почти десять лет спустя, при виде Лин Суинь в нем пробудилось слабое эхо того самого, почти позабытого желания.
Вначале Ли Тао решил, что старым лисом овладело страстное стремление обладать этим запретным цветком, женщиной, которую он столько лет видел во дворце императора, и которая была для него недоступным объектом губительной страсти. Возможно, Гао хотел стать единоличным владельцем ее запретной красоты и немеркнущего сияния ее божественной славы. Однако вскоре цзедуши перехватил убийц, тайком пробиравшихся по берегу реки, поспешно отправленных старым царедворцем по ее душу.
Наемники пали в бою, лишив Ли Тао возможности их допросить. Последний из них сам бросился на собственный меч, чтобы избежать плена. Очевидно, это были не простые наемники – чтобы нанять столь преданных воинов, требовались не только немалые деньги, но и влияние. Получалось, что госпожа Лин по-прежнему обладала известной ценностью. Мятежный военачальник желал ее смерти, кто-то другой, по-видимому, не менее могущественный автор записки, хотел, чтобы Лин Суинь осталась жива, а он, Ли Тао, оказался в центре чужой интриги.
Наместник присел за стол и задумчиво потер пальцами переносицу, надеясь избавиться от гнетущих его дум. Куча бумаг на столе – требования явиться к императорскому двору в Чанъань – лежала на самом верху. Под ними – другие приказы с грозным оттиском императорской печати.
За последние годы некогда незыблемая власть императора пошатнулась, в то время как находящиеся в подчинении цзедуши пограничные армии стали только сильнее. Растущий дисбаланс пугал императорских чиновников при дворе, заставляя их изо всех сил стремиться ограничить власть военных наместников. Будто покалечив здоровую руку, можно спасти больную.
Ли Тао игнорировал столичные повеления и указы. Еще покойный император приказал ему всеми возможными силами защищать переданный его попечению военный округ. И военачальник продолжал оставаться верным воле покойного господина, пусть это даже означало неповиновение императору Шэню и кучке его сующих нос не в свое дело чиновников. Он охранял границы и поддерживал мир в провинции, жестко подавляя возможные очаги возмущения и содержал воинские формирования в состоянии боеготовности. Ли Тао планомерно создавал собственную армию. Гао обвинил его за это в измене. Старый трус осмелился выступить с подобными клеветническими заявлениями, находясь от своего врага на безопасном расстоянии в тысячу ли [5]5
Ли – китайская мера длины. Первоначальное значение – «переход», расстояние между двумя селениями, в которых делались остановки. Впоследствии стандартная мера длины, величина которой колебалась в разные эпохи. Среднее значение – 0,4 км.
[Закрыть]и пользуясь преимущественным положением при императорском дворе. И теперь Ли Тао следовало бы серьезно пересмотреть тактику, чтобы успешно противостоять столь коварному и поднаторевшему в искусстве плетения интриг царедворцу. Ему было необходимо научиться прибегать к подобным же ухищрениям и хитростям. Он отчаянно нуждался в советнике, искусном в придворных интригах и дипломатии, таком как изящная и мудрая куртизанка Лин Суинь. Должно быть, именно потому непокорный воин подчинился загадочному приказанию привезти ее к себе.
Ложь, возразил сам себе Ли Тао. Он отбросил в сторону императорские повеления. Госпожа Лин оказалась здесь, потому что он нашел ее заброшенной и одинокой в том жалком пристанище у реки. Бледная от страха прекрасная Лин-гуйфэй, тем не менее, встретила его с элегантной решимостью, будто бы по-прежнему вся мощь империи была в ее власти. Он мог бы допросить ее прямо там, у реки, мог бы доставить ее в столицу провинции Чэнду [6]6
Чэнду – город в Юго-Западном Китае, в долине реки Минь-цзян, административный центр современной провинции Сычуань. Возник в IV в. до н. э.
[Закрыть], в конце концов, просто проигнорировать таинственное предостережение. А вместо этого увез в свои владения, в то место, которое столь долго и тщательно скрывал от чужого глаза.
Ли Тао поместил ее в южном крыле дворца, в те же покои, где некогда останавливалась его однажды нареченная и несостоявшаяся невеста. Однако тщательно спланированная женитьба на дочери императора рухнула еще прежде, чем они увидели друг друга в глаза. Как же, должно быть, радовался разладу Гао. За последний год этот дворец посещали лишь беды и несчастья, и теперь госпожа Лин материализовалась посреди зеленого бамбукового леса как еще одно дурное предзнаменование.
Все пустое, решил Ли Тао. Ему следовало найти в себе силы признать, что охватившее его волнение было не чем иным, как влечением его мужского начала к соблазнительной женственности невольной пленницы. Ян и инь [7]7
Концепция инь и ян – основная в китайской философии и ментальности. Все явления окружающего мира, включая человека и природу, интерпретируются как взаимодействие между двумя началами инь и ян, представляющими собой различные аспекты единого целого. Ян и инь служили для выражения светлого и темного, твердого и мягкого, мужского и женского начал.
[Закрыть]. Мужчина и женщина. Однако он никогда не совершит ошибку, считая Лин Суинь всего лишь прекрасной женщиной. Она – соблазнительница и проницательная интриганка, настоящая демоница в облике прелестной красавицы.
Обращение с ней оказалось весьма экстравагантным для пленницы. Тетушка принесла чай и приказала приготовить в ее комнате деревянную ванну. Воду пришлось согревать в огромном котле во дворе и носить по лестницам в деревянных ведерках, однако стражники безропотно исполнили приказание.
Суинь нежилась в одиночестве в горячей ванне, однако мышцы ее тела продолжали оставаться натянутыми. Что же могло понадобиться от нее Ли Тао? Она уже обдумала все возможности, даже вроде бы само собой разумеющееся – желание. Однако властному и могущественному правителю, каковым, несомненно, являлся Ли Тао, вовсе не пристало искать общества наложницы, возраст которой уже вступил в пору осени, равно как мчаться за ней через полстраны сквозь охраняемые укрепления. К чему такие сложности, если и в своих владениях ему доступны многочисленные, значительно более молодые прелестницы.
В императорском гареме наложницу, возраст которой приближался к тридцати годам, отправляли в монастырь или, если ей повезет, отдавали в жены не столь значительным чиновникам. Лин Суинь находилась сейчас именно в этом возрасте. И, кроме того, Ли Тао вовсе не смотрел на нее так, как это делали многочисленные поклонники – с вожделением и страстью. Иногда даже с благоговейным трепетом. Мужчинам не удавалось скрыть своих чувств даже в присутствии Божественного императора. Суинь привыкла читать это в их пылающем взоре, прежде чем те находили в себе силы отвернуться от «драгоценной супруги».
Именно поэтому они старались не поднимать глаз в ее присутствии.
Во взоре Ли Тао не было ничего подобного. Он смотрел на нее так пристально, будто хотел проникнуть в душу и выведать все секреты. Однако ее ответный взгляд не выражал ничего. За годы придворной жизни госпожа Лин научилась скрывать истинные желания и чувства.
Остывшая вода напомнила пленнице, что думы ее странствуют слишком далеко. Она вышла из ванны и вытерлась. Не просушив волосы, Суинь переоделась ко сну и забралась под балдахин кровати, забывшись в глубоком сне, изнуренная лишениями утомительного путешествия. Ее телу не было никакого дела до того, что она попала в тигриное логово, хотя разум буквально не находил покоя.
Однако все попытки найти разумный ответ на мучащие ее вопросы оказывались тщетными.
Утром ее разбудил шорох в соседних с опочивальней покоях. Мышцы болели от неспокойного сна.
Лин Суинь поднялась и, сунув ноги в шелковые тапочки, направилась в соседнюю комнату.
– Тетушка, что все это такое?
Просторные покои напомнили пышную цветочную клумбу – шелковые одеяния всевозможных цветов и оттенков изящно расположились на всех доступных столах и стульях. Тетушка подняла струящийся светло-розовый шелк, переливающийся, как бутон орхидеи.
– Госпожа будет выглядеть очень красивой в этом наряде.
Суинь едва смогла найти место среди всего этого великолепного гардероба, чтобы присесть. Разноцветные одежды были столь же роскошны и изысканны, как и те, которые она носила во дворце, подумала Суинь. Однако за этот год торговля между отдельными провинциями Поднебесной сильно уменьшилась. Сторожевые посты и заградительные укрепления, возведенные на внутренних границах уделов, сильно затрудняли доставку товаров и передвижение купцов. Тканей такой искусной выделки невозможно было найти за пределами столичных городов Чанъаня и Лояна [8]8
Лоян – город в западной части провинции Хэнань, в среднем течении и на южном берегу реки Хуанхэ – одно из самых богатых и историческом плане мест Китая. Основанный в 1200 г. до н. э., Лоян служил столицей 10 династиям, пока не потерял свой статус в X в. н. э.
[Закрыть].
Как странно, что у Ли Тао оказалась столь редкая и дорогая женская одежда, словно специально приготовленная для нее. Лин Суинь снова пришли в голову ее первоначальные подозрения, однако ничто в поведении наместника не говорило о его чувственных желаниях – за исключением той краткой вспышки у реки.
«Драгоценная супруга» Божественного императора никогда не сможет стать любовницей другого мужчины – даже если переживет покойного императора на сто лет, она всегда будет принадлежать ему одному. Так гласит закон.
– Тетушка, должно быть, решила, что наместник и я – любовники, – попробовала нащупать почву Суинь.
Пожилая женщина поджала губы и осторожно накинула светло-розовую шелковую одежду на стоящую в углу комнаты расписную ширму.
– Ваш хозяин не предупредил вас, что я приеду, так? Верная служанка опять не удостоила ее ответом.
– Какой наряд выберет госпожа? – спросила она в свою очередь.
Старушечьи глаза воодушевленно скользнули по переливающемуся, сверкающему морю ярчайших цветов и оттенков. Когда-то тетушка тоже была молодой девушкой и в глубине души сохранила любовь к изящным, прелестным вещицам.
– Какое неслыханное нарушение приличий – бывшая наложница и военный наместник провинции. – Суинь снова попыталась вызвать тетушку на откровение.
Тетушка, с трудом переступая, шаркая по устланному коврами полу комнаты, подошла, чтобы приподнять занавес.
– Хозяин Ли выразил желание поговорить с госпожой этим утром.
В приоткрытое окно хлынул поток солнечного света. Суинь церемонно присела, наблюдая за тетушкой, снова приблизившейся к ней.
– А что скажет тетушка, если я признаюсь ей, что наместник привез меня как пленницу?
– Госпожа задает слишком много вопросов. Ей следует быть одетой, прежде чем хозяин Ли покинет сей дом.
Очевидно, Ли Тао вовсе не заботили возможные скандальные слухи, и Лин Суинь не могла ничего поделать с безоговорочным одобрением тетушкой поступков своего господина.
Суинь выбрала одежды из светло-розового шелка и проследовала за тетушкой к ширме для переодеваний. Руки тетушки едва двигались, когда она натянула на госпожу Лин вышитую рубашку и надела сверху юбку и рубашку с длинными широкими рукавами. Когда же тетушка нагнулась, чтобы расправить складки пышной шелковой юбки, Суинь хотела попросить пожилую женщину не беспокоиться о такой ерунде. Удивительно, что в доме не оказалось молоденьких служанок, способных помощь старушке справиться с почти непосильной для нее задачей. Похоже, у наместника Ли не было ни жены, ни семьи. Дворец казался настолько пустынным, что слышен был скрип каждой половицы.
Почти как в ее доме у реки.
Тетушка расправила концы малинового пояса и повязала его вокруг талии Суинь так, чтобы края небрежно свисали. После этого пожилая женщина подвела Лин Суинь к зеркалу.
– Волосы госпожи густые и черные, как чернила. – Тетушка нежно провела по ним гребнем. – Она счастливица.
Придет время, и она станет седой и согбенной, как тетушка, подумала Суинь. Кожа ее покроется морщинами, прекрасные черты исказятся до неузнаваемости. Возможно, только тогда обретет покой бывшая «драгоценная супруга».
– Тетушка должна знать, что я не любовница наместника Ли. Я встретила его всего лишь неделю назад. Мы даже никогда не разговаривали. – Лин Суинь попыталась поймать в зеркале выражение глаз старой служанки, но тетушка не поднимала головы, полностью погруженная в свою работу. – Я верна памяти Божественного императора.
– Хозяин всегда был верен Божественному императору, – произнесла тетушка.
– Но не императору Шэню.
Суинь поморщилась, когда тетушка дернула ее волосы, скручивая их в узел. Острая шпилька из слоновой кости больно царапнула кожу. Не стоило рассчитывать здесь на поддержку, подумала она.
И еще мучительнее оказалось ей сознавать ту смертельно опасную игру, ставшую частью и условием выживания при императорском дворе. Кому можно довериться? Кто ей поможет? Суинь училась делать правильные ходы с тех пор, как еще ребенком ее забрали из дома, купив за сотню медных монет – обычная стоимость невесты.
Лицезреть госпожу Лин было все равно, что присутствовать на искусном представлении. Она сидела перед ним в гостевых покоях, грациозно сложив руки, полностью скрытые в широких рукавах ее одеяний, – изящный бутон персика на фоне бесцветных стен. Подчеркнутый изгиб ее губ казался слишком совершенным, чтобы быть естественным.
– Я размышляла. – Лин Суинь взглянула на наместника, поднеся к губам пиалу. – Вам нужна не я.
– Что же мне нужно? – задал он встречный вопрос.
– Я всего лишь символ. Овладеть мной все равно что… – она бросила на Ли Тао косой взгляд, – все равно, что овладеть неприятельским штандартом. Какой еще интерес может быть у военачальника к презренной наложнице?
– Презренной… – задумчиво произнес Ли Тао.
Он откинулся немного назад, пристально изучая Суинь. Само изящество и красота – она была прекрасна. Это зрелище абсолютного совершенства слепило глаза – больно смотреть, но еще мучительнее отвернуться. Мягкий, чувственный рот и выразительные глаза. Один только вид кремовой кожи ее нежной шейки заставлял его пальцы нестерпимо жаждать прикосновения.
– Когда-то вы услаждали своей красотой посетителей квартала удовольствий Лояна, – заметил он.
– Очень, очень давно, наместник.
– Лоян хранит много секретов.
Улыбка тронула губы Лин Суинь. Она улыбалась, потешаясь над ним. И в то же время для него.
– Вино и музыка – вот и все секреты.
Эти слова сопровождались мелодичным смехом, однако в ее взгляде Ли Тао почувствовал холодный расчет. Притягательная и соблазнительная. Каждый жест бывшей наложницы сулил невысказанные возможности. Каждое ее движение словно убеждало ослабить бдительность, тогда как сама Лин Суинь всегда оставалась начеку. У наместника не хватало терпения играть в эти игры. – Мне не нужна наложница.
Эти слова прозвучали безучастно, хотя лишь стоило ему только представить эту женщину в своей постели, как все внутренности буквально скрутило в узел. Он ощутил внезапный приступ мучительной боли.
Лин Суинь плотно сжала губы. Она поставила пиалу, громко звякнувшую во внезапно наступившей тишине о деревянный столик.
– Я ничего не предлагаю.
– Говорят, одного вашего взгляда достаточно, чтобы мужчина оказался у ваших ног, – заметил Ли Тао.
Лин Суинь подперла кулачком подбородок с любопытством, прекрасно отдавая отчет, какое впечатление производит на него.
– Также говорят, будто я соблазнила императора и погубила империю.
– Чушь. – По мере этого обмена репликами его пульс забился быстрее и внутри потеплело. Ему это даже начинало нравиться. – Я прекрасно знаю, что погубило империю, и мне хорошо известно, что силы эти не имеют никакого отношения к любви ослепленного страстью императора к своей прекрасной наложнице.
– Император никогда не любил меня.
Ее резкое отрицание удивило Ли Тао. Опустив глаза, Суинь задумчиво коснулась кончиком пальца пиалы. Облачко грусти исказило ее прекрасные черты. Однако это лишь усилило ее привлекательность и пропало так быстро, что Ли Тао мог только гадать, был ли этот манерный жест искусной куртизанки предназначен специально для него. Можно довести себя до безумия, пытаясь расшифровать ее тайные знаки, подумал он.
– О вас также рассказывают разные вещи. – Лин Суинь больше не пыталась очаровать его. Ее голос казался острым, как лезвие кинжала. – О всех тех людях, что вы убили.
– По приказу императора, – спокойно ответил Тао.
– Всех?
– Нет.
Госпожа Лин держала себя просто великолепно. Только после того, как он замолчал надолго, она позволила себе сморгнуть слезы и отвернуться.
– Император умер от болезни в своей постели, наместник Ли. Я не имею к его смерти никакого отношения, какие бы слухи обо мне ни ходили. Если… – она запнулась, не сводя глаз с кольца с изображением дракона на его втором пальце, – если вы пришли за мной из-за этого.
Ходили слухи, что причиной внезапной смерти Божественного императора было отравление. Лин Суинь спрягала руки под столом, однако Ли Тао успел заметить охватившую их дрожь.
– Вы больше всех потеряли от его смерти. Император был вашим покровителем.
– Император Ли Мин был великим человеком, – заявила госпожа Лин, внезапно показавшись наместнику очень уязвимой. Ли Тао никогда не видел ее такой.
Он должен заставить себя думать о ней как о женщине другого мужчины, даже если этот мужчина уже мертв. А еще лучше – вообще не думать о ней как о женщине. Ли Тао внимательно рассматривал ее лицо, пытаясь убедить себя, что бывшая «драгоценная супруга» всего лишь его оппонент в оживленном споре. Случайно или нет, но своим умом и талантами госпожа Лин напомнила Ли Тао одного из немногих людей, которых он уважал в своей жизни. Которому поклялся служить верой и правдой. И предал ради другого.
– Вы сказали, что вам известна причина распада империи, – продолжила беседу Лин Суинь уже более спокойным тоном. – И в чем же она сокрыта?
– Императорский двор слишком удалился от реального положения дел в стране. – Ответ пришел сам собой. Наместник слишком долго наблюдал признаки упадка.
– А военачальники почувствовали вкус крови, – парировала она.
«Драгоценная супруга» явно знала куда больше и занималась не только ублажением гостей императора вином и музыкой. Ли Тао внимательно посмотрел на нее.
– Мужчинам, привыкшим к войне, сложно найти себе занятие в мирное время, – провоцируя свою соперницу, заметил Ли Тао. – Они жаждут вновь ощутить вкус рукопашной, почувствовать дыхание смерти у себя за спиной.
Тончайшая морщинка залегла на ее переносице. Наместнику понравилось ставить ее в неловкое положение.
– Так же как и вы, вероятно, скучаете по всем этим заговорам и интригам, госпожа Лин.
– Скучаю? – Ее мелодичный голос внезапно сорвался. – Каждый день во дворце я боролась за свою жизнь.
Лин Суинь окинула его пристальным взглядом, и жесткий наместник почувствовал сталь в ее характере, несмотря на ее элегантную и утонченную внешность. Отблеск обнаженного клинка в шелках пышного платья. Неуловимый и ускользающий. Неудивительно, что художники и поэты пытались ухватить ее сущность, передать в картинах и стихах. Но Ли Тао просто пленил прекрасную соблазнительницу по причинам не ясным даже ему самому.
Во всем виноваты его глаза, решила Лин Суинь. Именно они пугали его противников. Бездонные, черные, глубоко посаженные – ни намека на доброту и сострадание. Глаза человека, способного на все. Тонкая полоска шрама, искажавшего его черты, лишь усиливала зловещее впечатление от всего облика.
И как соответствовали ему эти слова о битвах. Она чувствовала его пристальное внимание, понимала, что наместник пытался прочесть ее тайные мысли, так же как и она старалась понять, что сокрыто в его душе. Взгляд, которым он удостоил ее сейчас, не был доброжелательным… но не был и безучастным. Лин Суинь ощутила внезапный прилив крови к лицу. У нее сильнее забилось сердце. Почему ее тело так реагирует? Почему этот мужчина вызывает в ней такие эмоции? И почему это случилось именно сейчас, когда ей следовало бы думать только о своем спасении?
Он наклонился ближе:
– Жизнь с постоянным чувством опасности изменила вас.
Что-то в этой ремарке показалось ей угрожающе личным. Тень улыбки осветила его лицо. Лин Суинь нервно коснулась пальцем поверхности стола. Взгляд его стал еще более пристальным.
– Меня устраивает спокойствие. Я была счастлива в своем доме у реки.
– В одиночестве и всеми покинутая? Прекрасной Лин-гуйфэй не предназначено увядать в забвении.
– Не зовите меня так.
«Драгоценная супруга» Лин. Замечание Ли Тао ранило ее сильнее, чем можно было предположить. При императорском дворе даже имя ручной зверушки обретало статус официального звания. Лин Суинь попала в особый мир, и ей суждено было принадлежать ему до конца жизни. Уже очень давно госпожа Лин не вела подобных разговоров, и ей это нравилось, несмотря на колкости и опасные намеки.
Лин Суинь удалилась в изгнание, ее уделом стали одиночество и пустые, бессодержательные дни. Однако сейчас, впервые в жизни, она чувствовала себя свободной. Внезапно Суинь ощутила, как утомил ее этот обмен репликами с Ли Тао, осознала, как устала она от необходимости быть каждое мгновение настороже.
– Насколько я себя помню, любой мужчина, который встречался мне в этой жизни, хотел заполучить меня в постель или убить, – горько проговорила госпожа Лин. – Скажите мне, к какому из двух типов вы относитесь, и я буду знать, какую маску мне надеть.
Ли Тао резко выпрямился, задетый ее прямотой:
– А к какому типу относится Гао?
Она нахмурилась:
– Гао Шимин? – Несмотря на прошедшие годы, один звук его имени заставил похолодеть от страха. Это было самое худшее, что только Лин Суинь могла себе вообразить.
– Что ему нужно от вас?
– Я не знаю. Я для него ничто. – Внутренне она пылала под настойчивым взглядом наместника, задавая себе вопрос, допрашивал ли неумолимый воин людей, чью жизнь ему предстояло забрать. Или просто выполнял императорскую волю.
– Так, значит, вы вступили в схватку со старым Гао за императорский престол? – заметила госпожа Лин с нарочитой небрежностью.
– Похоже, вас это не пугает.
– При императорском дворе все заговорщики.
– Трон мне не интересен, – заявил Ли Тао.
– Я редко ошибаюсь.
Он улыбнулся, услышав ее предположение, и продолжил разговор уже с большей горячностью:
– Империя пала потому, что слишком держалась за идею одного царства и одного правителя. Сын Неба, правящий Срединным царством. Этой мечты больше не существует.
Лин Суинь поморщилась, услышав столь циничное высказывание.
– Это подозрительно похоже на измену.
Одного такого высказывания об императоре было достаточно, чтобы быть заподозренным в предательстве, но и у Ли Тао в подчинении находилась хорошо обученная армия преданных воинов. Он поднялся, и госпожа Лин заметила, что наместник так и не прикоснулся к еде или питью, осторожный даже в собственном доме. Она уставилась на тарелку, вспоминая о тех днях во дворце, когда каждый кусок мог оказаться последним.
– Это не просто похоже на измену, – возразил он, заходя ей за спину. Мурашки побежали по ее позвоночнику. – Это и есть измена.
Его длинные пальцы вцепились в спинку кресла, выражая превосходство и власть. Лин Суинь похолодела, не в силах взглянуть на него, страшась того, что может ей открыться. Его длинная тень словно поглотила ее. Пространство внезапно съежилось, и она почувствовала себя в лопушке.
– Император Шэнь объявил, что собирается сократить провинциальные армии. – Голос Ли Тао звучал холодно и тихо.
– И вы отказались выполнять его распоряжения?
– Я не позволю ему испортить все мои планы, все мои приготовления. Наши враги – кочевники – только и ждут малейшей возможности, чтобы атаковать границы империи. Стоит лишь выказать слабость.
Лин Суинь вздохнула с облегчением, когда он отступил и сторону. Цзедуши стали слишком сильными, слишком могущественными. Люди, подобные Ли Тао и Гао Шимину, прислушиваются только к себе. Она больше не желала участвовать в их играх. Пусть военачальники ведут свои битвы. Все, что ей нужно, – вернуться в дом у реки, где бы ее наконец оставили в покое и забвении. Однако даже там стало теперь небезопасно – прошлое настигло ее.
Сейчас, когда Ли Тао стоял так близко, его присутствие сковывало. Лин Суинь могла лишь размышлять о возможных способах вырваться из ловушки, в которую попала. Она могла стать любовницей Ли Тао. Судя по тому, как наместник пожирал ее глазами, Лин Суинь сознавала, что он не будет возражать. Еще даже не коснувшись его, прекрасная соблазнительница могла вполне представить себе, каким он будет любовником. Огонь и сталь. Ли Тао потребует полного подчинения, но он может стать и бесстрашным ее защитником. От одной только мысли об этом Лин Суинь ощутила тревожный холодок, смутное волнение, причину которого сама не могла понять.
Сколько же раз в этой жизни ее продавали и покупали. Нет, она больше не желала торговать собой. Только не теперь, когда наконец ощутила вкус свободы. Госпожа Лин повернулась к суровому воину, однако ей так и не удалось заговорить.
Один из стражников приблизился к ним. Ли Тао взглянул на него и быстро оставил свою собеседницу, едва кивнув на прощание. Еще мгновение назад он нависал над ней, подавляя мощью и непоколебимой уверенностью. И вот уже удаляется прочь, будто она столь незначительна, что недостойна дальнейшего внимания.
Лин Суинь проводила внушительную фигуру Ли Тао взглядом, когда тот вышел во двор. Ее вооруженный сопровождающий снова оказался рядом. Воин неподвижно стоял подле нее словно огромная скала и терпеливо ожидал, когда она поднимется. И, похоже, мог бы пробыть в том же положении до вечера, если бы госпожа Лин вознамерилась здесь остаться.
Вероятно, Гао решил использовать ее, чтобы каким-то образом уязвить Ли Тао, подумала Лин Суинь. Она отчаянно нуждалась в сведениях, однако Ли Тао открыл ей лишь ничтожную часть. Но даже этого было достаточно, чтобы Лин Суинь поняла, что ей необходимо как можно скорее бежать из этого дома. Два могущественных военачальника готовились начать гражданскую войну, в которую втянутся другие наместники провинций, да и сам император.
Она встала и направилась в свои покои. Стражнику, который неотступно следовал за ней, словно вторая тень, исполнилось, вероятно, немногим больше двадцати зим – не ветеран, но и не зеленый новобранец. Лицо его никак нельзя было назвать мягким, однако оно казалось определенно добрее, чем суровая и бесстрастная маска Ли Тао.
Расположенный во втором внутреннем дворике сад был пуст. Впрочем, не совсем. Юноша с искалеченной рукой сидел на корточках в дальнем углу, вытаскивая сорную траву. Он был таким худощавым и незаметным, что Лин Суинь не сразу разглядела его. И снова он поймал ее взгляд, прежде чем поспешно отвернуться в сторону. Когда ты слаб и зависим, подумала госпожа Лин, единственная защита – смотреть, слушать и запоминать, почти как испуганный кролик, принюхивающийся в надежде ощутить приближение волка. Всю свою жизнь она играла роль этого кролика, и главным было – не выказывать страха.
Стражник сделал ей жест, побуждая продолжить движение. Приподнял руку и указал на лестницу. Насколько тверды люди Ли Тао? Служат ли они ему за страх или за совесть?
– Как тебя зовут? – поинтересовалась Лин Суинь у воина, поставив ногу на ступеньку.
– Яо Жу Шань.
Она прислушивалась к его размеренной поступи, пока они поднимались наверх.
– Должно быть, ты совершил великие деяния, чтобы тебе доверили столь почетную должность, – рискнула предположить Лин Суинь.
Ответа не последовало. Тишина. Ей отчаянно необходимо было найти хоть кого-нибудь в этом доме, кто не был бы столь скуп на слова.
Дойдя до двери, ведущей в ее покои, госпожа Лин медленно повела плечами, уронив шаль. Тонкая ткань перепивающейся волной обвила ее тело и соскользнула на пол. Лин Суинь остановилась, давая Жу Шаню достаточно времени, чтобы наклониться и поднять шаль. Распрямившись, он поймал ее взгляд и неловко склонил голову. У него было широкое, почти квадратное лицо, на котором ясно читались обуревавшие стражника чувства. Добродетель, мерность, преданность.
Она сдержала торжествующую улыбку, принимая из его рук невесомую вещицу.
– Спасибо тебе, Жу Шань.
Преданностью можно воспользоваться. Она взглянула на стражника еще раз, открыла дверь и скрылась во внутренних покоях.
Лин Суинь еще не поняла, кто из встреченных ею слуг будет до конца верен наместнику Ли, однако ей следовало действовать как можно быстрее. Она прекрасно сознавала, чем все может окончиться. Император Шэнь и другие военачальники настигнут Ли Тао. Они прорвутся через заграждения и укрепления и сметут его армию. И если мятежный наместник сам не покончит счеты с жизнью, бросившись на меч, его вздернут на виселице.
