Текст книги "Частичка тебя. На память (СИ)"

Автор книги: Джина Шэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

9. Энджи

Будильник срабатывает как надо, в шесть, мой невроз поднимает меня за десять минут до.

Мне нужен мятный чай!

Много-много мятного чая.

Иначе я кончусь еще до третьего месяца.

Ладно, меня сегодня отпустит. Только договор подпишу, прочерчу жирным красным черту между мной и Ольшанским и все… Сосредоточусь на работе, которая будет кормить меня ближайшие восемь месяцев.

Боже, да неужели черной полосе конец? Сегодня выйду на работу. Нормальную работу с адекватным начальством. И не буду больше решать проблему потрясающего выбора – оплатить мне долг за свет или все-таки за воду? Господи, вот во всем прекрасно быть хозяйкой трехкомнатной квартиры, кроме того пункта, в котором тебе за неё нужно платить счета. И налоги!

Одежда подготовлена загодя, я одеваюсь секунд за сорок, как солдат-новобранец, которого вконец измучили деды. Меня измучило мое нетерпение.

Черные брюки, белая рубашка, серый джемпер поверх. Августовские утра прохладные, да и как я прикинула – от автобусной остановки я прогуляюсь пешком, так что возьму с собой ветровку.

Затягиваю волосы в узел на затылке, смотрю на себя в зеркало, нервно самой себе улыбаюсь.

Пальцы сводит от предвкушения.

Все– таки я – рабочий конь, я не привыкла так долго простаивать без дела.

Я хожу по своей квартире беззвучным призраком, на цыпочках, практически нигде не включая свет. И все равно на кухню, еще не успеваю я даже щелкнуть кнопкой электрочайника, бледным привидением является Ангелина.

Выражение лица у тетки – угнетающе-укоризненное.

– Ну зачем так рано вскакивать, мы поздно уснули вчера! – корит она меня.

Вот нет бы – корила Риччи. Это ведь он скулил половину ночи, мне пришлось спускаться в аптеку за берушами, чтобы уснуть. Слава богу, что аптека была в моем же доме и круглосуточная. Потом, проснувшись часа в три от пересохшего горла, я осознала, что в берушах смысла как будто нет – Риччи вполне себе заснул на коврике в прихожей.

Принять тетку я не отказалась. Во-первых, я ей пообещала помочь на время ремонта, да и не по-родственному это было – ставить перед фактом «ты мне работу не нашла, вот и иди лесом». Кто знает, когда мне еще понадобится помощь Ангелины. Не все же её знакомые – Вяземские.

И за него она даже извинилась.

Знала бы – не послала бы.

И на том спасибо. Проехали эту неприятную станцию, и больше о ней не вспоминаем.

– Хочу приехать пораньше, – отвечаю на тетин вопрос и сама ощущаю свое напряжение, – посмотреть базу, работников… Я там была раньше, но как клиент, не как сотрудник. Да и ты сама знаешь – вовремя не существует. Ты или приехал раньше, или опоздал. А первый день – единственная возможность оказать первое впечатление. Это очень важно.

Производить первое впечатление я собираюсь не на Ника. На хозяина клуба. Возможно. Если он, конечно, будет.

С Ником все… И первое, и последнее впечатление уже произведены, все выводы сделаны, вооруженный нейтралитет – наше все.

Ангелина не очень рада раннему подъему, но благостно кивает, явно одобряя мой подход.

– С богом, девочка, с богом…

Ох, лучше бы она обошлась без пожеланий. Я что-то с каждой секундой начинаю волноваться все больше.

Только бы Ник не передумал.

В свете последних событий, я уже даже не знаю, чего от него ожидать.

Раньше он от своих слов не отступался. Но и не угрожал мне ни разу…

А еще – надо, чтобы он мне поверил.

Чтобы не было потом претензий, что я оставила ребенка, чтобы помешать отношениям с его принцессой.

Нет уж. Я буду держаться от них как можно дальше. Как только смогу.

Хотелось бы, чтобы все сегодня прошло идеально. Прямо без сучка и задоринки.

Увы, моим планам не суждено сбыться. Я даже из квартиры выйти не успеваю. Только в прихожую.

Чтобы собственными глазами увидеть, что ночью шпиц Ангелины успокоился не просто так. Он снял стресс на паре моих любимых оксфордов. Тех самых, которые я вообще-то планировала надеть сегодня.

Блин!

– Ну вот чего ты душу тянешь, Анжела! – тетка ворчит и никак не унимается. – Напишешь сколько стоит, отдам я тебе деньги за обувь…

Совесть у неё, конечно, подгорает.

Я ведь молчу. Просто пытаюсь спасти положение с помощью щетки для замши. Некоторым людям и недовольное молчание поперек горла.

Ну вот что тут скажешь – я просто знаю, что именно эти ботинки она мне компенсировать не сможет. В конце концов, я их покупала, когда работала в Рафарме, и тогда я могла себе позволить некоторый… шик. Итальянскую кожу, там…

Спрашивать цену этих ботинок с тети у меня язык не повернется. Для неё это месячная зарплата.

Ладно. Не последние ботинки. Есть и другие – менее универсальные и совершенно непрактичные, если уж быть честной. С белыми, выпендрежными, такими маркими вставками сверху.

Конечно, лодочки на невысоком каблучке я прихватываю с собой, но пешие прогулки лучше все-таки осуществлять на плоской подошве.

Остальную обувь я убираю от греха подальше с глаз вездесущей псины. А то этак я совсем босая останусь.

– Запасные ключи в ящике комода, – сообщаю тетке напоследок.

Ей нет нужды выходить так рано, это у меня по плану сначало метро, потом автобус и пеший заход.

Ботинки неудобные. Это я ощущаю особенно остро, когда ползу в сторону клуба под дивную тяжесть в слегка отекших ногах.

Мне кажется, я рада даже токсикозу. Легкой тошноте, усугубляющейся от запаха обычной гречки. Настолько даже не надеялась когда-то ощутить это вновь.

Нет, определенно нужно будет подробнее разузнать про транспорт для работников. Сомневаюсь, что они каждый рабочий день начинают с пеших прогулок.

Хотя я, конечно, сама виновата, это же мне приспичило приехать пораньше – познакомиться.

Пообнюхаться.

Глянуть на персонал Артемиса критичным взглядом не клиента, а той, кого уже через пару недель работы здесь будут нежно любить исключительно сквозь зубы.

А посмотреть есть на что.

Охранника на пропускном пункте нет. В девять утра.

Просто блестяще.

У кого тут будет много работы? Правильно, у тех, кого я буду строить.

Нет, конечно, можно сказать – да кому оно надо, в пятницу, с утра, ехать к лошадям, но ведь есть же любители.

И какие-то клиенты на базе точно есть, я замечаю фотографа с тремя моделями, которые стоят у одной из конюшен и кого-то ждут. Личики у моделей недовольные.

– Вы кого-то ждете? – я обращаюсь к фотографу, и он окидывает меня критичным взглядом. Опознать во мне сотрудника сложно, строго говоря – я им не являюсь пока что, я пока просто прицениваюсь.

– Инструктора и конюха, – раздраженно роняет фотограф, поудобнее перехватывая штатив, – инструктор ушла за ним двадцать минут назад. И пропала. Кудрявая такая девица. Назвалась Олесей.

Да, знаю такую. Не бог весть что, но раньше она себе таких фортелей не позволяла.

– Сейчас я её поищу, подождите чуть-чуть, – я любезно улыбаюсь, а мужчина недовольно кривится.

– Конечно, подожду, какой у меня выбор? Но если это попытка слупить с меня побольше денег за время аренды, то я вам такой скандал устрою…

На самом деле искать приходится недолго. Искомая Олеся находится у поля для стипль-чеза. В компании еще шести таких же девиц, восторженно таращащихся, как гоняет по кругу и взмывает над барьерами один широкоплечий жокей.

Блин, и вот это все в начале рабочего дня.

Нет, определенно этому коллективу меня не хватает.

10. Энджи

За группой сотрудниц я наблюдаю ровно три минуты, отслеживая время по часам. За это время отчаянно рисующийся наездник успевает пролететь треть поля и приблизиться к сектору «болельщиц». Девушки определенно оживляются.

Что ж, у них был шанс разойтись самостоятельно.

– Олеся, вас по-прежнему ожидает клиент, – ровно произношу я, останавливаясь в трех шагах от веселой компании. Есть такая волшебная тональность негромкого спокойного голоса, которая заставляет перекрикивать даже орущую музыку на дискотеке, не то что чужую болтовню. Секрет прост. Нужно говорить не с человеком. А с его совестью, которая хоть и спрятана, но болит! У неё очень хороший слух.

Окликнутая мной девушка оборачивается, недовольно кривя пухлые губы. Окидывает меня скептическим взглядом.

– Вы вообще кто? Я вас не знаю.

Нет, я не надеялась, что она меня помнит как клиентку. Хорошо, что нет. Это мне даже на руку.

Бросаю взгляд на циферблат на запястье.

– Я ваш без пятнадцати минут администратор, Олеся. Мне напомнить вам, у какой конюшни вас дожидаются, или у вас все не настолько плохо с памятью?

– Без пятнадцати минут? – уточняет вторая девушка, тоже тренер по верховой езде. – То есть вас еще в штат не взяли? Не помню, чтобы вас представляли.

– Можете подождать, пока представят, – я улыбаюсь так, что моя оппонентка прикусывает язычок, – только в этом случае наше знакомство будет сопровождаться штрафными квитками для всех, кто в рабочее время был замечен праздно шатающимся по территории клуба.

Молчаливая пауза после – как проверка на вшивость. Вот только железобетонная уверенность – это безотказный инструмент в битве с подчиненными. До тех пор, пока ты сам не чувствуешь в себе слабину – ты и будешь вожаком стаи.

– Пойдемте, девочки, – нехотя роняет Олеся и быстрым шагом удаляется в сторону конюшни, где её ждут.

За первой бегущей крысой разбегаются и остальные. Я фыркаю – просто не могу удержаться от наполняющего меня триумфа.

– И кстати, если мне не изменяет память, все сотрудники должны носить бейджи, – повышаю голос я. Ни у одной из «зрительниц» бейджиков не было. А меж тем они нужны для того, чтобы клиент не гадал, кто из сорока человек болтающихся по территории между тренировочными полями и конюшнями действительно сотрудник.

Кто-то презрительно хмыкает, но на больший вяк решимости не хватает.

Ну, если ты меня не возьмешь, Ник, то я точно пойду к теткиной знакомой секретарем, а сюда буду опять приезжать по выходным и злорадствовать над муками того, кто займет мое место.

– Эй! Ты кто такая, что разогнала моих девочек? – недовольный голос звучит за моим плечом.

С поля.

Я разворачиваюсь, встречая скептический взгляд всадника-понтореза.

Клиент? Или еще один работник, уклоняющийся от своих обязанностей?

Из-под шлема выбиваются влажные темные пряди, нос – породистый, губы недовольно поджаты. Мужик относительно взрослый. На год или два старше Ника. Но не сравнить. От этого персонажа прямо за километр несет безалаберностью. Вечный мальчишка, из тех, кто никогда не наиграется мускулами перед девчонками.

Наверное, все-таки клиент. Или тренер, работающий с вип-клиентами.

Конь под ним нетерпеливо пляшет, явно досадуя, что его оторвали от такой увлекательной тренировки.

– У девушек есть свои рабочие обязательства, – нейтрально поясняю я, – и у всех остальных сотрудников тоже. Боюсь, что вам для выступления придется поискать более свободную публику. А теперь прошу меня извинить, я тороплюсь.

Я его запомнила. Запомнила, кого следует взять на карандаш, если он окажется сотрудником. Надеюсь, это не самый продуктивный тренер клуба, а то очень грустно будет его увольнять.

– Эй! Я тебя не отпускал вообще-то!

Забавно. Он меня не отпускал. Считает, что имеет право мной распоряжаться? Что ж, оставлю его вопрос без ответа. Ибо пока что меня тут даже Ник «отпускать» не имеет права. Трудового-то договора нет.

Догоняет меня этот барин даже слишком быстро. Я даже останавливаюсь, чтобы убедиться, что конь не брошен без присмотра. А то знаю я этих… хозяев жизни. Таким вообще плевать на лошадей, они здесь как статусные игрушки. Как машина, только жрет. Поэтому оставить лошадь на «погулять» они могут очень просто.

Нет, вряд ли тренер бы бросил коня во время тренировки.

Но если это все-таки он, я уже готова написать на него большую и длинную докладную. Этот конь… Боже, да он же легенда. Был, есть и остается ею. Как можно обращаться с ним вот так, будто он – перчатка, которую чуть что можно просто сдернуть с руки и бросить на лавочке?

Любой чемпион – это престиж клуба. Чем больше в клубе чемпионов – тем больше у него клиентов-толстосумов, которые очень ведутся на пафос и не жалеют денег на элитное хобби.

Именно поэтому я тихонько выдыхаю, когда вижу, что гордость клуба, поджарого вороного Амиго, чемпиона по последним соревнованиям по стипль-чезу, уже уводит конюх.

– Детка, у тебя вообще все в порядке со слухом? – нахал в очередной раз нарушает все границы приличий и бесцеремонно похлопывает меня по плечу. – Я тебя спрашиваю, кто ты такая? И откуда вообще взялась, такая борзая?

Все больше поведение этого настырного мужика напоминает поведение клиента, которому все вокруг должны и обязаны.

Взгляд на него я перевожу без лишней спешки. Конфликт мне не нужен, если это клиент с деньгами, а иной не потянул бы занятия на Амиго – терять его все-таки лучше не стоит.

– Извините, – выведя тон в температурный режим «чуть выше нуля» озвучиваю я, – я – менеджер по персоналу. У сотрудниц, составлявших вам компанию, много работы. Я могу вам чем-то помочь?

– Ну, если ты готова орать восторженные кричалки вместо них – так и быть, будем считать тебя прощенной, – нахал щурит на меня свои бесстыжие, светло-ореховые глаза, – можешь занимать их место, а я продолжу…

– Прошу меня простить, но это, увы, помешает мне выполнять мои непосредственные обязанности, – вежливая улыбка изгибает мои губы, – если других пожеланий нет, извините, меня ждет директор этого клуба.

Я знаю тысячу историй о том, как может неадекватно среагировать клиент на любое самое вежливое обращение.

Да боже, я стажировалась в гостинице, я видела малолетку, который качал права и требовал заселить его без паспорта, потому что у него папа – мэр какого-то провинциального городочка и «знаете, что он с вами сделает?».

Мужик же смеривает меня изучающим вглядом и убирает руку с моего плеча. Дивно.

Не дивно то, что он снова меня догоняет, совершенно не желает отставать.

– И давно ты тут работаешь, киса? Что-то я тебя здесь раньше не видел, – продолжает доканываться до меня мужик. Развязный тон, бесцеремонное обращение… Эх. А ведь показался мне слегка адекватным, после того как убрал свою клешню. Надо ж было ему испортить то краткое приятное впечатление, что умудрился каким-то чудом оставить.

– С сегодняшнего дня, – спокойно роняю я. Пусть несколько опережаю события. Если Ник там передумал, будем считать этот заход по дрессировке его раздолбаев предупредительным выстрелом. Да и…

Ну нет.

Если все так, как я вижу – ему тут нужна не только я, но и парочка моих клонов. Чтобы точно справились в оперативные сроки. Иначе потопнет этот Титаник, и Ника за собой утащит.

– Может быть, вам стоит продолжить вашу тренировку? – предлагаю я, нежно заколебавшись ожидать, пока мой нежданный попутчик отвалится сам по себе.

Тем более, что к зданию непосредственно администрации я уже подошла. Только и осталось, что по ступенькам забежать вверх.

– Хочешь сказать, что я недостаточно хорош? – мужик выговаривает это чуть ли не с обвинением, явно намереваясь в случае моего отрицания удариться в обвинения «да ты ничего не понимаешь, понаберут тут всяких с улицы».

– Настоящий профи всегда найдет, где улучшить свои показатели, – спокойно возражаю я, уклоняясь от необходимости облить клиента ведром фальшивой лести.

Нет, это слишком тонко…

Он не отстает. Я же поднимаюсь на крыльцо, мне действительно некогда по десять раз объяснять, где кого ждут. Сам приклеился, сам и отвалится. Ну, если вздумает устроить скандал из-за того, что я «разогнала ему девочек» – придется извиниться еще раз.

Иногда это бывает необходимо. Клиент всегда прав и вот это все.

Когда я впервые за несколько недель вижу Ника, я с трудом справляюсь с желанием замереть как олень в свете фар. Черт тебя задери, Ольшанский, почему на тебе настолько здорово сидят деловые костюмы?

И как эта дурочка-секретарша, которую ты отчитываешь за ошибки в составленном деловом расписании, до сих пор не сгорела со стыда?

Хотя, вижу, вижу – она пытается…

Анжела, у тебя, кажется, опять прорвало трубу. Иначе откуда хлещет вся эта ваниль? Сантехника, пол-царства за сантехника!

– Доброе утро, Эндж, – Ник нейтрально, но все-таки улыбается при виде меня, – доброе утро, Артем Валерьевич. Вы уже познакомились?

– А? – я оборачиваюсь к вошедшему за мной мужику – единственному кандидату на того, кого могут назвать именем Артем. Сама понимаю, что мои глаза несколько глуповато округляются. Встречаю ставший совершенно ехидным взгляд карих глаз, но все-таки спрашиваю. – А вы вообще кто?

Он не отвечает, только улыбается, торжествующе и даже слегка с угрозой. Будто я – кусок яблочного пирога, который только что подали к его обеду. Отвечает Ник. Буднично, между делом, как давая справку.

– Артем Валерьевич Тимирязев, хозяин клуба.

Ох, блин!

Лучше б он был скандальным клиентом!

11. Энджи

Не то чтобы я сейчас о чем-то жалела.

Но, возможно, вот хозяину-то клуба о своей должности говорить было и преждевременно…

Он, получается, слушал, как я ему лапшу на уши вешаю, да еще и добавки просил.

В любой другой ситуации я бы вздернула нос и решила – ну, если он откажется от моей персоны – сам дурак, но…

Блин, это мой единственный шанс получить нормальную работу.

И я хорошо знаю свое положение: от двух полосок до очередной претензии из управляющей компании, ожидающей меня дома в почтовом ящике.

Я и вклинилась в эту чертову историю с инструкторшей только из-за клиента, который явно уже был близок к точке срыва. Фотограф уж больно известный, скандал от такого действительно ляжет на клуб жирным, практически несмываемым пятном.

Если бы не это – черта с два я бы открыла рот до представления персоналу.

Нет, определенно, благими намереньями вымощена дорога в ад. Вот он мой ад – стоит, смотрит на меня, тянет с тем, чтобы послать меня к черту. Ему определенно нравится, как поет на ветру та струна, что удерживает меня над пропастью.

Впрочем…

Может, не все для меня потеряно?

Тимирязев же изволит молчать и сверлить меня выжидающим взглядом. Настолько, что и Ник, и его секретарша не вмешиваются в нашу перестрелку взглядов и все, что звучит в комнате – гудение кондиционера.

Что ж, погибать – так с музыкой.

Назад все равно уже ничего не открутишь, нужно играть с теми картами, что нагребла. Даже если все они – шестерки, и ни единой козырной.

– Ну что, мне сходить за флажком и занять свое место на трибуне, – я насмешливо приподнимаю бровь, – вы впишете это в мою рабочую инструкцию отдельным пунктом, Артем Валерьевич?

Тимирязев фыркает, так громко и неприкрыто, что это кажется каким-то громом среди ясного неба. Пружина внутри меня, туго скрученная, напряженная, удивленно вздрагивает.

Смеется? Правда, что ли?

Если по-настоящему смеется, значит, по крайней мере, расположен не враждебно.

– Ты был прав, Ник, – Тимирязев проходится по мне с головы до ног критичным взглядом, – зубастая, въедливая, бесцеремонная. То, что нам нужно. Эта не будет мямлить и просто просиживать штаны за зарплату.

Тимирязев оценил меня! Нет, я знаю, что уверенность в себе – это очень важно, это базис, на котором держатся все нюансы управленческой деятельности. Но боже, за год без нормальной работы я категорически от этого отвыкла. Даже чувствовать себя уверенно перестала. Действовала, исходя из тех способов общения с подчиненными, что были мне известны.

Но даже в том же случае с Олесей – я не была уверена, что мое распоряжение сработает.

Сыграло во многом и то, что я четко обозначила свое неопределенное положение и возможные санкции. Проходи я целый день, а после – просто выкати штрафы всем прокосячившим – то в коллективе я бы стала кем-то вроде всем ненавистной крысы, которая фальшивит и бьет из-под тишка. А честность – играет мне на руку. В любом случае.

– Значит, договор подписываем? – в голосе Ника мне мерещится облегчение, аналогичное свалившемуся на меня.

– Подписываем, – Артем Валерьевич прокручивает на пальце шлем для верховой езды, разворачивается к двери, по пути подмигивает мне, – еще увидимся, кисуля. А флажок заведи. Кто знает, вдруг пригодится? У нас тут скачки через две недели. Всех, кто не будет за меня болеть – точно уволю.

Я позволяю себе сжать пальцами переносицу, только когда за Тимирязевым закрывается дверь.

– Кисуля? – бросаю вопросительный взгляд на Ника. – Он со всеми такой, я надеюсь? Это часть его образа?

– Что-то вроде… – Ник с каким-то очень сложным лицом таращится на дверь, закрывшуюся за Артемом Валерьевичем, но спустя пару секунд все-таки встряхивается, – давай-ка живее в мой кабинет, Эндж. Займемся делом. Ко мне скоро зайдут.

Есть что-то весьма понятное в его тоне, что не оставляет никаких возможных двойных трактовок. Слишком тепло для рядового сотрудника или делового представителя.

Зайдет его принцесса.

Надо же, я смогла спокойно улыбнуться этому факту.

Курс выбран твердо. Наш вариант – хорошая зарплата и соцпакет. А мужики – могут идти лесом. Все. Даже этот!

Кабинет Ника – большой, светлый. Здесь много темного дерева, и в сочетании с общей светлой эстетикой помещения это создает нужный контраст твердости и спокойствия. У меня даже возникает смутное ощущение ностальгии, будто я вернулась домой после долгого путешествия по дальним странам.

Нет, Энджи, ты не вернулась. Даже думать об этом забудь. Нельзя упасть в уголок того дивана и, свернувшись там клубком, зачитывать отчет в неформальной обстановке.

Больше нельзя.

Я цепляюсь взглядом за заваленный бумагами стол. Кажется, здесь можно кого-то похоронить, если положить его у стола и все это свалить сверху.

Свободна только «ножка» буковки Т, которую и представляет собой рабочий стол Ника и приставленный к нему сбоку блок для планерок.

– Присаживайся, – Ник указывает мне на стол, коротким движением подбородка, – не обращай внимания на беспорядок. Я все еще разбираюсь с состоянием дел.

– Все очень плохо?

Даже с учетом того, что Ник старательно держится в формальных рамках общения, гримаса у него получается очень красноречивая.

– Ага, полный трэш, поняла! Но когда они успели?

Я помнила Артемис очень уровневым местом. Конечно, здесь были доступны разные варианты досуга, и можно было просто приехать покататься, можно было снять номер в гостинице или арендовать коттедж на все выходные.

И сотрудники тут были вышколенные, выдрессированные, любо дорого взглянуть. Такого, чтобы инструктор, взявший на себя конкретного клиента, взяла и просто про него забыла – не было. Ну и это же нонсенс!

– Ты же помнишь Маргариту Аристарховну? Хозяйку клуба? Это было её детище.

Я киваю. Маргариту Баринову я знала. Женщина-миллиардер – таких в Москве немного. Любая амбициозная стервочка вроде меня мечтает хоть капельку оказаться на неё похожей.

– В прошлом году у неё начались большие проблемы с бизнесом, – Ник неопределенно морщится, явно не стремясь встать на сторону старой знакомой, – история там мутная, но её сын с очень громким скандалом оказался посажен глубоко и надолго.

– С её-то деньгами? Она не вытащила?

– Сажали тоже люди с деньгами, – Ник обошел стол, открыл один из ящиков, вытянул оттуда какие-то распечатки.

Надеюсь, это то, о чем я думаю?

– И что было дальше? – я все еще хочу услышать историю до конца.

– Баринова распродала практически все свои объекты, пытаясь удержаться на плаву. Сейчас, говорят, уехала куда-то в Италию и не вылезает оттуда. Но суть не в этом. Артемис тоже пошел с молотка. Ну, а новая метла…

– Новой метлой был Тимирязев?

– Артем купил клуб недавно, – Ник покачивает головой, – по уже сбитой цене, потому что новый хозяин за полгода умудрился уронить рейтинг клуба с пяти звезд на жалкие три с четвертью. Сменил большую часть персонала. Выгнал тренеров-чемпионов, потому что они были дорогие. Понабрал всякой швали. Кто-то из этой швали сжег десятую конюшню.

Боже…

Я аж зажмурилась от этого. Пожар. На конюшне. Страшнейшее дело и какое больное.

– Были жертвы?

– Пострадавшие среди персонала, четыре лошади погибли, еще три – уже не годятся для скачек, да и для работы. Живут только на средства спонсоров. Тимирязев пытается спасти положение. Он выкупил клуб, вернул часть персонала, кого еще удалось вернуть, но дисциплина и уровень обслуживания по-прежнему не на высоте. Нам нужно спасти этого утопающего.

– Это не утопающий, – критично заметила я, прикидывая объемы клуба, – это Титаник, Ник, – сорвалась и прикусила себе язык, тут же поправляясь, – Николай Андреевич.

Дайте мне, пожалуйста, линейку. Я сама дам себе в лоб.

– А ты думала, все будет просто? – спокойно хмыкает Ник и кладет передо мной свои распечатки.

Мой трудовой договор!

Боже, мне кажется, от листов исходило какое-то небесное свечение!

Договор, конечно, стандартный, но я все равно впиваюсь глазами в буковки, вычитывая каждый пункт. Дурная привычка. Но если тут есть подвох, я хочу о нем знать до подписи!

Сосредоточиться не удается. Меня отвлекает торопливый стук в дверь. Даже поворачиваться не хочу. Помню ведь, кого он ждет.

– Ник, прости меня пожалуйста, мне надо срочно, чтоб ты подписал эти ведомости.

Женский голос, как я и думала. Мягкий. Что самое ужасное – знакомый!

Я поднимаю глаза от договора на Ника, надеясь, что все не так плохо.

Ай! Его теплая улыбка адресованная той, кого я не вижу – как оплеуха. Так он смотрит только на тех, кто ему не безразличен.

Может, я обозналась? Поворачиваюсь в сторону двери.

А там уже вовсю таращится на меня…

Да-да, та самая Юля, с которой мы болтали в женской консультации. Та самая, которая точно знает мой срок – я ей сама сказала.

И она – девушка Ника! То есть повода поболтать о новой сотруднице у них более чем достаточно.

Земля под моими ногами начинает дымиться.

Моя легенда может сгореть еще до того, как я её озвучу!