Текст книги "Кромешная ночь"

Автор книги: Джим Томпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

7

Шериф поджидал меня в гостиной. Когда я вошел, он начал привставать с кресла, уже поднялся на пару дюймов, словно собираясь поздороваться за руку. Но тут же плюхнулся обратно, а я сел напротив.

– Извините, что заставил ждать, – сказал я. – Я был в пекарне, подыскивал себе вечернюю подработку.

– Ага, ага, – закивал он. – Мисс Руфь мне так и сказала: он, мол, скорей всего, в пекарне, но, когда я туда заглянул, тебя там уже и след простыл. И как, нашел работу, да?

– Да, сэр, – сказал я. – Правда, я еще не приступил, но…

– Ага, ага. Планируешь, значит, остаться? Посещать колледж и все такое?

– Ну да, а что? – удивился я. – За этим я сюда и приехал.

– Ага, ага, конечно, – опять врастяжку произнес он. – Что ж, я надеюсь, все так и будет. У нас вполне симпатичный маленький городишко. Симпатичный уютный колледж. И мы хотим, чтобы таким он и оставался.

Я посмотрел ему прямо в глаза, нахмурился.

– Вообще-то, шериф, мне здесь не очень нравится, – сказал я. – На самом деле я много бы дал за то, чтобы в глаза не видеть ни вашего городишки, ни этого колледжа. Но поскольку я уже здесь, я останусь. А если вам пришла на ум хоть какая-нибудь причина, почему я оставаться не должен, то вы уж, пожалуйста, будьте так добры, расскажите.

Он тяжело сглотнул. Не привык он, чтобы с ним так разговаривали.

– Я, кажется, не говорил ни о каких таких причинах; тебе не послышалось? Может, лучше ты мне расскажешь, не приходит ли на ум какая-нибудь такая причина тебе.

На это я даже отвечать поленился.

В некотором изумлении он лишь прочистил горло. Через мгновение взгляд шерифа дрогнул, и он одарил меня смущенной улыбкой.

– Да тьфу ты! – пробормотал он. – Не могу понять, какого лешего мне взбрело накинуться на тебя, да еще в таком тоне! Наверное, хотел тебя помучить, потому что уже так долго держу в себе добрые вести, что они успели прокиснуть и створожиться. С тобой так не бывало? Тебе надо человеку что-то доброе сказать, ты его ищешь, ищешь, найти не можешь, и уже…

– Добрые вести? – переспросил я. – Какие такие добрые вести?

– Пришли ответные телеграммы из Аризоны. Не помню, чтобы мне когда-нибудь за один раз про человека столько хорошего рассказали. Такое впечатление, будто судья и начальник полиции наперебой старались, задавшись целью перещеголять друг друга.

– Ну, они очень достойные джентльмены, – сказал я.

– Наверное. Да и какие же они могут быть еще! – серьезно согласился он. – Когда такие два выдающихся человека кого-либо так явно поддерживают, я не понимаю…

– Чего вы не понимаете? – спросил я.

– Да нет, ничего. Это я, скорее, сам с собой разговаривал. Есть у меня такая дурная привычка. – Он встал, хлопнул себя шляпой по бедру. – Что у нас там еще? Говоришь, собирался съездить на выходные в Нью-Йорк?

– Завтра или в субботу, – подтвердил я. – Если вы не против.

– Конечно, конечно, с чего мне быть против? Пожалуйста! Вперед!

Он подал руку и сильно пожал на прощание мою ладонь.

Я пошел наверх и едва коснулся головой подушки, как в комнату проскользнула Фэй.

– Карл, я не помешаю? Что там?.. Чего он хотел?

– Да ничего особенного. Так… – Я подвинулся на кровати, освобождая место, чтобы она могла присесть. – Он зашел сообщить, что из Аризоны получены все надлежащие подтверждения.

– Правда? А сам так странно себя вел! Карл, я подумала, что…

– Слушай, а не в тебе ли дело? – предположил я. – Ты ему, когда он меня искать пришел, случайно скипидаром нигде не мазнула? Соли на хвост… Нет?

– Н-нет! – Сказала и тут же засомневалась. – Ну, то есть, естественно, я не люблю, когда копы около нас кругами ходят, машины свои ставят перед домом, но… в общем-то, я уверена, что ничего такого особенного ему не говорила.

Вот за это я бы всерьез ручаться как раз не стал.

– Полагаю, Кендалу тоже не очень понравилось, что он приперся в пекарню, – сказал я. – Наверное, вот в чем финт. Большому начальнику там сильно накрутили хвоста.

– А может, дело в чем-то другом?

Я пожал плечами:

– Не знаю. Вряд ли. А с Джейком ты как-нибудь разобралась?

Ее глаза вспыхнули и погасли.

– Не хочу даже и говорить о нем.

– Да я тоже не хочу, – давя зевоту, пробормотал я. – Мне и вообще говорить не очень хочется. Я бы лучше поспал.

– Что ж, – вставая, усмехнулась она. – Почуяла курочка кыш, снялась и полете-е-ела-полетела-полетела… Между прочим, скоро ужинать, зайка.

– Есть пока что-то не хочется, – сказал я.

– А можно и сюда принести. Соберу тебе ужин на подносе, что-нибудь через часик, а?

– Ну… – нахмурился я.

– Очень даже будет нормально. Кендал уберется обратно в свою пекарню (ему, по идее, туда бы и кровать перенести), а Руфь будет на кухне занята по горло. Уж это я обеспечу.

Я кивнул.

– Ладно, давай тогда через часик.

Ушла. А я закрыл глаза, стараясь не думать ни о Кендале, ни о шерифе, не говоря уже о Боссе или Кувшин-Варене.

Час спустя я все еще старался, но тут она толкнула дверь и вошла со своим долбаным подносом.

На нем был, кроме прочего, прикрытый салфеткой стакан, в стакане до половины налито виски. Виски я выпил и сразу почувствовал голод.

Обед оказался хорош – тушеная говядина с овощами и на десерт яблочный пирог. Я ел, а Фэй развалилась на кровати, сцепив и закинув за голову руки.

Ну вот, допил кофе. Плюхнулся поперек кровати рядом с ней, обнял и притянул ее к себе.

– Карл…

– Я тут, – отозвался я.

– Сегодня утром – это ты всерьез? Насчет того, чтобы мне… чтобы нам в Нью-Йорк съездить.

Я молча достаю из кармана бумажник, вынимаю две двадцатки и сую их ей за вырез платья.

– Ой, Карл, зайка! – Она аж задохнулась. – Скорей бы!

Я рассказал, где меня найти: есть один отель на Западной Сорок Седьмой, там меня дожидался заранее снятый номер.

– Я еду завтра в первом часу дня, – объяснял я, – а вернусь поздней ночью в субботу. Ты появляешься в субботу утром, а сюда вернешься вечером в воскресенье. И не забудь предупредить сестру.

– Не забуду, зая. – Вся напружиненная, она резко села. – Я буду внимательна к каждой мелочи. Джейку скажу, что это сестра прислала мне на дорогу денег и…

– Хорошо-хорошо, – перебил я. – Просто будь осторожна, и хватит об этом.

Вынув из лифчика деньги, она расправила купюры на колене. Затем аккуратно сложила и сунула опять между грудей.

– Какой ты милый, – проворковала она, склонив голову на мое плечо. – Ничего, что приходится ждать? Ты еще не замучился, а, зайчик?

Я не замучился. Я, конечно же, был не прочь (а кто, интересно, бывает «прочь» в такой ситуации?), но нетерпение меня не распирало. Просто есть некий ритуал, который надо исполнить, чтобы сделка получилась прочнее.

– А что, было бы много проку, если б замучился? – спросил я.

– Ну-у, где-то да-а, – несколько вкось кивнула она. – Но ты пойми: конечно, я далеко не такая уж правильная, не все делаю как положено, но пуститься во все тяжкие прямо здесь… чтобы у нас все началось в доме Джейка?.. Но если ты настаиваешь, я – конечно, но…

– Да ладно, все путем, – сказал я.

– Ты не обиделся, Карл? Ну, ты ведь понял, что я хочу сказать?

– Думаю, да, – подтвердил я. – И это очень разумно. Но я не знаю, как долго еще я буду способен оставаться пай-мальчиком, если ты сию же секунду не выметешься вон.

Склонив голову чуть на сторону, она хитро на меня посмотрела.

– А что, если я передумаю? – проговорила она. – Что, если ночью проснусь, и…

Я сделал выпад, будто бы схватить. Смеясь, она отпрыгнула к двери. В дверях поджала губы и, прошептав: «Доброй ночи, зайчик», упорхнула.

Ночь прошла спокойно. Утро тоже – тишь, гладь, ничего необычайного. Встал около девяти, когда Кендал и Руфь уже ушли, и сам себе собрал завтрак. Ел с чувством, с толком, думал, что и Фэй ко мне присоединится, но нет. Тогда я сам помыл посуду и ушел на железнодорожную станцию.

Лонг-Айлендский почтово-багажный в тот день превзошел сам себя. Прибыл в Нью-Йорк всего с часовым опозданием. Я забрал купленный костюм и зарегистрировался в отеле. В шесть вечера из уличного автомата позвонил Боссу. Потом прогулялся до угла Сорок Второй и Бродвея, там в кафе подождал.

Кувшин-Варень остановился против кафе ровно в семь. Я сел к нему в «кадиллак», и мы поехали к Боссу.

8

О нашем Боссе вы, конечно, наслышаны. Его знают все. Месяца не проходит, чтобы в газетах о нем не появилась очередная история с обязательным фото. То он держит ответ перед какой-нибудь правительственной комиссией. То присутствует на большом политическом приеме – смеется и болтает с теми самыми людьми, которые всего месяц назад вызывали его на ковер.

Босс крупный бизнесмен. Контролирует транспортные компании, винокурни и нефтеперегонку, ипподромы и оптовые базы, кредитные учреждения и новостные агентства. Он чуть не самый значимый в стране работодатель, не признающий ограничений на рынке труда, но не потому, что он против борьбы рабочих за свои права. Наоборот, входя в состав правления нескольких прославленных отраслевых профсоюзов, он поддерживает многие их начинания и регулярно получает письма от профсоюзных вождей, в которых они благодарят его за «неоценимый вклад в американское рабочее движение».

Босс контролирует ипподромы – и в то же время лоббирует законы, направленные против игры на бегах. Свою поддержку этих законов ему легко доказать, а вот то, что он контролирует ипподромы, как докажешь? Контролирует винокурни? А чем вы это подтвердите? Ведь он так поддерживает борьбу за трезвость! Держит в руках кредитные компании (то есть тех, кто возглавляет эти компании непосредственно) и одновременно продвигает законы, ограничивающие произвол ростовщиков.

В тридцатые годы Босс щедро жертвовал на защиту «мальчишек из Скоттсборо» – вы помните, конечно, шумевшую с тридцать первого по тридцать седьмой год историю про беспризорников-негров, которые якобы изнасиловали двух белых девушек-бродяжек в товарном поезде. Три раза Верховный суд отменял решение присяжных. И три раза присяжные вновь приговаривали пацанов к смерти на электрическом стуле. Ни логика, ни здравый смысл не могли оградить их от банального оговора. Всего лишь потому, что дело было на Юге, в Алабаме.

И он же всячески, вплоть до внесения залога, способствует тому, чтобы головорезы из ку-клукс-клана не сидели в тюрьме подолгу.

Никто и никогда ни в чем его не уличил.

Слишком он велик и могуч: везде у него лапа и со всех сторон крыша. Только попытаешься на него что-нибудь подвесить – глядь, не донес: только что вот оно в руках было, а уже ничего и нету.

Босс жил в районе Форест-Хиллз в большом кирпичном доме с гранитным цоколем. Женат он, конечно, не был (хотя почему я сказал «конечно», честно говоря, сам не знаю), а единственной в доме прислугой был встретивший нас и впустивший широкомордый и квадратный «бой», японец.

Бой проводил нас в библиотеку-гостиную, где ждал Босс. Встретив нас стоя, при виде меня Босс разулыбался, долго тряс руку, спросил, как я добрался с Запада, и сказал, что видеть меня для него радость невыразимая.

– Жаль, в прошлый раз не поболтали – вы так быстро укатили в Пиердейл! – сказал он своим мягким проникновенным голосом. – Но я это не к тому, чтоб непременно лезть со своими советами.

– Ну, я решил не терять времени, – объяснил я. – Тем более что семестр в колледже давно начался.

– Конечно. Естественно. – Он наконец отпустил мою руку и указал на кресло. – Зато теперь вы здесь, и это главное.

Он сел и, продолжая улыбаться, кивнул Кувшин-Вареню:

– Как замечательно! Согласен, Мерф? На эту работу лучшего специалиста, чем Бигер Малый, нам в жизни не найти. Помнишь, я говорил тебе: ищи! – этот парень стоит любых затрат и усилий!

Кувшин-Варень утвердительно хрюкнул.

– А ничего, если я спрошу, как это вам удалось? – поинтересовался я. – Как вы меня отыскали?

– Да ничего, спрашивайте. Только, боюсь, в моем ответе вы не найдете для себя ничего особо любопытного.

– Да я, типа, не очень-то и любопытствую, – сказал я. – В смысле, думаю, я и сам уже сообразил. Здесь, на Востоке, я горел синим пламенем, да еще и некоторые проблемы с легкими…

– А еще с зубами и с глазами не меньшие…

– Вот вы и догадались, что иначе как на Запад мне деваться некуда. А там я должен буду тянуть лямку на какой-нибудь не шибко квалифицированной работенке, и желательно на свежем воздухе. Глаза и зубы я поправил – не там, где жил, а несколько поодаль, – да и на то, чтобы создать себе хорошую репутацию, трудов не жалел. И в итоге…

– Да все, наверное, достаточно? – хохотнул он, вновь радостно заулыбавшись. – Зубы и контактные линзы – вот главный ключ.

– Но ведь полиции было известно про меня все то же, что и вам. Даже, наверное, побольше. Если найти меня сумели вы, почему же не смогли они?

– Ах, полиция, полиция, – усмехнулся он. – Бедняги. У них неразбериха, отчеты, нагоняи, всевозможные ограничения. Переизбыток дел при нехватке средств.

– Так ведь даже награда была объявлена! По последним моим сведениям, доходило до сорока семи тысяч долларов!

– Ах, милый мой Чарли! Ну не можем же мы тратить общественные деньги на выплату наград полиции, даже если им посчастливится кого-нибудь вдруг найти. Их-то как раз все эти награды не касаются. Мало того, хотите искать – ищите, но в нерабочее время и за свой собственный счет. Я могу понять некоторое ваше беспокойство по этому поводу, но, уверяю вас, оно абсолютно беспочвенно. Какой будет прок тому, кто найдет вас? Пусть даже и выскочит вдруг где-то жадный до наград или озабоченный общей пользой умник. Ему ведь придется устанавливать вашу личность, правда же? А кто поверит, что вы – велеречивый, обходительный стебелек-заморыш – профессиональный киллер? Ведь вы ни разу не бывали под арестом, у вас не брали отпечатки пальцев, не фотографировали.

Я кивнул. Улыбаясь, он развел руками.

– Вот видите, Чарли. А мне доказывать, что вы – это вы, ни к чему. Мне нужно просто знать. А зная, можно входить с вами в контакт – выдвигать предложения, просить содействия… Не люблю слово «требовать», а вы? И вы любезно согласились. А полиция, суд… – он брезгливо поежился, – тх-хэх!

– Мне бы хотелось прояснить еще один момент, – сказал я. – На эту работу я с удовольствием подписался, но больше мне никаких заданий не надо. Не хочу нахвататься тех же блох, что в прошлый раз.

– Да разумеется, конечно. Какого… Мерф, ты что, не говорил ему?

– Ну да, но, правда, всего раз двадцать, не больше, – отозвался Кувшин-Варень.

Босс оглядел его долгим, медленным взглядом. Вновь обернулся ко мне:

– Это я вам слово даю, Чарли. Было бы неразумно использовать вас дважды, пусть мне бы даже захотелось.

– Заметано, – сказал я. – Это все, что я хотел знать.

– Был рад рассеять ваши опасения. А теперь, возвращаясь к нашим баранам…

За сим последовал мой подробный отчет об обстановке в Пиердейле – я рассказал о столкновении с Джейком, о том, как устроился в пекарню и как лихо расчехвостил шерифа. Боссу вроде понравилось. Он все кивал, улыбался и повторял: «Великолепно!», «Потрясающе!» – в таком духе.

Затем он задал мне вопрос, от которого я прямо остолбенел. Почувствовал, что краснею, замешкался. Он даже вынужден был повторить вопрос.

– Ну так как? Вы сказали, что шериф получил о вас подтверждение вчера во второй половине дня. А Джейк? Он после этого пришел домой ночевать?

– Я, это… – Я сглотнул слюну. – Похоже, что нет.

– Как это – похоже? Вы что, не знаете?

Я должен был знать, конечно. Уж это я должен был знать точно. Я был почти уверен, что домой он не приходил, но я жутко устал, да еще Фэй Уинрой затеяла шманцы-обжиманцы, да еще…

– Вот это очень важно, – сказал Босс. Сделал паузу. – Если он не пришел ночевать вчера, откуда может быть уверенность в том, что он вообще когда-нибудь будет спать дома?

– Ну-у, – протянул я, – не думаю, чтобы он…

– Чего-чего? – фыркнул Кувшин-Варень. – Ну, ты, пацан, даешь!

Это вернуло меня в строй.

– Слушай, – сказал я. – Послушайте, сэр. Вчера я второй раз за два дня разговаривал с шерифом. Больше часа провел с этим еще, как его – Кендалом. Он ни во что не въезжает, но вообще такой весьма неглупый старикашка.

– Кендал? Ах да, пекарь. Не вижу, почему вам надо его опасаться.

– Да вовсе я его не опасаюсь. Ни его, ни шерифа. Однако при том, какие чувства ко мне распирают Джейка, я могу запросто погореть на первой же ерунде. Я не должен показывать, что он меня интересует. Не должен делать ничего такого, в чем можно было бы усмотреть внимание к нему. Я нарочно вчера рано лег и продрых все утро. Я…

– Ну да, ну да, – нетерпеливо перебил Босс. – Я одобряю вашу осмотрительность. Но надо же найти какой-то способ…

– Он будет ночевать дома, – сказал я. – Это обеспечит его жена.

– Жена?

– Да.

Босс тряхнул головой и весь устремился ко мне, склонившись в кресле.

– Что значит «да», что значит «да», Чарли? Уж не хотите ли вы сказать, что на вторые сутки знакомства вы уже сделали миссис Уинрой своей сообщницей?

– Типа, я к этому веду, и она конкретно ведется. Она ненавидит Джейка всеми фибрами. Возможность избавиться от него и при этом приподняться воспримет на ура.

– Меня радует ваш оптимизм. Однако лично я, прежде чем на такое решиться, не погнушался бы, пожалуй, затратить на разработку этой темы времени чуть побольше.

– Я просто не мог тянуть. Она открылась мне буквально минут через пять при первом же разговоре. Если бы я не начал ей сразу подыгрывать, другого случая могло не представиться.

– И что? Вы решили, что без ее содействия вам не справиться?

– Думаю, оно будет весьма полезно, а то нет! Заставлять Джейка прыгать через обручи она еще как способна. Вить из него веревки ох намастырилась! Коли решила, что кормушка уплывает и надо примазываться к другой, будет травить его как борзая.

– Что ж… – Босс вздохнул. – Могу только надеяться, что с экспертной оценкой вы не ошиблись. Ведь она, кажется, бывшая актриса, нет?

– Певица.

– Певица, актриса… Очень близкие сферы. Пересекающиеся.

– Я вижу ее насквозь, – сказал я. – С ней я знаком дня два, но таких женщин наблюдаю всю жизнь беспрестанно.

– М-м-м. А могу я предположить, что между ее и вашим приездом в Нью-Йорк, хотя и на день раньше, существует связь?

– Да, мы с ней завтра утром встречаемся. Якобы она навещает свою сестру, но…

– Я понял, понял. Н-да-а, все-таки жаль, что вы не посоветовались со мной, но раз уж не посоветовались…

– А я думал, вы потому меня и пригласили, – сухо отозвался я, – что мне не надо ничего разжевывать и в рот класть.

– А, ну конечно, Чарли, конечно. – Он торопливо изобразил улыбку. – Я вовсе не сомневаюсь в ваших способностях и здравомыслии. Просто мне ваша тактика кажется очень уж смелой, необычайно смелой, я бы сказал, для такого важного мероприятия.

– Это отсюда так кажется. Отсюда многие вещи могут представляться необычайными. Отсюда. А я должен работать на основе того, как мне это видится там. Я могу работать только так. Если бы я должен был спрашивать вас каждый раз, когда хочу сделать ход… Да ну, я бы тогда вообще ничего не мог сделать! Я… я не к тому, чтобы качать права, перечить, я просто…

– Нет, ну конечно нет, – кивнул он с теплой улыбкой. – Да и потом, мы ведь здесь все одно дело делаем! Мы все друзья. И все мы можем много обрести… или много потерять. Вы эту сторону дела, надеюсь, понимаете, а, Чарли? Мерф хорошо вам это объяснил?

– Он объяснил, хотя это было не обязательно.

– Ладно. Теперь о времени. Разумеется, в некоторой степени вы будете руководствоваться местными факторами, но оптимальный момент – это примерно за неделю до суда. Остающееся время позволит вам глубоко врасти в жизнь городка, что развеет подозрительность, с которой всегда смотрят на приезжего. Кроме того, если избавиться от Джейка непосредственно перед самым судом, газеты будут лишены подпитки: у них будет один информационный повод вместо двух.

– Я постараюсь это обеспечить, – сказал я.

– Прекрасно. Замечательно. А теперь… Ах да, – его улыбка увяла, – еще кое-что. Мерф говорит, что вы на него набросились с ножом. Практически воткнули ему в шею.

– Он не должен был появляться в Пиердейле. Вы же сами это знаете, сэр.

– Возможно. Но это ваших действий не оправдывает. Мне совсем эта история не понравилась, Чарли. – Он строго покачал головой.

Я глядел в пол, хавальник держал на замке.

– Мерф, будь так добр, подожди в приемной, ладно? Мне надо Чарли кое-что высказать.

– Конечно, хорошо, – сказал Кувшин-Варень. – Подожду сколько надо. – И он с ухмылкой выкатился вон.

Босс тихонько усмехнулся, я поднял голову. Смотрю, протягивает мне тот самый ножик.

– Сумеете им вновь воспользоваться, а, Чарли?

Я на него так уставился – наверное, челюсть отвисла до пупа. А он вложил нож в мою ладонь и сомкнул мне пальцы.

– Вы убили его брата, – сказал он. – Вы это знали?

– Господи, нет! – Так, значит, вот в чем дело. – Но когда, при каких обстоя…

– Вот деталей-то я не знаю. А дело было, насколько я понимаю, в Детройте, году в сорок втором.

Детройт, 1942. Я попытался вспомнить, но, конечно, не смог. Имя тоже ничего бы мне не сказало. В Детройте у меня таких было… четверо… нет, пятеро.

– С некоторых пор меня стало беспокоить то, как он к вам относится. И я навел кое-какие справки… Так не годится, Чарли. Он глуп и мстителен. Может так все запалить, полыхнет до небес.

– Да-да, – сказал я. – И что, прямо сегодня?

– Прямо сегодня. Кстати, когда вас тут еще не было, Чарли, был один случай. Он приходил ко мне по денежному делу. Когда поговорили, я вышел проводить его до машины. А потом смотрю, уже на шоссе он остановился и взял пассажира. То есть мы оба, Токо и я, оба это видели!

Он снова тихо усмехнулся.

– Ведь вы мои резоны понимаете? Да, Чарли? Я зависел от него, а он подвел. Долго ли я протяну, если буду терпеть, когда люди, от которых я завишу, меня подводят? Этого я не могу себе позволить, причем невзирая ни на лица, ни на затраты. Вся система основана на скорой награде и незамедлительном возмездии.

– Я понимаю, – сказал я.

– В таком случае… – Он встал. – Как вы насчет по рюмочке на посошок?

– Пожалуй, не стоит, – сказал я. – В смысле – спасибо, нет, сэр.

Провожая меня и Кувшин-Вареня к машине, он шел между нами, обнимая обоих за плечи. С каждым попрощался за руку и постоял еще рядом с машиной – никак не мог с нами расстаться.

– Какой прекрасный вечер, – говорил он, глубоко вдыхая. – Чувствуете, Чарли, какой воздух чудный? Бьюсь об заклад, в Аризоне и то нисколько не лучше.

– Нет, сэр, – сказал я.

– Знаю, знаю. Такого рая, как Аризона, больше нет нигде, верно я говорю? А между прочим… – Он игриво ткнул Кувшин-Вареня кулаком в плечо. – Ты почему последнее время так редко стал появляться, а? Ты заходи – помимо бизнеса, просто так. Посидели бы, поболтали, а? Чего молчишь?

– Да ведь что я скажу? – Кувшин-Варень принялся расти и раздуваться. – Это вы скажите. Одно ваше слово, и я…

– Давай-ка, например, в воскресенье… или нет, я сам к тебе зайду. – Радостно сияя, он наконец отступил от автомобиля. – Значит, заметано: вечером в воскресенье. А то все дела, дела. Отдохнуть хочу!

Отъехал Кувшин-Варень уже такой весь раздувшийся, что еле за рулем умещался. А меня распирал смех. А может, плач. Потому что хоть он и мудак мудаком, но мне его было жалко.

– Выволочку небось получил? Дело житейское, – проговорил он, искоса на меня глянув. – Повезло еще, что обошлось словами.

– Выволочку, да, – сказал я. – Повезло.

– Что думаешь, это он просто так? Насчет ко мне зайти. Думаешь, мы с ним не кореша?

Я покачал головой. Ничего я такого не думаю. Конечно, Босс к тебе зайдет. Посидите, покалякаете вечером в воскресенье.