Текст книги "Великолепный"
Автор книги: Джилл Барнет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)
18
Уже несколько дней Клио лежала в бреду. Иногда ускользающее сознание возвращалось к ней, и тогда она узнавала свою спальню, по какой-то неизвестной причине населенную теперь страхами и мучительной болью. Но потом спасительное забытье вновь уносило ее в иной, вымышленный мир, который казался таким безопасным и приятным – по сравнению с неприглядной, напитанной болью и жаром лихорадки действительностью. И тогда над ее головой распахивалось, подобно огромному шатру, черное ночное небо, усыпанное бесчисленными звездами.
Одни звезды смотрели на нее с невозможной высоты, другие же находились так низко, что до них, казалось, можно было дотянуться кончиками пальцев. Клио никогда не видела таких громадных звезд; они посылали лучи на запад и на восток, а прямо над ней мерцало и переливалось целое звездное облако. Как похоже оно было на россыпь сверкающих сапфиров в короне королевы Элеоноры!
Однако и в этом прекрасном вымышленном мире не все было гладко. Внезапно перед Клио разверзлась страшная бездонная пропасть и стала затягивать ее в свои бесконечные глубины. На другом краю черной пропасти на гигантском боевом коне восседал Меррик. Его конь беспокойно поводил головой, фыркал, а за ним торчали ряды копий, украшенных развевающимися по ветру флажками с вытканными красными львами на черном поле.
Вдруг нарисованные львы ожили и, спрыгнув с флажков на землю, закружились в зловещем хороводе. Из спин у них выросли крылья, и львы один за другим стали перелетать через широкую пропасть к Клио. Еще немного – и они разорвут ее на куски!
Не чуя под собой ног, Клио бросилась от хищников прочь. Неожиданно звериный рев обратился в человеческий крик, и стая красных львов позади нее вдруг превратилась в лесных разбойников-валлийцев, которые своим устрашающим обликом почти не отличались от диких зверей. Вслед девушке полетели кроваво-красные стрелы; они поражали деревья, и из глубоких ран в коре струйками текла кровь.
Издалека к ней долетал голос Меррика. Он звал ее, снова и снова повторяя ее имя, но между ними лежала непреодолимая бездна. Клио бежала по краю пропасти все дальше и дальше, но только шире становилась черная пасть провала.
И когда она почувствовала, что сил не осталось, кромешная бездна раздвинулась и поглотила ее целиком.
Вздрогнув всем телом, Клио очнулась, открыла глаза и, моргая, уставилась на деревянный, грубо оструганный потолок спальни. Опершись на локти, она хотела сесть, как делала это каждое утро, но ее правое плечо и спину огнем опалила боль.
Клио снова без сил упала на подушки. Она застонала, но в горле у нее пересохло, и стон ее скорее походил на хрип. Когда спустя какое-то время она опять открыла глаза, окружающий мир исказился до неузнаваемости: девушка смотрела на него сквозь слезы, выступившие у нее на глазах от жгучей боли.
Прошло еще какое-то время, и острая мучительная боль в плече сменилась ноющей, глубоко запрятанной болью в груди. Ее терпеть было легче, и мир вокруг постепенно начал обретать привычные очертания. Клио почувствовала, как ее лица, опаленного лихорадкой и потоками горячих слез, коснулся прохладный ветерок. Он играл ее влажными волосами, нежно дотрагивался до висков и щек, и она чуть повернула голову, чтобы посмотреть в окно. Ставни были раздвинуты, и в оконном проеме чернело ночное небо. Ни тебе розовых рассветных красок, ни багровых красок заката – одна только непроглядная ночь, будто скроенная из черного бархата и столь же непроницаемая, как пропасть, куда она летела в своем кошмарном сне...
Глубоко вздохнув, Клио внимательно оглядела темную спальню. У кровати стояла жаровня, а рядом с ней – покрытый скатертью маленький шаткий столик на трех ножках. На столике – какой-то вонючий бальзам в деревянной плошке, в каких старуха Глэдис готовила свои приворотные зелья.
Клио переползла на противоположной край кровати поближе к жаровне. В углу у двери мерцал огонек свечи, и там же, у двери, в массивном кресле раскинулся Меррик. Его длинные ноги были вытянуты далеко вперед, руки свешивались с подлокотников, а голова в сонном забытьи запрокинулась назад. На нем было какое-то просторное синее одеяние из толстой шелковистой материи, украшенной затейливой вышивкой.
Клио удивилась: прежде она его никогда таким не видела.
Он спал, и она могла спокойно понаблюдать за ним. Сейчас его взгляд не подавлял ее, не буравил насквозь, а ведь временами она чувствовала, что для Меррика ее глаза были словно открытые окошки. Сквозь них он ясно видел все ее тайные замыслы, все «прекрасные идеи», которые приходили ей в голову...
Это всегда очень беспокоило Клио, поскольку собственные мысли были ее единственным прибежищем. Они помогали ей забыть об окружающем мире. В этих мыслях Клио воплощала в жизнь все свои мечты и планы, она была абсолютно свободна; ей ни перед кем не нужно было отчитываться, никто не указывал ей, что можно и чего нельзя делать.
Она лежала и наблюдала за спящим женихом, вспоминая свои ночные видения.
Некоторые люди, – взять ту же: старуху Глэдис – говорили, что сны – это своего рода указующие знаки, сопровождающие человека в жизни и способные на нее повлиять. Это и ключи к будущему, и одновременно двери в прошлое. Старики утверждали, что во сне можно по-иному увидеть самые обыкновенные вещи, что один только сон освобождает человека от привычных страхов и сомнений и обнажает суть предметов и явлений.
Глубоко вздохнув, Клио подумала, что это очень верно. В снах они с Мерриком были подобны двум случайным прохожим, разделенным к тому же гигантской бездной. И ничто не связывало их – наоборот, между ними пролегала пропасть, не дававшая им соединиться.
Клио наморщила лобик. Неужели все мужчины и женщины точно так же отличаются друг от друга? Одна ли только война приучала мужчин смотреть на окружающий мир, как на крепость, требующую постоянного усовершенствования и укрепления? Или мужчины и женщины отличаются уже с момента зачатия? Они что, и в самом деле смотрят на мир абсолютно по-разному?
Должны же быть где-то ответы на все эти вопросы! Или их можно найти только в божьих чертогах? Наверное, где-то там, высоко на небесах, хранится золотая шкатулка с серебряным замочком, в которой лежат ответы на все вопросы – о любви, о жизни и о том, почему господь решил создать женщину столь непохожей на мужчину...
Клио снова тяжело вздохнула, почти всхлипнула, зная, что есть вопросы, на которые она, возможно, никогда не сможет найти ответа.
В приоткрытое окно заглянула луна и озарила спящего Меррика неярким лучом цвета тусклого серебра. Лунный свет посеребрил его иссиня-черные волосы, и Клио вдруг заметила, какие длинные у него ресницы. «И как только я не замечала этого раньше? – подивилась про себя девушка. – Скорее всего потому, что он все время ко мне придирается. А когда к вам придираются, ничего хорошего не увидишь, как ни старайся».
Во сне лицо Меррика уже не казалось таким суровым и строгим. Он выглядел моложе. Нет, сон не сделал его черты мягче. Его челюсть массивностью и угловатостью напоминала цоколь крепостной стены, а кожа на лице – изборожденную трещинами землю во внутреннем дворе замка, где находился пересохший колодец. Черная щетина покрывала подбородок Меррика, подобно колючкам, которые появляются на толстой коре лесного орешника; глубокие тени пролегли под глазами и под выступающими скулами от подбородка до ушной раковины. Его нос благородством линий напоминал клюв королевского кречета; длинные черные волосы ниспадали на плечи и прикрывали сложенные на груди загорелые руки.
Клио вплоть до мельчайших подробностей снова представила себе страшную схватку в лесу и высокую фигуру забрызганного с ног до головы кровью врагов Меррика. Пока она не увидела, как он сражался с мечом в руках, она не могла докопаться до его сути.
Неожиданно Клио припомнила свои собственные тайные мечты – стать рыцарем, отправиться в чужедальние страны, быть свободной и делать то, что хочется... Какие ребяческие мечты! И как же стыдно ей было за них теперь!
Рана все еще болела, напоминая ей, к чему может привести такая вот «свободная жизнь», полная опасностей. Да, не хотелось бы ей опять пережить встречу с разбойниками в глухом лесу...
Клио, не отводя глаз, смотрела на Меррика как завороженная. Она стала свидетельницей одного только краткого мига его суровой жизни, и этот миг изменил ее сущность. А как же, должно быть, изменила прожитая жизнь самого Меррика! Год за годом она долбила его, подобно тому, как бьет по крепостным воротам таран, пока они не разлетятся в щепки. Что он, в сущности, знал? Одно только насилие – насилие на каждом шагу, а от этого жизнь наверняка теряет свою цену и в душе поселяются холодность и безразличие ко всему сущему. Клио казалось, будто она за один день повзрослела сразу на много лет. Во всяком случае, ей стало ясно, почему Меррик смотрит на все вокруг исключительно с точки зрения солдата. Да потому, что за все годы странствий он не знал ничего, кроме войны...
Клио не выпускали из спальни уже так долго, что она готова была упорхнуть в окно. Однако в окно она не упорхнула, а вместо этого попросила приготовить ей ванну.
По выражению лиц служанок можно было подумать, что она затребовала себе английский трон. Ее просьба привела их в полное замешательство, и, покудахтав немного, они заявили, что сперва должны «получить разрешение у господина графа».
Однако «господин граф» разрешения не дал. Более того, он удалил из ее спальни всех служанок, оставив только одну. Не прошло и двух дней, а Клио уже чувствовала себя под арестом: К концу недели она окончательно решила, что ее жених – самый отъявленный злодей, способный держать взаперти ни в чем не повинного человека.
Рана на плече уже совершенно ее не беспокоила – не считая конечно, того случая, когда она один раз потеряла сознание. Но уж очень ей тогда захотелось сбежать вниз по лестнице... Потом, правда, пришлось пережить еще пару неприятных моментов – когда зажившая уже рана снова открывалась и начинала кровоточить.
А между тем у нее было столько дел! Ну что из того, что в нее попала какая-то маленькая стрела? Что же теперь – пустить все на самотек и равнодушно взирать, как какие-то неумехи будут варить за нее эль? Ее эль!
Но разве от этих подлых доносчиц-служанок скроешься? Впрочем, выход есть всегда, как говорится, не на ту напали. Проявив известную смекалку, Клио сумела выпроводить назойливую служанку, и ей удалось проследить за тем, как Долги и Долби вскапывали в саду грядки под пряные травы, предназначавшиеся для напитка. Для этого, правда, ей пришлось высунуться из окошка спальни чуть не по пояс...
За этим занятием и застал ее Меррик. Но вместо того чтобы порадоваться вместе с ней, как хорошо идут дела, он наорал на нее и пригрозил привязать к кровати. А ведь она не видела его с той самой ночи, когда он, уставший, заснул в кресле у ее постели. Наутро кресло, в котором он провел ночь, оказалось пустым. Странное дело, тогда она неожиданно ощутила острый укол разочарования....
Стояло позднее погожее утро. Далей расположилась позади массивной деревянной бадьи, растрескавшейся по краю и скрепленной ржавым ободом. А в бадье, подтянув коленки к подбородку, по плечи в горячей воде сидела Клио. Снаружи в, светелку лился золотой солнечный свет и доносилась песня жаворонка.
– Поверните голову, миледи.
Далей усердно намыливала длинные волосы Клио мягким душистым мылом, сделанным из чечевицы и мяты. Аромат мыла обволакивал и почему-то волновал. И ванна, и душистое мыло, и ласковые прикосновения к коже были невыразимо приятны после стольких дней, проведенных в постели.
– Чем же занят мой господин сегодня? – небрежно спросила Клио.
– Он беседует со старшиной каменщиков.
– Ах да. Разумеется. Надо же, в самом деле, увеличить количество бойниц.
– Вы правы, миледи. Впрочем, очень может быть, что он отправился на розыски своего коня.
Клио вздрогнула. В том, что пропал любимый конь Меррика, была ее вина. Прекрасное животное исчезло вместе с валлийскими разбойниками. Если бы она тогда не взяла коня, то....
Меррик ничего ей об этом не сказал – ни единого слова, – и Клио мучили угрызения совести. По правде говоря, она бы не чувствовала себя такой виноватой, если бы он упрекнул ее или хорошенько на нее наорал.
– О боже! – внезапная мысль пронзила ее.
Клио взглянула на жердочку возле своей кровати. Жердочка была пуста. В углу дремал Циклоп, но Гроша нигде не было видно.
– Где Грош, Далей? Куда он подевался? Он был со мной, когда я уезжала.
– С тех пор никто не видел вашей птицы, миледи.
На какое-то время они обе замолчали.
– А может, он наконец-то научился летать? – робко высказала предположение молоденькая служанка.
– Ну да, как же! – печально прошептала Клио. – Я всегда говорила, что Грош – не ястреб, а домашняя курица.
Ее птица пропала вместе с бесценным арабским конем Меррика – и в этом, как ни странно, была какая-то доля справедливости. Клио тоже была наказана, и ей ужасно хотелось, чтобы с животными не случилось никакой беды и они наконец нашлись.
Далей ополоснула волосы Клио.
– Думаю, у нашего господина особенно много дел. Ведь с того дня, как вас ранили, он провел несколько суток у вашего изголовья, не отлучаясь ни на минуту.
– Я знаю, – блаженно улыбнулась Клио. – Как-то ночью я проснулась и увидела его здесь.
– О, это была далеко не одна ночь, миледи, далеко не одна. Он не допускал к вам никого, пока не убедился, что вы поправляетесь. Он даже стрелу вынул сам. И сам ухаживал за вами, – выпалила Далей единым духом.
В задумчивости Клио поднялась и, переступив через край, вышла из ванны. Далей принялась обтирать ее полотенцем.
В памяти Клио все еще звучал нежный, любящий голос Меррика, она помнила его сильные руки, державшие ее почти бесчувственное тело. Помнила прикосновения его губ к ее пылавшим от лихорадки, воспаленным щекам...
Было ли все это на самом деле? Или это всего лишь сон? Она посмотрела на душистую пену, покрывшую воду в ванне, и ей отчего-то сделалось стыдно.
– Черт побери, да вы совсем уже поправились, Клио!
Услышав низкий голос Меррика, она вздрогнула и резко обернулась. Влажные волосы шлейфом полетели по воздуху, облепили ее лицо и тело, а заодно и бедную служанку, которая от неожиданности опустила полотенце.
– Простите, миледи! – вскрикнула Далей: бедняжка испугалась не меньше своей хозяйки.
Клио выхватила полотенце у служанки и сделала неловкую попытку в него закутаться. Но полотенце было совсем маленьким, и Клио растерялась – никак не могла сообразить, какую часть своей девственной красы прикрыть в первую очередь.
– Нет, что ни говори, а здоровый румянец вам гораздо больше к лицу, – Меррик произнес это абсолютно серьезно, но она видела, что его синие глаза искрятся от смеха и вовсе не кажутся такими холодными, как прежде.
Пристальный взгляд Меррика на мгновение на ней задержался, отчего ее сразу обдало жаром – от влажной макушки до голых пяток. Клио охватило странное чувство, которое было сродни голоду – такому сильному, какого она прежде никогда не испытывала. Неожиданно выяснилось, что ей совсем не хочется скрывать перед ним свою наготу...
С отчаянной отвагой, которая граничила с безумием, она выпрямилась во весь рост, напоролась глазами на его взгляд и выпустила полотенце из рук.
19
– Вот теперь и ваше лицо украсил румянец, милорд!
Во всем великолепии своей обнаженной невинности Клио храбро стояла перед ним и пыталась к тому же над ним подшучивать! Меррик оценил ее вызов и все-таки первым, не выдержав, отвел взгляд, хотя ему очень хотелось смотреть на нее.
После ванны тело его невесты дышало свежестью, волосы ниспадали до пят и сияли, подобно меху морских котиков, что резвились в прибое у берегов Кардифа. Клио была женщиной хрупкой, изящной и миниатюрной, но ее полные груди нежной бледностью напоминали нос ягненка, талия была тонкой, а бедра широкими. Интересно, что сказали бы ученые отцы церкви о золотистом цвете волос на нежном мыске у нее под животом? Вот у Роджера наверняка нашлись бы нужные слова; возможно, он даже сочинил бы по этому поводу оду – собрание красивых слов, придававших обыкновенным вещам романтический облик.
Но не таков был Меррик. Не находилось у него красивых слов – было только чувство, сильное и всепоглощающее. И еще желание – мощное и, пожалуй, столь же неудержимое, как порыв к бою, когда со всех сторон окружают враги. До зуда в руках ему захотелось коснуться ее, припасть к ее телу губами...
Меррйку с большим трудом удалось остаться на месте. Нечто более сильное – очевидно, чувство ответственности – сковывало его по рукам и ногам. Он был убежден, что не может, не имеет права овладеть ею прежде, чем над ними будет совершен церковный обряд. Более того, он даже не считал себя вправе смотреть на ее обнаженные прелести.
В этот момент задыхающаяся от волнения служанка, пухлая девица с копной волос цвета свежескошенного сена, протиснулась меж ними и прикрыла свою госпожу.
– Мы еще не готовы! Миледи ... Милорд, вы еще не женаты! Я... мне... – от смущения она стала запинаться.
– Леди Клио, – Меррик поклонился столь галантно, что за один только этот поклон Клио готова была пожаловать ему права еще на одно графство. – Когда вы будете готовы, я желал бы переговорить с вами.
Он повернулся, чтобы уйти, но остановился, придержав дверь. Оглянувшись на Клио, он улыбнулся и добавил:
– Не угодно ли вам будет, чтобы я сам зашел за вами?
– Нет, – не испытывая и тени смущения, довольно заносчиво ответила Клио. – Зачем же вам утруждать себя, милорд.
Меррик коротко поклонился ей и закрыл за собой дверь.
К тому времени, когда граф пересек двор и повернул за угол конюшни, он уже насвистывал какой-то задорный мотив.
Найти Меррика, однако, оказалось совсем не просто.
Его не было ни в спальне, ни в большом зале. Пекарь видел его у кузнеца: граф пришел в кузницу с просьбой починить сломавшийся засов, но кузнец сообщил, что не встречал милорда после полудня – с того момента, когда за ним зашел старшина каменщиков. Однако старшина каменщиков уехал за каменными плитами в каменоломню неподалеку от замка, но без графа, а охрана видела своего сеньора в теплой компании с Томасом Пахарем, Джоном, что жил у колодца, и Уильямом-медником. Томас Пахарь сказал Клио, что граф распрощался с ними, когда брат Дисмас прибежал к нему с жалобой на графских слуг, которые осмелились играть в кости в нефе. Монах утверждал, что гнев божий ужасен и нечестивцев неминуемо постигнет божья кара. Но когда Клио нашла брата Дисмаса, тот поведал ей, что не видел графа с обедни – тогда за графом явился сэр Исамбар и увел его куда-то в глубь замка. Судя по всему, теперь уже никто не мог сказать с уверенностью, где находятся сэр Исамбар и, соответственно, граф Глэморган.
Наконец, Клио обнаружила старого рыцаря в конюшне. Он присматривал за тем, как Долби и Долги чистили стойла. Здесь же болтался Тобин.
– Сэр Исамбар!
Рыцарь обернулся и коротко поклонился, но на его грубом, похожем на каменное изваяние лице не промелькнуло и тени приветливости.
– Да, миледи?
– Чем это там заняты мои мальчики?
– Чистят конюшню.
– Это я и сама вижу. Но по чьему приказу?
– Их наказали за неповиновение приказам сэра Меррика.
– Как, они снова наказаны?!
– Совершенно верно, миледи. На этот раз за то, что, вопреки приказу графа, трудились на огороде.
Клио хотела было возразить, что за это не их, а ее нужно было наказать, но тут ее верные оруженосцы сами подошли к ней, гордо держа свои грязные лопаты на плече – так, как носят боевые секиры.
– Милорд граф сказал нам, – Долги высоко задрал подбородок, придав своим словам таким образом некоторую торжественность, – что если мы хотим когда-нибудь сделаться рыцарями, то должны прежде всего научиться выполнять его распоряжения.
Долби промолчал, но при этом его огромные влажные глаза, казалось, умоляли Клио понять и оценить все значение их с Долги подвига, и, уж конечно, ему не хотелось, чтобы Клио на них сердилась.
– Настанет день, когда мы станем воинами и сумеем защитить вас, миледи! – важно добавил Долги.
Глупый Тобин не удержался и захихикал. Сэр Исамбар одарил оруженосца взглядом, преисполненным негодования.
– Вам, де Клер, сэр Меррик доверил особое поручение.
– Я не первый год служу своему хозяину, – с гордостью заявил Тобин и, бросив презрительный взгляд на Долби и Долги, важно произнес: – Самые важные поручения мой господин приберегает для тех из нас, кто служит ему лучше прочих.
Это была уже явная дерзость, и Клио захотелось как следует наподдать парнишке.
– Верно, милорд поощряет тех, кто этого заслуживает, – невозмутимо подтвердил сэр Исамбар.
– И что же это, сэр, за особо важное поручение?
Тобин важно прошелся перед Долби и Долги, а затем обратил свое смазливое личико к старику. Он хотел, чтобы старый рыцарь перед этими свинопасами во всеуслышание объявил, какое особое поручение доверил ему милорд.
Сэр Исамбар в задумчивости поскреб подбородок и глубокомысленно изрек:
– Когда эти двое закончат чистить конюшни, вы, де Клер, будете отвечать за их обучение.
– Какое еще обучение? – нахмурился оруженосец. Однако сэра Исамбара его настроение нисколько не интересовало. По-прежнему сохраняя полнейшую невозмутимость, он произнес:
– Граф де Бокур хочет, чтобы эти парни стали его пажами.
Проклятия Тобина утонули в ликующих воплях Долби и Долги.
Окажись Меррик сейчас здесь, Клио бросилась бы ему на шею и сделала все, о чем бы он ее ни попросил! Впрочем, через минуту она уже устыдилась своего порыва, но решила, что маленькую слабость можно простить даже очень сильному человеку.
Клио никогда не видела своих мальчишек такими счастливыми и сама готова была скакать от радости вместе с ними. Между тем сэр Исамбар похлопал Тобина по плечу – несколько сильнее, чем, по мнению Клио, было в данную минуту уместно. У оруженосца же Меррика на лице было такое выражение, будто он ненароком съел тухлую рыбу.
– Сэр рыцарь, – обратилась Клио к старику, по лицу которого и на этот раз не пробежало и тени улыбки. – Вы не видели графа?
– Видел, миледи. Он там, наверху, на стенах замка. – Сэр Исамбар указал на северную стену.
Клио торопливо поблагодарила старика, подхватила юбки и, совершенно позабыв о том, что нужно сохранять достоинство, стрелой припустилась к каменной лестнице. Взбежав по крутым ступенькам на самую верхотуру, бедняжка так запыхалась, что без сил прислонилась к стене арки, ведущей на стену. Нужно было хоть немного перевести дух и успокоить сердечко, готовое, казалось, выскочить из груди.
– Стало быть, так будет всякий раз? – внезапно услышала она знакомый голос. – Вы собираетесь вечно заставлять меня ждать, миледи?
У выхода из арки стоял Меррик. Его лицо наполовину скрывалось в тени, но та его часть, что была освещена солнцем, улыбалась, являясь свидетельством того, что граф не сердится.
Клио глубоко вздохнула, задрала носик и небрежно бросила:
– Очень может быть.
– И это, вероятно, будет продолжаться в течение двух долгих лет?
Вот тебе раз! Он, оказывается, разгадал ее игру.
– Возможно, и дольше, – дерзко заявила она, воодушевленная его шутливым тоном.
Клио приблизилась к Меррику с достоинством придворной дамы, как будто и не она только что вприпрыжку неслась по лестнице. Вместе они пошли по стене вдоль бойниц. Камни местами были покрыты бурыми пятнами, по цвету напоминавшими запекшуюся кровь. Клио не знала, откуда взялись эти пятна, но на всякий случай старалась об этом не думать.
Этот участок стены был самым высоким в замке. Здесь дул сильный ветер, и воздух был холоднее. Они были совершенно одни – только небо вокруг. Внизу замок жил своей обычной жизнью, но сюда, наверх, долетали лишь слабые звуки. Казалось, протяни только руку – и коснешься проплывающих над их головами облаков. Клио вдруг захотелось сделаться облаком и поплыть по небу – при том, конечно, условии, что и Меррик превратится в точно такое же облако. Вот тогда они, возможно, прекратили бы, наконец, свои вечные споры: Клио никогда прежде не слышала, чтобы облака ругались или препирались между собой.
Меррик остановился, и Клио повернулась к нему лицом, пытаясь прочитать его мысли. Граф сложил на груди руки и прислонился спиной к желтой каменной кладке башни. Он смотрел вдаль, в сторону горизонта, где зеленые холмы и лесные кущи сходились с синим небом Англии. «Какой будет жизнь рядом с этим странным человеком? – подумала Клио. – Человеком, чьи слова и жесты бывали подчас так грубы...» Однако она уже знала, что в его характере есть и нечто другое – доброта и какая-то детская незащищенность.
– Я полагаю, если я отдаю распоряжения, они должны исполняться, – неожиданно сказал Меррик.
«Ненадолго же его хватило!» – с грустью подумала она. Сейчас Меррик чрезвычайно походил на ее отца. Ей захотелось ответить очередной дерзостью, но она лишь закусила губу и продолжала слушать.
– Поймите, я отдаю распоряжения не потому, что я такой жестокий или эгоистичный человек, и не для того, чтобы помучить вас, Клио. – Голос Меррика звучал непривычно мягко. – Я поступаю так из соображений безопасности. Кроме того, вы уже должны были заметить, что это пойдет на пользу вашим же владениям, оберегать которые поручил мне король.
Не дождавшись ответа, он продолжил:
– Поверьте, вам не будет трудно со мной. Но когда я отдаю распоряжение, я жду, что оно будет исполняться. И неважно, кому я его даю – моим людям, слугам или моей жене.
– Но я не жена вам!
Эти слова вырвались у нее как-то сами собой, и она много бы дала, чтобы вернуть их назад.
Меррик замолчал. Установившаяся тишина только подчеркивала легкомыслие и ребячливость ее последних слов. То, что она повела себя с ним так глупо, неожиданно сильно огорчило Клио. По какой-то странной причине ей вдруг стало очень важно, чтобы он увидел ее другой – взрослой, умной, хозяйственной... Короче, женщиной, способной разделить его заботы.
Клио опустила голову.
– Мне не следовало этого говорить, милорд...
– Возможно, ваш тон был излишне вызывающим, но я к нему привык.
Меррик явно поддразнивал ее, и Клио вздохнула с облегчением.
– Но я хотел бы услышать от вас прямой ответ, – продолжил он и запнулся. По выражению его лица было видно, насколько важен для него этот вопрос, ответ на который он искал в ее глазах. – Скажите, миледи, вы и вправду не желаете выйти за меня замуж?
– Я не говорила этого.
– Может быть, за годы моего вынужденного отсутствия вы отдали свое сердце другому?
– Нет-нет! – Клио замотала головой. – Другого не существует.
– Значит, вы согласны вступить со мной в брак?
Она внимательно посмотрела на него и поняла, что на этот раз ей придется говорить правду.
– Я согласна.
На его лице не отразилось никаких эмоций, но Клио почувствовала, как между ними пробежало и укрепилось нечто, чему ей трудно было подобрать определение. Это отчасти напоминало желание, но было выше и значительно глубже простой жажды физического обладания друг другом.
– Я хотел бы, чтобы вы стали моей супругой, Клио. Прошу вас, скажите мне, что вы тоже этого хотите.
– Я же уже сказала, что выйду за вас замуж, милорд.
– По своей воле?
Клио кивнула и хотела отвернуться, но он удержал ее и наклонил голову так, чтобы иметь возможность видеть ее лицо.
– Посмотрите мне в глаза и произнесите это.
Клио пожала плечами.
– Извольте, милорд. Повторяю «это» еще раз: я готова стать вашей женой, и меня никто к этому не принуждает.
У нее мелькнула мысль, что он мог бы и улыбнуться – этот прямой и непонятный человек, воин и близкий друг короля, который приехал, наконец, за ней и теперь должен был сделаться ее мужем. Однако его глаза, полные ожидания, смотрели на нее очень серьезно, и Клио вздохнула. Жаль, конечно, что ее будущий муж напрочь лишен чувства юмора...
– Я стану вашей женой, лорд Меррик, в соответствии со своим собственным желанием и по своей воле, – произнесла она, наконец, слова, которых он от нее ждал.
– Прекрасно.
Она хотела было уйти, но он удержал ее, нежно положив руку на ее здоровое плечо. Клио удивленно на него посмотрела.
– Существует обычай скреплять подобные обещания поцелуем, – негромко сказал Меррик.
Ее взгляд скользнул по его крупным чувственным губам; выросшая у Меррика на щеках щетина тенью окружала рот и смягчала резкие линии скул. Потом Клио перевела взгляд на его могучую мускулистую шею, которая, несомненно, являлась прекрасной опорой для головы и, казалось, готова была выдержать любую тяжесть, не говоря уже о тяжести кольчужного капюшона и массивного кованого шлема.
Клио вдруг вспомнила, как однажды, когда ею безраздельно завладела мысль переодеться оруженосцем и отправиться на турнир в Нормандию, она примерила отцовскую кольчугу и шлем. Увы, от этой идеи пришлось отказаться после первой же примерки. Только с огромным усилием, обеими руками ей удалось снять с себя фамильный шлем, не говоря уже о том, что в полном вооружении она и шагу не смогла сделать.
То-то посмеялся отец! После этого он долго твердил, что быть оруженосцем – не женское дело. Не сдержавшись, Клио заявила ему тогда, что, поносив шлем, она поняла, почему все мужчины такие тупоголовые.
Сейчас, пожалуй, Клио бы уже так не сказала. Глядя в лицо человека, чьей женой только что согласилась стать, она видела знакомые синие глаза под смелым разлетом черных бровей. Но теперь в них не было ни гнева, ни холода, но одно только горячее желание, полыхавшее, как уголья в костре.
Ростом Клио была ему по грудь, поэтому ей пришлось для начала ткнуть пальцем в облюбованную ею часть его лица.
– Пожалуйте вашу щеку, милорд.
Однако Меррик не наклонился к ней. В следующее мгновение Клио оказалась в воздухе, крепко сжатая его могучими руками, а он целовал ее в полуоткрытые губы. Затем Меррик повернулся и притиснул ее всей тяжестью своего тела к каменной стене, одной рукой нежно придерживая и защищая ее головку от острых ребер каменной кладки.
Дыхание Меррика было свежим и приятным, как будто он только что пожевал прутик орехового дерева. От него исходило тепло весеннего солнца и запах чистого, здорового мужского тела. Трудно было поверить, что он полдня провел в седле.
Его язык скользнул по ее губам. В удивлении она открыла глаза и увидела, что Меррик наблюдает за ней. Оторвавшись от ее губ, он нежно поцеловал ее брови, затем веки, и она снова закрыла глаза.
Прикосновения Меррика были нежны, а поцелуи походили на легчайшее дуновение ветерка – мягкое, свежее и теплое: Он поцеловал её в нежную ямку на крохотном ушке.
– А теперь ты поцелуй меня...
Клио вдруг поняла; что Меррик решился на несвойственную ему хитрость. Ведь если она сейчас поцелует его, то никогда уже не сможет утверждать, что он ее принудил к чему бы то ни было. Как ни странно, это ее ничуть не рассердило, скорее тронуло.
