Текст книги "Преданно и верно"

Автор книги: Джил Лэндис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Джил Мари Лэндис
Преданно и верно

Дорогой читатель, найдется ли на свете женщина, которая не помнит своего первого поздравления с днем святого Валентина – необычной открытки или коробки конфет в виде сердца? Бьюсь об заклад, что кто-нибудь из ваших знакомых хранит такие сувениры в укромном местечке.

Я, например, никогда не забуду, как билось мое сердце, как от смущения пылало мое лицо, когда ко мне, ученице шестого класса, постучался в дверь мальчик, в которого я была влюблена. Он без единого слова сунул мне открытку, коробку конфет и ушел. Мальчика звали Майкл, и в его честь главный герой повести получил имя Майкл.

Писать рассказы меня побуждают различные события. Моя хорошая подруга собирает поздравительные открытки начала века Все они разукрашены кружевами, сердцами и ангелочками. Мне нравится читать любовные признания минувших лет. Стихотворные строчки в данной истории заимствованы из таких открыток.

Я давно решила, что героиню будут звать Бэт Браун, в честь моей племянницы Бэт, а теперьпоняла, что она, кроме того, должна быть художницей, которая рисует картинки для поздравительных открыток.

Городок Теллурид, расположившийся в горах Колорадо, с его викторианским архитектурным стилем и необычными зданиями, стал подходящим местом для Бэт, скрывающей в течение многих лет свою тайну от Майкла.

Вот каким получился рассказ «Преданно и верно» Я надеюсь, он вам понравится и наполнит ваши сердца любовью.

Желаю вам мира и радости

Джил Мари Лэндис

Колорадо, 1895

Все предупреждали Майкла Шогнесси, что январь неподходящее время для поездок в Теллурид. Он пропустил мимо ушей предупреждения, лишь оделся соответственно погоде.

Прекрасно сидящие перчатки, сшитые по последней моде, защищали руки от холода, но даже сквозь плотный материал молодой человек не мог не чувствовать зажатый в руке листочек бумаги. Майкл так часто его вынимал и разглядывал, что, наверное, кончиками пальцев мог бы прочитать написанное в нем. Он положил листок во внутренний карман шерстяной накидки и для верности прижал кулаком. Затем молодой человек наклонил голову, чтобы широкие поля шляпы защищали лицо от метели.

На платформе никого, кроме Майкла, не было. Пассажиры не рисковали ждать поезд под открытым небом и столпились у печки в полупустом помещении. Теперь, когда Майкл был так близок к цели, нетерпение натянуло его нервы, как стрела натягивает тетиву лука. Спертый воздух комнаты ожидания, запах табачного дыма и сырой шерсти, жалобы раздраженных пассажиров, плач и нытье детей вы гнали Майкла на улицу.

Его компаньон в Дэнвере советовал подождать с поездкой в Сан Хуан, отдаленный шахтерский городок, до весны. Но Майкл Шогнесси был не тем человеком, который следовал чужим советам; иначе он до сих пор жил бы в ирландских трущобах Бостона и гнул спину на мельницах, как его старшие братья.

«Вот увидишь, Майкл, они растопчут тебя, и ты закончишь свою жизнь так же, как и все здесь» Его братья часто разглагольствовали на эту тему за кружкой пива в местном кабачке. Но Майкл обычно засыпал, не дослушав их мрачных предсказаний. Эти разговоры не подавили его, а, наоборот, заставили развиваться. В то время как братья плакались и позволяли жизни мять и топтать себя, Майкл шел к своей цели Он нанимался мести полы в магазинах, работал буфетчиком, чтобы заработать денег на учебу в университете, на помощь Ма и разные мелкие расходы Одаренный хорошим слухом и способностью копировать интонации, Майкл очень скоро избавился от ирландского акцента, выдававшего в нем иммигранта, и перенял у сокурсников манеру одеваться и вести себя в обществе.

«Такое метание, Майкл, не принесет тебе ничего, кроме разрыва со своими, – предупреждала его мать. – Настанет день, и тебе придется выбрать, в каком мире ты хочешь жить».

Он хотел жить в обоих мирах и был уверен, что это возможно, пока Бэт не исчезла.

Майкл разжал пальцы, сжимавшие листок, и вынул руку из кармана. Он попытался согреть пальцы дыханием, затем поднял воротник, защищаясь от ветра. В кромешной мгле прогудел свисток паровоза, и Майкл подошел к краю платформы.

«Может быть, мне стоит благодарить Бэт, – думал он, открывая лицо ветру. – Если бы она не бросила меня, то, вероятно, я никогда бы не имел того, чем обладаю». Молодому человеку казалось естественным, что именно сейчас, когда он является владельцем крупнейшего в Дэнвере магазина, ему удалось обнаружить, где находится Бэт. Он мои поехать к ней и доказать, что заработал то состояние, которое обещал ей когда-то Майкл всматривался в даль, стараясь разглядеть локомотив, но никаких признаков поезда не было, только гудок раздался ближе.

Он ждал встречи целых шесть лет и может подождать еще несколько минут.

Интересно, как сейчас выглядит Бэт? Неужели она изменилась так же, как и он? Какие у нее глаза? Все такие же карие? А ее улыбка все так же светла? Несомненно, у Бэт Уэйверли-Браун есть все основания улыбаться Майкл, напротив, не при поминал, когда в последний раз он радовался жизни.

До того, как две недели тому назад он встретил двоюродного брата Бэт, для него ничего кроме работы не существовало. Желая преуспеть в деле, он все свободное ото сна время заставлял работать и себя и своих подчиненных Ему принадлежал не только «Олгудз», но и огромный особняк, и конюшня с чистопородными лошадьми. В его распоряжении были дворецкий, две горничные: одна для комнат наверху, другая – для тех, что внизу а кроме того он с удовлетворением сознавал что ни мать ни сестры ни в чем больше нуждаться не будут. Майкл распрощался с бедностью и грузом ирландской наследственности.

Единственное, чего ему не доставало – это Бэт, но, по крайней мере, он уже знал, где ее искать. И когда Майкл ее найдет, то задаст только один вопрос: почему она так поступила?

Кто-то постучал в дверь. Бэт Уэйверли-Браун недовольно нахмурилась и положила кисть на пропитанную скипидаром ветошь рядом с палитрой. Оценив беспорядок, безраздельно царящий на обеденном столе, она даже не попыталась убрать что-либо. Эскизы были разбросаны, один даже съехал на пол. Среди рисунков попадались незаконченные работы. Кудрявые крылатые херувимы улыбались ей с каждой картинки. Некоторые держали в руках букеты, в то время как другие или влезали или вылезали из корзинок с цветами. Херувимы исполняли джаз, плескались в водопадах, весело проплывали на облаке. Улыбнувшись своей коллекции, Бэт направилась к двери, но задержалась, чтобы сделать еще один мазок и добавить румян круглым щекам и крыльям херувима.

Стук возобновился.

– Бэт, ты здесь? Я совсем замерз на улице. Она узнала голос Чарльза Мэссея и тут же положила кисть.

– Иду, – отозвалась Бэт, вытирая руки о фартук, надетый поверх выцветшего платья. Взгляд в зеркало дал понять, что она прекрасно выглядит, жаль, ее внешность уже не поможет в разговоре с этим издателем, ждущим набор картинок к Дню Святого Валентина. Крайний срок завершения работы дважды уже продлевался, и отсрочки больше не будет, хотя Чарльз был все понимающим человеком. Ей нужно закончить работу и отправить картинки поездом до конца недели или же стойко встретить потерю оплаты, о которой ранее договаривались.

Бэт подошла к двери и сквозь овальное окно с кружевными занавесками разглядела высокую фигуру Чарльза. Она приоткрыла дверь. Не давая зимнему холоду ворваться в дом, впустила Чарльза.

– Рад, что ты дома, – весело сказал мужчина, снимая шляпу.

Бэт не могла не улыбнуться.

– А где же мне еще быть? Я работаю и не могу терять ни минуты.

– Вот поэтому я и пришел. Похоже у тебя романтический настрой. Ты не отрываешься от рисунков.

Чарльз начал стаскивать с себя пальто и стряхивать его над потертым половиком у входной двери Бэт обиделась:

– Я и вправду занята, Чарли. Может, зайдешь попозже?

Мужчина не обратил внимания на замечание, вы тянул шею, снимая шарф, а затем стянул перчатки Его светлые волосы были в снегу, а зеленые глаза ярко сияли от улыбки. Чарльз Мэссей встряхнул головой:

– И насколько позже?

– На следующей неделе, – засмеялась Бэт.

– Я боялся услышать это. – Он потер руки. – А здесь холодно.

Чарльз подошел к камину и протянул руки к огню.

Бэт потрогала шерстяное пальто, которое он оставил на одном из стульев у двери:

– Дрова дорогие сейчас.

Чарльз все еще улыбался, когда напомнил Бэт:

– Если выйдешь за меня замуж, тебе не придется беспокоиться о деньгах.

– Если я выполню работу и отправлю рисунки вовремя, мне долго не придется беспокоиться о деньгах. И тогда у меня будет достаточно времени, чтобы обдумать твое предложение.

– Сначала – Пасха, затем – Рождество и Новый год, и тебе вновь придется много рисовать. – Щеки Чарльза раскраснелись от холода. Он направился к Бэт. – Твоя жизнь – сплошные праздники, Бэт Браун.

Она улыбнулась его шутке. Оба знали, что ее жизнь отнюдь не праздник, но работа ей нравилась. Три года назад Бэт казалось, что ее мучениям пришел конец, когда Джордж С Уитни из Уитни Компани, находящейся в городе Винчестере, штат Массачусетс согласился купить ее первых «херувимов» и выпустить их на поздравительных открытках. Однако вырученных денег хватило на жизнь только до конца месяца.

Брак с Чарльзом решил бы все ее проблемы, но сейчас, когда он стоял посередине передней такой высокий и слишком красивый для мужчины, Бэт знала, что ее ответом будет «нет».

Мэссей пригладил густые светлые усы:

– А как насчет чашечки кофе?

Бэт вздохнула. Чарльз Мэссей стал одним из самых богатых землевладельцев в Теллуриде, потому что никогда не считал слово «нет» за ответ, достойный его. Его невозможно сдвинуть с места, пока он не добьется своего и сам не уйдет. Бэт оставила затею выпроводить его.

– Ну хорошо, кофе на плите. Налей его в чашки, и, пока я работаю, мы поболтаем.

Чарльз прошел через переднюю и столовую в кухню. Хотя беспорядок на столе раздражал его, он ничего не сказал, так как уже привык к бедноватой обстановке в этом доме.

– А где же Эмма? – крикнул он, не поворачивая головы из кухни.

– У миссис Филдинг. Она вызвалась, дай ей бог здоровья, подержать ее у себя, чтобы я смогла поработать. – Ответа не последовало, и Бэт переспросила: – Ты слышал, что я сказала? – Ее голос повысился. – Чтобы я смогла работать.

Она снова взяла в руки кисть и окунула ее в голубую краску на палитре.

Через несколько минут появился Чарльз, с трудом прокладывающий свой путь из кухни с двумя дымящими чашками кофе в руках.

– Не подноси их близко к столу, – предупредила Бэт, переводя взгляд с чашек на завершенную работу.

– Иди за мной. – Чарльз свернул в скромную маленькую гостиную. Бэт с неохотой вновь отложила кисть. Они заняли свои обычные места он рядом с камином в кресле с подушечкой у головы, она на диванчике напротив.

– Ты ела сегодня? – спросил Чарльз.

– Почему ты спрашиваешь?

– Так ты ела? – он передал ей чашку с блюдцем, добавив в кофе молока и сахара.

– Да.

– Хорошо. Я просто проверяю.

Бэт подула на горячий кофе, а потом поставила чашку на блюдце. Он был другом ее мужа, а сейчас стал ее ангелом-хранителем.

– Ты самый верный друг, Чарли.

– Но не самый подходящий жених. – Он вытянул свои длинные ноги. Его глаза посерьезнели, когда он взглянул на Бэт из-за ободка своей чашки. – Бэт, прошло уже три года, как умер Стюарт. Ты слишком долго носишь траур.

Художница опустила голову и уставилась на чашку, которую держала на коленях. Последнее время такие разговоры часто повторялись; Чарльз уже сделал ей предложение и теперь при каждом удобном случае напоминал о нем. Только высоко ценя дружбу Чарльза и его отношение к своей дочери, Бэт выслушивала его. Однако всей правды ему никогда не говорила. Она уже была замужем за человеком, которого не любила; больше на такой шаг она не пойдет.

– Бэт?

– Да? – она заметила, что Чарльз ждет. – Прости. Я просто задумалась. Пожалуйста, Чарли, не усложняй жизнь.

– Но я ведь не молодею. – Он уже не улыбался, а говорил серьезно.

Бэт стало неудобно.

– Что если мы подождем до весны? Тогда ты вновь сделаешь мне предложение.

– А чего мы, собственно говоря, ждем? – Он поставил чашку на столик рядом с собой.

Бэт и сама не знала. Увидев, как Чарльз взглянул на потолок, она с горечью подумала об облезающей краске на стенах. «Как бельмо на глазу, – вздохнула Бэт. – И еще эти поблекшие и вытертые обои». Они встретились взглядом, и художница по жала плечами:

– Я еще не готова, только поэтому, Чарли.

Он наклонился к ней и взял ее руку в свою. Его прикосновение было теплым и успокаивающим. Бэт знала, что их брак будет таким же теплым, спокойным, но без той особой искорки, которая может существовать между мужчиной и женщиной.

Он освободил ее руку и встал.

– Я могу ждать, Бэт Браун, по крайней мере, до весны. Но не могу обещать, что не буду уговаривать тебя выйти за меня замуж задолго до этого срока.

Вздохнув с облегчением от того, что Чарльз был готов уйти, Бэт встала и последовала за ним к двери Она терпеливо ждала пока гость надевал свое тяжелое пальто, оборачивал шотландский шарф вокруг шеи, натягивал шляпу и тщательно расправлял на руках кожаные перчатки.

– Но по крайней мере, я, надеюсь, могу пригласить вас завтра на обед? В конце концов, в воскресенье ты должна прервать работу, чтобы поесть.

Бэт начала было отказываться, но подумала об Эмме, о том, как ребенок будет рад показаться на людях.

– Ладно. Но ненадолго. – Чарльз положил руку на сердце.

– Обещаю.

– Хорошо, – она взяла его за плечи и повернула к двери. – До свидания, Чарли.

– Я приду завтра в полдень. И мы пойдем в отель «Шеридан»

Бэт открыла дверь и отошла в сторону.

– Прекрасно.

Чарльз вышел на крыльцо.

– А как насчет поцелуя? Она покачала головой, смеясь.

– Увидимся завтра.

– Ты жестокая женщина, Бэт Браун.

– Одна из самых жестоких.

– Скоро день святого Валентина. Где твое праздничное настроение? Прочти мне хотя бы один из стишков, которые ты пишешь.

– Одиночество уйдет, сердце грусть забудет, в гот момент, когда, мой друг, вспомнишь обо мне.

Бэт захлопнула дверь перед лицом Чарльза и улыбнулась, услышав взрыв хохота и его удаляющиеся шаги. Она не была безнадежно влюблена, но Чарльз Мэссей будет восхитительным мужем.

– Следующая остановка Теллурид! Теллурид – следующая остановка!

Голос проводника пробудил Майкла от беспокойного сна. Шею так свело, что обычный массаж не помогал. Женщина с сумочкой напротив продолжала смотреть в окно, избегая встречаться с ним взглядом. Молодому человеку стало интересно: неужели он так подозрительно выглядит Майкл старался поймать свое отражение в замерзшем стекле приглаживая рукой черные, волнистые волосы. Черный ирландец называли его из-за черных и блестящих, как уголь, волос. Даже зимой его кожа хранила оттенок лета. На этом фоне голубые глаза выглядели еще ярче.

Майкл вновь уставился на женщину, поймал ее взгляд и увидел, что она покраснела. Если бы в этом переполненном вагоне для него нашлось другое место, он бы занял его, чтобы пассажирка чувствовала себя свободнее, но свободных мест не было Кроме того, они почти приехали. Майкл откинулся на спинку и задумался: «Ну почему, Бэт?»

Этот вопрос продолжал жечь его. Почему?

Ему не терпелось прямо спросить ее. Он потребует ответа, даже если ее богатый муж будет против. Им даже придется вышвырнуть Майкла из дома, так как он не собирается уходить, пока не добьется ответа.

Святая Мария, семь лет назад он был таким глупым – хотя и готовым завоевать весь мир. Забыв о женщине напротив, Майкл вспоминал тот вечер, когда впервые встретил Бэт. Кажется, это было сто лет назад.

Его пригласили на вечер, или, как его друг Рэндэл Нельсон говорил, на маленькое сборище. На одно из тех развлечений в день святого Валентина, которые так нравятся женщинам. Майкл не подозревал о том, что может повлечь за собой этот вечер, но решил пойти с другом. В начищенных до блеска ботинках, с уложенными волосами, в единственном, но отутюженном костюме, он высоко держал голову в любой компании. Его быстро приняли в университете, он легко заводил друзей, но времени на посещение разных вечеринок не хватало. Этот вечер станет его первым выходом в общество, шагом в новую жизнь.

Следуя за Рэндэлом по огромным комнатам элегантно обставленного дома, Майкл изо всех сил старался не таращить глаза на окружавшую его роскошь. Только на деньги, отданные за один подсвечник на столе, можно было кормить Ма и сестер целый месяц. Он поправлял рукав пиджака вокруг манжеты рубашки, когда Рэндэл подтолкнул его локтем и прошептал: «Нравится тебе кто-нибудь? «

После этого Майкл, стоя в дверном проеме зала, стал рассматривать пары, двигающиеся в танце по залу Шелк и атлас, кружева, французский фай украшали женщин, мужчины были в черном. Контраст был поразительным и завораживающим. Комнаты жили, дышали, пульсировали музыкой и цветом. Дамы в бальных платьях красного, зеленого, желтого и кремового цветов кружились в танце с кавалерами, облаченными во все темное. Он в жизни никогда ничего подобного не видел – и, конечно же, никого, похожего на незнакомку в белом, которая быстро шла ему навстречу.

Девушка была миниатюрна, ее макушка едва доставала Майклу до плеча. Роскошные, блестяще-коричневые волосы, были уложены в прическу из локонов и завитков и украшены подскакивающим во время ходьбы султаном из перьев. С запястья свисал бело-розовый кружевной веер. Незнакомка улыбалась, торопясь ему навстречу, а ее глаза при этом сияли. Майкл почувствовал отчаяние, когда понял, что она спешила поздороваться с Рэндэлом.

Майкл не мог понять, почему этот невинный поцелуй, предназначенный его другу, так задел и разозлил. Взгляд девушки был прикован к нему, Майклу, но она обратилась к Рэндэлу:

– Рэнди! Я так рада, что ты здесь. Я чуть не умерла от скуки.

Нельсон представил молодых людей друг другу:

– Это Майкл Шогнесси, тот друг, о котором я тебе говорил. Это моя кузина, Бэт Уэйверли.

Впервые в жизни Майкл не мог вымолвить ни слова, но через две минуты пришел в себя и пригласил девушку на танец.

Во время танца она сказала:

– Рэнди так много о Вас рассказывал, мистер Шогнесси, что я просто должна была с Вами познакомиться.

– Пожалуйста, зовите меня Майкл. Боюсь, что Рэнди решил сделать мне сюрприз, Мисс Уэйверли.

Она рассмеялась, не отводя глаз:

– Значит, Вы в худшем положении. Зовите меня Бэт и спрашивайте обо всем, что Вас интересует.

Его интересовало, почему она так красива. Но вместо этого он спросил:

– Могу ли я рассчитывать на следующий танец? – Смех Бэт сковал его.

– Но этот танец еще не окончен.

– А я люблю планировать заранее.

– Люди многое наговорят, если я буду танцевать с вами весь вечер.

Он отважился приблизить ее к себе.

– А Вам не все равно?

Без малейшего колебания она покачала головой:

– Мне все равно, но моим родителям нет.

– А где они? – Майкл огляделся.

– Отец играет в карты. А мама – вон та взволнованная женщина, которая стоит рядом с Рэнди у столика с шампанским.

Вальсируя, Майкл улыбнулся матери Бэт. Женщина холодно кивнула в ответ.

– Не обращай внимания, – подбодрила его Бэт. – Она все время так себя ведет, если я танцую с не знакомым ей человеком.

– Она знает здесь каждого?

– И даже их родословную.

Чувство обреченности охватило Майкла, но он постарался избавиться от него и сильнее сжал руку партнерши. Такова Америка. Он ничем не хуже, даже лучше, любого мужчины в этом зале, но за счастье нужно бороться.

Следующий танец был тоже его. Приглашение на третий было отклонено.

Хотя Рэнди убеждал его продолжать развлекаться, Майкл предпочел больше ни с кем не танцевать. Вместо этого он молча потягивал шампанское и следил за тем, как мужчины вели Бэт в танце. За весь вечер не было секунды, чтобы Майкл не узнал, где находится Бэт и с кем она танцует. И хотя у него не было возможности как следует попрощаться с ней, Майкл ушел домой довольный, в приподнятом настроении. Его сердце пело. Он знал, что встретил ту девушку, на которой женится.

Денег на цветы у Майкла не хватило, но зато ко дню святого Валентина он смог послать ей открытку. Она стоила больше, чем он рассчитывал, но зато была великолепна. Обрамленная бумажным кружевом, с изображением черноволосой женщины, срывающей распустившиеся бутоны с покрытого цветами дерева, открытка содержала слова, которые он запомнил на всю жизнь: «Есть сердце у каждого на Земле. Свое я предлагаю тебе! Оно всегда верно и преданно будет, тебя оно никогда не забудет».

При встрече Бэт заверила его, что сохранит эту открытку навсегда.

Ухаживаниям Майкла мешала необходимость работать каждый вечер, даже в выходные, но когда освобождался час-другой, он посвящал его Бэт Девушка говорила, что понимает, как драгоценно его время, и что она хочет сделать эти мгновения как можно более счастливыми. Ее двоюродный брат Рэнди не отказывался носить им записки друг друга.

Зима пошла на убыль, и они проводили время, гуляя среди цветущих деревьев и свежей листвы Между ними ничего не было, кроме прикосновений рук или мимолетного легкого поцелуя. Это продолжалось до тех пор, пока не наступил тот воскресный полдень, когда Бэт пришла с мрачным выражением глаз, ее брови были нахмурены.

– Что случилось, дорогая? – спросил Майкл, намеренно подчеркивая ирландский акцент, который нравился девушке. Он отдал бы все на свете только за то, чтобы вернуть блеск ее глазам.

Бэт покачала головой.

– Ничего, – прошептала она и ласково коснулась головой его щеки. – Сегодня было трудно вырваться из дома.

– Пойдем, – Майкл, не раздумывая, схватил ее за руку. Сердце его бешено забилось, когда он повел Бэт за собой к выходу из парка. – Пришло время поговорить с твоим отцом. Все это тянется слишком долго. Я встречусь с ним с глазу на глаз и скажу о наших планах.

– Нет! – Возражение было настолько резким, что Майкл выпустил руку девушки.

– Почему?

– Тебе не надо разговаривать с отцом. Еще не время.

Майкл почувствовал злость, которая соединилась с унижением и гордостью.

– Я слишком долго мирился со встречами украдкой, Бэт. Если тебе стыдно привести меня к родителям, скажи об этом, и я уйду.

На тропинке у пруда она резко остановила его.

– Не смей так думать, Майкл. Ты не знаешь моего отца. Он... его не переубедить.

– Ты имеешь в виду, что он такой же, как и все эти высокомерные бостонцы? У него что, в окне банка есть вывеска: «Не для ирландцев»?

Ее лицо побледнело:

– Майкл, прошу тебя, пожалуйста, не делай этого.

Он старался успокоиться. Женщина, приникшая к нему так доверчиво, была для него всем на свете. Не было в мире преград, которые он не преодолел бы, чтобы завладеть ею. Если надо подождать еще немного, что же, так тому и быть.

В конце концов Майкл взял себя в руки:

– Я сделаю так, как ты считаешь нужным, Бэт. Но я не буду откладывать это постоянно.

Бэт вернулась к нему уже на следующий день.

Когда Майкл услышал легкий стук в дверь своей однокомнатной квартирки, он оторвался от книги, пошел открывать. Увидев Бэт, стоящую в темном коридоре, Майкл на какое-то время лишился дара речи. Девушка прошла, внимательно оглядев каждую деталь почти пустой комнаты. Майкл просунул плечи в подтяжки, свисающие с пояса.

Одетая в канареечно-желтое платье и ярко-зеленую накидку, Бэт неподвижно стояла, приложив руки к груди.

Майкл боялся услышать, что они больше не смогут видеться.

– Что случилось? Что произошло? – Бэт бросилась к нему:

– Обними меня, Майкл, просто обними меня.

Он постарался понять в чем дело, почему она так дрожит, и с готовностью обнял ее:

– Ты дрожишь, как лист на ветру. – Девушка положила голову ему на грудь.

– Я люблю тебя, Майкл.

Он почувствовал огромное облегчение.

– И я люблю тебя, – произнес он. Тогда Бэт взяла в ладони его лицо. – Люби меня сейчас, Майкл.

– Я... – юноша не мог понять смысл ее слов. Пальцы Бэт гладили густые локоны Майкла, ее мягкое дыхание вызывало у него дрожь. Желание росло и наполняло.

– Ты не хочешь меня? – Ее срывающийся голос разрывал его сердце.

Он не мог смотреть ей прямо в глаза и сдерживать свое желание Майкл притянул ее ближе Он так сильно прижал ее бедра к своим что не оставил сомнений в своем желании Бэт выпустила из рук ридикюль, сумочка с мягким стуком упала на пол.

Дрожа, она начала расстегивать его рубашку Майкл закрыл глаза, когда почувствовал дыхание на своей груди. Он схватил ее руки.

В широко раскрытых глазах девушки были испуг и решительность.

– Это должно случиться не так, Бэт. И не здесь.

Он оглядел пожелтевшие стены комнаты, поцарапанный стол и два стула – единственную мебель в маленькой квартирке; картину дополняла узкая кровать в углу. Учебники и бумаги, разбросанные по столу, лампа, ожидающая, когда ее зажгут, костюм с двумя рубашками, безвольно висящий у двери.

Майкл просто не мог представить ее в такой обстановке. Для него это краткосрочное пристанище, расположенное не так далеко от ирландского гетто и слишком далеко от того места, где он намеревался жить, когда женится. Бэт в своем красивом платье столь же неуместна здесь, как проститутка в церкви.

Майкл не знал, что привело ее сюда, но понимал, что сейчас только он мог прекратить эту глупую затею. Так говорил разум. Сердце твердило обратное.

Он увернулся от рук девушки и поднял сумку.

– Тебе не стоит оставаться здесь, дорогая. Пойдем, я провожу тебя домой.

Застегивая рубашку, Майкл услышал, как девушка горько вздохнула.

Почти потеряв рассудок, Бэт спросила:

– Ты не любишь меня?

– О чем ты? – Майкл искренне недоумевал.

– Если бы ты любил меня, то не прогонял бы. – Он старался не выдать злость.

– Когда у меня будет настоящий дом, Бэт Уэйверли, и ты будешь одета в белое подвенечное платье, расшитое кружевами и украшенное цветками апельсина, с обручальным кольцом на пальце, тогда и только тогда ты будешь моей.

В совершенно не присущей ей манере, Бэт съязвила:

– Никогда не думала, что ты такой трус, Майкл.

Она повернулась и направилась к двери. Майкл поймал ее за плечи и резко развернул к себе.

– Я не трус, но и не святой. Чего же ты хочешь от меня, Бэт?

Она освободилась от рук Майкла, обняла его за шею, и, поднявшись на цыпочки, поцеловала.

– Я хочу вот этого, – прошептала она прежде, чем поцеловала его так, как он никогда не решался целовать ее. Затем он подхватил Бэт на руки и отнес на узкую железную кровать.

Майкл положил ее на середину кровати, склонился над ней.

– Это то, чего ты хотела? – подбивая ее сказать «да», Майкл молился, чтобы она сказала «нет».

– Да. – Слово, произнесенное шепотом, раздалось в тихой комнате, как звон разбитого хрусталя.

– Тогда мы сделаем это по-моему.

Он раздел ее очень ласково. Когда ее бравада испарилась, Майкл спросил, не хочет ли она остановиться.

– Нет, – заверила она. – Нет.

В сумеречном свете он целовал и ласкал Бэт. Они слились воедино среди вздохов и шепота. Все кончилось очень быстро, но Майкл знал, что его сердце навсегда сохранит память об этом вечере.

Он помог Бэт одеться, но проводить себя домой она не позволила. Майкл провел ее по лестнице и нанял экипаж. Закрывая дверцу, Бэт подала ему руку через открытое окошко. Майкл пожал ее.

– Завтра вечером я приду к вам домой, и мы вместе поговорим с отцом.

В ее глазах заблестели слезы.

– Тогда увидимся завтра, любовь моя, – пообещала Бэт.

Это была их последняя встреча.

Стук колес вывел Майкла из состояния задумчивости. Он взял шляпу с соседнего сиденья и немного потер ее рукавом. Гудок пронзительно завизжал, объявляя о прибытии в Теллурид.

Майкл выглянул из окна, стараясь разглядеть станцию в густом тумане: для него она была особенной.

Бэт где-то в Теллуриде, и он не вернется в Дэнвер, пока не найдет ее.

– Мама? Я пришла.

Бэт закончила очищать кисти и отложила их в сторону. Обеденный стол расчищен, законченные картинки приставлены к спинке буфета.

– Я в столовой, – отозвалась она, узнав звук нетерпеливых шагов своей шестилетней дочурки, бегущей по кухне. Дверь широко распахнулась, и вошла ее дочь с весело подпрыгивающими локонами и блестящими синими глазами.

– Тимм дергал меня за волосы, – пожаловалась Эмма Браун, но вместо того, чтобы пребывать в унынии по этому поводу, улыбаясь взобралась на стул. И, театрально подперев рукой бок, покачала головой:

– Представляешь?

– А что ты сделала Тимми? – Бэт не удержалась и поправила локон Эмминых волос. Глаза, голубые, как небо в ясный полдень, улыбались ей в ответ.

– Ничего, мама.

– Совсем ничего?

– Почти ничего, – кротко произнесла малышка. – Я только назвала его ослом.

– Ага! – Бэт чмокнула Эмму в носик перед тем, как заняться ужином. – Тогда, думаю, мне совершенно необязательно бежать к его маме и говорить, что ее сыну просто необходима хорошая трепка?

Эмма последовала за ней на кухню и постояла рядом с мамой, пока та подкидывала дрова в печку.

– Думаю, не стоит. Миссис Филдинг сказала, что если завтра ты все еще будешь занята, я могу прийти к ним поиграть опять. Можно, мама?

– Может быть, днем. – Бэт припомнила визит и приглашение Чарли. – Мистер Мэссей приглашает нас завтра на обед в отель «Шеридан». Это здорово, не правда ли?

Эмма пожала плечами и поскребла пол носком туфельки.

– Да.

Бэт заметила колебание в голосе Эммы. Она отставила корзинку с яйцами, которую сняла с полки, и присела на корточки перед дочуркой.

– Тебе ведь нравится мистер Мэссей? Если тебе не хочется идти завтра, то я скажу ему, что мы не можем.

– Я скучаю по папе.

– Знаю, моя сладкая. – Бэт притянула Эмму и крепко прижала к себе. Ее сердце забилось, к горлу подступил комок, когда маленькие ручки обняли мать за шею. Она спрашивала себя: действительно ли ребенок скучает по Стюарту Брауну, который умер, когда Эмме еще не было и трех лет, или же ей просто не доставало кого-то, кто мог бы называться папой.

– Если мы пойдем на обед с мистером Мэссей, то тебе можно будет заказать все, что пожелаешь.

– Даже тапиоку?

– Да, даже тапиоку.

– Тогда, думаю, нам стоит пойти. – Забыв свои обиды, Эмма еще раз неуклюже обняла маму и убежала.

Когда Бэт, наконец, вновь занялась ужином, Эмма приволокла в кухню стул, чтобы можно было стоять рядом с матерью и болтать.

– Когда мы будем готовить открытки?

– Еще слишком рано. Мне нужно закончить две картины для мистера Уитни, а потом мы займемся поздравлениями для наших друзей.

Их доброй традицией стало делать старомодные поздравления, украшенные аппликациями и кружевами, купидонами и цветами, лентами и фольгой. Эти поздравления были так похожи на те, что продавались пятьдесят лет назад. Весь год Бэт собирала вырезки, а потом они с Эммой за неделю до дня святого Валентина готовили каждому другу и знакомому особое поздравление.

Бэт разбила яйцо, собираясь приготовить на ужин омлет. Эмма продолжала болтать.

– А Массачусетс очень далеко? Как же ты сможешь отправить туда свои картины, если мы даже ни разу не сходили к этому мистеру Уитни?

Назад к карточке книги "Преданно и верно"