Текст книги "Преданно и верно"

Автор книги: Джил Лэндис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Руки Бет замерли на полпути к чашке. Бостон. Это было в другой жизни, в которую ей нет возврата.

Эмме она сказала:

– Мистеру Уитни совершенно не нужно нас видеть. Все, что ему нужно – это мои работы, а все, что мне нужно – деньги, которые он обещал в обмен на картины.

– Почему ты не подписываешься на них своим полным именем? Никто не знает, что ты та самая Б. Браун, придумывающая рисунки для открыток, которые все рассылают к праздникам.

Сбивая яйца, Бэт наклонилась и поцеловала темную Эммину макушку.

– Спасибо за комплимент, пончик, но Б. Браун почти так же популярна сейчас, как Кэйт Гриндэй. Знают или не знают люди, кто я такая, им нравятся мои картинки, вот что важно, не так ли?

Совершенно не убежденная в этом, Эмма пожала плечами.

– Наверное, так.

Она поставила локоть на кухонную стойку, положила голову на руку и внимательно взглянула на Бэт.

– Мама! Если ты выйдешь замуж за мистера Мэссей, он станет моим папой?

Бэт вздохнула. Ей не хватало только того, чтобы они оба подталкивали ее к принятию решения:

– Полагаю, что да.

– И мне можно будет звать его «папа»?

– Если я выйду за него, то тогда ты сможешь спросить его разрешения.

Бэт посмотрела на Эмму и ей не понравились озабоченность и беспокойство, исказившие безупречные черты дочери.

– Думаю, он будет рад, если, – она подчеркнула «если», – я действительно решусь стать его женой.

– Мама!

– Да, Эмма.

– Может, надо поторопиться и решить? Я единственная из тех, кого я знаю, не имею папы.

Бэт стиснула зубы и стала еще быстрее сбивать яйца.

Снежная буря улеглась. Теллурид был устелен свежим снежным покровом. Небо было ярко-синим как ляпис-лазурь, а воздух – холодным и хрустящим. Казалось, его можно разбить. Сосны покрылись льдом и снегом, их ветки сгибались под этой тяжестью.

Отель «Шеридан» был полон воскресных посетителей, которые не побоялись мороза, чтобы насладиться изысканной кухней. Элегантный отель и примыкающий к нему оперный зал были построены в знак уважения города, который начинался как беспорядочный и драчливый лагерь золотоискателей.

Чарльз сидел справа, а Эмма слева, и у Бэт была возможность хорошо разглядеть весь зал и вестибюль за тяжелыми бархатными портьерами, щегольски открывающимися с помощью позолоченного шнура. Она стряхнула крошку с корсажа зеленого платья из саржи, которому было уже не менее трех лет. С тех пор как умер Стюарт, она ничего себе не покупала, но это платье надевалось очень редко, поэтому оно выглядело как новое. Бэт подозревала, что саржа с узкими рукавами и талией, едва намеченной впереди и закругленной сзади, вышла из моды в Бостоне, но Запад был всегда снисходителен к моде.

Эмма едва-едва могла дотянуться до стола и сейчас извивалась на позолоченном стуле.

– Мама, можно мне встать на колени?

Бэт быстро ответила.

– Хорошо воспитанные маленькие леди не стоят на коленях.

– По крайней мере в обществе, – добавил Чарльз, подмигнув Эмме.

– Тогда можно мне еще тапиоки?

Чарльз рассмеялся.

Бэт улыбнулась и покачала головой.

– Вы оба неисправимы. – Она обратилась к Эмме. – А что общего имеет стояние на коленях с тапиокой?

– Я же очень, очень хорошо себя вела. – Эмма обратилась к Чарльзу за поддержкой. – Не так ли, мистер Мэссей?

– Прямо золотой ребенок, пончик, – он подозвал официанта и заказал еще одну порцию тапиоки.

Бэт наблюдала за Чарльзом, пока тот болтал с Эммой. В сером костюме из шерсти и белой рубашке с накрахмаленным воротником, подчеркивающим золотистый загар, он приковывал к себе внимание всех женщин, сидящих в этом зале, независимо от возраста. Чарльз был не только красив кроме от крытого обаяния от него веяло простодушием. Любая женщина посчитала бы за счастье получить предложение от такого мужчины, как Чарльз Мэссей. И если она в своем уме – сказала себе Бэт – она...

Ее мозг застыл на половине фразы. Звуки голосов Чарльза и Эммы растворились так же, как и ощущение времени и пространства Дыхание в горле перехватило от неровного сердцебиения. В дверном проеме, ведущем в вестибюль, стоял Майкл Шогнесси – или мужчина, удивительно похожий на него. В сердце появилась боль которая, как надеялась Бэт, давным-давно умерла.

Мужчина был старше Майкла. Он держался очень уверенно и со спокойным достоинством, которого Майкл в молодости еще не достиг. Волосы мужчины были угольно-черными, а глаза, это было видно даже с такого расстояния, блестели ярко-синим цветом. Но в них сверкали холодность и сарказм, а у Майкла их не было.

Мужчина быстро охватил холодным взглядом переполненный зал, пересек вестибюль и поднялся по лестнице.

– Бэт? – Голос Чарльза плыл к ней откуда-то издалека. – Бэт? Ты побледнела, как полотно. Ты хорошо себя чувствуешь?

Медленно возвращаясь откуда-то из небытия, Бэт повернулась к Чарльзу и опустила дрожащие руки на колени.

– Да. – Она кашлянула и еще раз посмотрела в направлении вестибюля. – Прости, мне просто нужно срочно домой... чтобы поработать. – Голос ее совсем упал.

Чарльз тут же вскочил и дал знак официанту. Явно обеспокоенный произошедшей переменой, он положил руку на спинку стула и помог Бэт встать. Эмма соскочила без всякой помощи, пробралась сквозь лабиринт стульев и столов и уже ждала их у двери.

За пределами отеля Бэт взяла Чарльза под руку и почувствовала себя относительно безопасно. Когда они прогуливались по городским хорошо утоптанным дорожкам, снег, скопившийся по краям узкой улочки, припорошил подол ее юбки. Эмма бежала впереди, исследуя каждую веточку, каждый камень, все, что пробивалось из-под снега.

Короткая прогулка до дома помогла придти в себя, но Бэт не удалось избавиться от смешанного чувства грусти и страха, которые она испытала, увидев человека, так напоминающего Майкла Шогнесси. Повозки и тележки, экипажи и наездники двигались по улице взад и вперед мимо закрытых в воскресенье магазинов, но даже такое количество звуков не могло рассеять ощущение надвигающегося рока. Ей просто необходимо было остаться одной, разобраться в своем страхе и забыть о нем. Майкла здесь нет. Он никогда не найдет ее. И почему он должен, в конце концов, вообще искать ее после всего, что она сделала?

Конечно же, это был не он, убеждала себя Бэт. Он за сотни миль отсюда, в Бостоне.

Но что если... что если он все-таки нашел ее?

– Чарльз, ты не мог бы отвести Эмму к Филдингам? Марджори приглашала ее снова, а я страшно устала.

Он нахмурился, внимательно следя за Бэт.

– Тебе не станет хуже, если меня не будет? – Она покачала головой:

– Конечно нет. Я хорошо себя чувствую. Мне просто надо отправить картины поездом. Чем быстрее я покончу с этим, тем лучше.

Когда они дошли до тропинки, ведущей к ее крыльцу, Чарльз остановился и взял затянутые в перчатки руки Бэт, в свои. Их морозное дыхание соединялось в ледяном воздухе. Все еще волнуясь за Бэт, Чарльз сказал:

– Я сейчас же вернусь.

– Пожалуйста, не беспокойся. Я и правда хорошо себя чувствую. Мне просто надо было уйти.

– Ты совсем не бережешь себя, Бэт, и это мне не нравится. Стюарт вряд ли бы хотел, чтобы ты вела такой образ жизни.

– Стюарта нет с нами, и он ничего не может поделать, – отрезала Бэт. Ее укололи слова Чарльза и ей очень хотелось сказать, что Стюарт был скорее ее охранником, чем мужем.

Чарли нахмурился.

– Прости, – произнесла она, оборачиваясь к отелю. – Я сегодня не в себе. Эмма! – позвала Бэт дочь, закутанную в длинное шерстяное пальто. – Мистер Мэссей проводит тебя к Филдингам. – Затем, прикрыв рот рукой, добавила: – Веди себя хорошо с Тимми!

– Опять этот ужасный Тимми? – спросил Чарльз.

– Как всегда, – она взяла его за руку. – Спасибо тебе, дорогой друг.

Он губоко вздохнул:

– Ты разбиваешь мое сердце, Бэт.

Пока Чарльз шел за Эммой по улице, Бэт, засунув руки в карманы, смотрела на них.

Дома она сбросила пальто, подкинула дров в почти угасший камин и поднялась в спальню, чтобы переодеться в рабочую одежду. В доме было тихо; зимний запах холода и плесени был явным и тяжелым. Когда она расхаживала по спальне, в которую переселилась после смерти Стюарта, половицы протестующе скрипели.

Воспоминания о человеке, похожем на Майкла, не покидали ее. Не забылась и реакция на него. И пока она расстегивала крючки и петли зеленого саржевого платья, совершенно неожиданно явился образ Майкла, обнимающего ее в бостонской квартире.

Она закрыла глаза, стараясь прогнать видение, но темнота только усилила краски сцены. Его руки были теплыми и мягкими, а ласки – нежными. Она припоминала канареечно-желтое платье и туфельки того же цвета, потом – как медленно он снял с нее наряд и осторожно повесил на спинку железной кровати.

Бэт закрыла лицо руками, забыв о работе, и память возвращала ее к деталям того рокового визита. Тогда ей было восемнадцать, и скромной девушке хотелось сделать все, чтобы быть с человеком, которого она любила.

Не привыкшая к азартным играм, она рисковала многим, не думая о последствиях, и проиграла.

Тяжело вздохнув, Бэт вытерла слезы и присела на краешек кровати. За промерзшим окном на окутанных снегом ветках сосны сойка пыталась отыскать корм. Бэт забыла сегодня о крошках для птиц.

В тот день, когда она пришла к Майклу с мольбой сделать ее своей, птицы пели без умолку. Почему она была так уверена, что ее глупый план сработает и правда окажется сильнее лжи?

Теперь, семь лет спустя, все стало намного яснее. А тогда, когда отец узнал о ее тайных встречах с Майклом, она не видела другого выхода. Александр Уэйверли привык к тому, что все без исключения: его служащие, жена и, конечно же, единственный ребенок – выполняли каждое его требование.

Когда Бэт попыталась сопротивляться, он повел себя неразумно.

– Ты знаешь, что я почувствовал, когда Клемменс сказал мне, будто его жена видела тебя и это грязное ирландское отродье из вонючего квартала? – Он не дал ей времени на ответ. – Так вот я почувствовал, что меня предали. Да, предали. Если сын моей сестры, этот идиот Рэндэл хочет иметь проблемы, приручая угнетенных и обездоленных, это его дело, но я не подпущу свою дочь к этому выродку, к этому пьянице ирландцу.

– Папа, Майкл не...

– Он точно такой же, как и все остальные. За ним следили. Я знаю точно, где он живет и откуда он родом. Его братья – пьянчуги, перебивающиеся заработками на мельнице. Один из них не может уплатить ренту и его ждут выселение и лишение имущества. Его мать живет в нищете и грязи с двумя такими же грязными дочерьми-подростками, которые скоро, не пройдет и года, очутятся на панели, вот увидишь.

– Я не хочу этого слушать, папа. Ты сам не знаешь, что говоришь. Майкл работает на двух работах, чтобы помочь родным и закончить университет. Он пьет не больше, чем ты, и он... – Бэт побледнела, когда отец приблизился, чтобы ударить ее, но не сошла с места.

Отец понизил голос до угрожающего шепота:

– Если он только дотронется до тебя...

Тут ворвалась в комнату мать и встала между ними:

– Александр, пожалуйста!

– Не вмешивайся, Вирджиния. Я не позволю, чтобы за моей дочерью таскался ирландец.

– Я не думаю... – снова попыталась вставить мать.

– Если у Офелии Клемменс все такой же длинный язык, об этом уже знает весь город, – он повернулся к Бэт. На этот раз злость уступила холодной решительности. – Тебе, юная леди, уже 18 лет. Пора замуж, и с глаз моих долой. Я намерен начать все приготовления к этому событию прямо сегодня, иначе будет слишком поздно и ни один приличный мужчина не захочет жениться на тебе.

Он выбежал из дома, оставив в потрясении мать и Бэт.

Шум у входной двери прервал ее воспоминания. Бэт быстро сбросила с себя зеленый сарж (если бы можно было вот так легко избавиться от прошлого) Из шкафа она вынула запачканное краской поблекшее кашемировое платье, накинула его, торопливо застегивая верхние пуговицы, и спустилась по лестнице.

– Иду, Чарли, – торопливо крикнула Бэт Последняя пуговица была застегнута до того, как она добежала до двери и открыла ее.

Вместе с холодным воздухом в дом вошло ее прошлое. Бэт стояла, застыв в дверях.

Ее губы двигались, но не было слышно ни звука.

Это был Майкл.

Он стоял в дверном проеме, сердце художницы сжалось. Майкл стал выше, чем Бэт его помнила, шире. Это был зрелый мужчина, а не тот стройный двадцатидвухлетний юноша. Одежда на нем была ошеломляюще черного цвета, отвороты элегантного кашемирового пальто отливали эбонитово-черным бархатом. Она оценила это сразу, но взгляд ее был прикован прежде всего к пронзительным синим глазам. Казалось, они смотрят не только на нее, но и сквозь нее.

Наконец, он сделал первое движение: свернул листок бумаги и положил его в карман пальто.

Бэт произнесла:

– Майкл? – Звук получился сдавленным. Ей пришлось кашлянуть, прежде чем начать снова. – Входи, пожалуйста.

Когда Майкл переступил порог, то впервые в жизни почувствовал такой сильный страх. Он снял шляпу и стал вертеть ее в руках, не зная, пригласят ли его остаться или выпроводят вон прежде, чем придет муж. Майкл видел, как колебалась женщина, закрывая дверь. Она стояла рядом, явно нервничая.

Молодого человека будто окатили холодной водой. Бэт выглядела так же, как и раньше, только похудела. Ее карие глаза были такими же глубокими и теплыми, а губы – привлекающими. У нее были густые блестящие волосы, уложенные в простую прическу с узлом на макушке. Выцветшее платье носило следы масляных подтеков и краски. Запах скипидара наполнил воздух.

Бэт пристально смотрела на него, ожидая объяснений от вошедшего. Майкл же полагал, что это она должна объяснить ему все, и ждал, пока заговорит женщина.

– Можешь снять пальто, – сказала она.

Медленными, размеренными движениями он молча расстегнул пальто и передал его Бэт вместе со шляпой. Она повесила его одежду на вешалку.

– Не хочешь ли кофе? – предложила она.

– Твой муж дома? – одновременно спросил он.

Майкл увидел, что Бэт потупила взгляд. Она сжала руки, облизала пересохшие губы и ответила, покачав головой:

– Его нет.

Майкл знал, что если бы он сам не воздвиг стену между ними, то ему было бы трудно удержаться и не обнять ее со всей силой. Как она могла выдерживать такой спокойный тон?

– Хорошо, тогда я выпью кофе, – произнес он резко.

Когда Бэт торопливо выходила из комнаты, Майкл наблюдал за ней. Он ожидал, что женщина живет богато. А оказалось, что одета она была в поношенное платье, годное только для мешка старьевщика и жила в маленьком доме, требующем ремонта.

Когда Бэт исчезла за кухонной дверью, он быстро оглядел комнату. Потолок требовал ремонта. На обоях виднелись подтеки в местах, где протекали рамы. Ковер у камина так вытерт, что рисунок невозможно различить В комнате было смертельно холодно, и в воздухе висел запах скипидара.

Стащив с рук перчатки, стоившие столько, сколько вся драпировка для гостиной, он с раздражением похлопал ими по бедру. Ну, возможно, ее муж скряга, но отец? Неужели ее знаменитый отец Александр Уэйверли забыл, как живет его дочь? Знает ли он об этом?

Майкл медленно обошел диван и стулья у камина и стал рассматривать фотографии в серебряных рамках на маленьком круглом столике. Он поднял один из снимков и стал внимательно изучать лицо пожилого лысого человека с тяжелой челюстью, широкими бакенбардами и обвисшими усами.

«Это не Александр Уэйверли. Наверное, свекор», – решил он, поставив фотографию на место. Рядом стояло фото Бэт в детстве. Она широко улыбалась, бант украшал черные волосы, этакая маленькая морячка в матросском костюмчике. Он хотел взять фотографию в руки, но остановился, услышав, что женщина возится на кухне.

За кухонной дверью Бэт с нетерпением ждала, когда закипит кофе. Стараясь не подсматривать из-за двери за действиями в гостиной Майкла Шогнесси, она занялась тем, что переставляла на покрытом салфетками подносе две чашки, сливочник и сахарницу.

Часы в нише пробили три. Звук обеспокоил ее. А Чарли? Она не верила, что он, проводив Эмму к Филдингам, уйдет домой, не узнав, как ее дела. Он всегда держал слово. Что она будет делать, если Чарли придет, а Майкл будет здесь? А если он не придет, что ей делать? Как ей объяснить Майклу, кто есть кто? И зачем она лгала? Когда Майкл спросил, дома ли муж, Бэт сказала «нет» в надежде, что он уйдет, чтобы не встречаться со Стюартом.

Бэт налила холодной воды в кастрюлю, опустила туда обе руки, а затем приложила ладони к щекам, чтобы немного остудить их. Щеки пылали, руки тряслись. Колени были слабыми, как желе. Ей хотелось и плакать, и смеяться в один и тот же момент.

Возьми себя в руки, Бэт.

Вот и кофе готов: густой, пьянящий запах заполнил теплую кухню. Она быстро налила обе чашки, затем нашла бутылку с молоком в леднике и отлила немного в сливочник. Два глубоких вдоха помогли убедить себя, что поднос не упадет, прежде чем она дойдет до гостиной. Бэт толкнула кухонную дверь и чуть не налетела на Майкла, который стоял у шкафа в столовой. Он внимательно рассматривал рисунки, но тотчас, как Бэт вошла, повернулся к ней:

– Так это ты, та самая Б. Браун? – Майкл понял происхождение поношенного платья, а также стойкого запаха скипидара и краски. Брови Майкла приподнялись, он видел колебания женщины.

Бэт, поставив поднос, пожала плечами.

– Да, – ей было трудно скрыть настороженность. – Почему ты спрашиваешь?

– У меня магазин в Дэнвере. Я закупаю твои открытки уже 3 года. Они пользуются спросом.

Ее удивление было очевидным. «Дэнвер? « Так близко!

– Мы ожидаем открытки ко дню святого Валентина от Уитни. Но судя по тому, что я увидел, в этом году товар запоздает.

– Открытки будут готовы в срок. У меня еще есть время до середины следующей недели, чтобы закончить работу и отправить все в Бостон.

Они оба подумали о том давнем поздравлении.

Никто не притронулся к кофе.

Майкл повернулся и пошел в гостиную, не в состоянии смотреть на ее испуганное лицо. Почему она выглядит страдающей, хотя именно его когда-то бросили?

На расстоянии от Бэт Майкл почувствовал себя более спокойно.

– На западе никому нет дела, откуда ты. Всех интересует только то, куда ты идешь.

– Кажется, ты преуспеваешь. – Она оглядела свой жалкий наряд и пожалела, что так быстро переоделась. Что Майкл мог подумать, увидев дом в таком состоянии?

Он старался придать голосу беззаботное выражение:

– У меня есть все, что я желаю.

Совсем забыв о кофе, Бэт вышла из столовой и подошла к Майклу. В доме было тихо, только огонь потрескивал в камине и медленно тикали часы. Он намеревался действовать прямо и сразу решить все вопросы, а потом уйти.

– Когда вернется твой муж?

Бэт нервно затеребила рукав платья, выглянула в разрисованное морозом окно и сделала вид, что не поняла вопроса. И только когда Майкл собрался спросить ее еще раз, она выпалила:

– Он умер.

– Умер? – молодой человек не мог поверить в это. Частично его опасения исчезли.

– Еще три года назад.

Он вновь огляделся. Значит, тот человек оставил ее ни с чем?

– Ты живешь здесь одна?

– Я...

Прежде, чем она успела ответить, дверь распахнулась, и вошел Чарльз:

– Извини, что я задержался. Мне пришлось остаться на чай у Филдингов. Куклы и сладости...

Майкл холодно посмотрел на улыбающегося светловолосого мужчину. Затем, не обращая на вошедшего никакого внимания, медленно перевел взгляд на Бэт. Она некоторое время не решалась начать разговор, но вскоре нашлась:

– Чарльз, это... мой старый друг из Бостона. Майкл Шогнесси, это – Чарльз Мэссей.

Оба кивнули друг другу, не отводя взглядов, будто олени-самцы, готовые ринуться в бой из-за самки. Бэт почувствовала, как кровь отлила от лица, и только чудом не потеряла сознание. Майкл стоял неестественно прямо, одна рука была сжата в кулак, глаза требовали объяснения. Бэт нарушила это тревожное молчание:

– Как долго Вы пробудете в Теллуриде, мистер Шогнесси?

Майкл не отрывал взгляда от Бэт.

– У меня здесь незавершенное дело. Уеду, как только его улажу.

Бэт почувствовала, как дрожь пробежала по позвоночнику и пожалела, что не осмелилась спросить прямо, зачем он приехал.

Майкл вновь обратился к женщине.

– Можно ли мне зайти к Вам завтра, миссис Браун?

По выражению лица Майкла можно было догадаться, что его устраивает лишь один ответ.

– Да, конечно. – Отвечая на вопрос, Бэт уже размышляла о завтрашнем дне. Ей придется отослать Эмму к соседям. – В два часа будет удобно.

Майкл вежливо поклонился.

– Что ж, до завтра.

Ей следовало проводить его к выходу и сказать ему как полагается «до свидания». Но ноги налились свинцом. Она не тронулась с места.

– Я найду выход, провожать не надо. – Схватив вещи, Майкл накинул пальто и быстро вышел.

Сразу после того, как Майкл ушел, Чарльз повернулся к художнице.

– Кто это был?

– Я сказала уже, – неуверенно ответила Бэт. – Старый друг из Бостона.

– Ты никогда раньше о нем не вспоминала. – Чарльз прошел вслед за женщиной в столовую.

– Кофе? – Бэт взяла в руки еще теплую чашку.

– Бэт?

Она поставила чашку снова.

– Раньше не было повода для разговора о нем.

– Есть какая-то связь между его появлением и твоим поведением в отеле?

– Нет. Нет, я...

– Ты выглядишь так, как будто тебе снова станет плохо. – Через мгновение он уже пододвигал стул, поддерживая Бэт за локоть. – Если этот человек чем-то расстроит тебя, то одно твое слово и...

– Нет! – ответ вырвался непроизвольно, и она поняла это, когда заметила пристальный взгляд Чарльза. – Нет ничего страшного. Майкл – старый друг моего двоюродного брата, – поспешно добавила она.

Положив руку на спинку стула, Чарльз присел перед ней.

– Я знаю тебя с тех пор, как ты приехала в Теллурид. Я был твоим другом и другом Стюарта с тех пор, как Эмме исполнился год. За все это время ты никогда не говорила о своей семье, я ни разу не спрашивал о ней, потому что Стюарт предупредил меня: это – запретная тема. Сейчас ты бледна, как полотно, и говоришь мне, что этот мужчина – друг твоего родственника. Чему же я должен верить?

Бэт положила руки на колени и спокойно произнесла:

– Ты должен верить мне. Майкл был потрясен смертью Стюарта, вот и все. Уверена, что завтра мы все выясним, и он уедет домой в Дэнвер.

«Боже, как это близко», – подумала Бэт Чарльз взял ее руки в свои:

– Ты совсем заледенела.

Она не могла встретиться с ним взглядом, поэтому смотрела на шкаф, заваленный незаконченными рисунками. Невинные голубоглазые херувимы резвились среди лент и цветочков; один плыл в лодке по спокойной воде. Ей так много еще надо сделать. Ей совершенно не нужен такой надрыв.

Бэт пришла в себя и собралась с силами. С натянутой улыбкой она сжала руки Чарли, чтобы ободрить его и убедить, что с ней все в порядке.

– Ты такой милый. А теперь мне надо работать. Эмма вернется домой, а я и не замечу.

– Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Бэт прикрыла глаза так, будто он сказал что-то очень глупое:

– Ну конечно.

Чарльз встал, сделал глоток кофе, затем поставил чашку на место и направился к двери.

– Чарли?

Он обернулся, задержав руку на двери.

– Ты не мог бы зайти за Эммой завтра около половины второго, тогда Майкл сможет спокойно объяснить мне цель своего визита. – Она видела, что Чарльз выдавил из себя улыбку.

Он внимательно посмотрел на нее, а затем кивнул.

– Конечно. Я приду вовремя.

Затем он махнул рукой ей на прощание.

Когда дверь закрылась, Бэт упала на стул и уставилась в пространство.

В ресторане Майкл не обращал ни на кого внимания Он вынул золотые часы из кармана жилета и проверил время. Час дня. Борясь с нервным спазмом в желудке, Майкл захлопнул крышку часов и убрал их в карман. Подошел официант, предлагая второй стакан Бургунди к обеду. Майкл отказался, так как хотел сохранить трезвый ум для встречи с Бэт.

Вчера он потерпел фиаско. Все его разумные мысли куда-то сразу улетучились. Сейчас же, когда Майкл вспоминал встречу, то понимал, что вел себя напыщенно и высокомерно. Но после такого количества нервных потрясений он едва ли мог винить себя. То, что он вообще смог найти ее, само по себе было удивительным. С другой стороны, Майкл считал, что Бэт овдовела. Но еще есть Чарльз Мэссей. Кто он для Бэт? Какую роль играет в ее жизни? Друг? Доверенное лицо? Любовник? Бэт ни слова не сказала о человеке, который так свободно вошел в ее дом, будто жил там.

Майкл откинулся на спинку стула. Дом Бэт был недалеко, так что можно было не спешить. Ее жилище было совсем не таким, как он ожидал увидеть. Вместо внушительного поместья, напоминающего то, в котором она выросла, нынешний дом был маленьким двухэтажным зданием, выкрашенным синей и желтой краской, уже успевшей выгореть. Да и комнаты удивили его. Хотя внутри и чувствовалось тихое очарование, но в глаза бросались потертые ковры, выцветшие обои, облезающая краска. Многие годы Майкл считал, что Бэт оставила его, чтобы выйти замуж из-за денег Если это так, где же богатство?

Бэт Уэйверли, женщина, которую он хотел, но не мог забыть, была все такой же, какой он ее помнил, хотя немного изменилась. Неважно, о чем говорит бедная обстановка в ее доме. Она теперь Бэт Браун, художница, известная всей стране благодаря своим милым рисункам на поздравительных открытках. Всегда ли она обладала этим талантом? Когда они оба жили в Бостоне, Бэт никогда не упоминала об этом. Или безвыходная ситуация заставила ее заняться таким промыслом, чтобы обеспечить жизнь, или ей на самом деле нравилось это искусство и ее тихий, скромный уголок?

Если это так, то образ любимой женщины, заботливо созданный и хранимый им, был ложным. Почему она бросила его? Теперь он еще сильнее хотел это узнать.

Майкл услышал, как часы в вестибюле пробили два, и встал из-за стола. Он уже опаздывал.

На этот раз Бэт не хотела быть застигнутой врасплох. Она взбила отделанную бахромой подушку и положила ее на диван, а затем посмотрела на стенные часы. Майкл опаздывал. Был ясный холодный день. Лед, замерзший на окне, создавал калейдоскоп из разноцветных солнечных лучей, танцующих по комнате. Может, он вообще не придет?

Решив не поддаваться чувствам, вызванным появлением Майкла Шогнесси, Бэт разгладила юбку и пошла в столовую, чтобы проверить последние рисунки. Чарльз ничего не сказал, когда пришел за Эммой, но Бэт была уверена, что он понял, для кого было надето ее лучшее платье. Чарльз был вежлив и даже весел с Эммой, но в его веселой улыбке проглядывала грусть. Бэт знала, что ему нужны объяснения, но он был слишком воспитан, чтобы потребовать их.

Стоя перед шкафом, Бэт взяла в руки самую последнюю работу. Улыбающийся на фоне леса херувим с мягко-розовыми крыльями держал колчан со стрелами. Золотой овал окружал сцену, как нимб, и под изображением она написала красивыми буквами следующие строчки: «Есть сердце у каждого на Земле, свое я предлагаю тебе! Оно всегда верно и преданно будет, тебя оно никогда не забудет».

Если Майкл увидит эти слова, то вспомнит ли ту давнишнюю открытку?

Когда-то она отдала ему свое сердце. Догадывался ли этот Майкл Шогнесси – человек с холодным, циничным взглядом – что ее сердце все еще в его руках?

Услышав стук в дверь, Бэт отодвинула картинку и повернула ее к стене. Она глубоко вздохнула и пробежала руками по поясу юбки, поправляя складки. Обещая себе, что сегодня она будет на высоте, Бэт направилась к двери.

– Здравствуй, Майкл.

– Бэт!

Она разглядывала его чуть дольше, чем полагалось.

– Можно войти?

Бэт отступила и распахнула дверь.

– Да, пожалуйста. – Она тяжело вздохнула. – Майкл, я...

Он прервал ее:

– Я удивлен, что здесь нет Мэссея. – Бэт нахмурилась.

– Зачем ты говоришь о нем?

Он пожал плечами.

– Мне показалось, что он был не слишком доволен, когда я попросил разрешения встретиться с тобой сегодня.

– Это не его дело, с кем я встречаюсь. – Бэт прошла в комнату.

– Неужели?

Бэт резко повернулась к нему:

– Да, именно так.

Он все еще стоял у двери со шляпой в руке, в расстегнутом пальто, в шерстяном шарфе, не закрывающем шею. Глаза его были ярко-синими, эбонитово-черные волосы зачесаны наверх. Как всегда его кожа была загорелой. Бэт выглядела рядом с ним бледной.

Пересилив себя, она «забыла» об обязанностях хозяйки дома и не предложила Майклу снять пальто и присесть.

– Что ты делаешь здесь, Майкл? Чего ты хочешь? – На самом же деле ей хотелось спросить. «Как ты нашел меня? «

Майкл сжал шляпу в руке с такой силой, что пальцы побелели.

Его голос звучал тихо, и Бэт едва разбирала слова, которые произносил Майкл:

– Я пришел спросить тебя, почему ты уехала из Бостона. Почему ты бросила меня, почему исчезла, не оставив даже записки?

Хотя Бэт ожидала подобных вопросов, она не была готова к такой прямоте и резкости и не могла сказать ему правду.

Его взгляд вынудил Бэт отвести глаза.

– Я жду, – сказал Майкл.

– Не стоит ли нам присесть и поговорить как двум взрослым людям?

Он покачал головой.

– Я не знаю. Стоит ли? Ты хочешь поговорить обо всем?

– Подай мне свою одежду. – Бэт протянула руки и взяла его тяжелое шерстяное пальто, шляпу и шарф. Майкл присел на краешке дивана.

Развешивая вещи, Бэт пробовала придумать правдоподобное объяснение. Когда она взглянула в зеркало, то увидела грустные, тревожные глаза женщины, пытающейся избежать правдивого рассказа.

– Не хочешь ли чашечку коф... – Он вновь нетерпеливо прервал ее:

– Ничего не надо.

Она села в кресло с высокой спинкой напротив него. Это было кресло Стюарта. Но это не придало ей смелости. Бэт вновь встретилась взглядом с Майклом.

– Как ты разыскал меня?

– Во время праздников твой двоюродный брат Рэндэл был проездом в Дэнвере. Я спросил его, где ты. Он ответил, что вряд ли это уже имеет значение после стольких лет. – Майкл попытался расположиться поудобнее, как человек, привычный к более комфортным условиям. – Мне необходимо знать, почему ты исчезла сразу после...

Выражение ее лица, должно быть, остановило его, так как он закончил словами: «после того, что случилось».

– Мои родители узнали о... о моем визите к тебе.

Напряжение Майкла стало заметным.

– Как?

Бэт теребила пальцами юбку, стараясь унять их дрожь.

– Я им сказала, – мягко ответила она.

– Зачем?

Удивляясь тому, как легко ей удается справиться со слезами, Бэт взглянула на мужчину еще раз. Он по-прежнему сидел на краю маленького дивана с таким выражением лица, будто сейчас набросится на нее.

– Мой отец узнал о наших встречах в парке от одной из подруг моей матери, увидевшей нас в день последнего свидания. Отец был в ярости. Он нанял кого-то, чтобы узнать все о тебе и твоей семье.

– Моей семье? – Майкл почувствовал, как у него похолодело в груди. Ему захотелось, чтобы Александр Уэйверли оказался сейчас здесь. – Наверное, он рассказал тебе о моем пьянице-брате, о матери, живущей в нищете, и ты сбежала, как испуганный заяц.

– Обстоятельства не имели для меня никакого значения, ты знаешь это, Майкл. Отец угрожал выдать меня замуж к концу недели, чтобы покончить со слухами. Так что я действительно убежала. К тебе в объятия. Я думала, что если я. если мы... – Она так хотела, чтобы Майкл понял ее. – Я думала, что после нашей близости он ничего не сможет поделать.