Текст книги "Плач Абалона (Онд - 1)"

Автор книги: Джейн Уэлч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Абеляр возвел очи горе.

– Вот из-за таких дураков люди начинают зря тратить стрелы, когда им велено ждать до последнего. – Он посмотрел на Папоротника с презрением. Никакого терпежу не знает.

– Тише, – укорила лучника Брид. – Он так привык. Мы ведь не знаем, что значит вдруг превратиться из животного в человека. Должно быть, это очень тяжело.

Каспар подумал и решил, что он и сам-то в предыдущей жизни человеком был вряд ли. Вот люди вроде Халя или отца это да, они уверены в себе и умеют управляться с чужим честолюбием. И Пип тоже. А он нет, точно, не всегда он ходил в человечьей шкуре. Точно так же, как Огнебоя раздражала лошадиная участь, Каспара пугала ответственность, ложившаяся на плечи каждого человека.

– Вот трус, – продолжал ругать лёсика Абеляр. – Он-то и привлечет к нам простолюдинов.

От простолюдинов пахло потом, страхом и голодным предвкушением.

Лесничие громко запели, заставляя души сплотиться потеснее. Папоротник чуточку успокоился.

Одна хромая собака подошла так близко, что Каспар увидел торчащие под покрытой лишаями шкурой ребра. Пес зарычал, должно быть, голод оказался сильнее, чем страх перед луками лесничих. Те держали его на прицеле, пока он, наконец, не отступил. Каспар понял, что под защитой лесничих бояться нечего. Напасть на них простолюдины не осмелятся.

Он сжал руку Брид, одно движение стоило тысячи слов любви, дружбы и заботы. Та ответила тем же, но куда слабее, будто понимала его чувства, признавала их, но не вполне разделяла.

Отряд двинулся дальше. По спинам струился пот, идти по сырой земле было трудно. По счастью, вдали показались деревья.

– Хорошо. Туда простолюдины не сунутся, – сказал Абеляр. – Хищники для них слишком опасны.

– Почти пришли, – произнес Катрик. – Костями чую.

– Нам нужен план, – сказал Каспар Брид. – Если кругом так и будут все эти души, ты не сможешь сыграть на Свирели. Не забирать же их всех с собой. Они должны уйти в Аннуин.

Ответить Брид не успела – над тропой разнесся вопль жены купца:

– Я без денег никуда не пойду! Не могу их оставить! Отведите меня обратно! Кто-нибудь, отведите меня обратно! У меня хватит золота и бриллиантов для вас всех, если кто-нибудь отведет меня обратно. Не могу оставить деньги! – беспомощно кричала несчастная, хватаясь за голову искалеченной рукой. – Я хочу к своим деньгам!

Другие души отшатнулись от нее, будто боясь, что внезапное желание держаться за жизнь передастся и им. Бледная девочка в простом белом платьице и деревянных башмачках посмотрела на женщину в ужасе и вдруг тоже закричала:

– Я хочу к маме!

У Каспара сердце обливалось кровью от жалости к ней. Души принялись разбредаться, юноша в отчаянии оглядывался по сторонам, зная, что должен что-то предпринять, чтобы не допустить надвигающегося хаоса, но мог лишь повторять:

– Надо держаться вместе!

Лесничие сосредоточились вокруг жены купца, пытаясь магической песней заставить ее замолчать, но, кажется, от ее личности уже мало что осталось. Женщина завывала столь безумно, что Каспар вообще сомневался, слышит ли она их пение. Сам он мог думать лишь о рыдающей девочке в белом платьице.

– Мама! – плакала та. – Мама! Я заблудилась. За чем ты меня бросила? Мама!

Брид не выдержала, бросилась к малышке и прижала ее к груди.

– Мама тебя не бросила. Мама тебя любит. Девочка обхватила ее обеими руками, продолжая всхлипывать. Слишком поздно Каспар понял, что нельзя отвлекаться на беду одной души, когда остальным грозила опасность. Люди мужчины, женщины, дети разбежались. Лесничие, занятые женой купца, перестали обращать внимание на простолюдинов, и те уже почти подобрались к добыче. Внезапным рывком они бросились вперед, с ними тощие собаки, щелкавшие зубами налево и направо. Перепуганные души кинулись кто куда, псы хватали несчастных за ноги. Человек-лошадь упал прежде, чем лесничие успели, как следует прицелиться.

Истощенные великаны – целые толпы их! хлынули из зарослей. Лесничие открыли стрельбу, однако души в панике метались, кто куда, и защитить их всех одно временно не хватало возможности. Каспар неуверенно потянулся за луком.

– Сир? – Абеляр смотрел на него, ожидая приказаний. Фамильярность как ветром сдуло, теперь он был воином Торра-Альты, а Каспар – наследником барона.

Что делать? Как поступил бы отец, как поступил бы Халь?

– Ко мне! Ко мне! – закричал Каспар. – Все сюда. Занимаем круговую оборону!

Большинство послушалось. Только жена купца бежала прочь, безумно крича и размахивая руками.

– Нет, назад, назад, – попытался вернуть ее Каспар.

Поздно. Большая часть душ оказалась далеко впереди, и все лесничие убежали к ним. Молодой простолюдин, свистом подозвав трех собак и держа нож острием книзу, бросился в погоню. Один пес ухватил жену купца за ногу, и та рухнула наземь; два других тут же принялись рвать зубами ее руки и лицо. Женщина кричала до тех пор, пока простолюдин не перерезал ей горло. Потом он распорол ей живот и содрал с тучного, еще дергающегося тела кожу, как охотник освежевал бы оленя. Тем временем кому-то из собак удалось отгрызть женщине руку, и пес с победным видом побежал в кусты, унося свой трофей. Два других отправились следом.

– Ко мне! – кричал Каспар. – Не расходиться!

– Вставайте все в круг, – велела Брид. Души послушно собрались к ней, она сверкнула дружеской улыбкой в сторону Каспара.

– Абеляр, ты с этой стороны, я с той, – распорядился юноша. – Катрик, возьми мой нож.

– У меня свой есть, – откликнулся старик, нашаривая висящее на поясе оружие.

– У меня тоже! – крикнул кто-то из душ.

Итак, четыре бойца. Лесничие, золотоглазые лучники Ри-Эрриш, были заняты отчаянно пытались защитить основную часть своих подопечных. Воздух в той стороне звенел от серебряных стрел, обращавшихся в тумане белыми молниями.

Шайка простолюдинов, испугавшись, побежала в сторону отряда Каспара. Тот почувствовал, как быстрее забилось сердце, и сглотнул, чтобы побороть страх.

Тщательно прицелился, но стрелять пока не стал надеялся, что простолюдины, увидев и здесь лук, отступят. Стрел было мало.

Простолюдин с голодной улыбкой смотрел Каспару в глаза. Тот опять сглотнул, обещая себе, что не погиб нет здесь, в краю, где смерть его пройдет незамеченной и будет означать вечное небытие.

Простолюдин оскалился, обнажив острый язык и редкие зубы. Рядом с ним встало еще четверо. У одного вместо рук торчали лишь обрубки несомненно, когда-то его наказали за незаконную охоту. Внезапно все пятеро рванулись вперед. Каспар спустил стрелу, наложил на тетиву еще одну, выстрелил снова. Могучий простолюдин схватился с Катриком, мигом повалил его на колени и вонзил зубы в кожу на голове. Оттолкнув противника, старик, держа нож обеими руками, полоснул его по горлу.

Кровь не хлынула. Вместо этого простолюдин просто осел, будто сухая змеиная кожа, оставшаяся после линьки.

Остальные лишь переступили через его останки и продолжали кромсать ржавыми ножами налево и на право. Едва слыша крики, Каспар стрелял по каждому, кто подворачивался, будь то человек или пес, и думал только о том, чтобы оставаться между простолюдинами и Брид. Остальное не важно. Главное, чтобы уцелела она.

Из строя вырвалась, одна душа вырвалась и бросилась на врагов, склонив голову, как разъяренный бык. Это был сильный широкоплечий мужчина, и ударил он простолюдина так, что враг распластался на земле. Остальные души закричали от радости. Но тут же человека-быка окружили собаки. Тот нагнулся, угрожая им давно уже отвалившимися рогами.

Как ни старался Каспар отогнать псов последними оставшимися стрелами, всего за несколько мгновений они разорвали свою жертву в клочья. Только одна собака упала с пронзенной глазницей, а другая бросилась прочь, унося глубоко засевшую стрелу в плече. Сзади Каспар слышал резкие хлопки тетивы: это Абеляр одного за другим расстреливал смыкавших кольцо простолюдинов. Вдали, за полосой тумана, уходили под сень деревьев лесничие, уводя с собой тех, кого могли. До Каспара донесся обрывок их песни, которая должна была отпугивать простолюдинов, однако на таком расстоянии те ее и не замечали. Стрелы кончились. Каспар вынул нож и приготовился к новому натиску.

Сырой воздух пах кровью. Каспар слышал, как заливаются слюной простолюдины, как скрежещут зубами их собаки, споря из-за кусков мяса, оторванных от еще бьющегося тела.

И вдруг все они кинулись на него. Один пес врезался ему в живот, Каспар отлетел на руки стоявшим сзади. Второй вцепился в горло. Катрик, метнувшись вперед, взмахнул ножом, чтобы их отогнать. Каспар понял, что стоит на коленях и пытается подняться. Абеляр и Катрик заступили путь собакам, полные решимости защитить наследника Торра-Альты.

Нельзя было позволить, чтобы его люди рисковали своими душами! Каспар хотел поползти вперед хоть на четвереньках, но не хватило сил. Трое простолюдинов разом рванулись в бой, в воздухе, словно гнилой запах, повисли их крики. Это конец, подумал Каспар.

Но почему-то простолюдины отступили, растаяли в тумане и зарослях.

Он лежал в грязи, не в силах встать, не в силах даже пошевелиться.

Лесничие преследовали отступающих простолюдинов. Однако с другой стороны вынырнули еще двое. Души, праздновавшие было избавление, в страхе разбежались. Остались лишь торра-альтанцы.

– Вы не бойтесь, мастер Спар, я уж позабочусь, чтоб вы домой вернулись. – Катрик стоял над лежащим Каспаром. Простолюдины, осмелев при виде того, как на пуганы души, принялись кружить по пустоши, выжидая момент для нападения.

В тумане, словно тень, показалась фигура. Непохожая на простолюдинов. Вокруг нее шли, прильнув к земле и извиваясь по-змеиному, черномордые волки.

Великая Мать, сбереги Брид, безмолвно молился Каспар.

Те лесничие, что остались на краю пустоши защищать укрывшиеся среди деревьев души, запели, созывая остальных.

Каспар не мог двинуться с места. Разум хотел бы гнать его вперед, только ноги не отзывались. Не хватало сил даже на колени встать, как ни требовала того песня лесничих. Души уходили без него, а он мог лишь лежать в грязи и ждать страшного конца. С ним остались торра-альтанцы их верность была сильнее, чем магия лесничих, стоявших вдалеке.

– Вы должны идти. Брид надо добраться до прохода. Абеляр, уведи ее, приказал Каспар. – Защищайте Брид. Ей необходимо вернуться в мир живых. Идите!

Он почти ничего не видел, однако почувствовал, как дрожит земля от удаляющихся шагов. И понял, что остается наедине с собаками.

Чья-то широкая ладонь сгребла его за ворот.

– Давайте-ка, шевелитесь, мастер Спар. Не время вам еще помирать. Я ж вас еще новорожденным видел. Вы нужны Торра-Альте. И отцу вашему я поклялся, что буду вас защищать хоть бы и ценой своей жизни.

– Нет, Катрик, – прошептал Каспар. – Ценой жизни, но не ценой души. Ступай с остальными. Тебя ждет блаженство Великой Матери.

– Мое место с вами, мастер Спар. Вы ведь мальчонка совсем. Что ни говорите, а я вас не брошу.

Глава 23

Стальной ошейник начал уже окончательно выводить Пипа из себя. К тому же и Брок как-то болезненно позеленел, по его лицу катились капли холодного пота. Старик припадал на одно колено. Мальчик молча подставил ему плечо.

– Что им от нас нужно? – ворчал Брок, баюкая поврежденную руку. Несмотря на зелье Всадника, края воспалившейся раны до сих пор сочились густым зеленым гноем.

Ответа Пип не знал. А и знал бы, не смог бы сказать: дыхания едва хватало на то, чтобы идти, спотыкаясь, следом за пегим вьючным пони. Знаменный Откос остался далеко позади. Путь теперь лежал в пятнистой тени березовых рощ, окаймлявших с запада огромное Троллесье, что в Кеолотии. Потом в воздухе запахло смолой путники окунулись в полумрак под ветвями сосен. Идти по заросшим тропинкам было трудно.

Безмерность леса вселяла в мальчика трепет. Дни сливались в недели, а деревьям все не было конца. Кобольдам это, похоже, нравилось: они время от времени похлопывали и гладили друг друга по плечам, хотя от Всадника и его злобных собак держались как можно дальше. Спустя несколько недель Пип стал испытывать к кобольдам некоторое сочувствие, видя, как укоризненно те поглядывают на светловолосого кеолотианца, когда он не видит. Он уже размышлял, не выйдет ли из кобольдов какой-нибудь пользы, когда вдруг всепоглощающую тишь леса прорвал шум быстротекущей воды.

Между деревьями показалась бурая поверхность реки, вздувшейся от половодья. Палец помрачнел.

– Шкурий Ручей! Разлился, зараза. В прошлый раз, как мы тут проходили, куда меньше был. В жизни не переберемся.

– Это от весенних дождей, – сказал Всадник, тоже не ожидавший такого. – Пойдем вверх по течению. Оно и к лучшему, не придется в Хобомань углубляться. Там дальше несколько мостов, первый уже близко.

Ну, мостом бы Пип эти наваленные между торчащими из воды валунами доски и брусья называть не стал. Шкурий Ручей был хоть и куда меньше Лососинки, но тоже бурлил вокруг камней еще как. Кобольды, как ни странно, оказались совершенно бесстрашны и перебежали на ту сторону без малейшего промедления.

Всадник отвязал пленников от пегого пони и помахал у них перед лицами ножом, которым снимал с волков шкуры.

– И не думайте слинять!

Брок так устал, что просто опустился на землю, уткнув голову в колени, а Пип подумал, не броситься ли на охотника. Но нет: без помощи Брока он бы Всадника не одолел, а тот выглядел так, словно и шагу больше ступить не мог, не то, что бежать. И все же впервые за множество долгих и тяжких недель он был свободен от веревки.

Всадник остался их сторожить, пока рыбоглазый овиссиец осторожно переводил трех вьючных пони через мост. Последний из них задержался, было, недоверчиво обнюхивая шаткие доски, однако Всадник подбодрил его своим любимым кнутом. Потом Пипу велели вести пегого пони с притороченным к поклаже мешком, в котором сидели волчата.

– С этим-то грузом ты, Пискля, осторожненько пойдешь, я-то знаю. И не забывай: чуть, что учудишь, старика твоего ждет еще одна трепка.

Пип бросил на кеолотианца взгляд, полный презрения и, крепко взяв пони под уздцы, шагнул на мост. Внизу, совсем рядом, бесновалась темная от грязи вода. Пони, весь, дрожа, с трудом переступал растрескавшимися копытами. Все же он добрался вскоре до первого камня. Пип сделал глубокий вдох, чтобы немного успокоиться. По воде неслись обломки веток и сосновые шишки. Упадешь, затянет в водоворот, подумал он.

– Эй, Пискля, давай пошевеливайся! Перетрусил, что ли? – крикнул с берега Всадник, потом рывком поднял Брока на ноги и толкнул вперед. Давай, старый дурак, ты следующий. – Разрезав веревку, стягивавшую солдату руки, он сунул ему поводья еще одного пони.

Палец, стоявший на другой стороне реки, нацелил на Пипа его же собственный лук.

– Без глупостей там, – предупредил он, и появившиеся было у мальчика надежды, на побег рухнули.

– Я из Торра-Альты, я ничего не боюсь, – крикнул он Всаднику, потянув пони вперед.

И замер через лес к Пальцу мчалось какое-то крупное черное существо. На миг Пипу показалось, что это небольшой медведь.

Черная фигура скользнула мимо охотника и кинулась к шаткому мосту. Нет, не медведь человек в плаще, бегущий со всех сил. Бегущий прямо на него!.. Пип успел только пошире расставить ноги, чтобы ударом его не сшибло в воду.

Однако удара не последовало. Мальчик заморгал, сердце на миг застыло, будто в него вонзился ледяной клинок. Так не бывает. Человек пробежал прямо сквозь него. Обернувшись, Пип увидел слишком поздно! – что пегий пони пятится задом и вот-вот свалится с моста. Его задние ноги уже соскользнули в воду, передние заскребли по доскам... Пип со всех сил потянул животное за уздечку. Волчата! В мешке – волчата! Он уперся каблуками, заскрежетал от натуги зубами, но пони тащил его за собой.

– Брок, на помощь! – закричал мальчик. Старик – он уже был на мосту вместо того, чтобы помочь вытаскивать пони, ухватил Пипа за руки.

– Отпусти его, Пип! Отпусти, а то сам пропадешь! Мальчик попытался вырваться, но не смог. Пони упал брюхом на доски, потом сполз в реку... течение завертело его. Животное старалось упереться копытами в дно, чтобы не захлебнуться. Мешки у него на спине то скрывались в темной воде, то опять показывались на поверхности.

– Мои волчата! Нет! – кричал реке Пип. Он столько времени заботился о детенышах, они от него зависели, как допустить, чтобы щенята утонули?

Трог бросился вслед за пони и плюхнулся в воду, подняв тучу брызг! Лапами он до дна достать не мог и тут же едва не утонул, однако, в конце концов, выплыл и, барахтаясь, потянулся мордой к мешку с волчатами.

Одного взгляда на пса Пипу хватило, чтобы выдраться, наконец, из прочной хватки Брока. Ладно, волчата, но потерять еще и собаку Брид любимую собаку самого барона! – он не мог. Что скажет тогда мастер Спар?

Трог держался за пони, вцепившись зубами в мешок, как крокодил. Вот он случайно мотнул головой, и мокрая ткань треснула.

При виде комочка белого меха дыхание у Пипа пере хватило. Волчонок-девочка выпала из мешка, и ее потащило течение. Раскинув лапки, природное умение плавать, еще не пробудилось в малышке, она лишь булькала ротиком. Трог бросился за ней, и оба скрылись за поворотом реки. Последнее, что видел Пип, это как терьер ухватил волчонка зубами за шкирку. А серый, застрявший в мешке, так и не сумел выбраться.

Пип собирался уже сам прыгать в воду, но тут Палец ухватил его за ремень и, резко развернув к себе, хлестнул изуродованной рукой по губам.

– Ах ты мразь! Ублюдок! Думал, столкнешь пони в реку и сбежишь? Валяй живо туда! – Он встряхнул мальчика за плечи так, что у того щелкнули зубы. – Не вы ловишь волчьи шкуры – самого тебя освежую и продам вместо них.

– Не толкал я! – крикнул Пип.

– Ну да, его небось ветром с камня сдуло.

– Не толкал я! – повторил мальчик уже слабее. – Зачем мне его толкать? На нем же мешок с волчатами был... Это все из-за того человека!

– Какого еще человека? – Палец потащил мальчика к затопленному броду там могло выбросить пегого пони. Пип не мог понять: неужели охотник не видел человека в плаще?

– Не было там никого, – задыхаясь, прохрипел на бегу Брок. – Чего на тебя нашло?

Пип совсем запутался. Зачем тому человеку, было, стал кивать пони в реку, и как случилось, что никто больше его не видел? Почудилось, что ли? Что он, совсем с ума сошел от того, что все время разговаривал с собакой и волчатами?

– Вон он! – Всадник махнул рукой в сторону отмели, где лежал на боку пегий пони. Голова у него раскачивалась на волнах. – Мертв, кляни его так. И шкуры, считай, все испорчены.

Увидев пони, Палец ослабил хватку, и Пип сумел вырваться. Подбежал, расплескивая воду, дрожащими пальцами развязал мешок, вытащил серого щенка... Щенок был мертв.

– Так. – Всадник ухватил мальчика за ворот и встряхнул. – Шкуры испортил, волчонка утопил. Сейчас ты мне за это заплатишь.

Он с силой окунул Пипа головой в воду и держал, испуганно бьющегося и пинающегося, пока тот не почувствовал, что задыхается. Изо рта у него вырывались белые пузыри. Кеолотианец мотал его, как терьер крысу, и, наконец выдернул на поверхность. Мальчик, обжигаясь, стал хватать ртом воздух.

– Эй, довольно там, – крикнул Палец, потом толкнул кеолотианца. Может, он и из Торра-Альты, а только мы с ним все равно соотечественники, и пока я тут, ты у меня на глазах бельбидийца не убьешь. Как бы он волков ни любил, я тебе его убить не дам, хоть и не думал, что стану торра-альтанца защищать.

Только если Трог потерялся, Пипу жить было незачем. Как теперь доказать мастеру Спару, что чего-то стоишь?.. Охотники уставились друг на друга, мальчик выбрался на берег и побежал со всех ног вниз по течению, зовя собаку.

Лишь бы спасти Трога! Тогда мастер Спар его простит, а Брид всю жизнь будет благодарна. И барон тоже! Он сделается героем.

– Ладно, валяй, ищи пса, – крикнул ему вслед Всадник.

Берег порос деревьями и густым кустарником, бежать было трудно. Значит, единственный способ пой мать Трога плыть за ним.

Пип прыгнул вниз с обрывчика. Шкурий Ручей был не холоднее горных рек Торра-Альты, но все равно дыхание перехватило от ледяной воды. Мальчик пошел на глубину и тут же запутался в водорослях и мусоре, который тащила река. Бороться против течения было бесполезно, он мог лишь колотить руками, чтобы не уйти под воду.

На излучине его все же перевернуло и ударило о камни на дне. Пип оттолкнулся ногами, сумел вдохнуть воздуху. Тут течение перенесло его через быстрину и швырнуло на отмель. Всего в нескольких ярдах от себя он увидел Трога там, где в русле ручья лежала поваленная береза, замедляя ток воды.

Кажется, пес до сих пор держал в зубах что-то белое, но точно было не разглядеть, столько брызг Трог поднимал. Мальчик обругал себя за то, что никогда раньше не считал нужным выучиться, как следует плавать. Мастер Халь или даже мастер Спар давно бы уже догнали собаку.

Когда он в свое время впервые попал в крепость, то думал, будто двое благородных юношей и не знают, как сурова жизнь, потому что за них все делают другие. По том понял, что ошибся. Оба всегда сами делали все, что могли, и много в чем успели набраться опыта, так что вскоре Пип обнаружил, что собственные его навыки ограничены лесной жизнью и работой дровосека. Он решил расширить свои способности. Только вот умение плавать почему-то не счел важным.

Трог пропал. Секунду назад его большая белая голова торчала из воды, и вдруг исчезла, оставив на своем месте вихрь пузырей.

Пип нырнул и стал перебирать руками по дну. Так делал на прошлогоднем летнем празднике солнцестояния мастер Халь: вызвал всех желающих пересечь туда и обратно широкую излучину Лососинки, кто быстрее, и, как всегда, когда сам предлагал какое-нибудь состязание, выиграл. А вот Пип, как ни старался, едва сумел сдвинуться с места. Легкие уже разрывались. Бросив это, мальчик решил плыть и кое-как добрался до места, где последний раз видел Трога. В дюжине ярдов оттуда мелькнуло в воде что-то белое – кажется, это пес пытался грести своими короткими лапами! Он высунул морду, чтобы сделать глоток драгоценного воздуха. Во рту у него ничего не было. Волчонок куда-то делся. Пип забарахтался с удвоенной силой, однако увидел лишь, как Трог опять скрывается под водой.

Пес выныривал еще трижды, каждый раз дальше и дальше вниз по течению. Пип потерял надежду его выловить. Среди пенящейся воды и так-то почти ничего не было видно, а тут еще вдоль берега пошли сосны, за крывшие высокими стволами и густой хвоей небо.

Сзади Пипа ударило бревно. Мальчик попытался за него ухватиться, но кора оказалась скользкой, не смог. Ветка хлестнула его по спине, тут же еще одна оцарапала щеку. Он почувствовал, что выдыхается. На жуткий миг запутался ногами в водорослях, еле сумел вырваться. Увидел, Трога пса вынесло на очередную излучину, где течение было чуть медленнее.

Надо было непременно спасти собаку. От этого зависело все его будущее. Пип принялся лихорадочно барахтаться, и тут его накрыло целой кучей ветвей и мусора. Вынырнув, мальчик увидел, что пес совсем, рядом.

Трог на мгновение показался на поверхности и снова исчез в мутной глубине, сам нырнул, точно! Не может быть, пес пытался выловить белого волчонка! Неужели малышка еще жива?

Ухватив, сколько мог, воздуху, Пип погрузился следом за собакой. Нырять ему никогда не приходилось, так что он не сразу догадался, что надо открыть глаза, а то ничего не увидишь.

Внизу смутно маячил светлый силуэт пса. Трог мотал головой, пытаясь вытащить что-то, что мальчик не мог разглядеть. Воздух у Пипа в легких быстро кончился, ему пришлось вынырнуть. Жив белый волчонок или нет, а ясно, что Трог его не бросит.

Немного отдышавшись, Пип снова нырнул в темную воду и, схватив пса за шкирку, потащил его вверх.

И вдруг увидел!.. Серебристый хвост, плавники, чешуя огромной рыбы и лицо! Бросив от страха собаку, мальчик рванулся к поверхности.

Что-то ухватило его за лодыжку, потянуло вниз. Рука!

Пуская пузыри, цепляясь скрюченными пальцами за воздух, Пип не осмеливался взглянуть вниз. Не осмеливался взглянуть еще раз в это лицо, тонкое, с острым носом и безглазое. Один раз посмотрев в пустые глазницы (каждая черный провал в пустоту смерти! ), мальчик ни за что бы не повторил этого.

Легкие рвались от нехватки воздуха. Пип брыкался, пытаясь вырваться, потом согнулся пополам и вцепился в руку ногтями. Опять увидел чудовище. Огромная, футов шести в длину, щука с чередой кривых зубов в пасти, но на груди у нее... на груди у нее был человеческий нос, губы и пустые глазницы. Сразу за жабрами из боков рос ли руки. Одна сжимала за шею волчонка, другая держала Пипа за ногу.

Вода будто вскипела: это Трог снова нырнул и вцепился в щучью голову своими мощными клыками. Рыба забила хвостом, выпрыгнула на поверхность Пип успел ухватить воздуха и опять обрушилась в реку. По том еще раз, в тот самый миг, когда мальчик уже думал, что задохнется. Он успел увидеть, как склонились над рекой высокие темные сосны и как Брок пытается вырваться из рук охотников. Хотел крикнуть, но щука снова утащила его вглубь.

Трог продолжал яростно трепать щуку. Пипу показа лось, что волчонок шевелится, хотя в бурлящей воде точно разглядеть было трудно.

Об опасности утонуть Пип и не думал, так напугало его безглазое лицо на щучьем брюхе. Чудовище стало втягивать свои ужасные руки в тело, не затянет ли и его?! Перед глазами расплылось красное облако. Мальчик не знал, чья это кровь Трога или щуки. Только чувствовал, как его тащит по камням.

Сил не осталось. Пип наглотался воды и едва не терял сознание от усталости, но и рука, сжимавшая его лодыжку, постепенно слабела. Вот огромная рыба вы гнула спину... и вдруг он понял, что свободен и ползет к берегу! Трог все глубже вгрызался щуке в череп и мотал головой.

Наконец пес понял, что уже стоит на земле, а щука мертва. Выпустив ее, Трог скользнул взглядом по воде, жалобно взвыл и опять бросился в реку.

Пип лежал на берегу, задыхаясь, и смотрел на тело чудовища. Это была просто щука, большая старая щука. Кошмарное лицо и руки исчезли. Несколько мгновений он моргал, приходя в себя, потом вспомнил о Троге. Пес барахтался среди бурунов, словно мышь, попавшая в маслобойку. Впереди мелькнуло белое пятнышко. Пип, хоть голова у него и кружилась, заставил себя подняться и шагнул в воду.

Плыть он уже не мог, так что дал течению нести себя вниз, огибая отмели на излучинах – то с безумной скоростью, то чуть медленнее. Вдоль реки густо росли высокие сосны. Пип глотал воздух напополам с брызгами. Между деревьями скользили тени серебристых фигур. Мальчик закоченел и не только от холода. С берега смотрели на него несчастные создания, их измученные лица искажали боль и ненависть. То были побольшей части люди, рыдавшие и огрызавшиеся сквозь слезы друг на друга; лишь несколько собак, медведь и пара горных кошек затаились в кустарнике.

Сперва Пип решил, что у него видения от холода и усталости. Какой-то человек прыгнул в воду, протянул ему руку, но коснуться не смог, пальцы прошли насквозь. Только дрожь пробежала. Должно быть, я сей час утону, подумал мальчик. Потом понял, куда попал. Всадник говорил, что им надо идти на север, чтобы не углубляться в Хобомань. А Шкурий Ручей отнес его далеко к югу.

– Эй, дай мне руку! – Безмолвный голос зашелестел у мальчика в голове: к нему пробирался по воде худой человек в одежде лесного следопыта. – Я тебе помогу!

Пип потянулся к нему, но опять бесплотная ладонь не сумела его удержать, и крик следопыта был полон горести:

– Не смог! Я не смог спасти моего мальчика! Другой голос.

– Пип, сюда! Плыви ко мне! – Это Брок, Брок, он вырвался и бежал по дальнему берегу.

Мальчик взглянул на него и тут же отвернулся. Может, Брок и собирается бросить пса, но сам он ни за что. С новыми силами Пип стал размахивать руками... Опять оказалось, что он больше брызгается, чем плывет. Вскоре он уже кашлял и плевался грязной водой и об рывками речной травы.

Трог пытался вырулить к каменистой отмели, тянувшейся к нему будто дружеская рука. Наконец пес вскарабкался на берег, держа в зубах обвисшее лоскутом белое тельце. Отряхнулся, как умеют только собаки, забрызгав все вокруг. При этом волчонка метало из стороны в сторону.

– Трог, не смей! – закричал Пип, испугавшись за детеныша.

Однако встряска, похоже, пошла на пользу. Малышка дернула задней лапкой; пес положил ее на землю и принялся вылизывать, приглаживая языком шерсть. Ее надо было отогреть. Пип вылез на берег и побежал к ним... Тут Трог опять ухватил волчонка за шкирку, тревожно сверкнул глазами и бросился бежать. Щенячьи ножки болтались по воздуху в такт его скачкам.

Пип заковылял следом, не надеясь догнать пса, по том обернулся посмотреть, что же его так испугало – вдруг Трог тоже увидел в кустах призраков? Но нет: это были охотники. Они, наверное, срезали угол, чтобы его нагнать. Овиссиец держал Брока и колотил старика рукоятью хлыста по голове. Всадник целился в собаку из лука. Вот он выстрелил, потом еще раз. Белый терьер несся зигзагами.

– Беги, Трог, беги! – закричал Пип, не зная, что ему делать. Пес оставался в пределах досягаемости стрелы. – Беги!

И, не думая ни о чем больше, мальчик бросился к кеолотианцу.

– Пип, назад! – воскликнул Брок. – Он тебя убьет! Пусть. Главное собака. Спасение Трога принесло бы мальчику славу, а за это и умереть можно. К тому же Пип видел, как плохо Всадник стреляет, когда тот пытался завалить оленя.

И все же охотнику повезло. Первая стрела лишь оцарапала мальчику руку, он и не заметил, а вторая вонзилась в плечо с такой силой, что Пипа развернуло, и он с криком упал. Всадник достал третью, снова прицелился в пса. Брок боролся с овиссийцем, обмотал ему вокруг шеи цепь от своих кандалов. Кобольды суматошно вопили.

– Нет, нет, – кричал Пип, страх за собаку был сильнее боли. – Мать, Мать Великая, помоги нам!

Всадник спустил стрелу.

Ответом на молитву Пипа был громкий визг. Он стиснул раненое плечо, перекатился и увидел, что Трог лежит, скорчившись, на земле и тихо скулит.

Оставив овиссийца драться с Броком, Всадник побежал к Пипу и схватил его за загривок. Палец одолевал противника. Ему удалось поймать конец цепи и с размаху ударить им старика в лицо. Тот упал на колени.

Всадник швырнул Пипа рядом и велел кобольдам сторожить обоих. Маленькие создания принялись грозить пленникам своими коротенькими заостренными посохами, хотя толку с того уже не было. Брок лежал неподвижно, уткнувшись лицом в хвою.

Потом кеолотианец притащил пса. В зубах тот до сих пор сжимал безжизненного волчонка. Пип поднялся, преодолевая боль, чтобы помочь животным. У Трога из шеи торчал конец стрелы. Острие ушло так глубоко, что воткнулось в тельце щенка. Трог медленно опустил детеныша на колени мальчику и уронил голову.