Текст книги "Цап-царап, или Оборотни для Маши (СИ)"
Автор книги: Джейн Смит
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Держусь за подоконник, стою, невольно уставившись на его губы, приткрытые, будто для поцелуя.
Я ведь правильно понимаю, он прелагает мне...
Ему.
Минет?
Вот так просто, как просят кофе сварить, маслом намазать хлеб?
– Я не буду, – в испуге вырываюсь, локтем бьюсь в стену. – Отойди. Отпусти. Зови Тамару, и можешь ей все рассказать. Да, я залезла в окно. Да, выпила бокал вина. Но...
Он отступает.
Получилось.
Так то.
Нечего мне угрожать.
Выдыхаю. Шмыгаю мимо него и бегу к дверям. Берусь за ручку, дёргаю на себя.
Черт.
– Где ключ? – оборачиваюсь.
Он усмехается. Ленивой, расслабленной походкой идёт ко мне. В одной руке галстук, в другой поблескивает брелок-капелька – лунный камень.
Откуда у него мой ключ?
Может, я не заперла комнату, забыла?
Савва подходит. Нарочито медленно, давая мне рассмотреть, убирает брелок в карман брюк. Слегка качнув головой, говорит:
– Если нужны ключи – доставай сама.
На его губах играет полуулыбка. От тихого спокойного голоса с хрипотцой по моей спине ползет пот. Смотрю на его карман, и взгляд невольно скатывается на выпуклую ширинку.
Боже мой.
На свидания меня звали, конечно, не раз. Но выбор в нашем городке небогатый, самое романтичное место – трах-гора.
Так и называется.
Там красивый закат, считается что и рассвет встречать приятно. После того, как хорошенько вспотеешь на задних сиденьях машины.
Такие развлечения не по мне. И Савва не похож на прыщавого подростка, что присаживается на ухо с пришептываниями, мол, детка, я купил вино, а в багажник лежит плед, поехали смотреть закат.
Но Савва же...нет.
Как можно.
Складываю руки на груди, напускаю на себя такую же уверенность, которой окутан он.
– Я просто закричу, – угрожаю. – И придет Тамара.
– Не придет, – возражает Савва, качнув головой.
– Почему?
– Ее дома нет.
Сглатываю.
А ведь правда.
Савва уехал ещё до пяти вечера. И если он задерживался – она тоже могла уйти. Вместе с подругами. Его высматривать.
– Маша, мы одни, – он тоже вздыхает, будто утомленный паузой. Подходит ко мне вплотную, ладонью упирается в дверь возле моей головы. – Повторяю. Последний раз. Не зли меня, крошка, – он дёргает ворот моей куртки, – снимай это. Живее.
Глава 8
В его голосе различаю почти угрозу. Уверяюсь – со мной не шутят. Упираюсь рукой в его грудь, чуть отталиквая от себя.
И послушно стягиваю с плеч кожанку.
Он смотрит, пристально, каждое мое движение ловит, а я остаюсь в черной маечке на тонких бретельках и сгораю со стыда.
И от его взгляда.
На меня так раньше не смотрели.
Глубоким мужским оценивающим прищуром, в котором плещется едва ли не звериная жажда.
– Хорошо, – выдыхает он. Кивает в сторону кресла. – Теперь иди туда.
Туда.
Там красноватым светом горит ночник на столике. За которым я готовлюсь к занятиям. Разбросаны мои учебники и конспекты, ручки и цветные фломастеры.
На негнущихся ногах плетусь. Туда. Смотрю на распахнутое окно. Оглядываюсь на Савву.
Он идёт за мной, рядом, будто конвой, стоит дернуться в сторону – и схватит меня, уверена в этом.
Ох, боже мой. Что же творится. Не верю, что это происходит со мной.
Он ведь живёт с Тамарой.
А я...
Останавливаюсь у кресла.
Его руки касаются моей талии. Вздрагиваю. Мужские ладони успокаивающе поглаживают, попутно задирая маечку, пальцы задевают голую кожу. Я мелко дрожу и готова рухнуть на пол, не понимаю своих ощущений, незнакомых, непонятных, тягуче-медовых.
– Ты дрожишь, – горячий шепот касается уха, – нравится, когда тебя гладят? – его ладони ползут выше.
Превращаюсь в статую, ни слова выдавить в ответ не могу.
Я без бюстгальтера.
Я ведь не в институт шла, а в клуб, а там темно и жарко.
Здесь так же.
Полумрак и огонь. От него, от меня.
И между ног пекло.
– И взрослые мужчины нравятся, да, Маша? – его руки надавливают на ребра, вжимают меня спиной в его тело. Пальцы добираются до груди. Задевают торчащие соски.
Из меня вылетает слабый стон.
Он трогает соски ещё раз. Я снова всхлипываю. Он зажимает горошинки между пальцами, слегка оттягивает.
– Хватит, – умоляю, спиной ерзаю по его груди. Воздуха не хватает, руками упираюсь в стол.
– Ты права, хватит, – соглашается Савва. Чуть сдвигает меня в сторону. Вальяжно усаживается в кресло.
Стою перед ним, как на выставке, исподлобья, завороженно, смотрю на него.
– Расстегни, – помолчав, глазами он показывает на свои брюки.
А я будто и, правда, ждала указаний, от звуков его голоса отмираю.
Спадает морок.
И я вижу себя и его, в темной комнате, вдвоем.
И так страшно. Что я уже почти поддалась его рукам.
– Не нужно, – мотаю головой. Кошусь на окно. Бормочу. – Я могу уйти сейчас. До утра. Или до вечера. А когда вернусь. Никому не скажу. Честное слово.
– Маша, – он ловит мое запястье. Тянет меня за руку ближе. Набрасывает мне на шею галстук и давит, заставляя склоняться ниже к его лицу. Выдыхает мне в губы. – Никуда ты не пойдешь. Лучше делай, что я говорю. Вставай на колени. И расстегивай.
Не выдерживаю его взгляда, потемневшего, пронзительного, чувствую его на голых плечах, на коже в вырезе майки, на губах, и полыхаю факелом.
Шелковый галстук врезается в шею, натирает. Всхлипнув, спускаюсь к нему в ноги. На колени.
На его брюках поблескивает пряжка кожаного ремня. Трогаю ее пальцем.
Во рту сухо, невольно, как-то машинально облизываюсь.
Савва усмехается.
– А говорила уйти хочешь, – он подаётся бедрами вперёд, поторапливая меня. Хрипло подбадривает. – Маша.
– Я не умею, – шепчу. – Я...
Я не понимаю. Он меня заставляет, но мне не плохо, кажется. Мне любопытно, неловко, пугливо.
И я горю.
В волнении щелкаю ремнем, выпускаю из пряжки.
Я сплю, наверное.
Берусь за пуговицу, справляюсь и с ней.
Не может этого быть.
Везу бегунок на ширинке, открывая вид на боксеры, натянутые эрекцией.
Шумно выдыхаю.
Я ведь уже все видела.
И в трусах на него натыкалась, и когда он сидел без них на кровати – тоже.
Я подглядывала из коридора.
А сейчас стою на коленях перед ним.
– Всё очень долго, – он вдруг приподнимается и рывком сдергивает с себя брюки вместе с трусами.
Не успеваю зажмуриться, а потом уже не могу, неотрывно смотрю на выпрыгнувший толстый член с крупной красноватой головкой.
Ох.
Как же так.
Это выше и больше моих сил.
Савва откидывается в кресле. Член торчит колом, крупным, возбуждённым, почему, как он помещается в брюках.
Завороженно слежу за мужской ладонью, как она обхватывает орган у основания, там, где вьются темные волоски.
– Хватит любоваться, Маша, – до сознания долетает голос Саввы. – Возьми его в рот.
Глава 9
У меня во рту. Почему-то очень много слюны.
На головке члена выступила прозрачная капля.
Хочется размазать ее языком. По всей головке и ниже на гладкий ствол, чтобы он весь блестел.
Какое бесстыдное желание.
Какой ужас.
– Маша, – галстук на моей шее снова натягивается.
И я, не раздумывая больше, открываю рот и касаюсь языком капли.
Член тут же дёргается, тычется в мои раскрытые губы и скользит по кончику языка.
Отшатываюсь, ощущаю давление галстука, он как ошейник. Савва притягивает меня к себе.
Кратко командует:
– Продолжай.
Капля размазалась. Ее нет, а головка блестит, как я и думала. Во рту у меня солоноватый привкус. И ещё больше слюны.
Беспомощно смотрю на торчащий перед моим носом огромный кол.
Я не знаю, что делать.
Одно дело подглядывать. Издали он был меньше.
– Давай, сладкая, – с неожиданной лаской подбадривает меня тягучий мужской голос. Властная рука ведёт по моим волосам. – Посмотри, как ему не терпится к тебе в рот.
Ему не терпится.
Смущаюсь, но не отвожу глаз. Он весь налитый, словно увеличивается до сих пор.
Ерзаю и сжимаю ноги, трусики очень мокрые. И хочется в туалет.
Я знаю, что это значит. Это называется возбуждение.
– Маша, – Савва натягивает галстук. – Давай уже по-взрослому.
Выдыхаю. Ладонью упираюсь в мужское бедро.
Я ведь об этом думала. Все мои подруги уже давно попробовали. И рассказывали, что это стыдно. Но очень хорошо.
Может быть, пришла пора и мне...
Примеряюсь сбоку. Коротко целую твердый ствол. Смотрю на оставшееся влажное пятно.
Щеки загораются.
Он пахнет так, что кружит голову – нагретой на солнце кожей и парфюмом, терпким, древесным с лесными цветами.
Не сдержавшись, целую ещё раз, языком веду по выпуклым венам, медленно поднимаюсь к головке, трепещу и готовлюсь.
Савва со свистом выпускает воздух. Рукой вдруг сдавливает мою челюсть, заставляя шире открыть рот.
Не успеваю сообразить, как он упруго толкается, занимает всю полость, кажется, я начинаю задыхаться и в испуге бью его по бедру.
– Ах.
Двигаю головой назад и выпускаю его, покачиваюсь, едва не падаю.
– Ну в чем дело? – шелковая удавка стекает с моей шеи на плечи. В его голосе нарастает нетерпение. – Что не получается?
– В-все не получается, – вытираю мокрые губы. Взглядом утыкаюсь в его широко расставленные ноги, между которыми так пошло стою на коленях. – Я...
– Ты девочка? – он берет меня за подбородок. Заглядывает в глаза.
– Да, – отвечаю, как под гипнозом.
– Ни с кем ещё не было?
– Нет.
– Вообще ничего?
– Вообще.
– Точно?
Молчу. Его расспросы сводят с ума, темный взгляд пробирается под кожу всё глубже, раздирает меня изнутри.
– Ну смотри, – он тянет меня наверх, поднимая. Встает сам, возвышается надо мной, мощный и серьезный. – Я сейчас проверю, – говорит он тихо. Чуть сдавливает мои плечи. – И если ты наврала – так тебя выдеру. Что потом сидеть не сможешь.
– Ч-что, – язык заплетается, взвизгиваю, когда он резко подхватывает меня на руки, в пару шагов пересекает мою маленькую комнатку и бросает меня на кровать.
Не успеваю опереться на локти и приподняться, как он забирается сверху, прижимает своим весом, горячим телом, о котором я мечтала перед сном.
В темноте не различаю выражения его глаз, не видно того красивого орехового оттенка, лишь сплошная чернота разливается, в ней плещутся странные жёлтые отблески, необычные, какие-то космические, и я не могу оторваться.
Ногтями впиваюсь в ладони, сдерживаю себя, чтобы не обвить руками его торс, хочу трогать его, ощутить его кожу, сжать ногами бедра, и чтобы он взял меня, так, как грозил, выдрал.
Сильно!
Самым развратным способом.
Раком!
Он вдруг усмехается мне в губы.
– Да ты сама не против, – говорит еле слышно.
Сгребает мои запястья одной рукой, заводит их за голову. Привстает на локте и внимательно оглядывает меня.
Вытягиваюсь струной, чувствую, как напрягаются мышцы.
– Лежи так, – приказывает.
Я лежу. Влажными глазами наблюдаю, как он спускается ниже, пальцами берется за резинку моих легинсов.
И резко, с треском рвет их.
Глава 10
Из моего горла вырывается писк.
Держите меня.
Они у меня одни, эти леггинсы, они так мне нравились. Есть ещё вторые, но они уже старые, растянутые, как он мог. Волнение за одежду захлёстывает настолько сильно, что я забываю даже о своих голых бедрах, на которые он теперь смотрит.
И о том что он взрослый, сильный, жёсткий мужчина.
– Что ты делаешь, – поднимаюсь.
– Руки, – он почти рычит, одним движением ловит мои запястья и рывком заводит на прежнее место мне за голову. – Тихо. Лежи сказал.
Его глаза блестят.
Он так взбудоражен.
Всего лишь потому, что я подняла руки?
А ему можно рвать мою одежду?
И мне молчать?
И я молчу, под его взглядом опять растягиваюсь на кровати, в тишине слышу его густое дыхание и сама дышу с паузами, по коже бежит сквозняк из окна, и я понимаю, что почти голая.
В трусиках.
Которые Савва подцепляет пальцем и...
Раздается треск.
Это трещит ткань трусиков.
Это всё!
Шевелю ногой, прикрывая лобок.
Он настойчиво отводит ее в сторону. Ладонью накрывает промежность.
Охаю, руками цепляюсь в полку над кроватью, мне на голову оттуда падает мягкий мишка.
– Маша ты горячая. И мокрая, – шепчет Савва. – Созревшая ягодка. Надавить – и брызнет сок, – он гладит меня между ног, размазывая мое желание, перебирает пальцами складки. – Я так хочу надавить.
Выгибаюсь в пояснице, до боли в руках сжимаю угол полки, меня никто там не трогал, ни разу, только я сама, на днях, когда думала о нем и не могла уснуть, представляла его. И вот моё опасное желание сбылось – его рука, его пальцы, раскрывают меня, исследуют, и у меня нет никакой воли, нужно продолжения, мне тоже нужно его трогать, и я нарушаю приказ.
Медленно тяну руку к нему.
И тут он давит. Куда-то. В какую-то созревшую ягодку.
И с головы до ног по мне проходится разряд тока, я будто лопаюсь, не в силах сдержать в себе это чувство пытаюсь сдвинуть ноги и кричу на всю комнату, руками впиваюсь в плед, мну постель и трясусь, как на холоде, но от жара, срываю голос.
А потом чувствую что-то.
Очень мокрое.
Его язык, его губы. Ощущаю, как он с жадностью втягивает в рот складочки, с силой сжимает мои бедра, шире раздвигая ноги, подхватывает под колени. Забрасывает мои ноги себе на плечи и пьет меня, с глухим урчанием, вылизывает меня, этот мужчина, невозможно, мечусь, словно в огне, как под палящим солнцем жарюсь, стонами захлебываюсь, это так хорошо, невозможно, как другой человек способен такое с тобой сделать, почему ему доступно это знание, откуда. Мое тело в его бесконечной власти, отдано ему.
Я оглушена собственным криком, его слова долетают сквозь вату.
– Правда, девочка. Только девочки такие вкусные. Я не ошибся. Это просто замечательно, Маша.
Ослабленная, размазанная, лежу и не улавливаю смысла его слов.
И того, что все закончилось. Его языка между ног нет.
Это ужасно.
Зачем так делать.
Распахиваю глаза.
Он нависает надо мной. На губах блестит сытая улыбка.
У него секси-губы. Сочные и объемные, такие только кусать.
С трудом поднимаю голову и тянусь попробовать свой вкус.
Он резко отстраняется, поворачивает голову в сторону открытого окна.
По полу что-то брякает. И ещё раз.
А потом слышу шорох голых кустов за окном. Тихий девичий смех. И весёлый голос Полечки:
– Мэри, ты спишь? Мэри, мы у тебя под окном. Выходи.
Глава 11
Не понимаю, как мне удается дойти до окна. Наверное, меня толкает мысль, что подруга, не дождавшись ответа, залезет сама.
А тут я.
Растрёпанная, раскрасневшаяся, в порванной одежде в мужских объятиях.
Ноги дрожат, руки, все тело. Ещё и легинсы болтаются лоскутами, связывают движения.
Опираюсь руками на подоконник.
И слышу, как за спиной тихо хлопает дверь.
Смотрю через плечо.
Он ушел.
Как же так.
Кто разрешил.
Нет, просто ведь мы не закончили. Он хотел, я хотела, и...
– Маша! – громким шепотом зовёт Полина. – Ау! Ты спала что ли?
Девочки глупо хихикают.
На востоке краснеет небо.
Скоро станет совсем светло.
– Спала! – сердито откликаюсь. – А вы почему не дома?
– Пошли гулять, – мне показывают бутылку шампанского. – Вернёшься до того, как проснется Тамара.
– Ее дома нет, – машинально ляпаю.
– Тем более, – присвистывает Полина. – Погоди. А этот твой Савва. Он дома?
– Он не мой! – торопливо возмущаюсь.
И заливаюсь краской.
Мой, конечно.
После такого.
Да. Я не дура и складывать дважды два умею. Он взрослый-успешный-состоятельный-очень-красивый.
И он у нас проездом.
Но помечтать мне никто не запретит. Я и раньше мечтала, и сейчас тем более, бережно упакую в памяти все, что случилось этой ночью.
И буду перебирать перед сном.
– Пошли скорей, – торопят девочки. – Долго нам в кустах торчать? Кстати, это не твоя сумка?
– Дай сюда, – перегибаюсь через подоконник, за ремешок хватаю сумочку. – Идите к подъезду на лавочку. Сейчас я.
Быстро достаю из шкафа спортивные брюки. Скомканные легинсы кидаю под кровать. Собираю волосы в хвост и тру лицо.
Это все.
Я не хочу уходить. Хочу отправить подруг домой. Лечь в кровать. И, может, он ещё вернётся.
Ох.
Кусаю ноготь.
Наверное, нельзя так. Надеяться на повторение. Пришли девочки.
А могла вернуться Тамара.
И что бы тогда со мной было?
С ним – ничего.
Даже если она его выставит – он не пропадет. С такой машиной. И явно ему хватит на гостиницу, стоит лишь глянуть, какие суммы он за раз оставляет в супермаркете.
Да одни его часы наверняка стоят больше, чем вся наша мебель.
А у нас, между прочим, новый ремонт.
Он не пропадет, да. А вот мне на гостиницу не хватит точно. С моей стипендией разве что на пару-тройку ночей.
Тяжело вздыхаю.
И лезу из окна.
Нужно сделать вид, что ничего не было.
Да.
Так будет правильнее всего.
По кустам выбираюсь из палисадника к подъезду. У Полины в открытом рюкзаке колонка, она включает музыку, и двор оглашает грохотом заводная попсовая песня.
– С ума сошла! – тянусь к ее рюкзаку, на минимум убавляю звук. – Люди спят. Идём отсюда скорей.
Под жалобы Полечки, что у неё сегодня день рождения и ей можно все, выходим со двора.
– День рождения был вчера.
Я самая трезвая, и мой занудный бубнеж, естественно, никто не слушает.
Девчонки снова включают музыку. Подпевают. Меня берут под руки с обеих сторон. Предлагают угоститься шампанским, но я мотаю головой.
И так пьяная.
Надо только представить сильные руки, что трогали меня, обнимали, прижимали к себе – и ноги подкашиваются, я словно вся в его отпечатках, несмываемых светящихся метках, кошусь на подруг и кажется, что на мне написано – этой ночью в моей постели был мужчина.
Медленно светает, бутылка пустеет, редкие машины попадаются навстречу, прохожих нет совсем – все дрыхнут.
Что со мной случится этим воскресеньем.
День только начался, а у меня предчувствие – что-то обязательно будет.
Глава 12
На перекрестке расходимся с девочками. Вдвоем с Полиной сворачиваем на аллею – твердо настроена проводить ее домой, иначе она не дойдет.
Или во что-нибудь вляпается.
Так уже было однажды. Мы стояли у магазина неподалеку от ее дома. Она вышла с дня рождения мамы, а там пила вино. И к нам с интересным предложением подкатился черноглазый мужчина. С говорящим именем Армен.
Он предложил поехать к нему в гости.
А Полина сказала, мол, ты купи нам сначала в магазине коробку самых вкусных конфет.
Он согласился, пошел в магазин.
Полина, хихикнув, начала объяснять. Мы его не знаем, значит, он не местный. И скоро уедет. Решил, что нашел доступных дурочек.
Но мы-то вовсе не дуры. И сейчас он это поймет.
И вот он вышел с двумя коробками конфет. Сунул их нам. Шагнул к своей "пятерке".
И Полина дала деру.
Он оглянулся.
А я так испугалась, что припустила за ней.
Армен нас не догнал, но мог донать. И вряд ли он бы просто отобрал конфеты, и все.
Страшно это.
И так делать нельзя.
Поэтому провожаю подругу прямо до квартиры, и, убедившись, что она зашла в дом, успокаиваюсь.
На улице дышу свежим воздухом, весна наступает. Уже наступила, она пахнет головокружительно вкусно.
Перехожу дорогу, сворачиваю в лесочек, решаю пройтись там до стадиона, и дальше до дома.
А по дороге немного помечтать, как обычно.
В школе на уроках физкультуры у нас тут были лыжные кроссы. Школа наша недалеко, вспоминаю и вздрагиваю, быть студенткой мне нравится больше.
Иду между сосен, выхожу к старой заброшенной коробке бессейна.
И едва не вскрикиваю.
На бортике сидит Савва. Причесанный, свежий, словно ночью и не был со мной, и не измял костюм в моей кровати.
Ох.
Он не один. С ним..
Моргаю, вглядываюсь в пятнистое шкурку.
Это ночная кошка. Которая меня преследовала. Кралась за мной через дорогу.
То есть не кошка, а леопард. Или ягуар. Большой. Килограмм на сто двадцать потянет.
Он потягивается. Лениво, по-кошачьи, сильный и гибкий.
Савва курит.
Прячусь за деревом.
Что за чертовщина, откуда в нашем лесу взяться ягуарам? Если бы его только содержали в каком-нибудь коттедже в вольере – так это новость бы разнеслась по округе.
Хмурюсь.
Я не так близко, но вокруг ни души и тишина, и до меня долетает хрипловатый голос Саввы.
– Я тебе уже сказал, – он стряхивает пепел в серый островок снега – остатки зимы. – Ты и сам знаешь. В этом городе, не считая школьниц, она единственная невинная девушка. У остальных на лицах все написано. А она – другая. Она и пахнет по-другому, ты ведь тоже почувствовал. Юной женщиной. Ещё чистой, но уже созревшей.
Ягуар лежит на бревне, разбросив в стороны лапы. И будто бы так же, как и я, внимательно слушает.
Но ведь он почти кошка. И вряд ли понимает.
А Савва.
Ушел из моей спальни.
Чтобы курить в лесу и болтать с ягуаром. И это слегка странно. Какой мужчина на его месте так поступит?
Хотя...красивое животное. Очень. Ушки, хвостик, и так он лениво развалился.
Залюбовавшись им, переминаюсь с ноги на ногу. Ботинком задеваю пустую жестяную банку – кто-то бессовестно пил пиво и не донес до мусорки.
Встрепенувшись, животное вдруг поднимает голову.
Принюхивается.
Савва оборачивается.
Стою за деревом и не шевелюсь, перестаю дышать. Встречный ветер дует мне в лицо, охлаждает горящие щеки.
Уже делаю шаг, чтобы выйти из укрытия и поздороваться, эта кошка не должна ведь на меня броситься, они, кажется, миролюбиво настроены к людям.
Но тут до меня с запозданием доходит смысл слов Саввы.
Невинная девушка, которая по-другому пахнет – он это не обо мне, случайно?
– Так вот, – Савва тушит бычок в снегу. – Место мы выбрали верное – город стоит на лысой горе. Затмение не проблема. Девушку мы тоже нашли.
Он замолкает, а я невольно накрываю ладошкой рот.
Речь обо мне или нет?
И тут Савва встаёт. Отряхивает брюки. И тихо заканчивает:
– Маша та, кто нам нужен. Ее кровь тебя излечит.
Глава 13
Не разбирая дороги несусь по лесу.
Кажется, в спину мне дышат, меня вот-вот схватят, выкачают из меня кровь и бросят там в лесу.
Вылетаю к магазинам, сгибаяюсь пополам, уперевшись руками в колени громко дышу.
Да уж. Не спортсменка я совсем.
Оглядываюсь на лес.
Никого.
Но я не сумасшедшая, я все прекрасно слышала. И Савву, и как ягуар урчал, соглашаясь.
Крови им моей надо, ничего себе.
А ведь...
Задираю голову к небу.
Оно голубое и чистое, скоро разгуляется солнечный день.
Но вечерами не раз замечала – в небе появляется красная луна. И висит она всю ночь. Странная, необычная, похоже на затмение.
И началось это с тех пор, как Савва приехал в наш город.
Ну и ну.
Прижимаю ладони к щекам.
Что творится.
Может, он какой-нибудь сатанист или ещё что-то?
Обнимаю себя за плечи. Перехожу дорогу.
Ночью все было так волшебно. Но только в сказке чудовище превращается в прекрасного принца, а в жизни – наоборот.
И что мне делать?
Народ просыпается, мимо лениво катят машины, я иду вдоль школы, дальше по дворам, выхожу в центр.
Сажусь на лавочку на площади, жмурюсь на солнышко, греюсь.
Домой идти нельзя, там живёт Савва.
А больше мне и некуда, у Полечки в двух комнатах ютятся они с мамой, бабушка и старшая сестра с ребенком.
Женское царство – как подруга обычно называет свою квартиру.
Кошусь на двух девочек у памятника, они рисуют мелом цветы, рядом клеточки – классики.
Ботинком вожу камешек по асфальту, прокручиваю в голове услышанный разговор.
Во мне ведь нет ничего особенного, неужели дело лишь в том, что у меня ещё не было мужчины?
И не может быть, чтобы у всех были, а у меня нет.
Как они там сказали, не считая школьниц?
Вспоминаю подруг.
Да, у них уже все было.
И соседские девчонки тоже постоянно ходят на свидания. И не раз мне говорили, что я заносчивая, что останусь старой девой, если буду и дальше воротить нос.
Но боже мой. Мне восемнадцать, а не пятьдесят.
Вот только если бы я хоть разочек с каким-нибудь парнем прокатилась на свидание на трах-гору – я бы сейчас не сидела здесь и не тряслась, как заяц.
– Гуляешь, Маша? – звучит сбоку вкрадчивый вопрос.
Вздрагиваю, поднимаю глаза.
На лавку плюхается Ярослав. Он в той же шляпе, надвинутой на лоб, что и вечером. В одной рубашке с шелковым шейным платком, в темных брюках.
Он протягивает мне вафельный стаканчик с мороженкой.
Неуверенно забираю угощение. Откашливаюсь.
– Замёрз? – всматриваюсь в его лицо, на него падает тень шляпы. – Я вчера хотела отдать пальто. Ты шел за мной.
Ежусь. Он ночью так напугал меня.
Но сейчас день, вокруг люди, и мне не страшно.
– Нет, не замёрз, – он откидывается на спинку. – Кровь у меня горячая.
Машинально откусываю мороженку.
Не нравится мне тема про кровь. Да и раньше не то, чтобы обожала о ней разговаривать.
– За пальто не волнуйся, – продолжает Яр. Видел, ты его выбросила. По нему потом собака потопталась. Ну, та. Брехунья мелкая. С которой твой сосед ночью гулял. Потом машина проехала ещё по нему.
Вспыхиваю.
Кошусь на мужчину.
Он слегка улыбается.
Словно специально рассказывает про все беды, которые выпали на долю его пальто. Чтобы мне стыдно стало.
Но ведь я не виновата, он сам шел за мной, как маньяк, молча.
– Где кот? – кусаю вафлю, жую.
– Кот дома спит, – он вдруг наклоняется. Пальцем касается моей губы.
Сижу перед ним, замерев. На миг встречаю его взгляд из-под шляпы – внимательный, глубокий, самоуверенный.
И почему-то...завораживающе-желтый.
Он быстро отстраняется. Показывает мне палец с белым разводом мороженого.
– Ты вымазалась, – лизнув подушечку, он с довольным видом принимает прежнюю позу – сидит, откинувшись на спинку, широко рассставив ноги в строгих брюках. – Всегда так неаккуратно кушаешь, Маша?
Сглатываю. Ставлю стаканчик на лавку.
Я схожу с ума, точно, но кошусь на Ярослава – и в памяти всплывает тот ягуар. Который смешно лежал на бревне, раскинув лапы.
И слушал Савву.
Я так свихнусь скоро. Мне нужно с ним поговорить. Может, я не так поняла. Конечно, не так, я стояла далеко.
Всему можно найти логическое объяснение.
– Мне пора домой, – резко встаю со скамейки. – Спасибо за угощение.
– Я провожу, – он поднимается следом. Невозмутимо поправляет шляпу. И первым шагает в сторону перехода. – Ты идёшь, Маша?
Глава 14
Подходим к моему дому, оба молчим.
Смотрю на него искоса – мешает его дурацкая шляпа, зачем она, хочется узнать цвет его волос, кажется, они темно-русые.
– Пришли, – показываю на свой подъезд, поднимаюсь на крыльцо. Рассчитываю обернуться и помахать рукой, и скрыться за дверью.
Но когда достаю ключ от домофона и оглядываюсь – замечаю рядом Ярослава.
– Я домой, – напоминаю, сжимаю ключ.
– Я знаю, – он кивает, берется за ручку двери. – Открывай.
На секунду задумываюсь, на улице светло, а в подъезде-то темень.
А на моем первом этаже ещё и закуток в подвал.
И если Ярослав зайдет со мной...
Веду плечами, крепче сжимаю брелок.
– В чем дело, Маша? – голос у него мягкий, усыпляет мою бдительность. – Провожу до квартиры.
– Не надо, – качаю головой. – Я пришла. До свидания.
– Лучше до встречи, – губы его трогает улыбка.
Губы узкие. Как у ягуара. Опять я сравниваю его со зверем.
Точно с ума сошла.
– Привет, – звучит за спиной.
Между нами протискивается соседка. Давит ключом на домофон. И дверь, пикает, открываясь. Она скрывается в темноте подъезда, на крыльце остаётся шлейф ее сладких духов.
– Пойдём, – Яр придерживает дверь.
Заторможенно шагаю внутрь.
Он за мной.
И за нами с тихим хлопком закрывается дверь, отрезая свет дня.
Вверху по ступенькам стучат каблуки.
Иду на этот звук, но меня резко хватают за руку. Пискнув, влетаю в твердую мужскую грудь. Ощущаю его ладони на лице, он сжимает, притягивая меня ближе, вплотную.
– Ты...– мой вопрос тонет в его поцелуе. Темном и жарком, и сладком, во рту вкус пломбира, до сих пор прохладный язык.
Он с жадностью сплетается со мной. Впивается в меня, под его напором упираюсь спиной в стену. В эту черноту проваливаюсь, невольно обнимаю его за шею и отвечаю, не понимаю, что со мной, во мраке как в гипнозе, мурашки скачут по коже под его руками.
Хочу ещё, сильнее, больше, хочу даже согласится поехать на трах-гору, не в подъезде ведь это делать, нужно друг от друга оторваться, обязательно, потом купить мартини, чтобы не нервничать, а сначала взять из дома плед, чтобы кутаться в него, когда сижу на капоте машины, мелкими глоточками пробую мартини и смотрю на раскинутый под ногами город.
Срочно нужно мартини.
Его руки ныряют под куртку.
Задирают футболку, под которой нет белья. И сжимают грудь.
Стону ему в рот, меня не трогали мужчины до него, до Саввы.
Он мнет грудь, умело и жадно, прихватывает пальцами соски, и я выгибаюсь, ему навстречу, целуюсь агрессивнее, словно от этого зависит наша жизнь.
Ноги подкашиваются, поднимаюсь над землёй, в этой невесомости слышу его рычание, отрывистое, он словно ворчит, завораживает меня, подманивает.
– Какая сладкая девочка, – выдыхает мне в губы.
И рывком разворачивает меня, грудью впечатываюсь в стену.
– Стой так, – хрипло требует он, когда я дергаюсь.
Запускает руку под свободную резинку спортивных брюк. Лезет под трусики. Пальцами накрывает мокрую промежность.
Он трогает влажные складки, ласково, поглаживает меня, всхлипываю откликаясь, не соображаю ничего, хочу его пальцы и ещё поцелуев, растекаюсь по стене.
В мое помутнение врывается громкий щелчок замка, скрип железной двери.
На площадку падает свет из коридора.
Жмурюсь, пытаюсь проморгаться.
Это моя квартира. Открыта.
А на пороге стоит Савва.
Глава 15
Меня это быстро приводит в чувство – его недовольный вид. Ему в спину бьёт свет, и он словно ещё выше ростом как-то резко стал.
Торопливо поправляю спортивные брюки и отскакиваю от Ярослава.
Ладонью накрываю опухшие губы, их пощипывает, напоминая, как он меня целовал, долго и почти больно.
Мужчины молчат.
Прошмыгнув мимо Ярослава, бегу в квартиру. Протискиваюсь мимо Саввы.
Он в том же тяжёлом молчании закрывает за мной дверь.
Похож на раздражённого отца, что застукал непутевую-дочку с настырным студентом, и сейчас достанет ремень, и...
– Мэри, где тебя черти носят, – в коридор выглядывает Тамара.
Сбрасываю обувь и выдыхаю, почему-то так рада ее видеть, как на спасительный маяк на нее смотрю.
– С самого утра уже сбежала, – она встряхивает мокрые руки. – К подружкам опять, да? А сегодня, между прочим, воскресенье. Я одна должна работать?
– По воскресеньям не работают, – бурчу под нос. Так говорит соседская бабушка. Снимаю курточку, вешаю на крючок. Спиной чувствую взгляд Саввы и пытаюсь улизнуть в комнату.
– Обед не приготовила, белье в стиралку не закинула, – продолжает ворчать Тамара. – С бельем я, допустим, разобралась, – она картинно вытирает руки о заткнутое за пояс шелкового халата полотенце. – А обед иди готовь.
– Иду. Пять секунд. Переоденусь, – скрываюсь в своей комнате. Спиной прижимаюсь к двери, с трудом выравниваю дыхание.
Держите меня.
Какая она злая.
С Саввой поругались, точно.
Но знала бы она.
Что он за человек.
Прижимаюсь ухом к двери и прислушиваюсь.
В квартире тихо. Только с кухни доносится звук работающей стиральной машинки.
Трогаю губы.
Чем я только что занималась?
Целовалась в подъезде.
С полузнакомым мужчиной.
У которого глаза жёлтые, как у зверей.
