Текст книги "Материалы Сета. Часть 1"

Автор книги: Джейн Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

К этому моменту я уже заинтересовалась исследованиями собственного психологического поведения, и меня все сильнее занимал вопрос независимой реальности Сета. Поскольку я в каком-то смысле «становилась» Сетом, я не могла увидеть себя-его со стороны, как мог Роб или мои ученики на сеансе в классе. Но я знаю, что он производит на людей иное впечатление, нежели я. Кто и что он такое? Я все время расспрашивала Роба о том, как я выгляжу? Как он понял, что говорит кто-то другой? Что именно в Сете убедило его, что Сет – не просто отдельная часть моего подсознания?

Я не искала Сета «в каждом углу», но со всей своей решимостью защищала свою неприкосновенность. И почувствовала себя глупо, потому что Сет совершенно не пытался «вторгаться» в мою повседневную жизнь. Более того, я чувствовала, что его это забавляет, хотя он меня и понимает, и что мои усилия, пусть и не нужные, необходимы для моего собственного душевного спокойствия.

При этом я не замечала изменений, до тех пор, пока они не становились очевидными. Хотя нам казалось, что на последних сеансах Сет «приходил» достаточно отчетливо, нам еще предстояло узнать много нового – особенно когда на следующем сеансе зазвучал собственный голос Сета.

Первый сеанс с Фрэнком Уизерсом состоялся 2 декабря 1963 года. На сеансе № 14, 8 января, я была готова говорить за Сета низким мужским голосом. За месяц мы проделали большой путь. Эти тридцать с чем-то дней были наполнены такой интенсивной психологической работой, удивлением и размышлениями, с какими нам еще не приходилось сталкиваться. Но пройдет еще не менее трех лет, успеет выйти моя книга, и только тогда мы хотя бы начнем понимать, что происходит.

Глава четвертая

Голос Сета

Все это время после обеда я работала в местной художественной галерее. Утро я посвящала своей книге по экстрасенсорике, записывая результаты наших экспериментов. Мы все еще не рассказывали о том, чем занимаемся, никому, кроме Билла. До самого выхода книги об этом знали лишь несколько наших друзей. Сейчас я не понимаю, почему мы соблюдали такую таинственность, но на тот момент нам казалось правильней не посвящать в это людей, которые будут задавать вопросы. У нас хватало своих собственных.

Как я уже говорила, без «доски Оуйя» личность Сета стала проявляться более свободно, особенно после удивительного сеанса № 14. Я думаю, Роб никогда его не забудет.

Нас все еще удивлял сам процесс сеансов. Перед началом я нервничала, не зная, придет Сет или нет. Тогда я все время боялась того, что войду в транс, открою рот – и ничего не случится. Или, еще хуже, я начну нести чушь. Кроме того, было неясно, откуда я знаю, что Сет готов. Сеансы начинались в 9 вечера. За пять минут до девяти у меня возникало то же чувство – что я готова спрыгнуть с высокого трамплина в глубокий бассейн, не зная, умею ли плавать.

Сеанс начался, как обычно, без признаков грядущих изменений Надо сказать, что к тому моменту мы прочитали несколько книг по экстрасенсорному восприятию, но нам не попадалось ничего о голосовом общении. Мы читали о случае Пейшенс Уорт, когда миссис Керрен получала стихи и романы через «доску Оуйя» и автоматическое письмо. Однако нам не приходилось слышать о том, чтобы одна личность говорила за другую. Поэтому мы не подумали о том, что мой голос может измениться.

На сеансе № 14 я говорила за Сета пятьдесят минут без перерыва – дольше, чем когда-либо до этого. Сет начал с того, что посоветовал нам вести более гармоничную общественную жизнь – больше выходить и общаться с людьми, чтобы уравновесить постоянный новый интенсивный внутренний опыт. Затем он приступил к первому рассказу о внутренних чувствах – это была совершенно новая для нас тема. В будущем он не раз возвращался к ней.

– Вся ваша реальность – это материализация того, что существует независимо от вашего плана. И внутри ваших чувств находятся другие чувства, обращенные вовнутрь. Они воспринимают и создают внутренний мир...

Когда вы существуете на определенном плане, то обязательно должны настроиться на него, заблокировав остальное восприятие. Это – своего рода внутренняя фокусировка, концентрация восприятия на определенных каналах. По мере того как усиливаются эти способности, вы можете позволить себе начать смотреть вокруг, использовать внутренние чувства и расширять границы своей деятельности. Это естественно. Выживание на конкретном плане реальности зависит от способности концентрироваться на нем. Когда внимания достаточно для того, чтобы нормально существовать, вы можете позволить себе воспринимать другие реальности.

Эта информация занимает несколько страниц. Роб, как обычно, старался писать как можно быстрее, чтобы успевать за речью Сета.

На втором часе сеанса у меня сильно охрип голос, и впервые за все сеансы в нем появились признаки усталости. После первоначального рассказа о внутренних чувствах Сет сказал:

– Джозеф, я не собирался заставлять тебя сегодня так трудиться. Если ты пишешь так же быстро, как Рубурт говорит, ты, должно быть, устал. Хочешь сделать перерыв или закончить сеанс? Мне небезразлично ваше состояние – по крайней мере, когда я не озабочен вашим образованием, – закончил он с улыбкой.

Роб попросил сделать перерыв, а затем предложил мне закончить сеанс, пока я не сорвала себе голос. Я знала, что он беспокоится обо мне, но меня очень увлекла информация, которую сообщал Сет. Кроме того, Сет был очень активным, время от времени смеялся и шутил, прерывая свой серьезный монолог. Ощущение иной, независимой личности было еще сильнее, чем прежде, поэтому я решила продолжать. Было уже больше половины одиннадцатого. Пока мы с мужем разговаривали, он вслух упомянул о своем интересе относительно смысла времени. Когда мы возобновили «разговор», Сет перешел к этому вопросу.

– У времени нет смысла, если нет границ. Другими словами, у времени нет смысла, если нет необходимости нейтрализовывать другие силы. В этом и заключается суть, жаль только, что вы пока вряд ли сможете это понять. Для всего нужно время! Но поскольку я пытаюсь бороться с вашим невежеством, я не смог промолчать. Я не имею в виду ничего плохого, но вы просто не можете представить себе, как сложно объяснять время тому, кому нужно время, чтобы понять это объяснение.

Изучение времени многое скажет вам и о природе пятого измерения. Наши воображаемые провода, состоящие из затвердевшей жизненной силы, являются жидкими. Я надеюсь, вы это понимаете – они жидкие, хотя они твердые. Потому что плотность – это иллюзия.

В этом месте я, как Сет, стукнула кулаком по столу и внезапно начала говорить сильным, уверенным голосом. В то же время он перестал быть хриплым, и с каждым словом голос становился более глубоким, более формальным, более громким. Роб смотрел на свои записи, но услышал, что происходят какие-то голосовые изменения. Он писал так быстро, как мог, чтобы иметь возможность время от времени поднимать взгляд и смотреть, что происходит. Я стояла прямо перед ним, глядя на него чужими глазами, словно чтобы убедиться, что он понимает то, что я говорю.

– Я также говорил, что ощущение жизненной силы – я предпочитаю именно этот термин – изменчиво и само является частью материи вселенной. Эти «провода» соединяют один план с другим и фактически образуют границы каждого уровня. Соответственно, они подчиняются законам каждого уровня. Таким образом, в вашей трехмерной системе они начинают подчиняться времени.

Во время этой фразы голос становился все громче, словно предназначался большой аудитории. Сейчас, когда я пишу эту главу, передо мной, естественно, лежит запись того сеанса, и между этим и следующим абзацем находится примечание Роба, которое хорошо показывает его реакцию.

«Я хорошо знаю собственный голос Джейн. Когда я смотрел на нее во время сеанса, мне пришлось сделать усилие, чтобы осознать, что этот новый громкий голос без каких-либо усилий исходит из нее. Я не знаю, что удивляло меня сильнее: то, что Джейн, кажется, совсем не беспокоил ее новый голос, или то, что он был однозначно более низким и мужским».

Однако у Роба было не так много времени на собственные размышления, потому что Сет продолжал практически без передышки.

– Движение этой якобы затвердевшей жизненной силы создает иллюзию времени. Противодействие в данном случае – это противодействие в сердцевине самой жизненной силы, во многом подобное тому, что мы раньше говорили о ментальной замкнутости ... Действие и противодействие – спусковой крючок времени. На некоторых планах все события происходят единовременно, а понятия «времени» нет. Я могу манипулировать вашим временем; это – одно из нескольких средств, с помощью которых я могу войти в ваше восприятие...

Сейчас в знак своих добрых намерений я закончу говорить. Я бы продолжил его, но мне приходится считаться с вашими физическими возможностями. Этим вечером мне удалось хорошо «прийти» сюда, и хочется максимально воспользоваться этим. И разве можно меня в этом винить?.. В любом случае, мне стоит попрощаться. Кстати, имейте в виду, что мне нравится простое дружеское общение, иначе я бы не задержал вас так надолго. Я сожалею о том, что задал Джозефу столько работы [по ведению записей]. Спокойной ночи, дорогие друзья.

Мой голос тут же стал обычным, хрипота пропала уже давно. Сейчас мы просто не могли закончить сеанс, мы были слишком заинтригованы. Несмотря на последние слова Сета, я все еще «ощущала» его присутствие, как и его огромную жизненную силу и доброжелательность. Роб рассказал мне, что я говорила низким мужским голосом удивительной громкости. Я чувствовала, что меня окружает энергия и переполняет веселье, словно невидимый Сет стоит рядом, улыбается и готов завязать дружескую беседу.

Как только мы приняли решение продолжать, я снова заговорила низким голосом и, уже как Сет, начала расхаживать по комнате, время от времени останавливаясь, чтобы обратиться непосредственно к Робу или выглянуть из окна. Я действительно чувствовала, как кто-то устраивается в моем теле, привыкает двигаться в нем и радуется своим достижениям.

– Мне будет приятно провести какое-то время за тем, что вы можете с легкостью назвать нормальным разговором. Друзья не всегда говорят о серьезных философских предметах... Но раньше мы были слишком заняты другими делами, чтобы уделять время эмоциональному общению. И хотя на данной промежуточной стадии голос Рубурта может показаться жутковатым, на самом деле у меня сейчас очень хорошее, можно даже сказать игривое настроение. Если хотите, можете задавать любые вопросы.

Я – то есть Сет – замолчала, улыбаясь и глядя в глаза Робу. Роба опять удивил низкий голос, поэтому он не сразу смог придумать, что спросить. Он все еще улыбался новой дружелюбной манере Сета, забавным жестам и интонациям, которые были так не похожи на мои.

– У тебя на твоем плане есть друзья, как у нас здесь?

– Конечно, у меня есть друзья. Ваш план, в частности, потому и представляет собой такое привлекательное для нас поле деятельности, что у некоторых из нас еще остались здесь эмоциональные связи, и мы пытаемся, хотя зачастую неудачно, связаться со старыми друзьями. Вы же пишите письма друзьям, уехавшим в далекие страны, не забываете их. Вот и мы не забываем.

Роб задал еще несколько вопросов, и они – Сет и Роб – разговаривали почти три четверти часа. Про голос Сет сказал:

– Голос Рубурта – это эксперимент. Если я смогу приходить в его тело лучше, общение на сеансах будет более непосредственным. Ты же видишь, что я мог бы продолжать говорить часами, но этого делать не стоит. Я – не старомодный человек. Время от времени может появляться старина Фрэнк Уизерс, просто потому, что он был моей последней независимой материализацией и привык брать ответственность за происходящее на себя. Я еще не полностью его ассимилировал, но могу вас заверить, что собираюсь это сделать.

Роб снова начал смеяться. Сет говорил о Фрэнке Уизерсе с юмором, но беззлобно. Его голос и широкая улыбка смягчали произнесенные слова. Роб как-то прокомментировал его мнение, и Сет сказал:

– Боюсь, я еще не научился смирению. С другой стороны, вы познакомились со мной до того, как я знал мистера Уизерса, и тогда я обладал огромным тщеславием. Ты и сам тогда отличался высоким самомнением, а когда был женщиной, то по части высокомерия мог заткнуть за пояс свою нынешнюю жену.

Здесь Сет ссылается на прошлые жизни, о которых говорил ранее. В конце концов, мы узнали, что Сет, Роб и я были частью древней сущности; об этом пойдет речь в четырнадцатой и пятнадцатой главах. Позже Сет также сказал, что эта прошлая связь отчасти и явилась причиной нашего нынешнего общения.

Диалог Сета и Роба продолжался, Роб постепенно привык к голосу и наслаждался происходящим. Сейчас он уже не сомневался в том, что Сет – это Сет, совершенно отдельная и независимая личность.

Представление, которое сложилось у Роба о Сете, таково: Сет – энергичный образованный джентльмен «старой школы», лет шестидесяти, необычайно интеллигентный, прекрасно знающий свои слабости, с хорошо развитым, хотя и несколько старомодным, чувством юмора. Сет прикоснулся моей рукой к бегонии (одно из моих любимых растений) и сказал:

– Мне нравится цветок Джейн. Зелень – это критерий нашего существования. Ты обратил внимание, что я использую термин «план», а не «планета»? Потому что вам принадлежит не весь котел...

Боюсь, что новый голос Джейн кажется довольно резким. Я, конечно, не обладаю ангельским голосом, но и на бесполого евнуха не похож, а сегодня я смог заставить ее голос звучать только так... и, Рубурт, если ты хочешь курить, возьми сигарету. Она последние десять минут ходит со спичкой в руке.

Я этого не помню, но, по словам мужа, я взяла сигарету и сделала глоток вина из бокала.

– Если бы я мог посидеть с вами и выпить вина, мне было бы приятно это сделать. Если ты хочешь поговорить, не делая записей, – давай так и поступим. Я уж точно продержусь не меньше, чем Рубурт, а то и дольше. И кстати, если черты лица твоей жены когда-нибудь изменятся во время разговора, я советую тебе не говорить об этом ей до окончания сеанса.

Общение затянулось за полночь. Замечание про изменение черт лица, конечно, вошло в записи, но было забыто, пока через год нам не напомнили о нем. Когда все закончилось, мой голос был свежим и сильным. Я даже не устала.

И снова, перечитав записи, мы заинтересовались услышанным, особенно с учетом того, что Сет пообещал подробней рассказать о внутренних чувствах и научить нас их использовать. И он сдержал слово. Как вы вскоре увидите сами, он стал давать нам рекомендации, и, следуя им, мы получили массу новых впечатлений. Тогда мы еще не знали, что Сет адаптирует информацию к нашему уровню восприятия и рассказывает только о том, что мы в состоянии понять.

Мы также не осознавали, что, как только Сет начал говорить «своим» голосом, закончилось построение энергетической структуры, через которую мы можем получать Материалы Сета и с помощью которой личность Сета проявляет себя. На всех последующих сеансах в моем голосе всегда наблюдались определенные изменения, но в течение какого-то времени низкий раскатистый голос был скорее исключением, чем правилом. Время от времени за ним ощущалась огромная сила. Я сама никогда не чувствовала напряжения голосовых связок. Много позже Сет объяснил нам, что духовную энергию можно переводить в звук, а также использовать для других целей. Теперь, когда Сет, к примеру, пророчествует, он редко говорит громко. Эта энергия нужна нам для получения информации (позднее мы поговорим также о том, что она может стать трамплином в другие измерения).

Когда голос становится низким и раскатистым, я чувствую себя очень маленькой, окруженной ужасными силами. Из полученной нами информации вытекает, что голос в каком-то смысле показывает объем доступной энергии. Он помогал нам во многом, не только в проявлениях личности Сета.

Вот вам и экстрасенсорные сенсации! Наш первый сеанс с «доской Оуйя» произошел 2 декабря 1963 года. К концу января мы провели уже двадцать сеансов и набрали двести тридцать печатных страниц информации. Конечно, мы и тогда понимали, что изменение голоса имеет большое значение, но не знали, что стоящая за ним энергия гораздо важнее. Мы видели, что сеансы обладают некой структурой, но ее смысл от нас ускользал. Эта структура, собственно, обеспечивала связность и стабильность общения, а также была достаточно гибкой, чем способствовала проявлению латентных талантов, которые мы тогда еще не осознавали, и развитию моих собственных способностей медиума.

На тот момент для нас было открыто несколько путей. Мы могли никому не рассказывать о том, что происходит; мы могли связаться со спиритуалистической группой или поговорить с парапсихологами. Мы твердо решили ничего не говорить друзьям или родственникам, по крайней мере – в ближайшее время. Спиритуалистические (религиозные) группы в любом случае отпадали из-за моего тогдашнего отношения к религии в целом. Но все книги по экстрасенсорике, которые нам попадались, советовали человеку, столкнувшемуся с подобными явлениями, связаться с опытным психологом или парапсихологом.

Благодаря рекомендациям Сета мы с мужем начали понемногу работать с ясновидением и решили написать кому-то, кто знал о таких вещах больше, чем мы. Кроме того, нас преследовал вопрос о том, является ли Сет частью моего подсознания. Могли ли психологи ответить на него? Мы решили связаться с парапсихологом, который обладал знаниями и в области экстрасенсорики, и в области психологии.

Думаю, что если бы мне снова пришлось принимать подобное решение, я сделала бы то же самое. Хотя я не уверена.

Следующие несколько глав посвящены нашим попыткам быть «учеными» и «проверить» экстрасенсорные способности Сета. В целом, мы так и не пришли ни к какому решению, но я думаю, что меня подгоняла потребность сделать происходящее реальным с интеллектуальной или академической точки зрения. Конечно, так оно и было – мне еще многому предстояло научиться.

Глава пятая

Неприятное письмо

В начале февраля Роб написал доктору Яну Стивенсону, работавшему в департаменте неврологии и психологии в Университете Виржинии. Доктор Стивенсон занимался, в частности, вопросами реинкарнации, и мы недавно прочитали о его работе. Роб отправил ему записи нескольких сеансов, где содержалась информация о наших прошлых жизнях. По словам Сета, мы с Робом, в частности, жили три века назад в Дании и были отцом и сыном, а Сет – нашим общим другом. Последний раз мы жили в Бостоне в XIX веке.

Информация о прошлых жизнях меня расстраивала, я просто все еще не желала примириться с этой идеей – она казалась слишком далекой от реальности. Я не очень хотела, чтобы Роб расспрашивал Сета о подробностях. Однако она была неотъемлемой частью материалов Сета – этого я отрицать не могла.

Доктор Стивенсон написал нам в ответ письмо – вероятно, примерно то же самое я сама написала бы сейчас в подобной ситуации. Он предполагал, что связность информации свидетельствует о ее подсознательном происхождении, но подчеркивал, что на данном этапе точно утверждать что-либо невозможно. Он также писал, что любительские попытки выполнять роль медиума могут в определенных обстоятельствах вызвать симптомы психического расстройства.

– Просто чудесно, – заметила я Робу. – Веду ли я себя более безумно, чем обычно?

Муж торжественно заверил меня, что мое поведение не изменилось. На самом деле, он, как и я сама, внимательно наблюдал за тем, не появятся ли такие признаки. Но благожелательное предупреждение доктора Стивенсона почему-то произвело на меня серьезное впечатление, хотя подобные предостережения и раньше встречались нам в некоторых книгах по экстрасенсорике.

Кроме того, письмо доктора Стивенсона пришло, так сказать, в неудачный момент. Мы не могли все время сохранять сеансы в секрете. Рано или поздно кто-нибудь из наших друзей мог решить заглянуть к нам в гости вечером в понедельник или в среду и услышать из-за двери странный голос – как раз перед тем, как мы написали доктору Стивенсону, это случилось с Филиппом. В результате Фил стал время от времени приходить на сеансы. Здесь я использую имя сущности, которое дал ему Сет, поскольку его семья не понимает его интереса к сверхъестественным явлениям – с такой ситуацией нам пришлось столкнуться не однажды. Фил живет в другом штате, но каждые шесть недель приезжает в Эльмиру по делам.

За несколько дней до того, как пришел ответ от доктора Стивенсона, мы проводили незапланированный сеанс в присутствии Фила. Мы дали ему бумагу и ручку, чтобы он мог записывать вопросы, если они у него возникнут, но ему не представился шанс ими воспользоваться. По словам Фила, Сет отвечал на все его вопросы, как только они формулировались у него в голове. Фил собственноручно написал и подписал соответствующее заявление.

Это было первым случаем проявления чего-то вроде телепатии или ясновидения на сеансах. Фил был искренне удивлен, и я тоже.

Я поверила Филу, но все же считала, что это можно быть совпадением. Тем не менее, у меня поднялось настроение. Затем, через несколько дней, пришло письмо от доктора Стивенсона, и я снова начала нервничать.

– Давай посмотрим, не скажет ли Сет что-нибудь по поводу письма, – предложил Роб. Я согласилась, но, когда я нервничаю и напрягаюсь, мне сложно расслабиться настолько, чтобы провести сеанс. В результате мы пропустили следующую по расписанию встречу, но к понедельнику я восстановила душевное равновесие.

А Сету было что сказать!

– От всей души желаю вам доброго вечера, – с раздражением произнес он. – Поздравляю: этот славный психолог едва не разрушил всю нашу работу. Я так старался придать уверенность Рубурту на сеансе с Филиппом, а какой-то незнакомец пришел и все испортил. Конечно, он хотел, как лучше, но теперь я, видимо, должен – что и сделаю – обсудить вопросы психологической и эмоциональной стабильности и различный риск, которому она может подвергнуться в данной ситуации.

В отношении Рубурта никакой опасности нет. Во-первых, я восприимчивый, но дисциплинированный и разумный – пусть и вспыльчивый – джентльмен. Взаимодействие со мной ни в коем случае не может привести к психологической нестабильности. Я даже могу гордо заявить, что я куда более уравновешен, чем вы с Рубуртом, или ваш добрый психолог.

Я чувствую большую ответственность за вас и за любые последствия нашего общения. Если уж на то пошло, личные советы, которые я давал вам обоим, должны укрепить ваше психическое и эмоциональное равновесие и привести к более прочным отношениям с внешним миром... Я завишу от желания Рубурта отстраняться и уступать мне место. Иногда во время сеансов он не осознает происходящее. Но он дает свое полное согласие на это, и в любое время может сам вернуть свое сознание в физическое окружение.

Не существует опасности того, что это отчуждение подкрадется к нему незаметно, схватит, как большой невидимый монстр, и унесет его в бездну истерии, шизофрении или безумия. Я постоянно рекомендую вам больше контактировать с миром в целом и говорю вам обоим пользоваться своими способностями для решения внешних проблем. Уход от мира, попытки от него скрыться могут быть опасными, многие попались в эту ловушку. Но с Рубуртом этого не случилось.

Прежде всего, у Рубурта необычайно сильное, упрямое и деспотичное эго. (При этих словах Роб рассмеялся.)

– Только хорошо развитая интуиция помогает смягчить его. Благодаря этому личность в целом является достаточно уравновешенной.

Далее Сет продолжал говорить об отстраненности от мира, сказав, в частности, что до определенной степени я всегда осознаю свое окружение во время сеанса.

– Конечно, – пояснил он, – состояние отстраненности является необходимым. Но если вы открываете дверь, это еще не означает, что вы не можете закрыть ее, или что у вас не могут быть одновременно открыты две двери. Об этом я и говорю. Можно открывать обе двери и слушать два канала одновременно. Однако вам приходится приглушить звук одного канала, пока вы учитесь настраивать свое внимание на другой. Это вы и называете «отстраненностью».

Когда Сет сделал паузу, Роб спросил:

– А как ты прокомментируешь мнение доктора Стивенсона о том, что все это – работа подсознания Джейн?

– Мы уже говорили об этом раньше, – ответил Сет, – но я не сомневаюсь, что мы постоянно будем к этому возвращаться. Если мне удастся убедить вас в том, что я – реальная независимая личность, я буду считать, что добился многого. Для вас должно быть очевидным, что общение со мной происходит через подсознание Рубурта. Однако рыба плавает в воде, но не является водой, – так и я не являюсь подсознанием Рубурта.

Я намеренно дал вам некоторые доказательства существования телепатии. Я хотел показать вам, что она реальна; я хотел показать Рубурту, что в происходящем участвует не только его подсознание – как он его представляет... Сейчас Рубурт проявляет меня или позволяет мне проявляться так, чтобы ты меня узнавал, но, несмотря на это, я существую независимо.

Потом более подробные обсуждения вышеприведенного высказывания помогли нам составить достаточно точное представление о том, какие внутренние процессы должны происходить, чтобы мы с Сетом могли вступить в контакт. Они включают создание «психологического моста», о котором речь пойдет далее в этой книге. На тот момент я говорила за Сета примерно сорок минут, и он посоветовал нам сделать перерыв, сказав: «Лет через двадцать пять, когда мне удастся успокоить ваши сомнения, мне все-таки хотелось бы перейти к другим темам, которых я пытаюсь коснуться уже не первый сеанс. Но сначала отдохните, котята».

Я тогда завидовала положению Роба на сеансах: он мог видеть и слышать меня как Сета, а я сама – нет. Во время этого перерыва я снова стала его расспрашивать. Я ненавижу, когда мне приходится полагаться на чужие рассказы о том, что происходит, но я уже поняла, что не могу быть Джейн и Сетом одновременно. Чтобы Сет мог прийти, мне необходимо прекратить свои мысленные придирки – хотя бы временно.

После перерыва Сет начал с повторения:

– Снова скажу, что я – не подсознание Рубурта, хотя и говорю через него. Это – дверь, через которую я могу прийти к вам... Мне необходимо заново собирать себя. Это отчасти делаю я сам, а отчасти этому способствуют ваши общие подсознательные усилия. Хватит вам пока?

– Конечно, Сет, – ответил Роб.

– Я прошу вас быть честными, потому что не хочу, чтобы эта тема «висела» над нами, – сказал Сет. Затем он продолжил рассказывать о сущностях и составляющих их личностях. Роба особенно интересовала разница между сущностью и личностью.

– Для сущности отдельная жизнь, или, скорее, жизнь отдельного индивидуума, по сути, является сном. Индивид наслаждается отпущенным ему сроком жизни, но для сущности они – мимолетная вспышка. Эти годы занимает сущность в той же степени, в какой вас занимают сны. Вы вкладываете в них некий смысл и видите определенную структуру, получаете из них информацию и эмоции, хотя они – всего лишь часть вашей жизни. Так и сущность в какой-то степени направляет свои личности, дает им смысл существования и структуру.

Сущность дает личностям бесконечные возможности и разнообразие... Сны – это фрагменты, а в более широком смысле вы сами – фрагменты своей сущности.

Также Сет говорил, что внутренняя часть каждой личности осознает свои взаимоотношения с сущностью. Именно эта часть дышит и контролирует те процессы человеческого тела, которые мы называем непроизвольными.

Тот сеанс длился до половины двенадцатого. Высказывания Сета о моей способности справиться с отчуждением и его ответственное отношение успокоили Роба. Мне они тоже придали уверенности, но я не могла забыть о письме доктора Стивенсона. «Конечно, Сет и должен говорить, что все в порядке. Что еще мы могли от него ожидать?» – заметила я.

Сейчас мне кажется, что какое-то время я постоянно пыталась подвергать Сета психоанализу, а если не его, то себя. Осторожность – это правильно, но порой я перегибала палку. В любом случае, Сет говорит, что мое сильное эго полезно для наших занятий (когда я контролирую его), поскольку оно поддерживает всю мою личность в равновесии и дает мне психологическую силу для развития моих способностей и управления ими.

Я расскажу об одном незначительном, но забавном случае, который хорошо отражает мое настроение в первые несколько месяцев. У нас была хорошая большая квартира, но, к несчастью, с крохотной кухней. Когда мы туда только переехали, на кухне стояли плита и маленький холодильник, в который не помещалась вся наша еда. Мы купили второй холодильник – для продуктов, которыми пользуемся не каждый день, – и поставили его в старомодной выложенной кафелем ванной комнате, которая была раз в пять больше кухни. Конечно, это не самое лучшее место для холодильника, но со временем мы привыкли.

В начале весны Роб постоянно страдал от флюса, и как-то вечером он спросил Сета, как ему от этого избавиться. Сет в ответ разразился довольно забавной лекцией о том, что держать холодильник в ванной – негигиенично. Он добродушно, но твердо заметил, что мы должны были это понимать, и предложил переставить его в кухню, где в него можно будет класть всю нашу еду, нуждающуюся в низкой температуре. В этом случае – заверил он Роба – его флюсы пройдут.

– Никакая контролирующая личность или как ее там не будет указывать мне, как вести хозяйство, – заявила я. – Это – один из подозрительных признаков, о которых мы читали. Контролирующая личность начинает командовать и пытается доминировать над обычной личностью медиума. Помнишь, что написал доктор Стивенсон? Кроме того, большой холодильник на кухне не поместится.

– Поступай, как знаешь, – ответил Роб – Конечно, у меня флюс, ну так что ж теперь? Я могу с ним жить.

– Ну...

– А, кроме того, – продолжал муж, – Сет тебе ничего не приказывал. Я задал ему вопрос, и он ответил.

Когда я на что-то эмоционально реагирую, а Роб дает мне вразумительный ответ, я всегда начинаю защищаться. Поэтому я согласилась.

На следующий день мы переставили большой холодильник. Дабы доказать, что последнее слово осталось за мной, я поставила маленький холодильник в ванную и стала использовать его для хранения полотенец. Большой холодильник до сих пор стоит на кухне, маленький мы давно выбросили. Кстати, флюс Роба прошел через два дня и больше не появлялся.

Я пристально наблюдала за Сетом, особенно на протяжении первого года, но он всегда вел себя интеллигентно и с достоинством, а его чувство юмора служило для нас источником постоянного веселья. Когда я начала судить о нем по его действиям и его воздействию на нас, то избавилась от этой привычки. Он завоевал мое доверие. Он давал нам замечательные, психологически верные советы, но никогда не пытался приказывать.