Текст книги "Корабельная медсестра"
Автор книги: Джейн Морни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Джейн Морни
Корабельная медсестра
ГЛАВА 1
Последнее собеседование было позади, и Гейл Уэст выходила из офиса Трайпл Стар Лайн, чувствуя себя легко и беззаботно. Трудно было поверить, что ей так повезло – ее только что приняли медсестрой на «Юджинию».
Пат Нейли предупреждал ее о строгости характера миссис Белмонт, которая занималась набором женского персонала на суда. Она была так неприветлива с Гейл во время первого собеседования, что та почти не сомневалась в провале; неудивительно, что последовавшее за второй беседой согласие взять ее на работу было для Гейл и большой радостью и сюрпризом одновременно.
Во время первого собеседования миссис Белмонт ясно дала понять, что они хотели бы видеть в качестве медсестры кого-нибудь поопытнее. Гейл, по ее словам, в свои двадцать три года вряд ли сможет отвечать за свою работу в той мере, в какой это требуется от медсестры на корабле такого класса, как «Юджиния».
– Но это именно то, чего я хочу – быть ответственной, – горячо запротестовала Гейл.
– Ну, это вы так считаете.
– В Святом Амброзии нас очень хорошо обучили, – в словах Гейл слышалась гордость за родную больницу. Миссис Белмонт углубилась в лежащие перед ней бумаги.
Действительно – сестра Уэст блестяще сдала все экзамены. Она перешла к рапорту медицинского советника компании.
– Доктор Логан, похоже, впечатлен вашими успехами, – суперинтендант как бы размышляла вслух, но при этом не открывала все свои мысли. – Симпатичные молодые медсестры на судах, как известно, могут создавать проблемы. Особенно такие красотки. Но, с другой стороны, уставшие бизнесмены и полуинвалиды, пользующиеся морскими линиями, чтобы немного отдохнуть в дороге, наверняка отдадут предпочтение молодым и симпатичным медсестрам. Почему вы хотите идти в море?
– Я всегда об этом мечтала, – глаза Гейл загорелись, янтарные искорки в них слились в золотое сияние. – Если бы я была мужчиной, я бы стала моряком.
– Мечтала, вот как... Не думайте, что там, в море – очень весело.
Казалось, этот разговор будет продолжаться до бесконечности. Гейл отчаянно боялась сказать что-нибудь не то. Получалось, что суперинтенданту не понравился ни возраст Гейл, ни ее мечты. Наверное, она забыла, как сама мечтала когда-то.
Гейл была бы немало удивлена, если бы узнала, что миссис Белмонт до сих пор живет, как в мечте, с моряком-инвалидом, за которого она вышла замуж во время войны.
Окончательное собеседование было совсем другим. Оказалось, что когда миссис Белмонт улыбается, то выглядит просто очаровательно.
Вскоре Гейл уже бегала из одного отдела в другой вслед за строгого вида стареющей секретаршей. Повсюду ей давали какие-то инструкции. Гейл точно знала, что ей их никогда не запомнить. Освободившись, девушка в растерянности стала искать выход.
В ее мозгу проносились обрывки мыслей. Что скажет на все это мама? Она почувствовала тревогу. Со старшей медсестрой в госпитале все будет в порядке. Она знает, что Гейл пытается устроиться на корабль и, в случае чего, найдет ей замену. Остается еще Пат. У нее сжалось сердце. Пат Нейли, конечно, помог ей приблизиться к исполнению ее мечты, но, на самом деле, вряд ли он будет рад ее уходу из госпиталя, где они провели столько времени вместе – вместе работали, вместе готовились к этим ужасным экзаменам. Дружба с Патом, конечно, очень помогала ей все эти годы, проведенные в Святом Амброзии, но они оба знали, что это еще не настоящая любовь, и, возможно, пройдут еще годы перед тем, как они полюбят кого-нибудь всерьез. Относительно любви у Гейл, впрочем, тоже были мечты.
Гейл была уверена, что когда-нибудь, наверное, после того, как утихнет ее страсть к морским путешествиям и можно будет спокойно в кого-нибудь влюбляться – вот тогда-то и появится он – совершенный мужчина, отвечающий всем запросами ее сердца. Иногда у нее даже начиналось сердцебиение, от которого бесполезно было принимать таблетки – в такие моменты ей представлялся этот самый герой, с приходом которого ее мечты станут реальностью.
Гейл добралась, наконец, до входа в лифт. Ее не отпускало чувство нереальности происходящего, возникшее после слов миссис Белмонт.
– Хорошо, медсестра Уэст, вы зачислены в состав экипажа. С вами будут рассчитываться в начале и конце каждого рейса. Она нажала кнопку лифта и через некоторое время услышала, как он со скрипом поднимается с нижних этажей. Лифт добрался, наконец, до ее этажа, остановился, и человек в кабине приоткрыл решетку двери, чтобы пропустить Гейл внутрь прежде, чем выйти самому. Она благодарно улыбнулась и подняла голову. Глаза незнакомца еще какое-то мгновение оставались задумчивыми, но, как только он глянул в лицо Гейл, это выражение молниеносно сменилось сильнейшей неприязнью, как будто он был шокирован и даже отчасти испуган тем, что увидел перед собой. Его рука выпустила решетку и та с грохотом захлопнулась – удивленная Гейл еле успела отскочить.
– Простите, – в смущении человек опять открыл дверь, краснея под густым загаром. Его глаза опять обратились к лицу Гейл, он продолжал смотреть на нее через решетку двери, выходя из кабины. Вид у него был такой, будто он зачарован чем-то пугающим и не может отвести взгляд.
Подобная манера вести себя застала Гейл врасплох, она даже забыла поблагодарить незнакомца и, нахмурившись, провожала взглядом его высокую фигуру до тех пор, пока он не скрылся за поворотом коридора.
«Интересно, – подумала она, войдя в лифт. – Что такое могло случиться с моим лицом?»
На отражении в маленьком зеркальце, которое Гейл достала из кармана, вроде бы все было на месте. На ее раскрасневшемся от негодования лице не было видно внезапно выросшего второго носа или чего-нибудь еще в том же роде, глаза смотрели вполне дружелюбно. Решительно ничего такого, что могло бы вызвать внезапное отвращение.
– Должно быть, у него аллергия на девушек вроде меня. – Она усмехнулась собственной мысли и, напевая себе под нос, стала спускаться вниз.
На улице моросил дождь, и в воздухе висела пронизывающая до костей холодная сырость. Погода как бы бросала вызов утверждению, что март весенний месяц. Узкие городские улицы были похожи на унылые глубокие каньоны среди унылых серых утесов домов. Даже голуби выглядели потрепанными и безнадежно усталыми.
Гейл достала из сумочки пластиковый плащ и накинула его на свой лучший костюм, одетый специально по случаю собеседования. Она чувствовала себя самой счастливой девушкой в мире.
Конечно, ей было жаль тех, кому повезло меньше, чем ей. Но как, все-таки, здорово знать, что скоро ты будешь далеко отсюда, где-нибудь в южных морях на пути в Австралию!
При мысли об этом, ей ничего не стоило улыбнуться этому безрадостному полутуману-полудождю и тяжелому серому небу, которым, как крышкой, был накрыт сверху Лондон.
Корабли и море всегда привлекали ее. К полетам на самолете Гейл была равнодушна – ведь ей хотелось смотреть на мир, а не на ватные облака.
До сих пор у нее не было такой возможности. Она кончила школу как раз к тому времени, когда заболел отец. Его болезнь все тянулась и тянулась. Нечего было и думать о том, чтобы оставить уход за ним на мать – миссис Уэст, в отличие от дочери, была совершенно беспомощна в практических вопросах.
После смерти отца настало время задуматься о дальнейшей жизни. Университетское образование не привлекало Гейл, а на другое ей просто не хватало денег.
– Ты – прирожденная медсестра, моя дорогая, – заявил однажды друг семьи, доктор Манфред. – Я могу замолвить за тебя словечко перед начальницей в моей больнице.
К тому времени брат Гейл – Питер уже стал летчиком-испытателем и женился. Он с семьей жил в Сюррее около большого авиационного завода. Мать Гёйл не ладила с невесткой и предпочитала жить у своей сестры на окраине Лондона. Как только Гейл исполнилось восемнадцать, она поступила на начальные курсы медсестер.
Гейл нравилась работа медсестры. Еще при жизни отца, ухаживая за ним, она поняла, что испытывает удовлетворение, оказывая помощь тем, кто сам не может о себе позаботиться; доктор Манфред оказался прав, когда говорил, что работа медсестры или сиделки вполне может стать ее призванием.
Кроме того, такая работа дает возможность много путешествовать. Детское увлечение путешествиями по-прежнему было живо в Гейл, несмотря на тот энтузиазм, с которым она училась на курсах.
Гейл спешила на встречу с Патом в маленький ресторанчик недалеко от их больницы, где обычно обедали студенты и персонал.
Среди пассажиров автобуса, в котором ехала Гейл, был один высокий и симпатичный – он напомнил Гейл о человека в лифте. Кровь прилила к ее щекам. Она никогда не думала, что может вызывать отвращение у привлекательных молодых людей.
«Ну и ладно, – подумала она. – Все равно, я его никогда больше не увижу». Но Гейл никак не удавалось выкинуть все это из головы; воспоминание о случившемся пробивалось даже сквозь радостное возбуждение сегодняшнего дня. Может быть, тот человек просто придумал себе такую манеру смотреть на незнакомых людей? Однако он выглядел слишком серьезным для такого нелепого поведения и, кроме того, Гейл видела, какое проницательное и умное лицо было у незнакомца в лифте.
Уютная обстановка и запах хорошей пищи успокоили ее, когда она вошла в ресторанчик. Она заметила в зале вихрастую голову Пата и направилась к нему, ловко маневрируя между тесно стоящими столиками. Перед тем, как поднять навстречу ей голову, Пат многозначительно поглядел на свои часы.
– Я опоздала, извини, Пат.
– Ничего, – он глубоко вздохнул, – Ну что, получилось? Одного взгляда на ее искрящиеся радостью глаза, впрочем, было достаточно, чтобы понять, что все в порядке.
– Ты выглядишь так, будто вот-вот выскочишь из собственной кожи – как сосиска на сковородке.
Гейл засмеялась.
– Отлично! Сегодня у меня великий день. – Если она вызывает такие ассоциации у Пата, то на что же она должна была показаться похожей тому, другому человеку.
– Извини, что мы не можем отпраздновать это чем-нибудь покрепче томатного сока. – Пат придвинул к себе стакан с кроваво-красной жидкостью. – В этой забегаловке ничего крепче не подают. Ну и ладно, мы займемся празднованием позже.
Пат, казалось, избегает смотреть ей в глаза.
– Ну, давай, милая, рассказывай; как тебе удалось пробиться через грозную Бесси Балмонт? Ты теперь будешь у нас плавучая медсестра. – Он поднял свой стакан.
– Постой, Пат, не нужно, – закричала Гейл. – Если говорить тосты за безалкогольным напитком, то удачи не будет.
Пат недоуменно вскинул брови.
– Глупости. Это все придумали пивовары и виноделы. Каким это образом добрые пожелания могут принести неудачу?
– Я думаю, ты прав, Пат, – улыбнулась она ему в ответ. Она оказалась права. Пат вовсе не рад, что она уплывает и изо всех сил старается этого не показать. Он не поздравил ее, не сказал, что рад перемене в ее жизни. Он никогда не умел притворяться – все его мысли тут же отражались на его лице. Кроме того, он упорно избегал смотреть на Гейл.
Чтобы дать ему время привыкнуть к новой мысли, Гейл начала торопливо рассказывать историю собеседования у миссис Белмонт.
Официантка принесла им рыбы с жареной картошкой и Гейл с удовольствием отметила, что аппетит Пата, в отличие от его чувств, ничуть не пострадал.
– Послушай, – сказал Пат, покончив с рыбой. Он наконец поднял глаза и смотрел теперь прямо на Гейл.
– Если честно, когда я говорил о тебе со своим дядей, мне и в голову не приходило, что ты можешь получить это место. Надо же было быть таким идиотом.
Гейл попыталась что-то возразить, но он быстро продолжил:
– Ты же знаешь, сколько народу пытается получить эту работу. Тебе просто очень повезло, да, ты здорово везучая, это уж точно.
– Я думаю, что твой дядя очень помог, миссис Белмонт упоминала его рекомендации.
Доктор Логан, начальник медицинского отдела Трайпл Стар Лайн, был дядей Пата. Именно от Пата она впервые услышала о том, что в компании появилась вакансия. Но она и сама не очень-то верила раньше, что ей удастся ее занять.
– Пат, я понимаю, как мне повезло. – Ее взгляд, все еще искрящийся радостью, теперь, когда она смотрела Пату в глаза, посерьезнел и выражал благодарность. – Если бы не ты, у меня ничего не вышло бы. Я тебе очень благодарна, Пат, очень.
– Перестань, – Пат вяло отмахнулся.
– Это все неважно. – Он улыбнулся и стал опять похож на того жизнерадостного парня, каким она его привыкла видеть.
– У тебя есть все данные, чтобы по праву занимать это место. Ведь не каждый же день к ним приходят девушки вроде тебя – умные и красивые. Они были бы полными дураками, если бы тебя не взяли. – Некоторое время Гейл нежилась в тепле и восхищении, которые излучал его взгляд, он успокаивал и внушал ей уверенность в себе, какой контраст с открытой неприязнью, на грани с отвращением, которая отразилась во взгляде того человека в лифте!
Пат не зря восхищался ею. Гейл была очень хороша собой. Блестящие рыжевато-каштановые волосы выгодно оттеняли ее живые, карие в золотую крапинку глаза и лицо с нежной гладкой кожей. Длинные ноги и стройная фигура дополняли картину. Двигалась она плавно и грациозно, и даже бесконечная беготня по больничным коридорам не нарушила изящество ее движений.
Она разглядывала Пата, с которым сильно сдружилась за годы обучения в больнице. Первое, что в нем бросалось в глаза – это непослушная шевелюра какого-то невероятного ярко-рыжего цвета. Глаза у него были бледно-серыми, а кожа ослепительно белой, как будто природа израсходовала всю свою живописную фантазию на окраску его волос.
Они сидели, обсуждая планы Гейл на ближайшие дни. За две недели ей предстояло собраться и сделать все необходимые прививки; двадцать восьмого «Юджиния» будет готова в рейс.
– «Юджиния»? – Пат встрепенулся. – По-моему, там до сих пор главным врачом ходит Грэм. Бретт. Если это так, то, считай, тебе повезло. Он отличный мужик – на свой манер.
– Что значит «на свой манер»? – спросила Гейл.
– Да ничего особенного. – Пат угостил ее сигаретой. – Просто слишком серьезно относится к жизни, не знаю, может хороший доктор так и должен. Дядя Берни очень высоко его ценит. Ты знаешь, на суда часто попадают те врачи, которые не могут найти работу на суше – старики, лентяи и просто неудачники. Они порой бывают не слишком хорошими специалистами. Но Грэм Бретт не таков. Он просто одержимый. В нем чувствуется какая-то загадка. Я пару раз встречался с ним, и он мне очень понравился. Кстати – он совершенно не интересуется женщинами. Пат бросил многозначительный взгляд на Гейл. – Что делает его, на мой взгляд, еще привлекательнее.
– Звучит интригующе, – улыбнулась Гейл. – Сколько ему лет? И, надо понимать, раз у него аллергия на женщин, то он, конечно, не женат.
– Чисто женский вопрос. Нет, не похоже, чтобы у него была жена, но ты можешь попросить моего дядю – он заставит Бретта заполнить анкету.
– Умник, – засмеялась Гейл, – ведь вполне естественно, что я заинтересовалась человеком, под началом которого буду работать.
– Конечно, конечно, но я – и не хотел бы, чтобы ты слишком заинтересовалась. – Лицо Пата внезапно скривилось, и он громко простонал: – Как подумаю только обо всех этих чертовых миллионерах, помирающих на борту судна от скуки и о том, как они будут пялиться на тебя голодными глазами, так прямо хоть на стенку лезь.
– Ну, я думаю, что буду занята большую часть времени, и вообще, на судне, насколько я знаю, экипаж держится отдельно от пассажиров.
Пат был безутешен. – Один взгляд на тебя – и все эти богатые бездельники прикинутся смертельно больными.
Гейл откинула голову и засмеялась, представив, как маленький судовой лазарет осаждают толпы состоятельных симулянтов.
– Перестань дурачиться, Пат, лучше расскажи мне еще о Бретте, – попросила она. Пат мог добавить к уже сказанному не так много.
Бретту должно было быть что-то за тридцать, хотя его постоянная серьезность делала его старше на вид.
Бой часов на ближней церкви напомнил им, что пора идти. Утром, отпрашиваясь с дежурства на собеседование, Гейл обещала отработать свое время позже.
Они вышли на улицу и быстро зашагали под моросящим дождем. Гейл жалела, что мало чем может утешить Пата, расстроенного ее скорым отъездом. Перед тем, как попрощаться с ним у ворот больницы, она обещала, что до отплытия они обязательно выберутся куда-нибудь пообедать вместе.
ГЛАВА 2
Трудно было назвать последующие дни иначе, чем безумными. Гейл совершено замоталась, бегая на прививки, за покупками, на примерку своей новой формы и устраивая в промежутках прощальные вечеринки на работе.
Старшая медсестра, верная своему обещанию, отпустила ее в конце недели; таким образом у Гейл было в запасе девять дней для того, чтобы побыть с матерью.
Голос матери в телефонной трубке, после того, как Гейл сказала, что уплывает на три месяца в Австралию, задрожал. Чувствовалось, что она расстроена; еще бы – Гейл осталась единственным ее' ребенком после того, как Питер два месяца назад не вернулся из испытательного полета над океаном. Тем не менее, когда Гейл добралась до маленького домика в Катерхэме и встретилась с матерью, то обнаружила, что та огорчена предстоящим расставанием гораздо меньше, чем того можно было ожидать. Она оживленно обсуждала с Гейл заманчивую перспективу, открывающуюся перед девушкой и даже вызвалась помогать ей со сборами.
Гейл подумала, что это вполне естественно теперь, после того как мать взяла на себя заботу о маленьком Пипе – сыне Питера. Примерно год назад жена Питера ушла от него. Она вернулась к работе в кино и на телевидении, которую было бросила, выйдя замуж за брата Гейл. Тогда-то миссис Уэст и забрала пятилетнего внука к себе. Это спасло ее от одиночества – к тому времени тетя Милисент уже жила в Канаде с замужней дочерью. Гейл чувствовала, что ей легче будет оставить мать вместе с Пипом, заботой о котором та была теперь всецело поглощена.
Девять дней пролетели незаметно; настало время прощаться. Будучи чувствительной женщиной, мать все же не удержалась от слез.
– Ты так молода, – говорила она, обнимая Гейл на прощание.
– Мама, милая – запротестовала та, – мне уже двадцать три года и я научилась заботиться не только о себе, но и о других людях.
– Конечно, конечно, милая, ты только пиши мне обо всем.
– Не беспокойся, я завалю тебя письмами. Наверняка мне будет что рассказать.
Пип позволил поцеловать себя на прощание и сам в ответ обнял Гейл.
На улице ее поджидал Пат в своей потрепанной машине. Гейл была благодарна Пату за то, что он вызвался отвезти ее в порт Тилбури, где стояла «Юджиния», иначе ей пришлось бы добираться туда со всем багажом на поезде.
– Хороший денек сегодня выдался – заметил Пат. Они немного поболтали ни о чем, потом Пат замолчал и хранил молчание до самого Крайдонского переезда.
«Что в Пате действительно хорошо – это то, что он все понимает», – подумала Гейл с нежностью и невольно вернулась мыслями к своим домашним. Она вспомнила, как удивилась, узнав, что мать Пипа не поддерживает контакт с ее матерью.
– Что слышно о Бэрри? – спросила она вскоре после встречи с мамой. Лицо миссис Уэст приняло напряженное выражение:
– Ни слова.
– Ты хочешь сказать – с тех пор как Питер...? Но, я полагаю, она знает?
– Я написала ей в Лондон и специально дала обратный адрес, чтобы письмо вернулось, если его никто не получит.
Вряд ли Берил Уэст не знала о смерти мужа. Неужели ей до такой степени все равно? Может быть, она боится, что теперь мать будет требовать денег на содержание Пипа? Даже рыба, хладнокровная рыба, и та, наверное, проявляла бы больше внимания к своему потомству.
До рождения мальчика она постоянно жаловалась, что беременность и роды испортят ее фигуру. Впрочем, когда оказалось, что у нее растет исключительно красивый младенец, она вместе с ним стала принимать участие в детских телепрограммах. Пип занимал первые места во всякого рода младенческих шоу; его даже фотографировали для журналов. Но это продолжалось недолго. Вскоре Бэрри потеряла интерес к ребенку и сама стала выступать на конкурсах красоты. Она была так сосредоточена на идее стать самой красивой моделью Британии, что уделяла сыну все меньше времени, а потом и вовсе его бросила.
Жалко было маленького Пипа, хотя он, похоже, не слишком скучал по матери – бабушка сумела занять ее место в его сердце.
В городе они остановились пообедать в Сохо, хотя Гейл, возбужденная предстоящим отплытием, не ощущала голода. Просто у них было еще время в запасе, и Гейл чувствовала, что должна провести его с Патом. Она догадывалась, что он дорожит каждой минутой, проведенной наедине с ней перед долгой разлукой.
На подъездах к порту даже унылое индустриальное окружение казалось ей каким-то осмысленным, несущим в себе обещание новой жизни и новых приключений. Пат отнес ее багаж на таможню и вскоре, Гейл впервые увидела «Юджинию», борт которой вздымался над причалом.
– Ну вот, это теперь твой новый дом на следующие три месяца. Пат высказал вслух то, о чем она сама только что подумала.
Они пробиралась среди хаоса контейнеров, ящиков и упаковок, уворачиваясь от грузовиков, которые подвозили все новые и новые запасы груза.
– Неужели все это съедят и выпьют? – поразилась Гейл. Они остановились у подножия высокого трапа, по которому с озабоченным видом сновали люди. – Ну вот, наверное, надо прощаться. Интересно было бы знать, как сильно ты изменишься за этот рейс? – Гейл понимала, о чем говорит Пат, но не собиралась его особо обнадеживать. Она не думала, что Пат на самом деле хочет связывать себя какими-то обещаниями. Они оба понимали – их отношения, вряд ли были чем-то большим, чем дружба – пусть даже очень крепкая и нежная.
– Кто знает? – легко ответила она.
– Но я буду тебе писать. И – спасибо, Пат. Спасибо за все. Ты мне так замечательно помог...
– Да уж, свалял я дурака, ничего не скажешь. – Он опустил глаза. Эти выразительные ирландские глаза порой делались совсем жалобными – такие глаза бывают иногда у спаниелей. – Я должен был совершенно спятить, чтобы помочь тебе от меня удрать. Но ты все равно бы это сделала, так что, какая теперь разница? Ты только вспоминай там, среди забав и веселья, об оставленном на берегу одиноком и печальном сердце, ладно?
Вот это было похоже на прежнего Пата.
– Брось прикидываться, Пат, – улыбнулась она. Конечно, я буду тебя вспоминать – только не печального и не одинокого – ведь это будет не Пат Нейли. А насчет забав и веселья... – Гейл остановилась посреди фразы, ее глаза устремились куда-то поверх левого плеча Пата, рот приоткрылся. Пат увидел, как застыло ее лицо, и обернулся. Высокий длинноногий мужчина быстро спускался по трапу.
– Вот это да! – просияв, закричал Пат. Он кинулся к человеку, уже почти спустившемуся к основанию сходней. – Да это же Грэм Бретт, собственной персоной!
Гейл продолжала смотреть на человека, которого Пат назвал Грэм Бретт, судорожно пытаясь вспомнить, где же она могла слышать это имя прежде, ведь это был тот самый человек, с которым она столкнулась в лифте, уходя из офиса компании.
Они с Патом сердечно жали друг другу руки; высокий человек приветливо улыбался.
– Здравствуйте, Нейли, что вас сюда привело? Неужели вы хотите отправиться с нами? – В его мягком, приятного тембра голосе прозвучала надежда.
Не может быть, подумала Гейл. Сердце ее на долю секунды замерло. Это и есть Грэм Бретт – главный врач «Юджинии» о котором говорил Пат. Теперь Гейл понимала, что он имел в виду, говоря об обаянии Бретта – улыбка его на самом деле была замечательно располагающей.
– Мне срочно нужен помощник на этот рейс – тем временем говорил Бретт. – Я вдруг подумал, что они залучили вас на это место.
– Только не меня – Пат протянул руку к Гейл, – но я привел сюда настоящее сокровище – вашу новую медсестру. – Он потащил Гейл за руку и поставил ее перед собой с таким видом, будто вручал Бретту какой-то особенный приз. – Вот – гордость больницы Святого Амброзия и лучшая медсестра изо всех, когда-либо ступавших по больничным коридорам.
Гейл, не моргая, смотрела, как Грэм Бретт поворачивается к ней и в лице его происходит та же перемена, что и при первой их встрече. Долю секунды она смотрела прямо в холодные голубые глаза на загорелом лице главного врача, затем с достоинством произнесла:
– Здравствуйте, доктор Бретт. Мы ведь уже встречались, не так ли? Я – та девушка, которую вы чуть не перерубили пополам дверью лифта в главной конторе.
Грэм Бретт, казалось, ничуть не смутился. Выражение неприязни на его лице смягчилось, но глаза оставались пустыми и неприветливыми.
– Конечно, я вас помню. Я не мог забыть, – он церемонно протянул руку. – По-моему, я уже извинился за свою неловкость там, в лифте. Добро пожаловать на борт, медсестра Уэст.
– Благодарю вас, сэр – холодно отозвалась Гейл. Заметная перемена произошла в Грэме Бретте; приветливая улыбка на его лице уступила место мрачноватой сдержанности. Гейл все еще испытывала легкое потрясение от этой неожиданной встречи. Ей и в больнице приходилось бывать в подчинении у людей со скверным характером, но сейчас все показывало на то, что ее непосредственный начальник невзлюбил ее еще до начала ее службы. Гейл была по натуре чувствительна к отношению окружающих людей. Перспектива работать под началом человека, который по какой-то невероятной причине стал испытывать к ней личную неприязнь с первого же взгляда, наполняла ее отчаянием.
У нее было сильнейшее желание повернуться и уйти вместе с Патом, или расплакаться.
Конечно же она не сделала ни того ни другого, а продолжала стоять, гордо подняв голову с видом полного безразличия, пока Бретт, поговорив немного с Патом, опять не обратился к ней:
– Если вы готовы, я могу провести вас наверх. – Не так просто было прощаться с Патом под ледяным взглядом голубых глаз ее нового начальника. Пат, впрочем, нимало не смутился этим обстоятельством, обнял Гейл за плечи, привлек к себе и крепко поцеловал в губы.
– Хорошенько присматривайте за ней, Грэй, – обратился он к Грэму Бретту. – Она – настоящее сокровище. – Доктору Бретту хватило учтивости деликатно отвернуться к поручням.
– Я рад, что она уходит в рейс именно с вами. – Пат поцеловал ее еще раз и отпустил. – Счастливо, доброго пути и храни тебя Бог, милая.
Доктор Бретт подобрал ее чемоданчик и передал стюарду, объяснив, куда его следует отнести. После этого он пропустил Гейл перед собой и они стали подниматься по трапу.
Молодой дежурный офицер ловко козырнул Бретту на верхней площадке трапа, и Гейл обернулась, чтобы в последний раз помахать на прощание Пату. В ее горле стоял комок. Прощаясь с ним, она прощалась со всем, что было ей привычно и знакомо.
– Сюда, пожалуйста, сестра Уэст. Наше хозяйство находится на этой палубе. Наверное, вы хотите сперва глянуть на наш лазарет? – Он повел ее к центральной части палубы. – Постоянные прощания – это худшая часть жизни моряка. Грустно бывает расставаться с теми из пассажиров, с которыми вы успели сдружиться за время долгого плавания и которых вы больше никогда не увидите. Со временем приходит опыт, и вы просто делаетесь сдержаннее. С близкими друзьями, конечно, все по-другому. Я полагаю, это ваше первое плавание? – Ясно было, что он занимает Гейл разговором, чтобы дать ей возможность прийти в себя. Наверное, думает, что она только что простилась с любимым человеком. Почему-то это недоразумение ее немного смущало, она никак не могла понять почему. Впрочем, какая разница? Пусть знает, что по крайней мере, в некоторых мужчинах она не вызывает отвращения.
Вообще-то, вся эта ситуация с Бреттом казалась ей довольно глупой. Когда она узнает его лучше, она обязательно спросит, в чем дело. Если она вообще когда-нибудь узнает его лучше. Пока что это казалось ей маловероятным.
Маленький, сверкающий белизной госпиталь находился посреди палубы и приятно удивил Гейл. Здесь было все необходимое, даже миниатюрная операционная.
Бретт провел ее в приемный покой, по дороге рассказывая о дневном распорядке, осмотрах и вызовах в каюты. Он по-прежнему был сух и немногословен, но, по крайней мере, не пытался как-то подчеркнуть свое начальственное положение. Довольно мило с его стороны было вернуться и проводить ее на борт, подумала Гейл, он ведь явно собирался куда-то по своим делам.
– Вы встретитесь с остальным персоналом завтра утром, а можете сегодня, за ужином, – сказал Бретт – пока на борту нет пассажиров, у нас здесь довольно свободно.
В нем чувствовалась сильная личность, он выглядел как человек, привыкший к ответственности. Легко можно было представить себе, что он занимал какую-нибудь важную должность в больнице на суше, перед тем, как стать главным судовым врачом. Хотя, судя по его возрасту, Бретт вряд ли успел добиться высокого поста на берегу.
А может быть, он просто выглядел моложе своих лет из-за этих светлых волос на фоне загорелой кожи? В первую встречу, она не запомнила их цвета.
– Жаль, что с нами нет сестры Мак Манус, вашей непосредственной начальницы, она бы вам все тут показала и рассказала. Она поднимется на борт позже.
Он стал перечислять членов медицинской команды. В нее входил один мужчина, который занимался экипажем и дежурил, когда это было необходимо, ночью. Она узнала также, что заместитель Бретта болен, и, очевидно, его не успеют заменить до отхода судна.
– Ну, на первый раз хватит. Я думаю, вы быстро привыкнете. Пока мы не выйдем в Залив, у нас вряд ли будет много работы, – он едва заметно улыбнулся. – Я надеюсь, вы окажетесь хорошим моряком.
– Я тоже, – ответила Гейл.
– Ну что ж, я думаю, вам пора посмотреть вашу собственную каюту, – сказал Бретт и нажал кнопку у себя на столе.
Гейл пошла к выходу, навстречу появившемуся в дверях стюарду. – Сестра Уэст, – доктор Бретт сделал несколько шагов к Гейл и протянул руку. – Добро пожаловать на борт, сестра. Я надеюсь, что жизнь на плаву не разочарует вас.
Гейл удивленно позволила пожать ей руку. Рукопожатие его было крепким и отрывистым. Он даже и не подумал улыбнуться, хотя и враждебности в его взгляде не было.
– Спасибо! – Гейл была слегка обескуражена. Не было ли это попыткой извиниться перед ней? Наверняка доктор должен понимать, что она заметила его неприязненное к ней отношение.
– Первый рейс – это всегда замечательно. Вам понравится. Особенно после того, как вы немного попривыкнете и перестанете сильно тосковать по дому. – Едва заметная пауза показывала, что он думает о Пате. К собственному раздражению, она вдруг почувствовала, что густо краснеет.
– Спасибо, сэр, – повторила она и вышла.
