Текст книги "Вариор. Выжить любой ценой (СИ)"
Автор книги: Джейн Лувако
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 9
Она же старше его намного! Нет, я, конечно, знала, что у мальчишек зачастую первая влюблённость случается в девочек старше их. Но надеялась, что брата минует эта участь. Как же я ошиблась. Разница в возрасте всегда приводит к разбитому сердцу и переживаниям мальчишки. Потому что он ещё видится ребёнком девушке, которая уже чувствует себя молодой и интересной особой, способной вскружить голову противоположному полу и жаждущей любви более взрослых особ. Надо будет более внимательно приглядывать за братом, чтобы он чего не учудил.
Улыбнувшись ей, я перевела взгляд на её родителей. Надо их поприветствовать, но как это сделать по этикету меня никто не учил. Ну что ж «Улыбаемся и машем». Двумя пальцами левой руки, отставив мизинец, потянула подол платья в сторону. Правой рукой, словно крылом, сделала лёгкое балетное па и присела. Было похоже, что я сделала всё верно, потому что мама гордо заулыбалась, а отец ещё больше расправил плечи.
Ну вот и пришло время на практике применить знания, которые мне дал Дарион. Он и был первым, от кого я получила подарок. И это был подарок не для ребёнка, а для взрослой девушки. Гарнитур белого металла с алмазами или камнями очень похожими на них, из диадемы, сережек и колье. Он был похож на сюрреалистическое переплетение цветов, ветвей и листьев. Вся конструкция выглядела жёсткой, но совершенно воздушной. Такое произведение искусства мог сотворить только безумный художник. Я еле сдержалась, чтобы не запищать от восторга и просто поблагодарила с улыбкой. Но глядя в мои глаза Дарион всё понял по ним и расслабился. Как удивительно я стала чувствовать его после обряда.
Следующим был Эдхар. В простенькой деревянной шкатулке с резьбой, напоминающей переплетение змей, на чёрной бархатной подушке лежали серьги и брошь, похожие на снежинки в стиле «Сваровски». Они сияли и переливались, но в то же время мне показалось, что они истекают тьмой. Рука сама потянулась к ним. Но не дотронувшись до украшений я остановилась и подняла серьёзные глаза на Эдхара. Он смотрел, впившись в меня глазами. Это было всего несколько секунд за которые я поняла, как ему важно, чтобы этот подарок был принят мной. Разорвав зрительный контакт, вновь посмотрела на артефакт и легко погладила брошь. Плохих ощущений не было. Лёгкая прохлада и дымка тьмы, завивающаяся вокруг моих пальчиков. Моя искренняя улыбка и благодарность успокоили его.
Потом подошёл отец. В руках он держал восьмигранную шкатулку цвета ночного неба, инкрустированную золотом и каким-то голубым металлом. Тонкий узор переплетался между собой и создавал неповторимый орнамент. Приняв её и открыв, я не поняла, что это такое: по кругу в несколько рядов лежали драгоценные камни округлой формы с огранкой. В центре находилась небольшая выемка, видимо для того, чтобы вставлять туда эти камни.
– Это что, музыкальная шкатулка с целой коллекцией, чтобы слушать и записывать музыку? – услышав восторженный шёпот Филеса, уже с интересом посмотрела на свой подарок. Что, что, а музыку я всегда любила.
Мама подарила книгу яркую и красочную. Раскрыв её, я поняла, что это букварь для обучения азам магии. От этого подарка я пришла в полный восторг и как маленькая, хотела прыгать и хлопать в ладоши от радости, а мои глаза горели от предвкушения. Со счастливой улыбкой я поблагодарила её от всего сердца.
После мамы меня должны были поздравлять гости, но случилась какая-то накладка с подарком и они пропускали свою очередь. Тари Селестин гневно раздувала ноздри и поджимала губы, а тар Менельшир и мама тихо успокаивали её.
От разглядывания этой безобразной сцены меня отвлекли братья. Они подошли оба с довольными и таинственными мордахами. Оказывается, они тоже приготовили свои подарки и с нетерпением теребили меня с обеих сторон.
Намир протянул мне кулон: сияющий синим светом овальный камень в простой металлической оплётке. Все завитки были гармоничны. Камень словно лежал в проволочной капле. Для более прочной основы соседние завитки были плотно обмотаны более тонкой проволокой. Я не сказала бы что это классическое ювелирное изделие. Больше всего это походило на артефакт. Что и подтвердил брат:
– Ты не смотри, что он простой. В нём стоит сильная следилка. Если с тобой что-то произойдёт, мы всегда будем знать, где ты.
От его слов у меня на глазах навернулись слёзы и защемило от нежности. В пень этикет. Я крепко обняла его, прошептав:
– Спасибо.
– Да ладно, ну что ты, – смущённо ответил он мне, прижимая к себе.
– Брат, отпусти Лину, я тоже хочу сделать ей подарок, – влез в наши обнимашки Филес.
Когда я отстранилась от Намира, Фил подал мне браслет. Простенькие кожаные шнурки, проходящие через ушки, держащие кабошон, были перехвачены бусинами дзи. Сам камень представлял собой линзу диаметром около пяти сантиметров. Смотря на неё, создавалось впечатление, что под стеклянной поверхностью переливается жидкий огонь: красный цвет перетекал в жёлтый, его сменял бордовый и всё это великолепие вспыхивало искрами. Сверху и снизу от кабошона отходили ушки, на которых держались металлические цилиндры с гравировкой по ним, опоясывающие камень сверху и снизу. Браслет был очень необычным, а я всегда любила всё необычное. Поэтому он покорил моё сердце сразу. А уж когда Филес добавил, что при нападении на меня, он перенесёт в безопасное место, я поняла, что буду носить его постоянно. И не важно, что он одноразовый и перенос нельзя рассчитать заранее. Чтобы меня нашли после него, на мне будет подвеска Намира. Поэтому Филька тоже получил мою горячую благодарность и объятия.
Пока я горячо благодарила ребят, произошла какая-то заминка. Слуги вносили в столовую коробку в два раза выше меня. Мама незаметно подтолкнула меня к нашим гостям.
Они стояли все вместе и ждали, когда коробку установят рядом с ними. Как только это произошло тар Арауф обратился ко мне с поздравительной речью. Общие слова, мало что значащие для ребёнка пяти лет, да и мне не интересные тоже. Однако я стояла и усиленно делала вид, что очень внимательно слушаю его словесные экзерсисы. Но вот на словах: «Прими от нас этот подарок», – он плавно повёл рукой в сторону коробки, где слуги уже успели снять крышку.
Это была кукла. На голову выше меня она представляла полную копию девочки лет восьми. Я даже оторопела вначале, настолько живой оказалась игрушка. Рыжеватые завитые локоны спускались на грудь. Большие голубые, широко раскрытые глаза, казалось сейчас моргнут, пухлые губки улыбались, подчёркивая небольшие ямочки на щеках, а пышное нежно-сиреневое платье со множеством бантиков очень шло ей. Это был царский подарок для девочки моих лет. Но вот только девочкой, этих лет, я как раз и не была. И, откровенно говоря, эта игрушка меня пугала до дрожи. Мне становилось плохо только от одной мысли, что придется дотронуться до неё.
Я дала себе мысленный подзатыльник: ты взрослая, умная женщина – выкручивайся и включай блондинку! В голове прояснилось и я тут же восхищённо вздохнув, наивно захлопала глазками и прижала ладошки к сердцу, всем видом показывая свой восторг. Потом повернулась к дарителям и с придыханием поблагодарила их, добавив: «Она прекрасна. Я назову её Суок», – и растянула губы в счастливейшей улыбке, ну я и актриса. Хотя… не помню в каком фильме говорили: “Жить захочешь, не так раскорячишься!” Похоже в этом мире, эти слова становятся моим девизом.
Кажется, я не очень смогла их отвлечь своим представлением от небольшого отступления от этикета. Потому что тари Селестин Арауф собиралась уже что-то сказать, недовольно поджав губы, когда в помещение вошёл тар Кирит Хонгар и быстро направился в нашу сторону. Я просто обожала этого мужчину: сейчас и здесь он был моим спасителем и кумиром.
В руках он держал длинный предмет, завёрнутый в ткань. Многоуважаемому заместителю отца пришлось уступить место Киру. Как же я была рада тому, что он отвлёк семейство Арауф от меня. Вздохнув с облегчением, улыбнулась ему, а тар Хонгар понимающе и ободряюще ухмыльнулся.
После чего встал на одно колено передо мной и протянул свой подарок со словами:
– Алина, добро пожаловать в семью, – это было сказано настолько тепло и доброжелательно, что все страхи и нервное напряжение меня отпустили. На душу снизошел покой и я широко и радостно улыбнулась в ответ. Разворачивать материю было неудобно и тогда Кирит предложил свою помощь, которую и приняла благодарно.
На своих руках он держал длинную, плоскую шкатулку чёрного цвета без украшений, строгую и благородную. Я провела пальчиками по ней, ощущая плавность, гладкость линий. Натолкнувшись на запор, отодвинула его и подняла крышку. Дыхание перехватило, я завороженно и недоверчиво уставилась на подарок.
В специальных креплениях лежали парные клинки. Они казались невесомыми, хотя вместе с рукояткой где-то были около семидесяти сантиметров. Плавные, хищные линии немного поднятых вверх клинков компенсировались отсутствием гарды и плавно опущенным вниз эфесом. Даже на вид они были очень опасны и красивы. Совершенно чёрные лезвия, казалось, впитывают свет. Рукоять одного клинка была отделана красно-золотым узором и по лезвию вились золотые руны. На другом же клинке были красно-серебряные узоры с серебряными же рунами по лезвию.
– Это Куинке. Парные клинки по имени «Безмолвная ночь». Они очень лёгкие и острые, ими сложно управлять, но именно они подходят тебе, – объяснял мне тар Хонгар, а я нежно касалась рукояти то одного, то другого клинка, не в силах оторваться от них.
Откуда? Ну вот откуда он знал, что я всегда питала нежные чувства к холодному оружию? Но у меня не было возможности заниматься этим видом спорта, да, честно говоря, и другими тоже. А те ножички, которые мне дарили дворовые пацаны, канули в Лету. А тар Хонгар продолжал:
– Кроме того они являются артефактами, которые невозможно потерять и можно призвать в любое время. Чтобы их активировать нужна капля твоей крови на каждое лезвие.
Он немного повернул голову в сторону родителей и кивнул им. Лихар и Лирен сразу подошли к нам. Лихар хмурился, когда доставал булавку и шёпотом выговаривал Киру:
– Всё-таки подарил. Она же девочка. Зачем ей боевое оружие?
А Кир открыто улыбался ему в ответ:
– Друг, посмотри, она же воин, как и твоя жена. Она не сможет вести жизнь придворных вертихвосток.
Лихар тяжело вздохнул, а Лирен положила ему на плечо руку, успокаивая и поддерживая. Мне укололи палец и капли моей крови упали на каждое лезвие. Они сразу впитались, словно их и не было.
– Теперь ты никогда не сможешь пораниться этим оружием, – продолжил тар Хонгар.
Что я тут же и проверила, проведя пальцами по лезвию серебряного клинка. Мне казалось, что я дотрагиваюсь до нежнейшего атлАса, шелковистого и тёплого. А родители уже улыбались. Даже у отца разгладилась морщинка между бровей. Вдруг сбоку послышался двойной восхищённый вздох. Там, выглядывая из-за спин родителей, Намир и Филес не могли отвести глаз от моего подарка.
А дальше, за их спинами, тар Арауф развлекал разговором Эдхара. Тари Арауф, улыбаясь во все свои зубы Дариону и что-то ему рассказывая, ненавязчиво выпихивала вперёд себя свою дочь. Белегеста же, мило краснела и строила глазки. Глядя на Дариона можно было подумать, что он не замечает всех манипуляций матери, сосредоточив всё своё внимание на ней. Но, видимо, я ошибалась, потому что он, почувствовав мой взгляд, стал поворачивать голову в нашу сторону. Испугавшись непонятно чего, я уставилась на Кирита и стала помогать ему закрывать оружие в ларец, положив его на подарочный столик. Моё сердечко билось и трепыхалось как у испуганной птички. Вот почему мне хочется, чтобы он смотрел на меня и очень страшно от того, что посмотрит?
Наконец с получением подарков было покончено и мы переместились за стол. Каждое блюдо выглядело как произведение искусства. Такого я ещё не пробовала: и цвет, и вкус, и запах – всё было необычным. Но всё было лакомо и каждый отдал дань этим шедеврам. По мере насыщения стали завязываться разговоры. Вначале о погоде, потом вспомнили какого-то эльфийского кутюрье, собирающегося проездом посетить Контиол и соответственно Тарен, в следующем месяце. Поинтересовались у тари Селестин, так же ли она собирается ехать на море, как и раньше. После этого разговор плавно перешёл на «путешествия» Эдхара и я с мальчишками навострила ушки.
Но кто бы дал детям возможность послушать взрослые разговоры, нам благосклонно «разрешили» выйти из-за стола.
Только лишь когда мы спустились в сад, я заметила, что Намир то краснеет, то бледнеет. Захотелось побиться головой о стену. Он же влюблён, а я забыла. Надо помочь брату.
– Филес, отвлеки чем-нибудь Белегесту, – прошептала я ему на ухо и потащила в сторону Намира.
– Ты озаботился букетом?
– Да, сейчас принесут. А вдруг она откажется? – в панике смотрел на меня брат, нервно одергивая и поправляя одежду. Надо было срочно его успокоить.
– Возьми себя в руки и ничего не бойся. Если она умная и добрая, то пойдёт с тобой погулять, а если дура, то нам такая не нужна. А теперь: вдох – выдох, вдох – выдох, спокойно и размеренно, – Намир вытаращил на меня глаза, как на умалишенную. – Ну что ты так смотришь? Делай, как говорят! – от избытка чувств, притопнула ножкой и он послушался. Было невооруженным глазом видно, как успокаивался и овладевал собой брат. По крайней мере, у него перестали дрожать руки и цвет лица больше не менялся.
В это время молоденькая служанка, закрывая юбкой букет, передала его брату. Он снова переменился в лице, став зелёным. Его опять явно потряхивало. Я закатила глаза: да что же это такое? И ладно бы девочка была нормальная, а то какая-то фифа. И ведь брат не поймет, для него она самая лучшая на свете.
– Ну же, возьми себя в руки. Вспомни, что ты принц, а она просто девочка. Вперёд! – и подтолкнула его, оттирая в сторону Фильку.
Отойдя за кусты и немного потопав по дорожке, мы тихо вернулись назад. Любопытство – это не порок, мы просто волнуемся за друга. Нам всё хорошо было видно, но совсем ничего не слышно. Мы видели, как Намир протягивает ей букет и краснея что-то говорит. Белегеста, даже не делая попытки принять цветы, кривя свои красивые губки, что-то отвечает брату и отрицательно поводит головой. Потом добавляет что-то ещё и уходит по тропинке, а поникший Намир, с букетом в опущенных руках, остаётся один.
Мы выскочили из-за кустов и бросились к брату:
– Ну, что она сказала?
Он выронил букет и что-то хотел ответить, но у него ничего не получилось. Я чувствовала боль брата, как свою и поняв, что сейчас будет очень плохо, повернулась к Фильке:
– Быстро на кухню. Пусть дают то, что мы просили с собой на пикник, – отослала его, а сама обняла Намира и только и успевала повторять: – Тише, тише, всё хорошо. Всё в порядке. Мы с Филькой с тобой, а это самое главное. Мы любим тебя. Ты самый лучший!
Брат вернулся буквально мгновенно, тягая за собой корзину.
– Идём к озеру, – сказала и потащила за собой Намира. Сейчас с ним можно было делать что угодно. Он был безразличен и практически не реагировал ни на что.
Филька с корзиной еле успевал за нами. Туда мы добрались в рекордные сроки. Пока я гладила Намира по голове Филька успел достать плед и разложить его на траве. Туда же выложил тарелки, фужеры, бутылку с водой, малюсенькие пирожки и фрукты.
Мы с Филей отпаивали и откармливали брата, давая ему заесть первую горечь поражения на любовном фронте. Я жалела только о том, что нет водки. Ну, во-первых: он ребенок, а во-вторых: её все же не было. Ему бы хватило маленькой рюмки, чтобы отпустило. Поэтому мы прыгали вокруг Намира как бешеные белки и каких только слов не находили для его утешения.
Понемногу брат стал оттаивать и прислушиваться к нам. Но как бы мы не выпытывали у него, что же Белегеста говорила, брат так ничего нам и не рассказал. В моих глазах он вырос и из мальчика превратился в мужчину. Никогда не любила парней, перемывающих косточки девчонкам, а уж любимым – тем более.
От кого от первого прозвучали слова, что ей надо отомстить – не знаю. Может от меня? Уж слишком больно мне было за брата. До такой степени больно, что хотелось эту напыщенную дуру оттаскать за её волосенки. Нет, я даже в детстве никогда не дралась. Парни всегда оберегали меня, хотя приемы самообороны пытались показывать и научить ими пользоваться. Да и у меня самой никогда не было желания влезать в разборки. А сейчас откуда только вылезла кровожадность – не знаю.
Со всей страстью к проказам мы долго ломали голову, что же сделать. Хотя Намир и не хотел принимать участия в этом безобразии, мы его уломали. Да против меня, с моим опытом уговаривания кого угодно и на что угодно, у него вообще не было шанса. Согласился как миленький и даже не понял, что это не его желание.
Сошлись на том, что надо ей подложить в постель криушу. Со всем пылом отвергнутой души, Намир выловил самую огромную. Чтобы не сбежала, запихнули её в плетёный туесок, в котором до этого лежали пирожки. Быстро собрались, привели себя в порядок и пошли назад.
Корзинку Филес понёс на кухню, а мы направились ко мне в комнату. Горничная дожидалась меня, раскладывая подарки. Кукла стояла в открытой коробке недалеко от окна. Меня передёрнуло, ну не нравится мне она. Я тут спать собираюсь, а она на меня всю ночь таращиться будет!
– Хизра, а можно тебя попросить? – я заискивающе посмотрела ей в глаза.
– Смотря о чём, тари, – прервала она свои дела.
В это время в комнату влетел Филес с заговорщицким видом, а я продолжила:
– Мне эта игрушка совсем не нравится. Я её боюсь. Можно её убрать из моей комнаты куда-нибудь в чулан, подальше? Но так, чтобы никто не знал об этом?
Она задумалась, внимательно разглядывая коробку и что-то прикидывая.
– Мне понадобится помощь. Я сама не смогу её дотащить. Можно мне позвать того, кто поможет и будет молчать?
Мы переглянулись с ребятами. Получив от них одобрение, я согласилась на ещё одного свидетеля моего страха. Хизра ушла за помощником, а ребята подошли к игрушке, разглядывая её.
– Что, ты действительно боишься её? – поинтересовался Филес. Я кивнула.
– Да ладно! – Намир протянул к ней руку, желая потрогать.
– Не трогай! – заорала я.
– Почему? – раздался вопрос от дверей.
Мы резко оглянулись. За спиной Хизры стоял Пуриш и хмурился. Вот уж кого я никак не ожидала увидеть в качестве того, кто поможет мне с таким делом и будет молчать. Подвинув Хизру он вошёл и притворил за собой дверь.
– И всё же, маленькая тари, почему? – повторил он свой вопрос.
Ребята отошли подальше от игрушки и теперь рассматривали её подозрительно. А меня била нервная дрожь. Я не смогла бы объяснить даже себе, чем мне так не нравится кукла и почему я не хочу, чтобы её кто-то касался.
– Не знаю. Не понимаю. Просто не трогайте её и уберите как можно дальше. И лучше под замок.
После этих слов братья с удивлением уставились на меня, а я пожала плечами. Просто иррациональный страх. Управляющий внимательно и задумчиво оглядел игрушку. Нашёл крышку от коробки и, наконец, закрыл её. Вздох облегчения вырвался у меня непроизвольно. Хизра выглянула в коридор и подхватив коробку с другой от Пуриша стороны, стала помогать ему выносить эту дрянь из моей комнаты.
Когда мы остались одни Филька прошептал:
– Я знаю где выделили комнату Белегесте.
Глава 10
По коридорам мы крались почти на цыпочках, прячась за шторы или мебель в гостиных и залах от попадающихся навстречу слуг. Незаметно добрались до нужной двери и убедившись, что змея принимает ванную и в спальне пусто, тихонько проскользнули туда. Фильку оставили у дверей на шухере. Там, недолго думая, вытащили бедную криушу и положили её под одеяло, ближе к середине постели. Аккуратно всё разгладив, чтобы не было видно нашей диверсии, быстро покинули спальню.
По дороге в парк под окна Белегесты, Филес нам рассказал, что все гости остались ночевать в поместье. Чтобы завтра с утра привести себя в порядок, позавтракать и уже потом отправляться по своим делам.
– Откуда ты это всё знаешь? – удивился Намир. И я была с ним согласна.
– От слуг, – пожал он плечами, – откуда же ещё? Они всегда всё знают. Просто надо уметь находить к ним подход, – и хитро улыбнулся.
Мы долго стояли в кустах под окнами, всё было тихо и спокойно. Свет в её комнате уже давно не горел. Ночная прохлада опустилась на землю. Нас закусали какие-то летающие насекомые и мы замёрзли. Но так ничего и не дождались. Не получив морального удовлетворения, решили идти спать.
* * *
Утро началось с того, что меня трясли за плечо. Приоткрыв один глаз, увидела Намира:
– Ты чего? Что-то случилось? – чуть охрипшим спросонья голосом, спросила этого непоседу.
– Вставай, уже утро. Пошли заниматься с Киритом и его бойцами.
– Может не надо? Я ещё посплю… – попыталась зарыться в одеяло, практически засыпая.
– Вставай, – потащил меня за руку этот изверг, заставляя сесть.
Пошатавшись немного, пришла в себя. Пока натягивала штаны и рубашку, он стоял ко мне спиной и смотрел в окно, нетерпеливо притопывая ногой.
– Филька где? – пробурчала я.
– Ждёт нас на выходе.
– Помоги мне одеть артефакты, что вы мне вчера подарили, – Намир повернулся, я протягивала ему браслет и подвеску. Очень торжественно он застегнул мне вначале браслет на руке, а затем подвеску на шее. Было ощущение, что он проводит какой-то ритуал или церемонию, короче – таинство. Я прониклась происходящим и еще раз дала себе слово никогда не снимать эти обереги.
Утро было не жарким. Чтобы совсем не замёрзнуть мы припустили бегом. Клумбы, цветы и кусты мелькали мимо нас. Таким темпом очень быстро оказались на полигоне. Бодрый, словно вчера ничего и не пил, тар Хонгар гонял своих парней. У них был последний круг после полосы препятствий. Пробежавшие, тяжело дыша, старались выровнять дыхание, согнувшись и уперев руки в колени.
– Так, бойцы. Всем в душ, завтрак и дальше по расписанию. А особо отличившимся любителям бегать – ещё три круга.
Парни непонимающе стали оглядываться: к кому это относится и тогда Кир добавил:
– Тиматей, это к тебе относится. Думал, если меня нет, я не узнаю, что ты к брату улизнул эль пить и девок щупать? Ну, раз головы нет, а бегать любишь – тебе ещё три круга.
Бойцы ржали как кони, уходя с поля и отпуская непристойные шуточки в адрес «везунчика». А худой и рыжий, застонав, пошёл на новый круг. Мы же во все глаза смотрели на того, кто хотел обмануть нашего начальника охраны.
После тренировки, не спеша, возвращались домой, чтобы успеть привести себя в порядок перед завтраком, когда раздался оглушительный девчачий визг и сразу за ним женские крики. Филес озвучил за нас то, о чём мы подумали все: «Сработало». Переглянувшись, рванули к покоям Белегесты.
Дверь была открыта нараспашку и мы еле протиснулись через толпу слуг. В комнате уже собрались все взрослые. Её мать заламывала руки и голосила сильнее дочери. Несчастная заливалась слезами. Её лицо напоминало большую розовую подушечку для иголок. Я растерялась. У неё аллергия на этих земноводных или нам так повезло и мы поймали ядовитый экземпляр? Оглянулась на ребят. Они тоже были в шоке. Мама, осмотрев девушку, велела:
– Эдхар, открывай портал. Ей нужен лекарь.
Тот, недолго думая, подхватил Белегесту на руки. С обеих сторон за него уцепились тар и тари Арауф. Небольшой пасс рукой и Эдхар с семьёй Арауф прошли порталом, закрывшимся сразу ними.
Только сейчас родные обратили внимание на нас. Какими же разными взглядами они смотрели на нас: гневным, изучающим и задумчивым. Под этим перекрестьем мы, непроизвольно прижались друг к другу и сделали шаг назад, упираясь в прислугу. Отец перевёл взор на них:
– Все вон! Вам делать нечего или представление увидели? – и глядя на нас: – А вы, в мой кабинет. Быстро! – и первым покинул спальню.
Что-то часто я это стала слышать. Ну, что, поплелись за ним, посматривая друг на друга.
В кабинете мы оказались в центре треугольника из разгневанных родителей. Отец раздраженно прохаживался перед нами, у левой стенки стояла мама, хмуря брови, а у правой – тар Дарион, задумчиво разглядывая нас. Отец уже минут десять, как просто орал. И самым необидным, что мы услышали о себе, было: безответственные и безголовые. Наконец он выдохся и задал сакраментальный вопрос: «Зачем вы это сделали?». Мальчишки покосились на меня. Кажется, в этой шайке, я атаманша. Задумавшись, как лучше построить ответ, я пропустила заданный Дарионом вопрос. Только после того, как он повторно спросил:
– Может быть тогда ответите, почему вы так поступили? Что за причина была для такого поступка? Я не верю, что вы сделали это со зла, – у меня от такого несправедливого подозрения перехватило дыхание и чуть пар из ушей не пошел. Возмущенно уставившись на него, начала гневную тираду:
– Почему??? Да потому что… – и с ужасом поняла, что никогда не озвучу тех мыслей и эмоций, что бродили в моей голове и тогда, и сейчас. – Не почему, – буркнула я сдуваясь и опуская глаза.
Мальчишки смотрели на меня как на смертницу. И когда Дарион обратился к ним с тем же вопросом ответили, как и я: «Не почему». Со стороны наша троица смотрелась “А ля партизаны на допросе в гестапо”. Я, может и посмеялась бы, но сейчас мне было совсем не смешно.
Тар Дарион хмыкнул, принимая наш ответ, мама молчала, не вмешиваясь, а отец, видимо уже наорался и спустил пар. Но вот его слова заставили нас призадуматься:
– Намирейн, мне надоели твои проделки. Всё хорошо в меру. Но когда шутки оказываются злыми и несут проблемы другим, это становится не позволительным. А ты, мало того, что сам перешёл черту, так сбил с пути Филеса и Алиниэль. Давно пора было взяться за твоё обучение, но всё считал тебя ещё маленьким. Теперь вижу, что ошибался. Поэтому, как только вам найдём учителей вы оба начнёте домашнее обучение.
А что буду делать я когда вырасту, кем стану? Домохозяйка, без образования, не интересная мужу, годная только рожать наследников? Хочу ли я себе такую судьбу? Однозначно нет! Я получила второй шанс и хочу попробовать всё, что мне интересно. Хочу быть рядом с мужем, быть его достойной, или он должен быть достойным меня.
Я сделала шаг к отцу:
– Что они будут изучать?
Лихар удивился, но ответил:
– История, география, экономика, мироустройство, письмо, математика, магия, боевые искусства, дипломатия, риторика, правоведение, этикет, танцы, да много чего ещё.
– А что буду изучать я? – все так же требовательно глядя на него, продолжала задавать вопросы.
Он не понимал зачем маленькая девочка спрашивает всё это, но продолжал отвечать:
– Вышивка, музыка, мода, рисование, танцы.
– Нет.
– Что, «нет»? – не понял он.
– Я не буду учиться вышивать. Кроме музыки и танцев я буду заниматься вместе с братьями всеми предметами, что и они.
– Зачем тебе это? Девочки это не изучают. Им это не нужно.
– Нужно, – я упрямо нагнула голову, готовясь отстаивать свое мнение и право самой решать свою судьбу.
– Вот упрямица, – тяжело вздохнул он, – хорошо, будешь обучаться наравне с принцами.
Вздох облегчения сорвался с губ, но когда заговорил Дарион, напряглась снова:
– Я предлагаю поступить по-другому. У нас все дети примерно одного возраста. Пусть обучаются вместе. Тем более, что все они из одного рода. Ближе познакомятся, сдружатся. Самая крепкая дружба, с детства. Охранять будет проще, когда они все вместе. Учителя и воспитатели наняты. Этикет проще изучать во дворце вживую. Да и всем вместе им будет проще разбираться в дворцовых интригах.
– Ты же хотел как можно дольше держать детей от всего этого? – вступила в разговор мама.
– Хотел, – не стал оправдываться Дарион, – но теперь считаю иначе. Завтра проведём обряд принятия оставленных детей в Род, в качестве младшего домена. Сразу же примем от них магическую клятву верности. Тебе с детьми присутствовать не стоит. Кроме меня будет Лихар и Эдхар, – мама кивнула соглашаясь. – После того, как детей переселим и решим все организационные вопросы, познакомим с ними Намирейна, Филеса и Алиниэль. А теперь прошу меня простить. Моё время отдыха уже вышло, – небрежно сделав пас рукой, он ушёл порталом.
Поместье Им Каности.
Тари Алиниэль
Вчера, после «разбора полётов» с криушей мы были тише воды, ниже травы. Нам было скучно. Нет, не так… Нам было СКУЧНО!!! Но мы понимали, что, если ещё что-то учудим, будет совсем плохо. Поэтому сидели в парке на лавочке у всех на глазах. Нас было очень хорошо видно ото всюду. Причем мы прекрасно понимали, что эти “отовсюду” присматривают за нами, занимаясь своими делами. И если с нашей стороны будет “Шаг – влево, шаг – вправо” – это будет считаться диверсией, а прыжок на месте – провокацией! Поэтому мы умирали от скуки.
Сразу же после скандала и завтрака наша веселая троица долго гадала, что же могло пойти не так и какая с Белегестой приключилась беда. Мы же совсем не хотели такого ужаса для неё. Одно дело просто подшутить, а другое – нанести вред. Виноватыми мы себя не чувствовали, но за её здоровье переживали. Особенно себя корил Намир. Он хоть и излечился от своей первой влюбленности, но в произошедшем с девочкой винил только себя. Мы же с Филькой старательно объясняли ему, что это не только его вина. Так ни к какому умозаключению и не придя, оставили эту тему.
Солнышко пригревало, тёплый ветерок шевелил деревья и траву. Мы сидели, не зная, чем заняться, от скуки качая ногами то в такт, то вразнобой.
– Намир, а за что на тебя так отец орал? – нарушил наше молчание Филька.
Я хихикнула вспоминая, что рассказывала Лирен о проделках сына. Но мне тоже было интересно послушать как всё происходило с его точки зрения.
– Ой, да было бы о чём рассказывать! – брат небрежно пожал плечами, стараясь отмахнуться от нас.
– Ну всё же, хоть что-то расскажи, – попросила я, все равно сидим, скучаем, а тут такие интересные истории пропадают, неуслышанными.
– Раньше отец на меня не ругался. Ну, вот так сильно не кричал. А тут за завтраком… подумаешь, я отказался есть кашу. А меня заставляли. Ну я и разозлился так, что дар стихийно открылся и всё съедобное пропало из поместья. Зато вместо него откуда-то появились пирожные в огромном количестве. Они были всюду. Да и ещё что-то переклинило в магических потоках и покинуть поместье или попасть к нам, никто не мог. Вот тогда отец и орал первый раз. А я что, виноват? Откуда я знал, что дар откроется? Я вообще тогда чуть не перегорел. Неделю сидели все в поместье. Хорошо, что пирожные были. Вот их и ели, все. И слуги, и охрана. Изия, кухарка наша, тогда кричала, что уволится и уйдёт в другое место работать, более спокойное. А я с тех пор пирожные не люблю. Лучше кашу съем.
